Адвокат Империи 7

Глава 1

— Есть что-то, что я должен знать до того, как сделаю какую-нибудь глупость?

Сидящая рядом со мной в машине Настя посмотрела со смесью веселья и страха в глазах.

— А, ты ведь не собираешься сделать что-то подобное? — тщательно скрывая надежду в голосе, спросила она. — Не собираешься же?

— Кто знает, — пожал я плечами и тут же получил тычок кулачком в бок.

— Саша! Это важное мероприятие вообще-то!

— Так я потому и спрашиваю.

Лазарева закатила глаза и только тихо фыркнула в ответ.

Мы ехали по уже знакомой мне лесной дороге, что вела к поместью Распутиных. Я, к слову, уже как-то по ней ездил, когда приезжал сюда для разговора с Распутиным.

— Так что? Я всё ещё жду ответа.

— Просто… просто веди себя нормально.

— Нормально — понятие растяжимое.

— Саша!

Я уже не выдержал и рассмеялся.

— Да ладно тебе, Насть. Я просто прикалываюсь над тобой. Не переживай. Всё будет нормально.

— Угу, нормально. Уже жалею, что позвала тебя, — вздохнула она и надула губки.

— Эй, только вот не надо делать такое лицо, — покачал пальцем. — Ты хотела, чтобы я пошёл. Я пошёл. Теперь не жалуйся.

О как. Забавно. Вроде ничего такого не сказал, а её реакция оказалась интересной. Нет, в лице она не изменилась. Всё так же продолжала смотреть в окно с недовольной мордашкой.

А вот её эмоции…

Я же не идиот. Прекрасно понимаю, в чём именно состоит причина, по которой она позвала меня на это мероприятие. И нет, дело не в том, что она таким глупым образом хотела как-то унизить меня или повеселиться за мой счёт. Думаю, эту стадию отношений мы уже миновали. Да и Настя прекрасно понимает, что со мной это не пройдёт. За словом я в карман не полезу.

Причина в другом.

Куда больше меня волновало то, как её отец отреагирует на моё появление. Тот факт, что просьба поступила со стороны Романа, давал надежду, что реакция будет если не положительной, то как минимум нейтральной. Это хорошо.

А что это значит для меня? Шанс немного наступить Павлу Лазареву на хвост после всех его хитрых шагов? Как там классики говорили? Мат в три хода? Нет, спасибо. Шахматы я хоть и люблю, но играть предпочитаю в карты. Банально интереснее.

Но, возвращаясь к нашему разговору, Настя всё же сподобилась поведать, чего, собственно, стоило ожидать. Приём планировался не самый большой. Распутины в принципе почти никогда не устраивали пышных празднеств, оставляя подобные мероприятия на милость куда более медийно известных аристократов.

Нет. Этот приём они устраивали раз в год в сентябре. Как правило, на него приглашались дружественные семьи, близкие друзья и знакомые. Тогда, спрашивается, с чего вдруг такой эпатаж со стороны Анастасии? Ответ прост. Учитывая калибр личности Распутиных, этот самый узкий круг близких друзей и знакомых включал в себя самые знатные семьи аристократов столицы и кое-кого из приезжих.

Так что, как говорится, мал золотник, да дорог. Всё познаётся в сравнении. Для примера Настя рассказала о приёме, который устраивал князь Румянцев в начале лета. Список приглашенных гостей насчитывал почти семьсот человек. А тут едва четыре десятка наберётся. Зато все важные и именитые.

И, что любопытно, князей среди них не было. Только графы и бароны. И, спрашивается, что это такое? Одни сознательно игнорируют и не приходят на праздники других? Или те их специально не зовут?

Да кому какая разница.

Главное — следовать плану. А план на подобные мероприятия у меня существовал ровно в двух вариантах. Первый — поменьше говорить и пить и побольше есть. Если вкусно. Если же кормят невкусно, то поменьше говорить, пить и есть. Следуя двум этим вариантам, можно свести любые возможные конфликты и потери к минимуму. Главное, первым двум пунктам следовать неотступно. Лишняя болтовня и алкоголь ещё никого до добра не доводили.

И раз раньше меня такая тактика не подводила, то, надеюсь, не подведёт и впредь.

Наша машина тем временем свернула с лесной дороги и выехала на широкую поляну, где находилось имение Распутиных. В прошлый раз я видел его днем. Теперь же мне довелось взглянуть на это место во всём его иллюминированном вечернем великолепии.

Вот, сразу видно, когда хозяева ответственно относятся к своему празднику. Денег в декорации, иллюминацию и сервис вложено столько, что, наверное, я за пять лет столько зарплат на работе не получу. Всё подсвечено. Всё красиво. Правда, на парковке перед домом стоит всего несколько дорогих машин. Но оно и понятно. Все они банально тут бы не поместились. Хозяева и сами это понимали, так что для парковки было выделено специальное пространство на обочине подъездной дорожки, где уже все разместились с удобством в ожидании своих господ.

Едва одна машина отъехала от центрального фасада, как подъехали уже мы. Одетый во фрак слуга тут же подскочил к нам, элегантным движением открыв дверь.

Я выбрался первым и, как полагается хорошо воспитанному мужчине, подал Анастасии руку. Ну ещё и потому, что без моей помощи выбраться из машины оказалось бы для неё далеко не таким простым делом, как оно могло показаться на первый взгляд.

Длинное и чёрное как смоль платье обтягивало её фигуру, словно перчатка. Разрез на бедре с одной стороны открывал вид на стройные ноги. Туфли на шпильках. Образ дополняли колье и браслет, а длинные каштановые волосы были собраны в хитрую причёску, удерживаемую двумя тонкими и явно сделанными из белого золота спицами.

В общем, если Настя хотела выглядеть неотразимо, то своей цели она добилась на все сто процентов. Я и сам слегка залип на такую красоту, чего уж скрывать.

— Спасибо, — улыбнулась она, приняв мою руку и выбравшись из машины.

— Не за что. — Я вернул ей улыбку и подставил локоть. — Ну что, мадам. Позвольте сопроводить вас на приём?

От такого официоза она даже рассмеялась.

— С превеликим удовольствием.

* * *

— Твоя сестра опаздывает, — даже не стараясь скрыть недовольство в голосе проворчал Павел, глянув на часы.

До начала приёма оставались считаные минуты. Григорий должен был произнести свою традиционную речь, и собравшиеся в главном зале имения люди ожидали этого момента. Не то чтобы они ждали услышать что-то неожиданное. Как правило, хозяин мероприятия оставался крайне консервативен в выборе слов.

Тем не менее это была традиция, а традиции следовало чтить и уважать.

— Если не ошибаюсь, она должна уже вот-вот приехать, — сказал стоящий рядом Роман, бросив короткий взгляд на свои часы.

— Он приедет с ней?

— Слушай, ты хоть сделай удивленное лицо, когда они появятся, ладно? Настя планирует такой выходкой пройтись по твоим нервам. Она же думает, что ты ей тут очередного жениха искать начнёшь. А она такая хитрая тебе всю затею обломает.

Отец лишь фыркнул и сделал короткий и тщательно отмеренный глоток шампанского из бокала.

— Не переживай. Я буду удивлён ровно настолько, насколько нужно.

— Удивлён чему, дорогой? — произнес голос позади него.

В этот момент Роман стал свидетелем того редкого случая, когда его отец вздрогнул от неожиданности. Нечасто кому-то удаётся застать Павла Лазарева врасплох.

Но никто другой не умел делать это лучше, чем его жена.

— Тому, насколько все мы рады этому приёму дорогая, — практически без задержки ответил он и повернулся к жене, тут же поспешив перевести тему разговора. — Я так понимаю, Уварова уже отпустила тебя из своих когтей? Или как? Ещё не всем гостям кости перемыли?

Валерия Лазарева лишь коротко и снисходительно улыбнулась.

— Сплетни, милый, — это источник ценнейшей информации. Не стоит их недооценивать.

— Ну конечно же, — фыркнул граф, спрятав улыбку за краем бокала. — Ещё бы был этот источник хоть сколько-то достоверным, я бы тебе поверил. А так…

— Просто ты не умеешь с ними работать. Меня куда больше расстраивает то, что Артур и Кирилл не смогли приехать в этот раз, — с искренним расстройством произнесла его жена, оглядывая собравшихся в зале людей. — Уже второй год подряд, а они либо за границей, либо решают какие-то проблемы в таких местах Империи, о которых я даже не слышала.

— Что поделать милая, — философски заметил Павел. — Дела семьи требуют их присутствия.

— Угу, — хмыкнул в тон отцу Роман, гуляя глазами по залу. — Уверен, что они сейчас благодарят бога и императора за то, что убереглись от такого вне всякого сомнения прекрасного времяпрепровождения. Глупцы.

Сарказма в его голосе хватило бы для того, чтобы наполнить бокал в его руках. Да и вообще, наверное, каждый бокал в зале.

— Смейся-смейся, Рома, — пожурила его мать. — Только не забывай, что пока они там, ты здесь. И если что, отдуваться за всех троих придётся тебе. Когда уже мы узнаем имя твоей будущей невесты?

— Если мы захотим узнать имя будущей избранницы Романа, я вам его сам скажу, — безапелляционно заявил его отец, даже не посмотрев в сторону сына.

— Что-то мне этот разговор перестает нравится, — проворчал младший сын.

Вроде в голосе отца и имелась доля шутки, но… в каждой доле шутке есть доля правды. Пусть он пока не особо лютовал относительно заключения брака, очевидно, просчитывая возможные варианты, Роман рисковать всё равно не хотел. Да, ему и братьям в этом плане повезло несколько больше, чем Насте. У них имелся хоть какой-то выбор… или же его иллюзия, как однажды сказал ему Артур, перед тем как сопроводить свою будущую супругу под венец.

Но даже так Роман свой шанс терять не хотел. Как и Кирилл. Почему-то он ни на секунду не сомневался, что уж средний брат, который на данный момент находился в Японии, времени точно зря не терял.

Иными словами, веселился от души.

— Кстати, вы не видели Анастасию? — спросила их Валерия. — Я надеялась поговорить с ней до того, как Григорий будет выступать со своей речью.

— Кстати, о птичках, — произнес Рома, заметив появление сестры. — А вот и она.

Павел с супругой повернули голову в сторону входа практически одновременно, заметив, как их дочь вошла в зал под руку с молодым парнем.

— Так, — задумчиво произнесла Валерия, разглядывая кавалера своей дочери. — Паша, а с кем это она пришла?

— Не забудь сделать лицо понедовольнее, — шепнул Роман отцу, прикрыв губы бокалом.

— Я и без тебя это знаю, — хмыкнул он и действительно состроил на лице гримасу крайне убедительного недовольства.

* * *

Ну вот мы и пришли.

Главный зал имения Распутиных встретил нас хором негромких голосов и ярким светом. Куча народа. Практически все мужчины в дорогих фраках и костюмах, за исключением буквально трёх или четырёх гостей. Эти выделялись на общем фоне, щеголяя парадной военной формой, блестя орденами и погонами в свете хрустальных люстр.

Но, без сомнения, главным украшением этого вечера были дамы.

Что ни говори, но это всё равно, что оказаться в ботаническом саду прямо посреди оранжереи с прекрасными цветами. Разные фасоны платьев, причёски, украшения. Все они отличались друг от друга, но схожи были в одном. Все они были прекрасны.

Легко определить кто знает разницу между просто тем, чтобы нацепить дорогие шмотки, и тем, как одеваться стильно и красиво. Присутствующие на приёме женщины, или же их стилисты, явно потратили уйму времени и сил, чтобы образ каждой врезался в сознание своей неповторимостью и красотой. И при этом не выглядел чрезмерным или же просто безвкусным. Как идеальный пазл, где каждый кусочек, украшение или деталь платья дополняли общую картину.

В общем, услада для глаз.

Примерно так я думал, спокойно ведя Анастасию через зал, пока мои глаза не натолкнулись на чету Лазаревых.

Первое — удивлённое и даже несколько раздражённое выражение на лице её отца.

Второе — ироничная усмешка Романа. Начальство едва заметно мне подмигнуло, чем окончательно развеяло оставшиеся сомнения.

Если здесь кто-то кому-то и пудрил мозги, то Настя явно осталась в дураках. Точнее, в дурочках. Потому, что если она планировала наступить на ногу своему отцу появлением в моём обществе, то её выпад цели явно не достигнет.

По крайней мере, так, как она на то рассчитывала.

Третье — похоже, что даже несмотря на этот нюанс, вечер меня ждёт непростой.

Потому что в искренности озабоченного выражения на лице стоящей рядом с Павлом Лазаревым женщины я не сомневался ни на секунду. О том, кто она такая, я тоже не думал. Семейное сходство, как говорится, налицо. Настя явно пошла в маму.

Надеюсь, что только красотой, а не характером.

Потому что если верить предчувствию, меня сегодня вечером ожидают пляски на минном поле из вопросов матери, обеспокоенной выбором кавалера своей дочурки.

Ну, никто и не говорил, что вечер будет простым, ведь так?

От авторов: Ребят, спасибо вам. Мы рады, что вы прошли с нами аж до седьмого тома и постараемся, чтобы не разочаровать вас в дальнейшем. 2я глава выйдет точно по графику, как и всегда.

Так же у нас есть к вам небольшая просьба. Мы будем очень признательны, если вы напишите комментарий под первым томом цикла и выскажите своё честное мнение о всей серии. То, какое у вас сформировалось.

Спасибо, что вы с нами.

Глава 2

Ощущал я себя так, как, должно быть, должна была чувствовать себя рыбка в аквариуме.

Нет, конечно же, я не идиот и ожидал чего-то подобного. Но всё равно идти через зал к ожидающему нас семейству Лазаревых и чувствовать на себе всё больше и больше взглядов со стороны было… Мягко говоря, было не по себе.

То тут, то там люди незаметно поглядывали в нашу сторону, очевидно, задаваясь вопросом, с кем это вдруг появилась на приёме Анастасия.

Приятно ли чувствовать себя объектом всеобщего внимания? Приятно, но только не тогда, когда на тебя смотрят, как на неведомую зверушку. Благо, что общество, хочешь не хочешь, а приличное, так что взгляды эти были короткими и очень тщательно завуалированными. Нагло и неприкрыто пялиться никто не стал. Подобное, видимо, тут считалось моветоном.

Впрочем, нисколько не сомневаюсь, что у людей только что появилась ещё как минимум одна тема для кулуарных обсуждений.

Ну и пусть. Я здесь, так сказать, проездом.

Примерно с такими мыслями мы подошли к Лазаревым, которые ждали нас, тихо о чём-то разговаривая.

— Папа, мама, — даже не пытаясь скрыть самодовольства, поприветствовала их Анастасия. — Позвольте представить вам…

— Здравствуй, милая, — негромко перебил её отец. — А с твоим кавалером мы уже знакомы.

И с немым вопросом во взгляде посмотрел на меня.

— Вы «знакомы», — тут же поддела его стоящая рядом женщина. — А вот я, судя по всему, подобной участи лишена.

— Ох, — наигранно вскинулась Настя. — Я же совсем забыла, что ты его не знаешь. Саша, моя мама, Валерия. Мам, позволь…

Решив более не искушать судьбу, взял всё в свои руки.

— Александр Рахманов, ваше сиятельство. — На всякий случай сверкнул лучшей улыбкой, какая имелась у меня в репертуаре. — Я работаю в компании вашего супруга.

Женщина нахмурилась. Скорее, от непонимания общей ситуации, чем от каких-то негативных эмоций по отношению ко мне. В последнем я был более или менее уверен, так как её эмоции читались так же хорошо, как и у её дочери.

— Кажется, что-то такое я слышала, — задумчиво произнесла она. — Это, часом, не вы ли помогали Роману в одном деле…

— Он самый, мам, — тут же улыбнулся стоящий рядом начальник. — Я его в фирму и привёл. Сейчас Александр как раз работает в моём новом отделе. Настя, к слову, работает там же, пока проходит практику.

— Надо же, какое любопытное совпадение, — протянула Валерия и бросила короткий взгляд сначала на Романа, а затем куда более продолжительный на своего супруга.

Правда, почти сразу же этот взгляд оказался вновь обращён в мою сторону.

— Александр, не поймите превратно, но как же так вышло, что вы сегодня сопровождаете мою дочь на это мероприятие?

Как я там говорил? Прогулка по минному полю? Опасно? Да. Очень даже. Но это может быть и весело, если кинуть мину под ноги человека, который тебя на него толкнул.

— О, — улыбнулся я. — На самом деле здесь нет никакой тайны. Меня пригласила Анастасия, и я согласился её сопровождать. Вот.

Ага. Вот. Пожалуй, даже если бы меня сейчас пырнули ножом в брюхо, я всё равно бы умирал с улыбкой на лице. Настя бросила на меня тако-о-о-о-ой взгляд. Всего мгновение, но сколько в нём было возмущения и недовольства. Я аж преисполнился.

И, что самое приятное, взгляды её родителей тут же оказались направлены на непоседливую дочурку. И если взгляд и выражение лица её отца меня не особо обманули, то вот взгляд матери не обещал ничего хорошего. Как минимум допрос с пристрастием.

Благо, ситуацию спас Роман.

— Не хочу прерывать столь животрепещущий диалог, — произнёс он, указав на пришедших в движение людей в зале. — Но если мы не хотим пропустить речь Распутина, то предлагаю…

— Роман прав, — произнёс отец, бросив короткий взгляд на свои часы. — Григорий сейчас выступит. Не следует это пропускать.

— Конечно, — тут же добавила Валерия. — Настенька, можно тебя на пару слов…

Так уж вышло, что я оказался в самом хвосте образовавшейся процессии, идя рядом с Романом.

— Отличный фрак, — шепнул он мне.

— Спасибо, — так же тихо хмыкнул я ему и взял с подноса мимо проходящего официанта бокал с шампанским. — Ну и? Насколько всё плохо?

Лазарев тихо рассмеялся.

— Лучше, чем ты думаешь. Поверь, сейчас нам с тобой приходится всяко проще, чем ей.

Посмотрев перед собой, взглянул на идущую рядом с матерью Анастасию. Сестра Романа шла с идеально прямой спиной, будто в любую секунду ждала неведомого наказания. Они не разговаривали, но напряжение между ними прямо ощущалось.

— Ожидание чего-то страшного может быть куда страшнее, чем сама причина этого страха, — негромко пробормотал я, и Роман кивнул.

— Не в бровь, а в глаз, так сказать. Но ты молодец. Веди себя в том же духе, не реагируй на провокации, и всё будет отлично.

— А их стоит ждать?

— Кто знает, — пожал он плечами. — Идиотов здесь нет. Иначе они не стали бы теми, кто они есть. Другое дело, что молодых тоже может быть много…

— Понятно, — вздохнул я. — И?

— Что?

— Помнишь вопрос, который я тебе задал, когда мы работали над делом Уткина?

— Ты о том, насколько жёстко ты можешь себя с ними вести?

— Ага.

Роман задумался.

— Будь на твоём месте кто-то другой, я бы забеспокоился. Но раз это ты, то… будь помягче. Выжигать землю у них под ногами я тебе не советую.

— Да я же не идиот. Но и себя унижать всяким молокососам с золотой ложкой во рту не позволю.

— Я на твоей стороне. Но не забывай главного. Ты вошёл в этот зал под руку с Настей. А это как бы само собой предполагает, что сделал ты это с нашего одобрения…

— Даже если это и не так, — фыркнул я тихо и сделал ещё один небольшой глоток.

— Даже если это и не так, — с улыбкой повторил Роман. — Тем не менее неосторожное слово может навредить уже именно нам.

— Не дурак. И так всё понимаю.

— Ну и отлично.

Наши бокалы ударились друг о друга с лёгким звоном.

И я не соврал. Я же и правда не дурачок. Всё понимаю. Я пришёл сюда с Лазаревой, а значит, многие сочтут меня её «фаворитом», как бы глупо это ни прозвучало. Такие вещи не делаются с бухты-барахты… Ага, ха-ха три раза. Кто бы мог подумать, что дочь одного из самых влиятельных графов государства просто захочет пройтись по нервам своего отца и явиться на такое мероприятие в сопровождении меня любимого?

Ну и пусть. Это, в принципе, не моё дело. Главное — не позориться самому, не позволять позорить себя и ни в коем случае не допускать того, чтобы кто-то посмел опозорить даму, с которой пришёл.

В последнем случае можно и в зубы дать. Образно говоря, разумеется. Или не образно. Тут уж как карта ляжет.

Ну и на сладкое, так сказать, я был рад, что Роман тоже находился тут. С ним я мог хотя бы расслабиться, не ожидая подлянки каждую секунду.

Тем временем приём плавно перетёк в уже знакомую мне оранжерею. Именно в этом месте я в прошлый свой визит сюда общался с Григорием Распутиным и его племянницей.

Сегодня это место значительно преобразилось. Здесь явно кто-то произвёл небольшую перестановку — места стало больше. Тщательно ухоженные растения чуть сместили, открывая для людей больше пространства. А на круглом мраморном помосте, где в прошлый раз за столом происходил мой разговор с хозяином поместья, уже стоял главный целитель Империи собственной персоной.

Григорий Распутин встречал гостей с тёплой улыбкой на лице, держа в одной руке бокал с шампанским, а левую убрав за спину.

Он ждал, пока все займут свои места, чтобы начать речь. Дабы особо не отсвечивать, я встал рядом с Романом, оглядывая присутствующих и внутренне гадая, каким образом распределялись места в зале. Вот Лазаревы, вроде очень влиятельные и всё такое, а стояли чуть ли не позади всех. Нет, место живописное. Прямо рядом с растущими в фигурных кадках странными, но очень красивыми голубыми розами. Но всё-таки немного непонятно.

О, а этот тут что делает⁈

— Ром, — тихо шепнул я.

— Чего?

— Глянь вон там. Слева от колонны стоят. Что здесь Штайнберг забыл?

Лазарев проследил за моим взглядом и нашёл глазами невысокого полного мужчину, стоящего рядом с довольно привлекательной женщиной и молодым, явно скучающим парнем. Гадать о том, кто это такой, тоже смысла не имело. Сходство со стоящим рядом с ним отцом налицо.

— Штайнберги с Распутиными родственники.

— Чего?

— Да не удивляйся ты, — улыбнулся Роман. — Там это родство в третьем колене. Один из предков Григория был женат на дочери Штайнбергов. Вот их и приглашают каждый год.

— Мда-а-а-а. Видимо, правы те, кто говорят, что в семье не без урода.

— Ты, главное, во весь голос об этом не кричи, — попенял мне Роман. — Но в целом да. У них сейчас всё довольно паршиво с финансами, а каким-то очень знатным родом они не были. Да и своей Реликвии, по понятным причинам, у них также нет.

Я с пониманием кивнул.

Эту особенность я знал прекрасно. Далеко не все аристократы обладали магической силой. Только самые старые и знатные роды. И на то имелось довольно много причин. И дело даже не в том — о чём мне рассказывал в своё время Лар, — что магические способности у людей со временем приходят в упадок или исчезают вовсе.

Тут сразу несколько факторов. Начиная с того, что, беря женщину замуж, обладатели Реликвии сохраняли свою фамилию, оставаясь в семье, и заканчивая тем, что аристократический титул можно было получить за определённые заслуги. Например, за военную службу. Как пример — очень многие вошли в списки аристократов после Великой Войны. Такие события всегда представляют собой невероятную возможность для проявлений как истинного героизма и стойкости духа одних, так и жадности и предприимчивости других.

Что характерно, скорее всего, награды они все получали, стоя плечом к плечу в одном строю. Но это уже частности.

В общем же и целом, получить титул и сопутствующие ему привилегии и всё прочее можно было разными способами. Да, непросто, но такая возможность имелась. Другое дело, что далеко не все из таких аристократов «выживали». Как пример, те же Штайнберги. Финансовое положение у них хромало на обе ноги, что я знал ещё со своего первого дела.

К счастью, с тех пор наши пути не пересекались, что иначе как благодатью я назвать не мог.

Ну и ладно. Мне с ними детей не крестить. Пришли и пришли. Бог с ними. Просто буду держаться подальше, что не самое плохое решение. Не то чтобы я боялся барона. Просто последняя наша встреча была так себе, а его благородие особой вежливостью не отличался. Зато, как я узнал позднее, был крайне злопамятен.

Гости тем временем заняли свои места, и Распутин начал свою речь.

— Спасибо всем, что пришли сегодня сюда, — произнёс глава самого известного рода лекарей Российской Империи. — Это традиция, которую наша семья поддерживает последние тридцать лет, и я рад, что и в этом году могу продолжить её…

Не скажу, что эта речь была какой-то скучной или же неинтересной. Просто она была… обычной. Ага. Это, пожалуй, лучшее слово, которое я мог подобрать. Распутин высказал уважение всем пришедшим, поговорил с полминуты о величии империи и императора. Упомянул необходимость стоять плечом к плечу рядом друг с другом, забыв о разногласиях, и не забывать, что именно мы, то есть они, аристократы — столпы, на которых держится величие империи. И так далее, и так далее.

Спорное, конечно, заявление. Кто-то поглупее мог бы, конечно, вылезти вперёд и нагло спросить, мол, а кто работает на фабриках и в больницах? Кто стоит у станков и учит детей в школах? Кто служит в полиции и армии? Что? Неужели аристократы всем этим занимались⁈

Чушь, конечно. Вопросы, появившиеся от не самого большого ума. Да, они всем этим не занимались. Да, они были богаты. Очень богаты. По крайней мере, некоторые из них. И, как бы парадоксально это ни звучало, именно богатые аристократы увеличивали промышленную и экономическую мощь государства.

Времена, когда страна могла положиться исключительно на мощь Реликвий и тем самым диктовать свои условия, уже давно прошли. Закончились вместе с Великой Войной. На смену мощи магических сил пришли экономика и первые признаки того, что в моём мире называли тотальной глобализацией. Тут, в силу особенностей этого мира, ещё не дошло до того, что ни одна страна толком не могла существовать без своих соседей, но постепенно всё шло к тому.

А что касается самих аристократов, то именно они создавали огромное количество рабочих мест. Достаточно было посмотреть на того же князя Румянцева и немаленькую промышленную империю, которая совсем недавно стала ещё больше. Да хотя бы взять ту же больницу, которую спонсировали Лазаревы. Вполне возможно, что без их денег она не появилась бы вовсе.

Но в целом речь Распутина, если убрать из неё эмоциональную полемику, вышла какой-то… Ну, не скучной, нет. Пресной. Будто бы отработанной и сказанной уже не раз. Привычной.

Странно всё это.

— Ты чего? — тихо спросил Роман, заметив кислое выражение на моём лице.

— Если честно, ожидал чего-то большего, — пожал я плечами.

— При всём моём уважении к тебе, Александр, не слишком ли ты высокомерен? — усмехнулся он. — Попал на закрытый приём в высшее общество, а теперь стоишь и нос воротишь. Скучно ему.

— Ну прости, — всё так же тихо отозвался я. — Ты меня ценишь за то, что я подобострастно тебе мёд в уши лью? Или правду говорю?

Услышав мой вопрос, Роман улыбнулся.

— Туше. Но не вздумай ляпнуть такое при ком-то другом.

— Я же не идиот.

— Вот, Александр, — очень тихо рассмеялся он. — Вот именно за это я тебя и ценю.

Ха-ха. Юморист. Хотя не могу не согласиться, качество, конечно, ценное. Чего уж тут спорить.

Речь хозяина приёма тем временем подходила к концу.

— … В заключение же я хочу ещё раз поблагодарить всех, что вы сегодня сюда пришли, — торжественно произнёс Григорий, подняв руку с бокалом. — Наслаждайтесь вечером и отдыхайте.

По оранжерее прокатилась волна аплодисментов. А следом, едва только стихли последние хлопки, воздух вновь наполнился голосами людей. Торжественная часть закончилась, и все вернулись к размеренному времяпровождению…

— Так какой у тебя там план? — поинтересовался Роман.

— Поменьше пить и болтать и побольше есть, — отозвался я.

— Отличный план, Саша, — выдало свою похвалу начальство. — Просто превосходный. Пойдём. Чем приёмы Распутиных славятся, так это своей стряпнёй…

* * *

— И? Как это понимать?

— Что именно, мам? — невозмутимо поинтересовалась Анастасия, усиленно делая вид, будто ничего не происходит.

Речь только что закончилась, и люди постепенно расходились в стороны, вновь собираясь привычными группками «по интересам», как называла их её мать.

Она же и воспользовалась моментом, взяв дочь под руку, и увела её в сторону от остальных домочадцев.

— Настенька, — невозмутимо произнесла Валерия Лазарева с такой улыбкой, какой можно было шампанское в бокалах в лёд превратить. — Не строй из себя дурочку. С твоим отцом, может быть, это и сработает, но только не со мной.

— Я никого из себя не строила, — заявила Настя и понадеялась, что её ответ прозвучал достаточно правдоподобно.

— Настя.

— Мам…

— Может быть, ты объяснишь мне, почему пришла на приём с ним? У тебя что, других кандидатур не нашлось? — озадачила её мать вопросом. — Потому что я не понимаю. Одно твоё слово, и как минимум десяток аристократических сынков и племянников всех мастей в линию бы выстроились ради того, чтобы сопровождать на это мероприятие дочь Павла Лазарева. А ты пришла сюда с… простолюдином?

В её словах не было чего-то уничижительного или обвиняющего. Обычный вопрос, заданный обеспокоенной матерью.

Тем не менее Настя вдруг удивилась тому, что её это оскорбило. Нет. Даже не так.

К собственному удивлению, её задело то, что это оскорбляло Александра.

— Мама, ты…

— Прежде чем ты начнёшь говорить разного рода глупости из разряда «мама, он не такой» и «мама, ты совсем его не знаешь», — перебила её мать, — подумай вот о чём, дорогая моя. Я не осуждаю твой выбор. Для этого тебе хватит отца, которого ты решила побесить своей выходкой.

— Да никого я не собираюсь…

— Настя.

Одного только тихого голоса и прохладного тона хватило, чтобы Анастасия резко замолчала. Мать сурово посмотрела на неё и покачала головой.

— Как я уже сказала, эти глупости оставь для кого-нибудь, кто захочет в них поверить. Я же хочу, чтобы ты задумалась, как подставила своего сегодняшнего кавалера.

— Никого я не подставляла, — недовольно пробурчала Анастасия.

— Да что ты? — усмехнулась Валерия и отвлеклась на секунду, чтобы взять с подноса проходящего мимо официанта бокал. — Оглянись вокруг, что ты видишь?

Настя закатила бы глаза, но не стала так рисковать, делая это на глазах у матери.

Видимо, удовлетворившись тем, что ответа так и не прозвучало, Валерия дала его сама.

— Ты привела этого молодого человека туда, где полным-полно тех, кто будет не прочь, чтобы его сын взял в жёны молодую и красивую дочь Лазаревых, Настенька, — спокойно сказала она, оглядывая окружающих их людей. — И теперь ты сама притащила сюда этого мальчика. Прямо в эту банку с пауками и змеями. Как, по-твоему, они отреагируют на это? Уже не говоря о том, что он младше тебя… на сколько? На три года?

— Откуда ты…

— Уточнила у твоего отца. Поэтому я рекомендую тебе очень хорошо подумать, как ты будешь относиться к нему на этом приёме дальше. Помни, что от твоих действий зависит, будут ли у него проблемы в будущем. Потому что если старшее поколение и может посчитать твои действия не более чем подростковой глупостью, то те, кто помоложе и погорячее на голову, могут увидеть в этом более серьёзные намерения. И тогда твоего мальчика просто растерзают…

В этот момент Анастасия рассмеялась. Не в ответ на слова своей матери. Не оттого, что её, опять же к собственному удивлению, задело то, каким снисходительным тоном мама говорила об Александре.

Нет. Она рассмеялась искренне. Просто потому, что прекрасно понимала, что может случиться в такой ситуации. Потому что, как она думала, уже достаточно хорошо знала Александра и как тот реагировал на нападки в сторону себя.

— Поверь, мама. Я бы даже заплатила за то, чтобы посмотреть, как они попытаются это сделать, — не без удовольствия ответила Настя. — Александр сам кого хочешь может…

— А он сюда для этого пришёл? — тут же перебила её Валерия и многозначительно посмотрела на дочь. — Скажи мне, разве он сюда для этого пришёл?

В этот раз Настя уже не смеялась.

Глава 3

Следует признать, Роман не обманул. Стряпня тут действительно оказалась потрясающая. По его же словам, основное застолье будет где-то через час-полтора.

А сейчас вдоль стен оранжереи стояли длинные столы с закусками. Красная и чёрная икра. Разного рода соленья и мясные блюда. Какие-то совсем странные и диковинные штуки вроде запеченных мидий или чего-то очень на них похожего. Никогда их не любил. Но раз уж выпал шанс, то решил его не упускать и попробовать хотя бы по чуть-чуть всё.

Отдаю должное мастерству поваров. Приготовлено всё было просто потрясающе. Идеальный баланс между всеми гранями вкуса, без перегибов в ту или иную сторону. Так ещё и некоторые блюда меня вовсе в тупик поставили касательно того, как их вообще приготовили. Что, впрочем, нисколько не умаляло их вкуса. В особенности мне понравились какие-то маленькие яйца вроде перепелиных. Отварные на первый взгляд, они удивляли тем, что кто-то извлёк из них желток не разрезая белок и поместил внутрь приготовленный мясной фарш с травами. А сверху ещё и полил каким-то соусом. Чуть островатым и отдающим орехами. Сочетание странное, но вкусно было безумно.

Короче, мне понравилось. Очень.

— Блин, с такой кормежкой становится понятно, чего вы, аристократы, так любите свои приёмы устраивать, — хмыкнул я, запивая съеденные закуски.

— Это ещё что. — Роман усмехнулся, закинув себе в рот канапе с креветкой. — Ты ещё не видел… Точнее, не пробовал, как моя мать готовит. Вот где настоящее искусство.

— Прямо настолько хорошо?

— Прямо вот настолько, — кивнул Роман. — Поверь мне, мало кто может сравниться с ней в искусстве приготовления еды…

— Даже как-то сложно представить себе, что кто-то из аристократов сам себе готовит, — не поверил я.

— Зря ты так. В детстве она каждые выходные нам готовила. Да и сейчас, когда всей семьёй дома собираемся. Для неё это могло выглядеть чем-то вроде хобби, но мастерство у неё сумасшедшее. За свою жизнь ничего вкуснее не ел…

Ну, я о готовке своей мамы так же говорил. Наверное, все так говорят.

— Кстати, об этом. — Я поставил небольшую фарфоровую тарелочку обратно на стол и огляделся. — Как думаешь, мне мою спутницу сегодня вообще вернут?

Услышав мой вопрос, Лазарев улыбнулся.

— А что? Уже по ней соскучился?

— Ой, вот только не прикидывайся, а? — попросил его. — Сам всё понимаешь. Я сюда с ней пришёл и не хочу, чтобы кто-то подумал, будто…

— Будто ты сюда просто поесть на халяву зашёл? — хохотнул Роман.

Я улыбнулся и посмотрел на него с укором.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты поразительно догадливый?

— Так, ты давай не передёргивай, — тут же пригрозил мне он. — Обычно это мои слова.

Но затем покачал головой и огляделся по сторонам, явно разыскивая сестру и мать.

— Можешь не переживать. Скорее всего, моя мать сейчас полощет Насте мозги на тему… Ну, на разные темы.

— Ага, могу даже предположить, на какие именно, — усмехнулся я. — Небось гадает, с чего вдруг её дочь пришла на такое торжественное мероприятие с каким-то оборванцем.

— Поверь, ход её мыслей мог бы тебя удивить, — не согласился со мной Роман и отпил шампанского. — Она у меня женщина мудрая.

— Тут я даже спорить не стану…

— Прошу прощения, надеюсь, не помешаю вашему разговору?

Мы с Романом одновременно повернулись на прозвучавший за нашими спинами голос. Обернувшись, я встретился глазами с высоким светловолосым мужчиной в тёмно-синем костюме. На вид лет сорок, не больше. В прекрасной физической форме. Но что-то мне подсказывало, что впечатление о его возрасте обманчиво и он куда старше.

— Дмитрий Сергеевич, — тут же приветливо улыбнулся Роман и пожал протянутую руку подошедшего мужчины. — Рад вас видеть.

— И я, Рома, — улыбнулся тот. — Не представишь меня своему другу?

— Конечно. Александр, позволь представить тебе графа Дмитрия Сергеевича Смородина. Дмитрий Сергеевич, это Александр Рахманов.

— Ваше сиятельство. — Я с лёгкой улыбкой изобразил короткий поклон головой… А затем, к собственному удивлению, пожал руку, что он мне протянул.

Ага, вот так. Без лишнего официоза.

— Думаю, что мы уже несколько знакомы, — улыбнулся граф. — Шапочно, так сказать.

Роман глянул на меня с интересом. В его глазах так и читался вопрос, где это я успел пересечься с графом.

— Можно сказать и так, — ответил я на его улыбку. Довольно-таки искреннюю, к слову. — Мы пересеклись с его, скажем так, интересами во время одного из наших прошлых дел.

— Да. Мой помощник, с которым вы заключили ту сделку, остался крайне приятно удивлён вашей способностью договариваться, — улыбнулся граф.

— Ну, я ведь там не один был, — пожал плечами, как бы намекая, что работал над этим делом вместе с Мариной.

— Да, об этом он также упоминал, — понимающе кивнул граф. — И всё-таки я доверяю мнению своего помощника. Скажем так, он оказался под определенным впечатлением после общения с вами. В особенности удивился тому, как вы смогли найти выход из… столь непростой ситуации.

Так. Я внутренне напрягся. И? К чему всё это?

Граф тем временем сунул руку во внутренний нагрудный карман пиджака и достал оттуда небольшой кусочек металла прямоугольной формы.

— Я не настаиваю, — улыбнулся Смородин. — Но если тебе когда-нибудь потребуется работа, Александр, думаю, что тебя с интересом выслушают по этому номеру.

И протянул мне визитку. Визитку, отчеканенную на кусочке тонкого серебра. Серьезно?

Я бросил короткий взгляд на Романа, дабы узнать, как он относится к происходящему. Ведь только что сказали, что я работаю в компании Лазаревых. А Смородин прямо при нём внаглую предлагает мне работать у него…

Хотя нет. Стоп. Не так.

Заметив едва уловимую улыбку на лице начальства, я коротко покачал головой.

— Благодарю, ваше сиятельство. Но в ближайшее время я менять место работы не собираюсь. Но ещё раз спасибо за предложение.

Смородин усмехнулся и положил визитку на стол рядом со мной. Логично. Достав её из кармана, он в любом случае бы не положил её обратно. Уж слишком бы это походило на крошечное, но всё-таки поражение.

— Понимаю. Не буду настаивать, — без какой-либо враждебности произнёс граф. — И всё-таки отказываться от своего предложения не буду. Мои двери всегда открыты для молодых талантов.

Ещё раз улыбнувшись, граф развернулся и ушёл, оставив нас с Романом наедине.

— И? Что это было? — спросил я, протянув руку и посмотрев на визитку.

— Месть, — с усмешкой проговорил Роман, взяв бокал с шампанским.

— Месть?

— Ага. Отец как-то раз увёл у Смородина одного человека. Прямо из-под носа специалиста утащил. Правда, Дмитрий Сергеевич не из тех людей, которые будут строить козни за спиной. Думаю, что он даже не особо злится на тот случай. Всё же…

— Что? Просто бизнес? — с иронией в голосе предположил я, и Роман кивнул.

— Что-то типа того. Он не злопамятен, но с тех пор иногда любит нам напоминать, что тот случай он… Короче, он о нём помнит.

— Как-то это не особо вяжется с твоими словами, что он не злопамятен.

— Ну, там своя ситуация была, — пожал плечами Лазарев. — В общем, если вкратце, то в конечном итоге тот случай нам боком вышел. А для него это небольшой повод для шуток. Что-то вроде напоминания.

— Угу, отличный повод, чтобы визитками разбрасываться. — Я посмотрел на серебряный прямоугольник с оттиснутыми на нём золотыми буквами. — Признаю, таких вычурных я ещё не видел.

— Зато выглядит эффектно. Возьми её. Вдруг пригодится.

Я пару секунд подумал. Вроде как это проявление доверия с его стороны. А может быть, очередная проверка. В любом случае я решение принял и менять его не собираюсь…

— А ты кто такой? — произнёс знакомый голос сбоку от меня. — И что тут делаешь?

О как. Дежа-вю…

Обернулся.

— Здравствуйте, дамы. Потрясающе выглядите, — ни капли не покривил я душой.

Елена Распутина представляла собой самое настоящее белое пятно среди засилья чёрных и тёмных оттенков мужских костюмов и под стать им женских платьев. Абсолютно белоснежное платье Елены удивительно хорошо контрастировало с её волосами цвета вороного крыла.

В противовес ей, стоящая слева от неё и возвышающаяся почти на полголовы над подругой Ева Армфельт выглядела не менее прекрасно. Тёмное платье в пол. Уж не знаю, как его создателям удалось этого добиться, но ткань отливала серебром на изгибах. Очень непривычно и красиво.

Обе девушки создавали красивую композицию, за которую цеплялся глаз. И, судя по всему, не только мой.

— Привет, Ром, — приветливо помахала ему Лена, после чего быстро повернулась в мою сторону и вновь повторила свой вопрос: — Итак, кто вы такой, молодой человек, и что вы тут делаете?

— Привет, Лен, — улыбнулся Лазарев с теплотой, какую можно ожидать от уже давно повзрослевшего парня, встретившего свою шебутную младшую сестрёнку.

Знаю, что они не родственники, но почему-то ощущение у меня сложилось именно такое.

— Не обращайте внимания, — тут же вслед Елене произнесла Ева, покачивая в руке бокал с шампанским. — Они знакомы. Просто она придуривается. Как обычно.

— Фу, Ева, ну зачем ты так…

— Я чего-то не знаю? — поинтересовался Роман, покосившись в мою сторону.

— Это она так шутит, — отмахнулся я. — Наше с ней первое знакомство как раз тут случилось…

— Ага! — Елена округлила глаза и сделала удивлённое лицо. — Он себя маньяком назвал!

— Что? — удивился Лазарев.

— Да-да! — закивала Лена. — Ужасный и страшмуфурму…

— Спасибо, — искренне поблагодарил я улыбающуюся Еву, которая ладошкой зажала рот подруге, после чего объяснила ситуацию для Ромы.

— Ах вот оно что. — Лазарев рассмеялся. — Ну это в её духе.

— Ну вот, — тут же обиделась Распутина. — Всё веселье мне испортили.

— А издевательств над сыном барона Дубова тебе не хватило? — с укором посмотрела на подругу Армфельт.

— Да какие там издевательства… — забурчала Распутина. — Всего-то пообещала, что подумаю…

Ева лишь фыркнула, убрав одну прядь своих волос за кончик заострённого уха.

— Конечно. А парень теперь будет пребывать в ложных мечтах и надеждах.

Мы с Романом переглянулись, но тот только плечами пожал. Мол, он точно в таких же непонятках, как и я.

Как оказалось, имелся тут на приёме один барон. Пришёл он вместе с семьёй, как и многие другие. Вот один из его сыновей, по словам самой Распутиной, втюрился в неё. А наша уважаемая юная графиня и подтрунивала над ним.

Я бы, конечно, мог возмутиться. Мол, как-то не по-человечески. Но затем ситуация немного прояснилась. Как оказалось, отец парня, мягко говоря, очень богатый человек, предложил Распутину огромное «приданое», дабы выбор будущего жениха пал на его сына.

Ага. Казалось бы, приданое обычно отдают с невестой, но тут, видимо, ситуация обратная. Кто-то просто решил прикупить выгодный брак для своего чада. Признаюсь, мысль о том, что за будущее стоящей передо мной девушки торговались, как за товар, показалась мне кощунственной. Знаю, что в подобном обществе это принято, но всё равно.

После этой истории Роман извинился и сказал, что ему надо переговорить с отцом. Причину он называть не стал, но, как мне показалось, решил, что тому следует сообщить любопытную новость.

— Слушай, — вдруг повернулась в мою сторону Распутина и ткнула меня в грудь пальчиком с идеальным маникюром. — Так ты не ответил на мой вопрос.

— Какой?

— Как ты тут оказался? — уточнила она.

Стоящая рядом с ней Ева тихонько и красноречиво покашляла.

А потом, видимо, дошло и до самой Елены.

— Ой, ты только не подумай, я не имела в виду ничего такого…

— Да брось, — махнул рукой. — Я всё понимаю. Я сюда с Анастасией Лазаревой пришёл.

Обе девушки тут же нахмурились.

— Чё это? — тут же в лоб брякнула Елена и следом ойкнула, когда получила тычок под рёбра от подруги. — Еви, ну чего ты…

— Прости, её иногда заносит, — улыбнувшись, извинилась за подругу Армфельт. — Не знает, когда стоит остановиться и не нарушать правила приличия.

— Всё в порядке, — покачал я головой. — Тут нет какого-то страшного секрета. Она просто попросила меня сопроводить её на приём. Вот и всё…

— Ой, ну конечно. — Распутина закатила глаза. — Держу пари, что она так решила нос своему отцу утереть за прошлый год.

— Прошлый год? — заинтересовался я.

— Ага. А ты не в курсе?

— Лен, ну неприлично же, — тут же пожурила её Ева, но Распутина только фыркнула и отмахнулась.

— Зато весело! Её тогда едва замуж не отдали… Погоди. Сейчас, я же видела его…

Елена белоснежным ураганом крутанулась на месте, явно разыскивая кого-то глазами.

— Вон!

И едва не вскинула руку, дабы ткнуть пальцем в противоположный конец просторной оранжереи, где проходил приём. Впрочем, энергичный порыв оказался тут же прерван. Ева элегантным и, судя по всему, привычным движением хлопнула подругу по руке. Притом выглядело это так, будто движение было уже неплохо отработано.

— Ай!

— Я тебе сколько раз говорила, что тыкать пальцем нехорошо…

— А чего его тогда указательным называют⁈ М-м-м⁈

— Не мычи. Это тоже прилично, — тут же пожурили её в ответ. — Ты же не корова.

В ответ со стороны Распутиной раздалось недовольное бурчание.

Тем не менее этого момента мне хватило, чтобы наткнуться взглядом на молодого и высокого мужчину. Может быть, немного старше меня. Поджарый, как гончая. Стоял там с бокалом шампанского.

Эх, зря я, наверное, в ту сторону посмотрел. Мы встретились глазами, и презрительный взгляд, которым меня наградили, мне совсем не понравился.

— Я так понимаю, что история закончилась не очень хорошо, — решил уточнить я.

— Что-то вроде того, — произнесла Елена уже более спокойным голосом. — Настя целый скандал устроила тогда. Не хочу! Не буду! Но винить её не стану. Если бы меня за Харитонова отдать решили, я бы этим же вечером скрутила верёвку из простыней и сбежала бы из дома. Жила бы на улице или стала странствующим музыкантом…

— Ты бы с голоду умерла. Ни петь, ни играть не умеешь, — хмыкнула Ева, элегантно пригубив шампанское. — И, зная тебя, ты, скорее, себе что-нибудь сломала бы, просто попытавшись из окна вылезти. Такую неуклюжесть ещё поискать надо.

— Я не неуклюжая, — тут же бросилась оправдываться Распутина. — Просто иногда немного…

— Неуклюжая? — предположил я.

— Ну спасибо, — закатила она глаза.

— А что с этими Харитоновыми не так? — решил вернуть разговор в более конструктивное русло. Не то чтобы сплетни и перемывание чужих костей были так уж интересны…

Да ладно, кого я обманываю. Все люди любят сплетничать. Обсуждение других даёт человеку чувство контроля и власти над ситуацией. И как бы кто к этому ни относился, так или иначе порок этот повсеместный. Да и порой просто интересно узнать, чем бурлит котёл аристократический.

— Тираны они, — произнесла Ева. И пусть лицо её в этот момент оставалось абсолютно бесстрастным, одного тона голоса хватило, чтобы понять. Всё было несколько сложнее и хуже.

— Потомственные военные, — следом доложила Елена.

Распутина оглянулась по сторонам и помахала кому-то. Заметив её мелькающую в воздухе ладонь, один из слуг тут же подошёл и с улыбкой протянул бокал с напитком, в котором я опознал апельсиновый сок.

— Вояки они, — продолжила она. — Вон, его папаша рядом стоит в форме. Пиф-паф и вот это вот всё. Ни чувства юмора, ни веселья. С ними даже пообщаться не о чём. Все разговоры только о том, чтобы с кем-нибудь повоевать или завоевать во славу империи.

— Наверное, это потому, что они делом своим заняты, пока ты дурочку из себя строишь, — с улыбкой предположила Ева, на что Распутина громко рассмеялась.

— А кто сказал, что я её строю? Может, я и есть?

— Может, и так, — пожала хрупкими плечами Армфельт. — Ты как разберёшься, скажи мне, чтобы я точный ответ знала.

— Есть, капитан. — Елена шутливо козырнула, при этом поставив другой рукой бокал себе на макушку. А когда увидела мой вопросительный взгляд, тут же с серьёзным видом пояснила: — Ну ты чего? К пустой же голове руку не прикладывают.

— Вот и не прикладывала бы, — заметила Ева, и мы рассмеялись. — Бокалом такую пустоту не компенсировать.

Ладно. Признаю. Общение с ними что-то вроде глотка свежего воздуха. Приятно и легко. Как бокал холодного пива в жаркий и душный день.

Повернувшись туда, где в противоположной стороне зала стояли Харитоновы, приметил высокого и статного мужчину в богато увешанной орденами военной форме. Стоял он с настолько прямой спиной, что её, должно быть, можно было использовать в качестве правила для проверки ровности стен. Нет, я, конечно, тоже не сутулился, но чтобы вот так, со стальным ломом вместо позвоночника…

Впрочем, мне куда сильнее не понравился тот взгляд, которым меня наградил его сын. Как если бы посмотрел на жвачку, прилипшую к идеально начищенному ботинку.

Не, дружище. Ты о себе слишком много думаешь. Мы тут не соперники.

Я поднял бокал с шампанским в его сторону в коротком салюте. Не. Похоже, что я ему не нравлюсь на подсознательном уровне. Харитонов презрительно фыркнул и отвернулся.

Ну и хрен с тобой. Лишние конфликты мне не нужны, но и на дружбу с тобой напрашиваться не собираюсь…

Оглянувшись, нашёл глазами свою даму. Анастасия стояла рядом с матерью, которая в этот момент разговаривала с другой, незнакомой мне и богато одетой женщиной. Стоящая за спиной матери Настя будто ощутила на себе чужой взгляд и посмотрела в мою сторону.

О как. Интересно. А с чего это у нас такой виноватый взгляд? Мне даже любопытно стало.

Бывает такое ощущение. Стоишь. Всё хорошо. Даже вроде по сторонам осматриваешься. И всё отлично. Вот ничто не намекает на то, что грядёт буря. Ничего, кроме небольших и незаметных признаков.

Вот и тут было так же.

Приём шёл своим чередом. Люди ходили друг к другу, сбиваясь в небольшие группы, и обсуждали что-то. Мир не меняется. Такие мероприятия всегда прекрасно подходили для того, чтобы обсудить дела и договориться, так сказать, в неофициальной обстановке. В общем-то, это была одна из основных причин, почему я в прошлой жизни посещал подобные события. В таких вот местах порой заключали договоров и соглашений не меньше, чем в рабочих кабинетах.

Вот и здесь, видимо, происходило так же. Пока дети развлекались, их родители обсуждали друг с другом дела.

Всё шло своим чередом. Абсолютно спокойно. Но, как в случае с ураганом, тут начиналось примерно так же.

Вот сначала один, а затем второй мрачный мужчина в тёмном костюме пересекли оранжерею, направляясь прямо к хозяину имения.

Григорий Распутин в этот момент как раз общался с Павлом Лазаревым и ещё двумя незнакомыми мне мужчинами. Тут же к нему подошли те, в ком можно было без труда опознать охрану, и о чём-то сообщили. Следом за ними быстрым шагом подошёл один из слуг и тоже что-то сказал. Распутин сразу повернул голову в сторону двустворчатых дверей, что вели из оранжереи внутрь здания.

Этот взгляд я не пропустил, а потому, пока Елена о чём-то весело щебетала с Евой, посмотрел в ту же сторону.

Как раз в тот момент, когда двери распахнулись и внутрь вошёл высокий мужчина в чёрном как смоль деловом костюме без галстука и с длинной гривой ярко-рыжих волос.

— Чё кого, господа и дамы, — громко и с задором оповестил о своём прибытии Константин Браницкий. — Веселитесь, а меня не пригласили?

Глава 4

Глупость. Какая же идиотская глупость.

Говорят, что даже самые умные люди порой не видят яму на своём пути. Даже в тот самый момент, когда их нога уже занесена для шага. Даже в ту самую чёртову секунду, когда падают в неё с распростёртыми объятиями.

Какая же глупость…

Она прекрасно понимала, почему стоит сейчас здесь, рядом со своей матерью, неловко и практически на правах мебели, участвуя в дежурных разговорах мамы, её подруг и знакомых. В этом не было ничего необычного.

А ещё Настя прекрасно понимала, что её не просто так оттащили в сторону от её кавалера. Видимо, родители, или же, как она была сама в этом уверена, её мать, решила, что лучше от греха подальше убрать спичку от бочки с бензином.

Не на такой эффект она рассчитывала. По её скромному плану предполагалось, что она будет дефилировать на приёме в обществе Александра. Назло отцу…

…и, как теперь она понимала, на возможную потеху публике.

Настя мысленно обругала себя последними словами за то, что не подумала о такой возможности. Озабоченная больше собственными эгоизмом и желанием позлить отца, она только сейчас, с подачи матери, поняла, как могла подставить Александра.

А ведь тот, в свою очередь, никогда такого в отношении неё себе не позволял.

Стоящая рядом со своей матерью девушка едва слышно выругалась, мысленно придя к решению, что в будущем не допустит подобных ошибок. Как бы Рахманов порой её не бесил, со всеми своими шуточками и нравоучениями, он, тем не менее, всегда относился к ней как к равной. С уважением и учтивостью, о которой она по своей глупости даже и не подумала.

Вероятно, именно по этой причине её несколько задело то, что он сейчас стоял там и явно хорошо проводил время, болтая с Распутиной и Армфельт. Настя пусть и не близко, но знала обеих…

— Чё кого, господа и дамы, — громко и с задором оповестил о своём прибытии Константин Браницкий, распахнув ведущие в огромную оранжерею двустворчатые двери. — Веселитесь, а меня не пригласили?

Появление нового гостя на приёме стало сродни нежданному и зябкому сквозняку. Что прослывший дурной репутацией со стороны своих коллег-аристократов граф умел, так это громко заявить о своём появлении.

В ту же секунду, как его громкий и насмешливый голос облетел оранжерею, хотя бы на мгновение каждый взгляд оказался направлен в его сторону, превратив человека в центр урагана человеческого внимания.

Анастасия много слышала об этом мужчине, но никогда в живую с ним не встречалась лично. Так уж совпало, что или её родители ограждали дочь от подобных знакомств, или же в силу банальной случайности, она никогда не пересекалась с ним до этого.

Поэтому её удивило странное поведение собственного отца, который моментально оказался рядом с ними.

— Где Роман? — тут же спросил он Валерию, и та оглянулась по сторонам.

— Я тут, — сообщил брат, появившись из толпы сбоку от них.

Настя могла ожидать чего угодно, но только не того, что её отец произнёс дальше. Стояла она довольно близко, так что хорошо услышала тихий голос отца и сказанные брату слова.

— Быстро найди Рахманова, — сказал он Роме. — И держи его как можно дальше от Браницкого.

— Понял, — тут же кинул тот. — Сделаю.

— Папа, при чём здесь Александр? — тут же поинтересовалась Настя, но быстро отказалась от идеи продолжать разговор, как только наткнулась на взгляд своего отца.

— Будь рядом с матерью, — отрезал он и направился куда-то в сторону…

* * *

Мда-а-а-а… Вечер перестаёт быть томным.

Я глотнул шампанского, глядя на эпатажное появление Браницкого и его спутницы. Потому что пришёл на приём он не один.

Вслед за графом в просторный зал оранжереи вошла высокая женщина поразительной красоты. Настолько красивая, что тут же стала центром внимания едва ли не каждого мужчины в этом зале, как только они оклемались после появления графа.

Наверно, оно и не удивительно. Она ведь даже не была человеком. Я моментально узнал в ней ту альфарку, которую видел в кабинете Браницкого той ночь.

— Офигеть, — совсем не подобающе графской племяннице протянула Елена, разглядывая идущую вслед за графом женщину.

Я бы удивился, а потом вспомнил, что она фанатеет от альфарской истории. Ну, каждому своё.

А вот реакция стоящей рядом с Еленой Армфельт оказалась куда более интересной. Увидев вошедшую следом за графом в зал женщину, Ева будто бы замерла на несколько секунд, неотрывно смотря в сторону спутницы Браницкого.

— Простите, но мне нужно отойти, — извинилась она.

