Адвокат Империи 5

Глава 1

— На пол! — рявкнула Мария, тут же схватив меня за воротник костюма и дёрнув назад. — Живо!

Три гранаты разбили стёкла и влетели внутрь помещения. Ударились о потолок и…

Дальше я уже не видел. Мария уронила меня на спину, а сама хлопнула раскрытой ладонью по полу и резко махнула ею вверх. Деревянное покрытие под нами всколыхнулось, пошло волнами, будто водная гладь, и вздыбилось к потолку, закрывая нас с головой.

Впрочем, это всё равно не сильно помогло. Три оглушительных и ярких, словно вспышка сверхновой звезды, хлопка утопили мир в ослепительном свете и грохоте. Всё произошло настолько стремительно, что я даже не смог разделить случившееся на отдельные действия.

Защитивший нас купол раскрылся, и я заметил, как на надетом на руку Марии серебряном браслете треснул и раскололся один из драгоценных камней.

Она что-то произнесла, но слов я не разобрал. Лишь шевеление губ увидел. В ушах стоял омерзительный и заслоняющий собой все остальные звуки гадкий звон.

— Саша! — практически проорала она мне в ухо. — Ты слышишь меня⁈ Нужно уходить! Сейчас же!

Я лишь кивнул, показав, что услышал её, и начал подниматься на ноги. Если бы не стремительная реакция Марии, то свето-шумовые гранаты ударили бы по нам во всю свою силу. А так, считай, мы лёгким испугом отделались. Наверное…

Всё ещё слегка дезориентированный произошедшим, поднялся и слегка пошатываясь пошёл вместе с Марией к выходу. Стоящий у дверного проёма Михалыч тряс головой, очевидно, пытаясь оправиться от последствий взрывов.

Прямо на моих глазах он достал что-то из кармана. Похоже на стеклянную тонкую палочку из нефрита или зеленоватого стекла. Михалыч сунул её в рот и прямо зубами отломил кусок…

После чего воткнул её себе в плечо. Какого хре…

— Ай, Мария, да твою же…

— Полегчало? — тут же спросила она, выдернув точно такую же тонкую стеклянную спицу из моей руки.

А я удивился, что прекрасно её слышу. И все последствия дезориентации уже прошли. А ещё обратил внимание, что эта штука, которая без сомнения являлась артефактом, из светло-зеленой стала практически чёрной.

— Не переживай, рана от неё на плече уже почти затянулась. Штука не очень приятная, но работает быстро. Михалыч?

— Я в норме, Мари, — отозвался тот и дёрнул затвор на боку автомата.

— Так, Саша, следуй за мной и ничего не делай, пока я не скажу, — проговорила она, глядя мне в глаза и достала пистолет. — Ты понял меня?

— Я могу…

— Только то, что я скажу! — резко перебила она меня. — Понял⁈

— Да-да, как скажешь.

— Вот и отлично. За мной. Михалыч, прикрывай его…

— Вот ещё с юнцом этим нянчиться, — проворчал он, но дальше спорить не стал.

Мария первой шагнула за порог в коридор, а мы последовали за ней. Правда, далеко не ушли.

Дорогу нам преградил высокий мужчина в кожаной куртке.

— Привет, Мария, — усмехнулся он, переложив языком зубочистку из одного угла рта в другой.

А вот от женщины прошла волна узнавания и неприятного удивления.

— Какого хрена! Серебряков⁈

— Что поделать, Мари, — пожал он плечами. — У меня заказ. А ты сама знаешь, работа есть работа. Ничего личного.

— И это после того, как Князь твою поганую шкуру спас в Афганистане⁈ — почти выплюнула она.

— Что сказать. — Он снова пожал плечами. — Ничего личного. Говорю же, работа есть работа.

— Надо было оставить тебя там подыхать, — проговорила она. И если бы эмоции могли убивать, то сейчас её собеседник уже лежал бы мертвым на полу.

К несчастью, они этого не могли.

А я заметил одну странность. Я не чувствовал его эмоций. Вообще никаких. Будто предо мной стояла чёрная дыра. Аристократ? Человек с Реликвией? В такой дыре?

— Может, и правда надо было, — между тем хмыкнул незнакомец. — Но сама знаешь, кто старое помянет, тому глаз вон…

— Если сейчас отсюда не свалишь, я тебе оба выцарапаю, — моментально ощетинилась стоящая передо мной женщина, не сводя пистолета с перегородившего проход мужчины. — Дай нам пройти!

— Не могу, сама знаешь. Надеялся, что хлопушки тебя вырубят и мы всё сделаем без особого шума и пыли, но, похоже, что нам не повезло. Просто сдайся, и тогда твои ребята могут спокойно идти. Нам нужна только ты…

— Да, конечно, вот прямо сейчас, — улыбнулась она и выстрелила из пистолета.

Второй раз я уже видел, нечто подобное. Пролетевшие по коридору пули ударили мужчину точно в голову. Но, вместо того чтобы превратить её в месиво, просто и бесполезно расплющились в тридцати сантиметрах от его лица, превратившись в небольшие свинцовые кляксы.

— Мари, ты же знаешь, что это со мной не сраб…

Его глаза округлились от удивления, когда ему в лицо вместо пуль прилетел небольшой шар, а Мария показала оттопыренный средний палец левой руки, на котором болталось металлическое кольцо.

Ещё раньше, чем граната долетела до цели, рыжая ударила ладонью по стене сбоку от себя и дёрнула рукой в сторону. Подчиняясь магии артефакта, кусок стены изогнулся прямо внутрь коридора, перекрывая проход.

За созданной магией баррикадой знатно бухнуло. Так, что штукатурка со стен посыпалась.

— Назад! — приказала Мария, развернувшись и направляясь по коридору.

— Кто это был?

— Один наш старый знакомый, — бросила она через плечо, на ходу быстро перезаряжая пистолет. — Мы с Князем встречались с ним лет десять назад в Афганистане.

— Даже спрашивать не буду, чем вы там занимались…

— Вот и не спрашивай. Михалыч…

— Уже, Мари, — пробухтел идущий следом за нами громила. — Я попытался связаться с остальными. Все молчат…

— Суки, — недовольно цокнула она языком. — Уроды!

— Мария, есть ещё кое-что, — окликнул я её, идя следом по коридору. — Я их эмоций не чувствую.

— Чего? — тут же влез Михалыч, но Мария от него отмахнулась.

— Они обычные люди, Саша. Просто увешаны артефактами. Скорее всего, защитные тоже есть.

— Даже против…

— Да, — не дала она мне договорить, так как поняла, что именно я имел в виду. — От этого, вероятно, тоже. Серебряков — тёртый калач, очень опытный тип. И его ребята снаряжаются так, чтобы быть готовыми к любой хрени. Даже если это стоит целое состояние. Потому этот ушлёпок всё ещё жив. Ну и потому, что десять лет назад мы с Князем проявили доброту на свою голову, змеюка чёртова…

Ещё один поворот.

— Здесь должен быть чёрный ход, — произнесла она, когда мы свернули на повороте.

И правда. В конце пустого коридора виднелась дверь…

— Давайте быстрее, у нас там есть машина, — сообщила она. — Вряд ли граната его прикончила, так ч…

Что-то врезалось ей в лицо с такой силой, что женщину сбило с ног и отбросило назад. Всё выглядело так, словно она со всего маху налетела на невидимую стену.

А следом что-то оттолкнуло меня в сторону. Это оказался Михалыч, который, едва не опрокинув меня на пол, откинул рукой к стене. Автомат в его руках наполнил коридор оглушительным грохотом, выплёвывая из себя поток пуль. Громила, казалось, выпустил весь магазин прямо в пустоту…

…но это было не так. Я успел заметить, как в некоторых местах воздух шёл рябью, когда пули явно во что-то попадали. Только, вместо того чтобы поразить невидимые цели, они, как и раньше, падали на пол расплющенными свинцовыми кляксами.

— Мария! — рявкнул Михалыч, скинув на пол пустой магазин и быстро заменив его на новый. — У них маскировоч…

Договорить он не успел. Невидимый удар в лицо отбросил его назад. Другой выбил из рук оружие. Рядом со мной что-то еще раз толкнуло Марию, и она отъехала по полу в сторону, ударившись о стену.

Глупо было надеяться, что тут и обо мне забудут. В тот момент, как напали на Марию, прилетело и мне. Ох уж эти непередаваемые ощущения того, как чей-то кулак врезается тебе в живот, выбивая воздух из лёгких. Что-то подсекло под ноги, и я рухнул вниз, всё ещё пытаясь восстановить дыхание…

— Босс, мы взяли их, — заговорила пустота, заламывая мне руки и вдавливая колено в спину не давая пошевелиться. — Что нам…

Голос невидимого противника булькнул и начал захлёбываться. Я дёрнул рукой, и клинок материализовавшегося в моей руке меча прошёл в сторону, разрезая противника.

Видимо, лезвие повредил артефакт, так как рядом со мной упал уже вполне себе видимый мужчина с жуткой раной на животе.

— Эй! — воскликнула пустота, что сейчас заламывала руки Марии. — Димон! Сука ты…

Его жертва воспользовалась заминкой своего противника и умудрилась вывернуть одну руку. Шлепок ладони по полу, и в ту же секунду кусок пола с дикой скоростью рванул вверх, будто кто-то скрыл под старой и обшарпанной кафельной плиткой пневматическую колонну. Она с влажным хрустом печатала зазевавшегося мужчину прямо в потолок, превратив в кровавую кляксу.

Из шести зеленоватых камней на браслете осталось всего три.

— Быстрее! — крикнула она, вскакивая на ноги и не обращая внимания на разбитое ударом лицо.

Быстро отозвав клинок, я помог подняться ругающемуся Михалычу. Вместе мы рванули к двери и выбрались на улицу, моментально попав под проливной дождь.

— Мария! Куда…

— Давай за мной! — крикнула она, бросаясь в переулок, и нам ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.

В голове в этот момент была целая прорва вопросов. Только вот ответы на них были сейчас не так важны, как возможность свалить отсюда подальше.

Мария забежала за угол. Не знаю, как она не заметила. Да и сам я обратил внимание совсем случайно. Просто не каждый день увидишь, как капли проливного дождя стекают по пустому, похожему на человеческий силуэте месту.

Прыгнул вперёд, повалив её прямо в ближайшую лужу. Как оказалось, очень даже вовремя.

Тихо хлопнувшие глушители оказались практически не слышны за шумом ливня. Но вот пролетающие сквозь падающую с неба водную пелену пули я очень даже различил. Словно кто-то иглой протыкал этот проклятый ливень. Очень большим количеством игл.

