В первый том собрания сочинений знаменитого американского фантаста вошли произведения, относящиеся к научной фантастике. Свежие идеи, блистательные сюжеты, тонкий юмор, оригинальная творческая манера
Королева чужих мертва, улей брошен на произвол судьбы… и в этом мире, лишенном лидера, два вида Чужих начинают разрушительную, залитую кислотой войну. На Земле, когда нашествие пришельцев подавлено
Шекли умеет и насмешить — не зря его называют мэтром фантастической юмористики, — и при этом приглашает читателя пошевелить мозгами, в чем, кстати, и заключается одна из самых важных задач любой норма
Фантастика Роберта Шекли не подвержена влиянию времени. Ее будут читать всегда, пока живет человек читающий. Ведь если книга по-настоящему остроумна, то есть вместе и остра и умна, она найдет своего ч
Что там ни говори, а Шекли сделал для отечественного читателя много больше чем для американского. Когда в середине 60-х его рассказы пробили железный занавес, мы вдруг с удивлением узнали, что фантаст
Те, кто помнят прежние времена, знают, что самой редкой книжкой в знаменитой «мировской» серии «Зарубежная фантастика» был сборник Роберта Шекли «Паломничество на Землю». За книгой охотились, платили
По признанию собратьев по фантастическому цеху, Шекли был первейшим возмутителем спокойствия в научной фантастике. Юмор, ирония, которыми наполнены его рассказы, повести и романы, настолько неповторим
Фантастика Роберта Шекли не подвержена влиянию времени. Ее будут читать всегда, пока живет человек читающий. Ведь если книга по-настоящему остроумна, то есть вместе и остра и умна, она найдет своего ч
Его романы, повести и рассказы давно уже стали подлинной фантастической классикой независимо от того, на каком языке читает их мировой читатель. Интересное, умное и смешное — вот те три могучих кита,
Шекли умеет и насмешить — не зря его называют мэтром фантастической юмористики, — и при этом приглашает читателя пошевелить мозгами, в чем, кстати, и заключается одна из самых важных задач любой норма
Что там ни говори, а Шекли сделал для нашего отечественного читателя много больше, чем для американского. Когда в середине 60-х его рассказы пробили железный занавес, мы вдру с удивлением узнали, что