— Ева, ты чего? — удивилась Елена, но её подруга уже уходила куда-то в сторону. Видимо, пошла на поиски своих родственников.

— Что-то не так? — решил я уточнить, на что Распутина пожала плечами.

— Даже не знаю, — произнесла она. — Впервые вижу у неё такую реакцию.

Распутина задумчиво и даже как-то обеспокоено посмотрела вслед удаляющейся подруге.

Тем временем события развивались своим чередом. Браницкий по-хозяйски прошёл к центру зала. И именно там его встретил Распутин.

— Константин, — улыбнулся один граф другому. — Какой приятный сюрприз.

— Без сомнения, Григорий, — усмехнулся Браницкий с таким видом, будто этот «сюрприз» был столь же приятен, как скисшая долька лимона в бокале с мартини. — Признаюсь, я ужасно опечалился, когда узнал, что меня не пригласили на приём.

— Я бы отправил тебе приглашение, но, боюсь, что оно затерялось бы на почте, — хмыкнул Распутин, и у меня не осталось никаких сомнений в том, что даже если бы он это и сделал, то сам бы приложил все силы для того, чтобы это самое приглашение потерялось.

— Да и, признаюсь, — продолжил Григорий, — я считал, что тебя нет в стране. Последнее время ходили любопытные слухи о том, что ближайшее выступление императорской балетной труппы… может не состояться.

М-м-м-м… Вот вход и пошли скабрезные намёки. Слышал я эти слухи.

В ответ на это Браницкий лишь рассмеялся.

— О, можешь не переживать, — произнёс он со смехом. — Я уже вернул девочек в заботливые руки их воспитательницы. И, если тебе это интересно, то мы великолепно отдохнули…

— Как думаешь, о чём они? — абсолютно спокойно поинтересовалась Елена, стоя рядом со мной и потягивая свой сок.

— Слышал недавно, что Браницкий сбежал куда-то из страны, прихватив с собой балетную труппу, — пересказал я ей то, что слышал сам. — Ну, по крайней мере, женскую её часть. Говорят, отдыхать куда-то летал.

— Круто, я бы тоже не отказалась, — поморщилась Распутина и даже как-то грустно вздохнула.

— Не думал, что внучка столь известного и влиятельного человека может испытывать в чём-то нужду.

— Ну, скажешь тоже, — невесело усмехнулась она. — Дедушка никуда и никогда меня не отпустит. Даже в тот раз на концерт я вырвалась только потому, что пригрозила ему сбежать и пойти туда сама, если он меня не отпустит. А так поехать куда-то, да ещё и без десятка охранников — это целое событие. Хорошо, если хоть раз в полгода удаётся куда-то вырваться. Наверное, это смерть родителей так на него повлияла.

Говоря это, она задумчиво смотрела на пикировку Распутина и Браницкого. Один сохранял видимость вежливого и радушного хозяина, другой же явно придуривался, чувствуя себя как дома там, где ему были совсем не рады.

— Хотела бы я, чтобы и меня кто-нибудь похитил и забрал на тропический остров, — даже не пытаясь скрыть расстройства в голосе, вздохнула она. — Я бы целыми днями валялась на песке, ела бы ананасы и дрыхла под солнышком. Всяко лучше, чем постоянно сидеть тут в четырёх стенах.

О как. Оказывается, что наша красавица живёт тут, как в золотой клетке? Я слышал истории о том, что родители Елены погибли в аварии через год после её рождения, но лично никогда особенно этой темой не интересовался.

А ещё задумался над тем, как скорректировать своё отношение к происходящей на приёме ситуации. Не думаю, что Браницкий выкинет что-то совсем уж противоестественное. По крайней мере, играть в русскую рулетку он, надеюсь, никого не заставит…

— Погоди, — вдруг сказал я, мысленно отметив одну странность. — А с чего это вдруг ты такая спокойная стала?

— Так Ева же ушла, — пожала плечами Елена с таким видом, будто это было совершенно логично и отпила из своего бокала с соком. — Она меня сдерживает, так что я могу вести себя так, как захочу. А когда её рядом нет, то приходится самой себя контролировать.

В ответ на её слова я улыбнулся.

— Поразительная двойственность характера.

— О, ты меня ещё плохо знаешь, — тихо рассмеялась она. — Мне вот интересно, зачем он пришёл сюда?

— Браницкий? Да пёс его знает, — пожал я плечами. — С ним никогда не знаешь, что он выкинет в следующую секунду.

— Говоришь так, будто знаешь его.

Я хмыкнул.

— Встречались пару раз. И не могу сказать, что после этих встреч у меня остались приятные впечатления о нем.

Стоило мне это сказать, как Елена посмотрела на меня… В общем, очень странный взгляд. Оценивающий. Не в плане «Ой, какой интересный мальчик, надо с ним погулять».

Скорее он напоминал взгляд «чего-то ты не договариваешь».

— Любопытный ты человек, Александр, — медленно произнесла она. — Вроде не аристократ, а постоянно рядом с ними тусуешься. Работаешь с Лазаревыми. На приёмы ходишь. С альфой дружишь.

— О, ты ещё многого обо мне не знаешь, — пробовал отшутиться я, но, похоже, не особенно получилось.

— М-м-м. Расскажешь?

— Не-а. В мужчине должна быть загадка, — покачал я головой. — Лучше объясни, как так…

— О, Александр. Вот ты где.

Повернувшись, заметил Романа, подошедшего ко мне.

— Ага. Вот тут я.

— Надеюсь, что он тебе не слишком докучает? — шутливым тоном спросил Роман у Елены, на что та мило улыбнулась.

— О, скорее наоборот… О, кажется, дедушка дал добро.

Посмотрев в сторону центра зала, заметил, как Браницкий и Распутин о чём-то разговаривают. Ещё и руки друг другу пожали. Правда, выражение их лиц… В общем, закадычными друзьями их не назовёшь. Скорее уж Распутин вёл себя так, как будто на его приём заявился дальний и крайне нелюбимый родственник, которого и видеть не особо-то хочешь, но и выгнать не можешь.

Вообще, если не считать первой минуты после его появления, то сам приём шёл своим чередом. Нет, понятно, что люди нет-нет да поглядывали в сторону нового гостя.

Видимо, правила приличия не позволяли пялиться более откровенно и задавать резонный вопрос на тему: «А какого дьявола ты сюда припёрся без приглашения?» По крайней мере, я бы точно такое спрашивать не стал. Да и вообще, как я уже сказал Елене — связываться с ним себе дороже. Своя рубашка ближе к телу.

Впрочем, общее и показное безразличие, наверное, даже логично. Хозяином приёма был Распутин, а значит, решать эту проблему предстояло именно ему. В конце концов, если бы сейчас кто-то влез в эту ситуацию, то это выглядело бы крайне неуважительно по отношению к хозяину. Да и люди, вероятно, хотели узнать, как именитый целитель справится с таким гостем.

С другой стороны… Ну, не то чтобы меня это сильно волновало.

— Лен, позволь я украду у тебя Александра, — сказал Роман. — Нам нужно переговорить о работе.

— Конечно, — улыбнулась та. — Пойду поищу Еву. Может узнаю, что за муха её укусила.

Едва мы остались одни, как я покосился на Лазарева.

— О работе, значит? А если правду сказать?

— Намекаешь на то, что я соврал? — наигранно возмутился Роман.

— Намекаю на то, что даже если ты это и сделал, то получилось у тебя паршиво, — отметил я, и он улыбнулся. — Так о чём ты хотел поговорить на самом деле?

— Не расскажешь, что у тебя за дела с Браницким? — в ответ на мой вопрос спросил Роман.

Та-а-а-а-а-а-к. А вот это уже интересно. Вопрос крайне любопытный. И даже не сам он, а то, что его вообще задали. Хотя нет. Не так. Понимает ли Роман, что спросив об этом, он сейчас буквально признался мне в лицо, что его семья «пасёт» меня?

Немного подумав, пришёл к выводу, что, скорее всего, понимает. Кем-кем, а идиотом он точно не был. Как и в тот раз, когда он сказал мне о том, что его семья в курсе о моих способностях.

— Зависит от того, кто спрашивает, — многозначительно пожал я плечами.

На самом деле просто не придумал ничего умнее, если честно. Решил потянуть время в надежде на то, что своим мозгом дойду до ответа. Хотелось бы, конечно, на раз раскусывать любые загадки и интриги, но что имеем, то и имеем.

— Имеешь в виду, спрашивает ли это сейчас мой отец или же…

Он тактично промолчал, чем только уверил меня в правильности мой собственной гипотезы.

— Всё вместе, наверное, — наконец сказал я ему и одним глотком допил оставшееся в бокале шампанское.

Это был мой первый бокал, который я взял ещё в самом начале приёма. Удалось растянуть его почти на сорок минут. Другое дело, стоит ли брать ещё один? Ладно. Хуже не будет. Если что, то просто оставлю. Особо пить на этом празднике жизни всё равно не собирался.

— Пройдёмся? — предложил Роман, и я кивнул, заметив идущего в нашу сторону официанта.

— Пошли.

Мы двинулись в сторону от того места, где стояли. Я по пути перехватил себе ещё один бокал.

— Так что?

— Ничего особенного, на самом деле.

— Саша, Браницкий не встречается с людьми просто так, — предупредил он меня. — Так что определение «ничего особенного» тут явно плохо подходит. Боюсь, что ты можешь недооценивать… некоторые последствия от знакомства с этим человеком.

Ага. Спасибо, Капитан Очевидность. Я это уже понял. Недооценивать. Хорошее слово, но, боюсь, мало подходящее в случае когда дело касается Браницкого. Хотя бы потому, что граф казался мне настолько непредсказуемым, что слово «недооценка» банально не передавало всю суть этой ситуации.

— Ром, при всём моём к тебе уважении, но я не думаю, что это ваше дело. Не подумай, что я хочу тебе нагрубить, но к вам оно не имеет никакого отношения.

— Я бы и рад тебе поверить, — сказал он, идя рядом. — Другое дело, что тут…

— Не только твои интересы? — предположил я.

— Вот. Видишь? Я всегда говорил, что ты поразительно догадлив.

— В стране слепых и одноглазый — король, — хмыкнул я. — Не сложно быть догадливым, когда ответ лежит у тебя на ладони.

— Так всё-таки?

— Ему потребовалась моя помощь. И предвосхищая твой вопрос, скажу сразу — ничего, что могло бы хоть как-то помешать фирме или вашей семье. Просто помог ему купить несколько картин подешевле.

— Купить картины? — не поверит мне Роман.

— Угу. У меня было примерно такое же лицо, когда я от него это услышал.

— Это с каких пор у тебя среди талантов затесались познания в живописи?

— С тех самых, когда для их приобретения требуется прижать того, кто их продаёт.

Я вдруг вспомнил тот день и задумался.

— Слушай, Ром, а Браницкий правда имеет отношение к детским домам?

— Правда, — ответил он. — Ему три заведения принадлежат. Туда берут в основном сирот погибших военных и тех, у кого родители служили в силовых структурах. Браницкий оплачивает их содержание, питание, обучение и всё прочее. Каким бы засранцем он ни был, но здесь всё честь по чести. Ребята в его домах живут получше, чем многие другие дети в стране.

Угу. Если так посмотреть, то он просто чудо. Прямо божий одуванчик. Только вот я не забыл о том, что сказал мне сам граф.

Выстрел в дальнюю. А вдруг попадёт? Тогда эти мальчики и девочки потом будут преданы ему до гробовой доски. Просто потому, что они выросли с осознанием того, что он был единственным, кто позаботился о них в тот момент, когда они остались абсолютно одни в этом огромном и холодном мире…

— Смотреть надо, куда идёшь! — резко произнёс неожиданно возникший на моём пути толстяк. Случилось всё настолько быстро, что я не успел сделать шаг в сторону, практически столкнувшись с ним.

Шампанское расплескалось из бокала, забрызгав его брюки, чем и вызвало взрыв негодования.

Выругавшись, барон Штайнберг стряхнул напиток с брюк и с нескрываемой ненавистью в глазах посмотрел на меня.

— Ты! — практически прошипел он.

— Я.

Кажется, что мой ответ взбесил его ещё больше.

— Просто поразительно! Похоже, что даже Распутины начали пускать сюда всякий сброд, — выплюнул он в мою сторону.

Ну вот. Опять. Хотел я спокойно провести этот вечер.

— Ну вас же они сюда пустили, — нагло улыбнулся я. — Чем я хуже?

Его и без того уже красное от выпитого лицо пошло пятнами.

— Ах ты поганый…

— Я на вашем месте следил бы за словами, — холодным голосом проговорил Роман, но меня подобное не устроило. Вот уж кого-кого, но меня точно защищать не надо.

— Бестолку, Ром. У его благородия могут возникнуть с этим значительные проблемы, — улыбнулся я. — Вечно норовит ляпнуть что-нибудь не то. Кому, как ни нам с тобой об этом знать.

— Ах да, — тут же подхватил мою мысль Роман. — Кажется, что-то такое там было. Не напомните ли нам, барон Штайнберг?

Штайнберг хотел было что-то сказать, но, похоже, что он ещё не настолько напился, чтобы грубить Роману. Ладно я. Что с меня взять? А вот устраивать скандал прямо тут, когда буквально в двух шагах от него ошивался почтенный граф Лазарев, он явно не захотел.

Эх, жаль, я не могу в этот момент чувствовать его эмоции. Если судить по его лицу, то там сейчас такой бешеный вихрь кружиться, что, должно быть, любо дорого взглянуть…

Так. Стоп. Я же не ощущал его. Но ведь Елена сказала же…

— Ром, у меня тут вопрос появился. У рода Штайнбергов есть Реликвия? — спросил я, когда пыхтящий от злости барон остался за нашей спиной.

— Нет, насколько я знаю, — ответил он. — Штайнбреги не имеют связи с изначальными обладателями дара. Они, так сказать, из появившихся позднее. А что?

— Странно… — протянул я, глядя в спину удаляющемуся барону.

— В чём дело?

— Ни в чём, — покачал я головой.

Понятное дело, что он мне не поверил. Но и обманывать я его не собирался. Просто не вижу смысла говорить это вслух. Роман не идиот и так прекрасно всё поймёт и…

Неожиданный резкий звук пощёчины и раздавшейся следом за ним выкрик оказались слишком выразительны, чтобы затеряться на этом празднике жизни.

Глава 5

Повернувшись на звук, я стал свидетелем довольно странной, если не сказать непонятной мне сцены, что происходила в каких-то считанных метрах от меня.

Ева Армфельт стояла, прижавшись спиной к одной из подпирающих потолок колонн, прижимая ладонь к пострадавшей щеке. А прямо перед ней возвышалась та самая альфарка, что пришла сюда вместе с Браницким.

— Такие выродки, как ты и твоя мать, позорят весь наш народ, — прошипела та, с отвращением глядя на испуганную девушку.

И замахнулась для того, чтобы ударить ещё раз.

Из толпы на противоположном конце зала тут же выскочил высокий мужчина во фраке.

— ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ⁈

Но ему банально было слишком далеко, чтобы успеть. Я уже и так прекрасно понял, кто он такой. Схожесть в чертах лица между отцом и дочерью было трудно не заметить.

А вот мне до нужного места было всего несколько шагов. Мои пальцы сжали её запястье, не дав нанести удар.

— Ты! — прошипела она, повернув искаженное в гримасе отвращения лицо в мою сторону.

— Я, — не стал спорить.

Подоспевший несколькими секундами позже отец тут же закрыл дочь собой от взбешенной альфарки, а по залу разнесся возмущённый голос хозяина приёма.

— Что здесь происходит⁈ — рявкнул Распутин, выходя к нам.

Впервые я увидел в его глазах то, что можно было бы с определённой долей уверенности назвать яростью. Оно и понятно. Похоже, что тщательно спланированный стройный приём начал постепенно разваливаться от неожиданных событий. И гостей, по чьей вине они происходили.

— Она посмела ударить мою дочь, Григорий! — практически прорычал граф Армфельт, прикрывая собой Еву.

— Чё тут у вас происходит? — в свойственной ему манере поинтересовался Браницкий из-за моей спины. — Эри, опять проблемы доставляешь людям?

Альфарка презрительно фыркнула и вырвала свою ладонь из моих пальцев.

— Скорее уж показываю посмевшей мне дерзить полукровке её место, — выплюнула она. — И сколько раз я говорила тебе…

— Да-да-да, — отмахнулся от неё граф, обходя меня стороной и помешивая надетой на тонкую серебряную шпажку оливкой мартини в бокале. — А я, кажется, говорил тебе вести себя хорошо. Или опять по заднице пол… О, парень! Вот так встреча! Ты что тут делаешь?

Граф с искренним удивлением и весельем в глазах уставился на меня.

— Мимо проходил, — отозвался я.

— Ага, я вижу, — усмехнулся Браницкий. — Слушай, пошли выпьем, а? А то скучно тут и…

— Григорий! — перебив Браницкого, рявкнул Армфельт.

— Мне жаль, Алексей, это недоразумение, — попытался смягчить ситуацию Распутин, да только у него это вряд ли получилось бы. Всё равно, что пытаться потушить горящую цистерну керосина одеялом.

— Единственное недоразумение здесь — это ничтожество, позорящее чистоту нашей крови, — произнесла альфарка, высоко вздёрнув подбородок. — Находись мы среди моего народа, от такого уродства избавились бы ещё в момент рождения.

— При всём уважении, уважаемая, вы не среди вашего народа, — сказал Распутин таким тоном, что становилось понятно: от уважения там только слово. — Поэтому я рекомендую вам вести себя сдержанно, как это подобает у нас.

— У кого у вас? — едва не рассмеялась она. — У людей? И что мне за это будет?

— Надеюсь, что ради вашей же безопасности нам не доведётся узнать ответ на этот вопрос, — всё так же спокойно проговорил Распутин, смотря на неё столь холодным взглядом, что я забеспокоился.

Целитель стоял всего в паре шагов от альфарки. Убрав руки за спину. Любое внешнее сходство с добродушным стариком, которое неизменно источал целитель, растворилось так же быстро, как построенный детьми песчаный замок, смытый гигантской приливной волной.

А я стоял посреди эпицентра зарождающегося урагана и думал: а нахрена я в это дело влез?

Нет. Правда. Проклятое джентльменство. Ну не могу я смотреть на то, как знакомую мне… Да вообще, как подобное происходит с женщиной в моем присутствии.

Быстрый взгляд по сторонам только убедил меня в том, что ситуация накалилась слишком сильно. Часть гостей отступила назад, в то время как другие, наоборот, с интересом наблюдали за происходящим.

И только в этот момент я осознал простую вещь. А ведь когда Еву ударили в первый раз, многие из них стояли к ней даже ближе меня. И ни один из них не подумал о том, чтобы вмешаться… Чёрт, да даже Романа рядом не оказалось. Тот стоял там, где я его и оставил минуту назад.

Рядом со своим отцом, который положил ладонь ему на плечо. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто именно не позволил ему последовать за мной.

Ситуацию разрядил тот, кто и был косвенным её виновником.

— Эри, успокойся, — с насмешкой произнёс стоящий рядом со мной Браницкий и стянул зубами оливку со шпажки. — А то когда вернёмся домой, мне придётся очень серьёзно с тобой поговорить. Очень серьёзно.

Альфарка хотела что-то сказать. Очень хотела. Я ясно видел это в её фиалковых глазах.

Видимо, заметил это не я один.

— Я тебя предупредил, Эрадриаль, — сказал Константин, и воздух вокруг нас будто разом нагрелся на несколько градусов.

— Да пожалуйста. Даже руки о такую грязь марать не хочется, — альфа закатила глаза и, развернувшись, направилась прочь.

— Эх, женщины, — покачал головой Браницкий. — Вечно бесятся, когда встречают кого-то красивее себя.

Казалось бы, как можно испортить нечто прекрасное? Похоже, что Браницкий прекрасно знал, как это сделать. Потому что после его слов эта ушастая остановилась. Повернула голову в нашу сторону…

Вряд ли даже словами можно передать, насколько отвратительным стало её лицо, искаженное в гримасе такой злобы и отвращения, что меня едва не передёрнуло. Словно Браницкий, что стоял рядом и попивал мартини, только что нанёс ей смертельное оскорбление.

Похоже, что впечатление эта картина произвела не только на меня одного.

— Нечего жечь меня взглядом, милая, — рассмеялся граф. — Я погорячее буду, уж тебе ли не знать.

— Ты привёл это в мой дом, — едва не прорычал Распутин, когда альфарка удалилась с гордо поднятой головой. — Ты совсем из ума выжил…

— Гриш, ну кто же мог знать…

— Не строй из себя идиота, — Григорий буквально пытался вдавить своего собеседника взглядом в пол. — Ты прекрасно знал, что случится, если она столкнётся с Армфельтами.

Да только не особо у него это получалось. Трудно давить на человека, который явно получает от всего происходящего удовольствие.

— Ну да, — спокойно подтвердил тот. — Знал. Зато не…

Дальше я уже не слушал. Решил воспользоваться ситуацией для того, чтобы тактично отступить подальше от всего этого бардака. Короче, просто свалил. Они там и без меня спокойно сами разберутся.

Ага. Так мне и позволили.

— Эй, а ты куда собрался?

Ну конечно же. Кто бы сомневался.

— Да вот думаю пойти себе ещё шампанского взять, — выдал я первое, что пришло мне в голову.

— Эй, не дело это, парень, — покачал головой Браницкий и, приобняв меня за плечо, повёл куда-то в сторону. — Что пиво, что игристое… моча. Сколько ни пей, нормально не напьёшься. Пошли лучше я тебя кое-чем повкуснее угощу.

Будто старого друга, граф потащил меня в сторону широкого бара, установленного в дальнем углу оранжереи, откуда официанты разносили напитки. А ещё я успел заметить тихо ругающегося Романа, идущего куда-то в сторону.

Оглянувшись, заметил, что Распутин стоял вместе с графом Армфельтом и о чем-то с ним говорил. Если судить по недовольным лицам обоих, один пытался извиниться за случившееся, а другой явно пытался придумать способ, как эти извинения принять. Или наоборот, не принимать.

— Что, парень, скучаешь?

— Нет, — недовольно произнес я, скинув его руку со своего плеча. — Правила приличия и этикета тебя не особо заботят, да?

— Да в жопу этот этикет, — поморщился граф, подходя вместе со мной к стойке, и помахал стоящему за ней слуге. — Ты еще скажи, что тебя заботит, кто кого первый представит и прочее дерьмо. Что только не придумают, чтобы себе эго почесать. Эй, друг, два «Олд Фэшн». Классических.

Браницкий облокотился на стойку локтями и спиной и окинул приём взглядом.

— Каждый год одно и тоже. Хоть бы раз меня пригласили…

— Действительно, с чего это вдруг они поступают иначе, — усмехнулся я.

— М-м-м, дерзишь, — он покачался на меня и по-приятельски толкнул меня локтем в бок. — Молодца, парень. Не теряй лица и не прогибайся. А что касается этого бардака, то да. Могли бы и позвать…

Вот как мне на это реагировать, а?

Я стоял у стойки, рядом с которой всего полминуты назад находилось человек десять.

А теперь пусто. Только мы с Браницким. И нет-нет, да все поглядывают в нашу сторону. При этом на меня бросали такие взгляды, будто я теперь карандашиком записан в список прокаженных…

— Что, заметил, да? — услышал я его голос. — Они сейчас, наверно, стоят и думают, а о чем мы тут с тобой воркуем.

Он наклонился ко мне и едва ли не заговорщицким тоном зашептал:

— Только представь, сколько сейчас мыслей у них в головах. Какой-то парнишка-простолюдин стоит и бухает со мной, прекрасным безумцем. Сколько жутких теорий они строят? А уж после того, что устроила Эри, так вообще…

— Ты ведь знал, что так и будет, когда притащил ее сюда.

Это был не вопрос. Просто констатация факта.

— Конечно, знал. Эри у нас не только гордая феминистка, но еще и лютая ненавистница полукровок, подобных Армфельтам. Это у нее семейное.

Его слова заставили у меня в голове всплыть недавний разговор с Ларом касательно его деда.

— Я слышал, что альфары не поощряют… подобное.

— У нас тут, на востоке и в Европе, — поправил меня Браницкий. — Это да. А вот те, что сидят в анклавах западнее, те еще ушастые расисты. Так что моя дорогая ручная помощница сказала чистую правду. Твою милую подружку там кинули бы в яму сразу после рождения. Поразительный контраст поведения и внешности. С виду такие прекрасные, благородные… А внутри такие же куски мстительного и мелочного дерьма, как и люди, которых они так презирают…

— Ева не моя подружка.

— А чего тогда бросился ее защищать? — тут же с интересом спросил он. — Не каждый посмеет перечить альфарской ведьме. Или что? Решил, будто ты один здесь такой храбрый рыцарь? Ага, как же.

— Что? — не понял я, но ответа и не получил.

— Ваше сиятельство, — услышал я голос слуги за стойкой. — Прошу. Ваши напитки.

— О, спасибо, дружище. Держи, парень. Вот, правильный напиток для правильных мужиков.

С этими словами он пихнул мне бокал в руки, а сам взял второй.

— Ну, за встречу, — провозгласил он.

Ладно. Признаю, напиток отличный. Чутка креповат на мой вкус, но всё равно хорош.

— Слушай, что тебе от меня надо, — честно спросил я его, желая поскорее покончить с этим фарсом.

— Да вот, думаю работенку тебе подкинуть…

— Не интересует, — сразу же отозвался я и покачал головой. — Спасибо, но я, пожалуй, откажусь.

— Эй, так дела не делаются. Я же еще не сказал о том, что мне от тебя нужно. Ты же адвокат!

— И что?

— Ну а у меня есть тот, кому твоя помощь пригодится, — туманно пояснил он.

— А сам ты ему адвоката нанять не можешь?

— А смысл? — в ответ спросил Браницкий. — На фига мне нанимать кого-то, если вот он, ты!

— Ага. Вот он, я, — произнёс я и покачал головой. — В чём хоть дело-то?

— Да так, ерунда. Бедолагу взяли по подозрению в убийстве, которого, разумеется, он не совершал…

— А он его совершал? — решил уточнить я.

— Я же говорю, — вкрадчиво, будто родитель, объясняющий ребёнку простую истину. — Разумеется, он не совершал. Просто его коллега по бизнесу… Ну, скажем так, у него случилась резкая передозировка свинца в организме. С каждым бывает.

— Угу. Что, плохих суши переел?

— Что-то вроде того, — рассмеялся граф и залпом допил свой бокал. — Так что, парень? Давай. Я отлично заплачу…

— Нет, — твёрдо ответил я. — У меня нет лицензии для самостоятельной работы.

— Пф-ф-ф… если проблема только в скучных бумажках, то я…

— А даже если бы и была, то убийц я не защищаю, — отрезал я.

— Ты ж адвокат!

— У меня свои принципы, — пожал я плечами и одним глотком допил остатки алкоголя в бокале. Крепкая оказалась штука. Пожалуй, что сегодня с меня спиртного хватит. — Что теперь?

— В каком смысле? — не понял стоящий рядом со мной граф.

— Ну, в прошлый раз ты обещал спалить галерею, если тебе откажу. Вот и спрашиваю, что будет в этот раз. Всех тут убьёшь? Или ещё что устроишь?

— Господи, парень, ты за кого меня держишь? Я же не безумец какой!

Твою же мать, он что, ребёнок? Ещё и подмигнул мне.

— Нет, — продолжил Браницкий. — Не буду я никого калечить. Тем более мы же с тобой в приличном обществе. Настолько, что единственный, у кого хватило храбрости и глупости встать на защиту этой девушки, оказался случайно попавшим сюда простолюдином. А за принципиальность — хвалю. Это правильно. У каждого мужика должны быть свои правила, какими бы глупыми они не казались на первый взгляд. Я это уважаю.

Он окинул взглядом зал и провёл рукой по идеально подстриженной бородке.

— Главное, сам об них не споткнись.

Сказанное это было таким тоном, что я удивился, как остатки алкогольных паров у меня в бокале не воспламенились.

— Что ты…

— Простите, но я хотела бы украсть у вас своего кавалера.

Повернув голову, увидел подошедшую к нам Анастасию. Браницкий её тоже заметил.

— О! Ты же младшенькая Лазарева! — воскликнул он.

Настя вежливо улыбнулась, а я удивился тому, насколько хорошо она скрывала свою нервозность.

— Да. Надеюсь, вы простите…

— О, конечно, милочка, — Браницкий помахал рукой. — Забирай его и повеселитесь.

Поставив бокал на стойку, я взял Настю под руку и двинулся прочь…

— Эй, парень! — раздался позади меня окрик.

Оглянувшись, заметил, что Браницкий стоит уже с новым бокалом в руке и с улыбкой поднял его в мою сторону.

— Не скучай.

Я улыбнулся ему одними губами, после чего пошёл прочь.

* * *

— … Этого следовало ожидать, — покачал головой высокий мужчина, стоя у прозрачной стены оранжереи и разглядывая сквозь стекло ночной роскошный сад, что раскинулся за усадьбой Распутиных.

Стоящий рядом с ним хозяин поместья поморщился.

— Я считал, что он всё ещё… короче, что он там, где бы ни находился. Мои люди не сообщали о том, что Константин вернулся в столицу.

— Мои тоже, если это тебя утешит, — тихо усмехнулся граф Василий Уваров. — А это правда…

— Правда, — сказал Распутин. — Констанция мне все уши прожужжала о том, что этот ублюдок украл её девочек.

— Знаешь, — задумчиво пробормотал Уваров, посмотрел на остатки коньяка в своём бокале. — Мне почему-то кажется, что мы стоим тут и злимся на него только потому, что сами уже слишком стары, чтобы выкинуть что-то подобное.

— Или же слишком мудры, чтобы творить подобного рода глупости, — не согласился с ним Григорий, но в ответ на это Уваров рассмеялся.

— А я, что по твоему сказал?

Они понимающе улыбнулись друг другу.

Григорий до сих пор помнил тот звонок. Директор Большого Императорского театра разбудила его в шесть утра с паникой в голосе. Ещё бы, ведь шестнадцать комнат, где жили её драгоценные девочки, оказались пусты. Как ему это удалось? И, что более важно, каким образом он смог уговорить их…

Хотя последнее, вероятно, имело наименьшее значение. Зная свою троюродную сестру, Григорий не сомневался, что та держала этих красавиц в ежовых рукавицах. Ни о какой личной жизни там и речи быть не могло. Все причастные люди столицы несколько дней на ушах стояли, пока директор театра не получила видео послание, на котором граф в окружении полутора десятков красавиц отдыхал на яхте где-то в тихом океане.

Против воли на его губах появилась улыбка. Ему стоило больших усилий, чтобы не позволить Констанции нестись во дворец и требовать аудиенции у Императора, чтобы выслать за похитителем целую армию.

Всю королевскую конницу, всю королевскую рать.

Как бы парадоксально это не прозвучало, но Распутин не сомневался в том, что с девушками всё будет в порядке. Константин прямым текстом заявил, что во время последнего выступления ему показалось, что балерины выглядели какими-то уставшими. Вот он и решил устроить им небольшой отпуск. В своём стиле, так сказать. А раз он сказал, что лично позаботится об их безопасности, то, значит, так оно и будет.

Браницкого можно было обвинить во многих вещах. Но что-что, а лжецом он не был. Вероятно, его абсолютная честность и стальное слово были последствиями тех причин, по которым Григорий и многие другие за глаза называли его безумным.

А как ещё называть человека, который вырезал практически всю свою семью ради того, чтобы занять место своего превращённого в пепел отца? Вариантов не особо много.

— Чё такие кислые? — раздался голос за их спинами, и Григорий тяжело вздохнул.

— Помяни чёрта, — с лёгким недовольством в голосе пробормотал Уваров.

Обернувшись, Распутин хмуро взглянул на своего дорогого «гостя».

— Да вот, размышляю над тем, что стоит усилить охрану своего имения, — проворчал Григорий. — Чтобы разного рода нежелательные личности не вваливались и не портили старику вечер.

— Ой, да ладно тебе, Гриша, — отмахнулся от его слов Константин и встал рядом со своими «коллегами» графами. — Думаешь, что я твоя главная проблема? Серьезно?

В его насмешливом голосе прозвучало нечто, что заставило Распутина и Уварова напрячься.

— О чём ты? — холодно потребовал ответа Григорий.

— Ну как же? — Браницкий взболтнул рукой, в которой держал бокал, заставив янтарно-золотистый напиток омыть его грани. — Вы же все тут кровью повязаны. Должны же понимать.

Произносил он это с такой улыбкой, что Распутину в миг стало не по себе.

— Рот закрой, — приказал Уваров.

— А то что? — с задором поинтересовался Безумный граф. — Набросишься на меня? Думаю, что вместе с Гришей и Лазаревыми у вас, может, и есть шанс. Но, как я уже сказал, не я самая большая ваша проблема… точнее, не твоя, Григорий.

— О чём ты?

— Ну же, — подначил его Браницкий. — Или уже забыл? Как твоя внучка поживает? Почти двадцать лет уже прошло с тех пор, если мне память не изменяет. Ладно, Уваровы, Лазаревы и остальные — честолюбивые мерзавцы. Я-то знаю, почему вы в это вписались. Твой сын и его жена, Григорий. Жизни Разумовских за спокойное будущее твоей внучки.

Браницкий элегантным движением взболтнул бокал и одним глотком осушил его.

— Так что? Ты сказал Елене, что Разумовские с ней сделали?

Первый целитель империи обнаружил, что стоит в считанных сантиметрах от ухмыляющегося графа, в то время как Уваров предостерегающе схватил его за руку.

— Григорий…

— Я не знаю, откуда тебе это известно, но только попробуй причинить ей вред, и я буду убивать тебя до тех пор, пока ты наконец не сдохнешь, — пообещал мужчина, поставивший своей главной жизненной целью спасение чужих жизней.

Впрочем, эта угроза явно не достигла своей цели.

— Господи, Гриша, — тут же наигранно возмутился Браницкий. — Ты за кого меня держишь⁈ О, нет. Тебе надо беспокоиться кое о чём другом, мой друг.

Губы Браницкого растянулись в улыбке, он повернулся и кивком головы указал в дальнюю часть зала.

— Видишь ли, тут оказалось, что вы не доделали свою работу…

Глава 6

— Что ты сейчас сказал? — переспросил Уваров шокированным голосом.

И Распутин его эмоции всецело разделял. Сказанное прозвучало, как самый настоящий бред.

— Ой, ну давай, Вась, сделай вид, что ты идиот и не понял меня, — Браницкий едва не расхохотался им обоим в лицо. — Или, что? Вы вдруг поглупели настолько, что думали будто ваш дружок, Лазарев, просто так этого парня обхаживает?

— Чушь! — резко зашипел Григорий. — Разумовские мертвы! Все…

— До единого? — закончил за него ухмыляющийся граф.

— Именно, — кивнул Распутин.

— Не все, — покачал пальцем Браницкий. — И ты это знаешь…

— Он не в счёт, — перебил Уваров. — У него нет Реликвии. Договоры на его кровь не распространяются…

— О! Как же тогда здорово, что Илья был таким энергичным прохвостом и успел не только заделать ублюдка на стороне. О, нет! Он заделал бастарда, который унаследовал силу их рода, — с усмешкой поведал им Браницкий. — Ты ведь знаешь, Гриша, что я тебе врать не стану. Это было бы слишком… скучно.

Григорий медленно повернул голову и посмотрел в дальнюю часть зала. Туда, где стоял знакомый ему молодой человек в окружении нескольких девушек.

Как он мог не понять этого раньше? Хотя, с чего вдруг? Они должны были быть мертвы. Все до единого. Его сын вместе со своей женой сделали всё, чтобы убедиться в этом и не допустить такой ошибки.

Бред! Этого просто не может быть. Они всё проверили! Были уверены в том, что нашли каждого! Британцы обещали им, что смогли обнаружить каждого, в ком могла быть сила Реликвии рода Разумовских.

Или, всё-таки нет? Неужели они кого-то упустили?

Распутин ещё раз пригляделся к парню. Александр Рахманов стоял там, взяв под руку Анастасию Лазареву. А рядом с ним…

Елена стояла и смеялась. Наверно над какой-то шуткой. Прямо рядом с ним. Браницкий не стал бы лгать. Как бы глупо это не прозвучало, но это действительно было не в его стиле.

Рахманов — Разумовский?

Этого просто не могло быть.

И, всё таки…

Почему Лазаревы взяли к себе на работу какого-то парня с улицы. Почему так пеклись о нём. Почему Павел позволил его дочери придти сюда вместе с ним?

Эти вопросы моментально получали ответы. Один единственный ответ. Потому, что он всё знает.

Первый же порыв — сделать всё самому. Прямо здесь. Сейчас же. Несколько секунд. Одно движение. Он мог бы убить его прямо там. Плевать на проблемы! Плевать на то, что подумают другие! Это не имело никакого значения. Главное убрать от него Елену. Сделать так, чтобы он не приближался к ней. Её будущее уже обошлось его семье в слишком большую цену.

Но он этого не сделал.

Григорий остался стоять там, где и стоял. Просто потому, что секундный порыв прошёл так же быстро, как и накатил на него. На место эмоциям пришли трезвый рассудок и рассудительность.

— Откуда ты знаешь, что он один из них? — потребовал ответа Распутин.

— Сам в этом недавно убедился, — усмехнулся Константин. — А, если ты захочешь, то, уверен, сможешь и сам это подтвердить. Но, думаю, что ты и так уже всё понял. Держи, Вась.

С этими словами Браницкий протянул пустой бокал стоящему рядом с Распутиным в точно таком же ошарашенном состоянии графу и подмигнул.

— Ладно, старики. Развлекайтесь, а я пойду. У меня сегодня ещё куча дел…

И ушёл, оставив двух мужчин стоять в состоянии полной фрустрации перед открывшимся фактом.

— Это бред, — всё ещё не желая верить в происходящее пробормотал Уваров.

Он сказал это таким тоном, будто один только факт произнесённых слов мог сделать их правдой.

— Ты знаешь его, — покачал головой Распутин. — Он не станет врать.

Хотя бы просто потому, что это будет не так весело, как припечатать их правдой, с отвращением подумал он. Наверно Браницкий здорово повеселился сейчас за их счёт.

— То есть, хочешь сказать, что ты ему поверил? — едва не воскликнул Уваров, но тут же понизил свой голос. — Гриша, как какой-то пацан может быть его сыном⁈

— А ты думаешь, что Лазаревы просто так его опекают? — спросил его в ответ Распутин, сам всё ещё пытающийся разобраться в собственных мыслях.

— Он спас его сына! Ты сам это знаешь! Ты был там…

— Это не повод так обходится с этим парнем, — Григорий прикусил губу. — Нет. Вероятно Павел и правда всё знает. Или же уверен в том, что знает…

— Хочешь сказать…

— Считаешь, что его дочь просто так пришла на приём с ним? Ты не хуже меня знаешь, как Павел относится к Насте. Он не позволил бы своей дочери якшаться с кем попало!

Уваров ещё раз посмотрел в дальнюю часть зала. Поморщился.

Пусть он всё ещё не был готов поверить в то, что всё это было правдой, но… он не стал бы тем, кем он был, если бы легкомысленно относился к возможным угрозам. Даже к таким маловероятным.

А это была самая настоящая угроза. Тогда, двадцать лет назад, они все понимали, что именно предстоит сделать. И все понимали необходимость этого. Или же, по крайней мере, убедили себя в этом.

От этих мыслей старая рана на левой ноге, заныла протяжной болью. Столько лет прошло, а даже талантов стоящего рядом с ним Распутина не хватило для того, чтобы полностью излечить его.

И это была ещё одна причина для того, чтобы действовать быстро и решительно.

— Нужно избавиться от него, — спокойно сказал Уваров голосом в котором не было и капли сомнений в принятом решении. — И чем быстрее, тем лучше.

— Вот так сразу? — спорил Распутин, которого тоже мучал этот вопрос. — Убьёшь парня?

— А у тебя есть идеи получше?

— Я…

— Гриша, если Лазарев знает, кто он такой, то его дочь ошивается рядом с ним только лишь по одной причине. Павел либо хочет затащить его в семью, либо хочет, чтобы она забеременела от него и родила ему ребёнка. Ты не хуже меня знаешь, что их Реликвия передавалась в семи случаях из десяти. Это по самым скромным расчётам. Если это случится…

— Не надо меня учить, — тихо огрызнулся Григорий. — Я и без тебя это знаю!

— Тогда я не понимаю, какого дьявола ты всё ещё думаешь⁈ — жёстко произнёс Уваров. — Или ты уже забыл о том, что они сделали с дочерью Ивана? Твоего сына! Нет? Или мне тебе напомнить? Если хоть кто-то узнает, чем обладает твоя внучка, то даже император… да что я говорю, он первый же заберёт её и…

— Закрой свой рот! — прорычал целитель. — Мне и без тебя это известно.

Он в который раз пожалел о том дне, когда Уваров узнал его секрет. Самый близкий человек, которого он называл своим другом. Он никогда не использовал это знания против Распутина.

Хотя бы по той причине, что и сам Распутин знал более чем достаточно для своей защиты.

— Тогда ты должен понимать, что у нас есть только один выход, — продолжил настаивать Василий. — И только не говори мне, что ты размяк!

Распутин посмотрел на него таким взглядом, что им одним мог бы заставить медведя трястись от страха.

Но в данном случае, это не оказало такого действия, на какое можно было бы рассчитывать. Сложно напугать кого-то имеющего такой же калибр, что и ты.

— А если он не знает о том, кем он является? — в ответ спросил Распутин, на что его старый друг только тихо рассмеялся.

— Да какая разница! А, что это вообще меняет? Знает? Не знает? Какая разница. Даже если парень и сам не в курсе, то рано или поздно поймёт это. И тогда может быть уже слишком поздно…

— И ты думаешь, что Лазарев просто так это оставит?

— Я думаю, что мне будет наплевать на мнение Павла, если я такова будет цена за наше спокойствие, — отрезал Василий.

Может быть я и правда размяк, подумал Григорий.

Когда первый, вызванный эмоциями порыв прошёл, мысль о том, чтобы прямо тут и сейчас решить эту проблему немного отступила. Может быть два десятилетия потраченные на спасение чужих жизней надломили его чёрствость. Сточили её, как вода постепенно стачивает камень. Может он и правда уже не был готов решать проблемы столь… кардинально?

Наверно что-то такое отразилось в его взгляде, потому, что Уваров внимательно посмотрел на него лицо и покачал головой.

— Ладно. К дьяволу. Я сам решу эту проблему. Просто предоставь это мне.

С этими словами он развернулся и направился куда-то. Распутин даже не смотрел ему вслед. Он стоял там и думал о том… что ему стыдно.

Стыдно от того, что решение Василия взять эту проблему в свои руки принесла ему облегчение от того, что не придётся пачкать руки самому.

* * *

Ладно. За исключением некоторых нюансов было не так уж и плохо. Ну почти.

Лучшим моментом всего приёма стали слова Анастасии о том, что она устала и хотела бы поехать домой. Мне стоило больших усилий, чтобы сдержать рвущееся наружу облегчение. Что поделать, ведь я, как её сопровождающий, не мог оставить даму в таком ужасном положении и вызвался сопровождать её.

А, как иначе-то⁈

Но, что-то мне подсказывает, что причина была в другом. Возможно, что таким образом она решила помочь уже мне. В конце-концов бросить её одну и свалить с приёма я всё равно не мог. Мало того, что выглядело бы это паршиво, так мне бы ещё и совесть это сделать не позволила.

Так что спокойно вздохнуть я смог только через сорок минут, когда мы с ней сели в поданную машину и закрыли за собой двери.

— Прости.

Это было первое слово, которое я услышал о неё с того момента, как мы сели в машину. А ведь почти двадцать минут прошло, автомобиль уже приближался к городу.

— Что?

— Я хочу извинится, — проговорила Настя и судя по её эмоциям такое признание далось ей не просто.

— За что?

— За то, что потащила тебя на этот приём, хоть ты и не хотел, — объяснила она.

Посмотрел на неё. Избегает взгляда. Смотри в окно. А в эмоциях вина. С чего вдруг? Хотя…

— Насть, если бы я не хотел, то не пошёл бы, — произнёс я, но затем покачал головой. — Ладно. Лукавлю. Не очень-то и хотел на самом деле. Но я пообещал, что пойду и пошёл. А то, что ты хотела таким образом своему отцу на ногу наступить… ну, не мне тебя винить.

Она повернула голову в мою сторону так резко, что я реально испугался, что сейчас щелчок услышу.

— Ты знал? — с обвиняющими нотками в голосе спросила она и я рассмеялся.

— Идиот бы догадался. Учитывая твой характер…

— А, что не так с моим характером⁈

— Ты серьёзно такие вопросы задаешь? — спросило я её и она покраснела.

Затем отвернулась.

— Тем более, прости. Это… это было очень глупо и эгоистично с моей стороны. Я не хотела тебя подставлять, просто…

— Считай, что ты прощена, — ответил я, откидываясь на спинку кресла, даже не дав ей договорить. Уж больно тяжело из неё эти слова выходили. Как у человека, который с большим трудом, но признал собственную неправоту и теперь раскаивался в ней.

А ведь она явно хотела сказать что-то ещё. Чувствовал, что она хотела спросить что-то. Учитывая её эмоции, я примерно даже понимал, что именно. Сказать ей? Или нет? Не. Пусть мучается. Всё же после всего произошедшего я мог позволить себе пусть и мелочную, но маленькую месть.

Забавно было ощущать лёгкую ревность среди её чувств. Особенно после того, как последние сорок минут, которые мы провели вместе на приёме она ни на шаг не отходила от меня.

Когда машина привезла нас к элитной высотке, где находилась Настина квартира, часы уже показывали половину первого. Я хотел было попрощаться с ней, но она настояла на том, чтобы её водитель отвёз меня домой. А я, что? Я не против. Зачем мучаться и вызывать себе такси, когда я мог доехать в комфорте.

Как не заснул пока до дома ехал не представляю.

— Спасибо, — поблагодарил я водителя, когда тот остановился не доезжая несколько десятков метров до моего дома.

Я специально попросил его тормознуть здесь, потому что знал — фиг он потом оттуда выйдет. В выходные машин вечером тут была тьма, а у седана удлиненная база. Короче сложно ему будет. Очень сложно. Так, зачем человека мучать, раз даже так идти мне не больше пары минут.

Водителю хватило одного взгляда на то, чтобы понять, от каких мучений я его спас, чтобы от души меня поблагодарить.

Выбравшись наружу, полной грудь вдохнул свежий ночной воздух. Ксюша сейчас скорее всего на работе. В выходные у них в клубе всегда аншлаг. Она, наверно, как всегда оставила мне поесть, хотя я ей и говорил, чтобы не заморачивались. С приёма я голодным приходить не намеревался.

Примерно метров за пять до входа в дом я остановился.

Сначала решил, что мне показалось. Нет, не показалось. Голод. Злость. Эмоции нечёткие. Их даже человеческим называть было сложно. Потому что человеку они и не принадлежали.

Оглянулся по сторонам, но вокруг было пусто.

— Ну, где и ты, пёсик. Давай, я знаю, что ты тут, — пробормотал я, оглядываясь по сторонам.

На всякий случай призвал в правую руку клинок. Оружие своим весом в ладони приятно успокаивало. Затем посмотрел на надетое на средний палец левой руки бело кольцо, которое мне дал Лар.

— Ну, надеюсь эта штука сработает.

Вздохнув, сосредоточился на источнике эмоций и пошёл по дороге в сторону от дома. Перешёл заполненную припаркованными машинами дорогу и двинул к небольшую скверу. Часто видел, как матери там гуляют с колясками.

— Пёсик, пёсик, пёсик, — бормотал я, шаря глазами из стороны в сторону и выискивая мерзавца. — Ну и где же ты?

Пёсик себя искать долго не заставил.

Здоровенная скотина вышла из тени между деревьев у самого края парка, не сводя с меня взгляд всех четырёх своих глаз.

Точно такой же, каким я его запомнил. Крупный. Поджарый. Похож на ротвейлера, только повыше и с более вытянутой мордой. Треугольные уши прижаты к макушке. Тёмная шерсть напомнила густой покров из тонких игл и топорщилась на холке, а длинный хвост плетью хлестал из стороны в сторону. И что-то мне подсказывало, что вряд ли эта скотинка хочет со мной поиграть.

Разве что с моими внутренностями. Уж больно голодными и злыми выглядели его глаза.

— Так, спокойно дружочек, — произнес я, вытянув вперёд обе руки. — Давай всё решим по хорошему, окей? Уверен, что ты хочешь оказаться нарезанным на ломти точно так же, как я не хочу, чтобы ты меня съел.

Харут опустился на лапах к земле и утробно зарычал, скаля зубы.

Быстрый взгляд по сторонам. Вроде никого. Это хорошо. Не хватало ещё, чтобы эта дрянь кому-нибудь голову откусила…

Примерно в этот момент тварь и бросилась на меня. Метнулась от земли до моего горла размытой тенью.

Лишь за мгновение до броска я ощутил его эмоциональный всплеск и успел кинутся в сторону. Пасть с щелчком клацнула зубами в сантиметрах от моего правого бока. Попытался быстро коснуться его левой, на которой находилось артефактное кольцо, но эта дрянь отскочила в сторону так же быстро, даже не позволив мне до себя дотронуться.

Решив действовать, я рванул прямо к нему. Мне не надо было с ним сражаться. Одного прикосновения будет достаточно для того, чтобы завершить эту схватку.

Ага. Конечно. Тварь будто знала, какой будет результат подобного прикосновения, поэтому тут же бросилась в сторону, не позволив мне даже дотронуться до него.

В проклятой темноте парка я зацепился ногой за корни ближайшего дерева и едва не рухнул на землю. Пришлось хвататься за ствол, чтобы не упасть.

Видимо пёс расценил это момент, как приглашение к столу и вновь бросился ко мне…

…и проскочив мимо меня, растворился в темноте.

— Какого чёрта⁈ ЭЙ! ТЫ КУДА СВАЛИЛ⁈

Я стоял посреди темного парка, отчётливо ощущая, как всё дальше и дальше удаляется источник звериных эмоций.

Переводя дыхание, вновь «прислушался» к своей собственной силе, но так ничего и не ощутил.

Харут сбежал.

Хотелось бы, конечно, верить, что он просто испугался моего превосходства в этом коротком сражении, но что-то я сильно сомневался в правдивости подробного исхода. В любом случае, похоже, что этот раунд остался за мной и…

— Да твою же мать! — зашипел я, глядя на рванину, которая осталась от пиджака на правом боку. Острые зубы буквально изрезали ткань. Зверюга чудом не вцепилась мне в бочину.

— Ну зашибись. Просто потрясающе!

Ругаясь на чём свет стоит, оглянулся по сторонам, но четырёглазого гадёныша и след простыл. Вообще. Я его не чувствовал от слова совсем. Видимо слишком далеко свалил.

Зато теперь понятно, чем гадина тут занималась. Целенаправленно искала меня… наверное.

Ладно. Раз так, то, значит, мы с ним ещё встретимся. И в этот раз я точно достану засранца и сдам Лару. Пусть себе на опыты забирает или ещё что. Сука, я так хотел этот костюм сохранить!

Не. В следующий раз с ним покончу. Такие проблемы мне точно не нужны…

От авторов: Спасибо вам. Вы лучшая аудитория, которую можно пожелать.

Глава 7

Жаль. Очень жаль.

Я сидел утром и держал в руках остатки фрака. Никакому восстановлению, разумеется, он уже не подлежал. Как меня вообще не зацепило? Чудом бочину мне, гад такой, не порвал. Даже на сорочке следы от зубов остались.

Впрочем, если задуматься о том, что было бы со мной, если бы эти зубы дотянулись до моего бренного тела, то потеря костюма — не такая уж и большая цена. Нет! С этой скотиной определенно надо разобраться. Потому что что-то мне подсказывало — он тут из-за меня. Глупая и мало на чём основанная догадка, но иных у меня не имелось. Видели его тут уже с неделю, а эта тварь до сих пор ни на кого не напала. Вообще. А с его пастью можно вполне телятами питаться. Целиком.

А все пока живы. Ну или, может быть, я просто не слышал о том, чтобы кого-то съели. Хотя случись такое, Ксюша непременно бы мне сообщила. Специально попросил её отслеживать подобные вещи.

Просунув пальцы сквозь дыры в ткани и грустно ими пошевелив, кинул испорченный фрак на пол. К чёрту. Надо потратить выходной с пользой. Быстрый душ. Собрал вещи и вышел из дома. Сначала зал, чтобы размяться и прийти в себя, а затем надо бы решить одну проблему.

Закинув спортивные шмотки в рюкзак, попрощался с сестрой и вышел на улицу. Правда, прямо в зал сразу не пошёл. Свернул чутка на полпути. Стоило проверить ещё одно место.

— О, доброе утро, Александр! — поприветствовала меня девушка за стойкой, едва я только вошёл в кофейню. Открылись они всего полчаса назад, так что людей тут практически не было.

— Доброе, Лиза, — я улыбнулся. — Сделай кофе, пожалуйста.

— Конечно, сейчас. Вам, как обычно?

Кивнув, я сел за один из столиков. Теперь у меня есть кофейня. Кайф же.

Ладно. Хорошо. Строго говоря, конечно же, кофейни у меня нет. У меня есть документы на помещение, которое снимали владельцы заведения.

Разумеется, что сразу же, как только я их получил, то поступил по уму. Направился в административный отдел нашей фирмы и нашёл Катю. Крылова быстро пробила все бумаги.

Признаюсь, я подозревал, что с ними может быть что-то не так. Но нет. Как оказалось в итоге, всё вполне себе законно. Если, конечно, не брать в расчёт их дела с арендаторами. Один владелец. Помещение куплено ещё на стадии строительства. Никаких проблем. Ну, за исключением того, что именно мне теперь предстояло платить налоги и всё прочее.

Так что теперь их арендодателем стал я. Такие дела. Впрочем, там не слишком большие суммы. На самом деле, немного прикинув, я понял, что вполне себе могу снизить нынешнюю арендную плату почти в два раза, и этих денег всё равно будет с головой хватать на то, чтобы покрывать всё требуемое, и ещё останется. Она и без того была завышенная.

Что я в общем-то и сделал. Эх, надо было видеть их лица в день нашего знакомства. Точнее, в тот день, когда я пришёл к ним и сообщил, что теперь аренду они будут платить мне. Всего час потратили на то, чтобы заключить новые договоры аренды, благо Крылова ещё на работе быстро сделала для меня всё, что требовалось.

Получать какую-то безумную прибыль с этих ребят я всё равно не планировал. Деньги у меня сейчас есть, а потом ещё заработаю. В этом плане в себе не сомневался. Другое дело, что теперь мне тут рады. По-настоящему. Учитывая, сколько денег съедала арендная плата, владелец кофейни, мужчина средних лет, буквально несколько минут тряс меня за руку и благодарил, обещая бесплатный кофе в любое время дня и ночи.

Ну хорошо. Ночью они ведь не работали. Да я и всё равно отказался. Не настолько я бедный. Сам заплачу.

В общем, всё хорошо, что хорошо кончается.

— Доброе утро, Рус! — поприветствовал я владельца зала, заходя внутрь.

— Доброе, Саша. Как оно?

— Потихоньку, — хмыкнул я и направился сразу в раздевалку.

Тут тоже дела на месте не стояли. Я был рад, что Руслан не отступил от своих заявлений и теперь планировал всерьёз заняться модернизацией своего зала. Вон, уже новые маты постелили. Новенькие, свежие и упругие. Старые тоже были ничего, но… Они были старые, и этим всё сказано. Когда по тебе целый день скачет когорта здоровых мужиков, это бесследно не проходит.

Освободившись к полудню и вернувшись домой, я наконец решил, что пора бы прояснить кое-какие моменты, касающиеся моей семьи. И, как мне кажется, помочь мне в этом мог только один человек.

Точнее, не совсем человек.

* * *

— Смотрю, у тебя тут дикий аншлаг, — заметил я, заходя в мастерскую альфа и оглядываясь по сторонам.

— Да не, — отмахнулся Лар, с удовольствием плюхнувшись на кресло-мешок. — Обычный вторник.

— Сегодня воскресенье, так-то.

— Да кому какая разница, — фыркнул он и щёлкнул пальцами.

В его руке тут же появилась большая и пузатая чашка.

— Какао хочешь?

— Нет, Лар, — улыбнулся я и покачал головой. — Спасибо тебе большое.

В этот раз разного рода ящиков и противоударных контейнеров в помещении оказалось куда меньше. Хотя. Нет. Не так. По-моему, их количество даже увеличилось. Просто из-за того, что теперь они не валялись где попало, а были аккуратно разложены вдоль стен и на столах, казалось, будто бардак немного уменьшился.

На самом же деле он просто принял более… упорядоченный вид.

— Так о чём ты хотел поговорить? — спросил Лар, отхлебнув из своей чашки.

— Ты ведь в курсе, что у меня есть Реликвия.

Это был не вопрос. Просто устное подтверждение этого факта. Лар это понял и кивнул.