Благо пролетели они у нас над головой.

Быстро сообразив, что именно случилось, Мария перекатилась прямо по луже вместе со мной за стоящий рядом мусорный контейнер.

— Спасибо, — пробормотала она, отплёвывая попавшую в рот грязную воду.

— Всегда пожалуйста. Что делать будем?

— Импровизировать, как и всегда, — проворчала она и помахала успевшему укрыться за углом здания Михалычу. Что-то показала ему пальцами, и тот кивнул.

— У этих уродов артефактная маскировка, — пояснила она.

— Да это я уже и так понял. Что делать-то?

— Магия хороша тем, что против каждого приёма есть свой собственный. В данном случае такой.

Она залезла в карман куртки и вынула оттуда какой-то пузырёк.

— Ты видел, где именно они стояли?

— Вроде видел…

— Вроде меня не устраивает! — тут же выдала она. — Видел или нет⁈

— Вроде видел, — хмыкнул я. — Слушай, чего ты от меня хочешь⁈ Они невидимые вообще-то!

— Ладно, чёрт. На!

И передала мне в руки небольшой предмет, больше всего похожий на небольшой, покрытый изнутри инеем флакон.

— Как только скажу, швыряй его туда, где они стояли. Понял?

Нет. Не понял. Что швырнуть? Зачем? Но кто меня спрашивает. Так что я только кивнул.

Показав Михалычу сначала три пальца, затем два, затем один, она резко выскочила и ударила рукой по ближайшей крупной луже, будто плещущийся в воде ребёнок, желающий окатить водой другого.

Только вот любой карапуз позавидовал бы тому, что случилось, едва только она это сделала. Вверх взметнулась не только вода из лужи. Вообще вся вода вокруг. Словно прозрачное покрывало, она натянулась и рванула небольшим цунами прямо по переулку. Впечатляющую, но вряд ли способную причинить хоть какой-то вред скрывающимся за артефактной маскировкой людям.

— Давай! — крикнула она, и я не заставил себя ждать. Выскочил из-за бака и швырнул полученный от неё предмет.

Через секунду выпущенная из автомата очередь настигла летящий по воздуху флакон. Стеклянный сосуд со звоном разлетелся на осколки, выпустив на свободу нечто похожее на белоснежный непроглядный туман. Белая мгла заполнила всё пространство вокруг, моментально замораживая воздух и всё, что попадало в него. В том числе и пущенную Марией волну.

Как оказалось, чем бы эта магическая дрянь ни была, действовала она не мгновенно. Ускоренная магией вода влетела в него с одной стороны и постепенно замерзала, на выходе превращаясь в сотни острых, как иглы, ледяных кольев.

А ведь скорости они совсем не потеряли.

Всё, что стояло в проходе, не важно, видимое или невидимое, было просто изодрано в клочья. По асфальту смешавшись с льющейся на него дождевой воды, побежали кровавые реки.

— Охренеть, — только и смог выдавить я, глядя на устроенный хаос. — Должно быть, дорого стоило, да?

— Тридцать с лишним тысяч за флакон, — пробормотала Мария, поднимаясь и пытаясь хоть слегка убрать грязную воду с лица. — Впрочем, жаловаться я сейчас не буду. Своя тушка дороже. Пошли.

Машина стояла за углом. Небольшой тёмно-серый кроссовер. Мы забрались внутрь, усевшись на сухие сиденья. Занявшая место водителя Мария быстро завела двигатель, и машина тронулась с места.

— Я так понимаю, спрашивать, что именно им нужно, смысла нет? — уточнил, на всякий случай пристегнувшись.

— Да что там спрашивать, — сказал сидящий на заднем сиденье Михалыч, перезаряжая автомат. Оказалось, что у него под курткой на груди было что-то вроде охотничьей или военной разгрузки с закрепленными кармашками под автоматные магазины. — Рыжая им нужна. Уж точно не мы с тобой, парень.

— Но зачем? — так и не понял я.

— Это сейчас не важно, — отозвалась Мария, выводя машину на широкую улицу. Кроссовер вклинился в поток машин, пока дворники тщетно пытались согнать льющуюся с неба на лобовое стекло воду. — Главное, свалить.

При этом на её лице появилась странная улыбка. Так мало того, ещё и её эмоции выражали странную, словно осторожную радость. Я сначала не совсем понял, чему именно она улыбалась. Ситуация была дерьмовей некуда.

А потом до меня дошло.

— Ты нужна им, потому что жив он, — произнёс я, и улыбка на лице Марии стала ещё шире.

— Я очень хочу на это надеяться. Потому что в противном случае…

— МАРИЯ! — заорал Михалыч так, что у меня уши чуть не заложило. — СЛЕВ…

Всё, что я успел запомнить, — это резкую вспышку фар, когда другой автомобиль влетел нам прямо в борт.

Меня швырнуло на бок, а со стороны куда пришёлся удар, прилетел целый вихрь из осколков стекла. От столкновения наша машина перевернулась. Затем ещё раз. Затем ещё и наконец затихла, замерев где-то на тротуаре крышей вниз…

* * *

Дорогой спортивный автомобиль-купе промчался по украшенной фонарями подъездной дороге и свернул в сторону крупного особняка.

Даже в дождь машина идеально слушалась руля и держалась на дороге. Водитель лишь поморщился, вспомнив недавно услышанные им слова. И? Что ему не понравилось⁈ Нормально он водит!

Обычно, когда Роман приезжал домой, то оставлял машину у входа перед домом, но сейчас ему абсолютно не хотелось мокнуть под дождём. Особенно портить дорогой костюм. Так что в этот раз он проехал дальше и коснулся кнопки над зеркалом заднего вида. Дистанционно управляемые двери гаража открылись, пропустив автомобиль внутрь освещенного и, что главное, сухого помещения.

Припарковав машину, Роман выбрался наружу.

— Добрый вечер, Роман Павлович, — улыбнулся ему невысокий мужчина. Минуту назад он копался в двигателе одной из семейных машин, которых в просторном гараже стояло больше полдюжины.

— И тебе привет, Арсений, — с улыбкой поприветствовал он. — Слушай, не мог бы ты её почистить, как время появится?

— Конечно, Роман Павлович, с удовольствием, — улыбнулся слуга.

— Спасибо.

— Да будет вам, — рассмеялся мужчина, вытирая ветошью испачканные маслом руки. — Это я вас благодарить должен за возможность с такими красавицами работать.

Тихо рассмеявшись, Роман улыбнулся и, кивнув на прощание, прошёл через дверь в дом. Если бы не звонок отца с просьбой о встрече, то он бы сегодня даже и не подумал в такую погоду возвращаться в имение. Вместо этого куда лучше было бы остаться в своей квартире в городе.

Но раз уж вызвали, то делать нечего. Отцу он отказывать не привык.

Пройдя через несколько помещений, Роман зашёл на кухню, чтобы перехватить чашку горячего кофе. Что-то подсказывало, что если разговор связан с делом Румянцева, то бодрость ему пригодится.

А вот то, что он будет там не один, его удивило.

— О, а ты что тут делаешь?

— Приехала час назад, — ответила Анастасия. При его появлении она отвлеклась от телефона и помахала ему десертной ложечкой. — Хотела переговорить с папой. С работой я сегодня всё равно закончила, так что решила не торчать в городе.

Ну, наверное, она права, мельком подумал Роман, подходя к широкой стойке, за которой сидела сестра. Всё же хорошо, когда можно в любой момент вызвать водителя, который отвезёт тебя в любое угодное тебе место.

Хотя… нет, решил он. Роман слишком любил водить, чтобы отказаться от такой возможности. Так что за исключением деловых поездок в свободное время он предпочитал водить сам.

— Ясно. Как у вас дела в отделе? Я смотрю, ты вроде сработалась с Рахмановым? — осторожно спросил он.

— Более или менее, — пожала Анастасия плечиками и отломила ложкой кусочек от лежавшего на блюдце пирожного со свежей клубникой.

Услышав её ответ, Роман рассмеялся.

— Более или менее? Погоди, это что я слышу сейчас в твоём голосе…

— Ты ничего не в нём не слышишь! — заявила сестра, отправила кусочек пирожного с ягодами в рот, а затем грозно ткнула ложкой в него так, будто у неё в руках была дуэльная шпага. — Нифего!

— Ты прожуй сначала, — хмыкнул Роман, добавив себе сливок в кофе. — А потом уже угрожай. А то смешно выходит.

Сестра закатила глаза, но совету всё же вняла.

— Ладно, — проговорила она, проглотив десерт. — Я готова признать, что, возможно, он не такой уж и раздолбай, как я считала.

— А я ведь тебе говорил…

— Я же сказала, что «возможно», Рома. — Настя сделала глоток из своей чашки.

— Опять кофе со сгущёнкой? — уточнил брат, покосившись на её чашку. — Ещё и торт с клубникой. Ты в курсе, что с твоей фигурой от такого количества сахара будет? Что твой будущий жених скажет?

— Ой, вот давай только ты мне не будешь эти советы давать, а? — тут же съязвила сестра. — Или мне напомнить, кто в прошлом году умолял отца отказаться от идеи брака с Уваровыми? Что? Забыл уже Катеньку?

От её напоминания Роман поёжился. То, что ему удалось отговорить отца от этой затеи, он до сих пор считал своей личной и самой значительной победой.

— А насчёт брака я сама решу, — добавила она, на что Роман лишь недвусмысленно хмыкнул.

— Насть, слушай, ты же понимаешь, что…

— Я не дура, Ром. Но не собираюсь выпрыгивать за первого встречного, на кого укажет папа. Точка.

Эх, сколько аристократических дочек, должно быть, повторяли эту фразу, подумал он, но вслух, разумеется, ничего не сказал.

К сожалению, что-то, видимо, у него на лице всё же промелькнуло.

— Что? — резко спросила Настя.

— Что? Я ничего не сказал, — тут же попытался отбрехаться он.

— Ой, вот не надо. Я знаю этот твой взгляд…

— Да какой ещё взгляд. Насть, ну послушай. Ну ты же не маленькая, должна всё понимать. Если придётся…

— Пусть только попробует, — гордо заявила она. — Если уж ты смог отвертеться, то и я смогу!

— Да-да-да, — пробормотал Роман, отхлебнув кофе.

— Да! А если он будет на меня давить, то вообще какую-нибудь глупость сделаю. Возьму и выйду замуж за Рахманова, например… эй, ты чего⁈

Роман в этот момент так кофе подавился, что едва не захлебнулся им.

— Н… Насть, ты сейчас серьёзно?

Сестра довольно улыбнулась.