— Так вот, — продолжил я. — Я хотел бы уточнить кое-какие моменты…

— А чего там уточнять? — удивился альф. — У тебя же не сила, а ерунда какая-то. Ты же, вроде, эмоции читаешь?

От его непосредственности меня скривило.

— Да, Лар, — пробормотал я. — Именно так. Но, всё-таки, мне нужна от тебя пара советов.

Едва я только это произнёс, как настрой альфа тут же сменился. Он будто стал серьёзнее. Более сосредоточен.

— Я слушаю, Александр.

— Для начала ответь. Ты был знаком с Разумовскими?

Лар нахмурился и задумался.

— Лично не встречался, — покачал он головой. — Нет. Я приехал сюда лет восемь с половиной назад. А эти ребята умерли гораздо раньше. Но я знаю, что они часто приобретали у Филатовых артефакты.

— Через их аукцион?

— Шутишь? Конечно же нет. Ну, что ты. — альф усмехнулся и покачал головой. — Нет. Они делали себе покупки в индивидуальном порядке.

— Если не секрет, то, что они покупали?

— В основном творения моего народа. С их деньгами они могли позволить себе не размениваться на ширпотреб. Как правило, приходили раз в несколько месяцев или полгода.

— Погоди, а откуда ты это знаешь, если сам с ними не встречался?

— А кто, по-твоему, проводит инвентаризацию всего этого магического барахла? — усмехнулся Лар и обвел руками помещение. — Каждый артефакт в этом здании проходит через мои руки. Я могу отследить любой предмет из тех, что попадал в эти стены. Вы, люди, конечно, странные существа, но кое-чего у вас не отнять. Документацию и отчётность вы вести умеете.

— Сказал тот, кому двести лет от роду, — улыбнулся я, на что Лар только рассмеялся.

— Поверь, если бы мой народ вёл свои записи хотя бы на десятую долю так же усердно, то мы бы не лишились огромного количества своего наследия за последние полторы тысячи лет.

— Всё так плохо?

— Возьми лопату и начни копать в случайном поле, — пожал он плечами. — Есть пусть и не большой, но шанс, что наткнешься на схрон с нашим добром. Александр, мой народ очень… закрытый, скажем так. Не в альфарской природе делиться не то, что знаниями, но даже простыми вещами…

— Что-то как-то это не вяжется с тем, что вы так радостно артефактами торгуете.

— Бесценный бриллиант для одних и всего лишь блестящая стекляшка для других, Александр, — наставническим тоном проговорил Лар и с наслаждением отхлебнул из чашки. — То, что мой народ продаёт людям, не более чем безделушки. Да, я знаю, что по вашим меркам они удивительны. Но для нас…

Он развёл руками в стороны, как бы показывая, что оно и само понятно.

— Плюс, — продолжил Лар, — Нам тоже надо как-то жить. Нас не так много осталось. И, как бы мы не цеплялись за былое величие, оно не вернётся только потому, что мы этого хотим. Всегда найдутся те, кому совершенно не хочется отпускать прошлое.

— А есть те, кто наслаждаются жизнью и ходят на концерты, — усмехнулся я и Лар тут же кивнул.

— Именно. На мой взгляд нас либо ждёт ассимиляция с людьми, либо стагнация и смерть.

— Но неужели остальные этого не видят?

Услышав мой вопрос, Лар весело фыркнул.

— Конечно видят. Они же не идиоты. Просто некоторым настолько тяжело смириться с правдой, что они будут отмахиваться от неё даже тогда, когда она врежется им в лицо. Мой дед как раз был из таких и где он теперь?

— Где?

— Да без понятия, говорю же, — пожал плечами мой собеседник. — Его посадили в одну из оставшихся наших тюрем с другими радикалами. Учитывая нашу продолжительность жизни, сидеть ему там придётся ещё очень и очень долго.

— Если только не выпустят или не сбежит…

— Нет, Александр, — выражение на лице Лара вдруг стало куда серьёзнее. — Из таких мест не выпускают и не сбегают. Для альфаров это эквивалент смерти. Мы не убиваем друг друга. Только не теперь, когда нас осталось так мало.

— Просто сажаете навсегда под замок вместо этого.

— Не я придумал эти правила, — развёл он руками.

— Ясно, — я подумал несколько секунд, попутно вспомнив вчерашние события.

Похоже, что подружка Браницкого была из подобных ребят. Спросить или нет? А, к чёрту. Я сюда не за этим пришёл.

— Ладно. Мы уклонились от темы. Ты знаешь что-нибудь о Реликвии рода Разумовских?

— Только то, что они были менталистами или, как вы их еще называете, ментатами. Говорят, что одними из сильнейших в мире.

— Говорят?

Лар пожал плечами, отпустил кружку и начал поудобнее устраиваться в своём кресле.

— Я же с ними не встречался, — произнёс он, а я продолжал наблюдать за тем, как кружка, которую он отпустил, так и осталась висеть в воздухе в том месте, где он её оставил. — У вас, у людей, вообще какая-то глупая привычка скрывать свои силы от окружающих…

— Как будто вы поступаете иначе, — отозвался я. — Сам же сказал…

— Тоже верно, — усмехнулся он. — Видишь, не такие уж мы и разные.

— Ага. То есть, о том, что у них была за сила, ты не знаешь…

— Я этого не говорил.

Я пристально посмотрел на улыбающегося альфа.

— Но, ты же сказал, что…

— Я сказал, что сам с ними не встречался. Но, это не значит, что я ничего не знаю. Другое дело, зачем эти знания нужны тебе?

Хороший вопрос. И как мне на него ответить? Признаться, что эти ребята были моими родственниками? Так я понятия не имею, как он может поступить в таком случае. С другой стороны, Лар уже давно знал о том, что у меня есть дар. И, вроде бы, никому об этом ничего не сказал.

Параноики говорят, что в этом мире никому нельзя доверять. Потому, что даже у параноиков есть враги.

И, всё таки…

— Боюсь, что я не могу тебе это сказать, — честно признался я. — Если так подумать, то я вообще никому не хотел бы это говорить.

Лар несколько секунд смотрел на меня, после чего с пониманием кивнул.

— Понимаю. Свои секреты есть у всех. Так, что именно ты хочешь узнать?

— То есть ты ответишь на мой вопрос даже теперь, когда я отказался отвечать на твой? — уточнил я.

— А почему нет? Александр, я спросил тебя, но ты сказал, что не можешь дать мне ответ. Я это понимаю и принимаю. У всех могут быть свои причины. Доверие нельзя получит просто так, точно так же, как нельзя доверять кому-то безответно. Это обоюдный процесс. Может быть я не знаю ответа на вопрос, который ты хотел бы задать, но это не значит, что я ничем не могу тебе помочь.

Он поднял руку и показал мне указательный палец.

— Только не огорчайся, если я чего-то не знаю. Я ещё молод, — он усмехнулся, развёл руки в стороны и пожал плечами.

Ага. Молод. Двести лет всего. Конечно…

Я задумался. Что спросить? В чём заключалась сила Разумовских Лар не знает. Так я вроде бы и так это знаю. Сам ей обладаю. Так что такой вопрос отпадает. Тем более, что даже это знание само по себе мне ничего не даст. С другой стороны…

Я вспомнил странную реакцию той псины и теневых тварей Волкова.

— Хорошо. Тогда у меня есть другой вопрос.

— Спрашивай.

— Ты как-то говорил мне, что по крайней мере часть Реликвий — это проявление связи людей с… со странными существами.

— Если тебе будет проще, то можешь называть их духами, Александр, — поправил меня Лар. — Это не совсем точное и правильное определение, но в данном случае оно подходит. И, да. Ты прав. Только я немного уточню. Абсолютно все Реликвии это и есть результат связи человека и духа с которым он связан. Просто у некоторых эта связь выражена сильнее, чем у других. И чем сильнее дух и эта связь, тем, соответственно, сильнее Реликвия.

— То, что они развиваются через конфликты связано с этим?

— Конечно. Внутренние. Внешние. Любые, которые вызывают сильные эмоции. Для них это всё равно, что пища, пусть и это, опять-таки, не совсем верно.

— И, чем сильнее эти эмоции…

— Тем сильнее связь и, соответственно, сила данная человеку, — кивнул альф.

— Тогда ещё один вопрос. Минуя основной, так сказать. А нельзя пойти и раз десять посмотреть какие-то ужастики? Несколько раз испугался и стал сильнее?

Даже просто произнося это, я чувствовал, что выгляжу глупо. Тем не менее, гипотеза была интересная.

Правда и ответ оказался не хуже.

— Скажи мне, Александр, — вкрадчиво проговорил Альф, с задором глядя на меня своими глазами цвета яркой сирени. — Что ты выберешь? Провести ночь с прекрасной женщиной? Или в одиночестве с порнушкой?

Это прозвучало настолько абсурдно, что я даже на мгновение растерялся.

— По-моему, выбор очевиден, — со смехом ответил ему я. — Реальность всегда лучше.

— Вот видишь. Тут тот же принцип. Эти эмоции, какими бы настоящими они тебе не казались, не будут реальными. Что толку пугаться, когда причина этого страха не угрожает твоей жизни? Что стоит злость, когда она направлена на выдуманного персонажа? Нет. Всё это не более, чем суррогат. Попытка привнести немного перчинки в ставшую пресной жизнь.

— Поэтому люди постепенно теряют связь со своими силами? — уточнил я. — Потому, что больше нет подобных эмоций?

А затем до меня дошло.

— Нет, — сам же себе ответил я. — Не все люди. Аристократы.

Лар медленно кивнул с улыбкой наставника, который доволен успехами своего ученика.

— Видишь, ты и сам всё понял. Какие трудности и невзгоды могут быть у того, кто с самого детства живёт в достатке и комфорте. Если бы все без исключения владели этой силой, то, разумеется, всё было бы иначе. Мир полон жестокости и несправедливости. Просто вы, люди, привыкли не обращать на неё внимания. Многие вообще забыли о том, насколько жестока та реальность, в которой они живут. Каждую секунду в этом мире умирают люди. В агонии. В мучениях. Это происходит прямо сейчас. Пока мы с тобой тут разговариваем. Как ты думаешь, что случилось бы, если бы все люди могли обладать такой связью? Во что превратился бы этот мир, если бы в нём начали неконтролируемо распространяться люди с Реликвиями?

Ответ напрашивался сам собой.

— Начался бы хаос.

— Вот именно.

Я задумался. Лар же терпеливо ждал.

— Хорошо. Тогда скажи мне, можно ли как-то влиять на эту связь?

— В каком смысле? — уточнил Лар.

— В прямом. Может ли человек влиять на духов?

— И да, и нет, — несколько туманно ответил он. — Тут всё несколько сложнее.

— Это не очень похоже на чёткий ответ, — поморщился я. — Что ты имеешь в виду?

— Я сказал именно то, что и хотел, — ответил альф. — Видишь ли, тут всё гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Это не так просто объяснить. Но если вкратце, то да. Может. Их питают именно человеческие эмоции. И, соответственно, за счёт этих эмоций их можно контролировать. Но не более того.

— А можно ли…

— Создать эту связь искусственно? — закончил он за меня, и я кивнул. — Да. Если заключить договор. Ну или контракт, если тебе такое слово больше нравится. Примерно по такому принципу работают Регалии.

— Ими вроде только женщины обладают, разве нет?

— Да. Они могут создавать временную связь между людьми и чужими духами. Там свои ограничения, и, как бы мне не хотелось, подробно я этот феномен никогда не изучал. Да и плата там куда страшнее.

— Поясни.

— Жизненная сила, Александр. Связь между сущностью и человеком строится на крови. Поэтому сила передается только в пределах одной семейной линии. Единственный способ обойти это ограничение — использовать человека с даром Регалии. Кажется, именно поэтому вы, люди, дали этой силе такое название.

— Да, оттого, что они будто награждают этой силой других, — кивнул я. — Я читал об этом.

— Верно. Носитель Регалии единственный, кто может преодолеть это ограничение. Но для того, чтобы сделать это, ему требуется заплатить частью своей жизненной силы.

— И потому их так мало, — сделал я резонный вывод. — Их же собственная сила их и убивает.

— У всего в этом мире есть своя цена, — хмыкнул Лар, и я с ним согласился.

Тогда как объяснить то, что случилось во время схватки с Волковым?

Я спросил об этом Лара, но он только развёл руками в стороны и сказал, что не знает. Даже альфары не могут напрямую взаимодействовать с этими существами. Так что ответа на это у него не было.

— Надеюсь, что я хоть как-то смог тебе помочь.

— Я тоже, — честно признался я ему. Да, того, что я хотел, я не узнал. С другой стороны, новой информации было довольно много. Просто я не знал, что с ней делать.

Раздавшийся за нашей спиной стук заставил меня обернуться. По ту сторону стеклянной перегородки, отделяющей мастерскую от коридора, стоял сотрудник аукционного дома.

Заметив его, Лар замахал рукой.

— Что такое?

— Достопочтенный, — поприветствовал его молодой человек в деловом костюме. — Я пытался дозвониться до вас, но вы не брали трубку…

Лар нахмурился и принялся шарить руками по карманам своего неизменного халата.

— Кажется, я опять телефон потерял, — с виноватым видом сказал Лар. — Что-то случилось?

— Ничего страшного, — улыбнулся мужчина с таким видом, будто уже давно привык к подобному. — К вам пришёл Владислав Коршунов.

— О! Пришёл! — Лар вскочил со своего кресла и помчался куда-то в другой конец своей мастерской. — Скажи ему, чтобы спускался.

— Конечно, достопочтенный, — улыбнулся мужчина и направился прочь.

— Что случилось? — спросил я, заинтригованный происходящим.

— О, он тебе понравится, — отозвался Лар, копаясь на полке одного из стеллажей. — Такой же непосредственный, как и ты. Я с ним на факультете артефакторики познакомился, когда там лекцию читал. Любопытный парень.

— Ты лекции в университетах читаешь? Серьёзно?

— Изабелла заставляет, — грустно признался Лар вздохнул. — В основном скука смертная, но иногда встречаю интересных ребят. Представляешь, она мне запрещает туда в халате ходить!

— Какая трагедия, — фыркнул я, представив себе, как Лар выступает на кафедре в своём затёртом, но таком удобном халате.

Достав длинный пластиковый кейс с защёлками, альф притащил его к ближайшему столу. Заинтересовавшись, я пошёл было к нему, но заметил движение в коридоре.

— Доброе утро, Лар. Прости, если…

Гость увидел меня и остановился. Одного со мной роста. Короткие тёмные волосы. Синие глаза. Хмурое и задумчивое лицо. Одет в обычную одежду. Джинсы с курткой. Это всё я подметил мимоходом. Куда любопытнее было то, что я не ощущал его эмоций. Аристократ, да ещё и с Реликвией? Интересно.

— Доброе, Влад, — весело произнёс Лар. — Давай заходи. Познакомься.

— Будем знакомы, — по-дружески улыбнулся я и протянул подошедшему парню руку. — Александр Рахманов.

— Владислав Коршунов, — представился он.

Как-то странно его взгляд по мне пробежал. Оценивающе. Хотя нет. Не так. Он будто искал что-то. Нашел? Да без понятия. Странный парень.

Видимо, удовлетворившись своими поисками, Коршунов повернулся к альфу.

— Сделали? — спросил он, и я услышал нетерпение в его голосе.

— О да. Тебе понравится, — альф чуть ли не облизывался, колдуя с замками.

В смысле, он пытался их открыть, но, видимо, защёлки были слишком тугими. Наконец, они с щелчком открылись, и альф поднял крышку.

Решив проявить вежливость, я указал в сторону двери.

— Мне уйти?

— Нет, ничего страшного, — покачал головой Коршунов. — Там нет ничего такого.

— Это наш с Владиславом небольшой совместный проект, — объяснил Лар. — Штучная работа. Считай, что самый настоящий эксклюзив.

Заинтригованный, я подошёл ближе. Всё-таки было интересно посмотреть, чем таким могли заниматься студент с факультета артефакторики и занимающийся артефактами альфар.

Внутри кейс оказался покрыт чем-то, напоминающим формованный вспененный материал. В нём кто-то заботливо вырезал углубление, внутри которого лежала…

— Это вообще что такое? — не понял я, глядя на лежащую в кейсе металлическую… палку.

— Ствол, — отозвался Коршунов, подойдя к кейсу и взяв эту штуку в руки.

— Ствол?

— Да, — произнёс он, внимательно осматривая его. — Для триста тридцать восьмого калибра.

— Признаюсь, я думал, что…

— Что там какой-то магический артефакт? — усмехнулся Коршунов, и я кивнул.

— Типа того, — усмехнулся я, глядя на то, с какой заботой он рассматривает и проверяет пальцами каждый миллиметр этой штуки.

— Влад помешан на оружии, — сказал Лар, не без восхищения глядя на своего гостя. — После одной из моих лекций, где я рассказывал об особенностях альфарской металлургии, он подошёл ко мне с вопросами. Мы разговорились, и в итоге… вот.

Лар указал на эту штуку.

— Ну, выглядит не слишком впечатляюще.

— Сказал дилетант, — тут же отрезал Влад, на свет заглянув внутрь ствола. — Надо будет с микрометром пройтись, но вроде всё так, как и должно быть. Даже нарезы не пострадали при закалке. В прошлый раз они слишком хрупкие оказались.

— Если не секрет, то в чём смысл?

— Это мой личный проект, — сообщил Влад, аккуратно убирая ствол обратно в кейс. — Хочу создать ствол, который не будет подвержен термическому воздействию при использовании патронов повышенной мощности.

— Чего?

— Термическое расширение металла при стрельбе, — пояснил он, хотя сильно понятнее мне не стало. — Из-за него в металле ствола могут образоваться микротрещины. Особенно в местах большого напряжения. А это убивает ресурс. Плюс теперь он не должен быть подвержен коррозии. В итоге точность падать не будет.

— Это наш третий прототип, — с гордостью поведал мне Лар. — Влад потрясающий оружейник. Я своими глазами видел, как он… на сколько ты попадал?

— Мы с тобой на полтора стреляли, — ответил Коршунов, защёлкивая замки. — Хочу создать идеальную винтовку для стрельбы на дальние расстояния под сверхмощный патрон. А ты?

— А я адвокат, — как-то совсем уж по-простецки сказал я, на что Влад рассмеялся.

— Адвокат? — удивился он со смехом. — Ему нужен адвокат?

— Сильно в этом сомневаюсь. Слушай, если не секрет, то зачем тебе эта штука? По честному.

— Ты когда-нибудь попадал в цель с расстояния в три с половиной километра? — задал Влад встречный вопрос.

— Нет.

— Вот и я не попадал. Но очень хочу.

Мда-а-а… ну, у всех свои тараканы в голове.

Глава 8

— Что ты задумал?

Павел отвлёкся от экрана своего телефона. Он привык читать за завтраком сводки по своим делам. Их ему присылали его же люди, чтобы держать в курсе происходящих событий. Это позволяло к окончанию утреннего приёма пищи уже настроиться на будущие дела. Особенно он любил проводить этот небольшой ритуал по утрам в понедельник перед тем, как начиналась рабочая неделя.

— Что именно ты имеешь в виду? — спросил он, посмотрев на сидящую напротив него за столом супругу.

Его удивил не сам вопрос, а то, каким тоном он был задан.

— Ты меня понял, — весьма холодно произнесла Валерия, глядя на него.

— Если ты думаешь, что я тебя понял, то мой ответ будет прост, — отозвался Павел, возвращаясь к чтению новостей. — Я доем свой завтрак и займусь работой. Такой у меня на план на ближайшее…

— Я не об этом тебя спросила.

— Тогда будь добра, уточни, — сказал он.

— Только не надо делать из меня дурочку, Паша. Мы оба с тобой знаем, что ты не позволил бы Насте прийти на приём к Григорию под руку с этим мальчиком, если бы был против подобного.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что ты знал, что она это сделает, — спокойно произнесла его жена. — И, как бы тебе не хотелось в это верить, на меня твои актёрские способности должного впечатления не произвели. Может быть Настя или Рома ещё могли поверить в этот фарс, но только не я.

Павел несколько секунд смотрел в глаза женщины, которую, без всяких сомнений, любил. Очень любил. Но это не означало, что он собирался смешивать семейные дела и свою «работу».

— Если ты задаёшь такие вопросы, то должна понимать причину и без моих ответов, — ответил граф Лазарев, отложив телефон в сторону и откинувшись на спинку удобного стула.

— Я могу придумать десятки причин, — не поддалась на его уловку супруга. — Проблема в том, что я хочу быть уверена в том, что твои действия имеют смысл…

— В моих действиях всегда есть смысл. Тебе этого должно быть достаточно…

— Не тогда, когда дело касается наших детей, — отрезала Валерия. — Паша, ты позволил ей прийти на приём под руку с простолюдином.

— И что?

— И что? — повторила она издевательским тоном. — Не надо играть со мной в эти игры. Ты можешь щёлкнуть пальцами, и перед нашим порогом выстроится два десятка кандидатов на то, чтобы взять её в жёны. Но вместо этого ты позволил ей привести на приём его.

Павел поджал губы, хмыкнул и отпил кофе из стоящей на столе чашки.

— Ну, раз уж разговор зашёл об этом, то что ты о нём думаешь?

Валерия Лазарева всегда была женщиной поразительной красоты. И даже сейчас, когда на её лице появилось выражение насмешливого удивления, она не стала ни на йоту хуже. Всё так же прекрасна, как и в тот день, когда отец представил Павлу его будущую невесту.

Но самое главное, Валерия никогда не была дурой.

— Значит, ты уже всё решил?

— Ты сама это сказала, — пожал плечами Павел.

— И мнения Насти ты, разумеется, не спрашивал… — начала было она, а затем замолчала. К нужному ответу она пришла очень быстро. — Нет. Ты ей и слова не сказал.

— Она узнает об этом тогда, когда я посчитаю это нужным…

— В свете твоих «откровений», — слово «откровение» оказалось произнесено Валерией с особым сарказмом, — я повторю свой вопрос. В чём причина? Кто этот мальчик? Или что, я тоже узнаю об этом тогда, когда это будет нужно?

Павел несколько секунд смотрел на неё.

— Всё, что я делаю, делается ради нашей семьи, — медленно проговорил он.

— Паша, я знаю это, — вздохнула его жена. — И я никогда не была против того, чтобы ты играл фигурами на противоположной стороне шахматной доски. Видит бог, у тебя хорошо получается двигать их так, чтобы твои противники этого не замечали.

— Так понимаю, сейчас будет «но», — сделал вывод Павел.

— Правильно понимаешь, — съязвила его жена. — Я никогда не вмешивалась в твои дела. Но я должна знать о том, что ты запланировал для наших детей. Или хочешь, чтобы история с Кириллом повторилась? Одного бунтующего сына тебе мало? Хочешь, чтобы ещё и дочь факелы зажгла?

При упоминании своего среднего сына граф поморщился.

Нет, он любил своего второго сына точно так же сильно, как и всех остальных детей. Он никогда не ставил ему в вину то, что Кирилл так и не пробудил Реликвию их рода. Подобное поведение могло быть не просто опрометчивым. Нет. Как показал пример Алексея Волкова, оно могло быть смертельно опасным.

Поэтому Павел никогда не ставил ни одного из своих детей выше других. Тем более, что Кирилл был крайне одарённым и умным мальчиком. Не будь так, он бы не руководил зарубежными делами семьи Лазаревых.

Но имелся у него и свой недостаток. Вряд ли Павлу когда-нибудь получится найти для него подходящую жену. Только не тогда, когда у парня в каждом городе по две или три любовницы.

— Кирилл — это особый случай, — наконец произнёс он, чем вызвал улыбку на лице своей супруги.

— Тогда, по твоей же логике, Настя должна быть случаем ещё более особенным, Паша. Она девочка…

— Она давно уже не девочка, — возразил он, но его жена только покачала головой.

— Ты знаешь, что именно я имею в виду, дорогой. И если ты хочешь, чтобы твой план, каким бы он ни был, сработал, тебе стоит внимательнее отнестись к ней. Если, конечно же, ты не хочешь…

Валерия прервалась, когда ведущие в столовую двери открылись.

— Доброе утро, — поприветствовал всех Роман.

— Доброе, Ром, — произнесла его мать, явно не желая продолжать подобный разговор при сыне. — Что же, думаю, что оставлю вас наедине.

Встав из-за стола, она обошла его и, подойдя к мужу, поцеловала его в щёку, прежде чем уйти.

— Подумай над тем, что я тебе сказала, — тихо произнесла она, прежде чем улыбнуться в последний раз и выйти из столовой.

Павел поморщился, но сказанные Валерией слова взял на заметку. Она была слишком умной женщиной, чтобы просто так отмахнуться от них и не принять в расчёт.

— Ты передал Рахманову дело, которое я тебе дал? — спросил он своего сына.

— Да. Передал, — отозвался Роман, наливая себе кофе.

В их семье всегда предпочитали завтракать в одиночестве. Без когорты слуг, готовых выполнить любое требование. Нет. Вместо этого Лазаревы любили есть в одиночестве, дабы провести хотя бы утренние время друг с другом.

Даже если для этого придётся самостоятельно налить себе кофе или намазать масло на хлеб.

— И я всё ещё против, — добавил его сын. — Немировы — наши старые партнёры, а сейчас наша фирма, по сути, будет работать против них.

— Наша фирма, Ром, будет заниматься делом приюта, который они спонсируют, — поправил его отец. — Да и для Рахманова это будет хорошая возможность показать свои способности.

— Это интересно, зачем же ему такие возможности?

— Затем, что я так сказал, — безапелляционно произнёс Павел.

Роман вздохнул.

— Я считаю, что нам стоило бы отдать это дело другой фирме. Хотя бы для того, чтобы не возникали подобного рода конфликты интересов. Это моё мнение.

— Если я захочу узнать твоё мнение по этому вопросу, Рома, то я тебе его скажу.

С этими словами Павел Лазарев вернулся к прерванному чтению новостей…

* * *

— Доброе утро, — сказал я, заходя в отдел. — Не видела, кто приклеил?

С этими словами я помахал Насте сорванной с входной двери бумажкой.

— Доброе, Саша, — отозвалась она. — Нет. Когда я пришла, её не было.

Поморщился и, скомкав бумажку, отправил её метким броском в ближайшую урну.

— Достало. Каждый раз одно и тоже, — проворчал я, подходя к своему столу.

— Слушай, чего тебя это так бесит? Вроде же безобидная ерунда.

— Хотел бы я тебе сказать, — вздохнул я. — Наверное, это мои внутренние противоречия.

— В каком смысле?

— Видела надпись?

— Оставь надежду всяк сюда входящий, — хмыкнула она и улыбнулась. — Да. Кто-то большой поклонник латыни.

— Как будто наш отдел какая-то выгребная яма, — я скривился. — Нас должны уважать! Может, не бояться, но…

— Ну, это вряд ли, — Лазарева откинулась в кресле, закинув одну стройную ножку на другую. — Мы не приносим прибыли для компании. Вот нас и не берут в расчет. Отделы, подобные нашему, вообще существуют только благодаря желанию фирмы выставить себя в лучшем свете.

— Не всё в этом мире измеряется деньгами, — пожал я плечами. — Давай будем честны. Сколько средств фирма потратила на все наши дела за последние два месяца? Да они за один приём по случаю сделки с Румянцевым потратили больше. А ведь могли бы…

— Что?

— Отдать нам, — даже не пытаясь скрыть свою жадность, сказал я. — Побольше ресурсов бы нам не помешало. В деле с Уткиным мы это доказали.

Услышав это, она округлила глазки и прикрыла рот ладошкой.

— О, боже! Адвокат-идеалист! Не думала, что услышу это от тебя.

— От меня вообще много чего можно услышать, — я усмехнулся. — Я личность разносторонняя.

— Да я уже поняла. И всё-таки? Чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы мир мне в ноги кланялся, — отмазался я, но, разумеется, она мне не поверила.

— Врёшь. Ты не такой.

— Вру, — не стал я спорить и улыбнулся. — Но тот факт, что какая-то засранка продолжает издеваться над нами, меня бесит.

— Стоп, засранка? — удивилась Лазарева. — Это девушка?

— Ага. Кажется, я один раз видел её, но не уверен, что это именно она клеит эти штуки.

Посмотрев на свой стол, вздохнул и выкинул лишние мысли из головы.

— Ладно. К чёрту. Пора работать. Что там по нашему делу?

То самое, которое передал нам Роман. Признаюсь, не очень мне хотелось за него браться. По крайней мере на первый взгляд.

Приют для трудных подростков «Светлый путь». Принадлежал и спонсировался семьёй барона Немирова. Вот кто станет нашим противником и целью в этом деле. Но для начала немного о клиентке.

Елизавета Котова. Девятнадцать лет. Одна из бывших воспитанниц приюта. Дети живут там до наступления совершеннолетия, после чего отправляются на вольные хлеба.

На самом деле место любопытное. Оно находилось в пригороде Санкт-Петербурга и представляло собой закрытый пансионат. Довольно роскошный, если верить короткой справке, которую я прочитал на их же сайте в интернете. Одних только фотографий было достаточно для того, чтобы понять: средства сюда вливали основательные.

Современные здания. Ухоженная территория. Большой штат хорошо подготовленных сотрудников. Сюда отправляли детей, оставшихся без попечительства родителей, которые оказались, скажем так, плохо приспособлены для пребывания в иных местах. Трудные подростки. Мда-а-а-а-а. Это ещё очень мягко сказано.

В общем, в этом месте занимались перевоспитанием, обучением и, как сказано опять же на их собственном сайте, преображением детей в подобающих граждан Империи. Там ещё с полдесятка громких лозунгов было, но лично меня они не особо цепляли. Прямо рядом с внушительным списком грантов, которые это заведение получало от государства в дополнение к тем деньгам, которые выделяли Немировы.

А выделяли они ой как немало. Ещё бы. Один из богатейших баронских родов Империи. И, как я понял, свои вложения они использовали сторицей, используя этот приют для пиара собственной репутации меценатов и благотворителей. Мило, ничего не скажешь.

Тем интереснее было заявление нашей клиентки о том, что за красивым фасадом скрывался гребенный ад.

— Ты уже звонила ей? — спросил я, подняв взгляд от бумаг.

— Да, — сразу же отозвалась Настя. — Знала, что ты это спросишь. Я уже договорилась о встрече. Сегодня в три часа дня.

Глянул на часы. Начало одиннадцатого. Времени более чем хватит для того, чтобы ещё раз пройтись по документам перед встречей.

Значит, что? Правильно. Не будем тянуть.

* * *

— Вызывали, Василий Иванович?

Граф Василий Уваров поднял голову от разложенных на столе бумаг и посмотрел на стоящего в дверях его кабинета мужчину.

— Да, Дмитрий. Зайди и закрой за собой дверь, пожалуйста.

— Конечно, ваша светлость, — кивнул он.

Глава личной охраны графского рода Уваровых выполнил приказ и, закрыв за собой дверь, подошёл к столу.

Граф указал на одно из стоящих перед его столом кресел.

— Садись, Дима. У меня к тебе будет непростой разговор. И, разумеется, всё сказанное должно остаться между нами.

Не то чтобы в подобной просьбе имелось хоть какая-то необходимость. Уваров и так знал, что произнесённое им не покинет этих стен. В верности Дмитрия он не сомневался ни на грамм.

— Конечно, ваша светлость, — кивнул тот. — Я весь внимание.

Отложив документы в сторону, Василий встал из-за стола и подошёл к резному шкафу, что протянулся от одной стены его кабинета до другой. Открыв один из ящиков, Уваров достал наружу деревянную шкатулку и вынул из неё длинную сигару.

— У меня появилась необходимость в, скажем так, специфического рода услуге, — наконец сказал он, возвращаясь за стол и доставая из ящика тяжёлую пепельницу из хрусталя.

— Какого рода услуга вам требуется, ваша светлость? — осторожно уточнил глава его охраны.

— Примерно такая же, о какой мы говорили два года назад, — ответил граф, специальным ножничками отрезав кончик сигары.

Услышав его, Дмитрий с пониманием кивнул.

— Что же, думаю, что особых проблем здесь не возникнет, — произнёс он. — Но мне требуется услышать больше. Сами понимаете, вопрос это несколько… деликатный.

— Конечно, Дима, — граф вздохнул и с помощью специально заказанной для этих целей золотой зажигалки раскурил сигару.

Выпустив в сторону потолка облако ароматного сизого дыма, он задумчиво покрутил в пальцах сигару.

— Требуется устранить одного парня.

— Возраст? Положение? Кто такой?

— Александр Рахманов. Стажёр в адвокатской фирме. Возраст не знаю, но вряд ли сильно больше двадцати.

Начальник его охраны нахмурился.

— Не выглядит как очень сложная мишень. При всём уважении.

— И я бы очень хотел, чтобы всё было именно так, — вздохнул Уваров, зажав зубами кончик сигары. — Проблема в том, что в этот раз парень может оказаться не прост.

— Насколько непрост, ваше сиятельство?

— Предположительно обладает Реликвией. Ментат. Но уровень его сил на данный момент, если они, конечно, у него есть, мне неизвестен.

— Тогда тут могут возникнуть определённые проблемы, ваше сиятельство, — покачал головой Дмитрий. — Если парень обладает Реликвией и является аристократом…

— Он не аристократ, — перебил своего подчинённого Уваров. — Бастард.

— Но его семья…

— Они мертвы, — отрезал граф. — Но вот его способности… они могут представлять для нас определенную опасность в будущем. Поэтому от него надо избавиться. И сделать это надо так, чтобы никто и никогда не смог усмотреть в этом наше участие.

Дмитрий понимающе кивнул.

— Знаете ли вы, какими именно способностями он обладает?

— Нет, — честно сказал Уваров, не собираясь скрывать от своего человека критически важную информацию. — Но, учитывая его возможных родственников, следует ожидать худшего. Вплоть до возможности установления ментального контроля.

— Хм-м-м… это всё усложняет. Значит, работать на близкой дистанции нельзя, — немного подумав, сказал Дмитрий. — Тогда лучше сделать всё с расстояния…

— Дим, меня мало волнует, как именно вы это сделаете. Главное, чтобы в ближайшее время Рахманов перестал дышать и никто, — он наклонился и ткнул тлеющим кончиком сигары в сторону сидящего напротив него человека, — Слышишь меня? Никто не должен узнать, кто именно за это ответственен.

— В прошлый раз никто не узнал, ваше сиятельство. В этот тоже не узнают. Я подготовлю план действий и в ближайшее время предоставляю его вам. Как только вы дадите мне добро — мы всё сделаем.

Когда за ним закрылась дверь, Василий остался в одиночестве в тишине своего кабинета. Сигара лежала на углу пепельницы, распространяя приятный аромат по кабинету. Обычно он его успокаивал.

Обычно. Но в этот раз всё оказалось иначе.

Вот так, за коротким и едва ли не будничным разговором, он подписал приговор какому-то мальчишке. Просто потому, что… Почему? Василий вновь задал себе этот вопрос. Потому что Браницкий сказал ему об этом?

Уваров хотел бы отмахнуться от его слов, но, к собственному сожалению, не смог этого сделать. Просто потому, что каким бы сумасшедшим ни был Константин, он никогда не лгал.

Или же, подумал Уваров, никто и никогда не смог уличить его во лжи. Впрочем, от этой мысли ему не становилось легче. Даже хуже. Всего пару дней назад он обвинял Григория в том, что тот размяк, а теперь…

Теперь он сам сидел в тишине своего кабинета и думал над тем, что он только что сделал. Нет, в том, что он сейчас поступал абсолютно верно, он не сомневался. Но от этого не становилось легче. В конце концов, они даже не знали, а действительно ли Браницкий был так уверен в том, что этот Рахманов — сын Ильи Разумовского. Так ли это?

Уваров не знал.

Но в данном случае даже простого подозрения ему будет достаточно. Они не могли так рисковать. И дело здесь даже не во внучке Распутина. Если Разумовские живы… Хуже того, если сила их крови всё ещё действует, то они буквально сидят на пороховой бочке.

И её фитиль уже вовсю горит. Кто обвинит его в том, что он перешагнул через голову этого паренька, желая предотвратить катастрофу?

Уж в этом Уваров себя винить не станет точно.

Глава 9

Как описать человека, который находится на грани?

Нет. Вопрос не совсем верный. Как понять, что сидящий перед вами человек практически готов через эту грань переступить? Если опустить эмоциональную составляющую, то на самом деле не так уж и трудно.

Он не будет отличаться от затравленной собаки.

Елизавета Котова оказалась высокой и худой девушкой. В любой другой ситуации её можно было бы назвать красивой. Но не сейчас. Бледная кожа. Тёмные круги под глазами и впалые, будто от голода, щёки. Красные от недосыпа глаза. Присмотревшись, можно было бы увидеть, что они имели поразительно яркий синий оттенок. Только вот это было практически невозможно заметить. Настолько тусклым был её взгляд.

Ей бы радоваться жизни и молодости, а выглядела она настолько паршиво, что даже страшно становилось. Людей краше в гроб кладут.

Когда я впервые увидел эту девушку, то понял, что принял правильное решение, когда попросил Кристину встретить её и проводить к нам. Рыжая привела её в забронированный за нами для этой встречи конференц-зал на шестьдесят пятом этаже. Я заранее распорядился, чтобы сюда принесли поднос с горячим чайником и чашками.

Что-то мне подсказывало, что разговор явно будет непростым.

— Здравствуйте, — тихо поздоровалась с нами Елизавета, когда мы остались наедине.

Голос неуверенный. Робкий. Глаза бегают из стороны в сторону. Будто стоящая перед нами девушка каждую секунду опасалась чего-то. Ей было неуютно. Я ощущал это так же явно, как видел на её лице.

И это вот «неуютно» было самой яркой и «счастливой» эмоцией, какую я смог почувствовать. Впервые мне захотелось намеренно «приглушить» свои способности, чтобы хоть немного отгородиться от потока чёрной безысходности, который исходил от этой девушки.

Мягко улыбнувшись, я указал на стул напротив нас.

— Добрый день, Елизавета. Присаживайтесь.

— Д… да, спасибо, — отрывисто и резко произнесла она негромким голосом.

— Может быть, хотите чая? — предложил я, но она резко замотала головой.

— Нет! Нет, простите. Не хочу.

Старая и поношенная толстовка. Затёртые джинсы, кроссовки. За спиной рюкзак, который она не стала снимать, даже опустившись на стул. Только перевесила его со спины на одно плечо, чтобы сидеть не мешал. И даже не подумала отпустить лямку. Со стороны такое поведение могло бы показаться странным и даже непонятным. Но…

А как ещё должен вести себя человек, который вырос в детском доме? Слово «приют» мне никогда не нравилось. Хотя бы потому, что если кого-то приютили, то это подразумевает хорошее к этому человеку отношение.

Тут же, если я хоть немного доверял собственным чувствам, даже намёка на что-то хорошее не было. Вообще всё выглядело так, будто она тут чувствовала себя крайне неуютно и хотела поскорее уйти.

— Меня зовут Александр Рахманов, — представился я и указал рукой на сидящую рядом со мной напарницу. — Анастасия Лазарева.

— Мы разговаривали с вами по телефону, — добавила Настя с тёплой улыбкой.

— Да. Да, я помню вас, — отозвалась Котова, бросив подозрительный взгляд на Лазареву. — Ваша фамилия… я видела название фирмы и…

— Да, — с тёплой улыбкой кивнула Настя. — Это компания моего отца.

Обычно такое заявление дарило клиенту чувство облегчения. Всегда приятно знать, когда твоим делом занимается тот, чьё имя стоит в названии фирмы. Даже если это и не сам её владелец. Это рождало логичную мысль, что в такой ситуации компания серьёзнее и ответственнее отнесётся к их делу.

Тут же… реакция оказалась странной.

— Анастасия — опытный и крайне профессиональный юрист, — произнёс я.

— Поверьте, мы приложим все усилия, чтобы помочь вам, — тут же добавила Настя.

Лиза бросила в сторону Лазаревой ещё один короткий взгляд. В её эмоциях скользнули отвращение и… я так до конца и не понял, что именно. Странно. Чем Настя могла вызвать у неё подобного рода эмоции?

Ладно. Что толку гадать.

— Елизавета, мы будем заниматься вашим делом, — сообщил я. — Но, думаю, Настя вам уже это и так сказала. Теперь же мы хотели бы услышать эту историю от вас, если вы не против.

Елизавета со вздохом кивнула и заговорила.

Я читал материалы по её делу. Она подавала его сначала в полицию. Почти сразу же после того, как покинула стены приюта. По крайней мере, именно так было написано в тех документах, которые мы получили. По её же собственным словам, место, где она провела четыре с половиной года своей жизни, оказалось сущим адом. За красивым фасадом скрывались жестокость и бесчеловечное отношение к своим воспитанникам.

Видимо, на пути к превращению проблемных подростков в хороших и законопослушных граждан воспитатели не чурались самого широкого спектра действий. Начиная с угроз лишения еды, прогулок и общения с другими детьми и заканчивая принудительной изоляцией. Тех, кто, по мнению воспитателей, не соответствовал строгим критериям правильного поведения, помещали в изоляционные камеры, оставляя в полном одиночестве. Порой такого рода наказание могло длиться неделями и даже дольше.

По словам Елизаветы, она сама однажды провела в такой камере почти две недели. Два на полтора метра. Стальная койка с тонким матрасом и туалет. Всё. Никакого общения. Никакой связи с внешним миром. Даже окон не было. Просто бетонный мешок. Свет горел двадцать четыре часа в сутки. При этом, если надзирателям, другого слова я подобрать просто не мог, так хотелось, то они могли и не давать гостям этих прекрасных апартаментов спать.

Для тех, кто после всего вышеописанного всё ещё проявлял склонность к бунтарству, применяли старое и доброе физическое насилие под видом «воспитания». Учитывая контингент постояльцев приюта, применялось подобное часто.

Регулярные «наказания», как называли, их по словам Елизаветы, воспитатели, были такой же обыденностью, как восход солнца. Проще говоря, детей просто подвергали побоям, а в случае, если после подобных мероприятий оставались какие-то заметные следы, как правило, их просто списывали на несчастные случаи, а порой и вовсе не фиксировали.

— После такого нас просто отводили в медпункт, — рассказала Елизавета, теребя пальцами лямку рюкзака и глядя в стол. — Там они описывали произошедшее десятком способов, которые бы объяснили случившееся. Я видела, как одному мальчику сломали обе руки. Он был из новеньких. Его привезли всего за пару дней до этого. Он не хотел есть и постоянно кричал и ругался. Воспитатель просто сломал ему руки своей дубинкой. Обе. А потом нам сообщили, что он упал.

— Упал?

Я посмотрел на Настю. Кажется, у неё глаз дёрнулся. Сосредоточившись на её эмоциях, я почувствовал возмущение. Она была искренне шокирована этой историей.

— Как такое вообще можно скрыть? — спросила она.

— Не так уж и трудно, если медицинский персонал работает на вас, — произнёс я и посмотрел на Елизавету. — Я прав?

Котова молча кивнула.

— Хорошо. Даже если и так, кто-то должен был заметить это. — Настя нахмурилась и посмотрела на меня. — Такое не может продолжаться долго и так, чтобы никто не обратил внимание.

Я вздохнул и встал с кресла.

— Может, Настя. Особенно если есть определённые рычаги влияния. Плюс, не забывай, какой контингент представляют собой эти дети.

Мне даже не нужно было смотреть в сторону Елизаветы, чтобы понять, какое выражение сейчас было у неё на лице. Её биография не отличалась радужностью и светлыми перспективами. Отца не было. Мать наркоманка и закончила соответствующе. Передозировка оставила Лизу абсолютно одну в возрасте семи лет, после чего её кидали из одного детского дома в другой, пока она не попала в «Путь».

— Лиза, скажите мне, вы пытались сообщить об этом кому-нибудь?

— Я ходила в полицию, — негромко произнесла она. — Но мне там не поверили.

— Они ничего не сделали? — удивилась Настя.

— Сначала нет. Потом вроде кто-то ездил туда, но мне сказали, что оснований для возбуждения дела по моему заявлению нет. — Она смотрела в стол, даже не поднимая глаз в нашу сторону. — Я пыталась подать заявление ещё несколько раз. В других местах. Но каждый раз мне отказывали.

Услышав её ответ, Настя посмотрела на меня.

В её глазах застыл немой вопрос, но ответа на него у меня не было. Так что я просто пожал плечами. Причин подобной реакции со стороны наших стражей порядка могло быть полным-полно. Начиная от банальной взятки и заканчивая, как бы ни прискорбно это ни было, тем, что причины для возбуждения уголовного дела в действительности отсутствовали.

Или же, как вариант, их просто не нашли. И не потому, что плохо искали.

— Если там происходит такое, что почему мы слышим об этом впервые? — спросила Лазарева. — Я проверяла информацию по этому приюту. О нём пишут исключительно хорошие вещи и…

Звук истеричного смеха заставил её вздрогнуть.

— Я уверена, что не первая, кто попытался это сделать, — сквозь смех выдавила Лиза. — Но нам никто не поверит. Зачем? Мы отбросы. На нас всем плевать. Абсолютно. Кто мы такие? Малолетние преступники, которые портят картинку вашего прекрасного общества. Я вообще не понимаю, как моё дело попало к вам. Я ждала почти полгода, чтобы хоть кто-то за него взялся…

Так. Стоп.

— Вы уже подавали подобного рода прошения? — уточнил я.

— Да. Два раза. Сразу, как вышла из приюта и смогла найти хоть какую-то работу и жилье. Три раза получала отказ. Когда мне позвонили неделю назад и сказали, что кто-то решил помочь мне, я вообще не поверила. А потом оказалось, что это правда…

Любопытно. Ведь мы могли встретиться ещё неделю назад.

— Лиза, а где вы были эту неделю?

— Ездила навестить подругу, — без каких-либо уточнений произнесла она.

— Она живет не здесь?

Котова покачала головой, и на меня накатила такая волна густой черной скорби, что я едва не заскрипел зубами.

— Она давно умерла.

Выждав несколько секунд, я задал главный вопрос.

— Чего вы от нас хотите? Компенсации? Или…

— Мне плевать на деньги, — с ненавистью в голосе прохрипела сидящая перед нами девушка. — Я хочу, чтобы они заплатили за то, что сделали со мной… За то, что делали с нами.

* * *

— Выродки.

Мы сидели в тишине своего отдела. Встреча с Елизаветой закончилась сорок минут назад, а я продолжал сидеть за своим столом, читая те куцые статьи по «Счастливому Пути», которые мне удалось найти в сети. Я имею в виду статьи хоть немного отличные от тех, где восхваляли это место.

— Никто и не обещал, что мир должен быть хорошим местом, — вздохнул я.

— Они довели ее подругу до…

— Я помню, — перебил я ее. — Я слышал ее рассказ, Насть.

— И?

— Что, Настя? — спросил я, слыша явственное возмущение в ее голосе. — Чего ты хочешь?

— Я хочу знать, что мы будем делать, — безапелляционно заявила она.

— Отличный вопрос.

Нет, правда. Вопрос на миллион рублей. Что у нас есть? Бывшая воспитанница приюта для проблемных детей — читай, малолетних преступников. Девчонка, которая имела три привода в полицию по малолетке и кантовалась из одного детского дома в другой, при этом сбежав из двух.

А теперь она заявляет, что ее и других воспитанников «Пути» подвергали систематическому психологическому и физическому насилию. И результат, к которому привели эти пытки, другого слова я подобрать просто не мог, вызывал отвращение.

Признаюсь, когда я впервые услышал ее историю, мне захотелось сходить в ближайший магазин и купить там достаточно длинную веревку, чтобы хватило на каждого из причастных. Чувствую, что список будет длинным. Но как только первый порыв прошел, в дело вступил холодный рассудок.

Будь это обычное дело, я бы не раздумывал. Да что врать. Я бы и сейчас не раздумывал. Но имелась одна проблема.

Встав из кресла, я, не говоря ни слова, вышел из отдела и пошел к лифтам. Поднялся на шестьдесят седьмой этаж и, дойдя до дверей начальства, постучал.

— Есть минуточка? — спросил я, приоткрывая дверь.

— Как будто, если у меня ее нет, это что-то изменит, — хмыкнул Роман, оторвавшись от экрана ноутбука. — Заходи. Что у тебя?

— Пара вопросов по нашему новому делу.

Роман кивнул и указал на кресло перед своим столом.

— Садись. Что ты хочешь узнать?

— Спасибо. — Я уселся в кресло и посмотрел на него. — Как Немировы связаны с этим приютом?

Услышав мой вопрос, Роман нахмурился.

— Мне за тебя твою работу делать?

— Со своей работой я как-нибудь сам справлюсь. Но давай обойдемся без прелюдий, хорошо? Я перерыл доступную информацию в сети, но не нашел ничего, кроме того, что приют основал лет тридцать назад один из Немировых, и того, что они спонсируют его содержание и по сей день. Это всё.

— А что тебе еще нужно?

— Ром, мне нужно знать, насколько тесно они связаны с тем, что происходит в этом заведении.

— Объясни, — сказал он, и я не стал заставлять его ждать. Кратко пересказал всё, что сообщила нам Котова.

— Впервые слышу об этом, — честно признался он, и я расслышал возмущение в его голосе. — Ты вообще уверен в том, что эта девушка поко…

— Да, Ром, — перебил я его. — Я уверен. Она не врала нам. Как и насчет всего остального…

— Ты не можешь этого знать.

«Вообще-то могу, но прямо я тебе этого говорить не собираюсь. Ты и сам об этом догадываешься».

— Моё дело состоит не в том, чтобы верить или не верить своему клиенту, — резко произнес я, глядя ему в глаза. — Моя задача в том, чтобы защитить ее права и интересы. И сейчас я исхожу из позиции, что все сказанное ею — это правда до последнего слова.

Он замялся. Короткая, едва уловимая заминка. Не дольше секунды.

— Веди ты себя иначе, ты бы тут не работал, — наконец сказал он и вздохнул.

— Рад, что мы понимаем друг друга. Так что?

— Они действительно создали «Путь». Дед нынешнего барона Немирова за несколько лет до своей смерти проспонсировал постройку этого заведения и создал фонд для его финансового обеспечения. Предполагалось, что это будет что-то вроде социального проекта по помощи попавшим в сложное положение детям. Что им помогут стать хорошими людьми…

— Угу. Отличная идея. Просто превосходная. Особенно если учесть, что их там вообще ни черта за людей не считают. Одиночные камеры для детей очень помогают в осознании своего места в этом мире…

— Ты не можешь этого знать.

— Это утверждает моя клиентка, а значит, я буду исходить из позиции, что это правда, — возразил я и задал следующий интересующий меня вопрос. — Скажи, есть какая-то причина, по которой это дело попало к нам?

— Что ты имеешь в виду? — с какой-то странной осторожностью спросил Роман.

Ага. Я тоже очень хорошо умею рыться в интернете. Достав из кармана телефон, я открыл страницу в браузере, которую читал, и положил его на стол перед Лазаревым.

— Немировы — ваши деловые партнеры.

— А при чем тут это? — тут же удивился он.

— При том, Ром, что они подвязаны с вами через бизнес. Я нашел упоминание минимум трех компаний, в которых они вместе с вами имеют доли. И еще две, которые принадлежат им, но работают на ваши предприятия под Москвой и Архангельском. И теперь ты неожиданно передаешь мне дело, которое ставит их под удар. Под удар нашей фирмы. Поэтому, Ром, я хочу спросить еще раз. Есть ли какая-то причина, по которой ты передал это дело нам с Настей?

Он ответил не сразу. Вместо этого Роман откинулся на спинку своего кресла и в течение почти двадцати секунд просто смотрел на меня, явно размышляя.

— Ты хочешь честный ответ?

— Хотелось бы, — кивнул я.

— Я не знаю, — произнес он. — Но если за этим что-то есть, то мне об этом не сказали.

Он говорил правду. По крайней мере, мне так казалось. Хотелось верить, что я достаточно хорошо его знаю, чтобы понять это. Да и любой другой на его месте, если бы желал соврать, просто сказал бы чёткое и твёрдое «нет».

Вместо этого Роман честно признался, что не знает ответа на мой вопрос, что можно было трактовать двояко. Например, что ему приказали передать это дело нам, не сообщив причину.

Знай только то, что должен, и не больше. Похоже, что сыну одного известного мне графа приходится в жизни куда сложнее, чем я мог подумать изначально.

— Ясно, — вздохнул я, вставая с кресла. — Просто для проформы. Хочу, чтобы ты знал: если я взял дело, то доведу его до конца. Сдавать на полпути я не стану.

А вот теперь на его губах появилась лёгкая, практически довольная улыбка.

— Знаешь, я не только не удивлён твоим словам, но даже мешать тебе не стану, — вдруг сказал он с таким выражением, что я понял: если что-то пойдёт не так, то вставлять мне палки в колёса он действительно не станет.

Будет ли помогать — другой вопрос. Но мне достаточно уже и того, что Роман не будет играть против меня.

— Спасибо, я это ценю, — поблагодарил его и, получив короткий кивок в ответ, пошёл на выход из кабинета.

Теперь, когда ситуация несколько прояснилась, можно начинать действовать.

Ещё не доходя до лифта, я нашёл на телефоне номер Громова и ткнул пальцем по иконке вызова.

— Да? — отозвался следователь секунд через десять гудков.

— Ты слышал что-нибудь про приют под названием «Счастливый Путь»?

— И тебе привет, Рахманов, — проворчал он. — И нет. Первый раз слышу. Ты с какой целью интересуешься?

— У меня клиентка — одна из бывших воспитанниц этого заведения. И, по её словам, место это совсем не радужное.

— Какая печа-а-а-а-альная история. И с чего ты взял, что мне это должно быть интересно?

— Слушай, давай вот без твоего цинизма, окей? По её словам, она трижды подавала заявление в полицию по факту насилия над ней и другими воспитанниками этого места, но каждый раз её заявы заворачивали. И я очень хотел бы знать почему.

— Кого-нибудь убили?

— Не совсем, но…

— Тогда это не мой профиль, Рахманов, — хмыкнул он в трубку. — Я занимаюсь убойными делами. Преступностью. Трупами, которые находят залитыми в цемент на новостройках, и подобным. Проблемы бедных сироток меня не очень интересуют.

Вдох. Выдох. Я ткнул в кнопку лифта.

— Громов, я не прошу тебя рыть носом землю по первому же моему требованию. Но ты можешь хотя бы узнать, проходили эти заявы в вашу базу или нет? Это всё, о чём я прошу…

— Кажется, что я тоже тебя кое о чём просил, — отрезал Громов. — И похоже, что толку от моих просьб оказалось мало.

Хотел бы возразить, да только нечем. Я перерыл все архивы фирмы за тот год. На каждого из адвокатов, которые тогда работали и хоть каким-то боком могли этого касаться. И он всё это прекрасно знал.

— Я работаю над этим…

— Ага. Конечно. — Из трубки до меня долетел раздражённый смешок. — Знаешь что, Рахманов? Занимайся своими делами сам. С меня хватит.

И повесил трубку.

Двери лифта открылись, и я зашёл внутрь, испытывая острое желание выругаться. Да только винить никого в сложившейся ситуации кроме себя самого было некого. Сам виноват. А ведь такой шанс упустил. Мог бы спросить Браницкого прямо там, на приёме. Но вместе со всем происходящим банально не подумал об этом. Очень хотелось бы иметь вместо головы компьютер, который фиксирует всё и вся, но это не так.

И, чего уж отнекиваться, в этом деле я не приложил тех усилий, которые бы стоило. Это не дело. И я решительно был намерен всё исправить.

— Собирайся, — сказал я, заходя в отдел.

— Куда? — вскинулась Настя. — Ты говорил с Ромой? Что он сказал?

— Сказал, что мы можем работать без оглядки, — ответил я, начав складывать свои вещи в сумку. — Давай, одевайся. Съездим в эту дыру. Хочу своими глазами увидеть, что это за место.

Глава 10

Мда-а-а-а. Место, конечно, отличается от того, что я себе представлял.

Мы с Настей шли по территории приюта вслед за встретившим нас у ворот провожатым, и я усиленно вертел головой по сторонам, осматривая окружение.

«Счастливый Путь» находился почти в сорока километрах от столицы и представлял собой комплекс зданий, что раскинулся на довольно-таки обширной территории. И даже несмотря на то что место это вопреки моим ожиданиям выглядело как самая настоящая и жуткая тюрьма, всё равно меня не покидало странное впечатление.

С одной стороны, у нас высокие стены, камеры наблюдения и всё прочее, предназначенное удержать находящихся здесь воспитанников. С другой — ухоженные спортивные площадки, парковые зоны между зданиями и группы гуляющих детей в возрасте от двенадцати до семнадцати лет.

И ни единого намёка, что мы приехали в какой-то концлагерь. После слов Елизаветы я всё ждал, что мне бросится в глаза что-то такое, но нет. Самое поганое, что я рассчитывал почти сразу же обнаружить нужный мне эмоциональный отклик от местных «постояльцев», но вместо этого получил довольно обычные и даже в какой-то мере положительные эмоции.