— Что же, приятно видеть, что угроза, судя по всему, действенная. Раз уж ты так отреагировал на перспективу того, что я выйду за эту дворнягу, то отца вообще сердечный приступ хватит, — довольно произнесла Анастасия, видимо, считая, что надавила на болевую точку. — Так что я тебя предупредила. Если что, то я на эту жертву готова.

Понятно, что она говорила в шутку, но в этот момент Роману почему-то стало страшновато.

— Что? Вот так возьмёшь и выскочишь за простолюдина? — решил слегка поддеть он её. — А если он возьмёт да не согласится?

Услышав его, Анастасия закатила глаза и рассмеялась.

— Ой, Ром, я тебя умоляю, да я уверена, что он о чём-то таком только и мечтает.

— Рахманов? — Вот уж кто-кто, а Роман даже в шутку бы не поверил, что Александр мечтает о чём-то подобном. — Да с чего ты взяла, что ему аристократия вообще интересна?

— А с чего он тогда ищет про них информацию? — спросил она в ответ, чем поставила Романа в небольшой тупик. — Уверена, что он…

— Стоп, — резко перебил её брат. — Что ты сейчас сказала?

— Что?

Глава 2

Тёмно-серый внедорожник с визгом шин затормозил, немного не доехав до перекрёстка. Серебряков оглядел сквозь мокрое от дождя лобовое стекло творящуюся на дороге вакханалию и тихо выругался.

Машина, на которой скрылась Мария и её дружки, лежала на крыше. Пустая. Значит, они опоздали.

— Сидите здесь, — приказал он оставшимся в машине людям и вышел на улицу.

Обойдя автомобиль, быстро открыл багажник и принялся копаться в одной из сумок, пока не вынул синюю мешковатую ветровку со знаками городской полиции и форменную фуражку. Следом в карман ветровки перекочевало одно из лежащих в пластиковом пакете удостоверений.

Нацепив ветровку и фуражку, Серебряков надвинул её как можно ниже на глаза, чтобы прикрыться от льющей с неба воды и по возможности прикрыть лицо. А затем направился к месту аварии.

Вокруг уже собралась небольшая толпа зевак. Все что-то обсуждали. Кто-то даже снимал произошедшее на проклятый телефон, стоя под зонтиками. Мысленно выругавшись, Серебряков ещё сильнее надвинул на глаза фуражку.

— Разойдитесь! — громко приказал он, размахивая извлечённым из кармана удостоверением полицейского. — Полиция! Отойдите!

Машина их беглецов лежала перевёрнутая на крыше. Стёкла выбиты. Левая сторона смята ударом так, что погнутые панели кузова заблокировали водительскую дверь.

В нескольких метрах от неё, перегородив перекрёсток, стоял мусоровоз с помятым передом. Водителя в ярко-оранжевой спецовке и его товарища уже обступили зеваки, и тот что-то им рассказывал с выражением шока на лице.

Протолкнувшись сквозь них, Серебряков подошёл прямо к водителю.

— Полиция, — заявил он, ткнув удостоверением в лицо мужику. — Старший сержант Чернышов. Что случилось⁈

— Да вылетели они на перекрёсток! — тут же начал оправдываться тот, и в его голосе слышалась паника пополам со страхом. Явно врёт.

Что тут же подтвердил один из стоящих рядом людей.

— Да врёт он! Я видел, как он пытался на красный проскочить! У меня и видео есть…

— Что с теми, кто находился в машине? — отмахнулся от его слов Серебряков.

— Да не пытался я никуда проскочить! Я…

— Отвечайте на вопрос! — тут же рявкнул на него наёмник. — Или продолжим уже в отделении.

— Да не знаю я! Они вылезли и куда-то ушли. Я хотел помочь, правда…

Дальше его оправдания Серебряков не слушал.

Вместо этого развернулся и пошёл к перевёрнутой машине, размахивая удостоверением и громко призывая всех расступиться. По опыту знал, что в такой ситуации люди куда легче обращали внимание на яркие элементы. Ярко-синяя ветровка и полицейская фуражка. Громкий голос. Красное удостоверение. Оставалось надеяться, что надвинутый на глаза головной убор прикроет его лицо в достаточной мере и на камерах его будет не разглядеть.

Протиснувшись между собравшимися у машины зеваками, он быстро осмотрел её. Удар неслабо так смял левый бок, но понять, насколько именно пострадали те, кто находился внутри, сложно. В салоне полным-полно стекла. В углу валялся мобильный телефон с разбитым экраном.

Присев на корточки, Серебряков осмотрел место водителя. Зная Марию, она вряд ли отдала бы кому-нибудь право вести машину. Всё же та их поездка в Афганистан десять лет назад…

Серебряков потряс головой, выкидывая ненужные мысли из головы. Сейчас надо сосредоточиться на работе. Потому что в противном случае…

Его новый наниматель платил уж слишком хорошо. Лучше, кто бы то ни было за последние пять лет. Но и провалов он не терпел.

Присмотревшись получше, наёмник нагнулся и почти залез внутрь перевернутой машины через разбитое стекло. На внутренней поверхности крыше была небольшая лужа крови.

Отлично. Быстро вынув из-под куртки платок, он мазнул по пятну, собирая кровь, и, поднявшись на ноги, направился прочь от места происшествия.

— Ну что там? — спросил один из его людей, когда он подошёл ближе.

— Свалили, — коротко сообщил Серебряков, открывая багажник и скидывая туда ветровку и фуражку. — Где у нас ищейка?

— Вторая сумка, — тут же прозвучал ответ. — В боковом кармане. Уверен? Там всего одна осталась.

— Уверен. Далеко они всё равно уйти не могли, так что лучше потратить её сейчас, чем потом разгневать начальство.

— Это да, — проворчал один из сидящих в машине людей. — Эти уроды завалили Димона, Саида и остальных…

— Недооценивать ее нельзя! Я предупреждал! — огрызнулся Серебряков. — Я говорил, чтобы не церемонились с ней! Она нужна живой, но не обязательно целой! Прострелили бы руки и ноги, и дело с концом.

Из салона что-то проворчали, а Серебряков поморщился. Этим он и отличался от этих парней. Куда более молодых и ещё не вытрясших из своих голов простой факт — наивность убивает. Плевать на то, что она женщина. Плевать на то, что когда-то она и её дружок спасли ему жизнь. Работа есть работа. Всё. Остальное несущественно. Дети, женщины, старики… Серебрякову было глубоко плевать, в кого стрелять. Лишь бы платили. За двадцать лет службы в Имперской армии он всякого насмотрелся, так что лишней сентиментальностью и жалостью не страдал.

При необходимости просто брал поменьше упреждение при стрельбе.

Сейчас же его куда больше волновало, сколько дорогостоящих артефактов они потеряли из-за этой промашки. Вот это действительно обидно.

Открыв нужный карман, он нащупал искомый предмет и вынул фигурку собаки, не больше трети ладони размером. Белоснежная, вырезанная из кости, её поверхность покрывала вязь крошечных символов на альфарском языке.

Отойдя на пару шагов от машины, он вынул из ножен на поясе короткий нож-керамбит, привычным движением крутанул его за кольцо на большом пальце левой руки и чиркнул кончиком по большому пальцу на правой. Капля крови из маленькой раны упала на фигурку, и тут же символы на ней засветились. Для активации артефакта нужна была жертва. Маленькая, но всё же.

Фигурка вспыхнула, и из неё вылетел крошечный, не больше самой фигурки силуэт. Впрочем, не успел он коснуться земли, как ещё в полёте обернулся крупным пятидесятикилограммовым псом. Похожий на питбуля, только с более вытянутой пастью, четырьмя широко посаженными глазами и шерстью из тонких чёрных игл, зверь тут же вскочил на четыре лапы, прижал голову к земле и встряхнулся, сбрасывая попавшую на жёсткую шерсть воду. Утробно и угрожающе зарычал.

— Повой мне тут ещё, дворняга тупая, — нисколько не страшась, пригрозил псу Серебряков. Именно его кровь активировала скрывающий в себе зверя артефакт, так что животное слушалось его беспрекословно. — На, нюхай.

С этими словами он сунул зверю под нос испачканный в крови платок.

— Ищи, — приказал Серебряков, и животное тут же сунуло свой влажный нос в платок и втянуло воздух ноздрями…

…а затем резко повернуло голову на запад и тихо зарычало.

Серебряков усмехнулся и спрятал платок в карман.

Пришла пора поохотится на лисиц.

* * *

Десятью минутами ранее…

В прошлый жизни, похоже, мне везло.

Ни разу за сорок семь лет я не попадал в аварию. Даже когда мелким пацаном утащил ключи от родительской машины и погнал кататься с друзьями и подругами. Даже когда заработал достаточно, чтобы купить себе новенький «Астон» и в первый же день втопил двести шестьдесят по пустому шоссе. Ни разу за все мою прошлую сознательную жизнь.

А тут даже двадцать один не стукнуло, а уже второй раз. И ощущения, должен сказать, малоприятные. Открываешь глаза и сначала удивляешься, что всё ещё жив. А затем тому, что весь мир перевёрнут.

Как оказалось, не перевёрнут. Это просто машина лежала на крыше.

Огляделся по сторонам, пытаясь хоть как-то прийти в себя. Голова неистово кружилась, а проклятый перевёрнутый мир качало из стороны в сторону, словно я стоял на палубе попавшего в шторм кораблика.

— Мари? — хрипло позвал я, но ответа не услышал.

Слегка проморгался. Окружающий меня мир вроде стал немного почётче. Первое — я застрял в кресле вниз головой. Вовремя застёгнутый ремень безопасности, видимо, спас и продолжал удерживать меня в этом положении.

А вот Марии так не повезло. Не пристегнувшаяся женщина лежала на крыше машины, теперь ставшей для неё полом. Из широкого и отвратительного на вид рваного пореза на голове на крышу стекала кровь, собираясь небольшой лужей.

— Эй, Мари! — подёргал я её за плечо, и она слабо пошевелилась. — Михалыч?

— Не ори, парень, — донёсся сдавленный голос сзади. — Жив ещё. Дерьмо, меня как будто товарняк переехал.

Ну тут я с ним спорить не собирался.

— Мария в отключке, — сообщил я и принялся вслепую шарить руками снизу… то есть теперь сверху в поисках замка ремня безопасности.

— Скажи спасибо, что вообще живая.

— Эй, вы там в порядке? — произнёс встревоженный голос откуда-то снаружи.

— Вы видели, что случилось?

— … да в них мусоровоз врезался…

Рука, наконец, нащупала замок. Нажал на кнопку, и ключ ремня с щелчком вылетел наружу, а сам я мешком свалился на крышу. Ладно, не беда. Следовало догадаться, что так случится.

Развернувшись, будто краб в тесной раковине, подлез к Марии и осмотрел её. Стоило дотронуться до её раненой головы, как женщина застонала от боли.

— Ч…что… — негромко и несколько бессвязно проговорила она, открывая глаза. — Саша, что… что случилось…

— Мусоровоз нас снёс, вот что… — пробормотал я и взял её под плечи. — Давай, надо выбираться отсюда.

Пока я пытался вытащить Марию, Михалыч с ноги в несколько ударов открыл свою помятую дверь и выполз наружу. Здоровяк пошатываясь поднялся на ноги. Бросившиеся к нему в этот момент сердобольные очевидцы случившегося тут же отшатнулись, едва увидели автомат в его руке.

— Михалыч! Помоги мне!

— Сейчас.

Вдвоём мы быстро вытащили Марию наружу.

— Что делаем дальше? — спросил я его.

— Что-что, — буркнул он. — Валим отсюда, пока наш хвост по пятам не приехал…

— Ты думаешь…

— Если то, что говорила Мария про этого парня, хотя бы на десять процентов верно, он так просто не отстанет, — заявил громила, беря раненую женщину под руку. — Помоги мне.

— Ага. — Я тут же подхватил Мари под вторую руку.

— Пошли.

Втроём мы протолкнулись сквозь окружающую перевёрнутую машину толпу и быстро скрылись в переулке. Видимо, напуганные наличием у Михалыча оружия, зеваки и не подумали последовать за нами.

— Ты как? — спросил я Марию, заметив, что она начинала уже почти самостоятельно идти.

— Голова болит. Кружится всё… — пробормотала она таким тоном, словно сказала это спросонья. И даже на то, что по скуле на подбородок стекала кровь, внимания не обращала. — Кажется, меня сейчас… меня сейчас…

Договорить она не успела. Марию скрутило. Она вырвалась из наших рук, и её стошнило прямо в лужу на грязный асфальт переулка. Явный признак сильного сотрясения.

— Бл… Мария, ну не время сейчас раскисать! — Михалыч ругаясь поднял её на ноги. — Парень! Давай помогай!

Это уже мне. Спорить я не стал, так как и сам был не против убраться отсюда подальше.

Так мы шли минут пять или семь, постоянно петляя по переулкам. Дважды перебегали дорогу, благо Мария потихоньку приходила в себя.

— Давай сюда, — сказал Михалыч, заметив окружённый забором строящийся жилой дом. — Надо привести её в чувство.

И тут же последовал своему совету, с ноги проломив даже на вид хлипкий деревянный забор. Сделав дыру, на десяток секунд отпустил Марию и доделал дело руками, выломав пару досок. Хорошо, наверное, быть накачанным шкафом.

Проснувшись в дыру, мы быстро направились к бетонному каркасу здания, окружённому строительными лесами и предупреждающими лентами. Только Михалыч задержался на несколько секунд, чтобы заслонить дыру в заборе какой-то пластиковой бочкой. Не бог весь что, но, может быть, наших преследователей и обманет.

Зайдя через дверной проём внутрь, прошли через коридор и направились дальше, пока не остановились в одном из пустых помещений.

— Клади её сюда.

— Ага, сейчас.

Осторожно опустив Марию на бетонный пол у стены, отошёл, позволив остальное сделать Михалычу. Тот достал из одного из кармашков своей куртки небольшой кожаный чехол, похожий на толстый кошелёк, и расстегнул молнию. Внутри я заметил несколько тех прозрачных зелёных палочек, которые видел раньше, и пару пузырьков.

— Подержи, — сказал он мне, вынув пузырёк и передав открытый чехол. — Так, Мария, знаю, что эту штуку ты не любишь, но потерпи уж. Легче станет, сама знаешь.

А затем сорвал залитую чем-то вроде сургуча пластиковую крышку и вылил содержимое прямо в рот женщине. И затем рот ей двумя руками закрыл.

— Чтобы не выплюнула, — пояснил он, когда женщина резко распахнула глаза и задёргалась, стараясь убрать его руки от своего лица. — Нормально, рыжая. Давай, глотай. Сама знаешь, что так легче будет…

И она проглотила. При этом то, что я ощутил в её эмоциях, было… ну это, мягко говоря, было очень трудно описать. Как объяснить эмоции человека, которого облили бензином и подожгли? Шок. Ужас. Боль. Я чувствовал её чуть ли не физически, хотя и знал, что на это не способен и просто ощущаю отголоски её эмоций. Глаза Марии распахнулись, и она задергалась на полу…

— Ай! Твою мать! — воскликнул Михалыч, резко отдёрнув руки.

— Что? Укусила?

— Нет, обжегся, сука…

— Чего…

Но я уже и сам видел. От её тела буквально шёл пар. Словно пропитанная дождевой водой одежда высыхала от безумного тепла, что распространялось от её тела. Да что там! У её чуть ли волосы не дыбом встали!

Прямо на мои глазах широкая рваная рана на её голове затянулась, не оставив после себя и следа.

— Она в порядке? — с опаской спросил я его.

— Поганая штука, — пояснил Михалыч, забрав у меня чехол и вынув из него одну из зелёных палочек. Отломил кончик и с шипением воткнул себе в плечо. — Что-то там она делает с регенерацией. Вроде как подстёгивает деление клеток или ещё какую фигню. А тепло как реакция от этого… как-то так, короче.

Как только палочка в его руке почернела, он вздохнул с облегчением и откинул её в сторону.

— Понятно.

Хотя вру. Ничего на самом деле не понятно. Но, вместо того чтобы тратить время на выяснение, решил просто плюнуть. Сейчас мне эта информация всё равно без надобности.

— Ты как? — спросил я, присаживаясь рядом с Марией на корточки.

— Жива вроде, — сдавленно пробормотала она, всё ещё пытаясь отдышаться. — Ненавижу эту штуку…

— Ну тебе от неё явно стало лучше, — сделал я очевидный вывод и сунул руку во внутренний карман пиджака. Нужно позвонить, но кому? Выбор у меня небольшой. Лазарев мог помочь, да только после всего услышанного… что-то не было у меня к нему былого доверия.

Хотя нет. Не так. Его отцу я и раньше не особо доверял, а теперь и подавно. А вот сам Роман…

Так что вариант имелся один, но довольно радикальный. В конце концов, лучше уж буду должен Лару. На концерт с ним схожу там или ещё как отплачу. Зато он точно быстро сможет нас вытащить.

— Сука… — пробормотал я, когда пальцы не обнаружили искомое в кармане.

В глупой надежде принялся проверять другие карманы, но тщетно. Телефона не было. Должно быть, выпал из пиджака, когда машина перевернулась. Бесит! Хоть проклятый шнурок себе на шею для него покупай или сумочку с кнопкой на пояс! Задрало!

Хотя, наверное, это всё равно лучше, чем если бы у меня содержимое черепной коробки там вывалилось. Голова как-то подороже телефона будет.

— Что? — спросила Мария, заметив мои телодвижения.

— Телефон посеял, — честно признался.

— Мда. Кому хоть звонить собирался?

— Да есть тут один кадр… — Я попытался вспомнить номер Лара, но понял, что не могу. Кажется, там была пара шестёрок и ещё тройка или…

— Что будем делать, Мария? — пробасил Михалыч.

— Серебряков так просто не отстанет, — сказала она, уверенно поднимаясь на ноги, и я даже немного позавидовал её сухой одежде. Это до какой же температуры нагрелось её тело, что он руки обжег, а одежда высохла? Чёртова магия.

— Уверена, что…

— Да. Уверена, — кивнула она и сунула руку за пазуху. — Вы мой пистолет не видели?

— Наверное, вместе с моим мобильником в машине остался, — сделал я резонный вывод, на что она поморщилась.

Правда, с пустыми руками не осталась. Михалыч тут же вынул небольшой пистолет из кобуры на лодыжке и передал ей.

— У меня к нему всего один магазин, так что не трать попусту.

— Ага.

— Так. Стоп. Что вы задумали…

— Прикончить урода, — зло проговорила Мария.

— Мы же вроде сбежать пытались…

— Ага, очень успешно, — проворчал здоровяк, копаясь в оставленных строителями инструментах. Довольно хрюкнув, он повесил автомат за ремень себе за спину и поднял с пола здоровенную строительную кувалду. — Сойдёт, чтобы пару черепушек проломить.

Мария не стала ему отвечать. Вместо этого взяла меня под локоть и повела в сторону выхода.

— Так. Слушай меня. Обойди здание и попытайся выбраться наружу с другой стороны. Мы останемся…

— Да сейчас. — Я резко вырвал руку из её хватки. — Разбежалась. Если ты думаешь, что я тебя тут брошу, то…

— Боже, Саша! Это не игрушки! Ты понятия не имеешь, что это за люди…

— Да плевать я хотел, кто они такие! — рявкнул на неё таким голосом, что она аж отступила на полшага. — Я сегодня узнал, что мы с Князем семья! Дьявол, Мария, да ты мне как родная! Я столько с тобой времени провёл, когда мелким уроки у тебя под стойкой сидел и делал! А ты мне говоришь взять и свалить⁈ Перебьёшься!

— Саша, ты не понимаешь. На них не будет действовать твой дар. Скорее всего, у остальных есть защитные амулеты или ещё что…

Вместо ответа я вытянул руку, и у меня в ладони появилась рукоять меча. Серебристое лезвие едва заметно мерцало в воздухе, будто кромка лезвия вибрировала.

— Ничего. У меня есть кое-что получше.

— Блин, какой же ты упёртый…

— Именно такой, — тут же подтвердил. — И я тебя не оставлю. Ты рассказывала мне про Разумовских, но знаешь что? Плевать я на них хотел. Я никогда их даже в глаза не видел. И не знал. А тебя знаю. И Князя. И свою семья я бросать не стану.

В глазах женщины едва не появились слёзы, а я ощутил волну направленного на меня душевного тепла. Она ещё пару секунд смотрела на меня, а затем обреченно вздохнула.

— Вот поэтому Князь и не хотел, чтобы ты узнал это. Слишком ты…

— Храбрый? Отважный?

— Проблемный, — грустно улыбнулась она и проверила магазин пистолета, что ей дал Михалыч. — Ладно уж. Раз прогнать тебя не смогу…

— Не сможешь. И нам надо взять одного из них живым.

Услышав мои слова, Мария кивнула.

Если эти мерзавцы с таким старанием пытались взять её живой, то причин могло быть много. Либо у неё что-то имелось, что нужно им, либо же это имелось у Князя.