И нет. Среди них не было радужного веселья и щенячьего счастья. Мрачных оттенков хватало, но если вспомнить, для кого существовало это место, то их наличию не стоило удивляться. Пока мы шли по территории приюта, я присматривался к небольшим группам детей, которые гуляли или же занимались спортом на площадках. Ожидал ощутить хоть что-то из того, что ожидал.

И обломался по полной.

Ни страха. Ни тревоги. Ничего, что могло бы намекнуть, что внутри стен этого места происходило хоть что-то из того, о чём нам рассказывала Елизавета.

— … данный момент их количество составляет более четырёхсот семидесяти воспитанников, — продолжала рассказывать наша провожатая, женщина лет сорока. — Как правило, мы связываемся с муниципальной службой по надзору за несовершеннолетними, и уже они передают нам тех, кого, по их мнению, можно записать в «тяжёлые случаи».

— Что вы имеете в виду под «тяжёлыми случаями»? — тут же спросила Настя, ведя разговор за нас двоих, так как в этом диалоге я практически не участвовал.

— Видите ли, в империи есть большое количество программ по присмотру за детьми, которые по тем или иным причинам остались без родителей. К сожалению, порой, лишенные должного присмотра, эти дети ступают на кривую дорожку. Мы же стараемся помочь им уйти с этого пути, дабы они могли впоследствии стать хорошими и законопослушными гражданами нашего государства…

Они продолжали общаться, но я не особо слушал, следя за разговором краем уха. Просто потому, что ничего интересного там и не было. Впрочем, оно, вероятно, неудивительно. Ждать, что мы приедем, такие красивые и хорошие, и нам тут же всё выложат на блюдечке, не стоило.

Сотрудница приюта провела нас до главного административного здания, сообщив, что директор приюта сейчас занят. У него важный звонок. Но как только он закончит, то с радостью будет готов с нами поговорить.

— Чего ты такой хмурый? — негромко спросила Настя, сидя в кресле рядом со мной в приёмной перед кабинетом директора приюта.

— Не нравится мне это место, — коротко ответил я и сказал чистую правду. Несмотря на всё увиденное.

— Чем?

— Не знаю. Просто не нравится.

Настя замолчала.

— Думаешь, почему они так легко нас приняли?

— А какой у них был выбор? — пожал я плечами, разглядывая висящие на стене приёмной благодарности от администрации столицы, разного рода сертификаты и прочий похвально-наградной бумажный мусор. Единственное, что представляло интерес из этой макулатуры, — длинная вереница грантов, которые это заведение получило за последние девять лет.

— Например, отказаться говорить с нами без присутствия своих юристов, — предложила Настя, проследив за направлением моего взгляда. — Любые здравомыслящие люди на их месте поступили бы именно так. И нечего так пялиться. Да, там от нас тоже есть.

— Я заметил. — На стене среди прочего висела рамочка с подписью Павла Лазарева о выделении гранта на развитие приюта. — Благотворительность вам не чужда. Как мило…

— Не язви, — попросила она и поморщилась. — Как бы паршиво это ни звучало, но это хороший способ…

— Добавить очков к своей репутации?

— Ты и сам всё понимаешь. Все этим занимаются. Вон, посмотри на Браницкого. Он засветился чуть ли не в каждой благотворительной программе за последние лет десять. По чуть-чуть, но отстегивает всем и везде. Народ его обожает. Даже странно, если учесть, какие слухи про него ходят.

А вот тут как раз таки ничего удивительного. Мне хватило пары часов в интернете, чтобы понять простую истину. Простой народ Браницкого обожал. Буквально. В сети практически невозможно было найти плохих статей про него. За то время, что искал информацию по нему, смог обнаружить всего пару обсуждений на тему, а такой ли он хороший на самом деле. Там даже не обсуждения. Просто если тот или иной посетитель сайта начинал катить на него бочку, тут же получал в ответ волну гневных комментариев.

С точки зрения человека, с данным господином незнакомого, наверное, оно и неудивительно. Казалось, Браницкий очень хотел превратиться в затычку для любой хоть сколько-то обсуждаемой бочки. Всего пара запросов, и я узнал, что он активно участвует по меньшей мере в семи или восьми благотворительных программах разной направленности в одной только столице. Не просто спонсирует, а напрямую торгует лицом. И это при его личности и характере. Эта двойственность меня удивляла.

— Так что думаешь? Эй, Саша, ты вообще меня слушаешь?

Я моргнул и только сейчас понял, что уже несколько минут просто не обращал внимания на то, что говорила Настя, погружённый в собственные мысли.

— Прости, задумался, — извинился я.

Лазарева улыбнулась и покачала головой.

— Вижу. Я спрашивала, почему они согласились встретиться с нами без своих юристов.

— Да без понятия, — хмыкнул. — Либо они чересчур умны, либо самоуверенны до глупости.

— Либо…

— Ага. Либо им просто нечего скрывать, — произнёс с отвращением.

Впрочем, я в это не верил. Эмоции Елизаветы были слишком настоящими, чтобы я от них отмахнулся.

Ведущая в кабинет дверь открылась, и в проходе показалась фигура высокого и худого мужчины в очках. Сергей Данилович Меркулов не выглядел как-то… зловеще. Просто самый обычный мужчина, успевший перешагнуть за планку пятидесяти лет, но умудрившийся сохранить неплохую форму. Небольшие круглые очки. Уже успевшая начать лысеть голова. Из одежды синяя рубашка с белым галстуком и тёмно-серые брюки. Странное сочетание.

— Простите, что заставил вас ждать, — тепло улыбнулся он.

— Всё в порядке, — тут же ответила на его улыбку Настя, вставая со своего кресла. — Мы благодарны, что вы согласились поговорить с нами.

— Не вижу причин, по которым я мог бы этого не сделать. — Ещё одна короткая улыбка. — Проходите. Мы можем спокойно поговорить у меня в кабинете.

Я встал с кресла, пытаясь понять, не показалось ли мне. Прошёл следом за Настей в кабинет.

— Прошу, присаживайтесь, — предложил он, указав в сторону небольшого дивана в углу кабинета и закрывая за нами дверь. — Может быть, хотите кофе или чай? Я могу распорядиться, чтобы…

— Нет, благодарю. — Я ещё раз попытался прощупать его эмоции, но просто не смог этого сделать. Этот мужик был для меня как чёрное пятно. Настю я чувствовал. Секретаря в помещении за нашей спиной тоже. Даже людей вокруг. А его нет. Просто грёбаный кусок пустоты на общем фоне окружающих меня эмоций. — К сожалению, у нас не так много времени, так что мы хотели бы перейти сразу к делу.

— Конечно, — с пониманием на лице кивнул он. — Что же, тогда, я думаю, не стоит тратить ваше время. Итак, что именно вы хотели обсудить?

— Вам сообщили, кто мы такие? — уточнила Настя.

— Да, — кивнул он. — Адвокаты, я прав?

— Верно, — подтвердил я. — Видите ли, сейчас мы занимаемся делом, к которому ваше заведение может иметь самое прямое отношение.

Стоило мне это сказать, как он нахмурился.

— Вы имеете в виду моё заведение или же кого-то из его сотрудников?

— Думаю, здесь возможны оба варианта, — ответил я.

Настя коротко пересказала суть причины нашего визита. Разумеется, опустив все детали, которые могли бы указать не то что на личность нашего клиента, но даже на его пол.

И… если честно, будь я проклят, если этот мужик в этом замешан. По крайней мере, так бы я подумал, будь хоть чуть-чуть более наивен.

Чем больше рассказывала Настя, тем сильнее на лице Меркулова проявлялось выражение шока и искреннего удивления.

— Это невозможно, — покачал он головой. — То, что вы описали… Наши воспитатели иногда могут перегнуть палку в обращении со своими воспитанниками, но уверяю вас, что каждый, даже самый малейший случай рукоприкладства карается крайне строго. В этом вы можете не сомневаться. Я лично слежу за тем, чтобы к этим детям относились так, как они того заслуживают.

Вроде не врёт. Сложно понять. Если бы я мог чувствовать его эмоции, то сказал бы точнее, а так… Говорил он с искренностью. Взгляд не отводил. Голос звучал твёрже стали. Сразу видно, что этот человек на сто процентов уверен в своих словах.

— И вы хотите сказать, что в вашем приюте никто и никогда не позволял себе лишнего? — уточнил я.

— Как я уже сказал, прецеденты случались. — Меркулов вздохнул и сложил руки на груди. — Глупо и безрассудно было бы утверждать подобное. Но вы должны понимать, что мы здесь работаем не совсем с обычными сиротками. Эти дети… Каждая их история — это пример того, как среда, в которой они жили, повлияла на формирование их сознания. Они росли в отрыве от нормальных связей, которые выстраивают между собой люди. Это влечёт за собой появление и проявление целого ряда комплексов, психологических проблем и травм. Некоторые из них в момент попадания сюда походили больше на диких зверей, чем на людей. Жестокость. Непризнание авторитетов. Неспособность не то что доверять другим, но даже просто идти на контакт с окружающими людьми.

Меркулов наклонился к нам.

— Обучать и перевоспитывать их — это очень чрезвычайно трудный процесс. Чудовищно сложный. Наша задача состоит не в том, чтобы угрозами и наказаниями заставить этих детей принимать нашу власть или что-то подобное. Нет. Мы стремимся объяснить им, как правильно жить в этом мире. Как контактировать с другими. Дать понять, что окружающие их люди не ставят единственной своей целью причинить им вред или как-то обидеть и…

Он вдруг замолчал и поднял голову.

— Подождите секунду, — сказал он и, встав, подошёл к двери. Открыл её и выглянул наружу. — Гена, скажи, пожалуйста, где сейчас группа Ерохиной.

— Сейчас, Сергей Данилович, — короткая заминка. — Она на третьей площадке со своими ребятами.

— Знаете что? — произнёс Меркулов, поворачиваясь к нам. — Я лучше покажу вам. Идите за мной. Обещаю, это не займёт много времени, но будет красноречивее любых слов.

Переглянувшись, мы с Настей встали с дивана и направились по коридорам следом за директором приюта. Меркулов вывел нас на улицу и повёл по извилистой дорожке между зданий в сторону раскинувшегося за территорией леса.

— Скажите, вас ведь финансируют Немировы? — спросил я его, пока мы шли.

— Да, всё верно. Основная масса средств поступает из специального фонда, созданного родом Немировых…

— Тогда откуда такое количество грантов, которые вы получаете от империи и других источников? — следом задала вопрос Настя.

— Денег никогда не бывает много, — спокойно отозвался директор, идя по мощенной каменной плиткой дорожке. — Средства, получаемые нами из фонда, фиксированы. Это не бездонный карман, откуда мы могли бы брать финансирование. А расширение приюта требует дополнительных средств.

Он повернулся в нашу сторону и, поправив очки, вновь тепло улыбнулся.

— К счастью, у нас достаточно хорошая репутация, чтобы мы могли рассчитывать на дополнительные деньги и льготы со стороны государства. Только в прошлом году мы смогли закончить ещё один корпус общежития и нанять дополнительный персонал. Вначале, когда приют только был открыт, здесь могли работать с семью десятками воспитанников, может быть, с сотней, если ужать бюджет. Сейчас же здесь их почти полтысячи. И этому развитию мы обязаны в том числе грантам и добровольным пожертвованиям.

Хотелось бы мне отмести эти заявления, но в данной ситуации все деньги, что называется, были налицо. Здания выглядели отлично. За территорией ухаживали. Не было ни грязи, ни следов того, что за этим местом не следили. Всё новое либо же в очень хорошем состоянии.

Понятное дело, что без возможности взглянуть на их бухгалтерию нельзя сказать, куда на самом деле шли деньги, но…

Я мысленно выругался и опять задумался над тем, кто он такой. То, что я не могу почувствовать его эмоции, говорило либо о наличии артефакта, блокирующего мои способности, либо же о том, что эти способности были у него самого.

Да только я не мог припомнить ни одного аристократического рода с такой фамилией. Не то чтобы я их много знал наизусть. Может, бастард?

— О, — между тем воскликнул Меркулов. — А вот и они.

Он остановился и указал в сторону группы детей от тринадцати до пятнадцати лет, которые сейчас сидели посреди открытой беседки вокруг горящего в железном кострище огня и о чём-то увлеченно разговаривали. Среди них была стройная девушка. На вид не больше двадцати. Она явно участвовала в разговоре наравне с остальными. Вот она что-то сказала, и окружающие её дети засмеялись.

— Одна из наших «выпускниц». Екатерина Ерохина, — даже не пытаясь скрыть гордость в своём голосе пояснил Меркулов. — Двадцать лет. После того как ей исполнилось восемнадцать, она решила остаться здесь и помогать нам во взаимодействии с другими детьми.

— Она решила остаться? — удивилась Настя, следя глазами за не слышной с нашего места, но явно оживлённой дискуссией.

— Да, — произнёс Меркулов, и по его лицу скользнуло удовлетворение. — Она попала сюда в четырнадцать. Её состояние… В общем, оно было ужасное. Родители наркоманы из малообеспеченных слоёв населения. Они жили в квартире с… скажем так, с «друзьями».

Последнее слово он произнёс, даже не пытаясь скрыть отвращение.

— Что с ней случилось?

— Маленькая трагедия, каких сотни и о которых практически никто и никогда не узнает, — с чувством искреннего сожалению сказал директор. — В какой-то момент кончились… кончились не только деньги, но и любые способы, которыми её родители могли бы приобрести себе очередную порцию этого мерзкого зелья. Её отец убил мать, пытаясь отобрать у той наркотики, а впоследствии попытался расплатиться дочерью за ещё одну дозу. В какой-то момент это перешло все границы допустимого, и девочка убила отца, когда тот в очередной раз находился в состоянии наркотического опьянения. После было бродяжничество. Два детских дома, откуда она сбежала, и снова бродяжничество.

Меркулов посмотрел на смеющуюся девушку с искренним сочувствием.

— Поймите одну вещь. У неё не было будущего. Совсем. Ей ничего не светило в той жизни, какой она… даже не жила, а существовала. Никакая семья не взяла бы над ней опекунство. В конечном итоге, если бы она не попала сюда, её с большой долей вероятности ждала бы печальная участь. Скорее всего, Катя бы закончила свою жизнь точно так же, как и её родители. Здесь же она нашла для себя не только новый дом, но семью. Да, признаюсь, вначале было очень тяжело. Чрезвычайно. Екатерина — тот редкий случай, когда рукоприкладство со стороны одного из наших воспитателей действительно имело место.

Заметив мой взгляд, Меркулов покачал головой.

— И нет. Не подумайте, что я оправдываю тот случай или стараюсь замять его. Я не собираюсь отрицать, что подобное произошло. Мы уволили того воспитателя и впредь старались следить более пристально за нашим персоналом. Кате потребовалось три года, чтобы начать доверять нам. Не верить, а просто начать чуть-чуть доверять. А сейчас она живёт и работает здесь.

— Вы содержите их до совершеннолетия?

— Да. — Меркулов повернулся к Лазаревой. — Всё верно. По закону мы можем осуществлять опекунство над этими детьми до их совершеннолетия. После этого они уже сами вольны решать, что им делать дальше. Мы можем лишь помочь им стать лучшей версией самих себя.

Присмотревшись к группе подростков, я прислушался к их эмоциям. Там не было ничего, как бы смешно это ни прозвучало, плохого. Превалировали спокойствие, умиротворение. Даже радость. Они выглядели как самые обычные дети, счастливые в моменте.

А сама Екатерина выделялась на их фоне, как яркое пламя светлых и тёплых эмоций, что только доказывало слова Меркулова. Похоже, что она действительно смогла найти тут свой дом.

* * *

— Что думаешь?

— Без понятия. — Я пожал плечами, не убирая рук с руля.

Мы ехали обратно в город, и я настоял на том, чтобы сесть за руль. Машина мне знакома, и хотелось проехаться, чтобы собраться с мыслями.

Со стороны Насти до меня долетели очень странные эмоции.

— Только не говори, что ты ему поверила, — отметил я.

— Я не поверила. — Лазарева смотрела в окно за проносящийся за стеклом лес. — Просто хочу сказать, что это место не выглядит…

— Как ночной кошмар? — предложил я.

— С языка снял. Да. Именно так я себе его и представляла.

— Ну, не думаю, что если всё, что рассказала нам Елизавета, — правда, то нам тут же показали бы это лицом, — предположил я. — Вероятно, что в этом и есть причина того, что Меркулов встретился с нами без своих юристов.

Заканчивать предложение я не стал. Оно и так понятно, что сразу же подтвердила Настя.

— Им просто нечего скрывать, — пробормотала она.

Нет, глупо было рассчитывать, что мы приедем и перед нами тут же распахнут двери со словами: «Здравствуйте, как доехали, добро пожаловать, а вот тут мы мучаем детишек». Но я ожидал, что они хотя бы постараются назначить встречу в присутствии своих адвокатов. Это не означало бы, что им есть что скрывать. Наличие юриста не всегда подразумевает наличие вины. Но так поступил бы любой разумный человек.

А вот то, как поступил Меркулов… Либо он максимально уверен в собственной безопасности, либо же всё сказанное им было правдой до последнего слова.

Нет, конечно же, существовал ещё один вариант. Можно было бы порыскать самим, да только кто даст нам такое разрешение?

После возвращения мы провели остаток дня, копаясь в бумагах. Я заказал все документы, которые только мы могли затребовать без применения судебных постановлений. Короче, мы тащили всё, что было в открытом доступе… и не получили ровным счётом ничего стоящего. Под конец меня это даже бесить начало.

В итоге на часах девять вечера, а я всё ещё сидел в отделе перед экраном ноутбука с десятком открытых окон со статьями про «Счастливый Путь». В пятый раз их читал, пытаясь сформировать план дальнейших действий, но идеи просто отказывались выстраиваться в нужном порядке. Настя уже уехала домой, а я всё ещё сидел и думал, думал, думал…

От скорбных мыслей меня отвлёк звонок лежащего рядом с ноутбуком телефона. Быстро глянув на экран, увидел, что мне звонит Виктор.

— Да, Вик?

— Саша, привет, — произнёс из динамика голос друга. — Я тебе не помешал?

Я вздохнул и, закрыв глаза, помассировал их пальцами.

— Не, я всё ещё на работе торчу. Что у тебя?

— Слушай, ты можешь приехать?

Что-то странное было с его голосом. Я даже глаза открыл и выпрямился в кресле. Может, мне показалось, но я уверен, что услышал в нём страх.

— Что случилось?

— Мне очень нужна твоя помощь…

Глава 11

Быстро поднялся по лестнице. Короткий проход по коридору, и вот уже нужная дверь передо мной. Ткнул пальцем в звонок. Ничего. В смысле, дверь не открылась. Звонок-то работал. Ткнул ещё раз. Затем снова…

Услышал щелчок замка.

— Наконец-то, — выдохнул Виктор. — Чего ты так долго?

— Ну извините, ваше вашество, — не удержался от язвительности. — В следующий раз вертолёт себе вызову.

— Давай, заходи.

Зашёл в квартиру следом за ним и закрыл за собой дверь. Виктор тем временем вернулся в гостиную и сейчас ходил взад-вперед по небольшой комнате, словно мающийся в клетке зверь.

От него так и разило… нет, не алкоголем. Друг весь на нервах. Это видно и без моих способностей. Уж слишком хорошо я его знал. Он на взводе. Мандраж.

Он отказался говорить, в чём причина, по телефону. Запинался. Ему сложно было в этом признаться. Я знал, как он выглядит, когда ему страшно.

И сейчас он находился на грани паники.

Так что, уже поднимаясь по лестнице к его квартире, я примерно понимал, что могло случиться. У врачей такое состояние могло быть по одной причине.

— Сильно ты накосячил? — спросил я, подходя к дивану, но тот уже оказался занят.

Разлегшийся на нём пушистый кот открыл один глаз, посмотрел на меня и зашипел.

— Пошёл в задницу, — сказал я и показал коту средний палец.

Впрочем, пушистый явно не впечатлился. Ну и хрен с ним. Я и в кресле посидеть могу.

— Не знаю. — Виктор нервно сглотнул, даже не обратив внимания на короткую перепалку с его питомцем. — Пока не знаю. Потому тебе и позвонил, что мне нужна твоя помощь…

— То есть он ещё жив, — сделал я резонный вывод. — Это хорошо. Врачебные ошибки…

Виктор резко остановился и посмотрел на меня.

— Что? — перебил он меня. — Ты вообще о чём?

Так. Не понял.

— Ну, я решил, что ты…

— Что я кого-то убил, прописав ему что-то не то? — закончил он за меня. — Ты издеваешься?

— Виктор, ты выглядишь как человек, который звонит другу с просьбой приехать поздно вечером и захватить с собой пару лопат. Что я должен был подумать⁈

— Саша, ты совсем спятил⁈ Я зачем, по-твоему, на врача учусь⁈

— А что я, по-твоему, должен думать⁈ — не выдержал я. — Что происходит⁈ Зачем ты вообще мне позвонил тогда?

— Саша, сходи со мной на свидание!

Я немного посидел. Помолчал. Глубоко вздохнул.

— Виктор, я тебя, конечно, люблю. Но в этом плане ты немного… как бы это сказать, не в моём вкусе.

В этот момент он посмотрел на меня, как на идиота.

— Ты совсем дурак?

— Да уже как-то даже и не знаю… — фыркнул я.

Мой друг закрыл лицо руками и застонал. А затем наконец подошёл к дивану и упал на него. Причём кот место ему уступил сразу же.

— Как её зовут-то хоть? — спросил я его, похоже, наконец разобравшись в ситуации.

— Соня, — выдохнул он. — Мы познакомились пару дней назад и…

— И ты втюрился, — сделал я вывод. — С треском.

Друг кивнул.

— Я ни о чём думать не могу последние несколько дней. С тех пор как она пришла к нам в клинику, места себе не нахожу, Саш. Только и думаю, что о ней. Вчера заполнял больничные карты, а когда закончил, то понял, что половину назначений перепутал.

О как. А вот это странно. Уж кто-кто, а Виктор всегда очень серьёзно относился к выбранной им профессии. Оттого я так и переживал, что он мог кого-то ненароком в гроб уложить. Чтобы он что-то перепутал или забыл — лично я о таком не слышал.

— Сильно перепутал?

— Настолько, что если бы не стал потом перепроверять свои записи, то мне сегодня реально потребовался бы адвокат.

— Блин, да ты реально влип, — сделал я вывод. — Она хоть красивая?

— Прекрасней я не видел, — с чувством ответил он, и большего мне не требовалось.

Если я хоть немного доверял своим ощущениям, то там должна быть победительница последнего конкурса «Самая красивая девушка империи». Это как минимум.

У меня никогда проблем с женщинами не было. С учётом имеющегося опыта и того факта, что уже не первый раз через всё это проходил, глупостей я не делал. Да и крышу от женских чар у меня не сносило. Плюс мои способности. В общем, как бы грубо это ни звучало, но если я хотел очаровать девушку, то просто делал это. А если не получалось, то относился к этому философски. Ну не вышло с этой, получится с другой. Для меня это было что-то вроде игры. Головоломки, где требовалось подобрать верный ключик.

А вот Виктор… Ну, тут ситуация несколько другая. С девушками, особенно с теми, которые ему нравились не просто внешне, но и по другим, куда более глубоким аспектам, он терялся. Нервничал. Настолько, что мог начать нести чушь или сотворить какую-нибудь ерунду прямо у всех на глазах.

Помню, несколько лет назад я решил во что бы то ни стало излечить его этого скорбного недуга. Мы пошли в клуб и познакомились там с двумя милыми девушками. Подругами. Вечер получился отличный, как и его продолжение.

Помогло это? К несчастью для Виктора, не особо.

— Так, что ты от меня-то хочешь? — спросил я наконец.

— Я её в ресторан пригласил, — сиплым голосом произнёс он так, будто приготовился на эшафот подняться.

— Молодец. За храбрость хвалю. Но я всё ещё не понял, чего именно ты от меня хочешь.

— Сань, сходи со мной на свидание.

— Вик, да нафига я…

— Ты же можешь эмоции чужие чувствовать! — Он посмотрел на меня умоляющим взглядом. — Сможешь меня предупредить, если я сделаю что-то не так…

Вздохнул. Немного помолчал. Встал с кресла.

— Так. Я поехал домой.

Он вскочил с дивана и бросился следом за мной в прихожую.

— Саша, да подожди ты, стой!

— Виктор, ну это же бред, — заявил я ему. — Хочешь впечатлить девушку? Купи ей цветов. Будь собой…

— Да не хочу я быть собой! — вспылил он. — Я хочу…

— Что?

— Понравиться ей!

— Тогда веди себя как обычно. Ты молодой врач… ну, скоро им будешь. Ты почти закончил практику. Если какая-то девчонка тебе откажет на свидании — это не конец жизни. Будут и другие…

— ДА МНЕ НЕ НУЖНЫ ДРУГИЕ! — воскликнул он. — Мне нужна она, Саша!

— Ох, брат, да ты реально влип, — выдал я экспертное заключение.

Вот как ему объяснить, что он сам себя в ловушку сейчас загоняет? Ну помогу я ему и что? Что будет дальше, когда тот образ, который он себе создаст, начнёт разваливаться? А я знаю, что рано или поздно это случится. Как уже говорил, опыт у меня имелся. И печальный в том числе. Проблема в том, что учиться, не совершая ошибок, невозможно. А мой друг, возможно, собирался сейчас сделать ошибку, которая потом могла сломать его ещё сильнее.

— Прошу тебя, — умоляюще попросил он. — Я никогда тебя ни о чём таком не просил, но сейчас мне это реально важно. Я не хочу терять такой шанс.

Ладно. Признаюсь, что мне уже самому стало интересно, что там за девушка.

Видимо, заметив, что я замешкался, он преисполнился надежды.

— Пожалуйста, Сань. Мне очень нужна твоя помощь.

— Ладно, — вздохнул я. — Уговорил, чертяка языкастый. Когда?

— Завтра вечером, — тут же ответил он. — Я пришлю тебе время и адрес ресторана.

— Хорошо. Но, — я поднял руку и пригрозил ему пальцем, — если не выгорит, то меня винить не надо! Всё будет только на твоей совести.

— Не буду. — Он с уверенностью кивнул. — Спасибо тебе огромное.

Спускался я со странным настроением. Вроде и смешно, а плакать хочется. Как он себе это вообще представляет? Ай, ладно. Будь что будет. Я уже и сам хочу на эту Соню посмотреть.

Вышел на улицу и вызвал себе такси. Пока ждал, всё ещё пытался уложить в голове ситуацию. Нет, ну правда. Как он себе это вообще представляет⁈ Я что, по его мнению, должен буду сидеть рядом и подсказывать, о чём она сейчас думает? Так я не умею. Эмоции — это немного про другое.

Но раз уж пообещал помочь, то от слов своих отказываться не стану, а там будь что будет.

До дома доехал уже к полуночи. Как и в прошлые разы за последние несколько дней попросил таксиста остановиться, не доезжая до дома пару сотен метров. Вышел из машины и спокойно пошёл в нужном направлении, попутно «сканируя» территорию на предмет интересующих меня эмоций.

С того вечера, когда я вернулся с приёма, харут больше не появлялся. Каждый раз я специально по двадцать-двадцать пять минут ходил тут в одиночестве в надежде, что он снова объявится, но пусто. Ничего. Проклятая псина будто вовсе обо мне забыла. Даже обидно как-то.

Вот и в этот раз я практически дошёл до своего дома, а результат нулевой. Совсем ничего…

Хотя, похоже, в этот раз я всё-таки ошибся.

Вдруг ощутил пристальное внимание, смешанное со спокойной настороженностью. Всё бы ничего, да только эти эмоции оказались направлены прямо на меня. В обычное время, днём, да ещё и в присутствии других людей я бы не обратил на это внимания…

…если бы не одно «но». В глубине за ними я ощутил отчётливую, направленную в мою сторону ненависть.

Оглянулся по сторонам. На улице никого. Ещё раз сконцентрировался на этих эмоциях, стараясь точнее определить, откуда именно они шли, и нашёл глазами стоящую в конце улицы машину. Тёмно-серая, она не особо отличалась от остальных, что принадлежали жителям дома и в массе своей стояли на парковочных местах.

Едва я обратил внимание на автомобиль, внутри которого находился источник этих эмоций, как там кто-то пошевелился, а сама машина тронулась с места и не торопясь уехала.

И? Что это было?

* * *

— Доброе утро…

Я запнулся на полуслове, обнаружив пустой отдел. Надо же. Думал, что Настя будет тут, а ее нет. Ладно. Кинул скомканную бумажку, предварительно сорванную со входной двери отдела, в ближайшую мусорку. Не страшно. Мне есть чем заняться.

Целый час, проведённый в постели в попытке заснуть, не прошел зря. Раз уж сон не шел, я лежал и думал. Преимущественно о том, как мне раздобыть информацию, которую отказался искать Громов.

И, как это ни странно, я ее нашел.

Достав телефон, набрал Романа и стал ждать. Лазарев ответил не сразу. Пришлось подождать с полминуты. Впрочем, я не думал, что оторву его от чего-то важного. В таком случае он просто не станет брать трубку.

— Доброе утро, — услышал я в трубке.

— Доброе. Я к тебе по одному вопросу.

— Ты о деле с…

— Не совсем, — ответил я раньше, чем он успел задать вопрос. — Мне нужен номер Максима Волкова.

— Что?

— Его номер телефона, — повторил я. — Сам понимаешь, это не та информация, которую можно в пару кликов найти в интернете. А дозваниваться через его помощников у меня большого желания нет.

Роман помолчал несколько секунд.

— Зачем он тебе?

— Он мне должен, — пояснил я. — Пришла пора требовать ответную услугу.

— И это…

— Касается дела, — не стал вдаваться в подробности. — Так что?

— Не вопрос, — ответил Лазарев после небольшой заминки. — Кстати, как вчера съездили в приют?

— Странно и жутко, — не стал я скрывать своего отношения к этой поездке. — Если честно, то у меня легкий диссонанс от увиденного и услышанного.

— Всё настолько плохо или…

— Или, Ром. Я верю Лизе, но то, что я увидел своими глазами… В общем, оно мало общего имеет с тем, о чем нам рассказывала клиентка.

— Ясно, если будут ещё какие подвижки в этом деле, то сразу сообщай мне.

— Понял, шеф. Сделаем.

Номер Роман прислал мне минут через десять. Всё-таки приятно, когда можно обойти стоящие на пути барьеры в пару звонков. В противном случае пришлось бы пробиваться через пресс-службу молодого барона.

— Да? Кто это? — раздался в трубке знакомый голос.

— Это Рахманов.

Молчание. Мне было интересно, вспомнит он о своем обещании или нет. Тут ситуация двоякая. Никаких обещаний, кроме своего слова, он не давал. Вот и проверим, что осталось у рода Волковых, кроме титула и громких заявлений. А ведь дела у него сейчас шли ой как неважно. Как я слышал, Волков лишился половины своих отелей в столице, которые приносили огромный доход. Продал, как писали в прессе, но я в этом сомневался. Скорее, их у него просто отобрали, воспользовавшись шатким положением самого Волкова и последствиями случившегося.

Ну, плакать об этом я не стану. Не то чтобы я питал к нему хоть какие-то симпатии. Из-за его поганого брата Ксюша оказалась в смертельной опасности. Это не говоря о том, что я сам едва жизни не лишился. Всё, что меня сейчас волновало, — сдержит ли он свое слово.

— Что тебе нужно? — после недолгого молчания спросил Максим Волков.

— Нужна информация, — сразу же ответил я ему. — Насколько знаю, у твоей семьи имелись связи с МВД.

— У моего старшего брата, — поправил меня Максим. — Были. Он был женат на дочери Гаврилова. И я всё еще не услышал, что именно тебе нужно.

— Я хочу знать всё, что у вас есть по приюту «Счастливый Путь».

— Это тот, который Немировым принадлежит? — уточнил Волков, что я сразу же и подтвердил.

— Он самый. Я хочу знать всё, что с ним связано. Обращался ли кто-то насчет него в полицию. Были ли заявления от его бывших воспитанников или сторонних лиц. Результаты проверок. Всё, что только можно.

Снова недолгое молчание.

— После этого мы будем в расчете? — спросил Волков.

— Да.

— Хорошо. Но мне нужно время.

Ну хоть тут всё более или менее ровно. Если повезет, то через несколько дней ситуация получит немного больше конкретики, что хорошо. А плохо то, что я понятия не имел о том, как решить это дело в рамках закона. По крайней мере, на данный момент…

Дверь в отдел открылась, и внутрь зашла запыхавшаяся Настя.

— Доброе утро.

— И тебе того же, — поприветствовал я ее. — Проспала?

— Что? — Она удивленно посмотрела на меня. — А, нет. Застряла в пробке. Ужас какой-то просто. Сорок минут почти на одном месте стояла. Как у нас дела?

— Стоят и никуда не двигаются, — вздохнул я. — Думаю, каким образом получить доказательства слов Елизаветы.

— Единственный вариант, которым мы можем это сделать, — это обратиться в суд с прямым иском и затребовать инспекцию, опираясь на слова Котовой.

Услышав ее ответ, я поморщился.

— Спасибо, капитан очевидность. Я это и так знаю. Проблема в том, что как только мы это сделаем, то начнем бодаться уже с их адвокатами. А в текущих условиях они зарежут любую нашу попытку продавить это ходатайство через суд, как поросенка.

Настя права. Это был самый логичный вариант. Подать официальный иск в суд и затребовать инспекцию приюта. К сожалению, это не сработает.

Точнее, нам просто не дадут этого сделать.

Ситуация, в которой мы сейчас находились, напоминала ту самую минуту перед шахматной партией до ее начала. Оба противника уже сидят за столом и готовы сделать первый ход. Но фигуры пока еще не тронуты. Как бы символично это ни выглядело, но в этой партии мы играли за белых, и именно нам предстояло сделать первый ход.

И, как и в шахматной партии, нашему противнику прекрасно известно, какими именно фигурами мы начнем играть.

Все, что у нас имелось, — это заявления Елизаветы, на данный момент не имеющие никакого подтверждения. Попытка подать ходатайство за счет ее свидетельских показаний наткнется на противодействие в виде недостаточности доказательств и нарушения конфиденциальности и прав детей.

Более того, я не сомневался, что, как только мы это сделаем, они сразу же ответят, предоставив огромное количество документации, справок и регламентов о проведении бесчисленного множества проверок со стороны надзорных органов. Заведение с таким количеством полученных грантов не может вести закрытую игру. Тут нужна хоть какая-то прозрачность.

— И? Что мы будем делать? — поинтересовалась Анастасия.

— Мы будем ждать, — решительно сказал я.

Сначала получим документы от Волкова, а там посмотрим. Спешить тут нет смысла.

— Насть, можно вопрос?

— Давай.

— Ты хорошо знаешь Немировых?

Лазарева повернулась в мою сторону и нахмурилась.

— Сложный вопрос. Ответ зависит от того, что тебя интересует.

— Какие у них отношения с вашей семьей? Кроме деловых, я имею в виду.

— Не скажу, что мы настолько близки, как ты бы мог подумать. Дружим, это да. Но родственных связей между нами нет. Я знакома с ними постольку-поскольку. Встречи на приемах и когда барон с семьей приезжал к нам в имение. На этом практически все. Отец много общается с Немировым, но не я.

— Понятно…

Я задумался, глядя в стену перед собой.

Это дело мне не нравилось. Плюс еще эта странная ситуация с Меркуловым. Я специально проверил в сети. Он не был аристократом. Точно так же, как и его семья не имела с ними никаких связей. Если так, то вариант с наличием собственной Реликвии можно осторожно отмести в сторону. Тогда почему я не смог прочитать его эмоции?

Остается что-то вроде тех артефактов, которые использовал Серебряков. Если так, то зачем директору приюта для детей пользоваться чем-то подобным?

Кто мне скажет?

Глава 12

А никто мне ничего так и не сказал.

— Добрый день, Елизавета, — как можно более тепло улыбнулся, открывая перед ней дверь. — Спасибо, что согласились прийти.

— Ага, — тусклым, почти серым голосом отозвалась она.

Я жестом указал ей в сторону стоящих за столом кресел.

Сегодня я встречался с ней один. Настя… Ну скажем так, она не горела желанием. Ей явно было некомфортно в обществе этой девушки. Но сама она мне этого, естественно, сказать не могла, так что я сделал ход конём. Просто дал ей другое задание, которое она с радостью приняла.

Тем более что сейчас это было и в моих интересах. Мне нужно было поговорить с нашей клиенткой наедине, чтобы кое в чём разобраться.

— Прошу, присаживайтесь.

— Да, конечно.

Котова прошла мимо меня, и я обратил внимание, что она едва ли не вжалась в дверной проход, стараясь держаться от меня подальше. При этом никаких особо выделяющихся негативных эмоций с её стороны я не ощутил. Скорее, это нечто вроде неосознанного рефлекса.

Постаравшись улыбнуться как можно теплее, я отодвинул одно из кресел для неё и, когда она села, сам опустился в другое.

— Лиза, ещё раз спасибо, что приехали, — вновь поблагодарил я её.

— Не за что. Вы съездили в «Путь»?

Заданный в нетерпении вопрос выдавал её напряжение, так что я не стал заставлять её ждать.

— Да. Это также одна из причин, по которым я хотел с вами поговорить. Скажите, чего именно вы хотите добиться?

Она удивленно моргнула и уставилась на меня.

— Я же уже…

— Да, я помню, что вы сказали. Вы хотите заставить их заплатить за то, что они делали с вами и другими воспитанниками приюта. — Я вздохнул и мысленно собрался, так как произнести следующие слова было не так просто, как я думал. — Но вы должны понимать, что сделать это может быть не так легко, как вам того хотелось бы.

— Что?

— Чего именно вы хотите?

— Я же уже сказала вам! — тут же вскинулась она. — Люди должны узнать, что они творят на самом деле! Чтобы Меркулов и его люди ответили за содеянное. Я хочу, чтобы их посадили. Чтобы эти издевательства и жестокость прекратились!

Она говорила с таким огнём в тусклых глазах, что я почти ждал, что она вскочит с кресла. Настолько напряженной она выглядела. А потому, когда я заговорил, мой тон звучал максимально осторожно и спокойно.

— Елизавета, видите ли, даже если мы даже потребуем наказать и посадить всех причастных, то сначала нужно доказать, что имелся состав преступления и…

— Что значит «доказать»⁈ — Девушка едва не вскочила со своего места, и в её эмоциях отчётливо скользнуло возмущение пополам со злостью. — Я же всё вам рассказала! Вы сами ездили туда и…

— Лиза, всё, что мы увидели там, — это пусть и закрытый, но обычный приют для… сложных детей.

Мне стоило догадаться, какой будет ее реакция. Ничего хорошего там не было. Обида, боль. Всё это густо замешано на отвращении и злости оттого, что, как я только что сказал ей, добиться справедливости для нее будет невозможно.

Требовалось срочно сделать так, чтобы эти чувства не хлынули через край.

— Елизавета, скажу сразу, я верю вам, — поспешил произнести, стараясь успокоить клиентку. — Но мы не можем построить дело на одних лишь ваших словах. Это невозможно. Нам требуются какие-то доказательства случившегося. Хоть что-то. Без этого всё, что у нас будет, — это наше слово против их собственного. А в таком случае мы заведомо оказываемся в проигрыше в любом случае.

Она смотрела перед собой. Прикусила губу. В этом жесте не было ничего эротичного или вызывающего. Попытка сдержать себя посредством болевого рефлекса. Уверен, что еще чуть-чуть — и она сделает это до крови.

— У меня ничего нет, — наконец, едва ли не через силу выдавила она горькое признание. — Ничего, кроме… кроме моих слов.

— Ещё раз, Лиза, — чуть наклонился к ней, — я верю вам. Анастасия вам верит. Но пока мы что-то не найдём, придётся немного подождать. Мы не можем пойти в суд с пустыми руками. Понимаете меня?

Она понимала. Я видел это по её глазам. Точно так же, как и то, что ей тошно от этих слов. Она хотела справедливости. Прямо сейчас. Немедленно!

К сожалению, я не мог ей этого дать. По крайней, мере в данный момент.

Как сказал бы один мудрый человек, лучшая победа — это та, которая достигнута без сражения. И я был полностью с ним согласен. Более того, всегда старался придерживаться именно этой тактики. Не потому что боялся сразиться с противником в зале суда.

Нет.

Просто так было проще побеждать.

Но сейчас то, что она требовала, связывало мне руки. Если бы дело ограничивалось финансовой стороной вопроса, то простор для действий был бы шире. Место с такой репутацией приложило бы максимум усилий, чтобы не раздувать скандал, а значит, имелся бы рычаг давления. Даже в ситуации «слово против слова»

Но цель, затребованная клиенткой, меняла всё. И не скажу, что это было хорошо.

Порой, если хочешь победить, сражение неизбежно. Только вот ввязываться в него в данный момент для нас то же самое, что прийти с ножом на перестрелку. Шансы на триумф стремительно будут катится к нулю и ещё ниже, пока нас просто не закопают.

— Елизавета, вы готовы довериться нам и подождать? — спросил я ее.

Девушка не ответила. Она молча сидела передо мной и, опустив взгляд, пялилась в невидимую точку где-то на уровне пола.

— Лиза, вы меня слышите? — протянул руку, чтобы коснуться ее ладони, но она неожиданно отдернула руку. Словно я ее кипятком ошпарил.

— НЕ ПРИКАСАЙСЯ КО МНЕ! — практически взвизгнула она, резко вскочив с кресла и сделав пару шагов назад. Так резко, что кресло, на котором она сидела, упало.

— Простите. — Я тут же поднял руки ладонями вверх, старательно исследуя ее эмоции. — Я не хотел.

— Никогда не прикасайтесь ко мне, — жёстко произнесла Котова сквозь зубы, глядя на меня с неожиданно прорвавшимся и затмившим все остальные эмоции отвращением.

— Ещё раз извините, — повторил я. — Мне жаль, если напугал вас…

— Нет… дело не в этом…

Да я это и так уже понял. Гадство.

— Вы не ответили на мой вопрос, — неожиданно сказал я, меняя тему разговора.

Как и предполагал, это несколько сбило ее с толку.

— Ч… что?

— Вы согласны довериться мне и Анастасии? — спросил максимально миролюбивым тоном. — Мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы помочь вам, но нам нужно время, чтобы понять, как это сделать.

Ответ я получил не сразу, а лишь секунд через десять. Она колебалась. Абсолютно не реалистичное, но оттого не менее важное для неё желание получить требуемое прямо здесь и сейчас боролось внутри нее с трезвым рассудком.

Ее можно понять. То, чего она так хотела, неожиданно стало чуть ближе и тут же снова отодвинулось вдаль на неизвестный срок. Это… сильно выбивало из равновесия.

— Д… да, — наконец произнесла она. — Да, я согласна.

Ну хоть что-то.

Остаток встречи прошел довольно скучно, если не сказать буднично. Я еще раз попросил ее изложить свои показания. Максимально подробно и точно. При этом каждое ее слово я записал на камеру, принесенную в кабинет. Точное протоколирование каждого слова в данном случае являлось необходимым требованием.

И, пожалуй, я совру, если скажу, что мне было легко ее выслушать.

— Ну как прошло? — сразу с порога спросила появившаяся Настя.

— Как в дерьмо окунулся, — честно ответил, даже не пытаясь скрыть своё отношение.

Прошел к своему столу и положил камеру на стол. Лиза ушла минут тридцать назад, а я продолжал сидеть в зале, пересматривая отдельные кусочки ее «интервью».

Заметив, что Настя пристально смотрит на меня, вспомнил, что давал ей задание.

— Скажи мне, что ты хоть что-нибудь смогла узнать, — попросил, но практически сразу же получил отрицательный ответ.

— Ничего, — с сожалением покачала она головой. — Я позвонила всем нашим… знакомым. Никто и никогда не выдвигал каких-либо обвинений против «Счастливого Пути» или Меркулова. Вообще. Все, с кем я разговаривала, отзывались об этом месте очень хорошо…

— Глупо, наверное, было ожидать чего-то другого, — вздохнул я и потёр глаза.

Глянул на часы. Половина третьего. Хотелось позвонить Волкову и поторопить его, но я сразу же отмёл эту мысль. Толку всё равно не будет. Осталось лишь надеяться, что в информации от него появится хоть что-то.

Впрочем, имелся и еще один способ кое-что узнать.

— Мне надо кое-куда съездить, — произнес я, вставая с кресла.

— Хорошо, — тут же отозвалась Настя. — Я сейчас…

— Нет, Насть. Одному, — тут же осадил я напарницу, которая уже поднялась, чтобы начать собираться.

Она нахмурилась, но, что показательно, спорить со мной не стала. И то хлеб с маслом.

Быстро одевшись, я спустился и вызвал себе такси.

* * *

В этот раз народа тут было побольше. Похоже, что после всего случившегося «Ласточка» снова начинала оживать, и это было хорошо.

Зайдя в зал, огляделся по сторонам. Практически сразу же наткнулся на знакомое лицо, снующее между столиков.

— Привет, Вик, — поприветствовал я девушку и получил тёплую улыбку в ответ.

— Привет, Саша. — Красавица тут же недовольно надула губки. — А ведь ты мне позвонить обещал, а так и не позвонил.

Так. Стоп. Разве было такое…

— Нет, не обещал.

— Да, не обещал, — тут же сдулась она, но затем сразу же на её лице снова появилась улыбка. — Но мог бы, между прочим. Я бы не отказалась снова погулять. Или тебе в прошлый раз не понравилось?

В её голосе было столько озорства и веселья, что я практически наслаждался её эмоциями. Яркими, добрыми и весёлыми. После всего, что пришлось перенести за утро, я едва ли не схватился за них, как за спасательный круг.

— Очень понравилось, — не стал лукавить. — И да, я бы тоже не отказался, но не сейчас, Вик. Просто у меня очень много работы.

И опять частично искренне и частично наигранная обида на красивой мордашке.

— Понимаю. Ты всегда был таким. Сначала дело, а потом уже развлечения, эх…

— Ну что поделать. Такой вот я, — даже руки в стороны развёл, будто от безысходности. — Слушай, а не знаешь, где сейчас Мария?

О как. Настроение из весёлого тут же стало осторожным.

— Она сейчас наверху. Ну вроде как.

— Наверху в смысле… — Для точности я ткнул пальцем в потолок и показал ей пять пальцев на левой руке, на что тут же получил кивок.

— Пошла туда час назад или около того. — Вика бросила опасливый взгляд в сторону потолка. — Если честно, мы уже даже немного волнуемся. Уж больно долго ее нет…

— Я так понимаю, Князь тоже там. Они хоть живы?

— Ну кто-то из них точно живой. — Вика пожала плечиками и вздохнула. — Слушай, это, конечно, не моё дело, но ты не знаешь, что между ними происходит сейчас?

Я тут же включил дурачка.

— О чём ты?

— Ой, только не придуривайся. Я же знаю, что ты не такой. И мы тоже не слепые. Только они разве что думают, будто никто и ничего не замечает. — Вика поджала губы и поморщилась. — Ничего явного, конечно, но мы тоже не глупые.

— Ну раз вы не такие глупые, то сами всё понимаете, — сделал я вывод. — Попробую узнать, для кого гроб заказывать.

— Удачи, — искренне пожелала она мне и направилась в сторону барной стойки, чтобы забрать новый заказ.

А я двинул ко входу во внутренние помещения бара. Прошёл по коридору мимо кухни и других комнат до лестницы и начал подниматься. Быстро дойдя до пятого этажа, упёрся в массивную фигуру, перегородившую мне проход.

— Здарова, Михалыч, — поприветствовал я громилу. — Как сам?

— И тебе не хворать, парень, — хмыкнул здоровяк. — Ты бы шёл отсюда, а то неспокойно тут…

Будто подтверждая его слова, из-за двери за его спиной раздался такой грохот, будто кто-то слона на пол уронил. Затем ещё один удар и звон бьющегося стекла.

— Я так понимаю, они оба всё ещё живы, — сделал я вывод. — Мария наконец решила взять проблему в свои руки?

— Что-то вроде того, — уклончиво отозвался Михалыч, даже ухом не поведя в сторону двери. Видимо, там так бахало не в первый раз.

— И? — Я указал на дверь. — Тебя это не смущает?

— Пока они грохочут, значит, оба ещё живы, — философски пожал он плечами.

— То есть перспектива остаться без работодателя тебя не пугает?

— Я им не нянька, чтобы слюни подтирать, парень. — Здоровяк нахмурился и уставился на меня тяжёлым взглядом. — Они взрослые люди. Вот пусть и решают свои проблемы так, как подобает взрослым лю…

Что-то ударило с другой стороны по двери с такой силой, что даже этот громила вздрогнул и бросил взгляд на дверь.

— Ты там что-то сказать собирался, — напомнил я ему. — Про взрослых людей.

— Так, слушай, давай не передёргивай.

— Михалыч, мне с ними поговорить надо. С Князем, строго говоря, но против Марии я ничего против не имею…

— Не, парень. Извини, но Мари сказала никого не пускать.

— Ага, — хмыкнул я. — Небось ещё и добавила, чтобы никого не выпускал.

— А может, и добавила, — пожал он плечами. — Что с того? Тебя только первая часть касается.

— Слушай, у меня правда нет на это времени. Если они там поубивают друг друга, то у меня его и вовсе не останется…

— Ты давай не мели чепуху, — тут же забухтел он. — Всё с ними нормально будет…

Его прервал раздавшийся с той стороны двери крик. В следующую секунду дверное полотно пробило тонкое тёмное лезвие. Оно прошло дверь насквозь. Учитывая, что я ещё по прошлому визиту помнил её толщину и то, что с другой стороны она покрыта железом, в голову закрались дурные мысли.

— Ну давай, — предложил я Михалычу. — Скажи, что хотел. Давай ещё поболтаем, пока они убивают друг друга.

— Ладно, может быть, ты и прав, — проворчал здоровяк, быстро доставая ключи из кармана и открывая дверь.

Мы ворвались внутрь практически одновременно, что, в принципе, можно было считать чудом, если вспомнить ширину плеч Михалыча, которая почти равнялась ширине прохода.

Первое, что бросилось в глаза, а точнее, в нос — резкий запах алкоголя. Под ногами захрустели остатки нескольких разбитых бутылок, пока их содержимое расплывалось по полу.

Мария и Князь стояли посреди разгромленной комнаты и орали друг на друга. У бессменной барменши «Ласточки» в руках был стул. Князь же, в свою очередь, сжимал пистолет, и одному богу известно, что он собрался с ним делать. Хоть на Мари его не направлял, и то ладно.

— … Я УЖЕ СКАЗАЛ, ЧТО ЭТО НЕ ТВОЁ ДЕЛО! — рявкнул он, но выпад явно прошёл мимо цели.

— ДА ПЛЕВАТЬ Я ХОТЕЛА НА ТВОИ БЕСПОКОЙСТВА! Я СКАЗАЛА, ЧТО ХОЧУ ЭТОГО И…

Тут она наконец заметила, что в помещении стало несколько более людно.

— Я сказала тебе ждать снаружи! — рявкнула эта разъярённая фурия, буквально впившись глазами в Михалыча.

Пришлось здоровяка спасать.

— Так, спокойно, — оповестил, выходя из-за спины громилы. — Это я его надоумил.

— Саша? Что ты тут делаешь? — Её глаза расширились от удивления, а голос тут же лишился половины той свирепости, что в нём была.

— Кажется, я сказал тебе больше не появляться в моём заведении! — одновременно с ней рявкнул Князь.

— «Кажется, я сказал тебе больше не появляться в моём заведении», — язвительно передразнил я, чем вызвал очередную вспышку гнева. — Какого дьявола вы тут устроили?

— Саша… — начала было Мария, но оказалась тут же прервана гневным выкриком Князя.

— Тебя это не касается! Пошёл вон!

— Ещё что умного скажешь? — предложил я и повернулся к Михалычу. — Михалыч, будь другом, закрой дверь и не впускай сюда никого.

— Да без проблем, — хмыкнул он. — Я лучше ещё раз с той псиной поиграю, чем буду в эту свару встревать.

Громила повернулся и пошёл на выход. Но, проходя мимо меня, тихо произнёс.

— Удачи и смотри не сдохни тут.

— Как карта ляжет, — пожал я плечами.

Дверь закрылась, оставляя нас троих наедине.

Кто угодно на моём месте начал бы их расспрашивать. Требовать ответа и объяснений происходящего. Но я слишком хорошо их знал, чтобы понимать всю бесполезность подобного. Вместо этого под тяжёлым давлением сразу двух пар глаз прошёл к ближайшему креслу и уселся в него.

— Ну, чё встали? Продолжайте. — Я покровительственно махнул рукой. — Мочите друг друга.

Разумеется, они не стали этого делать. Так часто бывает, когда в острую ссору двух людей вмешивается кто-то третий. Это неизбежно ведёт к тому, что эмоции расфокусируются. Становятся не такими направленными и резкими. Запал пропадает. Просто потому, что теперь ваш скандал наблюдает кто-то третий. А это всегда вызывает характерные эмоции.

Особенно, когда происходящее носит глубоко личный характер. Людям неловко выставлять столь личную часть жизни напоказ.

— Похоже, мне стоит к хренам уволить охрану, — произнёс, будто выплюнул, Князь и бросил пистолет на стол.

— Похоже, тебе стоит остыть и поработать головой, — бросила Мария. — Я уже сказала тебе…

— Мария! Кажется, я ясно дал понять, что это не твоё дело и…

— А что тогда её дело? — перебив его, задал я вопрос.

— Тебя вообще не спрашивали! — отрезал Князь, подходя к шкафу.

Открыв его, он достал из него бутылку с этикеткой на китайском и бокал. Налил себе прозрачную жидкость и одним глотком осушил бокал.

Я покосился на Марию.

— Значит, он по-прежнему бухает?

— Как видишь…

— Только тебя, сосунок, спросить забыл, — огрызнулся хозяин заведения. — Я делаю то, что хочу, и то, что считаю нужным…

— О, ну да, конечно, — язвительно протянул я. — Всё, кроме своей работы, очевидно.

— Да уж получше, чем ты когда-либо будешь делать свою, — саркастично заявил он в ответ. — Что, сердобольный ты мой, решил сироткам помогать? Или это чувство общности заиграло.

Ну, было бы глупо думать, что он не знает. Иногда мне казалось, что Князь в курсе абсолютно любого дерьма, происходящего в этом городе. Потому к нему все и обращались.

Да и обижаться на его последние слова я тоже не собирался. Чай, не маленький, чтобы в позу вставать из-за такой ерунды.

А вот Мария явно была не в курсе.

— О чём он? — несколько растерянно спросила она.

— О моём новом деле, очевидно.

— Разумеется, — фыркнул Князь, усевшись в кресло за столом и закинув на столешницу ноги. — Да я знал, что ты его получишь, ещё до того, как твой дружок Лазарев передал тебе папку с ним.

— Ой, вот только не надо выдумывать, — моментально надавил я. — Ничего ты не знал.

Сказал и вызвал взрыв едкого, как дешёвый и спиртуозный алкоголь, хохота.

— О да. Ну конечно, — смеясь, произнёс он, наливая себе ещё выпить. — Проваливай, Александр. Здесь тебе ловить нечего.

— А вот я так не думаю, — покачал головой. Если он пьян, то это возможность получить информацию другим способом. — В отличие от тебя, я знаю, почему именно мне дали это дело, а вот ты…

Князь наигранно застонал и, откинув голову, уставился в потолок.

— Господи, Александр, давай ты выйдешь из моего кабинета и вернешься в свою фирму. Я играл в эти игры ещё в то время, когда ты пешком под стол ходил. Если хочешь вытянуть из кого-то информацию, придумай что-то получше, чем такие дешёвые приёмы.

Он приподнял голову и посмотрел на меня.

— Играть на моём эго у тебя не выйдет. Даже когда я пьян.

Что же, это было ожидаемо. Глупо рассчитывать, что он так легко попадётся на подобный трюк.

— Ну, признание проблемы — первый шаг к её исправлению, — хмыкнул я. — Может быть, ты тогда по доброте душевной расскажешь мне про этот приют и о том, что там происходит?

— Перебьешься.

— О чём ты, Саша? — озадаченно спросила Мария.

Я ей вкратце пересказал историю Лизы, отчего на лице Мари появилось настолько злое выражение, что мне самому едва страшно не стало. В последний раз я видел у неё такое лицо, когда она приставила пистолет к голове Серебрякова и вышибла ему мозги.

— Ты знал? — резко спросила она, повернувшись к Князю. Тот как раз наливал себе новую порцию.

— А с чего ты взяла, что тебя это касается? — отозвался он, опрокинув в себя ещё один бокал и поморщившись. — Эта информация дорогого стоит…

— Значит, он её просто не знает, — тут же влез я, чем вызвал ещё один приступ хохота.

— Я же сказал, что подобные трюки со мной не работают…

— Зато работают другие, — не согласился я.

— Это какие же?

— Обмен информацией.

Так, а вот это уже интересно. Внешне это было практически невозможно заметить, но внутренне он мгновенно собрался. Как акула, почуявшая кровь. Сразу видно, что даже в таком состоянии хватку он не растерял.