А зная его, уверен, что он скорее вены себе перегрызёт, чем отдаст это. И вот тут появляется рычаг давления.

По крайней мере, я хотел верить именно во второй вариант. Потому что первый подразумевал, что Князя больше нет. А верить я в это не хотел. У меня всё ещё имелись к нему вопросы…

С улицы, сквозь пелену дождя до нас донёсся долгий и протяжный вой. Глухой, звериный и пробирающий чуть ли не до самых костей.

Мария дёрнула затвор пистолета, дослав патрон в патронник.

— Они здесь…

Глава 3

Что это? Шорох шагов? Или просто шум идущего на улице ливня?

Я стоял прижимаясь спиной к голой бетонной стене, вслушиваясь в темноту и стараясь не пропустить сигнал от Марии.

Она сказала, что знает Серебрякова. И знает, как он будет действовать. На моё резонное замечание, что знала она его, по её же собственным словам, десять лет назад, Мария просто отмахнулась. Такие вещи не меняются потому, что они работают. А придумывали их люди не просто так, а, как раз по описанной выше причине.

В любом случае, всё, что сейчас оставалось — это ждать и надеяться на то, что она права.

Чуть наклонившись, осторожно выглянул за угол и посмотрел в сторону ведущей на четвёртый этаж лестницы. Мы специально поднялись на пару этажей повыше. Если всё шло, как надо, то Михалыч сейчас следил за второй лестницей на другом конце длинного коридора…

Снова шорох. Звук шагов? Или снова шум ливня…

Прикрыл глаза. Я не могу чувствовать их эмоции. Мария говорила что-то о том, что у этих парней имелись защитные артефакты. Но, как так? Раньше я с таким не сталкивался. Даже у Лазаревых и им подобным… хотя, им-то они нафига? Наличие у тебя Реликвии уже само по себе защита.

Ещё раз осторожно выглянул за угол стены. Что это? Кажется что-то шевельнулось в темноте…

— Сейчас!

Громкий крик Марии прозвучал настолько неожиданно, что я едва не выронил удерживаемый в руке предмет. А ведь именно его я и ждал, но переполненное адреналином тело слишком напряжено.

В любом случае, теперь времени на раздумья не оставалось.

Резко выскочив за угол, я кинул небольшой пузырёк в сторону лестничного пролёта. Овальная стекляшка ударилась об бетонный пол, подскочила на нём и улетела прямо на лестницу.

И разбилась, ударившись о ступени.

Наставление Марии я не забыл, так что в тот момент, когда флакон летел в нужном направлении, сам я уже упал на пол, закрывая уши ладонями. Она особо настаивала на этом.

И не зря.

Я сначала решил, что меня огрели по голове подушкой. Настолько ошеломляющим оказался эффект. Оглушительный хлопок, кажется, потряс само основание здания.

А вот глаза я не закрыл. Так что очень хорошо увидел эффект от применённого артефакта. Целый кусок лестницы сжало в одну небольшую точку, будто кто-то взял огромную ложку для мороженного и вынул ровный «шарик» из здания. Образовавшаяся крошечная чёрная дыра за мгновение втянула в себя всё, что находилось в радиусе нескольких метров, начиная от бетонных конструкций и, похоже, заканчивая даже самим воздухом.

С другой стороны коридора из лестничного колодца хлестнуло пламя. Значит и Михалыч вступил в игру…

Что-то с треском щёлкнуло у меня над ухом и выбило бетонную крошку из стены. Лишь через мгновение осознал, что стоящий на лестничной площадке человек что-то кричал, целясь в меня из небольшого то ли автомата, то ли пистолета пулемёта с глушителем. А рядом с ним, на остатках лестничной клетки лежало тело напарника, у которого не хватало верхней половины.

Похоже, что попал я удачно. Теперь сделать бы так, чтобы в меня не попали в ответ.

Быстро перекатился в сторону за укрытие, вскочил на ноги и побежал через недостроенные бетонные коробки, которым ещё только предстояло стать квартирами. Если после нас тут вообще здание останется…

По ушам ударило эхо автоматной стрельбы. Это Михалыч. У него точно глушителя не было. Через мгновение я различил более глухие и редкие выстрелы пистолета. Наверное Мария.

Обратно в коридор я выскочил аккурат в тот момент, чтобы застать Михалыча, прячущегося за покрытой сажей с одной стороны стеной. Автомат в его руках рявкнул несколько раз и затих. Здоровяк выругался. Отточеным движением сбросил пустой магазин…

Здоровенный темный силуэт вырвался из лестничного проёма, вцепившись зубами в ствол автомата. Вскрикнув от неожиданности, Михалыч попытался скинуть похожее на питбуля переростка существо со своего оружия, но зверюга извернулась и повалила его на пол, принявшись терзать зубами вместо оружия его ногу.

— Мария! Убери от меня эту срань!

— Вижу! — выкрикнула рыжая, выпустив несколько выстрелов в животину. Та взвизгнула, быстро отскочила от своей жертвы и скрылась размытой тенью где-то среди недостроенных квартир.

— Что это была за хрень⁈ — спросил я, подскочив к Михалычу и помогая ему подняться на ноги.

— Харут. Альфарская скотина, — выругалась Мария сквозь зубы, — ты, как?

— Нога… — прошипел он сквозь зубы, явно сдерживая боль.

И было от чего. Сквозь порванную штанину виднелась разорванная зубами голень.

— Так, отходим, — приказала Мария, быстро подхватив автомат Михалыча с пола.

Я же попробовал помочь громиле, но тот только отмахнулся, схватил приставленную к стене кувалду.

— Я сам! Будь с Мари! — сказал он, похромав за рыжей.

Ну, спорить я с ними не собирался.

Мы прошли несколько десятков метров по этажу, укрывшись на время в одной из пустых бетонных коробок.

— Саша, тебе…

— Да, — кивнул я, даже не дав ей договорить. — Одного зацепило. Ну, на половину.

— Ну, с этой штукой этого достаточно… блин, — она недовольно цокнула языком. — Суки, если бы Князь узнал, что я эту штуку всего на одного засранца потратила, то он бы меня выпорол. Ладно, хоть так.

— Что это была за зверюга? — спросил я, не способный отвести глаз от жуткой раны на ноге Михалыча. Тот как раз вынул из кармана ещё одну зелёную тонкую палочку и отломив кончик воткнул себе в ногу рядом с раной.

Заметив мой взгляд, быстро объяснил, что боль снимет и кровь остановит.

— Охотничья ищейка альфов, — пояснила Мария, вытащив магазин из своего пистолета и быстро сосчитав оставшиеся патроны. — Они подобных засранцев от скуки разводят. А ещё эти ушастые говнюки их на сторону продают иногда. Зато теперь понятно, как они нас тут нашли.

— Что будем делать?

— Их осталось трое, — пожала она плечами. — Ну, двое с половиной, так как один ранен. Плюс Харут. Так что шансы почти равны.

Только вот произнесла она это каким-то очень уж неуверенным голосом.

В целом я её понимал. Что есть у нас? Она, раненый Михалыч и я. А, что есть у них? Трое опытных мужиков, явно зарабатывающих этим делом на жизнь. Да, один из них ранен, но…

Между стен эхом разнёсся протяжный и длинный вой. Похожий на волчий, но куда более… злой. Другого слова я даже подобрать не мог.

— Может быть ему второй пузырёк дать? — предложил я, кивком головы указав в сторону раненого Михалыча.

— Нет! — одновременно ответили они.

— Он у нас один остался, — тут же добавила Мария. — Если кого-то ранят, то эта штука может жизнь спасти. Вы и тот не должны были на меня тратить…

— Ага, — крякнул Михалыч, перематывая рану белым бинтом, вынутым из своей разгрузки. — А, если бы не это, то ты бы сейчас тут овощем валялась и толку бы от тебя не было.

Мария скривилась, но в ответ ей сказать было нечего.

— Сто тысяч на то, чтобы от сотрясения избавиться, — зло проворчала она.

— Сто тысяч на то, чтобы башку твою рыжую заштопать, пока мозги твои дурные наружу не вытекли, — в тон ей ответил Михалыч, затягивая узел и с трудом поднимаясь на ноги. — Как действуем?

— Разделимся, — тут же сказала она. — Саша, ты с Михалычем. Я сама. Михалыч, помнишь Женеву?

— Это там, где мне из-за тебя задницу прострелили?

— Это там, где мы выжили, — парировала она. — Вот так и действуем.

Довольно хмыкнув, здоровяк взял в одну руку кувалду, а другой снял с разгрузки небольшой и пухлый металлический цилиндр, покрытый красной краской и кучей предупреждающих надписей.

— Ну, тогда зажжём. Давай за мной, парень…

* * *

— Нормально? — спросил Серебряков, прикладывая нечто похожее на небольшой лист тонкой бумаги на пулевую рану на бедре раненого.

Боец сдавленно кивнул, но не смог сдержать стона. То, что со стороны отдалённо напоминало бумажный лист, едва только коснулось крови, тут же прилипло к коже. При этом выглядело это так, словно белоснежный материал прикипел к коже, буквально сплавляясь с ней по краям. Как только это случилось, кровотечение тут же остановилась.

У Серебрякова всегда при себе имелся конверт с такими вот заплатками. Работали они моментально, сразу закрывая рану и в процессе ослабляя боль. Но вот в начале, да. Ощущения были наипаршивевшие.

Так глупо попасться! Он до сих пор корил себя за то, что не предусмотрел подобного. Но, кто же знал, что эта сучка готова будет потратить… сколько там флакон с пустотой на чёрном рынке сейчас стоил? Почти под миллион? Эта хрень была способна всосать в себя вообще абсолютно что угодно. И хрен, что спасёт потом. Он узнал её по характерному хлопку воздуха, когда тот ворвался в образовавшийся после применения артефакта вакуум.

И вот эту штуку она потратила на то, чтобы избавиться от одного из его бойцов⁈ Хотя, чего ещё он ожидал? Загнанная в угол лиса способна очень больно укусить. Это он узнал ещё десять лет назад.

— Вставай, — приказал он, за руку поднимая напарника на ноги. — Жить будешь.

Тот кивнул, явно сдерживая боль, что было заметно по бледному лицу и сжатым в тонкую линию губам. Но глаза горели злобой и желанием отомстить.

Если бы не прилетевшая прямо им в лицо граната, то пуля бы не пробила защиту артефакта. А так весь его заряд ушёл на то, чтобы защитить от близкого взрыва. Серебряков проверил свой собственный амулет. Кристалл в серебристом кулоне всё ещё светился тусклым золотистым светом, но уже покрылся крошечными трещинками по бокам. По опыту он знал, что в таком состоянии он выдержит ещё несколько попаданий.

Но вот под автоматическое оружие лучше не попадать.

Повернувшись в сторону пустого коридора, Серебряков негромко свистнул. Тут же раздалось шуршание лап и скрежещущие звуки когтей по полу. Харут выскочил из одного из проёмов и резко затормозил, уставившись прямо на Серебрякова всеми четырьмя глазами. Похожая на тонкие и жёсткие иглы шерсть стояла дыбом, а длинный хвост гулял из стороны в сторону.

— Искать, — негромко приказал он.

Зверь утробно зарычал и тут же бросился по коридору.

— Пошли. Надо найти их…

— Да лучше просто грохнуть уродов, — выплюнул уцелевший после «пустоты» мужик.

Впрочем, уже через миг он обнаружил себя прижатым к стене, а кончик лезвия керамбита у себя под подбородком.

— Найти, — вкрадчиво повторил Серебряков. — Она нужна живой.

— Эта сука уже больше половины наших положила, а ты…

Серебряков слегка надавил на нож и острый кончик лезвия проткнул кожу, моментально заставив своего подчиненного замолчать. Кровь небольшим ручейком заструилась по шее.

— Найти. Взять живой, — произнёс он таким тоном, что становилось понятно. Третий раз он это говорить не будет.

Боец совету внял и хотел было кивнуть, но затем вспомнил он ноже у горла.

— Да понял я, — задирая голову пробормотал он.

— Отлично. Потому, что в противном случае я на тебя времени много не потрачу, — произнёс Серебряков и отпустил его. — Пошли.

Достав свой пистолет, проверил магазин и патронник, и пошёл вперёд, выставив оружие перед собой.

Двое оставшихся бойцов последовали за ним, держа в руках лёгкие пистолеты-пулемёты и держали под контролем боковые проходы.

Шаг. Еще один. Впереди послышался лай харута. Вскрик мужчины. Несколько звуков выстрелов и жалобный скулёж. Ничего. Эта скотина крепкая. Даже автоматные пули ей только шерсть помнут, но особого вреда не причинят. На самом деле Серебряков даже больше был бы рад, если пса просто грохнут в процессе, так как засунуть его обратно в фигурку являлось той ещё проблемой. Многие думали, что скотины подобные этой, не более чем фамильяры или призванные существа, но, это было не так. Это самое настоящее живое существо, которое с помощью магии запечатали в амулет в виде фигурки из кости точно такого же животного.

Стрельба в дальней части здания усилилась. Настолько, что Серебряков всерьез начал волноваться о том, как бы сюда полиция не съехалась. Надо было заканчивать это дело побыстрее…

— В сторону! — рявкнул он, едва только увидев, как из-за стены показалась рука и что-то швырнула в их сторону.

Красный цилиндр отскочил от пола и весело запрыгал в их сторону. А затем взорвался.

Серебряков успел в последний момент броситься в один из пустых проёмов, всего на секунду опередив взорвавшуюся гранату.

По коридору прокатилась волна пламени от зажигательной гранаты, буквально утопив пространство в ярком пламени. Двое его людей тоже успели укрыться от взрыва, заскочив в противоположное помещение.

Правда уже в следующий миг Серебряков и думать забыл о случившемся. Даже с ослабленными артефактами такой взрыв не причинил бы им особого вреда. А вот то, что недостроенные коробки, которым только в будущем предстояло стать жилыми помещениями всё ещё соединялись между собой, он понял слишком поздно.

Мария появилась перед ним с такой стремительностью, что он даже не успел вовремя среагировать. Колено впечаталось ему в лицо. Короткая золотистая вспышка. Защитный амулет прикрыл его от удара, но кинетику никто не отменял. Голова запрокинулась назад, подарив его противнице секундное преимущество.

Которым она воспользовалась с лихвой.

Среди бетонных стен разнеслось оглушительное эхо выстрелов. Оно било по ушам с такой же настойчивостью, с какой Мария разрядила все оставшиеся в её пистолете патроны прямо ему в грудь.

На счастье Серебрякова, амулет продержался дольше, чем её магазин. После очередного выстрела затвор отскочил назад и замер в этом положении.

Выругавшись, Мария выхватила из ножен на предплечье короткий нож и ударила, целя ему в глаза, но Серебряков успел перехватить руку и отвести её в сторону. Запаса энергии в амулете по ощущениям хватит ещё на один или два удара, так что он не хотел расходовать его понапрасну.

Блок. Керамбит вылетел из ножен и распорол воздух, всего пару сантиметров не дотянувшись до её руки. В ответ Мария ударила по его ногам подсечкой, пытаясь повалить, но он вовремя убрал ногу из-под удара. Сам же в ответ ткнул её пистолетом, целясь в ноги.

Выстрелы последовали один за другим. Пули пронзили воздух, выбивая каменную крошку из стен и пола, так и не достигнув своей цели. Мария вовремя перехватила его запястье, вывернув его и убрав себя с линии огня.

Кончик ножа в её руке столкнулся с тонкой золотистой преградой…

…и наконец преодолел её. Серебряков зашипел от боли, когда лезвие глубоко вонзилось в предплечье, заставив выронить пистолет.

— Грёбаная сука! — рявкнул он, со всей силы впечатав подошву ботинка ей в грудь и отшвырнув к ближайшей стене.

Тяжело дыша, Мария усмехнулась, опираясь на бетонную преграду и не без иронии в глазах посмотрела на него.

— Стареешь, Серебряков, — прошипела она, словно змея. — Но всё равно хорош, ублюдок.

— Услышать такое от Кабульской Ведьмы почти что комплимент, — выплюнул он, а затем выдернул нож из раненой руки и отбросил в сторону. — Только это ничего не меняет.

Сбоку раздались выстрелы. Тренированный мозг тут же среагировал, на возможную угрозу. В помещении напротив тоже шла схватка. Кто-то в кого-то стрелял. В проёме показалась здоровенная фигура с кувалдой. Тяжёлый инструмент описал короткую дугу и врезался в голову одного из людей Серебрякова, отшвырнув его в сторону словно куклу.

На эти события ушло не больше половины секунды, настолько стремительно всё произошло. Но, даже этого времени Серебрякову хватило для того, чтобы понять, что он совершил ошибку.

Стоящая перед ним женщина ударила ладонью по стене, а затем махнула ей. Будто сделанная из пластилина, бетонная конструкция тут же изогнулась и метнулась тараном в его сторону, находящуюся внутри стальную арматуру.

Серебряков кинулся в сторону, уворачиваясь от атаки. Масса обманичиво пластичного на вид, но нисколько не потерявшего в своей твёрдости и массе бетона пронеслась сбоку, едва на снеся его подобно тому, как грузовик сносит выскочившего на дорогу оленя.

Воспользовавшись тем, что он отвлёкся, Мария рыбкой прыгнула в сторону, бросившись за оброненным им пистолетом. Наёмнику не оставалось ничего другого, как прыгнуть за ней следом.

Мужчина и женщина сцепились на грязном полу, за то, чтобы завладеть оружием. Если бы не необходимость взять её живой, то эта схватка уже закончилась бы. Мало кто мог сравниться с Серебряковым в ближнем бою на ножах. По крайней мере тот факт, что после стольких лет он всё ещё жив, говорил в пользу этого заявления.

Но тут проблема заключалась в том, что эта проклятая сука нужна ему была живой!

Извернувшись, он ударил её по лицу, разбивая в кровь губы. В ответ получил тычок в горло, но смог частично сгладить удар прижав подбородок к груди. Правда из-за этого пришлось временно прекратить борьбу за пистолет, который Мария тут же вывернула и попыталась сунуть ему под рёбра.

Нет. На такое он не соглашался.

Похожее на загнутый коготь лезвие керамбита рассекло рукав куртки и вошло женщине в руку. Серебряков дёрнул ладонью вверх, распарывая мышцы и связки. Наполненный болью крик прозвучал для него как музыка для ушей.

Но даже так, с распоротой от локтя до плеча рукой, его противница всё ещё оставалась дьявольски опасной. Слишком опасной.

Ведьмой Кабула её в своё время прозвали не просто так.

Мария плюнула ему в лицо и вязкая смесь из крови и слюны на миг ослепила его. Что-то твердое вжалось в левый бок. Мария не стала тянуть и тут же нажала на спуск. Один раз. Второй. Она стреляла, выпуская в него пулю за пулей из его же собственного пистолета.

Серебрякова будто лошадь лягнула. Раз, этак, пять. Подряд. Он даже ощутил, как с каждым ударом ломались его рёбра. К счастью, надетый под курткой бронежилет выдержал и не пустил пули дальше, но удовольствие всё равно малоприятное.

В ответ он уже себя сдерживать не стал. Подмял женщину под себя и схватив за волосы приложил её головой о бетонный пол. Получил в ответ чувствительный удар коленом в пах, но наученный горьким опытом, без защиты в таком чувствительном месте он на задания не ходил. Так что когда подлый удар не произвёл эффекта, Серебряков лишь кровожадно улыбнулся и ещё раз приложил женщину головой об пол…

— Мари!

Что-то ударило его между лопаток с такой силой, будто кто-то хотел из него позвоночник наружу через грудину выбить. Серебряков тяжело повалился на пол. Попытался встать, но на него тут же кто-то налетел сзади, ударив чем-то по голове…

* * *

Взревев, как раненый медведь, Михалыч впечатал кувалдой по башке своего противника с такой силой, что того отшвырнуло в сторону. Громила шатался. Из простреленной ноги текла кровь. Но он всё равно нашел в себе силы занести кувалду над головой и добить противника.

Эффект оказался подобен тому, как кто-то врезал молотом по лежащему на бетоне арбузу. С тем же эффектом.

Правда я этого почти не видел, занятый своей собственной схваткой. Хотя мне пришлось полегче. Инструкции Михалыч дал простые. Сидеть, ждать его команды, а затем выскочить и разрядить магазин автомата в ближайшего ко мне гадёныша. Как раз того, который первым познакомился с кувалдой Михалыча. Так я и поступил. Золотистая плёнка замерцала, ловя пули, но продержалась она не долго, так что оставшиеся быстро добрались до своей жертвы.

Болезненный вскрик со стороны заставил меня повернуть голову. Увидел, как мужик с которым дралась Мария, повалил её на пол и начал бить её головой об пол.

— Мари! — у меня от собственного крика чуть уши не заложило.

Я вскинул оружие и выстрелил раньше, чем даже осознал это. И даже попал. Мужика скинуло с Марии в сторону, да только эффекта это сильного не оказало. Выстрелил бы ещё раз, но автомат грустно щёлкнул. А этот урод довольно быстро начал подниматься на ноги.