— С чего ты взял, что можешь знать хоть что-то, что неизвестно мне? — с насмешливостью в голосе поинтересовался Князь, но по его эмоциям я ощущал заинтересованность. Как бы он не выкобенивался, он не станет отбрасывать даже малейшую возможность заполучить нужную информацию. Особенно ту, о которой он ничего не знает.

— С того, что у меня есть способ определять такие вещи.

Такого намёка ему оказалось достаточно. Он заинтересован.

— Удиви меня, — предложил он.

— Виктория Громо…

— Эта информация не продаётся, — отрезал он.

Ну и ладно. В целом я и не рассчитывал, что он согласится на что-то подобное. Если Князь сказал, что информация не продаётся, значит, так оно и есть, и своего мнения он не изменит. Но попробовать стоило.

— Хорошо. Тогда я хочу знать всё, что у тебя есть по «Счастливому Пути».

— Идёт.

— Меркулов, директор приюта, одарённый.

Князь нахмурился и посмотрел на меня.

— Чушь.

Я покачал головой.

— Нет. Я в этом уверен.

— Ты не можешь быть в этом уверен, — возразил Князь.

Ну, строго говоря, я в этом и не уверен. Существовала ещё возможность, что у него имелся артефакт, блокирующий мои способности, но если правда такова, то это означало проигрыш с моей стороны. А вот в противном случае…

— Откуда ты знаешь? — спросила Мария, явно заинтересованная разговором.

— Я не ощущаю его эмоции. А ты знаешь, что мои способности не работают на людей, наделённых магическими способностями…

— Нет. — Он отрицательно мотнул головой. — Меркулов никогда не был аристократом. Точно так же, как и никто из его родителей. Ты ошибся. И вообще, у него при себе мог быть артефакт, блокирующий ментальные способности.

— Ты можешь это доказать? — предложил я, но Князь в ответ только поморщился.

— Нет, — честно сказал он. — Но по моей информации он не аристократ.

— Даже если и так, неужели тебе не интересно, почему директор приюта использует столь редкие, как я понял, и дорогие штуки? Вот ни капельки не интересно?

Мы встретились взглядами, и на короткий миг я увидел в них прежнего Князя. Не эту бухающую и утопающую в жалости к себе пародию, а того уверенного до зубного скрежета мужика со стальной волей и железобетонной уверенностью в себе.

— Мне нужно это проверить, — наконец произнёс он.

Ну что ж. Похоже, если мне повезёт, то на второй крючок я смогу поймать сразу две рыбины.

Может быть, хоть теперь он начнёт приходить в норму?

Глянул на часы. Половина пятого. Нужно вернуться на работу… А ведь мне ещё на это проклятое свидание идти.

Чёрт, Вик, я надеюсь, эта девчонка того стоит.

Глава 13

— Значит, всё уже решено?

— Да. Приказы я отдал. Мои люди этим занимаются, — произнёс из телефона голос Уварова. — Дима сказал, что сегодня вечером или завтра утром представит мне возможные варианты с учётом ожидаемых сложностей и…

— Последствий? — предположил Распутин, моментально угадав направление мыслей друга.

— Что-то вроде того, — отозвался тот. — Не переживай. Дима всё сделает так, что никто и никогда не узнает, что мы имеем к этому хоть какое-то отношение.

— Пока о чём-то знают двое, всегда остаются ниточки, Василий. — Григорий вздохнул и, откинувшись в кресле, потёр пальцами уставшие глаза. — Ты не можешь гарантировать, что Лазарев ничего не узнает…

— Даже если и узнает, то что? Выступит против нас? Пусть попробует. Я ему быстро напомню, что мы все тут в одной лодке болтаемся. И, между прочим, если уж зашла речь, то это он пытается её раскачивать. Я просто исправляю ситуацию.

— Ты что-то узнал о нём?

— Дмитрий узнал, — произнёс Уваров, явно не собираясь принижать действия своего человека. — С этим Рахмановым полным-полно странностей. Двадцать лет. Нигде особо не учился. Живёт с сестрой. Мать сбежала за границу семь лет назад. Про отца вообще никакой информации, но для нас теперь это не секрет…

— Только догадки…

— О, Гриша, поверь мне, дальше этих «догадок» будет столько, что любые сомнения отвалятся, — усмехнулся в трубку Уваров. — С этим парнем сплошные непонятки. Образования нет, но работает так, будто у него опыта лет на тридцать или сорок в этой профессии. Занимается бесплатными делами у Лазарева. Закрыл по меньшей мере семь дел. И все в свою пользу. И это ещё не всё…

Уваров быстро пересказал Распутину, что удалось узнать из отчётов полиции.

— То есть рядом с ним нашли полдюжины преступников, которые сами застрелились? — уточнил Григорий.

— Выглядит знакомо, не правда ли? — с отвращением спросил Уваров. — Никого не напоминает?

— Похоже, что яблоко от яблони недалеко упало, — поморщился сидящий в кресле лекарь.

— Всё сходится, Гриша. Его забрала скорая в обморочном состоянии. Это гарантированно психический откат после способности Разумовских. Такой приказ слишком сильно ударил по нему…

— Я понял, к чему ты ведёшь, — перебил его Григорий. — Если он уже может контролировать чужую волю, то…

— То дальнейшего развития ждать уже недолго, — закончил за него Уваров. — Плюс эта история с Волковым. Все мы читали тот мусор, который пустили по новостям, но…

— Да, я в курсе, — перебил его Распутин. — Другой вопрос, насколько быстро он прогрессирует?

— У этих ублюдков никогда с этим проблем не было, — проворчал друг, и Григорию не оставалось ничего, кроме как согласиться.

— Нужно избавиться от парня до того, как он дойдёт до финальной фазы, Гриша, — настойчиво проговорил Уваров. — Если это произойдёт, ты и сам должен понимать, что случится, если он сможет использовать свою Реликвию в полную силу. Мы сделали это ради нашей…

— Нет, — резко произнёс в телефон Распутин и выпрямился в кресле. — Даже не думай меня под это подвязывать, Василий. Если собираешься оправдывать то, что мы сделали, то не впутывай меня. Иван сделал это ради Елены.

— У всех нас были свои интересы…

— Да, только мне хватает честности не выдумывать себе высокопарных оправданий, — тут же возразил Григорий. — Всё, чего я хочу, — это чтобы Лена жила нормальной жизнью, а не превратилась в инструмент для него.

— Я вообще-то этим сейчас и занят, если ты не заметил. Это лучший выход. Или что? По-твоему, пусть Лазарев забирает парня себе и…

— Да не нужен он ему, — фыркнул Григорий. — Я уже обдумал это. Павел слишком практичен, чтобы планировать подобное.

— А с чего ты взял, что его план не в этом? Сам посуди, его дочь сейчас плотно работает с этим Рахмановым. Ну подумаешь, немного пострадает, что люди будут шептаться за его спиной и…

В трубке повисло молчание.

Догадался, понял Распутин. И следующие слова быстро подтвердили его мысль.

— Вот ведь ублюдок, — с налётом восхищения и отвращения в голосе пробормотал Уваров. — Парень ему и не нужен!

— Дошло, да? — усмехнулся Распутин, который пришёл к тому же выводу. — Воспитать и управлять послушным внуком куда проще, чем плохо контролируемым молодым парнем, который сам себе на уме.

— Тогда всё правильно. Мы сделаем то, что он сам сделает и так, — проговорил Уваров. — Просто несколько опередим его график.

Распутин задумался, правильно ли вообще они поступают.

— Василий, а ты не думал…

— Нет! Нет, Гриша… Хотя ладно. Чего уж там. Конечно, думал. Но посуди сам. Ты, лично ты, готов поставить будущее и безопасность Елены на то, что он не такой, каким был его отец?

Григорий ответил не сразу. С одной стороны, ему хотелось сказать «да». Просто потому, что такова была его натура. Он всегда был мягким человеком. Выбранный им жизненный путь располагал к этому. Нельзя столько лет помогать другим людям и спасать жизни, чтобы в конце концов очерстветь и превратиться в прагматичного ублюдка, для которого отнять жизнь проще, чем щёлкнуть пальцами.

Нет. Распутин был не таким. Он мог быть жёстким. Даже жестоким. Но только лишь в тех случаях, когда другого выбора не оставалось. Когда это был единственный путь, чтобы спасти других. Но хладнокровным убийцей он стать так и не смог.

Тем не менее это вовсе не означало, что он не был готов сделать то, что требовалось. Особенно в том случае, когда это касалось Елены.

Единственное, что осталось у него от любимого сына.

— Нет, — наконец признал Григорий. Даже не столько перед Уваровым, сколько перед самим собой. — Не готов.

— Вот и я не готов. Когда Дмитрий закончит подготовку, мы всё сделаем.

— Не забудь напомнить ему, что подходить к Рахманову крайне опасно…

— Не учи меня, Гриша. Я и так всё знаю, — отозвался Уваров. — Сообщу, когда дело будет сделано.

Закончив разговор, Григорий положил телефон и вздохнул. Воспоминания о той ночи вызвали в нём противоречивые чувства. С одной стороны, будь у него такая возможность, ему хотелось бы воскресить Илью Разумовского, чтобы ещё раз с упоением и удовольствием задушить его собственными руками.

Но как бы то ни было, перед этим он поблагодарил бы его. За то, что тот спас жизнь его внучке. Пусть и из личных интересов, как потом оказалось.

А ведь всё, что им требовалось, — это скрыть содеянное. Просто не рассказывать. Но нет. Илья стал слишком самоуверенным. Слишком полагался на уже заключенные договоры. Слишком сильно надеялся на предыдущего императора и его расположение к себе. Настолько, что начал считать себя неприкасаемым.

Распутин провёл почти пятнадцать минут, размышляя над происходящим, когда раздавшийся стук в дверь кабинета нарушил спокойную тишину. Григорий моментально понял, кто именно стоит по ту сторону. Он знал, как именно она стучит.

— Входи, Елена, — с теплотой в голосе позвал он, и девушка тут же приоткрыла дверь с улыбкой.

— Привет, деда. Не помешала?

— Нет, дорогая, — улыбнулся ей Григорий, вставая с кресла. — Что у тебя случилось?

— Я послезавтра хочу в город выбраться. Ева снова будет выступать в «Параграфе», и я хочу послушать…

— Нет, — спокойным, но твёрдым голосом произнёс он.

Елена была умным ребёнком. Она не начала скандалить или истерить. Вместо этого просто спокойно спросила:

— Почему?

— Потому что я сказал «нет», дорогая, — ответил Распутин, подходя ближе.

— Я сижу дома уже почти месяц и никуда толком не выхожу…

— Я отпустил тебя на концерт, — напомнил Григорий, но это помогло слабо.

— Ага, — скривилась Елена. — Да со мной охраны было столько, что шагу лишнего не ступить. Дедуль, я же просто хочу послушать выступление Евы…

— Лена, я сказал «нет», — не стал отступать от своих слов он. — Когда будет можно, я тебе разрешу, но сейчас…

— «Когда будет можно»? — повторила она за ним. — А когда будет можно? Я только и делаю, что сижу дома. Удалённое обучение. Приезжающие учителя. Всё прочее. И никогда не жалуюсь. Но хотя бы раз в месяц я хочу выйти погулять. Как нормальный человек. Если ты так переживаешь, то отправь со мной охрану. Как в прошлый раз, и всё. Раньше же ты так делал.

Она не кричала и не ругалась. Говорила спокойно и размеренно. Тем не менее Распутин почти сразу же понял, что отступать она не хочет.

— Я всё это понимаю, — спокойным, но твёрдым как камень тоном произнёс Григорий. — И тем не менее мой ответ — нет. Когда я решу, что тебе можно будет выйти, я…

— Хотя бы скажи почему?

— Потому что я так сказал, — отрезал Распутин, и жёсткость в его голосе заставила Елену поморщиться.

— Хорошо. Я поняла тебя, — ответила она, пытаясь скрыть недовольство и разочарование.

Впрочем, получилось у неё это плохо. Григорий слишком хорошо знал её изменчивый и непостоянный характер, чтобы такие потуги могли его обмануть.

— Обещаю, как только решу, что тебе можно выйти, я отпущу тебя туда, куда захочешь.

Разумеется, это была неправда. Так рисковать он никогда не станет. И, скорее всего, они оба это знали.

— Конечно, дедушка…

* * *

Едва увидев меня, Виктор тут же бросился в мою сторону.

— Ну наконец-то! Где тебя черти носили⁈ Уже почти восемь!

— Виктор, успокойся, — попросил я его, оглядывая зал выбранного другом ресторана. — Она всё равно опоздает.

Мы стояли у самого входа. Виктор специально назначил встречу чуть раньше, чтобы всё подготовить. Только я и правда едва не опоздал.

— Да с чего ты взял?

— Потому что они всегда опаздывают.

Ладно, не всегда, конечно же. Но мифы не появляются из ниоткуда. Как-то я имел счастье быть знакомым с одним психологом. Потребовалось по одному делу. Так у нас с ним прелюбопытный разговор состоялся. Он со всей уверенностью убеждал меня, что привычка опаздывать у женщин — это защитный психологический механизм.

Не то чтобы я поверил, но… Кто его знает? Психология никогда не была моим коньком. Разбирался я в ней постольку-поскольку. Но порой даже самые уравновешенные и нормальные люди могли выкинуть нечто такое, что потом только плакать оставалось.

Ещё раз посмотрел на друга. Тот надел костюм. Выглядел неплохо. Молодец. Правда, нервничал так, что я всерьёз начинал беспокоиться за судьбу предстоящего мероприятия.

— Ладно. Что ты задумал? — спросил я его.

— Держи. — Он протянул мне футляр с дешёвыми беспроводными наушниками. — Будешь слушать наш разговор и смотреть… слушать… короче, делать то, что ты там делаешь. И если я скажу что-то не то, а ты почувствуешь в её эмоциях, что ей это не нравится, то сразу напиши мне сообщение на телефон, а я прочитаю.

— Слышь, ты, Джеймс Бонд, шпионских фильмов пересмотрел? — искренне спросил я его, одновременно стараясь не заржать. — Долго над своим чудо-планом думал?

— Кто? — не понял он, но я на это просто махнул рукой.

— Просто забей, Виктор. — Я сунул ему наушники обратно. — Это дурной план.

— А что не так-то? — тут же возмутился он. — Я же не могу к тебе за советами бегать. А так просто прочитаю и…

— Ты сам-то подумай, что несёшь, а? — взмолился я. — Ты позвал девушку на свидание и собираешься уделять внимание не ей, а своему телефону? Да тебя любое сообщение будет с ума сводить!

Если честно, я уже вовсю жалел, что согласился на эту затею. Как по мне, это выглядело глупостью с самого начала.

— Так, — сказал я, оглядываясь по сторонам. — Сделаем вот что. Я сяду рядом с вами. Так, чтобы слышать вашу болтовню. Если почувствую что-то не то, то закажу себе…

Оглядев столики вдалеке, заметил стоящую на одном из них небольшую деревянную подставку с рюмками.

— Не знаю, пусть будет какой-нибудь шот. А если всё будет совсем плохо, то сразу сет возьму.

Достаточно не в моём духе, чтобы он это заметил. Да и пить я их всё равно особо не собирался.

— Ладно, — согласился он с явным сомнением в голосе.

Не по поводу моей идеи, а вообще. Его напрягала вся ситуация.

— Как её хоть зовут, напомни? — поинтересовался я.

— Соня! — с явным раздражением произнес Виктор.

— Ну Соня так Соня. Ладно, пошли.

Мы подошли к девушкам на входе. Те, разумеется, сразу же улыбнулись и поинтересовались, на сколько человек нам требуется столик. Тут мы их удивили. Сказали, что нам нужно аж сразу два столика друг рядом с другом. Красавицы переглянулись между собой. Впрочем, нашу просьбу они довольно быстро удовлетворили.

Стоит отдать Виктору должное, ресторан он выбрал неплохой. Понятное дело, это даже не близко к тем местам, где я бывал с Настей, например. Да и тому же «Параграфу» заведение уступало во всём. Нет, оно не было плохим. Просто средней руки франшизный ресторанчик, где невысокий средний чек позволял неплохо поужинать с друзьями и не оставить тут всю зарплату.

А если ещё и кормили хорошо, то вообще честь им и хвала.

Места нам, к слову, дали рядом с выходящими на город окнами. Приятно и вид красивый. Я сел за свой стол лицом в сторону друга, так, чтобы видеть его в случае чего и иметь возможность подать сигнал без необходимости напиваться. А если учесть, что вход в ресторан получался у него за спиной, то хоть на его даму сердца полюбуюсь.

Глянул на часы. Ровно восемь. Я же сказал, что она опоздает.

Подошёл официант и принёс меню, спросив, не желаю ли заказать что-то прямо сейчас. В целом, почему бы и нет. Пробежавшись по списку, быстро ткнул в одну из строчек.

— И ещё бокал пива, пожалуйста, — добавил я. — Тёмного.

— Конечно, — улыбнулся он.

Оставшись в одиночестве, я подмигнул нервничающему Виктору и достал телефон. Набрал номер. Ответа долго ждать не пришлось. Он такой же трудоголик, как и я, так что в том, что Пётр всё ещё сидит в редакции своей газеты, я не сомневался.

— Да? — раздался через десять секунд голос в динамике.

— У меня к тебе есть вопрос.

— Опять хочешь работёнку подкинуть? — хохотнул в трубку Пётр. — Устроенное тобой маленькое расследование сейчас популярно. Мы уже вторую часть готовим.

Я тихо усмехнулся. Ещё бы. Как только Потапов свалил из города, я дал Петру отмашку, и тот запустил всё представление. Оставлять этих засранцев без внимания желания у меня не было. Разумеется, что в суд их по этим статьям не затащить. Журнальным, а не уголовным, разумеется. Но в том, что определённые люди заинтересуются происходящим, я не сомневался. Думаю, совсем скоро нас ждёт вал отставок по «семейным обстоятельствам».

— Нет. Я по другому вопросу.

— Слушаю тебя.

— Про приют «Счастливый Путь» что-нибудь слышал?

— Хм-м-м… — раздалось из трубки. — Вроде бы что-то слышал. По-моему, это крупный комплекс по перевоспитанию в пригороде, да?

— О как. Да. Он самый.

— А чего ты удивился тогда, если я угадал?

— Да формулировка любопытная. Комплекс по перевоспитанию, — произнёс я, благодарно кинув официанту, который поставил передо мной на стол запотевший бокал холодного пива.

— Ну это не мои слова, — хмыкнул в трубку журналист.

— А чьи тогда?

— Одного из наших бывших редакторов…

— Так, а вот с этого момента поподробнее, — попросил я. — Почему ваш редактор этим местом интересовался?

— А кто сказал, что он им интересовался…

— Петь, ты давай мозги мне не делай, — усмехнулся я. — Что там было?

— Тебя не проведёшь, да? — рассмеялся он и продолжил: — Если честно, я сам не особо в курсе. Была какая-то история года два назад, но, если не ошибаюсь, в печать она не пошла.

— Что за история?

— Говорю же, я не особо в курсе, не совсем мой профиль, так что тут ничем не помогу. Но, если хочешь, могу поспрашивать.

— Да. Я буду признателен.

Тут меня осенило. Настолько, что захотелось даже шлёпнуть себя ладонью по лбу. Но этот порыв я подавил, вместо этого глотнув пива.

— У меня ещё один вопрос. Не лично к тебе, но, может быть, кто-то из твоей редакции в курсе. Пять лет назад убили прокурора Викторию…

— Громову? — тут же спросил Пётр.

— Ты знаешь об этом?

— Ещё бы не знал, — произнёс он, и я тут же почувствовал, как его голос из расслабленного моментально стал мрачным. — У нас почти все, кто работал в то время, об этом говорили. Даже я об этом слышал.

— А поподробнее?

— Только с чужих слов могу рассказать. То, что сам слышал, — предупредил меня Пётр, но я был и на это согласен. — Да и там не то чтобы много информации. У нас мужик работал. Как раз над этим делом. Так сказать, по горячим следам.

— И что там было?

— А вот это тебе не меня надо спрашивать, — ответил он. — Если вкратце, то она занималась делом ОПГ в столице…

— Спасибо, я это и сам знаю.

— А чего тогда спрашиваешь? Говорю же, я только с чужих слов знаю…

— Так. Ладно. Ты сказал, что этим один из ваших репортёров занимался, так?

— Ага, только если собираешься расспросить его об этом, то, боюсь, у тебя проблемы возникнут.

— Какого рода?

— Он мёртв.

— Та-а-а-а-ак…

— Нет! Не-не-не, я знаю, что ты подумал, но там никакого криминала, — тут же поспешил успокоить меня Пётр. — У него инфаркт случился. Мужику пятый десяток был, а он с работы не вылезал часами. Знаю, что звучит подозрительно, но заключение врачей однозначное было. Сигареты, кофе литрами. Никакого нормального сна. Он себя просто в гроб загнал работой.

— Звучит как прямой намёк работать поменьше, — скривился я.

— Скорее всего, он и есть, — рассмеялся в трубку Пётр. — В общем, если хочешь, я могу поискать черновики его статей, которые он писал по этому делу. Если они есть в архивах редакции, то я их найду.

— Да. Буду тебе благодарен. Спасибо.

— Да без проблем.

Повесил трубку и задумался. Почему раньше эта мысль не пришла в голову? К кому обращаться за сплетнями и слухами, как не к тому, кто этим на жизнь зарабатывает? Вот так вот. Обвинял Софию в излишне линейном мышлении, а в итоге сам наступил на те же грабли.

Правда, и тут не то чтобы много информации оказалось. Ладно. Подождём. Вдруг Пётр и правда что-нибудь нароет. А если нет, то сделаю так, как собирался изначально. Спрошу у того, кто может иметь к этому самое прямое отношение, хоть и очень не хотелось с ним контактировать.

Вдруг сидящий напротив меня Виктор быстро посмотрел на экран телефона, который теребил в руках всё это время, встал и пошёл к выходу. Вероятно, направился встречать свою пассию. Ну, посмотрим.

Пока ждал, официант принёс мне заказанную порцию картошки фри и несколько соусов к ней. Хрустящая и солёная. Самое то под пиво и…

Епт, дружище… Теперь я понимаю, почему ты так дёргался.

Сказать, что идущая под руку с ним в мою сторону девушка была красива, означало мерзко и нагло соврать. Бывают такие девушки, которые, проходя мимо, заставляют мужчин одним своим видом поворачивать головы себе вслед.

Тут же впору можно было шею свернуть.

Высокая и стройная блондинка. Узкое лицо с острыми чертами лица и полными губами. Длинные прямые волосы водопадом спускались по плечам. Одета хорошо и со вкусом. Бежевое лёгкое пальто. Облегающий фигуру свитер и узкие брюки с осенними сапожками.

Она реально красавица. Её стоило бы поставить в одну линию с Настей или даже той же Армфельт. Что сказать, природа красотой девушку не обидела. Теперь понятно, чего Виктора так переклинило. Даже не представляю, как он с его стеснительностью в плане общения с женским полом вообще решился пригласить её на свидание. Только вот…

Эмоции её мне не понравились.

Слишком много надменности. И уж совсем точно мне не понравился тот насмешливо-покровительственный взгляд, которым она посмотрела на Виктора, когда тот решил побыть джентльменом и помог ей снять пальто.

Мда, что-то тут не так…

Глава 14

— Желаете ещё чего-нибудь? — поинтересовался проходящий мимо официант.

— Да, ещё пива, — кивнул с кислым видом.

Она мне не нравилась. Совсем.

Я сидел за своим столиком и делал вид, что копаюсь в телефоне. На самом же деле слушал их разговоры. Обычная болтовня, из которой, впрочем, кое-что узнать мне удалось. Соня, как оказалось, училась в том же университете, что и Виктор, только на психолога и курсом старше. Там они и познакомились. Как именно, я не понял. Всё же информацию собирал по обрывкам их разговоров. Но это не так уж и важно.

Важно то, что девчонка ни в чём себе не отказывала. В смысле вообще. Я, конечно, ожидал, что Виктор готов раскошелиться ради этого мероприятия, но…

Ладно. Окей. Я ещё мог бы принять всё происходящее за чистую монету, где довольно обеспеченная девушка неожиданно нашла нечто интересное в молодом будущем враче и согласилась провести с ним вечер, чтобы узнать друг друга поближе. Не в постельном смысле.

Но эта теория разбивалась вдребезги в ту же секунду, едва только стоило взглянуть им за спины. Туда, где через несколько минут после появления этой самой Сони уселись ещё две курицы. Виктор их видеть не мог, так как сидел лицом ко мне, а вот я видел достаточно хорошо. Как и то, что они очень уж часто поворачивали головы в нашу сторону, периодически бросая на столик моего друга ехидные взгляды и о чём-то тихо перешёптываясь.

В особенности это происходило в те моменты, когда Соня отвлекалась на свой телефон, чтобы набрать короткое сообщение, и снова продолжала разговор. Практически сразу после этого градус весёлых перешёптываний за тем столиком быстро подскакивал.

Короче, понятно. Тут не то что шоты. Тут сразу бутылку водки можно заказать. В идеале дать Вику по башке и утащить потерявшего сознание, но сохранившего жизнь и психологическое здоровье друга подальше от этой сирены.

Быстро написав сообщение, я отправил его и стал ждать. Вот лежащий на столе рядом с Виктором телефон завибрировал, но тот даже не обратил внимания, поглощённый разговором со своей пассией. Соня что-то набалтывала ему покровительственным тоном, а Вик с открытыми глазами внимал каждому её слову. Разве что в рот ей не заглядывал.

В какой-то момент мне удалось поймать его взгляд и показал ему собственный мобильник. Затем красноречивым взглядом указал на его телефон. О, спохватился! Дошло наконец.

Пусть прочитает. А я встал и направился в сторону туалетов.

Долго ждать не пришлось. Виктор зашел вслед за мной примерно через пару минут. Я как раз руки домывал.

— Что случилось? — раздраженно спросил он, явно недовольный тем, что я его вечер прервал.

— Ничего не выйдет, — сказал я ему, стряхнув воду с ладоней и вырвав из диспенсера пару бумажных полотенец. — Она тебя просто разводит.

Нет, я, конечно, знаю, что он сейчас чувствует. Поэтому его полный непонимания взгляд не стал для меня чем-то удивительным.

— Что за чушь ты несешь, Саша?

Так. Спокойно. Сейчас у него мозги явно не моими словами заняты.

— Говорю тебе как есть, — произнес, посмотрев ему в глаза. — Ты меня для этого и позвал, если не забыл. Виктор, ей плевать на тебя. Абсолютно. Она пришла сюда только для того, чтобы поесть на халяву и повеселиться за твой счет. И всё…

— Ты не можешь этого знать, — моментально возразил он.

Не будь ситуация такой глупой и грустной, я бы заржал. Нет, правда. Но что-то не особо хотелось.

— Ты издеваешься? Виктор, ты сам вспомни, зачем меня позвал сюда.

— Я помню, — резко ответил он, и в его голосе проступили злые нотки. — Но ты ошибаешься. Я знаю её…

Ох уж эти противоречия.

— Ой, да не заливай. Сколько ты ее знаешь? Тот час, что вы сидите за столиком? Или…

— Мы много в универе общались, — бросил он.

Самое обидное, что где-то в глубине души я чувствовал: частью себя он понимал, что я говорю ему правду. Просто отказывался это принять. И его можно было понять. Когда настолько красивая девушка отвечает на твои знаки внимания, это кружит голову. Особенно когда у парня совсем нет или очень небольшой опыт общения с противоположным полом. Виктор не был ни глупым, ни наивным. Просто думал он сейчас… Ну, не совсем головой, скажем так.

— Через пару столиков за твоей спиной сидят ее подруги. Она периодически отправляет им сообщения, а те ржут за твоей спиной…

— Саша, у нее мать сейчас болеет, — тут же горячо возразил мне друг. — Она с ней на связи и сразу сказала мне об этом…

— Ага, конечно, — протянул я с иронией. — И потому она ей пишет каждые пять минут, да? Вик, очнись, она пришла сюда просто повеселиться и поесть. Всё. И обе позиции получает сейчас за твой счет. А чего ты ожидал? Что она так восхитится этим вечером, что тут же воспылает к тебе горячими чувствами и всё продолжится в постели?

— Да ничего такого я не ждал! — сразу возмутился он.

Врет, конечно. Может, и не столь явно, но он на это надеялся. Впрочем, судить за это я его не стану. Любой бы на его месте на подобное бы рассчитывал.

Видимо, во взгляде, которым я на него посмотрел, было слишком много сарказма.

— Не смей меня читать! — тут же зло выдал он, ткнув мне пальцем в грудь. — Ты не знаешь ее так…

— Как ты? — закончил я за него. — Ты уже повторяешься. Да, я ее не знаю. Зато знаю тебя, Виктор. И я тебе говорю, что нужно сейчас пойти оплатить счет и свалить отсюда. Тебе с ней…

— Что? — вспылил он. — Ничего не светит?

— Виктор, я не это хотел сказать…

— А что тогда? — зло спросил он. — Тебе-то, конечно, легко говорить. У тебя-то никогда проблем не было. Всего-то и надо, что…

Он резко прервался, когда дверь в туалет открылась и зашли двое парней. Прошли мимо нас и разошлись по кабинкам.

— Ты просто читал их эмоции и подстраивался под ситуацию, — уже гораздо тише продолжил друг, понизив голос. — Всего делов-то! А у меня этого нет и никогда не было. Всегда приходилось…

— Слушай, — перебил я его. — Я понимаю, как ты сейчас себя чувствуешь. Правда.

— Да что ты понимаешь? Мной впервые заинтересовалась такая девушка, а ты тут же влезаешь!

Чёрт. А ведь он уже выпил. Вроде тоже пиво себе брал? Не. Какой-то коктейль или что-то вроде того. Сейчас давить на него будет бесполезно.

С одной стороны, мне прямо тут хотелось всё бросить и свалить. Вот взять и оставить его тут. И пусть дальше сам разбирается в том дерьме, в которое решил прыгнуть двумя ногами.

Но этот вариант я откинул сразу. Точнее, убрал на полку подальше. На самый, так сказать, крайний случай.

Услышав звук спускаемой воды в одной из кабинок, взял друга под локоть и вывел из туалета в зал.

— Послушай, если я тебе прямо тут докажу, что весь её интерес к тебе напускной, ты мне поверишь?

— Что? — не понял он.

— Что слышал. Я прямо тут всего за час докажу тебе, что я прав, а ты нет. Что она здесь только ради потехи над тобой и желания хорошо поужинать на халяву. И моментально кинет тебя, едва только учует вариант получше. Согласен?

Ему эта идея не понравилась сразу же. Очень не понравилась. Оно и понятно. Одно дело отстаивать свою позицию на словах. А вот рискнуть и проверить эти убеждения на практике — уже совсем другое. Каждый боится, что его надежды могут разбиться. Просто потому, что испытывает неуверенность.

К моему облегчению, видимо, какая-то его часть всё еще была способна на критическое мышление.

— И как же ты собрался это делать? — недовольно спросил он.

— Увидишь, — бросил я. — Пошли. Представишь меня своей подруге.

И первым направился к их столику. Виктору ничего не оставалось, кроме как торопливым шагом последовать за мной. Внутри него боролись порождённые влюбленностью и неопытностью глупость и здравый смысл. Пока он еще как-то умудрялся балансировать на грани между двумя этими крайностями. И я собирался толкнуть его в нужную мне сторону. А если не выйдет, дам упасть в другую. Нужного эффекта я добьюсь так или иначе.

Вопрос лишь в том, какой ущерб потом придётся разгребать. В том, что он будет, я даже не сомневался. И лично я сейчас надеялся, что его окажется не так много, как я предполагаю. Ладно, посмотрим.

У самого столика Виктор умудрился опередить меня на пару шагов. Уж не знаю, за каким чертом, но, судя по его эмоциям, он считал жизненно важным оказаться рядом со своей «избранницей» раньше меня.

— Сонь, извини, я тут встретил…

— Александр Рахманов, — улыбнулся я лучшей своей улыбкой, которая не раз мне помогла при знакомстве с девушками. Это вкупе с уверенностью в себе почти всегда давало нужный «стартовый» результат. — Очень приятно познакомиться.

Она в лёгкой растерянности. Настолько, что даже забылась на секунду и бросила взгляд за наши спины. Туда, где сидели ее подруги.

— О, Виктор о вас ничего не говорил, — произнесла она, очевидно, первое, что пришло ей в голову.

— Да, Сонь, тут такое дело… Я его только что встретил и… — поспешно влез друг, но я опять не дал ему даже предложения закончить.

— Он столько о вас рассказывал. Я просто не мог упустить шанс познакомиться с такой красивой девушкой. — Еще одна улыбка. — Вы не откажетесь, если я присоединюсь? У меня была встреча с клиентом, и я весь день ничего не ел. Честно, готов сейчас убить за хороший стейк.

Как я и ожидал, ни грамма протеста. Возмущения или раздражения с ее стороны не последовало. Наоборот. Наверх вылезла заинтересованность.

— Ну если Виктор не против… — протянула она несколько неуверенно.

Ага, конечно. Мадмуазель, да вам бы в актрисы. Малого театра. Вместо того чтобы решать самой, переложила всё на плечи своего «парня». Мол, выбирай.

Да только я этот прием очень хорошо знаю.

— Ну если ты не против… — замялся Вик, и Соня тут же улыбнулась.

— Нет, конечно. Если ты сам не против, то и я не против, чтобы твой друг присоединился, — тут же обставила она всё так, будто это было его решение, хотя она сама его только что ему и подсказала. — Это даже интересно, узнать, с кем ты общаешься.

Ещё раз практически через силу ей улыбнувшись, я сел за столик.

Дальше разговор протекал спокойно. Я задавал темп. Периодически перебивал Виктора, как только он начинал мяться и явно не знал, что сказать. Подошёл официант, и я заказал себе стейк. Ну или то, что здесь под ним подразумевалось в виде самой дорогой позиции в меню. Ещё и у Сони нагло уточнил, не хочет ли она чего-нибудь.

Та сказала, что не отказалась бы от вина, после чего к заказу добавилась бутылка самого дорогого вина из карты. Я даже не смотрел на сорт и название. И так понятно, что хорошего вина тут не будет. Тем не менее мне хватило её эмоций, чтобы понять простую вещь.

Ей понравилась моя готовность сорить деньгами. Это дало нужный эффект, приковав ко мне её интерес.

Короче, как бы это мерзко ни прозвучало, я вёл себя как форменная и крайне уверенная в себе скотина, постепенно перетягивая всё внимание девушки на себя. Через двадцать минут она уже даже начала пропускать реплики Виктора мимо ушей.

Разумеется, что сказанная мною в самом начале нашего «знакомства» фраза сработала именно так, как и предполагалось.

— Саша, а кем ты работаешь? Ты вроде сказал, что встречался с клиентом, да?

— Да. По работе. Я адвокат, — улыбнулся я.

— Он стажёр, — тут же брякнул Виктор, явно не особенно довольный происходящим.

— Пойман с поличным, — тут же вернул мяч на свою сторону и рассмеялся. — Виктор прав. Я пока ещё стажёр. «Лазарев и Райновский», может быть, слышала о такой фирме?

Даже если и не слышала, то имена двух столь именитых графских родов знала точно. Тут к гадалке не ходи. И, увидев в её глазах огонёк узнавания, понял, что оказался полностью прав.

— Да, я слышала о ней. — Соня удивлённо захлопала ресницами. — Слушай, а это правда, что они берут на работу одних лишь аристократов?

— Нет, — усмехнулся я, разрезая лежащий на тарелке стейк. — Это байка, хотя, думаю, что знаю, почему многие так думают. Они берут к себе лишь лучших. Самых перспективных и успешных.

Ну и как бы сама подумай, какой я, раз меня туда взяли.

Стейк, к слову, дерьмо. И дело даже не в том, что мясо не лучшее. Пережарен в подошву. Кто бы у них на кухне ни работал, он явно не заслужил свой колпак.

Дальше разговор уже постепенно перешёл в плоскость моей работы. Я рассказал о паре дел. Добавил эмоций, поведав, какое удовольствие испытываю от того, что защищаю бедных и несчастных клиентов. Ну и немного приврал, намекнув, как хорошо всё это дело оплачивается.

— Ты же вроде говорил, что работаешь в отделе бесплатных дел, — вставил Виктор, и в его голосе слышалось явное недовольство происходящим.

Ну, он обязан был попытаться.

— Бесплатные дела? — тут же подхватила Соня. — Это как?

— Очень часто в адвокатских компаниях есть отдел, который занимается проблемами людей. Мы помогаем тем, кто не способен по той или иной причине оплатить свою защиту. Тем, кто нуждается в помощи, но не может её получить…

И всё в том же духе. Любую попытку Виктора как-то принизить меня я моментально обращал себе на пользу.

И всё это работало. Соня уже даже пропустила пару сообщений на телефоне, хлопая ресницами в мою сторону. Оставалось только лишь завершить начатое, по-барски пару раз заявив, что она может заказать себе всё, что захочет. Я оплачу.

А уж когда упомянул, что был приглашён на приём к Распутиным, девчонка и вовсе поплыла. С этого момента в сторону человека, на встречу с которым она пришла в ресторан, она и вовсе не смотрела.

Признаюсь, несмотря на самодовольное и уверенное выражение на морде, чувствовал я себя паршиво. А всё из-за острого чувства унижения, которое исходило от сидящего рядом друга. Я ведь только что склеил его «девушку» прямо у него на глазах, а он даже не мог воспрепятствовать.

И это было паршиво. Видеть, как он старается держать себя в руках, практически улыбаясь сквозь скрываемые в глубине эмоции.

Под конец он и вовсе не выдержал и, сообщив, что отойдёт в туалет, встал из-за стола и направился в сторону уборной.

Ладно, пора заканчивать этот фарс. Я сунул руку в карман.

— Надеюсь, что не помешал вашему свиданию? — улыбнувшись, спросил я. — Виктор столько о вас рассказывал, что мне даже как-то неловко…

— О, всё в порядке, — тут же торопливо отозвалась она, явно не желая упускать потенциальную добычу.

— И всё-таки я чувствую себя немного неудобно, — продолжил настаивать. — Ты же всё-таки его девушка…

— Девушка?

Эта дрянь состроила удивлённое лицо. Один только факт, что я назвал её девушкой Виктора, её покоробил. Среди её эмоций на поверхность всплыла брезгливость.

— Нет, что вы. Мы просто друзья. Ничего больше…

А теперь изобразим радость от этой новости на лице.

— Правда? Просто после его рассказов я подумал, что…

— Нет, между нами нет ничего такого. Мы просто учимся в одном университете, и всё.

— Ну если ты свободна, может, мы проведем вечер вместе? — в лоб предложил ей. — Но если хочешь остаться с моим другом, то я всё пойму.

— Если честно, то не очень-то и хочу, — улыбнулась она, явно поняв, что именно я имею в виду.

— Да, кажется, я понимаю. Он довольно забавный.

Она рассмеялась, с абсолютной лёгкостью приняв эту «шутку».

— Да. Есть такое. Честно говоря, кажется, он думает, что он мне нравится…

— А это не так? — «удивился» я, на что она рассмеялась.

— Да нет, конечно. Просто милый мальчик, с которым…

— … можно бесплатно поужинать? — предложил я, галантно доливая вина в её бокал из заказанной ранее бутылки.

— Что-то вроде того. — Девушка откинулась на спинку своего кресла и чуть прикусила губу, взяв бокал вина. — Боюсь, что он просто не моего уровня.

— Какая жалость.

Произнося эти слова, я всеми силами сдерживался, чтобы не плеснуть ей оставшееся вино из бутылки прямо в лицо.

Хотя чего я бешусь? Как бы мерзко всё это ни было, ситуация самая банальная.

— Что поделать, — равнодушно пожала она плечиками и элегантным движением завела себе прядь волос за ухо. — Я часто сталкиваюсь с тем, что в меня влюбляются парни явно не моего уровня.

— Зато это хороший повод повеселиться.

— Ну не без этого, — пьяно хихикнула она. — Так что, Саша, может быть, мы…

Я ощутил его приближение заранее. Вихрь злых эмоций.

Виктор просто подошёл. Сначала под несколько насмешливым взглядом Сони забрал свою куртку, а затем удивил её тем, что просто пошёл на выход.

— Чего это он? — без какого-либо реального интереса спросила она меня.

— Розовые очки всегда бьются стёклами внутрь, — вздохнул я, откидываясь на спинку кресла, и помахал официанту.

Как только тот подошёл, я попросил его принести счёт.

— И что дальше? — поинтересовалась Соня.

Я поморщился.

— Да ничего. Пора заканчивать это представление.

Сначала на лице проступило непонимание. Затем вызванный им испуг. А его, в свою очередь, сменили злость и даже обида.

— Подожди, я сейчас не поняла…

— Тебе и не надо, — произнес я, заметив идущего в нашу сторону официанта. — Ты, дрянь, со своими подружками хорошо повеселилась за счёт моего друга.

Для наглядности ткнул пальцем себе за спину, откуда отчётливо несло недоумением и явным беспокойством.

— Слушай, это не то, что ты подумал…

— Да мне плевать, — грубо перебил я её, оплачивая счёт. — Этот вечер уже обошёлся мне слишком дорого.

И говорил я совсем не про деньги.

Закрыв счёт, молча направился на улицу. По пути достал телефон и глянул на экран. Ясно. Значит, он звонок сбросил пару минут назад, значит, слышал всё до последнего слова.

Выйдя на улицу, огляделся. А, вот и он. Виктор шёл по улице, даже не оборачиваясь назад. Если не ошибаюсь, в том направлении как раз находилась ближайшая станция метро.

Мне потребовалось тридцать секунд, чтобы его догнать.

— Всё слышал? — спросил я.

— Всё, — мрачно ответил он.

А затем развернулся и дал мне по морде.

Я мог бы уклониться. Почувствовал его намерение ещё до того, как он начал поворачиваться в мою сторону. Всего-то стоило сделать шаг назад, и всё. Кулак прошёл бы вдали от моего лица.

Но я этого не сделал. Как бы парадоксально это ни было, я даже в какой-то степени этого хотел. Даже легче как-то стало оттого, что получил то, что заслужил.

— Чтоб тебя!

Друг зашипел от боли тремя ушибленными пальцами. Я же, так же шипя, потирал ноющую скулу.

— Левую щёку подставлять не буду, даже не надейся, — сразу предупредил его. — Полегчало хоть?

— Да, — мрачно отозвался он, осматривая ладонь. — Какого хрена ты не увернулся⁈ Знаю же, что мог.

Он умный. Я всегда это знал.

— Потому что заслужил, — коротко ответил. — Я поступил как последняя скотина…

— Это да, — кивнул он, но тут же пожал плечами и расстроенно вздохнул. — Но ты был прав. Во всём. А я повёлся… как идиот. Какой же я дебил….

В его словах звучала такая горечь, что мне аж не по себе стало.

— Забей. В первый раз узнавать такое всегда больно. И уж лучше так, ценой моей пострадавшей морды и твоих пальцев. Поверь мне. Если бы она окончательно закрутила тебе мозги, то потом бы всё было бы куда хуже.

И я знал, о чём говорил. Такие засранки умели в себя влюблять. До чёртиков. Особенно таких вот парней, которые были достаточно наивны, чтобы поверить, что девушка не их уровня действительно заинтересовалась ими из романтических побуждений.

У меня этот опыт был. Опыт — он ведь такой, на ошибках вырабатывается.

Так что я ему соврал. Ради того чтобы он пережил это столь легко, я бы с лёгкостью согласился получить по морде ещё раз.

Лучшие друзья и не такого стоят, а гораздо, гораздо большего.

Глава 15

— Тут ничего нет.

— Значит, плохо искала, — раздражённо бросил я. — Проверяй дальше.

— Да я уже трижды эти заметки прочитала! — с чувством вспылила Настя. — И ты сам их видел. Там ничего нет! Обычная хвалебная статья…

Дальше я её уже не слушал. Пётр выполнил своё обещание. По крайней мере, частично. Он прислал мне материалы по статье, которая готовилась для выпуска «Вестником» о приюте. Та самая, которую готовил лично редактор и которую так и не закончил, скончавшись от инфаркта.

Проблема заключалась в том, что, как и сказала Настя, ничего интересного там не было. Обычная и довольно хвалебная статья. Точнее, наработки.

Я сначала даже удивился и позвонил Петру, на что получил ответ — это всё, что есть в архивах. Нет, страшной истории о жутком приюте там не было. Да, он хорошо посмотрел.

Гадство.

Ладно хоть оставалась надежда, что материалы по жене Громова будут интереснее. Пётр всё ещё искал их. Поиски затруднялись тем, что они записи существовали исключительно на физических носителях. На бумажках, короче. А архивы у такого издания, как «Вестник», могли быть огромные. Даже у нашей фирмы они имелись и не в единственном экземпляре.

— Бред какой-то, — пробормотал я, потирая глаза. — Как так может быть, что, с одной стороны, у нас едва ли не концлагерь, а с другой — детский сад «Ромашка» с улыбками и цветочками⁈

Сбоку повеяло неуверенностью.

— Саша, а ты не думал, что всё это может быть…

— Чем?

— Ну, тебе не кажется, что она могла это просто… ну не знаю, выдумать, например? — медленно проговорила Анастасия.

Я повернул голову в её сторону.

— Насть…

— Подожди, — торопливо попросила она. — Я понимаю, ты не согласен, но подумай сам. Разве стал бы Меркулов встречаться с нами без своих юристов, если бы такое там происходило на самом деле? Вспомни приют. Ту девушку, которую мы видели. Я понимаю, что это звучит банально, но картинка не вяжется с описанием. Совсем.

— Она и не обязана с ним вязаться, — буркнул я. — Это только в плохих фирмах существуют зловещие приюты и психиатрические больницы. В реальности существует недостаток бюджета.

— Которым, заметь, они не страдают, — моментально вставила Настя и продолжила аргументацию. — Ты же тоже видел огромное количество грантов. Хочешь сказать, что там действительно происходит всё, что нам рассказала Котова, и этого никто до сих пор не заметил? За столько лет? Ну это же глупость, разве нет? Да даже наш фонд, который выписал им вексель на круглую сумму, должен был провести как минимум несколько проверок перед этим.

— К чему ты ведёшь? — спросил я.

Она замялась. Ей явно не очень хотелось это говорить. Или, возможно, вступать в конфликт по этому поводу со мной.

— А что, если она всё это действительно выдумала? — предложила она. — Что, если у неё…

— Беда с башкой? — язвительно предположил я. — На это намекаешь?

— Психические проблемы могут проявляться по-разному, — уклончиво ответила Лазарева. — Диссоциативное расстройство на базе травматического опыта могло спровоцировать у неё неправильное восприятие реальности. Например, то, что на самом деле было помощью, она воспринимала как насилие над собой…

Я нахмурился.

— Ты откуда это вообще взяла?

— Почитала несколько работ по психологии после нашей первой встречи с Котовой и визита в приют. Саша, я хочу сказать, существует вероятность, что у неё действительно есть проблемы с, прости если это прозвучит слишком резко, головой. Преувеличение, как и прямой вымысел, может быть защитной реакцией психики.

Мда-а-а-а. Ладно. Я всегда говорил, что она умная. Но только это не значит, что она права. В отличие от меня, Настя не может чувствовать чужие эмоции. Она не видела реакцию Елизаветы, когда я едва не прикоснулся к ней и…

Стоп.

А как, собственно, мои способности взаимодействуют с чужими эмоциями? Как вообще психические расстройства отражаются на эмоциональном фоне? В плане моего дара, разумеется. Ответа на этот вопрос у меня нет. Хотя бы просто потому, что психов я в друзьях не держал. Из таких знакомств разве что только дегенерат Волков, но там всё было густо замешано на пробившем любые потолки чувстве собственной важности и мании величия и… а потом я его эмоции и вовсе не мог читать.

Так. Стоп. Нет. Я уже начинаю думать, как Настя. Если продолжу, то поставлю Лизу из позиции «моя клиентка, которой требуется помощь» в позицию «сумасшедшая». Меня такое не устраивало.

— Нет, Насть. Я не согласен.

— Саша, я же не утверждаю, что всё именно так. Лишь стараюсь рассмотреть возможные варианты и…

— Нет никаких других вариантов, — отрезал, вставая с кресла. — Она наша клиентка, и я не собираюсь делать из неё сумасшедшую только потому, что мы натолкнулись на проблему в её деле. Я всё сказал. Пойду поем.

С этими словами я направился на выход из отдела. Надо было пройтись и подумать. Хорошенько подумать.

Пройдя по коридору, я вызвал лифт. Спущусь и перекушу, а то на голодный желудок голова, похоже, плохо работала.

И, как бы мне ни хотелось отмахнуться от этого заявления, Настя могла быть права. Возможно. Но я всё равно с ней не согласен. Она просто не могла почувствовать то, что ощущал я. Фальшивые эмоции отличить от настоящих для меня не проблема. А то, что испытывала Лиза, было до отвратительного настоящим.

Зайдя в один из кафетериев, взял себе пару слоек с ветчиной и сыром и чашку кофе. Уселся за стол и принялся жевать это добро. А голова продолжала работать.

Итак, она хочет, чтобы мы добились для неё справедливости. Цель громкая, пафосная, но не столь понятная с точки зрения профессии. Если уточнять, то это наказание для всех причастных и Меркулова в частности. Возможно, добиться закрытия приюта.

Она хотела прекратить то, что там творилось.

Вопрос ставит задачу. Проблема в том, как этого добиться. Как? В обычной ситуации можно было бы затребовать медицинские записи и прочую документацию, но… почему-то у меня не было никаких сомнений, что с ней не будет никаких проблем. Точнее, в самой документации ничего не будет. Вот абсолютно.

Что дальше?

Устроить полномасштабное расследование в приюте с опросом всех, кто в нём находится? В особенности подопечных заведения. Вариант, конечно, хороший, но кто мне даст на это право? Для этого нужны основания. Как вариант использовать в качестве аргумента показания самой Котовой. Или же…

Ладно. Поступим по-другому. Если у нас есть один случай с Елизаветой, то должны быть и другие. Будем отталкиваться от них. Ведь если это случилось с ней, то, опять же по её словам, должно было произойти с кем-то ещё.

А для того чтобы найти подобные сведения, нам требовался список «выпускников» этого места. К сожалению, такая информация также не являлась общедоступной из-за требования конфиденциальности личных данных несовершеннолетних. И она будет закрытой от общего доступа даже после того, как они этого совершеннолетия достигнут. Тем не менее законные способы у нас существовали.

Достав телефон, набрал Настю.

— Ладно. Будем действовать по старинке, — произнёс я, когда она сняла трубку. — Готовь судебный запрос. Нам нужен список всех, кто покинул стены этого места. И да, прежде чем ты начнешь возражать, я знаю, что эта информация под замком.

— Тогда ты знаешь и то, что с этим будут проблемы, — моментально отозвалась Лазарева. — Делать такой запрос до того, как мы подадим основной иск, может быть проблемно без наличия прямой связи и…

— Нормально всё, — отмахнулся я. — Оформляй его как административный иск и ходатайство об ознакомлении с документами в рамках подготовки к возможному судебному процессу.

Настя тут же фыркнула.

— Ага, а они тут же заявят, что эта информация конфиденциальна по соображениям личной безопасности их подопечных и…

— Насть, я знаю всё, что они могут нам выставить в качестве возражений, — прервал её. — Просто сделай это, хорошо? Подготовь бумаги, а с остальным я сам разберусь.

— Хорошо. Как скажешь…

— Как скажу, так и будет. И ещё кое-что. Мне отъехать надо на полтора часа.

Закончив разговор, я откусил кусок от слойки и, пока жевал, набрал короткое сообщение.

* * *

Снова я здесь. Дошёл до нужной мне двери. Даже постучать собирался, но дверь меня опередила, открывшись раньше.

— Рахманов. — Меня придирчиво осмотрели. — Ты опоздал.

— Простите, Екатерина Александровна, — не стал я спорить. — Пробки.

И даже не соврал. Надо было на метро ехать, но я, дурак, решил на такси добираться. В итоге в центре стояли почти полчаса. Тем не менее я рассчитывал на её помощь. Всё же в деле Стрельцова она пошла мне навстречу. Может быть, и тут не откажет?

Судья вздохнула и, закатив глаза, кивнула в сторону коридора.

— Ладно, пойдём. Объяснишь мне по дороге, а то я спешу на встречу. Что у тебя за вопрос жизни и смерти требует моей помощи.

Мда-а-а-а. Надеюсь, что когда она узнает, то не станет слишком уж лютовать.

Чтобы пересказать суть дела, мне потребовалось не больше минуты, за которые мы с уважаемой судьёй дошли до лестницы.

— Очень печально, — не совсем искренне вздохнула судья. — Только я всё ещё не поняла, чего ты хочешь от меня.

— Мы готовим административный иск, чтобы получить данные по тем детям, что покинули приют после совершеннолетия…

— Они отмахнутся от вас недостаточностью оснований и законом о защите прав несовершеннолетних, — сразу же ответила Екатерина, спускаясь по лестнице. — А если верить твоему рассказу, пока вы не подали иск от вашей клиентки, этого окажется достаточно, чтобы заблокировать ваш запрос. Им даже второй раз в суд приходить не придётся.

— Я это и сам понимаю. И именно поэтому пришёл к вам…

Она резко остановилась прямо посреди лестницы и повернулась ко мне.

— То есть ты хочешь, чтобы я поддержала ваше требование, несмотря на абсолютно законные претензии с их стороны?

В её голосе сквозило возмущение, но оно и понятно.

— Один раз вы это уже сделали, — напомнил я ей, но натолкнулся на довольно-таки ожидаемую реакцию.

— Потому что твоя просьба имела под собой логичные основания, — тут же возразила она. — А здесь исключительно твои ничем не подкреплённые догадки…

— Клиентка…

— Показания с её слов, — перебила меня судья. — Всё, что у тебя есть, — это показания, возможно, неуравновешенной девушки с мутным прошлым с одной стороны и заведение с крайне хорошей репутацией с другой.

— И что? Мы теперь право на справедливость будем репутацией мерить? — тут же задал я встречный вопрос. — У Стрельцова с ней тоже было всё в порядке. А он из-за своих тараканов едва не посадил молодую невиновную девушку.

На это ей ничего было ответить. Вижу, что она со мной согласна. А значит, надо давить дальше.

— Екатерина Александровна, послушайте. Я же не прошу вас переступить через закон, — максимально убедительным голосом произнёс я. — Всё, чего прошу, это дать нам шанс защитить интересы и права моей клиентки. Если мы прямо сейчас подадим иск от её имени, то я вам гарантирую — всё это превратится в бесконечное бодание в суде против их юристов. В лучшем случае. В худшем же нам просто не дадут права помочь ей.

— А ты, значит, решил сделать всё по-быстрому, так, что ли? Рахманов, быстрых решений не бывает!

Я мог бы с ней поспорить, но времени на это тратить не хотелось.

— Мне не нужны быстрые решения. Мне нужна информация, по которой я смогу добиться, чтобы правда, какой бы она ни была, всплыла наконец на поверхность из этого болота. И вы можете мне в этом помочь. Я это знаю. И вы это знаете.

Она ответила не сразу. Вместо этого отошла в сторону, чтобы пропустить идущих по лестнице людей.

Я чувствовал, что она сомневается. Если бы не опыт нашего предыдущего общения, то она даже слушать мою просьбу бы не стала. Хотя бы потому, что едва только стоит ей согласиться, как это моментально сделает её вовлечённым в это дело лицом.

А судьи, хорошие судьи, я имею в виду, этого не любят. Они вообще не должны быть вовлечены в процесс. Приговор обязан быть вынесен беспристрастно.

— Если вы сомневаетесь, то подумайте вот о чём, — проговорил я, понизив голос. — Если всё это правда, если детей там действительно подвергают насилию, то разве наш долг не в том, чтобы остановить это? Хотя бы на секунду, всего лишь на одну, представьте, что моя клиентка говорит чистую правду. Разве это недостаточные основания, чтобы докопаться до истины?

— Это если забыть о презумпции невиновности, — ответила судья. — А согласно ей ты не можешь обвинить в чём-то приют со слов всего одного человека и без доказательств.

— Для того мне и нужна эта информация. Чтобы подтвердить её слова. Поэтому я прошу вас пойти мне навстречу.

Она раздумывала почти полминуты, прежде чем сдаться.

— Хорошо. Подавайте запрос. Сообщишь мне, когда это сделаете, и направите на рассмотрение на моё имя. Я дам добро.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я, на что она лишь многозначительно хмыкнула.

— Лучше сделай так, чтобы всё это оказалось не напрасно. Хотя ради этих детей я надеюсь, что ты ошибаешься.

На это мне ответить было нечего. Тут она права, что сказать. Потому что если то, что говорила Елизавета, найдёт подтверждение, и всё, что она сказала, окажется правдой, то некоторые из этих детей действительно прошли через ад. Если не хуже.

И всё-таки из здания я выходил в приподнятом настроении. Это была пусть и небольшая, но всё-таки подвижка в нашем деле. Если сможем добраться до списка тех, кто покинул это место, то, возможно, получим дополнительных свидетелей, готовых подтвердить показания Лизы.

Телефон в кармане завибрировал, оповестив меня о входящем звонке. Глянув на экран, немного удивился. Слишком быстро. Всего сутки прошли.

Хотя вряд ли он позвонил бы мне просто для того, чтобы спросить, как у меня дела.

— Да?

— Приезжай в «Ласточку», — произнёс Князь.

— Что, запрет на моё появление в твоём заведении ты уже снял? — не удержался от подколки.

— Приезжай немедленно, — проигнорировал меня Князь и повесил трубку.

Мда-а-а-а. Похоже, что он не в духе. Хотя в последнее время это, похоже, его обычное состояние.

Тихо выругавшись, я открыл приложение на телефоне и принялся вбивать адрес, чтобы вызвать такси…

* * *

— Привет, Мария, — помахал рукой, подходя к стойке.

Сегодня Мари определённо выглядела лучше, чем в прошлый раз. По крайней мере, не такая злая.

— Привет, Саша. Опять решил до него достучаться?

— Нет, вообще-то он сам мне позвонил. Ты не в курсе?

— Сам? — Видно, что это её удивило. — Нет. Даже не слышала. Странно…

— Ладно. Не буду тянуть кота за хвост. Он у себя?

— Да. Сейчас у себя в кабинете. Можешь пройти.

— Как у вас с ним? Разрешилось хоть немного или…

Продолжать я не стал. Хватило и того, что я увидел выражение на её лице.

— Всё сложно, — отделалась она от меня ответом, явно не желая продолжать этот разговор. — Как всегда.

— Ясно.

Махнув ей, обошёл стойку и направился к дверям, ведущим во внутренние помещения бара.

Когда постучал и услышал с той стороны знакомое «заходи», то удивился. Первым делом, когда открыл дверь и зашёл внутрь, заметил, что тут стало чисто. Всё прибрано. В отличие от моего последнего визита сюда, все вещи вновь лежали на своих местах, а на столе стояла одинокая и практически чистая пепельница.

А вот сам хозяин кабинета не сильно поменялся. Князь выглядел всё так же неряшливо, как и в прошлый раз. Ну хоть лицо посвежее.

— Заходи и дверь за собой закрой. Садись.

Опустившись в кресло, я посмотрел на него.

— Узнал что-то?

— Вроде того, — уклончиво произнёс он. — Что ты знаешь про этот приют?

— За исключением того, что рассказал тебе в прошлый раз? — уточнил и получил кивок. — Особо ничего.

— Хорошо. Тогда брось это дело.

Так. Признаюсь, я удивился.

— В смысле бросить? — переспросил я, даже подумав, что мне могло показаться. — Ты как себе это представляешь?

— Мне всё равно. — Князь достал из лежащей на столе пачки тонкую сигару и прикурил от зажигалки. — Просто брось его. Скажи, что не можешь им заниматься или не знаешь, что делать. Плевать. Придумай что-нибудь.

Так. Спокойно. Без глупых истерик.

— Отлично. А сделать я это должен потому… — Я покрутил рукой, жестом предложив ему продолжить за меня.

— Потому что ты прав, — поморщился Князь. — Меркулов действительно обладает силой.

— О как.

Нет, конечно же, я это подозревал. Но получить ответ на этот вопрос вот так, в лоб, оказалось несколько неожиданно.

— Какой?

— Я не знаю. Точнее, мой источник информации не знает. Только то, что у него действительно есть дар. Какой именно, он уточнить не смог.

— Так. То есть если исходить из этой информации, то он сын какого-то аристократа, верно?

— Неверно, — сразу же отозвался Князь.

— Вот сейчас не понял. Ты же только что сказал, что…

— Ты меня вообще слушал?

— Ты сказал, что у него есть Реликвия…

— Я сказал, что у него есть сила, — поправил меня Князь. — Это не одно и то же.

— Так. Ещё раз. Вот сейчас, как и в прошлый раз, вообще не понял.

Князь нахмурился и пыхнул дымом от сигары. Ну хотя бы больше не курил те дешёвые сигареты, как в прошлый раз.

— Саша, то, что я тебе скажу, не должно покинуть этих стен. И дело не в моём недоверии к тебе. Просто эта информация сама по себе слишком опасна, чтобы выходить за рамки определённого… круга людей.

— Опасна насколько?

— Настолько, что можно без головы остаться. И я сейчас тебе это рассказываю потому, что надеюсь на твоё благоразумие.

— Чтобы на него рассчитывать, ты должен быть уверен, что я не сделаю какую-нибудь глупость, — съязвил я. — А я не могу этого гарантировать, когда хожу по тёмной комнате с завязанными глазами.

Князь смерил меня тяжёлым взглядом. Задумчиво затянулся сигарой.

— Что ты знаешь о Регалиях?

— То, что это способность передавать силу одного человека другому. Есть только у женщин и невероятно редкая, — выдал я ему все свои знания. — На этом всё.

— В целом верно, — кивнул он и стряхнул пепел в стоящую на столе пепельницу. — Как я уже сказал, Меркулов не аристократ. Он не бастард какого-то рода. Его сила получена благодаря Регалии.

— Откуда ты знаешь?

— У меня свои источники, как и способы проверки сведений, — уклонился он от прямого ответа.

— То есть твоя причина состоит в том, что я должен бросить это дело и свою клиентку потому, что директор приюта получил свою силу от кого-то другого? Так, что ли?

— Нет, Саша, — медленно произнёс Князь. — Ты должен бросить это дело из-за того, кто эту силу ему дал.

Глава 16

— Нет, Саша, — медленно произнёс Князь. — Ты должен бросить это дело из-за того, кто эту силу ему дал.

Эта формулировка мне не понравилась. А ещё то, что он уже не в первый раз меня так назвал. Обычно всегда был только Александр. Только так и никак иначе.

Позволить он себе подобное мог только в том случае, если… нервничал?

— Объясни.

— Не могу.

— Брехня, — отозвался я. — Ты не стал бы говорить мне об этом, если бы это было настолько секретно.

К моему удивлению, Князь кивнул.

— Верно. Ты слышишь об этом только лишь потому, что это ты, — с нажимом произнес Князь. — И только потому, что я…

— Переживаешь за меня? — предложил я ему.

— Потому, что рассчитываю на твоё благоразумие, — поправил меня Князь. — Помнишь Джао? Ты уже с ним встречался.

Я нахмурился. Имя было знакомое. Да и его владельца я вспомнил довольно быстро. Хотя бы потому, что за всю свою вторую жизнь я встречался и вживую общался всего с одним китайцем.

— Помощник Браницкого?

— Не помощник, — покачал головой Князь. — Джао… что-то вроде наблюдателя, который вынужден ему подчиняться пока находится на территории Константина.

— Территории?

— Это сейчас не так важно, — отмахнулся от меня хозяин «Ласточки». — Важно не это, а то, кому именно Джао служит на самом деле.

Он замолчал и затянулся сигарой. Я же просто ждал, пока он продолжит. Признаюсь, ждал долго. Аж целых секунд десять выдержал.

— И?

Князь посмотрел на меня, после чего вздохнул и покачал головой.

— Вот всегда с тобой так. Никогда не можешь просто взять и сделать так, как тебе говорят. Вечно норовишь сунуть свою голову в петлю…

— Предпочитаю термин «неуёмный энтузиазм», — хмыкнул я и пожал плечами. — Слушай, Князь. Я не маленький мальчик. Я знаю, что мы с тобой родственники и о том, что ты… вроде как заботился обо мне. И я тебе за это благодарен. Правда. Но у меня своя голова есть на плечах. И я сам хочу решать, что мне делать дальше. Без твоих помыканий, советов и указок. Без чьих либо вообще. И с последствиями я тоже разбираться буду сам…

— Даже если это будет стоить тебе жизни? — спросил он, на что я только усмехнулся.

— Головой мне рисковать не впервой.

— А жизнь Ксении? — моментально спросил он. — Ею ты тоже рисковать не привык?

Сука. По больному ударил. Знает же, что для меня это больная тема. Один раз она уже едва не погибла из-за меня. И мне пришлось убить Волкова, чтобы закончить это.

А я не хочу никого убивать. Дьявол, я же не убийца, как бы смешно это не звучало. Но я и не ханжа. Если приходится марать руки, то я это делал. Ради защиты себя и тех, кто мне дорог.

Князь видел, что этот вопрос задел меня за живое. Видел и ждал моей реакции.

— Стоит ли оно того, Саша? — поинтересовался он, стряхнув пепел с сигары в пепельницу. — Ставить её под возможный удар только потому, что тебе хочется хорошо выполнить свою работу? Потому, что если ты в это влезешь, я тебе гарантирую, что назад дороги уже не будет.

Вздохнув, я откинулся в кресле и посмотрел в потолок.

— Знаешь, — медленно, почти по слогам произнёс я. — Думаю, что если бы ты сказал мне в об этом в самом начале, то я бы, может быть, отказался. Может быть. Но… Моя клиентка… ты не видел её. Не говорил с ней. Ты не чувствовал того, что ощущал я во время разговора с ней.

— И, что? — пожал он плечами. — С чего ты вообще взял, что её благополучие должно меня волновать? С чего ты вообще взял, что оно должно волновать тебя самого?

— С того, что оно меня волнует, — резко произнес я. Наклонился вперёд и посмотрел ему в глаза. — И, знаешь ли, мог бы врать получше.

Он нахмурился.

— Я…

— Ой, только вот давай без этого, окей, — перебил я его. — Хочешь, что? Обвинить меня в излишним сердобольстве? Да ты просто грёбаный лицемер.

Его лицо из обеспокоенного стало жёстким, а пальцы сдавили сигару с такой силой, что та захрустела.

— Не сравнивай нас…

— Да что ты⁈ А с Марией ты себя так же вёл? — бросил я ему с вызовом. — Или, весь этот твой вояж на дно бутылки за последние недели просто перфоманс? Скучно стало без бухла жить? Так, что-ли? Ты готов был пожертвовать собой из-за её безопасности, а затем бесился потому, что она готова была сделать тоже самое для тебя самого…

— Ты ничего не знаешь о наших отношениях, Александр, — резко произнёс он, но останавливаться я уже не собирался.

— О, ну да, конечно, — закатил я глаза. — Да катись ты к чёрту со своими тайнами. Но, не смей вменять мне в вину то, что я не забочусь о ней. И я готов убивать, лишь бы она была в безопасности. Не веришь, спроси у Волкова. Он тебе подтвердит. И ты сам готов точно так же рисковать собой за безопасность своих людей и Марии! Потому, что они тебе не безразличны!

— Потому, что они мои люди, — возразил он мне. — А Ксения твоя сестра.

— Именно, — кивнул я. — А у неё нет вообще никого. И ни у кого из них.

— Твоя клиентка?

— Ты меня понимаешь, — зло произнёс я. — Можешь говорить мне о том, что я занимаюсь глупым рыцарством или ещё какую-нибудь чушь. Но я хочу ей помочь, потому, что хочу это сделать. Потому, что никто и не подумал ей помочь за всё то время, что она пыталась добиться справедливости для себя и других детей из этого чёртового приюта.

Достав телефон из кармана, я открыл статью, которую нашёл ещё сегодня утром и бросил на стол перед ним.

— Хочешь знать, почему я так взвинчен? На, почитай. Это тебе для ознакомления с ситуацией.

Князь несколько мгновений сверлил меня взглядом, после чего взял телефон в руки и принялся читать.

— Она…

— Её подруга, — кивнул я. — Сделала это во время одного из визитов фонда. Информации об этом случае нет нигде. Я проверил.

Строго говоря не я проверил. Пётр. Он связался со мной пока я ехал сюда. Прошерстил всю информацию какую только можно было найти, но смог нарыть всего одно упоминание в сети об этом случае. Девушка покончила с собой прямо в приюте.

Разумеется, то, что информации нигде нет, очень характерный признак того, что это дело пытались замять. Тем не менее, до конца, видимо, так и не смогли. Это и историю о том, что Лиза ездила навещать погибшую подругу, дали пусть и не самую приятную, но всё-таки пищу для размышления.

— Что бы ты знал, я не брошу это дело, — сказал я глядя ему в глаза. — Думай, что хочешь. Называй меня, как хочешь. Это моё решение. И я не стану его менять вне зависимости от того, будешь ты говорить мне что-то или нет.

Князь поморщился и бросил недокуренную сигару в пепельницу.

— Как же с тобой сложно, дьявол, — почти простонал он. — Ты можешь быть хотя бы чуть-чуть…

Князь запнулся и раздражённо цокнул языком.

— Что?

— Быть поменьше похожим на своего отца.

Почему-то мне это сравнение не понравилось абсолютно. Хотя бы потому, что мне хотелось верить в то, что я сам себя делаю.

— Главное не кончить так же, как он, — ответил я. — Так, что? Я встаю и ухожу или…

— Не всё так просто в этом мире, Саша, — Князь вздохнул и протянул телефон мне назад. — Есть в этом мире люди… Если хочешь, то можешь называть их теневой аристократией.

Услышав это я едва не рассмеялся.

— А более глупого названия они себе придумать не могли? — спросили я, на что Князь просто пожал плечами.

— А они его и не придумывали. Почти никто из них, за исключением самых старых. Теневые аристократы в Европе. Завет трёх Драконов в Китае. Чёрный Лотос в Японии. Везде есть… нечто вроде организации, которая контролирует всех остальных. Торговля людьми. Наркобизнес. Заказные убийства. Отмывание денег. Торговля оружием. Контрабанда… да вообще всего на свете. Так или иначе, но начни разрабатывать одного мелкого выродка и в конце-концов придёшь к ним. Если, конечно, не сдохнешь раньше.

— А при чём тут «Счастливый Путь»?

— Без понятия. Просто мой человек знает о том, что Меркулов… скажем так, он имеет крайне неприятных «друзей» в Завете. Друзей, которые и предоставили ему возможность получить силу.

Так. Подумаем. Что я знаю о Регалиях. А Князь говорит именно о них. Они дают возможность передать силу одного человека другому. Но там есть свои ограничения. Если не ошибаюсь, то они индивидуальны и зависят от носителя Регалии. Вроде бы… эх, почему когда под рукой нет Лара, когда он так нужен. Этот бы точно всё быстро растолковал бы.

— Ладно, — я задумчиво сложил руки вместе перед собой и опёрся локтями о стол. — Допустим, что это так и у него есть сила. Я всё равно не понимаю, при чём тут приют и дети.

— А я тебе этого не скажу, — хмыкнул Князь и взяв сигару из пепельницу, принялся раскуривать её от зажигалки. — Но это и не важно.

— Что ты…

— Саша, нельзя просто так взять и «работать» с Заветом, — чеканя каждое слово произнёс он. — Это кабала. Буквально рабство. Они не какие-то дельцы, которые могут предоставить тебе одну услугу в обмен на другую и всё. О, нет. Если ты попросил их о чём-то, то можешь быть уверен в том, что будешь расплачиваться до конца своей жизни если не больше.

— Это в каком смысле?

— Есть варианты, к сожалению. Главное, что тебе надо знать — тебе нельзя приближаться к Меркулову. Если он связан с Заветом, то они рассматривают его исключительно, как свою собственность. Как нечто, что принадлежит им. А посягательство на свою собственность они не прощают. Никогда. Даже я со своими… возможностями, скажем так, стараюсь избегать их, как огня.

— То есть, если я не брошу это дело, то могу перейти им дорогу…

— Без «могу», Саша, — тут же поправил меня Князь. — Это обязательно произойдёт. Рано или поздно. Без разницы. Но случиться гарантировано. Поэтому я хочу, чтобы ты очень, очень хорошо подумал о том, что ты собираешься делать.

— Ясно.

Да ладно, какое там ясно. Ни хрена мне не ясно на самом деле. Очень хотелось бы, чтобы я после этого разговора встал из этого кресла с полным осознанием ситуации и планом действий в голове…

…только вот так не бывает. Всё, что я получил — подтверждение одной догадки и кучу новых вопросов и сомнений.

— Ясно, — повторил я, вставая из кресла.

— Что будешь делать? — поинтересовался Князь.

— Буду думать, — честно признался я. — Сначала думать, а потом уже делать.

— Тогда я советую тебе очень хорошо подумать, — проговорил он, зажав зубами кончик сигары. — Очень хорошо, Саша. Потому, что в противном случае другого случае тебе может не представится.

— Ты…

— Я помогу. Но не думай, что мои возможности в противостоянии с такими людьми достаточно широки, чтобы нивелировать возможные последствия.

— Я тебя понял.

Повернувшись к нему, я пошёл к двери, но на полпути остановился.

— Ещё один вопрос. Ты сказал, что они есть везде. Правильно ли я понимаю, что Браницкий…

— Он часть этой системы, — кивнул Князь. — Считай его чем-то вроде меньшего зла, которое сдерживает остальных от того, чтобы они не начали хозяйничать на нашей территории.

— А Джао?

— Эмиссар от Завета. Договариваться лучше чем воевать. Так что в этом плане у нас тихо с тех пор, как наш общий знакомый граф занял свой трон.

Князь многозначительно посмотрел на меня и добавил.

— Уже пять лет, как.

То, как это было сказано… я просто не мог пропустить это мимо себя.

— Пять лет? — уточнил я.

— Да, Саша. Пять лет.

Ещё раз кивнув ему, я вышел из его кабинета обратно в коридор…

* * *

Остаток дня после этого тяжёлого разговора прошёл… скучно. Хоть что-то бы случилось. Я просидел весь вечер в отделе, раскапывая дополнительную информацию.

Так ещё и мысли о последних словах Князя не шли у меня из головы. Получается, что Браницкий занял своё место пять лет назад. Как раз тогда, когда была убита Виктория. Связано ли это?

Ну, думаю, что он не сказал бы это просто так, так что ответ очевиден. Учитывая, с чем именно связаны эти события, не удивительно, что он в первый раз мне отказал.

Куковавшая рядом со мной в отделе Настя… ну, в общем, она видела в каком я настроении, так что предусмотрительно не лезла с разговорами. И делала это до самого конца, пока наконец не решилась предложить идею.

— Мы могли бы попытаться достать данные на тех, кто покинул приют через полицию, — предложила она. — Подадим запрос в следственный отдел и…

— Это не сработает, — немного уныло ответил я ей. — Для того, чтобы подать такой запрос нам требуется обосновать необходимость доступа к этой информации. А у нас его нет.

— Но есть показания Лизы, — попыталась возразить Лазарева.

— Нет, у нас есть только её заявление о том, что там «могло» случиться, — отозвался я откинувшись на спинку своего кресла. — В теории. Это всё. Без прямых доказательств это просто слова одного человека. А без дополнительных подтверждений их сочтут недостаточным основанием. Нужна конкретика, Насть. Имена, даты, детали происшествий. Нужны фактические данные. А у нас их нет. Ты сама смотрела со мной ту запись, где я с ней разговаривал. Она не могла назвать точных дат, а из остального у нас есть в основном имена. Даже если мы надавим, то её заявление сочтут, как общее заявление, а их почти никогда не рассматривают, как достаточное основание…

Я вдруг замолчал. Выпрямился и посмотрел на неё.

— Насть, какого чёрта. Ты ведь и сама это всё должна знать.

— А я и знаю, — произнесла она и я заметил, как её губы тронула улыбка. — Просто хотела тебя немного расшевелить. Ты когда думаешь над проблемой у тебя настроение повышается.

— Хитро. Решила сыграть адвоката дьявола, чтобы поддержать меня?

— Ну, я же вижу, что ты сидишь с кислым выражением. Подумала, что немного работы мозгами тебя отвлечет. А то считай, что за просто так сидишь тут и зарплату получаешь.

— А это тут причём? — не понял я.

— Как это⁈ — в её голосе послышалось весёлое удивление. — Если ты не забыл, то это фирма моего отца. А, значит, в каком-то смысле моя…

— О, нет. Даже не думай использовать этот аргумент…

— Так, что, в каком-то смысле, ты работаешь на меня, — тут она уже не улыбалась. Она едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. — Так что я слежу, чтобы ты не отлынивал от работы.

— То есть, — не удержался я, — по твоей же логике, когда мы в первый день встретились и друг друга помоями поливали, ты мне за это ещё и платила. Просто таки мечта, а не работа.

Тут мы заржали уже вместе.

Ладно. Признаю, ситуация и правда забавная. Получается, что я в каком-то смысле действительно работал на Настю и…

Я резко замолчал. Лазарева тоже это заметила и уставилась на меня.

— Что?

— Ничего, — покачал я головой. Затем встал и принялся собирать вещи. — Слушание по нашему запросу будет послезавтра. Нужно хорошо всё подготовить на тот случай, если они будут вставлять нам палки в колёса.

Услышав это Настя нахмурилась.

— Ты же сказал, что этот вопрос решил.

— Да, Екатерина на нашей стороне, но я хочу предусмотреть все варианты.

Не хватало ещё споткнуться на полпути. И чтобы они не вытащили из своего рукава, я хочу быть к этому готов.

Собрав вещи, вышел из отдела и поехал домой. Почти всю дорогу мысли крутились вокруг всего того, что я узнал, но… как-то бесцельно. Может устал просто. Обычно с логикой у меня проблем не имелось и к выводам я приходил довольно быстро. А тут ерунда какая-то получалась.

Правда имелся один вопрос, на который, кажется, я знал ответ. На него меня натолкнули слова Анастасии.

Фонд, который принадлежал Лазаревым спонсировал приют. И они обязаны были проводить проверки о целевом расходование средств выделенных на спонсирование приюта. Не могли этого не сделать. Значит, либо Лазарев и его люди банально не нашли ничего предосудительного, либо же нашли, но…

…закрыли на это глаза? Так что ли?

Мне эта мысль совсем не понравилась.

Как обычно, приехав домой я просканировал пространство вокруг, надеясь найти эту псину. К несчастью, похоже, что даже тут меня сегодня преследовали сплошные неудачи. После той встречи эта тварь как пропала, так больше и не появлялась.

— Я дома, — громко оповестил я сестру о своём приходе. Заметил её обувь и одежду в прихожей.

— Отлично! Я почти закончила готовить.

Ну хоть тут хорошо. Есть хотелось неимоверно.

Помыв руки, я пошёл на кухню и устало плюхнулся на стул.

— Ты чего такой замученный? — тут же спросил сестра, помешивая что-то в кастрюле.

— Устал.

— Да я вижу. Что-то случилось?

— Да ничего пока. В том-то и проблема. Просто дело сложное.

Этим ответом я и ограничился. Посвящать сестру в более конкретные обстоятельства желания у меня не было.

— Руки-то хоть помыл? — спросила она, расставляя тарелки на столе. Две тарелки. Для себя тоже, как я заметил.

— Ага. Подожди, а ты разве на работу не уходишь?

— У меня сегодня же дневная смена была, — напомнила она. — Я тебе щей утром говорила.

Я попытался припомнить, так ли это. Если честно, то не смог. Так быстро утром ушёл. Помню только, что мы что-то обсуждали с утра, а что именно вообще из головы вылетело.

— Видимо упустил.

Ничего замысловатого. Рис с курицей и овощами. Крайне просто, но от того не менее вкусно.

— Что читаешь? — спросил я, заметив, что Ксюха слишком уж часто отвлекается на телефон во время еды. — По работе?

— Не. Это из домашнего чата. Смотрю ответы на свою историю.

— Какую историю?

— Я кажется сегодня когда домой шла, видела эту собаку, про которую тебе говорила… ты чего?

Я замер, так и не донеся вилку до рта.

— Кого ты видела?

— Ну, помнишь я тебе рассказывала?

Как оказалось, когда Ксюша сегодня вечером возвращалась домой из магазина, то недалеко от нашей парадной увидела собаку. По крайней мере она так думала. Самого пса она не видела. Только силуэт. Та стояла около входа в парк.

По крайней мере ей так показалось.

— Ты уверена, что…

— Да! Говорю же, здоровая псина! Стояла там и пялилась на меня. Вообще жуть. Правда она тут же сбежала, когда мимо машина проезжала. Может испугалась? Её наверно потому поймать и не могут. Ты же видел, на каких фургонах служаки по контролю за животными ездят…

Она ещё что-то говорила, но я уже плохо слушал. С этой четвероногой скотиной надо уже что-то решать. Дальше так продолжаться не может. Не хватало ещё, что тварь на Ксюшу набросилась.

— Ты завтра работаешь?

— Да. В день.

— Я тебя провожу до метро.

Она удивилась, но спорить не стала.

Глава 17

На следующий день я проводил сестру. А вечером встречал с работы. И на следующий после него тоже, перед тем, как поехать в суд вызвал ей такси. Рисковать, пока эта дрянь ошивается поблизости, я не собирался, постоянно будучи готовым к тому, что псина появится.

Не, не появилась. Скотина. Меня это уже бесить начинало.

— Наконец-то, — вздохнула Настя, когда я вошёл в здание суда. — Я уже хотела тебе звонить.

— Спокойно, Насть, не надо мне звонить. У нас ещё пять минут есть. Их юристы уже приехали?

Лазарева кивнула.

— Да. Вошли в зал несколько минут назад.

Обойдя её, я заглянул в зал. И правда. С правой стороны от прохода у стола стояли двое мужчин в дорогих костюмах и что-то обсуждали, раскладывая по столу папки.

Похоже, что они подготовились. Впрочем, оказалось бы странно, если бы они этого не сделали.

— Ты уверен, что у нас всё получится?

— А мы готовились? — спросил я её в ответ.

— Да, но…

— Значит получится, — перебил я её. — Успокойся. Всё, что нам нужно — это привести достаточно вескую аргументацию, чтобы у Екатерины Александровны появился повод согласится с нашей позицией. Всё остальное не важно.

Как только получим список их выпускников, то обретем базу для расширения иска и дополнительных показаний. А это уже даст обвинению набрать вес. Потому, что если Елизавета говорила правду, то я просто не могу поверить, что лишь она одна и её подруга столкнулись с подобным.

Это громкие и верные слова. Правильные слова. И я в них неистово верил. Хотел верить. Потому, что в противном случае всё могло быть куда хуже. В противном случае я мог сражаться пусть и с очень убедительным, но всё-таки ветром.

— Ладно, — сказал я. — Пошли в зал. Чего тянуть.

Слушание по поводу нашего запроса должно было начаться через пять минут, а для того, чтобы занять свои места в зале и подготовиться этого времени более чем достаточно. Я как раз успел выложить из сумки все необходимые документы, когда краем глаза заметил силуэт подошедшего ко мне мужчины.

Им оказался один из юристов.

Мы уже немного раскопали. «Счастливый Путь» последние восемь лет сотрудничал с одной и той же юридической фирмой. Компания «Юридические консультации Соколова». Не самая крупная из тех, что имелись в городе… но крайне зубастый и опасный противник. По крайней мере, если исходить из того, что я смог узнать о них в сети.

Принадлежали они графу Николаю Алексеевичу Соколову. Довольно одиозному мужчине. Жил в Твери и имел довольно тесные деловые связи в адвокатской среде. У них как раз были два филиала. Один тверской и второй прямо тут, в столице. Открылся десять лет назад.

Знай своего врага. Хорошее правило, которое, к сожалению, в данном случае работало плохо. Просто потому, что Ю. К. С. работали только с корпоративными клиентами, не размениваясь на иные дела, как это делали в «Лазарев и Райновский». При всём этом, они вели свои дела достаточно… ну, лучшее слово, которое бы тут подошло, было «тихо». Про них не писали особо в газетах. Их победы не освещались в прессе. Компания имела крайне закрытую структуру и попасть туда можно было лишь по рекомендации уже работающих адвокатов.

С одной стороны, вроде и правильно. Кого попало не возьмут. А с другой, весьма спорно. Это в значительной мере ограничивало приток свежей крови.

Но кто я такой, чтобы их осуждать? Сейчас важно не это, а человек, что подошёл ко мне и протянул руку.

— Я так понимаю, что вы и есть Александр Рахманов, — тепло улыбнулся он. — Давид Лаврентьев.

Одного со мной роста. На вид лет тридцать, может быть, чуть больше. Блондин с довольно добродушным и располагающим к себе выражением на лице.

— Не скажу, что мне приятно, — отозвался я, пожимая его руку. — Всё же мы противники.

К моему удивлению, он рассмеялся. Тепло и искренне.

— Понимаю. Ничего страшного, Александр. Я не в обиде, правда. Просто хотел сказать, что видел в новостях то, как вы выступили в суде против Стрельцова. Браво. Очень хорошо было сработано.

Удивительно. В его словах не было ни граммы фальши. Искреннее и честное восхищение.

— Не так уж и хорошо, — скривился я. — Будь оно так, как вы говорите, это дело и вовсе не дошло бы до суда.

— И то верно, — кивнул он. — Но всё же не могу не отдать вам должное. Вы действовали прекрасно в столь сложной ситуации…

— Но? — с намёком в голосе перебил я его. — Я так понимаю, что сейчас услышу «но».

Мои слова нисколько его не возмутили. Даже более того, в эмоциях Лаврентьева скользнуло понимание.

— Проницательны, как я и думал. Да, боюсь, что вы правы. Уж не обессудьте, Александр, но я пришёл сюда для того, чтобы защитить права своего клиента. Точно так же, как и вы.

— К чему вы клоните?

Лаврентьев оглянулся в сторону входа, будет, хотел удостовериться в том, что судья всё ещё не пришла.

Кстати. Я глянул на часы. Заседание должно было уже начаться. Процессы по подобным вопросам не являлись публичными и решались между двумя сторонами в закрытом порядке, где за судьёй оставалось окончательное решение. Потому кроме нас и двух приставов в зале более никого не было.

И отсюда возникал резонный вопрос. А где, собственно, Екатерина? Опаздывать — это не очень хорошо для адвоката. А для судьи уж тем более.

— К тому, что я должен сделать всё для того, чтобы защитить своего нанимателя, — пояснил Лаврентьев. — Думаю, что мы с вами в чём-то похожи. Мы оба готовы действовать… рискованно, скажем так. И оба печемся о том, чтобы наш клиент получил лучшую защиту. В противном случае вы не стали бы вести себя так, как вели на процессе со Стрельцовым. И почему-то я уверен в том, что вам вряд ли от этого было приятно.

— Не стану спорить с вашими словами. Но я всё ещё не услышал сути вопроса.

— Суть, Александр, в том, что я хотел бы попросить вас отказаться от ваших притязаний. Отзовите свой запрос.

Вот сейчас не понял. Нет, его просьбу-то я понял. Тут без вопросов. Но почему его подход такой… рыцарский? Нет. Скорее джентльменский. Он будто старый англичанин, который предупреждает меня о том, что собирается вызвать на дуэль. Что за чушь?

— А сделать я это должен потому… почему

— Потому что мне известны причины, по которым вы хотите добиться раскрытия этой информации, — пояснил Лаврентьев. — И я могу со всей ответственностью заявить о том, что того, в чём обвиняет «Счастливый Путь» ваша клиентка, там никогда не происходило.

Вот, значит, как. Понятно. А сделать такое заявление он мог с такой уверенностью только по одной причине. Хотя нет. По многим на самом деле. Но учитывая его эмоции, на ум мне приходила всего одна. Лаврентьев говорил не как наблюдатель со стороны. Уж слишком сильно встрепенулись его чувства в тот момент, когда он заговорил о приюте.

— Вы сами оттуда, — сказал я, и Лаврентьев даже не стал отнекиваться.

— Да. Провёл там пять лет. С тринадцати до восемнадцати. И, чтобы быть честным, я благодарен этому месту. Если бы не оно, то годам к шестнадцати я либо сторчался бы в каком-нибудь притоне, либо же меня просто зарезали в одной из подворотен.

Ещё одна искренняя и тёплая улыбка.

— «Путь» дал мне… путь, если простите за тавтологию. И как уже сказал, я благодарен этому месту. Оно изменило меня. Дало мне путь в новую, куда более лучшую жизнь. Возможность получить образование. И я не хочу, чтобы у него были проблемы из-за надуманных и голословных обвинений.

— А вот это любопытное заявление, — я поморщился и с вызовом посмотрел ему в глаза. — Лаврентьев, чего вы хотите? Чтобы я отказался? Этого не будет.

Кажется, мой ответ его действительно расстроил. Ладно бы выражение на лице, но и его эмоции очень ясно говорили об этом.

— Что же, — его губы тронула печальная усмешка. — Я хотя бы попытался. В любом случае, Александр, не принимайте на свой личный счёт. Это только работа.

С этими словами он развернулся и направился в сторону своего стола.

— Это что сейчас было? — тихо спросила Настя.

— Это глубокая личная и эмоциональная заинтересованность, — хмыкнул я. — И, боюсь, что у нас могут проблемы. Так что будь готова.

— К чему именно?

— Ко всему.

— Всем встать! — зычно скомандовал пристав, когда судья вошел в зал за нашими спинами.

Стоило мне обернуться, как я понял, что первый раунд мы уже проиграли.

* * *

Тихо напевая себе под нос негромкую мелодию, Дмитрий спустился по винтовой лестнице в арсенал.

— Сахим, ты тут?

Это место всецело принадлежало им. Арсенал личный охраны графского рода Уваровых представлял из себя довольно обширный склад оружия и того, что они могли себе позволить. А позволить они себе могли многое. Благо положение, как социальное, так и финансовое их господина давало доступ к практически полной номенклатуре разномастного огнестрельного добра, которое состояло не только на вооружении Императорской армии, но и заграничных войск. Даже вплоть до некоторых типов тяжёлого вооружения.

— Да, Дим, — раздался ответный выкрик из глубины помещения. — Я тут.

Пройдя вдоль стеллажей для хранения оружия, Дмитрий с одобрением отметил, что всё лежит точно на своих местах. Почищенное. Бывший профессиональный военный, он всегда ратовал за сохранение порядка и строжайшей дисциплины.

Вот и сейчас, проходя мимо полок, он не смог найти к чему придраться, что его безмерно радовало.

Сахим сидел за широким столом и сейчас придирчиво осматривал разобранный затвор своей винтовки.

— Граф дал добро.

Невысокий и худой мужчина оторвал глаза от затворной группы и повернулся к своему начальству.

— Когда?

— Завтра. Мы уже достаточно хорошо изучили его график. По будням возвращается поздно вечером, так что это будет лучшим вариантом. Если не выйдет завтра, то повторим через неделю.

План был прост. Если господин прав и парень ментат с возможностью оказывать влияние на чужую волю, то это крайне опасная цель. С таким не выйдет обставить всё как обычное убийство во время ограбления.

В прошлом они уже поступали таким образом. Двое загримированных. Третий на контроле. Встретить цель вечером, по возвращению домой, сделать дело. Забрав бумажник, телефон и имеющиеся при нём ценности, сымитировать ограбление. Главное — подобрать такое место, пути подхода и отхода к которому будут пролегать подальше от наводнивших город камер наблюдения. А в последнее время это было ой как непросто.

— Значит, всё же придётся мне с моей крошкой поработать, — пробормотал Сахим, нежно погладив приклад своей винтовки. — По поводу места…

— Мы уже всё проверили, — опередил его Дмитрий и положил на стол карту, которую принес с собой. Ткнул пальцем. — Вот здесь. Многоэтажная парковка.

— Семьсот метров?

— Семьсот тридцать. Ближе лучшего места нет. Лазаревы там кучу камер поставили. Безопасность у мерзавцев в лучшем виде.

— Ясно, значит, стрелять буду из фургона, — сделал вывод Сахим. — Вы уже осмотрели место?

— Да, Лёнька ездил туда вчера. Окно для стрельбы не очень большое. Видишь…

— Да, — тут же кинул киргиз, который носил неофициальное звание лучшего стрелка среди всех людей Дмитрия. — Сектор для стрельбы будет между двумя зданиями. Там много машин вечером?

— Полно.

— Тогда… четвёртый или пятый этаж парковки, — сделал тот вывод. — Чтобы иметь хороший угол. Что насчёт камер?

— Мы привезём тебя туда днём. Я пробуду с тобой от начала и до конца. Плюс ещё двое около здания, где живёт цель, и ещё двое наблюдателей во внешнем кольце. Систему наблюдения парковки мы взломаем удаленно, а после бросим машину. Для отхода всё подготовлено.

Немного подумав, Сахим провёл пальцем от предполагаемого места выстрела до той точки, где пуля должна будет пересечься со своей целью.

— Буду стрелять с банкой, но с моим калибром всё равно громко получится, — с явным недовольством в голосе пробормотал стрелок. — Если там охраны много, то могут… да нет, обязательно услышат. Если на этаже будут находиться — точно.

— Я это на себя возьму. Ты не переживай. Лучше скажи, точно справишься или нет?

— Я? — один из лучших армейских снайперов российской императорской армии посмотрел на своего начальника с иронией. — Я тебя умоляю, Дим. Да с закрытыми глазами.

— Ну и отлично. Главное, не промахнись.

— Без проблем. А что с объяснением?

— Не будет его, — покачал головой Дмитрий. — Там слишком людно, чтобы мы могли забрать пулю. А территория рядом со зданиями хорошо просматривается с камер, так что без вариантов. Придётся оставить это так. Главное самим не наследить, а остальное замнём как-нибудь. Благо ресурсы и возможности имеются.

— Было бы проще, если бы можно сработать вплотную, как пару лет назад.

На это Дмитрию оставалось лишь пожать плечами.

— Что поделать. Специфика цели. Если то, что сказал его сиятельство об этом парне, правда, то я бы к нему не хотел и на пушечный выстрел подходить. Потому и нужна длинная рука. Чтобы решить проблему и забыть о ней.

А почему это надо сделать, Дмитрия не особо интересовало. Он был воякой до мозга костей, который оказался за бортом коллектива, в котором провёл почти всю свою сознательную жизнь с восемнадцати лет. И если бы не работа на Уварова, то сейчас его жизнь и жизнь его семьи была бы далеко не так приятна и комфортна.

И за это он своему господину был благодарен и отплатит сторицей. Даже если это будет стоить какому-то парню жизни.

Хотелось бы выругаться, да ситуация не особо позволяла.

— Что происходит? — прошептала мне в ухо Настя, но я даже отвечать не стал. Оно и так понятно.

Нас переиграли.

Абсолютно незнакомый мне мужчина прошёл между нами к своей трибуне и занял место. Я же успел бросить взгляд в сторону Лаврентьева, на что тот с извиняющимся видом улыбнулся.

— И так, — произнёс судья, посмотрел сначала в сторону наших противников, а затем на нас. — Я слушаю.

Хорошо. Спокойно, Саша. Тебе не в первый раз играть плохими картами. Ты ожидал проблем? Ты к ним готовился? Поздравляю, ты их получил. Теперь выпутывайся. Как-нибудь…

— Ваша честь, мы подавали запрос на получение материалов, касающихся воспитанников приюта «Счастливый Путь»…

— Что будет опротестовано нами, ваша честь, — тут же встряла Лаврентьев. — Согласно закону, информация о несовершеннолетних воспитанниках учреждения имеет конфиденциальный статус даже после того, как они достигают совершеннолетия и покидают его.

Мне больших сил стоило не скривить лицо.

— Да, ваша честь, нам это известно. Именно поэтому мы и подали запрос.

— Причина? — тут же спросил судья, сурово посмотрев на меня.

— Информация требуется нам для подготовки судебного процесса, — я покосился в сторону нашего противника. — Также я готов заверить суд и наших истцов, что данные будут сохранены в тайне и использоваться исключительно для подготовки к предстоящему процессу…

— Который, несомненно, связан с защищаемым мною учреждением, ваша честь, — вновь встрял Лаврентьев. — А согласно…

— Да если и так, то они тем более обязаны нам его предоставить, вам честь, — перебил я Лаврентьева. — В противном случае на будущем процессе их действия можно будет трактовать как желание выгородить своего клиента…

— Защитить, ваша честь, — не повёлся тот. — А это, смею напомнить, моя прямая обязанность.

— Что напрямую препятствует установлению истины, — вставил я.

— ТАК, СТОП!

Резкий окрик судьи заставил нас замолчать.

— Я нахожусь здесь всего две минуты, а уже устал слушать ваши споры.

Повернувшись в нашу сторону, судья, мужчина в судейской мантии, грозно уставился на меня.

— Вы можете доказать, что данная информация имеет отношение к предстоящему процессу или нет?

— Да, ваша честь. Иск будет затрагивать обвинения со стороны моей клиентки в адрес учреждения «Счастливый путь». И эти данные могут предоставить новых свидетелей и дополнительные улики…

— Нет, ваша честь, они не могут.

Так, он уже начинает меня бесить. Я повернулся в его сторону, и мы с Лаврентьевым встретились взглядами. И снова на его лице появилась странная улыбка, будто он извинялся. Словно делал нечто, что ему делать совсем не хотелось.

Взяв со своего стола папку, Лаврентьев показал её судье.

— Если позволите, ваша честь?

— Говорите, — вздохнул тот и махнул рукой.

А вот это уже дикая наглость. Прерывать меня таким образом… это не было запрещено на подобных мероприятиях, но считалось крайне неэтичным.

Что абсолютно не мешало так поступать, между прочим. Я сам так кучу раз делал. Но для этого требовалось иметь железную причину.

И, похоже, что у этих мерзавцев она имелась.

Лаврентьев вышел из-за стола и прошёл к судье.

— Ваша честь, здесь находится заключение психологов «Счастливого Пути», которые осматривали Елизавету Котову. Если вы позволите, то я зачитаю их. Этот документ прояснит ситуацию лучше любых объяснений.

— Только быстро, — сказал судья, и Лаврентьев кивнул.

— Конечно, ваша честь. Итак, — он посмотрел на лист бумаги и начал читать. — В результате проведенной диагностики установлено, что Елизавета Котова проявляет признаки диссоциального поведения, обусловленного тяжелым детским травматическим опытом. Раннее окружение, характеризующееся насилием и социальной дезадаптацией, привело к формированию у личности неустойчивого эмоционального фона, склонности к манипулятивному поведению и гиперболизации фактов. Наблюдаются черты пограничного расстройства личности с преобладанием истероидных компонентов, что проявляется в создании вымышленных историй для получения внимания и эмоциональной поддержки…

— Сука… — мой тихий шёпот больше напоминал шипение кипящего от злости котла.

— Что он творит⁈

Тихий голос Насти звучал так, будто она банально не могла поверить в то, что видела своими глазами.

Конечно. Не каждый день увидишь, как человек нарушает закон прямо в зале суда и в лицо судье.

— Он нас закапывает, — прошипел я и резко встал со стула. — Ваша честь, я протестую. Это недопустимое раскрытие врачебной тайны…

— Которое может быть допустимым в том случае, когда это требуется для защиты моего клиента и пропорциональностью обвинений, ваша честь.

— Отклоняется, — заявил тот и вновь посмотрел на Лаврентьева. — Это всё?

Тот кивнул.

— Почти. В заключении я хочу сказать, что согласно медицинской документации учреждения, которые подтверждены независимыми психологами, клиентка моих оппонентов, находясь в приюте, получала и принимала стабилизирующие препараты. Анксиолитики и антидепрессанты, если быть точным. После прекращения терапии отмечено значительное ухудшение состояния, проявляющееся в обострении параноидальных расстройств восприятия реальности и развитии псевдологических форм мышления. Ей рекомендовалось комплексное психиатрическое обследование и возобновление медикаментозного лечения под строгим врачебным контролем, но…

Этот мерзавец посмотрел в мою сторону.

— К сожалению, — продолжил он, — Елизавета Котова более не появлялась в клинике, куда была приписана для прохождения дальнейшего лечения после того, как покинула стены приюта.

— Ваша честь, это нарушение врачебной тайны! — резко произнёс я. — И это наказуемо…

— Данные материалы были взяты мною без согласования с врачом, который наблюдал за данной девушкой во время её нахождения в приюте, и я готов понести ответственность, — тут же отозвался Лаврентьев.

— К чему вы ведёте? — уточнил судья, явно проигнорировав меня.

— К тому, что обвинение уважаемого Рахманова будет строиться на показаниях психически нестабильной клиентки, ваша честь. Её состояние вызывает большие вопросы с точки зрения оценки и определения того, что реально, а что нет. И именно опираясь на эти показания был подан запрос на то, чтобы была раскрыта информация о других воспитанниках учреждения.

Судья повернулся в нашу сторону.

— Вы можете опровергнуть его заявление относительно своих намерений?

Боже, как мне было паршиво в этот момент.

— Нет, ваша честь, — практически через силу выдавил я.

А что мне оставалось сказать? Что, простите, я не знал, что моя клиентка сумасшедшая? Курам на смех.

— Ясно, — хмыкнул судья, а затем взял деревянный молоточек за ручку и ударил по подставке. — В удовлетворении запроса отказано.

— Что нам делать? — спросила Лазарева с тихой паникой в голосе.

Оно и не мудрено. Она была банальна не готова к тому, что случилось.

— Собирай вещи, — тихо произнёс я, а сам вышел из-за стола и направился следом за Лаврентьевым, который вместе со своим помощником двигался к выходу из зала.

Я нагнал его уже в коридоре.

— Это по-твоему смешно⁈

Он повернулся в мою сторону.

— Мне жаль, что пришлось использовать это, — произнес он с виноватым выражением. — Я хотел договориться, но…

— Засунь свои договорённости себе в задницу, — практически прорычал я. — Вы не имели права раскрывать эту информацию.

— И, как я и сказал, я готов понести наказание, — тут же кивнул он, подтверждая мои слова. — В данном случае, поскольку дальше этого зала информация не уйдет и не повлечет за собой тяжких последствий, мне придется выплатить административный штраф, но я это как-нибудь переживу.

— Тактика меньшего зла, — нехотя оценил я. — Хитро. Но это не поможет.

— Поможет, — не согласился он. — Если вы продолжите и попытаетесь выйти с её показаниями в суд, то я подам ответный иск на клевету. А поскольку каждое моё слово в этом зале уже было зафиксировано и запротоколировано, то я буду оперировать к тому, что вы подали иск невзирая на известные проблемы с психическим здоровьем своей клиентки. Ни один суд не встанет на вашу сторону. А если и этого мало, то Котова получит иск за клевету. И я его выиграю.

Он снисходительно посмотрел на меня.

— Как уже сказал, Александр, мне жаль, что пришлось всё это делать. Но у меня есть свой клиент, и я буду защищать его права. Я всего лишь делаю свою работу. Хорошего тебе дня.

С этими словами он развернулся и пошёл на выход.

Глава 18

Это должно было случиться. Сидящая рядом со мной в такси Настя, что называется, наконец «докипела». И ушло на это всего несколько минут с тех пор, как мы сели в такси.

— Какого дьявола этот ублюдок там устроил⁈

— Ругаться тебе не идёт, — мрачно сказал я, доставая из кармана телефон.

Найдя нужный контакт ткнул в зелёную иконку на экране.

Настя ругалась сбоку, а я спокойно слушал гудки в телефонной трубке. Целых десять секунд слушал. А, что мне ещё оставалось? Тратить силы на бесполезную злость не хотелось. Тупо жалко.

— Я знаю почему ты звонишь, — произнес голос из динамика.

— Тогда, надеюсь, у вас и ответ на мой вопрос найдётся, раз он так хорошо вам известен? — старательно сдерживая злость в голосе спросил я.

— Мне жаль, но я ничего не могла сделать, — ответила Екатерина. — Меня сняли со слушания по вашему вопросу.

Запрашивать зачем излишне. Главное — почему?

— Кто?

— Приказ спустили из судебного департамента. Здесь я была бессильна.

— Вы могли хотя бы сообщить мне…

— Если бы могла, то я бы сообщила, — резко ответила мне Екатерина. — Лучше объясни мне, во что ты влез?

— В каком смысле?

— В таком, что наш департамент не имеет привычки менять судей за полчаса до слушания! Они могли сделать это только в том случае, если заподозрили меня в том, что я потакая одной из сторон.

Ну, тут мне спорить было бесполезно.

— Никто не знал, что я обратился к вам…

— Ну, значит, кто-то узнал, — даже не пытаясь скрыть злость и раздражение в голосе заявила она. — Всё, Рахманов, мне надо идти.

И повесила трубку.

Дерьмо. Кто это сделал… Да какие к чёрту загадки? И так всё понятно.

Теперь ясно, почему он упомянул в нашем разговоре моё противостояние со Стрельцовым. Он мне буквально прямым текстом сказал, что всё знает. Я не смог бы провернуть то, что сделал тогда, если бы судья не пошла мне на встречу. И он просто сопоставил, кто будет рассматривать запрос в этот раз и тот случай.

Гадство. Вот тебе и разница между ним и Калинским. Это совсем другой уровень. Этому не учат в университете. Кому в здравую голову придёт сказать своим студентам — ребятки, чтобы защитить права своего клиента вы должны выйти перед судьёй и нарушить закон, такие дела. Идиотизм. Нет. До такого доходят головой, хитростью и опытом. Особенно если либо знают такой трюк, либо уже видели его воочию.

— … должны подать на иск, как только приедем!

— Что? — я повернулся к Насти, которая продолжала тихо беситься сбоку от меня.

— Он раскрыл конфиденциальную информацию! — вскинулась она. — Ты же его слышал! Во время процесса всё запротоколировано! Он не сможет…

— Господи, Настя, да забудь ты об этом! — взмолился я. — Мы проиграли этот раунд. Смирись. Надо идти дальше.

— Но он…

— Чего ты хочешь добиться своим иском? — спроси я её в ответ. — Слушание носило закрытый характер. То, что он сделал не повлечет за собой тяжелых последствий.

Ну, за исключением того, что это похоронило наше дело.

— Максимум чего мы сможем добиться — это заставить его заплатить этот проклятый административный штраф. И всё.

— Но он же сказал, что получил эти материалы сам, без ведома врача и…

— Да какая разница, как он их получил! Важно лишь то, что этот грёбаный судья выслушал его. Слушание не касалось вопроса психологического состояния Елизаветы. Это не причастная информация. Она стала таковой лишь в тот момент, когда он огласил её и привязал к нашему будущему делу. А теперь, поскольку всё запротоколировано, он просто будет ссылаться на этот процесс.

— И он всё равно не сможет… — начала было Настя, но затем и сама всё поняла. — Урод. Ему теперь она будет не нужна.

— Поняла, наконец, — сделал я вывод и со вздохом откинулся на спинку такси.

— Да. Он не будет больше даже прикасаться к ней. Он сделает это через протокол этого заседания.

Она задумчиво коснулась губ пальцами и покачала головой.

— Это гениально…

— Так, — тут же оборвал я её. — Я тут единственный, кем ты должна восхищаться.

— Что? Нет, я не об этом, просто…

— Да ладно уж, — махнул я рукой. — Чё отнекиваться. Это и правда оказался отличный ход.

Даже возражать не стану. Этот гад дьявольски хорош. Провернуть такое возможно было только в этой конкретной ситуации. В любом другом случае это бы просто не сработало. Но здесь, при наличии возможности доказать связь между процессами, он не просто подстелил себе соломку. Нет. Он вырубил в стене огромное окно…

…в которое затем нас за шкирку и выкинет.

По закону протокол судебного заседания является официальным документом. Без вариантов. Теперь уже нет разницы, была ли эта информация добыта законным путём или нет. Сам факт того, что судья позволил Лаврентьеву её принести и её последующая фиксации в протоколе даёт ей определенный правовой статус. А ведь надо было ещё догадаться об этом.

Проблема в том, что использовать такой трюк можно лишь в том случае, если удастся доказать релевантность между этой информацией и нашим будущим делом. А это, учитывая наше положение, сделать будет проще, чем молотком по столу ударить.

Что мы можем сделать в таком случае?

Добиться, чтобы суд расценил эти показания, как недопустимое доказательство. Вариант с тем, что её использование нарушает права третьих лиц не выйдет, так как она относится непосредственно к Елизавете, которая будет… должна была стать истцом по этому делу. Разве что только на нарушение врачебной тайны напирать. Как вариант, но очень сложно реализуемый. Всё же мерзавец прав. Там максимум административка и штраф.

— Что будем делать? — наконец спросила Лазарева, когда мы уже подъезжали к офису.

Вот тут, за очень долгое время, мне пришлось признать неприятную для себя истину.

— Не знаю, — честно сказал я ей. — Надо подумать.

Уже поднимаясь на лифте, я не стал выходить из кабины, когда та открылась.

— Ты чего?

— Иди в отдел, — сказал я, нажимая другую кнопку. — Мне поговорить надо с Романом.

Пока шёл до кабинета, обдумывал любопытный вопрос. Они заменили судью. И сделали это очень быстро. Сколько у них было времени? Всего четыре дня. И за это время они не только узнали о том, что мы подготовили, но успели сделать ответных ход.

Дойдя до кабинета, я остановился. Романа внутри не было.

— Начальство ищешь?

Обернувшись, увидел идущую по коридору Кристину.

— Привет. Да. Хотел кое-что обсудить… не в курсе, где он?

— Уехал на встречу полчаса назад, — сообщила мне рыжая. — Ты какой-то мрачный. Что-то случилось?

— Что-то вроде того, — вздохнул я и направился обратно к лифтам.

И, как быть?

Отличный вопрос. Нам перекрывали кислород. Буквально. Теперь, даже если мы подадим иск по приюту, он не продержится и тридцати минут. Просто потому, что Лаврентьев моментально выставит своим трюком Котову перед присяжными, как сумасшедшую.

Дошёл до лифтов и вызвал кабину. Пока спускался и шёл до отдела старался придумать способ, которым можно было бы повернуть дело в нашу сторону, но банально не мог этого сделать.

На двери опять весела поганая бумажка.

Оставь надежду всяк сюда входящий.

В этот раз издевательская надпись на латыни даже не вызвала у меня раздражение. Даже срывать её не стал. Просто открыл дверь и зашёл внутрь.

— Начинай готовить апелляцию, — сказал я сидящей за столом Лазаревой. — Знаешь процесс подготовки?

— Да, но какой смысл? Они просто апеллируют в ответ к уже имеющемуся решению и…

— Плевать, — резко произнёс я. — Нам нужно выиграть время и напрячь их.

Анастасия посмотрела на меня и удивлённо моргнула.

— Не поняла.

— Они слишком быстро среагировали на наши действия, — ответил я ей. — Пусть реагируют и дальше.

— Та-а-а-а-к, хорошо. Но какой в этом смысл для нас? Что это даст нам?

— Большую красную тряпку.

— Что? Какую ещё тряпку…

Я так и знал, что она не поймёт.

— Ага.

Остаётся только разобраться с одним вопросом. Достав из кармана телефон, я полез в бумаги. Мне нужно было найти номер телефона Елизаветы…

* * *

Такси свернуло с улицы и остановилась не доезжая несколько метров до старого и обветшалого здания. Поблагодарив водителя, я вышел из машины на улицу и осмотрелся.

Хостел, а в простонародье обычное общежитие, в котором Елизавета с снимала комнату выглядело… ну так себе оно выглядело. Если уж по-честному, то даже на его фоне старый дом, где жили мы с Ксюшей был не таким уж и паршивым.

Зайдя в обветшалый и пропахший сыростью подъезд, я поднялся по лестнице на третий этаж и двинул по коридору мимо дверей, смотря по сторонам в поисках нужной. Долго эти поиски не продлились. Искомая дверь нашлась прямо в самом конце, чуть-чуть не доходя до, если верить сильной сырости и запаху дешёвого мыла, общих душевой и туалета.

Ещё раз сверился с записью в телефоне. Номер пятьдесят два. Всё верно. Постучал и принялся ждать.

С той стороны покрытой потрескавшейся краской деревянной двери раздался шум шагов. Щелчок замка. Одного. Второго. Дверь со скрипом чуть приоткрылась на петлях. Ровно на столько, на сколько позволяла дверная цепочка. При узкой щели появился одновременно затравленный и испуганный взгляд уже знакомых мне зеленых глаз.

— Александр?

— Это я, Лиза, — стараясь говорить, как можно мягче произнёс я. — Я звонил вам сегодня. Можно я войду?

Ответила она не сразу. Несколько секунд просто смотрела на меня сквозь приоткрытую щель между дверью и косяком…

— Вы один? — спросила она наконец с какой-то иррациональной тревогой в голосе.

— Да. Один.

— Хорошо… ладно.

— Я зайду?

— Д… да. Да, конечно.

Дверь прикрылась. Раздался тихий лязг и звон цепочки. Затем дверь открылась снова.

— Заходите, — не громко произнесла Лиза, отходя в сторону.

Мда-а-а. Как тут всё здание ещё не обнесли-то? Входная дверь, похоже, вообще была межкомнатная. Из тех, которые имеют самую низкую цену в каталоге и всегда продаются с большой скидкой, как «самое лучшее предложение». Тонкая и чуть ли не из картона сделана. Такую можно с ноги выбить и никакие цепочки не помогут.

Зайдя внутрь, я осмотрелся. Небольшая комната, три на четыре метра. С боку ещё одно крошечное помещение. Что-то вроде кладовки. Последний раз ремонт тут делали, наверное, еще в те времена, когда Разумовские на свете жили не тужили. Пожелтевшие обои на стенах. Пол покрытый дешёвым и затёртым линолеумом. Всё здесь выглядело старым и ветхим.