Ну, нет. На такое я не согласен. Рванул к нему. Приклад встретился с его головой под звук глухого удара и болезненный стон.

Ага, нравится? Это тебе за Марию, ушлёпок. Врезал ещё раз, даже не пытаясь себя сдерживать.

А вот третьего шанса мне уже не дали. Как после всего случившегося он мог двигаться с такой скоростью я даже не представлял. Просто вот он хватается за голову и пытается подняться, а вот уже его кулак летит мне в лицо.

Но, что забавно, не быстрее чем у одной очень знакомой мне девчонки.

Увернулся и попытался снова ударить оружием, как импровизированной дубиной, но противник вовремя подставил руку и перехватил его. Рывок и автомат покидает мои руки.

А я в ответ едва не получил кулаком поддых. Спасибо тебе, Рус. Хоть какую-то науку мне в голову вбил. Вовремя уйти в сторону не успел, но хоть получил не в солнечное сплетение. Зато оказался с мерзавцем практически вплотную. Мой локоть со всей силы встретился с его лицом и я даже не без удовольствия почувствовал как ломается его нос.

Подобное часто спасало меня в детстве в драках на улицах после того, как я оказался в этом мире. Сломанный нос это очень больно. Чертовски больно. Часто после этого люди даже думать не могут от боли. Любой другой на его месте, наверное, уже катался бы по полу, зажимая лицо руками…

А это чудовище взревело, как раненый лев, схватило меня за шиворот и просто швырнуло в стену.

Видел я, как в кино после такого люди быстро вскакивали, продолжая бодро махать руками и ногами. Чушь всё это, конечно. Голый бетон не принял меня в заботливые и любящие объятия. Сначала ударился об него головой так, что искры из глаз посыпались. А затем ещё и на пол рухнул мешком. А пол, очень твёрдый оказался, между прочим.

Наверно, меня спасло лишь то, что этот гад выглядел ещё хуже, чем я сейчас себя чувствовал. Немного шатаясь, он сплюнул кровь изо рта и поднял лежащий на бетоне изогнутый нож.

— Сука, самый проблемный мой заказ за три года… — тяжело пробормотал он.

— Так, может просто свалишь отсюда? — предложил я тяжело дыша, не особо надеясь на положительный ответ.

Попытался потянуться к его эмоциям, но пусто.

— Не, пацан, — усмехнулся он, подтвердив мою догадку. — С моим начальством такое на сработает. О, припёрся, наконец!

Повернув голову в сторону, я нервно сглотнул.

Из прохода, медленно переступая лапами по полу, вышла эта тварь. В прошлый раз дрянь напала так внезапно, что едва не вцепилась Михалычу в горло. Благо тот успел врезать ей в бочину кувалдой, а ещё пол магазина высадил наверное, в попытке если уж не убить, то хотя бы отогнать. Пуль, похоже, она не особо боялась. И даже успела зацепить его когтями перед тем, как сбежать.

А вот сейчас эта огромная псина шла прямо ко мне, низко пригнув голову, утробно рыча и скаля острые клыки.

— Давай, Бобик, — приказал Серебряков с усмешкой. — Кушать подано. Порви его.

Тварь зарычала ещё громче…

…а затем замерла.

Наши с псиной взгляды встретились и только сейчас, в более или менее спокойной обстановке я смог наконец уловить её эмоции. Очень и очень тихие.

Это лучшее определение, которое я мог бы подобрать. Они были подобны голосу, что доносился из-под водной толщи. Приглушённые, но теперь, когда я смог за них ухватиться, от того не менее яркие. Голод. Злость. Потребность выполнить приказ…

И страх. Страх зверя, который неожиданно для себя встретил противника, на которого не хотел или не мог напасть. Иррациональное чувство. Зверь желал выполнить приказ, но в тоже самое время противился ему. Я видел, как его когти скребут по бетону, оставляя на нём неглубокие борозды, а похожая на иглы шерсть на холке вздыбилась…

А затем пёс прижал уши к голове, опустил голову и протяжно заскулил.

— Какого хрена, — с лёгким шоком пробормотал Серебряков, глядя на то, как зверь начал отступать назад, не сводя взгляда всех четырёх глаз с меня.

Я бы и сам хотел знать. Всё происходило примерно так же, как и тогда, на складе с Волковым. Те твари, что появились из его теней вели себя точно так же. Испытывали те же самые эмоции.

Только в этот раз я даже сказать ничего не успел. Пёс резко развернулся и бросился назад, в коридор из которого появился.

А мы остались вдвоём.

Серебряков ещё несколько секунд смотрел на пустой проём, где скрылся зверь, явно не способный поверить в то, что произошло.

— Ладно, — пробормотал он и сплюнул кровь на пол. — Похер. Плевать. Сам всё сделаю.

И двинулся ко мне, крутанув нож на указательном пальце и перехватив его обратным хватом.

Какие у меня могут быть шансы против такого опытного противника? Вот честно? Сомнений в том, что я, даже в таком его состоянии не смогу победить у меня не было. Ну вот очень и очень вряд ли.

Как однажды сказал мне Рус, остерегаться надо противников с длинными руками. Они просто будут держать тебя на дистанции и избивать, как долбанную грушу для битья. Так что в схватке двух равных противников побеждал тот, у кого руки длиннее. В теории.

Но, это правило ведь применимо не только к собственному телу, ведь так.

Я пошёл навстречу этому гаду, чем, кажется, сильно удивил его. У него на лице появилась усмешка. Рука с ножом дёрнулась назад и в сторону, явно намереваясь полоснуть меня по груди или горлу…

А затем он удивлённо уставился на собственную руку, сжимающую нож. Лежащую на грязном бетонном полу отдельно от тела.

— Чё за хрень… — пробормотал он, посмотрев на меня и метровой длины серебристый клинок в моей руке.

— Не ожидал, да? — усмехнулся я и ударил ещё раз…

Глава 4

Постоял пару секунд. Затем зачерпнул ладонями холодной воды и плеснул себе на лицо. Ледяная, она неплохо так бодрила, хотя, признаюсь, я бы сейчас не отказался от чашки крепкого кофе… да чем чёрт не шутит, хотя бы чаю!

Но тут его в наличии не имелось.

Немного постоял. Затем плеснул себе на лицо ещё раз, позволив воде стечь в грязную раковину, и перекрыл воду. Здесь даже нормальных смесителей не было. Просто кто-то установил на изогнутой трубе обычный водопроводный кран. Да и вообще, пожалуй, я был слишком строг, когда жаловался на свою старую квартиру. По сравнению с этим местом там были чуть ли не хоромы.

Обтерев лицо видавшим виды полотенцем, вышел из «ванной» — а по сути, просто покрытой затёртой кафельной плиткой тошнотворного жёлтого оттенка каморки.

Зайдя в комнату, на мгновение замер. Мария сидела спиной ко мне, обнажённая выше пояса и сейчас не без труда пыталась перевязать себе руку.

И нет. Замер я не из-за её частичной наготы. Блин, вторую жизнь живу, так что чего я там не видел. Нет. Куда поразительнее была широкая палитра шрамов и татуировок, что покрывала её спину и плечи. На работе она всегда носила свободные футболки или рубашки, оставляя открытыми руки, так что о её «рукавах» я знал. Но не представлял, что под одеждой скрывалось такое «богатство».

— Тебе помочь? — перестав наконец пялиться, спросил я.

— Да, давай.

Мария бросила попытку сменить повязку на раненом плече. Отложив полотенце в сторону, принял из её рук бинт и пару пачек то ли плоских ватных прокладок, то ли тампонов. Врачевание — это не моё. Вот Виктор бы точно назвал всё правильно. Так ещё и сделал бы всё по первому разряду. Ещё бы, столько на мне практиковался.

Ну и пофиг, главное, что я знаю, что делать. Ничего особо сложного тут нет, так что сам справлюсь.

Придвинув дешёвый пластиковый табурет, который выглядел так, что, скорее всего, был старше нас с Марией вместе взятых, принялся осторожно перевязывать жутковатую на вид рану на плече.

Большую часть эликсира пришлось отдать Михалычу. Он пострадал больше всех. Сначала от когтей и клыков этой чёртовой псины. А потом и пару пуль поймал. Но даже в таком состоянии он настоял, чтобы минимум треть выпила Мария.

И, должен признать, если бы она начала ерепениться и пошла в отказ, а по её эмоциям я чувствовал, что она именно это и собиралась сделать, нам пришлось бы эту штуку ей насильно в рот вливать. Потому что в тот момент выглядела она паршивейшим образом.

В итоге эта алхимическая бурда, как назвал её Михалыч, помогла обоим… но в весьма ограниченном объёме. Закрыла самые глубокие раны, но не до конца. Пришлось довольствоваться простой медициной

Это уже потом, когда они оба немного оклемались, мы смогли наконец свалить с той стройки. Это, между прочим, оказалось далеко не так просто, как могло бы показаться. Особенно с учётом нашего груза. С такой ношей обычным людям по дороге лучше не попадаться на глаза, так что Мария оставила нас ненадолго, нашла самую дрянную на вид машину и смогла завести её без ключей. А затем почти двадцать минут петляния по переулкам во избежание более или менее оживленных улиц, и вот мы здесь.

Это самое «здесь», к слову, располагалось всё в той же портовой зоне. По словам Марии, тут у их организации было что-то наподобие склада для доставляемой кораблями в порт контрабанды, но они уже давно им не пользовались.

Посмотрев в сторону стоящей у стены раскладушки, заметил здоровяка. Михалыч лежал накрытый грязным, явно не первой свежести одеялом. Бледный, как сама смерть. Но грудь под покрывалом вздымалась ровно и методично, что несколько успокаивало.

— Он крепкий, — произнесла Мария, заметив направление моего взгляда. — Не переживай. Мы с ним в своё время и не из таких передряг выбирались.

— Кстати, об этом. — Повернулся назад и принялся осторожно обматывать её плечо бинтом. — Я думал, что…

— Что я простая барменша у местного торговца информацией, — усмехнулась она.

— Ну что-то типа того. Да.

— Ну, мир почти всегда сложнее, чем он кажется нам на первый взгляд.

— Ага. Но, знаешь ли, хотелось бы, чтобы он иногда был попроще. Подними руку, пожалуйста. Если можешь.

Мария послушно подняла правую руку настолько, насколько смогла, при этом поморщившись от боли. Я быстро зафиксировал бинт у неё над грудью, чтобы он не сполз с руки и оставался на месте.

— Саша.

— М-м-м?