Общую ситуацию несколько спасало открытое окно, приносившее немного свежести в затхлую атмосферу.

— Вы смогли получить список других детей? — услышал я вопрос за моей спиной и поморщился от того, сколько надежды прозвучало в её голосе.

— Нет, — покачал я головой, поворачиваясь к Котовой. — Мне жаль, но не смогли.

— Н…но вы же уверяли меня в том…

— Лиза, они предоставили документы в которых говориться о вашем нестабильном психическом состоянии, — перебил я её. — Это правда?

На самом деле сейчас я уже не сомневался в том, что это правда. Лаврентьев не показался мне человеком, который будет блефовать столь отчаянно. Да и что толку. Он руководствовался своей целью — защитить место, которое было ему дорого. А для этого было достаточно просто сказать правду.

И судя по бешеному всплеску её эмоций, всё было именно так.

— Что?

— Он показал медицинские отчёты, где говорилось о вашем… о ваших проблемах с психикой, — повторил я. — Почему вы ничего не сказали нам об этом?

— Нет. Нет, нет, нет, — зашептала она, поднеся пальцы к губам. — Нет, это глупость какая-то…

— Лиза, это правда?

— Нет. Они это выдумали… я же говорила вам о том, что они с нами делали и…

— Лиза! — резко произнёс я и увидел, как девушка испуганно вздрогнула от звука моего голоса. — Ты принимаешь какие-либо лекарства⁈

Котова не ответила. Она лишь мотала головой из стороны в сторону, будто я только что обвинил её в какой-то глупости. И, при это её эмоции прыгали из одного состояния в другое. Так резко, что я едва успевал хвататься за них.

Страх.

Стыд.

Злость.

Снова страх.

За ним радость и возбуждение. Удовлетворения. Будто она была послушным щенком, которого похвалили за то, что она смогла вновь правильно выполнить команду…

— Лиза, послушайте меня пожалуйста, — стараясь, как можно более спокойно говорить произнёс я. — Мне нужно знать, это правда?

— Д…да, — наконец выдавила она, а затем резко покачала головой. — Нет. Я не знаю…

— Что значит, ты не знаешь? — требовательно спросил я её, а затем обругал себя последними словами за проявленную поспешность. Девушка сделал несколько шагов назад, пытаясь отойти от меня.

— Вы же обещали, что поможете мне, — прошептала она. — Вы сказали, что поможете…

— Я и пытаюсь помочь вам. Но я не могу этого сделать, если вы и дальше будете скрывать от нас подобные вещи. Лиза, поймите, чтобы делать нашу работу, мы должны знать подобное. Сегодня это стоило нам возможности достать список других выпускников приюта. Если они не смогут подтвердить ваши слова о том, что там происходит, то у нас будут связаны руки и…

В тот момент, когда я заговорил о подтверждении её слов, что-то изменилось. Её эмоции вскинулись в ворохе противоречивых чувств, которые больше походили на внезапную приливную волну.

Впрочем, точно так же, как они проявились, они и исчезли. Оставив после себя страх и ужас от упоминания о том, что этой девушке пришлось пережить.

И… эти эмоции были точно такими же, какие я ощущал раньше. Более хаотичными. Словно она плохо себя контролировала.

Странно. В прошлые разы она вела себя куда… нормальнее, как бы глупо это не звучало. Сейчас же всё выглядело так, словно она не могла собраться. Будто ей было сложно удерживать внимание не то, что на мне, а даже на тех эмоциях, что она испытывала.

Присмотревшись, понял, что кончики ногтей на левой руке неровные и обгрызенные.

Повернулся. Внимательно огляделся по сторонам. На столе несколько упаковок от лапши быстрого приготовления. Недоеденная и завёрнутая в прозрачный полиэтиленовый пакет булка с маком. Рядом недопитая бутылка воды. А под столом…

Подошёл и вытащил лежащий там чёрный пакет, набитый мусором.

— Нет, не надо, — тут же вскинулась она и бросилась ко мне, попытавшись вырвать пакет из рук.

Но я оказался быстрее, просто высыпав его содержимое на стол. Вместе с ворохом бумажек от каких-то дешёвых супов, мятых бумажных обрывком и другого мусора, я увидел небольшой пустой пузырёк. Из прозрачного желтоватого пластика и с защищённой от детей крышкой.

В таких обычно отпускали лекарственные препараты по рецепту.

— Вы раньше принимали таблетки перед встречей с нами? — сделал я вывод и посмотрел на неё.

В этот раз её лицо исказилось от испытываемых эмоций. Губы дрожали. Она хотела что-то сказать, но не могла решиться. Или же просто найти нужные слова. Хоть какие-то слова.

— Скажи мне, Лиза, с тобой правда произошло всё то, о чём ты говорили? Ты сказала правду или всё это была ложь…

— ДА!

Её истошный крик отразился от покрытых пожелтевшими обоями стен и заметался по комнате.

— Я СКАЗАЛА ВАМ ПРАВДУ! — выкрикнула она и я увидела слёзы на её глазах. — ОНИ ИЗДЕВАЛИСЬ НАД НАМИ! ИЗБИВАЛИ НАС! ОНИ ЗАСТАВИЛИ ОЛЮ…

— ЛИЗА!

Мой резкий окрик заставил её буквально вжаться в стену за её спиной.

— Отвечай на мой вопрос, — приказал я, глядя ей в глаза. — Скажи мне правду. То, что ты рассказывала о происходящем в приюте это правда или нет?

Девушка моргнула. Словно мой вопрос её удивил.

— Да, — произнесла она ровным и даже спокойным голосом. — Я сказала вам чистую правду.

В этот момент мне хотелось выругаться. То же самое. Снова. Точно так же, как с Изабеллой или Юлией. Она говорила одно, но в глубине я ощущал тяжелейший конфликт с бурлящими внутри эмоциями. Только вот имелась одна странность.

Тогда ситуация была обратная. Они не лгали, в то время, как эмоции отчётливо говорили об обратном. Сейчас всё происходило с точностью, но наоборот. Елизавета лгала мне прямо в лицо. Но, как? Она ведь находилась под действием Реликвии, а, значит, физически не могла солгать мне. При этом эмоции внутри неё утверждала обратное.

Как так?

Действие приказа прошло вместе с данным на вопрос ответом. Лиза пришла в себя и начала крутить головой, будто бы не понимала, что только что произошло.

— Что… что это было… я не понимаю, я…

— Всё в порядке, — как можно мягче произнёс я, но мои слова возымели абсолютно обратный эффект.

В её глазах загорелся огонёк понимания. А следом за ним и ярости…

— Что ты сделал со мной⁈

Так, а вот это совсем не хорошо.

Глава 19

Он приехал так быстро, как только мог. Тон и голос Александра не оставляли места для шуток. Но даже так ему потребовалось почти сорок минут, чтобы добраться из своей клиники, где проходил практику, до этого места.

Выскочив из такси, Виктор кинулся к двери дома, надеясь, что это именно тот адрес, который ему нужен. За спиной на ремне болталась довольно увесистая сумка. Быстро поднявшись по лестнице на нужный этаж, он побежал мимо дверей, рассматривая номера. Заметил, что проскочил, и, запыхавшись, наконец нашел ту, которая была ему нужна. С номером пятьдесят два.

Подойдя к двери, Виктор осторожно толкнул её пальцем, и она со скрипом чуть приоткрылась вовнутрь.

— Саша? — спросил он, всё ещё не рискуя заходить внутрь.

— Вик? Я тут, заходи быстрее!

Мысленно выругавшись и прикинув в голове, насколько сильно это похоже на попытку ограбления или ещё что похуже, Виктор открыл дверь и шагнул внутрь.

И замер.

— Нет, я, конечно, всё понимаю, — пробормотал он, глядя на открывшуюся его глазам картину. — Но это уже даже для тебя перебор…

— Слушай, заткнись, пожалуйста, — зло произнес Александр, буквально сидя верхом на лежащей на кушетке девушке и продолжая удерживать ее лицом вниз. — Лучше помоги мне.

Если у него еще оставалось хоть какое-то желание пошутить, то выражение на лице друга смыло его окончательно. Да и не только оно. На левой щеке виднелись глубокие царапины от ногтей. Как и на шее, что дополнительно указывало, что лежащая на кушетке и связанная какими-то тряпками девушка явно боролась, прежде чем оказаться в таком положении.

Любой бы на его месте подумал о худшем. Наверное. А что еще тут думать? Но Виктор слишком хорошо знал Александра, чтобы даже представить себе возможность подобного.

Поэтому он скинул с плеча сумку и быстро подошел ближе.

— Так, что мне надо сделать?

— Успокой ее.

— В смысле «успокоить ее»? — тупо повторил Виктор.

— Мне нужно, чтобы ты дал ей что-то, чтобы она стала… нормальной, Вик. Чтобы она не пыталась мне глаза выцарапать при каждом удобном случае.

Глубокие царапины на его лице ясно говорили, что подобный прецедент место уже имел.

Тем не менее задачу это не упрощало.

— Сань, это… Слушай, это так не работает. Я не могу просто сделать ей… Как ты себе это вообще представляешь? Что я ей какую-то таблетку волшебную дам и она тут же в норму придет?

Прижатая к кушетке девушка дёрнулась и попыталась вырваться из рук Александра, но тот только сильнее прижал ее. А Виктор вдруг заметил, что рукав пиджака на его правой руке уж слишком «мокро» выглядит.

— Какого черта? Что у тебя с рукой…

— Виктор! Не сейчас! — взмолился Александр. — Сначала ей помоги!

— Да как я это сделаю⁈ Что с ней вообще происходит?

— Понятия не имею… Что-то связанное с пограничным или диссоциальным расстройством личности или что-то такое. Мы нормально разговаривали, но затем она набросилась на меня…

Он продолжал объяснять, а Виктор внимательно слушал, пытаясь вникнуть в ситуацию.

— Саша, у людей с ПРЛ не бывает внезапных припадков ярости или повышения агрессии просто так. Их должно что-то спровоцировать. Нужно сделать что-то…

— Ну, видимо, я что-то сделал! — зло прошипел Рахманов, держа девушку. — Какая сейчас разница? Ты можешь ей помочь или нет?

— Разница такая, что я не могу просто так взять и… — Виктор замолчал и вздохнул. — Ладно, черт с тобой. Отпусти ее, я переверну, чтобы осмотреть.

— Вик, это плохая идея…

— Ты хочешь, чтобы я что-то сделал? Или нет? Тогда мне надо проверить ее состояние! Переверни ее!

Тихо ругаясь сквозь зубы, Александр осторожно слез с девушки, не убирая руки. Разумеется, Виктор тут же подошел ближе, положив сумку на пол и открыв ее.

— Так, отпусти, мне перевернуть ее надо.

— Только осторожно, она реально не в порядке…

— Сань, я врач, я с таким дело имел, — отмахнулся Виктор. Тем более что девушка была связана.

— Только аккуратнее.

Рахманов отпустил ее голову и перестал давить на спину. Виктор быстро перевернул незнакомку на спину, отметив широко раскрытые глаза с огромными расширенными зрачками и буквально бешеный взгляд. Затем обратил внимание на тряпку, которую Александр использовал в качестве кляпа. Та была перегрызена уже наполовину.

— Господи, да что с ней такое, — пробормотал он, на мгновение потеряв бдительность. — Я такого еще не…

Еще мгновение назад лежащая спокойно девушка резко дёрнулась к нему. Удар лбом прямо в лицо выбил искры из глаз. Удары по носу, особенно такие сильные, почти всегда дезориентируют. Виктор знал это достаточно хорошо. Но сам такого еще не испытывал. Первый опыт оказался малоприятным.

— Да твою мать!

— Держи ее…

По комнате разнесся сдавленный вздох, когда пинок попал одному из них в живот, выбив воздух из легких. Все трое скатились с кушетки в процессе короткой борьбы.

Пока Виктор пытался вздохнуть, Александр снова навалился на свою клиентку, прижав ее за плечи и голову к полу.

— Ты как?

— Жив… Дерьмо…

— Теперь понял, почему мне нужна помощь?

— Сейчас, подожди.

Немного придя в себя и зажимая кровоточащий нос, Виктор быстро осмотрел девушку. Реакция на раздражители. Глазодвигательные функции. Пульс и дыхание.

— У нее есть легочная недостаточность или непереводимость бензодиазепинов? Порфирия?

— Что? Да откуда мне знать? Это ты у нас врач!

— И потому мне надо знать, откинется ли она от того, что я собираюсь ей дать, — огрызнулся Виктор, доставая из сумки набор с одноразовым шприцем для внутримышечных инъекций и небольшой контейнер с пузырьками. — Если она беременна…

— Нет! Нет, нет и нет. Точно не беременна… Вроде бы.

— То есть ты не знаешь? Мне нужны гарантии, потому что при любом из этих раскладов ее убить может или могут быть очень тяжелые осложнения.

— Нет, — наконец признался Александр. — Извини, но свою историю болезни она мне как-то не удосужилась рассказать.

— Тогда лоразепам не пойдет. Самый быстрый вариант был бы, но лучше что-то помягче. Подожди…

Быстро убрав уже вынутый контейнер, Виктор достал другой и принялся перебирать пузырьки.

— Просто чтобы ты знал, — с какой-то фаталистичностью в голосе произнес он. — Если узнают, что я забрал эти лекарства, меня в лучшем случае уволят.

Александр мог бы спросить, чего тогда вообще приехал.

А Виктор мог бы ответить, что просто не смог бы поступить иначе. Рахманов никогда не оставлял его в беде. И он собирался отплатить другу тем же самым.

Они оба и так это знали.

— Что это?

— Мидазолам, — быстро ответил Виктор, наполняя шприц и следя за дозировкой. — Бенз. Действует слабее и не так эффективно. Но в твоем случае его должно хватить. И это единственный вариант, который я могу дать без истории болезни и не рассчитывая на очень серьезные последствия.

Быстро простерилизовав место на все еще пытающейся вырваться руке девушки, Виктор быстро ввел полтора миллиграмма.

— Что теперь? — спросил Александр, потому что сопротивление лежащей под ним девушки даже и не думало ослабевать.

— Теперь мы будем ждать, — вздохнул Виктор и, включив таймер на телефоне, приложил пальцы к ее шее, чтобы отслеживать пульс…

* * *

— Ты можешь… Ай, да твою же…

— Терпи! А то я криво зашью!

— Да ты и так это криво делаешь!

— Слушай, будешь ныть, я тебе там сейчас пожелания скорейшего выздоровления вышью…

— На лбу их себе вышей… Ай, да бля…

— Почти закончил, — перебил меня Виктор, стараясь как можно аккуратнее зашить порез на предплечье.

На это дело у него ушло еще пять минут.

— Всё, — произнес он, протерев и забинтовав руку. — Постарайся особо ее не напрягать.

— Я сам бы хотел не напрягаться, но, похоже, у меня жизнь такая, — вздохнул я, всё ещё морщась от сильной боли. — Спасибо.

— Да пожалуйста, — отозвался Вик, вытирая руки стерилизующими салфетками. — Твоими страданиями навык улучшаю. А теперь будь добр ответить, что за хрень у тебя происходит, Саша.

— Хотел бы я знать…

— Ты сказал, что она бросилась на тебя после того, как ты использовал на ней…

Виктор вдруг замолчал, оглянулся на спящую на кушетке девушку. Мидазолам, или как там называлась эта штука, подействовал именно так, как и должен был.

Только эффект оказался сильнее. Через шесть минут Елизавета просто вырубилась. Виктор ещё минут десять продолжал отслеживать её пульс и дыхание, чтобы убедиться, что ненароком не убил девушку. На наше общее с ним счастье, этого не случилось, хотя он и убеждал меня, что такого не произойдёт.

— Долго она в таком состоянии пробудет? — спросил я, когда он повернулся обратно ко мне.

— Эффект средний. При внешних раздражителях, например болевых, она быстро проснется.

— И? Снова бросится на меня?

— Нет, — покачал он головой. — Не должна… наверное.

— Тоже мне врач, — фыркнул я, но затем сдался под его тяжёлым взглядом. — Прости. Это всё нервы…

— Да? Так давай. Я и тебе могу укольчик сделать…

— Не. Нафиг твои укольчики.

— Так всё же, — спросил он, — что с ней такое?

— То, с чем я помочь ей не смогу, — признал, доставая телефон. — Но, кажется, знаю, кто сможет.

Встал из-за стола и подошёл к открытому окну. Последние полтора часа выдались ой какими непростыми. Когда Елизавета схватила лежащий на столе кухонный нож и бросилась на меня, я… да, я реально испугался. Такой животной ярости даже в глазах той псины не видел.

И ладно бы нужно было только защищаться. Я не хотел причинить ей вред. В результате заработал глубокий порез на руке, который до сих пор болел так, что хотелось скрежетать зубами от злости, и ворох саднящих царапин до кучи. Их Виктор тоже обработал, но выглядел я так, словно подрался с безумной кошкой не на жизнь, а на смерть.

Что, в принципе, не так уж и далеко от истины.

Зато я понял одну простую вещь. Я не первый, кто использовал на ней Реликвию. Кажется, теперь кусочки этой проклятой головоломки наконец начали вставать на свои места. Теперь понятно, почему мы с Настей не обнаружили в том приюте филиал лечебницы доктора Менгеле местного разлива.

Найдя нужный номер, я ткнул пальцем по зеленому значку. И истово надеялся, что он ответит. Аж целую минуту надеялся, пока слушал бесполезные гудки в трубке…

— Да-да? — прозвучал в трубке веселый голос.

— Лар, мне нужна твоя помощь, — быстро произнёс я и начал называть адрес. — Можешь сделать эту твою штуку с «пуф» и…

Из открытого окна донёсся приглушённый хлопок. Как если бы кто-то хлопнул небольшим надутым пакетом или в ладоши.

Выглянув наружу, увидел стоящего внизу альфара. Одетый в халат, домашние тапки, шорты и футболку с изображением человекоподобного носорога в рокерской кожанке с шипами, Лар оглядывался по сторонам. А отшатнувшиеся от него прохожие пялились на неожиданно появившегося альфа. Кажется, одна бабка даже перекрестилась и засеменила от греха подальше.

— Лар! — крикнул я и помахал ему из окна. — Мы тут…

Ещё два небольших хлопка, и вот уже Лар сидит прямо на подоконнике.

— Привет, Александр… О, Виктор! Здравствуй, ты читал тот конспект, что я тебе…

— Лар, прошу, давай потом, — перебил его. — Мне твоя помощь нужна.

Альф нахмурился. Посмотрел на меня. Затем на лежащую, слава богу, спокойную Елизавету. Затем снова на меня.

— Итак, друзья, что тут у вас происходит?

На то, чтобы описать ему всё случившееся и мои мысли, ушло почти десять минут с постоянными вопросами и уточнениями со стороны альфа.

— То есть ты хочешь сказать, что на неё кто-то уже воздействовал силой ментального типа или схожим по действию артефактом?

— Я хочу сказать, что это лучшее объяснение, которое у меня есть, — поправил его. — И хочу знать, можешь ли ты что-то с этим сделать?

— Я? — удивился он. — Нет. С чего ты взял⁈

— Так ты же…

На лице альфа появилось почти снисходительное выражение.

— Саша, я никогда не специализировался на ментальной магии. Моя страсть — это артефакторика. А таких специалистов, которые тебе нужны, вообще мало. Их было мало даже в те времена, когда альфы дали людям силу. Да и мне всего две сотни от роду. Не мой это профиль.

— Лар, но, может быть, есть какой-то артефакт или…

— Артефакт-=то есть, Александр, — вздохнул альф. — Но ни один из них не подойдёт в твоей ситуации.

Лар в задумчивости посмотрел на лежащую на кушетке девушку, а затем перевёл подозрительный взгляд на меня. И тут не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Он кое-что понял.

— Тут надо работать тоньше, — медленно произнёс он. — И, как бы это странно ни прозвучало, глубже. Как я понимаю, твоя сила не только в чтении эмоций.

— Теперь несложно догадаться, да? — Я невесело усмехнулся.

— Ох, твоё недоверие, Александр, ранит меня в самое сердце, — рассмеялся альф и картинно схватился одной рукой за грудь. — Не переживай. У всех есть право хранить что-то в тайне. Другое дело, что твоя сила тут не подойдёт.

— Спасибо, это я уже и сам понял.

— Как я уже сказал, тебе нужен профессионал в ментальной магии.

— Ну, тогда я думаю, что мой следующий вопрос не станет для тебя чем-то неожиданным.

— Думаю, что да, — улыбнулся он. — И скажу сразу. Нет. Среди людей я не знаю никого, кто смог бы тебе помочь с этим делом.

Мой мозг ухватился за странную формулировку.

— Ты сказал «среди людей». То есть кто-то всё же может помочь с этим?

— Можно сказать и так, только я не уверен, захочет ли она…

Лар почесал подбородок кончиками пальцев, в задумчивости глядя на Елизавету.

— Кто? — спросил я, хотя, как мне казалось, внутренне уже подозревал, что знаю ответ на этот вопрос…

* * *

Пуф!

— Стоять!

— Не двигаться!

Стоило нам с хлопком появиться посреди холла, как мы тут же оказались под прицелом полдесятка стволов, а стоящие слишком близко к нам люди отшатнулись в стороны.

— А сразу к ней не мог перекинуть? — зло прошипел я державшему меня за плечо альфу, пытаясь удержать остатки обеда в желудке.

— Извини, но это самое близкое, куда я мог прыгнуть, — извиняющимся тоном произнёс он. — Здание экранировано, так что…

— Немедленно легли на пол! — рявкнул один из охранников, который рискнул подойти к нам ближе всего.

— Ой, да уймись, — хмыкнул Лар и щёлкнул пальцами.

Оружие в руках охраны вспыхнуло, обратившись в ворох разноцветных бабочек. Переливающиеся всеми цветами радуги насекомые тут же разлетелись во все стороны, оставив охранников стоять с пустыми руками и тупо пялиться на порхающих в воздухе бабочек.

— Позовите Браницкого, — приказал я одному из охранников. Словами. Без собственной силы.

Хорошо ещё, что мне хватило ума не брать с собой Виктора. Вряд ли такой человек, как этот безумец, не узнает весь список моих контактов, но облегчать ему работу я не собирался.

Охранники переглянулись. Один из них достал… нет, не рацию, как я ожидал. Мобильный телефон. И следом сразу ответил на входящий звонок.

— Понял, ваше сиятельство. Да. Да, я понял, — произнёс он, а затем посмотрел на меня и указал куда-то рукой. — Семьдесят третий этаж. Вас встретят.

Не говоря ни слова, я плотнее прижал к себе Елизавету. Девушка едва стояла на ногах, всё ещё находясь под действием препарата. Виктору удалось слегка привести её в чувство, но двигалась она будто в приступе сомнамбулизма.

Даже боюсь представить, как это выглядело со стороны. Молодой парень, находящаяся в состоянии глубокой прострации девушка и альф в домашнем халате материализовались прямо посреди холла. Пусть на улице уже вечерело, но люди здесь всё равно были, так что ажиотаж мы устроили немаленький. Кто-то даже тихо достал телефон…

— Не переживай, — усмехнулся альф мне в ухо и щёлкнул пальцами. — У них на записи будет только чёрный экран.

— Опасный ты парень, — хмыкнул я, подходя к лифтам и нажимая на кнопку вызова.

Двери открылись, и мы зашли в кабину под пристальными взглядами всех, кто находился в холле. Ткнул кнопку с цифрой семьдесят три.

— Ты уверен, что она может помочь? — спросил я его, пока кабина под ненавязчивую мелодию поднималась этаж за этажом.

— Сейчас, насколько я знаю, в этом городе находится девять моих соплеменников, включая меня. И из них только одна, которая способна сделать то, что тебе нужно, — с каким-то странным тоном в голосе проговорил Лар. — А вот убедишь ты её помочь или нет, это уже зависит от тебя.

Ну, на это мне сказать было нечего.

Двери лифта раскрылись, явив моему взгляду лицо незнакомого мужчины в костюме. Судя по ширине плеч и квадратной, способной поспорить по массивности с кирпичом челюстью, ещё один охранник.

— Идите за мной, — глухо пробасил он и, развернувшись, направился по коридору.

Не имея особо другого выбора, мы пошли следом. Если в прошлый раз нас провели через устроенный прямо внутри здания клуб, то сейчас…

…просто коридор. Бежевые стены. Закрытые одинаковые на вид двери. Ничего необычного.

А нет. Всё же я поспешил с выводом. Охранник провёл нас через пару дверей. Остановился рядом с одной из них, после чего коснулся дверной ручки и повернул её. В лицо мне ударил поток свежего и прохладного горного воздуха.

— Какого хрена⁈

Сидящий за карточным столом на фоне альпийских гор Константин Браницкий весело помахал рукой.

— Здарова, пацан. Сыграем?

Глава 20

Я стоял на просторной террасе средневекового замка. Каменные стены. Высокие резные колонны. Архитектура готического стиля. Судя по всему, где-то во Франции.

Почему я так решил?

Да всё, мать его, очень просто. Я стоял и смотрел на проклятые Альпы. Уже видел их в прошлой жизни, и тут эти горы не сильно отличались от того, какими я знал их раньше.

Только вот небольшой факт, что я из коридора высотки в центре Санкт-Петербурга шагнул куда-то во Францию… Ну, скажем так, несколько обескураживал.

— Здарова, пацан. — Браницкий помахал мне рукой. — Сыграем?

— Я даже удивляться не буду, — тихо пробормотал.

— Константин! — с сильным французским акцентом воскликнул один из трёх сидящих за столом мужчин. — Что происходит⁈ Кто он такой⁈

— Всё в порядке, Пьер, — тут же заверил его Браницкий, вставая с кресла. — Это ко мне. Думаю, мы можем сделать небольшой перерыв в нашей игре.

Он встал из-за стола под недовольные взгляды оставшихся и направился прямиком ко мне.

— Поразительно, как порой неудачно ты умудряешься выбирать время и место для своих визитов, — усмехнулся граф, а затем скользнул взглядом по стоящему рядом Лару и находящейся в практически бессознательном состоянии Елизавете. — Итак, чего припёрся?

А затем вдруг резко повернулся в сторону стоящего у двери охранника.

— Слушай, Жень, ты хоть стул для дамы принеси, а то эта жертва похищения паршиво выглядит…

— Да, ваше сиятельство, — кивнул тот.

— Она не жертва похищения, — отрезал я. — И мне нужна помощь твоей подруги.

Переложив девушку на поданный стул, я благодарно кивнул.

— Уверен, что все похитители заявляют, что бессознательная девушка у них в руках — это не жертва похищения, — хмыкнул Браницкий. — Но, признаюсь, так даже интереснее! Нет, серьёзно! Так что, говоришь, тебе нужно?

Спрашивал он с таким искренним интересом, что я даже на мгновение потерялся. Если бы я его не знал, решил бы, будто он действительно переживает.

К счастью для себя, Браницкого я знал… Или же думал, что знаю. Так что сразу готовился к тому, что просто так ничего не получу. Вопрос только в цене.

— Ну так что? — весело спросил граф. — Расскажешь мне свои печали или будем в угадайку играть?

— На неё воздействовали Реликвией ментального типа, — произнёс я. — Мне нужно знать, что именно и как с ней сделали и можно ли это обратить. Короче, помочь ей надо, если это вообще возможно. А Лар сказал, что твоя знакомая может это сделать.

Браницкий с интересом посмотрел на сидящую на стуле Елизавету.

— Любопытно. И, позволь же спросить, где именно это сделали?

— «Счастливый путь». Знакомое местечко? — Оглянувшись по сторонам, я обратил внимание, что кое-кого уже виденного ранее в окружении графа не хватает. — Уверен, твой китайский дружок знает, в чём дело.

— О, ты про Джао? — Граф усмехнулся и сунул руки в карманы брюк своего костюма-двойки. — Не переживай. Этот хитрый крысёныш сегодня не здесь. Уехал по делам старых ящериц. Но!

Он поднял одну ладонь и показал мне указательный палец.

— Я не могу не спросить, при чём тут ты.

Палец опустился и ткнул меня в грудь.

— При том, что она моя клиентка…

— И потому, что тётя Эридраиль единственная из всех моих знакомых, кто может помочь Александру, — добавил Лар, до этого с интересом раскрывающий детали архитектуры.

Браницкий будто только сейчас вспомнил о наличии ещё одного участника этого цирковой представления и улыбнулся.

— Ах, Лар. Конечно же. Как я мог забыть. Кстати, напомни, как там мой заказ?

— Всё ещё в работе, — улыбнулся тот. — Достать такие ингредиенты не так-то просто. Особенно в столь сжатые сроки… Если, конечно же, ты понимаешь, о чём именно я говорю.

Затем альф посмотрел на меня и снова повернул взгляд к Браницкому.

— Но думаю, что смогу, скажем так, несколько ускорить процесс, если ты…

— Э-э-э-э-э нет, дружочек, — тут же перебил его граф. — Помощь нужна нашему дорогому Рахманову. Вот он и будет за неё расплачиваться. Ведь так, Александр?

— Что, опять задвинешь, что настоящий мужик должен сам оплачивать свои счета или что-то такое?

— Видишь! — весело вскинулся он. — Ты и сам всё прекрасно понимаешь.

— Чего ты хочешь? — спросил я, и мой голос прозвучал холоднее, чем долетающий до нас с гор ветер.

Граф вдруг задумался.

— Чего я хочу… Чего же я могу хотеть… Думаю, мы сможем договориться. Ты будешь мне должен услугу. По своей профессии.

— У меня нет лицензии… — начал было я, но тут же оказался прерван.

— А я не говорю, что она нужна мне сейчас, — хмыкнул Браницкий. — Но когда я скажу, ты разок поработаешь на меня…

— Я не стану защищать убийцу, — перебил его. — Так что если думаешь, что я буду прикрывать одного из твоих мордоворотов, у кого ладошки в крови, то перебьёшься.

— А я тогда помогать тебе не буду! — тут же он ткнул в меня пальцем.

Чего-то такого я и ожидал. К счастью, главное, знать, куда нажать.

— Нет, — ответил я на его улыбку своей. — Но мы можем найти компромисс. Уверен, что для таких ты можешь себе адвокатскую фирму купить, а потом выкинуть. Я же не сказал, что отказываюсь полностью. Ведь если не соглашусь вовсе, то это будет… скучно, разве нет?

Он прищурился и посмотрел на меня. А затем расхохотался.

— Ай, молодец, чертяка. Ладно. Уболтал. Без моих убийц. И ещё кое-что… Точно! Знаю. Раз уж ты ставишь условия, то зачтём это как очко в твою пользу. Небольшая уступка с моей стороны заслуживает поощрения, не так ли? Так что в дополнение к этому мы с тобой потом в карты сыграем. Одна партия. Ты и я. Один на один. Как тебе идея?

Его губы растянулись в улыбке чистого и неподдельного веселья. Так, словно эта мысль веселила его почище прочих. И ведь я знал, какими могут быть ставки. Одной игры мне хватило, чтобы понять — играть мы будем не на фантики от жвачки.

С другой стороны… А что я теряю?

Я стоял посреди продуваемой холодным ветром террасы где-то посреди альпийских гор. Стоял тут и просил его о помощи…

А я ненавижу просить о помощи. Сама эта идея, какой бы разумной она ни была, казалась мне кощунственной. Я привык всё и всегда делать самостоятельно. Сам! Добиваться поставленных целей! Это был мой стиль по жизни.

Но… Как бы мне ни хотелось, это не всегда возможно. Просто потому что мир так устроен. Никто и никогда не способен добиться в нём всего в одиночку. Так или иначе.

Так почему я должен ему отказывать?

Воспоминания о прошлой «игре» взбодрили. Они были столь яркими, что кровь начала бурлить.

Как он тогда сказал? Пройти почти по самому краю. По лезвию ножа. Когда танцуешь со смертью, чувствуя запах её духов с ароматом стали и пороха. От одних воспоминаний о той ночи у меня подскочил уровень адреналина. Словно по телу ток пустили.

И от него это не укрылось.

— Что, пацан, — довольно улыбнулся он. — Вспомнил нашу прошлую игру, да? Ну кайф же был, скажи нет?

— Одна игра, значит? — уточнил я и не смог удержаться от ответной улыбки.

— Одна игра. Ты и я. Сразимся в карты. А ставки… — Он с усмешкой на лице пожал плечами. — Кто знает, что нам будет нужно на тот момент. Но, зная тебя, уверен, что это будет нечто…

— Интересное? — закончил я за него, и он с довольным видом кивнул.

— Ещё как! Прямо с языка снял.

— Идёт, — кивнул и протянул ему руку.

Когда я так в прошлый раз сделал во время разговора с Романом, тот замялся. Это продлилось всего мгновение, но я заметил, как он посмотрел на мою протянутую ладонь, словно та могла его укусить.

А Браницкий даже не колебался. Оскалившись, он схватил меня за руку и пожал её с таким видом, будто один этот жест веселил его больше, чем предстоящая возможная игра.

Развернувшись, он махнул рукой сидящим за столом мужчинам. Те молча и с недоумением наблюдали за этой сценой.

— Пьер! Pardonnez-moi, mon cher ami, но я боюсь, что нам придется перенести эту игру.

Один из сидящих сделал вид, что очень этому расстроен, и что-то ответил Браницкому по-французски.

Впрочем, я практически сразу же понял две вещи. Во-первых, все трое явно были аристократами. Слишком уж дорогая одежда на них была. Во-вторых, все трое либо обладали Реликвиями, либо же имели артефакты, защищающие их от ментальных способностей.

Ну было и в-третьих. На закуску, так сказать. Несмотря на недовольство на лицах, я видел, что на самом деле они рады происходящему. Это можно было понять хотя бы по тому, что кучка фишек у того места, где сидел Браницкий, была больше, чем кучки всех остальных игроков вместе взятых.

Не нужно быть гением, чтобы понять, кто именно побеждал в игре.

— Ну что же. — Браницкий повернулся ко мне и хлопнул в ладоши. — Пошли, растолкаем эту недотрогу. О, это будет весело. Жень, отнеси девушку в пятую гостевую комнату. Мы скоро подойдем.

— Конечно, ваше сиятельство, — кивнул охранник и направился к обмякшей и кажущейся спящей на стуле Елизавете.

— Не переживай, — шепнул мне Браницкий. — Пусть пока полежит на постели. А мы пойдём в логово ведьмы.

И повёл меня обратно к той двери, через которую мы уже прошли. В этот раз магии не случилось. Браницкий просто открыл её и пропустил нас с Ларом в коридор. Нет, не тот, что был в офисном здании. Обычный, так сказать, для старого замка. Каменные стены. Гобелены. Картины на стенах. Всё это соседствовало с современным, скрытым в специальных нишах освещением.

— У меня вопрос…

— Как это ты из империи в один шаг оказался во Франции? — усмехнулся Браницкий.

— Только не надо строить из себя такого догадливого умника. — Я не смог удержаться от ответной усмешки. — Мой вопрос не так уж и сложно было угадать.

— Так и ответить на него несложно, — пожал плечами идущий рядом граф. — Лар, сделаешь одолжение?

— Портальная сеть, — отозвался тот, идя рядом и рассматривая гобелены на стенах. — Правда, я думал, что она всё ещё неустойчива. Признаю, удивлён. Сделать такую хорошую копию…

— Копию? — уточнил я, и Лар кивнул.

— Точно такая же есть в императорском дворце. Наша работа. Связывает между собой все принадлежащие императору имения.

— Ну, у меня их не так много, зато я места выбираю поживописнее, — вслед за ним сказал Браницкий. — Этот замок принадлежал моему деду. Если не ошибаюсь, то он его ещё во времена Великой войны отжал, когда здесь имперские войска стояли. Потом, правда, пришлось сделать вид, будто вернул. Впрочем, местечко красивое, и я его люблю.

— А твои гости…

— А, не бери в голову, — махнул он мне рукой. — Пьер и остальные… пара герцогов и маркиз. Родственники французского короля. Мы часто в карты у меня играем. Ну и разного рода вопросы решаем, когда это нужно нашему начальству. Можешь считать, что это что-то вроде нейтральной территории, где мы можем выпить вина и поговорить без всей этой дипломатической ерунды.

Почему-то вот этому я совсем не удивился.

Браницкий провёл нас по коридору, двум винтовым лестницам и через один из залов, что был уставлен рыцарскими доспехами на постаментах. Идя по нему, я обратил внимание на огромное витражное окно. Неизвестный мастер, судя по всему, потратил солидное количество времени и сил, чтобы сделать свою работу и превратить тысячи крошечных кусочков стекла в потрясающе натуралистичное изображение распустившейся алой розы, чей зелёный стебель обвивает клинок средневекового меча.

Дойдя до ведущих в закрытое помещение двустворчатых дверей, Браницкий даже не подумал остановиться. Просто взялся за ручки и распахнул двери, сделав шаг внутрь.

— Эри! Солнышко! Дело есть…

— ТЫ СОВСЕМ ИЗ УМА ВЫЖИЛ⁈

Хорошо, что Лар успел ухватить меня за плечо и утащить чуть в сторону. Через открытый проём…

Ладно. Признаю. Не каждый день можно увидеть, как через дверной проём пролетает комод. Явно дорогой и сделанный из красного дерева предмет меблировки с грохотом врезался в стену, разлетевшись в щепки за нашими спинами.

— Эй, полегче, милая, — услышал я голос всё ещё живого графа из помещения. — А то я так и по попке тебя отшлёпать могу. Давай, кстати, вытаскивай её из этой бадьи и одевайся. У меня есть для тебя работа… Эй, пацан! Чего там спрятались⁈ Иди сюда…

— Может, я лучше тут подожду? — на всякий случай спросил и подумал, что, наверное, стоит отвести взгляд. Да только поздно подумал.

Да и не факт, что смог бы. Уж больно притягательно выглядела стоящая посреди огромной, наполненной пеной ванны обнажённая альфарка. Если кто-то хотел получить пример идеального женского тела без единого изъяна, то я только что наблюдал его воочию.

Может быть, именно поэтому покрывающая её тело татуировка так сильно бросалась в глаза. Тонкая вязь странного вида тёмно-синих символов змеилась по её телу, спускаясь от шеи между упругих грудей, проходя кольцами под ними и уходя за спину. Точно такая же вязь, будто кто-то решил вытатуировать на женском теле пособие для шибари, шла по бёдрам, плечам и талии.

Заметив мой взгляд, она даже и не подумала прикрыться.

— Пф-ф-ф. Все вы, мужики, убожества. Только и можете, что пялиться и…

— Привет, тётя Эри! — весело помахал ей Лар.

Признаюсь, думал, что в нас сейчас ещё один комод прилетит. Настолько её лицо перекосило.

Не. Она просто взмахнула руками, и тяжёлые двери перед нами захлопнулись с таким грохотом, что, кажется, весь замок содрогнулся.

* * *

— С чего ты взял, что я вообще буду вам помогать⁈ — рявкнула эта злая фурия.

В этот раз уже одетая.

Альфарка сидела в кресле. Мы все в них сидели, если уж на то пошло. Я, Лар, Браницкий. В просторной гостиной с горящим камином и широким балконом с стеклянными дверьми, с которого открывался потрясающий вид на Альпы.

— И какого дьявола он тут делает? — продолжила она, ткнув пальцем в Лара, с энтузиазмом поглощающего печенье с душистым чаем.

— Дорогая моя, это сейчас не так важно, как вопрос в том, сможешь ли ты помочь в нашей небольшой проблеме? — поинтересовался граф, держа бокал с коньяком.

— Помочь? — язвительно уточнила Эри, покачивая рукой, в которой был бокал вина. — Что-то я не припомню у тебя тяги спасать всяких оборванок…

— Ну тебе-то я помог, — едко улыбнулся Браницкий, прежде чем сделать глоток. — Так что не зарекайся. Если бы не я, твоя прекрасная фигурка уже давно кормила бы червей недалеко от Килиманджаро. Да и давай по-честному. Мы оба знаем, что у тебя особого выбора и нет.

Её губы сжались в тонкую линию, а взгляд явно не предвещал ничего хорошего сидящему напротив неё графу. Впрочем, тот, похоже, не обратил на эту молчаливую угрозу никакого внимания и продолжал наслаждаться коньяком.

К слову, своё одеяние из пены она сменила на довольно лёгкое и открытое белоснежное платье, которое струилось по фигуре.

— Да, помочь, — холодно произнёс я. — Лар сказал, что ты можешь это сделать.

— Я много чего могу, — тут же фыркнула она и закатила глаза. — Другое дело, с чего это я должна это делать?

Лар хмыкнул в чашку с чаем.

— Да ладно тебе, тётя. Ты обожаешь копаться в чужих мозгах. А сейчас можешь сделать хорошее дело.

— Я думаю, директор приюта каким-то образом воздействовал на неё, — продолжил я вслед за ним. — И знаю, что он обладает силой.

— Не собственной, — тут же добавил Браницкий. — Она с «фермы» наших друзей Драконов.

Услышав его, Эри округлила глаза.

— Кто-то всё ещё ведётся на их предложения? Боже, до чего же вы, люди, убогие существа. Я всегда считала, что такие, как вы, не заслуживают и десятой доли той силы, которую вам преподнесли в дар, но это… разводить собственных соплеменников в качестве товара…

— М-м-м… — протянул Лар и даже чуть зажмурился, словно от ностальгии. — Я будто снова россказни деда слушаю. Кстати, как он там поживает со своими друзьями, не напомнишь, тётя?

— Мелкий недоносок!

В её голосе было столько презрения и желчи, что, кажется, вино в её бокале могло скиснуть.

— В отличие от вас, он и остальные хотя бы имели честь не прикрывать истинное положение вещей, — прошипела она с угрозой. — А вы, неблагодарные…

— Ой, давай вот только без твоих нравоучений, — перебил её Лар, потянувшись за очередной печенькой. — Пусть лучше спасибо скажет, что отец его к предкам не отправил. А ведь могли и убить. Но нет. Пожалели старого маразматика. Как и всю вашу кодлу. А у вас никакой благодарности.

— А ты мелкий ублюдок!

Она резко вскочила на ноги. Бокал с вином со звоном упал и разбился о пол, а сама альфарка замахнулась, будто хотела дать ему пощёчину.

Да так и застыла на месте без движения.

Браницкий вздохнул и поставил бокал на столик рядом со своим креслом.

— Эри, — мягко произнёс он. — Кажется, я говорил тебе, чтобы ты не смела поднимать руку на моих гостей в моём присутствии.

Единственное, что шевельнулось после его слов, — были её глаза. Они смотрели на Браницкого, и в них горела жажда убийства.

Присмотревшись, я вдруг заметил, как на её шее на короткий миг проявилась ещё одна татуировка, которая оплетала горло, будто ошейник. Всего на короткий миг, а затем исчезла.

— Знаешь ведь, что со мной твои трюки не пройдут, — продолжил граф. — Можешь быть злобной и колючей стервой на людях. Я не против. Пусть и в постели. Это даже интересно. Но не при моих гостях. Ты поняла меня?

Кажется, она кивнула одними своими глазами. Выглядела она так, словно каждая мышца в её теле была напряжена до предела.

— Вот и славно, — улыбнулся граф, и в ту же секунду альфарка расслабилась и упала обратно на кресло.

— Ублюдок… — выдохнула она, потирая горло тонкими пальцами.

— А чего ещё ты ждала? — развёл он руками. — Ты же вообще больная. Не сдерживай я тебя, ты бы уже перебила каждого, кто находится в этом замке, просто из прихоти. Или думала, что я забыл твоё прошлое? Нет? Вот и помалкивай. А теперь вернёмся к нашему разговору. Александр, будь добр.

Мда, вечер всё чудесатее и чудесатее. Ну хоть какой-то конструктив.

В итоге я подробно объяснил ей ситуацию. Что именно знал сам. Какие догадки имел. Все странности в поведении, начиная от разницы между эмоциями и её ответами и заканчивая вспышками агрессии. Опустил лишь тот факт, что мог воздействовать на её волю.

Эри лишь несколько раз задавала уточняющие вопросы, а после, как я закончил, задумалась.

— Ладно. Думаю, что мы можем с этим кое-что сделать, — наконец сказала она. — Но для этого придётся…

— ЭЙ! — резко оборвал её Браницкий. — Погоди-погоди! Стой. Я сам хочу!

— Опять? — удивилась она. — Тебе ещё не надоело?

Граф усмехнулся.

— Издеваешься? Да мне это никогда не надоест!

Альфарка закатила глаза, а затем махнула рукой.

— Ладно. Без проблем. Откуда ты хочешь это сделать?

— Нож был. Пистолет тоже. Да можно вон, с балкона. Так я ещё не делал.

— Хорошо, — сказала она. — Где девушка?

— В пятой гостевой.

Эри встала с кресла и подойдя прямо ко мне, протянула руку.

— Ладонь дай, — приказала она.

Покосился на Браницкого, и тот кивнул.

— Так надо. Для её заклинания, — пояснил он.

Вздохнув, я протянул руку.

Будто из пустоты в пальцах альфарки появился серебряный нож с длинным и узким лезвием. Раньше, чем я успел сказать хоть слово, она полоснула лезвием по моей ладони.

И исчезла.

— Не переживай, парень, — сказал мне Браницкий. — Пошли, поговорим, пока она готовится.

Он встал и направился к балкону. А мне не оставалось ничего, кроме как последовать за ним, стараясь не шипеть от боли в порезанной ладони. Рана неглубокая, практически царапина, но болела знатно. Я пошёл следом за хозяином замка, но затем понял, что что-то изменилось.

Оглянулся и понял, что Лара в помещении уже не было.

— Эй, — позвал меня с балкона Браницкий. — Ну ты там идёшь или нет?

Тихо ругаясь сквозь зубы, вышел вслед за ним. Из моего рта тут же вырвалось облачко пара. Холодно…

— Эх, сколько с ней проблем бывает, — вздохнул граф, доставая из внутреннего кармана пиджака золотой портсигар. — Будешь?

— Спасибо, не курю, — отозвался я.

— Что, совсем?

— Ну вот такой вот я.

Хмыкнув, Браницкий достал тонкую белую сигарету, сунул в зубы и прикурил от появившегося на кончике указательного пальца язычка яркого пламени.

— Зря. В сигарете есть куда более глубокая правда жизни, малец, чем кажется со стороны.

— Это какая же?

— Знал я одного парня, — Браницкий затянулся и выпустил дымное колечко в направлении Альп, — он всегда говорил, что нет более красивых отношений, чем у сигареты и курильщика.

Он взял тлеющую сигарету кончиками пальцев и посмотрел на неё, как на крошечное произведение искусства.

— Она для него горит, и он для неё умирает, — произнёс он с каким-то странным сожалением в голосе.

— М-м-м, да он философ.

— Был. И ещё какой, — вздохнул граф. — Ну чё? Как жизнь, парень? Что интересного?

Я даже скрывать удивление не стал.

— Серьёзно? Ты сейчас вот это спрашиваешь?

— А когда, если не сейчас, — пожал он плечами и с видимым удовольствием затянулся сигаретой. — Посмотри на нас, парень. Два мужика. Стоим на балконе. Смотрим на горы. Только ты и я…

— И горбатая гора, — не удержавшись, хмыкнул себе под нос.

— Чё?

— Ничё, — усмехнулся я. — Так, к слову вспомнилось.

— Опошлил небось, — улыбнулся он и покачал головой. — Вот скажи мне лучше, после приёма не было проблем?

— В каком смысле? — не понял я. — У меня каждый день проблемы…

— Ну не зна-а-а-а-а-ю, — протянул он с сигаретой в зубах. — Может, тебя кто убить пытался?

Вопрос был задан настолько буднично, что я даже не удивился.

— Нет. Вроде пока никто не попытался.

— Ну ты не переживай, ещё не вечер. — Браницкий стряхнул пепел за каменное ограждение балкона.

Подойдя чуть ближе, я глянул вниз. Высоко, однако. Видимо, замок находился на каком-то утёсе. Внизу метров под двести пустоты. Жуть.

Разумеется, что мой взгляд не укрылся от стоящего рядом графа.

— Высоты боишься?

— Нет, — поморщился я. — Скорее, столкновения с землёй на очень высокой скорости.

— О, зришь в корень! А то есть идиоты. Оружие — это плохо. Оружие — это мерзко. И ведь все почему-то игнорируют тот факт, что убивает человек, который из этого оружия стреляет.

— То есть инструмент не виноват?

— То есть важно предназначение инструмента, — поправил меня Браницкий.

— Убить можно и мочалкой.

— Оригинально. Но ножом или пистолетом сподручнее. Тут главное — проявить фантазию. Даже не предназначенный для дела инструмент можно использовать… неожиданным способом…

— Слушай, это, конечно, всё очень интересно, но нам долго тут стоять?

— Пока Эри всё не подготовит. А пока ответь мне на вопрос. Почему ты так хочешь помочь этой девушке?

— А почему нет? — спросил в ответ.

— Могу тебе сто причин назвать этого не делать, — отозвался с улыбкой Браницкий, но затем покачал головой. — Но ведь у тебя уже есть аргумент против, ведь так?

— Ага. Потому что я могу назвать всего одну причину.

— Потому что ты можешь это сделать, — закончил он за меня. — Хвалю, парень. Нет, правда. Молодец! Считай, что прошёл небольшую проверку, если тебе так больше нравится. В наше время люди порой слишком сильно зацикливаются на самих себе. Не обращают внимания на окружающих. А ведь порой нужно лишь протянуть руку для помощи. Но нет. Они, скорее, пройдут мимо того, кто упал на улице от сердечного приступа, и лишь единицы задумываются о том, чтобы остановиться в своём безумном круговороте повседневной жизни. Чтобы остановить её ради незнакомого человека.

Он посмотрел на меня. Затем перевёл взгляд на одну из башенок своего замка.

— О, похоже, Эри готова.

— Наконец-то. — Я повернулся обратно ко входу, но Браницкий схватил меня за плечо и остановил.

— Стоять. Перед тем как вы с ней начнёте копаться в мозгах у этой малышки, будто слепые, что потеряли монетку, тебе надо кое-что знать. Запомни, парень. Это путь в один конец. Если накосячите, другого шанса не будет.

— Что?

— О да, — улыбнулся он, и на его лице появилась отдающая сумасшествием улыбка. — Именно! Это игра с одной ставкой. С одной жизнью. Пан или пропал. Либо вытащишь её из того дерьма, в которое её засунули, либо магия Эри её мозги через блендер провернёт. А с мясным фаршем, с ним вот какая штука, Александр. Он ведь как жизнь. Его назад не провернёшь…

— И ты мне это только сейчас говоришь⁈ Раньше не мог сказать⁈

Он расхохотался.

— А сделай я это раньше, ты бы что? Отказался? Вот именно. Так что запомни одну вещь, Александр. Психика — хрупкая штука. Чаще всего нам не хватает совсем чуть-чуть, чтобы впасть в безумие.

Его пальцы сдавили моё плечо, словно тиски, а улыбка превратилась в жуткий оскал. Я вдруг понял, что бортик балконного ограждения упёрся мне в поясницу.

— А безумие, пацан, оно ведь как гравитация, — с явным наслаждением проговорил он. — Порой нужно лишь слегка подтолкнуть.

И пихнул меня назад. Я даже ухватиться ни за что не успел, настолько неожиданно всё произошло. Перевалился через ограждение и упал назад.

Прямо в пропасть.

— Запомни, пацан! — падая вниз, услышал я весёлый крик. — Убивает не падение! Убивает притяжение!

Глава 21

Свист ветра в ушах и картина стремительно приближающейся земли. Поток бьющего в лицо воздуха был столь сильным, что даже вскрикнуть было невозможно. Всё, что я мог сделать, — это бесполезно кувыркаться в воздухе навстречу своей смерти. Небо. Земля. Небо. Снова земля, только ближе. Небо…

Открыл глаза и вдруг с удивлением понял, что каким-то невероятным образом всё ещё жив. И даже цел. Если верить ощущениям, лежал на чём-то твёрдом и холодном.

Приподнялся на руках и увидел собственное размытое отражение в кафельной плитке. Очень знакомой на вид кафельной плитке.

— Что за чертовщина…

— Ну конечно, чего ещё я могла ждать от людей, — презрительно произнёс знакомый голос рядом со мной.

Услышав его, резко поднял голову и увидел стоящую прямо предо мной Эри. Альфарка смотрела на меня сверху вниз, скрестив руки на груди.

— То, что вы в своём глупом невежестве называете колдовством, на самом деле тончайшая работа с магией и человеческим разумом, — продолжила она. — Но кому я это объясняю.

— Понятно, — пробормотал я, поднимаясь на ноги. — Значит, падение…

— Я тебя умоляю. Ты вырубился ещё в тот момент, когда я взяла твою кровь.

— А предупредить заранее ты не могла?

— А у меня имелась хоть какая-то причина это делать? — фыркнула альфа.

— Угу, просто кто-то явно не получил такого приказа, — катнул я пробный шар. — Вот и промолчала.

Её лицо вспыхнуло гневом.

— Ещё одно слово, и я оставлю тебя здесь, гнить в её больном сознании, пока твоё тело подобно овощу, — прошипела она, но меня это слабо напугало.

— Да-да-да, — отмахнулся я от неё, осматриваясь по сторонам. — У Браницкого есть ко мне какой-то интерес. И вряд ли он обрадуется, если ты сделаешь это специально. А мы оба видели, что ты у него на коротком поводке.

Если бы взглядом можно было убивать, то я… ну или то, чем я сейчас являюсь, уже давно бы превратилось в горстку пепла. Настолько убийственным огнём горели её глаза. Видимо, про поводок я зря сказал. Или нет. Пусть немного побесится.

Впрочем, сейчас это не особо волновало. Меня тут в пропасть с балкона выкинули! Ну нет. Я это ему припомню. Обязательно припомню. Пока не знаю, как именно, но этот говнюк мне за свои шутки ответит. Достало уже.

— Ладно. Где мы?

— Мы у неё в голове. А где именно, сам мне скажи, — зло выплюнула она. — Это ты собирался пролезть в её разум, а не я. Вот сам ей и помогай, коли есть такое желание.

— А ты у нас, значит, безвольный наблюдатель, так что ли? Сама ничего сделать не можешь?

— Я лишь делаю то… — Она вдруг запнулась, и на красивом лице появилась гримаса.

Я ткнул пальцем в её сторону и не смог сдержать улыбку.

— Ха, подловил.

И, прежде чем она взорвалась новым яростным протестом, добавил:

— Ладно. Пошли работать.

Это определенно был «Счастливый путь». Только не тот, который я видел воочию. Чуть другие фотографии на стенах. В паре мест стены были выкрашены в другой цвет. Другая мебель и освещение. Видимо, мы с Настей ходили по зданию, когда уже сделали небольшой ремонт. Но в целом место узнавалось хорошо.

— Это воспоминания, — сделал я вывод.

— Ка-а-а-акой ты догадливый, — протянул язвительный голос за моей спиной. — И как же ты смог сделать подобный вывод своим жалким…

— Слушай, тебе никто не говорил, что ты злобная язва, а? — не удержался я. — Ну держит тебя Браницкий за хвост. На мне-то чего срываться?

— Ни за что он меня не держит! — вскинулась она, но я просто махнул рукой и пошёл дальше.

— Да как скажешь. Но, если ваше вашество соизволит, не могла бы ты объяснить, что всё-таки происходит? Просто для того чтобы ты могла поскорее закончить, и мы разошлись, как в море корабли.

Она поморщилась, но, видимо, поняла, что это действительно имеет смысл. Как говорится, раньше сядем — раньше выйдем, подруга.

— Ты хотел ей помочь? — произнесла она. — Пожалуйста.

— Это я понял. Но почему мы тут?

— Это не меня надо спрашивать.

Я остановился и повернулся к ней.

— Чужое сознание — это чужая земля, — вздохнула она. — Чужой мир. У гостя тут нет власти. Это пространство, каким бы странным, реалистичным или безумным оно не выглядело, есть не что иное, как совокупность терзающих её мыслей и воспоминаний. И, судя по всему, этот приют играет важную в них роль.

— Я мыслю, значит, я существую. Так, что ли?

Она нахмурилась, а затем кивнула. С явной неохотой, как мне показалось.

— Разумные слова, — кивнула Эри. — Человек куда сильнее запоминает негативный опыт, чем что-то положительное. Проблема в том, что порой эти эмоции настолько сильны, что не отпустят тебя, сколько бы ты ни старался выбросить их из головы. Кажется, вы называете это посттравматическим расстройством.

— То есть всё это… — Я покрутил рукой, указав на окружающий нас коридор приюта.

— Проекция этих воспоминаний, — кивнула она. — Или то, как она это воспринимала.

— Ясно. Вопрос в другом. Как нам найти Лизу…

— Она сама нас найдёт, — с явной неохотой произнесла Эри. — Это её разум. А мы здесь гости. Непрошеные гости. Так что не советую совершать необдуманных поступков.

Я нахмурился. Подумал над её словами. А затем резко повернулся и пошёл к ближайшей двери. Схватился за ручку и открыл её…

— Твою же… — выдохнул я сквозь зубы, цепляясь за косяк рукой.

За дверным проёмом не был ничего кроме кромешной и бесконечной темноты.

— Я же сказала, что мы тут лишь гости, — насмешливо произнесла альфа за моей спиной. — Так что смотри внимательнее, куда ступаешь, человек. Тот, кто шагнёт за границы неосознанного, рискует больше никогда не вернуться.

Я закрыл дверь и отошёл от неё на несколько шагов.

— Понял, принял. Ладно. Пошли искать мою клиентку…

Куда именно идти, оказалось понять несложно. Мы двигались по коридору, пока навстречу и мимо нас двигались размытые силуэты, в которых угадывались человеческие фигуры. Проходя мимо одного из поворотов, обратил внимание, что идущие по нему силуэты были чуть более чёткими. Более яркими. Словно в палитру добавили красок. С каждым шагом по коридору они становились всё более и более отчётливыми.

— Нам сюда, — уверенно произнёс я, свернув на повороте.

— Да как скажешь, — без какого-либо интереса отозвалась Эри.

Не обращая внимания на её ворчание, я быстро двинулся в нужном направлении и, кажется, сориентировался. Мы шли к выходу из приюта. Вот двойные широкие двери. Я помнил их стеклянными, а тут деревянные. Ещё один признак, что это «прошлое». Если его можно было так назвать, конечно же…

А вот и она.

Я понял это практически сразу же, как только увидел. Двое санитаров и одетая в костюм женщина зашли через двери. Рядом с женщиной шла невысокая девушка. На вид лет четырнадцать или пятнадцать. Около того. Это точно была моя клиентка. Испуганный взгляд прыгал с одного идущего ей навстречу человека на другого, пока она шла по коридору. Ей здесь некомфортно. Страшно. Она не хотела здесь находиться.

— Кажется, нашли. Что дальше?

Эри посмотрела на меня, и в её взгляде отчётливо проявилась насмешка.

— Ты меня спрашиваешь? — усмехнулась она. — Я тебя сюда засунула. Вот сам и разбирайся. Я не обещала, что помогу тебе лечить твою больную подружку.

— Она не моя подружка, — отрезал я. — Слушай, ты можешь проявить чуть больше сочувствия, а?

— Не вижу причины, — фыркнула она.

— Ясно. Браницкому потому на тебя пожалуюсь, раз такая бесполезная.

— Э, стоп. Подожди…

На её протесты внимания обращать не стал, а вместо этого сконцентрировался на происходящем с Лизой.

Вот её заводят в просторный холл приюта, через который мы ходили вместе с Настей. Девушка жмётся к женщине, словно остерегаясь каждого, кто проходит мимо. Вот Меркулов, тоже несколько более молодой, встречает её с улыбкой на лице. Вот он опускается рядом с ней на одно колено. Берёт девушку за плечи и что-то произносит ей с улыбкой. Настолько искренней, что мне тошно стало.

Что-то не так. Я ощущал это настолько отчётливо, как и присутствие Эри рядом с собой.

Даже оглянулся вокруг. Нет. Рядом альфарка. Рядом всё те же, лишь ставшие более понятными и чёткими силуэты. Видимо, те, кто имел большее значение…

Еда-а-а-а…

Я резко обернулся, шаря глазами по сторонам.

— Ты слышала? — спросил я. — Шёпот.

— Что слышала? — не поняла меня она.

— Шёпот, — повторил я. — Кажется, я слышал какой-то шёпот.

— Остаточные воспоминания, — отмахнулась от моих слов альфа. — То, что ты можешь тут услышать, не более чем остаточное эхо голосов или звуков, что сохранились у неё в памяти и привязались к этому месту. Это нормально.

— Ага, конеч…

Мир вокруг крутанулся. Настолько резко и неожиданно, что я на мгновение потерял ориентацию…

— НЕТ! ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! УБЕРИТЕ СВОИ РУКИ! ПУСТИТЕ….

Звук пощёчины отразился от стен и улетел в пустоту, вторя уносящемуся вдаль крику.

Двое мужчин прижимали Елизавету к постели, пока женщина пыталась вколоть ей что-то из длинного шприца. Котова брыкалась. Пыталась вырваться, но хватка двух ухмыляющихся я мужчин была сильнее. Один прижимал её к постели, пока другой грубо держал за волосы, прижимая голову к подушке и открывая шею для укола.

— Какого хрена, — не выдержал я и кинулся к ней, но, прежде чем успел сделать даже пару шагов, картина резко изменилась.

Двое санитаров просто стояли с сидящей на постели Елизаветой, пока женщина делала ей укол, попутно объясняя ей, что необходимо сделать прививки и…

— Что за чертовщина?

Я смотрел на Елизавету.

— Подмена воспоминаний, — произнесла подошедшая ко мне Эри. — Её воспоминания о происходящем исказили.

Будто подтверждая её слова, картина изменилась. А затем снова. И ещё раз. И вновь.

Елизавету избивают за то, что она разбила посуду в столовой…

Кто-то из персонала успокаивает её, прикладывая салфетку к порезанному осколком тарелки пальцу.

Держа девушку за горло, крупный мужчина в форме персонала приюта заводит её в крохотное каменное помещение без окон и с единственной горящей на потолке лампочкой. Швыряет на пол и запирает за собой дверь, пока Лиза бросается к ней. Просит выпустить, срывая голос до хрипа и царапая ногтями поверхность двери…

Каменный мешок растворился, обратившись хорошо обставленной комнатой. Меркулов укладывает девушку спать, убеждая, что ей ничего не грозит и ей обязательно помогут. Шепчет, что здесь она в безопасности. Даже небольшого плюшевого Мишу подарил, перед тем как уйти.

Снова смена, и мы в той же комнате.

Темно. Холодно. Двое мужчин срывают одежду с соседки Котовой по комнате, пока сама Лиза жмётся в угол между кроватью и стеной, стараясь прикрыть голову одеялом и не шевелиться. Я практически видел, как она закрывает уши ладонями, чтобы не слышать криков подруги…

Картина растворилась, как ускользающий от глаз пустынный мираж.

Елизавета сидела на постели, пока другая женщина её утешала, рассказывая, что у её подруги случился приступ. В этот же самый момент двое сотрудников приюта помогали девушке, осторожно наблюдая за её состоянием.

И так раз за разом. Мы прыгали из одного кошмара в другой. И каждый раз он сменялся абсолютно нормальной и успокаивающей действительностью. Спокойствие реальности приходило на смену ужасу от происходящего.

Я почти сразу заметил закономерность. Если поначалу имелся какой-то баланс между продолжительностью того, что мы видели, то с каждым разом поддельные фрагменты становились всё длиннее и длиннее, пока кусочки реальности укорачивались.

— Её заставляли проходить через подобное раз за разом, — произнесла Эри, вместо со мной наблюдая за этим жутким калейдоскопом. — Снова и снова. Шоковая терапия.

— Ага, если ещё скажешь, зачем именно, то я тебе конфетку дам, — зло произнёс я. — За каким чёртом требовалось это делать⁈

Потому что я этого хочу…

Голос за мой спиной прозвучал так близко, что я готов был поклясться. Тот, кто это сказал, стоял прямо за моей спиной. Но, обернувшись, я ничего и никого не увидел. Совсем. Я вдруг понял, что даже не могу вспомнить слова, что только что услышал… услышал ли вообще?

— Бред какой-то, — покачал головой и повернулся к Эри. — Как нам ей помочь?

— Ты меня спрашиваешь? — удивилась альфарка. — Я тут только для того, чтобы провести тебя сюда. Остальное это твоя забота.

Она сделала вид, что задумалась. Даже палец к губам приложила.

— Всё же ты не находишь, что это жестоко?

— О чём ты? — не понял я.

— Ну, я говорю о том, что ты вновь и вновь заставляешь её переживать эти воспоминания, — протянула она.

— Сейчас не понял. Ты же сказала, что это её воспоминания.

— Разумеется. Но именно ты стал катализатором. Наше вмешательство в её разум. Именно в эту точку, что изменила её жизнь, заставило эту малышку вновь окунуться в то, через что, как она думала, прошла.

Эри усмехнулась и высокомерно вздёрнула идеальный носик.

— Раз за разом. Снова и снова. Пока её бедный и несчастный мозг медленно сходит с ума, варясь в своей черепушке. Даже удивительно порой, какие вы, люди, хруп… ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ⁈

Схватив её за горло, я толкнул её обратно в коридор. И дальше. Ногти болезненно впились мне в ладонь, до крови царапая кожу, но мне было плевать. Резко распахнув одну из выбранных на угад дверей, я толкнул туда альфарку.

— СТОЙ! — хрипло выкрикнула она, практически повиснув над тёмной бездной. Единственное, что не дало ей туда улететь, была моя рука, что сжимала её горло.

— Так и знал, — не без удовлетворения произнёс я, глядя на то, как её пальцы вцепились в мою руку. — Похоже, ты тоже боишься провалиться в эту пустоту. Или, хочешь сказать, я не прав?

Ответа не последовало. Она зло сопела, глядя на меня полными ярости глазами. Почти повиснув над краем этой бездны, знала, что стоит ей хоть что-то сделать — и я ослаблю хватку. И тогда…

— Что мне сделать, чтобы помочь ей? — спокойно произнёс я вопрос.

— Я…

— И лучше отвечай быстро. Потому что держать тебя я скоро устану.

— Я не могу тебе сказать…

— Врёшь, — спокойно констатировал я и чуть поддался вперёд, ещё сильнее свесив её над тёмной пропастью.

— СТОЙ! Нет!

— Что мне сделать?

— ДА НЕ ЗНАЮ Я! — выкрикнула она. — Каждый человек уникален! У каждого разума свой ключик…

Она говорит правду…

— … нельзя просто подобрать его перебором! — торопливо добавила Эри. — К каждому нужен свой подход! Разум тонкая материя…

Брось её…

Отдай её мне…

Тихий, едва уловимый голос шептал мне на ухо. Снова и снова. Вторил словам альфарки.

Я потряс головой, прогоняя навязчивые мысли.

— Ты можешь уйти отсюда?

Не может…

Отдай её…

Просто отпусти пальцы…

— ДА Я В ЛЮБОЙ МОМЕНТ МОГУ ЭТО СДЕЛАТЬ! — хрипло крикнула она. — ЭЙ! НЕ СМЕЙ ОТПУСКАТЬ МЕНЯ! СТОЙ…

Я вдруг понял, что почти разжал пальцы. Спохватившись, дёрнул альфу на себя, затянув её обратно в коридор.

— Перебьёшься, — тихо произнёс я.

— Ч… что? — Осевшая на пол альфарка подняла глаза и посмотрела на меня. Одна её ладонь потирала горло.

— Значит, догадался всё-таки.

Резко повернувшись, я увидел стоящего за моей спиной Меркулова. Точнее, его чуть более молодую версию. Ту, что я видел в воспоминаниях Елизаветы. С абсолютно чёрными глазами. В них не было ни зрачков, ни белков. Просто чёрное ничто.

— Кто ты? — спросил я и коснулся кольца на правой руке. Уж не знаю, что это за чертовщина, но клинок не помешает…

— О нет-нет-нет, — усмехнулся Меркулов и погрозил мне пальцем. — Тут эти трюки не сработают.

Появившийся в моей ладони клинок тут же исчез.

— О боже, я поняла… он всё ещё тут!

Эри даже не подумала встать на ноги. Вместо этого она резко встала на колени и упёрла ладони в пол. В стороны от них по полу тут же метнулась тонкая вязь символов, кругами окружив альфарку.

И, как я понял, сделала она это как раз вовремя.

Из окружающих меня стен одна за другой вырвались острые шипы и метнулись к своей жертве. Только цели не достигли, бесполезно уперевшись в окружившую альфу невидимую преграду.

— Дрянь, — сплюнул Меркулов и взмахнул рукой.

С пола сорвало кафельную плитку и швырнуло прямо в сторону стоящей на коленях альфарской ведьмы. И вновь атака оказалась заблокирована невидимым щитом.

А вот у меня такой возможности не было. Пришлось бросаться в сторону, чтобы избежать участи оказаться разорванным на части ворохом острых осколков.

— Хватит с меня, — процедила она и коснулась собственной груди, а затем лба. — Я на такое не подписывалась.

Покрывающие её тело символы вспыхнули. Только в этот раз к ним добавились новые, темно-фиолетовые. Вязь покрывала её лоб и лицо.

— Останови её! — заорал мне Меркулов. — Не дай ей сбежать!

Я тупо посмотрел на его перекошенное от ненависти лицо и даже не подумал подчиниться. Да какое там. Я бы даже встать не успел.

Эри хватило всего мгновения, чтобы раствориться в воздухе и исчезнуть.

— Ускользнула, тварь, — процедил Меркулов и гневно посмотрел на меня. — Значит, придётся довольствоваться тобой.

Прежде чем я успел сказать хоть слово, он взмахнул рукой, и мир вокруг нас резко изменился. Словно на мгновение я оказался прямо посреди бушующего урагана, что снёс окружающие нас воспоминания приюта и…

Холодные капли дождя ударили мне в лицо.

Открыв глаза, я вдруг понял, что стою на продуваемой холодным ветром крыше высотки. В самом центре Москвы. Моей Москвы. Моего мира…

До боли знакомая картина, которая не смогла стереться из моей памяти за всю мою новую жизнь.

* * *

Эри раскрыла глаза и вскочила с кресла в котором до того сидела.

Рядом с ней, на широкой постели лежала девушка, из чьего сознания она вырвалась контрзаклинанием, прервав технику единения разумов. Сбоку от неё лежал Рахманов, всё ещё с закрытыми глазами.

— Чёт ты долго, — хмыкнул сидящий в другом кресле хозяин замка и взболтнув в руке бокал с коньяком. — Ну, как тебе прогулка по чертогам разума?

— Паршиво, — выдохнула она. — У нас проблемы.

Глаза Браницкого сузились. Он тут же посмотрел в сторону Рахманова.

— Ты оставила его там, — холодно проговорил он, вновь посмотрев на неё.

— У меня не было выбора! — воскликнула Эри, вскакивая с кресла.

— О, нет-нет-нет, Эри, — угрожающие сказал граф, вставая из кресла. — Выбор есть всегда. Просто ты свой сделала…

— А что я должна была, по-твоему, делать? — рявкнула она в ответ. — То, что дало Меркулову Реликвию, всё ещё там!

Браницикий на мгновение замешкался.

— Что?

— Ты меня слышал! — выкрикнула она. — Это…

Резкая пощёчина буквально швырнула не способную защитить себя ведьму на пол. В любой другой ситуации ни один человек не смог бы позволить себе прикоснуться к ней без её на то разрешения. Или чтобы потом не расстаться со своей жизнью.

Но только не он.

— ТЫ ТУПАЯ СУКА! — заорал он. — ТЫ ХОТЬ ЗНАЕШЬ, ЧТО СДЕЛАЛА⁈

— Я…

— ЗАКРОЙ ПАСТЬ! — перебил он её. Перекошенное от ярости лицо и горящие глаза моментально сожгли в ней любую попытку протеста. — Живо лезть обратно ей в голову и вытаскивай его оттуда!

— Я не могу, Константин! Я разрушила связь, чтобы эта тварь не вылезла вслед за мной. Иначе…

Дальнейшие её слова обратились в хриплое мычание, когда пальцы графа сдавили её горло с такой силой, что, казалось, ещё чуть-чуть — и они раздавят гортань.

— Да мне наплевать, — в лицо ей прорычал взбешённый граф. — Делай что хочешь, но вытащи его оттуда. Хоть сдохни, но сделай это! Потому что в противном случае я сниму с тебя кожу и буду поджаривать тебя кусок за куском. Мышцу за мышцей. И поверь, я умею растягивать удовольствие.

— У меня не было выбора!

— У ТЕБЯ ЕГО СЕЙЧАС ТОЖЕ НЕ БУДЕТ! — заорал он. — Или ты думаешь, что я на этого щенка время по доброте душевной трачу⁈ А⁈ Я тебя спросил, тупая ты сука! Он единственный, кто может дать мне доступ к тем контрактам, что заключили Разумовские и Императорский род, а ты его так бездарно просрала!

— К… Константин, я…

— Полезай. К ней. В голову, — медленно, по словам, произнёс он. — И не вздумай вернуться одна. Потому что если ты это сделаешь, никакие муки ада не сравнятся с тем, что я сделаю с тобой…

Глава 22

Медленно повернулся. Нет смысла дёргаться. Я и так прекрасно знал, что там увижу. Прямо вот до боли.

Он стоял всего в нескольких метрах от меня. Каких-то три шага. Всё как тогда. Нас разделяли какие-то три проклятых шага.

— Я же говорил, что тебе не стоит снова лезть в это дело… — не пытаясь скрыть веселья, произнёс он, держа в руках направленный на меня пистолет.

— Быть этого не может, — тихо прошептал я, всё ещё не способный поверить в то, что вижу.

— … а тебе всего-то и стоило забрать полученные деньги и забыть об этом.

— Я не мог…

Слова вырвались из моего горла против воли. Я не хотел их говорить. Но сказал. Тогда. В тот день.

— Я знаю, — улыбнулся парень, которому было всего двадцать три года от роду. — Знаю, что не мог. И, признаюсь, мне это в тебе очень нравилось. Честно, я испытывал невероятное удовольствие от наблюдения за тем, как ты защищал меня в суде. Наблюдать за работой профи всегда приятно.

— Я был уверен, что ты невиновен…

И вновь. Снова. Я не хотел произносить этих слов. Но они были мной сказаны. Тогда. В ту проклятую ночь.

Что стала для меня последней.

Долетевший до меня смех походил на раскаты тихого грома.

— Я знаю. Правда знаю. Потому и жаль, что ты не сумел просто остаться в стороне…

Я знал, что будет дальше. С точностью до малейших движений. Знал и всё равно ничего не мог сделать. Даже не смог поднять собственную руку, которая сжимала пистолет.

Вспышка. Выстрел. Темнота.

— Как забавно, — менторским тоном пробормотал стоящий над моим телом Меркулов. — Противостояние совести и алчности. Какой прелюбопытнейший экземпляр. Что ж, раз уж не смог сожрать эту поганую ведьму, придётся довольствоваться тобой. Давай ещё раз взглянем?

— Я же говорил, что тебе не стоит снова лезть в это дело…

И снова я стоял на самом краю крыши. Капли дождя били по лицу. Стекали по костюму…

И снова тот же диалог. И снова выстрел.

Вновь я открыл глаза, подставляя лицо дождю.

— Как думаешь, сколько ты выдержишь? — спросила копия Меркулова, расхаживая вокруг меня круг за кругом под проливным дождём и оставаясь при этом абсолютно сухим. — Раз за разом. Смерть за смертью. А ведь это ты виноват. Виноват в том, что он остался жив. Виноват в том, что он остался на свободе.

— Я же говорил, что тебе не стоит снова лезть в это дело…

И вновь вспышка. Выстрел. И снова я даже не успел ощутить, как моё тело упало назад с простреленной головой…

Открыл глаза, и их снова залили падающие с неба капли дождя.

И опять я смотрел на направленный в мою сторону пистолет. Курок сорвался вперёд. Медленно. Мучительно медленно. Я буквально видел дульную вспышку, что вырвалась из оружия на свободу. Видел практически застывшие в воздухе падающие капли дождя.

— О, неужто это чувство вины? Хотя чему удивляться? Тебе ведь говорили, — прошептал мне в ухо голос. — Предупреждали. Твои коллеги. Твои партнёры. Даже близкие тех, кого это чудовище лишило жизни. Но нет. Ты хотел больше. Больше известности. Заработать репутацию. Стать знаменитым. Ты настолько этого хотел, что закрыл глаза на все улики…

— Они были косвенными… — прошептал я.

— О да. Косвенные, — усмехнулся голос. — Конечно. Всего лишь косвенные. Так ты убеждал себя. Скажи мне, пожалуйста, когда ты начал это делать? До или после своей встречи с ним? Может быть, это он тебя убедил?

Тёмная тень метнулась в сторону. Меркулов замер передо мной с безумной улыбкой.

— А может быть, ты всё знал с самого начала?

— Нет…

— Может быть, тебе было наплевать на то, что он сделал?

— Нет… неправда…

— Может быть, ты даже хотел, чтобы он продолжил убивать? Ведь теперь каждая жизнь, которую он отнял, будет и на твоей совести…

— Я СКАЗАЛ НЕТ!

Мой крик был подобен раскату грома. Настолько он громкий и оглушающий. Вопль чистого отчаянья и ярости.

— Нет, — прошептал я. — Я допустил ошибку.

— Верно, — усмехнулся голос мне в ухо. — Именно ты это и сделал. И теперь будешь жить с ней. До самого конца этой вечности. Запертый здесь вместе со своим грехом. До самого…

— Но я не собираюсь отказываться от своих поступков!

— Что?

Впервые за всё время в этом потустороннем шёпоте прозвучало удивление.

— Это мой грех, и я заплатил за него собственной жизнью, — произнёс я, вдруг с удивлением поняв, что могу двигаться. — Ты прав, ублюдок. Я ошибся. Потому что я всего лишь человек. И, как уже сказал, сполна заплатил за свою ошибку. А вот ты кое о чём забыл.

На лице твари, что скрывалась за обличьем Меркулова, появилось озлобленное выражение.

— О чём же я забыл, человек?

— О том, что закон обратной силы не имеет, ушлёпок, — произнёс я, глядя в его чёрные глаза. — И своё наказание я уже получил.

Стоящее передо мной существо моргнуло, а затем вдруг растворилось в воздухе, оставив после себя эхо последнего приказа.

— УМРИ! УМИРАЙ СНОВА И СНОВА. ТЫ СГНИЁШЬ В СОБСТВЕННЫХ ВОСПОМИНАНИЯХ!

И вновь, едва только он это произнёс, всё повторилось. Время вернулось к привычному течению. Ускорившиеся капли дождя брызгами разбивались о крышу…

— ДУМАЕШЬ, РАЗ ЭТО ТВОЁ СОЗНАНИЕ, ТО ТЫ МОЖЕШЬ МНЕ ПРОТИВОСТОЯТЬ⁈ — орала тварь. — ЖАЛКИЙ ЩЕНОК! ЭТО МОЙ МИР! МОЙ И ТОЛЬКО МОЙ! ТЫ НИЧТО! ПРОСТО МАТЕРИАЛ…

Выстрел. Пуля пробила мне голову…

— Я же говорил, что тебе не стоит снова лезть в это дело…

Рядом с фигурой моего убийцы появились новые. Я узнал их с одного взгляда. Видел их лица на фотографиях криминалистов и в газетах. Каждая жертва стоящего предо мной человека смотрела на меня с обвинением во взгляде.

Вспышка и снова смерть…

— ТЫ СДОХНЕШЬ! СОЙДЁШЬ С УМА! БУДЕШЬ ПОДЫХАТЬ РАЗ ЗА РАЗОМ ОТ ТОГО, ЧТО СОТВОРИЛ!

Грохот, и гильза упала на пол. А вслед за ней и моё тело.

— А ЗАТЕМ Я СОЖРУ ТВОЙ РАЗУМ И…

— Нет.

Такое короткое и простое слово. Едва уловимое посреди звуков ревущего дождя. Я сам едва смог услышать звук собственного голоса.

Опустив голову, я посмотрел на покрытую рябью от падающих капель лужу у своих ног. Взглянул прямо в собственное отражение. В чёрные, как самая поздняя и тёмная ночь, глаза.

И в этот раз моё отражение испугалось.

— Нет! Нет, нет, нет… Не может быть! Вы же сдохли!

— Убирайся из моей головы!

Стоило мне отдать приказ, как я едва не упал на колени. В голову словно раскаленный гвоздь загнали. Больно было настолько, что едва не ослеп.

Но в тот момент мне было наплевать. Вопль этой мрази разошёлся во все стороны, заполняя собой каждый клочок окружающего пространства.

Бетонное покрытие крыши под моими ногами начало трескаться. Рассыпаться, разваливаясь на части. Крошечная трещина моментально протянулась вперёд и в стороны. Мир содрогнулся, будто всё здание начало разваливаться.

А в следующую секунду я провалился вниз. Прямо в пустоту, вслед за собственным рассыпающимся сознанием…

Столкновение с покрывающей пол кафельной плиткой оказалось не таким болезненным, как я мог подумать.

Поднялся на ноги. Огляделся. Я снова стоял в коридоре приюта. Вновь мимо меня один за другим проходили размытые силуэты. Похоже, я опять оказался именно там, где мне было необходимо.

А раз мы здесь, только у одного человека здесь есть власть. Осталось только ей её вернуть.

Бросившись по коридору, я шарил глазами по сторонам, пытаясь понять, куда мне именно надо идти. Промчался мимо одного поворота. Затем следующего. Затем ещё один… Кажется, оно. Уходящие по нему силуэты выглядели чуть более чёткими и…

НЕТ! ЭТО МОЙ МИР! МОЙ!

Эхо наполненного яростью вопля даже не успело стихнуть, а коридор, по которому я бежал, начал… удлиняться.

Он вытягивался, устремляясь в бесконечность. Всё дальше и дальше. Покрытый плиткой пол под моими ногами резко наклонился, пока весь коридор не превратился в абсолютно отвесную шахту… В которую я и упал, пролетая мимо запертых дверей и продолжающих идти по коридору силуэтов людей.

Одна из дверей впереди неожиданно открылась. Всего секунда на раздумья. Лишь один миг на то, чтобы оттолкнуться от стены и влететь в комнату, из которой лился свет…

Я покатился по полу, пока не ударился о прикроватной столик. На пол посыпались инструменты и какие-то пластиковые стаканчики с яркими таблетками.

— Лизонька, я знаю, что их вкус мерзкий, — улыбнулся сидящий у постели Меркулов. — Правда. Но их нужно принять, и тогда тебе станет лучше…

— Я не хочу, — произнесла закутавшаяся в одеяло девочка. — Они невкусные…

— Но они помогут тебе…

— ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! Я НЕ ХОЧУ! НЕТ, ПРОШУ!

— ЛИБО ТЫ СОЖРЁШЬ ИХ, ЛИБО Я ЗАСУНУ ИХ ТЕБЕ В ГЛОТКУ!

Картина изменилась настолько резко, что я растерялся. Всего миг назад Меркулов просто сидел у края постели и упрашивал девушку принять необходимые витамины.

А следующее мгновение он с безумным оскалом запихивал ей в глотку массу из лежащих в миске дождевых червей прямо вместе с землёй.

— Ублюдок…

Схватив медицинский столик, я сделал первое, что пришло мне в голову. Просто врезал им Меркулову по затылку.

И лживое воспоминание рассыпалось. Просто развалилось, словно карточный домик, оставив меня в пустой палате наедине с издевательским смехом.

— Ты никогда не найдёшь её тут. Я управляю этим местом. Это мой мир! Моя земля! Я буду делать с ней всё, что захочу…

— Нет, — спокойно сказал я и бросил бесполезное оружие на пол. — Не будешь.

— А что ты можешь мне сделать? — Его голос доносился до меня со всех сторон. — Я управляю её сознанием. Я могу извратить его так, как захочу…

Вдох. Выдох. Я закрыл глаза и сосредоточился. Повернулся и вышел из палаты обратно в коридор.

Я допустил ошибку. Не понял этого сразу. А ведь стоило. Он сам мне это сказал.

Посмотрел налево. Затем направо. И направился туда, откуда доносящиеся до меня отголоски эмоций звучали ярче всего.

— Лиза, я хочу тебе помочь.

Мой шёпот был настолько тихим, что я сам его едва слышал.

— Бесполезно, — отозвалась тварь. — Она тебя не услышит…

Даже обращать на него внимания не стал.

— Я вытащу тебя отсюда.

Краткий отклик. Едва ощутимый. Но достаточно заметный, чтобы я понял, куда именно надо идти.

— СТОЯТЬ! Я СКАЗАЛ, СТОЙ!

Коридор прямо передо мной начал сжиматься и деформироваться. Будто невидимый гигант пытался раздавить его в своей могучей хватке…

А я просто прошёл дальше, не обратив на это никакого внимания. Иллюзия рассыпалась точно так же, как и воспоминания, что я видел раньше.

— ЭТО МОЙ МИР!

— Достал, — произнёс я, подходя к одной из дверей и открывая её. — Ну привет.

Елизавета сидела на полу. Именно в том виде, в каком я впервые её увидел, когда она пришла к нам на встречу. Тот же поношенный свитер. Старые джинсы. Успевшие давно износиться кроссовки. Она сидела на полу посреди своей комнаты, прижав колени к груди и опустив голову.

— Лиза? — осторожно позвал я её.

Девушка вздрогнула, но даже и не подумала поднять голову с колен. Наоборот, кажется, она ещё больше сжалась…

— Лиза, послушай меня. Ты должна меня выслушать…

— Я не хочу…

Я её тихий голос был почти не слышим.

— Но ты должна это сделать.

— Я не хочу. Больно. Каждый раз… вспоминать…

Её плечи дёрнулись и задрожали, вторя беззвучному плачу.

— Я понимаю, — повторил, опускаясь рядом с ней. — Знаю, что это больно. Но всё это не настоящее. Всё, что ты видишь… всё, что, как ты думала, терзало тебя, не более чем мираж. Слышишь меня, Лиза? Это ложь и ничего больше.

Она не ответила. Лишь сильнее сжалась в комок, даже боясь поднять голову.

— Хочешь ей помочь?

Неожиданный и тихий шёпот заставил меня вздрогнуть. Сначала я решил, будто мне послышалось. Но нет. Услышанные слова всё ещё горели в голове.

— Хочешь её спасти?

Обернувшись, осмотрел палату. Никого. Что это? Обман? Снова этот гад…

— Нет, не смей нас сравнивать, — тут же прозвучал голос и в этот раз, как мне показалось, сделал это прямо в моей голове. — Я могу тебе помочь.

— Что ты такое? — спросил я.

— То, что всегда у тебя было. Так что? В одном он прав. Это её разум и её мир. Опасно было соваться сюда в столь слабом положении. Лишь эта жалкая человеческая девочка может закончить этот кошмар и вытащить вас обоих. Но для этого её нужно подтолкнуть. Показать дорогу. Так каков твой ответ?

— Да, — даже не сомневаясь, произнёс я. Больше никаких сомнений. Никаких ошибок. — Да, я хочу это сделать.

Я мог бы сколь угодно убеждать себя в том, что это очередной трюк. Всего лишь новая ложь… Но не смог бы этого сделать при всём желании. Всё равно, что спутать тридцатилетний виски и его жалкую подделку, которую разлили в ближайшей подворотне. Разница казалась столь разительной, что у меня даже сомнений не возникло.

— Тогда тебе придётся сделать то, для чего ты ещё слишком слаб. Последствия могут быть… неприятными, скажем так.

— Ничего в этой жизни не бывает бесплатно.

— Что же, тогда почему бы тебе не сделать то, для чего я дал силу вашему роду?

Едва стих голос, острая боль пронзила виски. Не настолько сильная, как в прошлый раз, но куда более долгая. Я морщился, прикрыв глаза…

Твою мать. Значит, вот оно что…

Понимание, что делали Разумовские. Это не бессмертие. Не управление стихиями. Не власть над временем или пространством. Даже их способность влиять на чужую волю… Как бы смешно это ни было, всего лишь урезанная часть их настоящей силы. Того дара, что получили их предки давным-давно.

Мерзавцы выиграли в магическую лотерею.

Сила, скрепляющая слова связью, которую невозможно нарушить.

Как только боль чуть ослабла, я поднял глаза на Елизавету. Девушка всё так же дрожала, сжавшись и сидя на полу.

Порой всем нам приходится столкнуться с проблемами прошлого. С плохими воспоминаниями, что терзают нас. С тем, что пережить в одиночку практически невозможно.

В одиночку. Порой надо лишь поддержать человека, чтобы он смог побороть своё прошлое.

— Лиза, послушай меня, пожалуйста, — мягко произнёс я, беря её за руку. — Мне нужно, чтобы ты сейчас встала и закончила всё это…

Девушка замотала головой, не поднимая взгляд.

— Я не могу… Я… Это слишком тяжело…

— Не переживай, — всё так же мягко произнёс, сжав её пальцы в своих собственных. — Я буду рядом с тобой. Слышишь меня? Обещаю тебе, что не оставлю тебя, пока ты не сможешь пройти через это. Вместе со мной.

Наконец это случилось. Она подняла глаза и посмотрела на меня.

— Обещаешь?

— Да. Я не отпущу тебя, пока ты не справишься с этим.

Договор заключён…

* * *

Она снова попала сюда. Тихо ругаясь сквозь зубы, Эридраиль материализовалась прямо посреди созданной из чужих воспоминаний копии приюта.

И первым делом начала накидывать на себя чары ментальной защиты. Один магический конструкт за другим. Пока давление на её сознание от переизбытка защитных заклинаний не стало столь сильным, что приходилось прилагать усилия, чтобы сохранять ясность мыслей.

Зато теперь никто и ничто не сможет попасть в её разум и использовать собственные воспоминания Эри, чтобы исказить окружающую её «реальность».

Осмотревшись по сторонам, она горестно вздохнула.

— Ну и где мне теперь его искать⁈

Его голос больше напоминал злой стон. Она ненавидела работу с чужим сознанием. Даже несмотря на то что прекрасно умела проникать в него.

Но этот случай особенный. Она сразу же поняла, в чём именно состояла причина. Проклятые люди! Проклятый Завет! Человеческие выродки торгуют тем, что её народ преподнес им в дар!

Разум той девушки был поврежден ещё до того, как на него на неё воздействовали Реликвией. Существо, чью силу преподнесли Меркулову, питалось чужими эмоциями. Оно позволяло изменять воспоминания, создавая ложные и искажая тем самым реальность для своей жертвы. Раз за разом. Снова и снова.

Для чего этот человек использовал эту силу на своих пациентах, Эри не знала. Да и, по большому счёту, ей было глубоко наплевать на это. Жизни людей волновали её не больше, чем жизни насекомых, что ползали по земле. Будь её воля, она и вовсе искоренила бы их род, что расплодился по миру лишь потому, что её народ им это позволил. После того как они помогли альфарам в их противостоянии, следовало окончательно решить человеческий вопрос. Её отец всегда заявлял, что именно они должны править этим миром.

А что теперь? Ей приходилось подчиняться одному из этих дикарей. И она даже воспротивиться не могла! Даже слова сказать! Просто потому что кара за неповиновение владельцу рабской печати будет слишком страшной даже для такого почти бессмертного существа, как она.

Убить можно каждого. Но это полбеды. Ведь есть участь куда страшнее смерти.

А теперь из-за этого ублюдка ей пришлось опять залезть в голову этой убогой девки. Туда, где сохранилась частичка этой твари. Шоэль Рэгот. Пожиратель эмоций. Остаток силы чуждой Реликвии. И ведь это даже не сам источник силы. Лишь тень от его тени. Но и его могло быть достаточно для того, чтобы затянуть её и любого другого в водоворот лживых воспоминаний до тех пор, пока они не сойдут с ума.

Другой вопрос, если она была права, то почему эта девушка вообще сохранила фальшивые фрагменты. Шоэли — падальщики. Они действуют незаметно, стараясь не потревожить жертву. А этот обрубок вон какую силу набрал. Видимо…

Эридраиль остановилась посреди коридора.

Её осенило. Вот в чём проблема. Из-за собственной психологической травмы девка замкнулась на ложных воспоминаниях. Для любого человека они стали бы лишь мимолётным видением. Вряд ли чем-то большим. Оставили бы после себя небольшие, кажущиеся естественными изменения. Но сами ложные воспоминания исчезли бы практически без остатка.

А здесь нет. Из-за психологической травмы они постепенно начали замещать собой реальность и…

Эридраиль резко остановилась и замерла. Коридор, по которому она шла, дрогнул.

Альфарка оглянулась, пытаясь понять, что именно происходит. А когда поняла, оказалось уже слишком поздно.

Мир вокруг неё начал покрываться трещинами и разваливаться. Крошиться, словно старое и ветхое здание. Целые куски пола провалились и падали в кажущуюся бесконечной темноту. Секции стен следовали за ними. Эри бросилась по всё ещё остающейся части коридора. Не факт, что даже она сможет вернуться из необъятной пучины бессознательного.

А потому она бежала. Бежала так быстро, как только могла, молясь всем альфарским богам о том, чтобы найти этого идиота и вытащить его отсюда раньше, чем умирающее сознание этой девки развалится окончательно.

Ей не хватило всего нескольких шагов. Пол под её ногами провалился, и пятисотлетняя альфарская ведьма с криком провалилась в пустоту. Взмах рукой — и из рукава её платья вырвались золотые цепи. Сияющие золотом наконечники вонзились в потолок коридора, замедлив падение.

Но ей не помогло и это. Часть потолка, за который она едва успела зацепиться, просто вывалился и рухнул вниз вместе с ней…

Падение закончилось значительно быстрее, чем она ожидала. Особенное если учесть, что оно вообще не должно было закончится никогда.

Эридраиль упала на что-то твёрдое. Лишь через несколько секунд осознала, что это оказался неровный кусок пола. По какой-то причине, вместо того чтобы раствориться в бесконечной темноте, он плавно поднимался…

— Вернулась, значит, — произнёс раздражённый голос.

Подняв голову, Эри увидела стоящего перед ней Рахманова. Парень держал стоящую рядом с ним девушку за руку. Они оба находились на парящем куске пола, пока проекция приюта вокруг них продолжала разваливаться на куски, рушась в бездну.

— К… как… — только и смогла спросить она, не понимая, как это возможно. — Как ты это сделал?

— А тебя это вообще волновать не должно, — произнёс Рахманов, и стоящая рядом с ним девушка улыбнулась. — Но если есть желание, то можешь спросить это у него.

Сказав это, он кивнул ей за спину.

Повернув голову, Эри увидела тёмный силуэт, что бился в агонии, цепляясь за последние оставшиеся куски приюта. Последние оставшиеся частички созданного им же фальшивого мира, что безжалостно разрушался той, кому он принадлежал на самом деле.

— Это невозможно, — прошептала ведьма. — Вы не можете контролировать это…

Рахманов лишь усмехнулся и наклонился к ней.

— Слышь, подруга. Да мне на это наплевать, — оскалился он.

Только лишь в этот момент Эри поняла, что именно имел в виду Константин.

Её сила позволила ей увидеть то, что не смог бы никто другой. Огромную фигуру, что возвышалась за этой парочкой. Закутанная в тёмные одежды, она казалась настолько внушительной, что Эридраиль ощутила себя… жалкой.

Ничтожной.

В конце концов, когда хоть кто-то в этом мире в последний раз видел истинное лицо дьявола?

Глава 23

Я резко открыл глаза и сел на постели. Сердце колотилось как бешеное. Билось в груди, словно сходящая с ума птица в клетке, стремясь вырваться на свободу.

— Так, спокойно, парень, — раздался сбоку участливый голос. — Это нормально. Выброс адреналинчика после возвращения. На, попей водички, легче станет.

Заметил стоящего рядом с кроватью Браницкого. Граф с улыбкой протягивал мне стакан воды. Отказываться не стал и не без удовольствия промочил горло.

Лежащая рядом со мной девушка пошевелилась и тоже очнулась. Открыла глаза. Увидела кучу незнакомых лиц рядом с собой и моментально дёрнулась к изголовью кровати.

— Так, Лиза, спокойно, — поспешил я её успокоить. — Всё хорошо…

— Кто это? Кто они такие?

Тут, признаюсь, я немного замялся с ответом. Сказать, что друзья, у меня язык не поворачивался.

— Всё хорошо, успокойся, — как можно более спокойным голосом повторил. Даже за плечи взял, попутно отметив, что дерганая и испуганная реакция на чужое прикосновение пропала. Хороший знак.

— Можешь мне довериться. Здесь никто тебе не причинит вреда. Я обещаю. Как ты себя чувствуешь?

— Вроде… вроде хорошо, — хрипло произнесла она. — Всё… это всё закончилось?

— Да. Всё закончилось, — сказал я, передав ей бокал с водой. — Возьми. Попей воды. Станет полегче.

— Спасибо.

Последней в себя пришла сидящая в кресле альфарка. Эри открыла глаза. Очень медленно повернула взгляд в мою сторону…

Даже слова не сказала. Резко вскочила с кресла на ноги и бросилась к двери.

— Стоять!

Она замерла раньше, чем я успел произнести одно лишь это слово. Застыла, протянув руку к двери, и дрожала.

— О как, — удивился Браницкий. — Забавно. Ты чем её так напугал?

— Не твоё дело, — отрезал я. — Она мне нужна.

— Вот сейчас не понял. — Браницкий с весельем во взгляде посмотрел на меня. — Пацан, я своей собственностью разбрасываться не привык.

— Она нужна мне как свидетель. — Я встал с постели. — Она видела и может подтвердить, что на мою клиентку воздействовали магией в приюте. Она видела это собственными глазами.

Граф повернулся в сторону альфы

— Эри?

— Да, — с неохотой подтвердила та. — Видела. Это правда. Её восприятие реальности наизнанку вывернули…

— И она нужна мне как свидетель, — перебил я её. — Она сможет доказать это в суде. Тем более что ты мне должен.

— Я? — удивился граф. — Это с какого перепуга, парень?

— С того, что эта сучка меня там бросила. Свалила при первой же опасности.

— А я тут каким боком? — тут же возмутился он.

— А что, аристократ давно перестал отвечать за действия своих слуг? — спросил я в ответ.

На лице альфы отчетливо проявилась злость. Но почему-то в этот раз эта словоохотливая стерва ничего не сказала, молча проглотив обиду.

А вот Браницкий задумался.

— Ну так-то оно так, — задумчиво произнёс он и посмотрел на Эри. — Ладно, признаю твою правоту. Всё же мы и правда в ответе за тех, кого приручили. А знаешь что? Думаю, ты прав. Забирай её.

— Что? — тупо переспросила Эри.

— Что слышала, — махнул в её сторону рукой Браницкий. — Мне не нужны слуги, которые паршиво выполняют свою работу. Так что…

Он резко схватил мою руку и сжал её в своей левой ладони.

— Бойся своих желаний, парень, — оскалился он мне в лицо. — А то они потом могут тебя укусить за задницу.

Стоило ему это произнести, как ладонь полыхнула огнём. Боль была резкой и сильной, но прошла столь быстро, что я даже вскрикнуть не успел. Лишь вырвал руку из его хватки и затряс её, будто пытался стряхнуть с пальцев пламя, которого там не было.

— Это что ещё была за хрень?

— Временная печать контроля, — усмехнулся он, глядя на то, как вытянулось удивленное лицо альфарки. — Теперь эта курица твоя на месяц, так что развлекайся, парень.

— Что?

— Ты сдурел? — одновременно со мной воскликнула Эри.

А Браницкий наслаждался эффектом.

— Считайте это небольшим экспериментом, — улыбнулся он и хлопнул в ладоши, как заправский фокусник. — Ты получишь себе свидетеля. А Эри научится лучше делать то, что ей сказали. Без всяких выкобениваний. Скажем так, пусть это станет ей уроком.

— Ты не можешь передать ему… — закричала Эри, но графу хватило всего одного взгляда, чтобы она замолчала, как в рот воды набрала.

— Я не только могу, сладкая моя, — медленно произнёс он. — Я это уже сделал.

— Ну охренеть, спасибо, конечно, но зачем мне это? Мне нужны только её показания, и всё…

— А мне плевать, — отмахнулся от меня граф. — Делай с ней всё, что хочешь. На месяц она теперь твоя.

Я ещё раз посмотрел на замершую в состоянии полного шока альфарку.

— Да мне её даже селить некуда…

— А это не моя проблема, парень. — Браницкий ехидно улыбнулся. — Да и наша красавица хоть и вся такая гордая, но неприхотливая. Скажи ей, ну не знаю, пусть в ванной на коврике спит.

Господи, какой бред… Я вздохнул. Подумал, во что всё это может вылиться… а затем горестно вздохнул снова.

— Где Лар?

— Кажется, её племянник сейчас осаждает моих кухарок, — отозвался граф, а затем повернулся в сторону двери. — Жень! Э, поди сюда. Проводи парня и его подружку к портальной сети. Эри скоро к ним присоединится.

— Конечно, ваше сиятельство, — кивнул телохранитель и вышел из помещения.

— Давай, парень. А я, так сказать, воспользуюсь правом последней ночи. Мне предстоит на месяц уехать. Вопросики кое-какие для начальства порешать.

Ехидная и похабная улыбка на его лице мне кое о чём напомнили.

— Пойдём, Лиза, — сказал я, вставая с постели. Признаюсь, меня уже тошнило от этого места.

Но, проходя мимо продолжающего улыбаться Браницкого, я остановился.

— Можно вопрос? Для расширения кругозора, так сказать.

— Давай, пацан, — кивнул он. — Спрашивай.

— Ты же бессмертный? Тот раз, когда я в тебя пулю всадил…

— Пожалуй, это можно назвать и так, — кивнул граф. — Большого секрета в этом нет. Да, думаю, и Князек тебе что-то да рассказал, так что толку скрывать. Да, в каком-то смысле я бес…

Рус мог бы мной гордиться. Нет, правда. Движение получилось настолько быстрым, что, пожалуй, даже он не успел бы заметить, как я это сделал. Клинок появился из кольца в моей руке в тот момент, когда рука устремилась вперёд. Остриё пронзило шёлк белоснежной сорочки и вошло в грудь почти до половины.

— Чё? — удивлённо проронил Браницкий.

Граф опустил взгляд и посмотрел на торчащий из своей груди клинок и стремительно расплывающееся кровавое пятно.

— Это тебе за то, что с балкона меня скинул, — ответил я на немой вопрос в его глазах. — Считай, что теперь мы квиты.

Вырвал клинок и позволил ему вновь обратиться кольцом на пальце.

— О как… Не ожидал… — прохрипел он и тяжело рухнул в стоящее позади него кресло.

Взял шокированную Котову под руку и повёл к двери.

— Ты… Ты убил его… — в ужасе прошептала она.

— Знаешь, я, наверное, даже не отказался бы от того, чтобы твои слова оказались правдой, — вздохнул я, открывая дверь и выходя из комнаты. — Но не думаю, что это будет столь просто…

* * *

Эри смотрела на упавшего в кресло графа и мысленно молилась, чтобы то, о чём она так долго мечтала, наконец случилось…

Рана вдруг вспыхнула огнём. Наружу из разреза в груди вырвалось пламя, и альфа разочарованно вздохнула. Значит, не в этот раз. Проклятый феникс…

— Охренеть! — резко воскликнул граф, сев в кресле прямо и схватившись за грудь, где горело пятно на и без того испорченной сорочке. — Не ожидал…

— Жаль, что у него не вышло, — едко произнесла Эри. — А теперь, будь добр, скажи мне, что ты пошутил.

— Ты о чём?

— О том, что ты и правда…

— Дорогая моя, я и не думал шутить, — усмехнулся Браницкий, потирая грудь в том месте, где всего пару минут назад её пробил магический клинок.

— Константин, ты же не серьёзно? — воскликнула она. — Ты не можешь отдать меня какому-то мальчишке, словно какую-то дешёвую шлюху!

— В смысле «дешёвую»? Ты в курсе, во сколько мне уже обошлось твоё содержание?

Выражение на лице альфы при этих словах было более чем красноречивым. Впрочем, графа это не проняло.

— Лицо попроще сделай. Повторю: я не просто сделаю это, милочка, я это уже сделал. Печать на его руке. — Браницкий встал, сделал пару шагов и, схватив Эри за плечи, впечатал её в стену. — А если ты думаешь, что я пошутил, то вперёд, попробуй оспорь любой из его приказов. Сделай это. Я даже с удовольствием посмотрел бы на то, как тебя корёжить будет. Раз уж вытащила его из башки этой психички, то…

— Да не вытаскивала я его! — крикнула Эри, а затем вскрикнула, когда сжимающие её плечи пальцы сдавили их так, что на молочно-белой коже проступили синяки. — Отпусти меня! Больно…

— Ты видела его? — с триумфом в глазах воскликнул Браницкий. — Он пробудил свою силу?

— Константин, отпусти…

— ОТВЕЧАЙ! — рявкнул граф, второй и куда сильнее приложив её спиной о стену. — Ты видела его?

— Да! Видела! Ты не понимаешь, с чем связываешься! Послушай меня, он уже близок к тому, чтобы самому пользоваться этой силой! Он заключил договор с этой девкой. Не сам. Ему помогли…

— Значит, до полного резонанса осталось не так уж и долго, — удовлетворенно проговорил граф. — Отлично!

— Да что тут хорошего! Ты что, не понимаешь, что будет, если он сможет получить контроль над контрактами…

— Именно этого я и хочу, куколка, — перебил её Браницкий. — И ты мне в этом поможешь. Будешь ходить за ним по пятам. Будешь есть из миски у его ног, если прикажет. Хоть ноги раздвигай по первому его требованию, мне плевать. Но с его головы даже волос упасть не должен. Поняла меня?

Граф наклонился к ней, как хищник над загнанной в угол добычей.

— Хватит проверять его на прочность. Теперь надо выпестовать мальца так, чтобы он смог заключить один, последний договор.

Он произносил слова медленно. С наслаждением. Потягивал каждое, как бокал дорогого вина. И с каждым словом огонёк радостного предвкушения в его глазах разгорался всё ярче и ярче.

— И я настоятельно рекомендую тебе сделать так, чтобы за тот месяц, что меня не будет, парнишка выжил. Потому что в противном случае…

* * *

Дальнейшие события развивались… Блин, вроде и нормально, но всё равно как-то через задницу. Как оказалось, короткое путешествие в голову Елизаветы стоило мне почти десяти часов.

Десять, мать его, часов. Я когда узнал, едва не застонал. Разумеется, тут же бросился проверять телефон, но устройство весело указало мне на отсутствие сети. Разумеется. Сраная Франция. Никогда её не любил. Не то чтобы это имело хоть какое-то отношение к тому, что у меня связи не было. Так, просто к слову.

Даже боюсь представить, сколько будет сообщений на телефоне, когда я доберусь до столицы.

Первым делом мы забрали Лара. Забавно было встретить того на выходе из замковой кухни с огромным блюдом разнообразного, распиханного по кулькам печенья и в окружении аж сразу полудюжины кухарок. Те умасливали его, постоянно предлагая попробовать их выпечку.

Как оказалось, он там целый конкурс устроил. На то, кто лучше делает печенье. И за эти десять часов смог уже три тура провести. Только финалистку так и не выбрал. Вот его и осадили, дабы «молодой» альф наконец соизволил выбрать победителя.

А он не стал. Ко всеобщему разочарованию заявил, что победила дружба, и сбежал вместе со мной через дверь… портал… через выход обратно в тот коридор, короче.

Разумеется, едва мы это сделали, как мой телефон тут же взорвался от наплыва поступивших сообщений. Звонки и сообщения от Анастасии. Точно такие же от Романа и с полдюжины звонков от Ксюши и Виктора. Видно, ребята меня совсем потеряли.

Ладно, разберёмся. Сначала надо решить кое-какие дела.

— Лиза, скажи мне, пожалуйста, почему ты живёшь в той дыре? — спросил я её, едва мы вышли из принадлежащей Браницкому высотки. — Разве тебе не должны были предоставить квартиру по муниципальной программе, после того как ты покинула приют?

— Да, её дали, — с неохотой кивнула девушка, и на её лице появилось выражение сожаления.

— Тогда почему…

Странно, почему в её эмоциях так много стыда?

— Ты что-то сделала с ней, так? — уточнил я, и она кивнула.

— Да. Я… Я продала её. Хотела добыть деньги, чтобы нанять хорошего адвоката. Нашла его в интернете. А потом…

— Понятно, — вздохнул я. — Ты его нашла. И что-то пошло не так, верно?

— Я перевела всю сумму, как он требовал, — нехотя призналась девушка.

— А он исчез, да?

Она не ответила. Просто стыдливо кивнула.

Блин, такой тупой развод. И ведь та, кто пережила подобное детство, вообще не должна была повестись на подобный обман. Но, учитывая её тогдашнее состояние, ничего удивительного.

— Так, ладно. Квартиру мы тебе вернём. Они изначально находятся под контролем муниципалитета. Хотя бы под частичным. А значит, ты не могла продать по-белому. Так что я всё проверю.

— Но я же подписывала какие-то бумаги… — начала было она.

— Это будет моя проблема, — отмахнулся я, доставая телефон и открывая карту. — Лар, можешь подсобить? Эй, да хватит лопать печенье уже…

— Так вкусное же!

— Да я и сам вижу, что вкусное…

— Хочешь? Я отсыпать могу, мне почти два пакета с собой дали…

— Да не хочу я печенья, Лар…

— А можно мне? — робко спросила Лиза. А когда мы с Ларом уставились на неё, покраснела. — Я очень есть хочу, если честно.

Будто стремясь подтвердить её слова, у девушки заурчал желудок.

— Держи, — тут же улыбнулся альф, передавая ей один из пакетиков. — У меня много ещё…

— Так, давай не отвлекайся, мне нужно, чтобы ты перенёс нас сюда. Сможешь?

— Да легко!

И, прежде чем я успел сказать хоть слово, Лар обхватил нас за плечи. Хлопок, и мы вывалились из пустоты прямо перед входом в один из лучших отелей в центре города.

Произошло всё так внезапно, что я даже сгруппироваться не успел и при появлении едва не налетел на идущих мне навстречу людей. Те вскрикнули от неожиданности и шарахнулись в сторону.

— Ну спасибо большое, хоть предупредил бы…

— А что толку-то, — рассмеялся альфа, закинув в рот очередную печенюшку.

— Шутник, блин. Можешь подождать меня тут? Отлично. Пойдём, Лиз.

Зайдя внутрь, я быстро пробежался глазами по фойе и нашёл ресепшн отеля. На то, чтобы снять номер на неделю, много времени не ушло. Плюс добавил в него обслуживание в номер, питание и все дела. Вышло, правда, дороже, чем я думал, но всё равно в пределах ожидаемого.

Забрав у администратора электронный ключ, быстро проводил Лизу в её новое жилище.

— С неделю побудешь тут. Телефон…

— Он в квартире остался, — смущенно сообщила она.

— Так, ладно. Не проблема.

Быстро накорябал свой номер на салфетке и положил рядом с телефоном на тумбочке в гостиной номера.

Место, к слову, прекрасное. Спальня с широкой и удобной кроватью. Небольшая гостиная. Ванная…

Вот тут Котова поплыла. Когда увидела огромную ванну, куда можно было без проблем даже вдвоем залезть, то едва не расплакалась. А уж когда поняла, что из крана течёт чистая и тёплая вода, то и вовсе чуть не бросилась в неё. Пришлось немного остудить её пыл.

— Подожди немного, хорошо? — попросил я её. — Пока я не уйду. Сейчас сначала закажем тебе еду в номер. Можешь поесть внизу, там ресторан при отеле есть, но…

— Можно я лучше здесь, пожалуйста, — робко спросила она.

— Да, без проблем.

Быстро объяснив, как заказать, собрался уходить. У меня дел сегодня ещё гора. И завтра, судя по всему, тоже.

— Так. Номер телефона твой у меня есть. Если что, я позвоню. Плюс пришлю тебе твои вещи. Мы их сейчас заберём оттуда…

— Почему? — вдруг перебила она меня.

— Что?

— Почему ты это делаешь? — повторила она вопрос. — Зачем? Столько всего… Ты рисковал собой…

Если честно, я в этот момент впал в ступор.

— Лиза, я твой адвокат, — не торопясь проговорил. — Ты пришла ко мне… к нам с Настей, чтобы мы защитили твои права и твои интересы. И мы это делаем. Потому что это наша работа. И потому что мы хотим помочь тебе. Вот и всё. Понимаю, тебе может быть трудно поверить, что кто-то готов помочь тебе просто так, не прося ничего взамен. Но такой уж я.

А затем усмехнулся и добавил:

— А ещё я теперь очень хочу разделаться с Меркуловым.

За то, что он заставил меня вспомнить, я с него лично спрошу. Теперь это дело чести.

— Спасибо.

Она сильно изменилась после случившегося. Да, внешне всё ещё выглядела как забитая и мрачная девочка, но… Мне стоило только взглянуть на то, какие изменения произошли с её эмоциями внутри. Эта девушка походила на птицу, что сбросила неподъемный груз со своих крыльев. Настолько лёгкими ощущались теперь её эмоции. Казалось, что ей теперь будет достаточно взмахнуть ими, чтобы воспарить в воздух. Останавливал лишь страх, что всё происходящее может оказаться сладким сном. Глупой фантазией, которая может развеяться в любой момент.

А я твёрдо решил, что теперь этого не допущу.

Тем более что теперь пришла наша очередь наступить им на горло. Пора заканчивать этот цирк.

Конец седьмого тома

Уважаемые наши дорогие читатели. Мы рады, что вам понравилась наша история. Поверьте, дальше она будет еще интереснее. Не забывайте про магическую силу лайков))) Спасибо вам. Вы лучшая аудитория, о которой только можно мечтать.

Восьмой том тут:^{https://author.today/reader/420964/3896634}

Nota bene

Книга предоставлена^{Цокольным этажом}, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться^{Censor Tracker} или^{Антизапретом}.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в^{Ответах}.

* * *

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

^{Адвокат Империи 7}