— Ты чего застыл?

— Да так, задумался.

— Ну конечно, — усмехнулась сидящая напротив меня женщина. — И о чём же?

— О пользе регулярных физических нагрузок после тридцати, — хмыкнул я.

Ну а что? Выглядела она и правда прекрасно. Я бы даже сказал, шикарно.

Осмотрелся вокруг в поисках чего-то, чем можно было бы разрезать кусок бинта вдоль, но на глаза так ничего и не попалось. Так что надорвал зубами, а там уже просто порвал где-то сантиметров на тридцать и принялся осторожно завязывать узел, окончательно фиксируя повязку.

— Готово.

— Спасибо. Подай, пожалуйста, футболку.

— Ага, сейчас.

Правда, сама она её надеть оказалась не в состоянии. Ну или, по крайней мере, сделала вид, что не может, и попросила о помощи. Ну а я что? Я помог. Не отказывать же.

— Слушай, если у вас имелось это место, то…

— Знаешь, в любой другой ситуации я бы сказала, что глупо сидеть в грязной и поганой дыре в то время, когда есть человек, которому ты доверяешь и который может тебя надёжно прикрыть на некоторое время.

— Ну тут ты явно просчиталась…

— Скорее уж, ошиблась относительно того, сколько дадут за информацию о том, где искать мою рыжую головушку, — поправила она меня. — Так что вот тебе урок, Саша. У…

— У всех есть своя цена, — закончил я за неё. — Спасибо. Я и так в курсе.

— Вот и не забывай об этом.

Мария поднялась со стула и подхватила лежащий на ящике рядом с ней пистолет. Перехватила его и пальцами той же руки, которой держала оружие, оттянула затвор и проверила, на месте ли патрон в патроннике.

— Ну что? Готов?

— Ага. Пошли, поговорим с этим уродом.

Оставив Михалыча одного, мы вышли в коридор и дошли до двери в другую комнату.

Раньше, скорее всего, это была какая-то просторная кладовка или небольшой склад, но сейчас ничего кроме пары пустых деревянных ящиков, разломанной паллеты и одинокого стула больше не было. Мария открыла дверь и вошла внутрь. Щёлкнула выключателем. Подвешенная прямо на проводе лампочка накаливания вспыхнула, залив помещение тускловатым жёлтым светом.

— Чё, как дела, Серебряков? — спросила она, посмотрев на привязанного к стулу мужчину.

Выглядел он, конечно, паршиво. На самом деле, я с трудом представлял себе, кем надо быть, чтобы броситься на своего противника даже тогда, когда тебе отрубили обе руки. Выражение глаз в тот момент у него было такое, будто он готов был мне глотку зубами перегрызть.

Не вышло. Хотя, признаюсь, тогда я едва на месте не застыл. Даже после всего того, через что я прошёл в этом странном мире, видеть, как человек с отрубленными руками бросается на тебя будто дикое животное…

…ну, это несколько обескураживало.

Впрочем, очухался я быстро. Поэтому этот гад сейчас сидел здесь не только без рук, но ещё и без левой ноги, которую я ему отсёк чуть ниже колена.

Когда схватка кончилась, началась настоящая кутерьма. Сначала помог Михалычу прийти в себя. Затем с помощью остатков эликсира Марии. Потом пришлось латать эту скотину, чтобы не сдох от потери крови. На него, к слову, ушли все оставшиеся зелёные палочки из тех, что имелись у Михалыча. Раны заклеили найденным среди его вещей «подорожником».

Я бы поржал с этого названия, но в тот момент мне было не до смеха. Да и сама Мария их так называла. Мерзкие на вид штуки, похожие на тонкую бумагу для запекания в духовке, которая при прикосновении к коже то ли приваривалась, то ли спекалась с ней, полностью закрывая рану. По словам той же Марии, оторвать её можно было уже только с помощью скальпеля и, цитирую, такой-то матери. Зато эта штука могла закрыть даже самые серьёзные раны.

В итоге, как я уже сказал, выглядел Серебряков паршиво. Но после всего пережитого я не то чтобы чувствовал к нему какое-то сочувствие.

Услыхав её голос, привязанный к стулу мужик поднял голову и явно через силу улыбнулся.

— Паршиво выглядишь, — не без злорадства ответила на его улыбку Мария.

— Пришла поиздеваться, значит?

— Ты прекрасно знаешь, что я такой хернёй не занимаюсь, — не скрывая отвращения, произнесла она, глядя на него. — А если бы узнала тебя чуть получше, то не стала бы тогда вместе с ним вытаскивать твою задницу десять лет назад.

— Д… да-а-а… — хрипло пробормотал он. — Это, конечно, ты сглупила. Что, будешь спрашивать, как же так? Я ведь вам жизнью обязан и всё прочее дерьмо…

— Да мне плевать, — перебила его Мария. — Для того чтобы ответить на этот вопрос, я знаю тебя достаточно хорошо. Ты ничуть не изменился. Работа есть работа и прочее дерьмо.

— Да, Мари. Ничего личного, — выдохнул Серебряков.

А я поразился тому, какие эмоции от него шли. Абсолютное спокойствие. Холодное. Размеренное. Ему больно. Не нужно быть врачом, чтобы понять тот факт, что ему сейчас настолько больно, что любой другой человек катался бы по полу и орал.

А этот нет. Сидит и смотрит на нас. И только хриплое, неровное дыхание выдавало его.

— Кто тебя послал?

— Ты и сама знаешь, — выдал он. — Не вижу смысла отвечать на очевидные вопросы. Так что давай, спроси уже наконец то, что хочешь. Задрала.

Мария скривилась.

— Князь. Он жив?

— А я не знаю! — усмехнулся наёмник и хрипло, явно через боль рассмеялся. — Серьёзно. Вообще без понятия. Да даже если и сдох, какая мне разница…

Мария глянула на меня, и я с неохотой кивнул.

— Он не врёт. — Я посмотрел в глаза Серебрякову. — По крайней мере, сам думает, что говорит только правду.

Глаза наёмника расширились от удивления.

— Вот тебе на. А парень-то непрост, оказывает…

Мария с размаху ударила его по лицу пистолетом. На пол вылетели два выбитых зуба.

— Что-то я не помню, чтобы спрашивала твоего мнения.

— Всё такая же горячая, как и в тот раз, да? — Наёмник сплюнул на пол кровь и оскалился. — Всегда было интересно, какая ты в постели…

— Ага. Мечтай больше, — зло усмехнулась Мария, но в ответ на её слова Серебряков расхохотался так, будто услышал отличную шутку.

— Не, я такой хренью не занимаюсь. Мечтатели живут в говне. Я предпочитаю ставить цели.

— И стрелять по ним.

— Ну тут уж как придётся.

Заметив, что происходящее начинает бесить стоящую рядом женщину, я присмотрелся к её лицу. Губы сжаты. Глаза горят от гнева и злости. Этот мужик её раздражал.

Подойдя чуть ближе, взял её за локоть.

— Мари, давай лучше я, хорошо?

Думал, что она откажется. Слишком злым взглядом она смотрела на привязанного к стулу мужика, а указательный палец правой руки нервно барабанил по спусковому крючку пистолета.

— Ладно. Действуй.

— Окей. Ну что? Устроим викторину?

— Перебьешься, парень, — усмехнулся он. — Можешь её спросить. Хоть вторую ногу мне ломтями нарежь, я всё равно ничего не скажу.

— Думаю, как-нибудь обойдусь и без этого, — произнёс я и пристально посмотрел ему в глаза. — А вот ты ответишь на каждый наш вопрос. Максимально открыто и только чистую правду.

Едва только приказ сорвался с моих губ, как его зрачки расширились. Серебряков моргнул.

А затем начал отвечать. На каждый вопрос, который мы с Марией ему задавали. Чётко, спокойно и развёрнуто. Уточнял, если это требовалось. Главное, составить «запрос» в форме вопроса и никаких проблем.

И, признаюсь, узнал я много нового. В особенности фамилию того, к кому именно поехал Князь в тот день, когда пропал.

— Вот ведь сука, — прошипела Мария.

Выглядела она так, будто хотела врезать кому-нибудь. И что-то мне совсем не хотелось попадаться ей под горячую руку.

— Погоди, Мари. Как так вышло, что один из имперских аристократов заправляет чуть ли не всей преступностью в столице? Он же…

К слову, фамилия эта была новостью исключительно для меня, так как Мария, похоже, и так знала заранее. Это я понял по её эмоциям.

— Саша, Константин Браницкий далеко не тот человек, каким его представляют в сети и на экранах. — Мария тихо выругалась. — Это там, для широких масс, он благотворитель и отец родной. А вот среди аристократов у него совсем другое прозвище. «Безумным графом» его не просто так называют.

А ведь я видел его. Всего один раз. И сталкивался с этим именем во время дела Изабеллы. Кажется, именно он хотел выкупить коллекцию Димитровых. Или нет? Вроде да.

Попытался вспомнить всё, что знал об этом человеке, но в голове нашлось не так уж и много информации. На вид лет сорок. С характерной внешностью и тёмно-рыжими, даже, пожалуй, больше красными волосами. Его бы можно было даже назвать грёбаным красавцем, если бы не шрамы от ожогов, покрывающие часть его лица.

Ладно, сейчас это не так важно. Важно другое. Серебряков сказал, что Князь действительно приезжал к Браницкому. И вроде бы они даже о чём-то говорили. А вот дальнейшие события явно пошли не так, как задумывалось. Всё вылилось в перестрелку прямо в здании, которое принадлежало роду Браницких. И Серебряков понятия не имел, жив Князь сейчас или нет.

Лично мне очень хотелось верить, что правильным вариантом ответа был именно первый.

— Так, значит, ты чёртов ментат, — пробормотал Серебряков. Его «отпустило», когда мы перестали задавать вопросы, а по своему небольшому «эксперименту» над Виктором я уже знал, что человек сохраняет воспоминания о своих действиях, если не было приказано обратного. — Охренеть, да ты хоть знаешь, сколько стоишь, пацан?

— Не переживай. Тебе эти деньги уже не понадобятся, — бросила Мария.

Она сделала шаг. Подняла руку и без колебаний выстрелила ему в голову. Без единой задержки на размышления или сомнения.

Казалось бы, это должно было меня… напугать? Наверное, не знаю. Возможно. Или привести в шок. Но после всего произошедшего я лишь вздрогнул от очень громкого звука выстрела, и всё.

— Надо было это ещё десять лет назад сделать, — практически выплюнула она. — Сейчас бы возились меньше.

— Ну, земля ему пуховиком, — пробормотал я, а сам пытался понять, показалось мне или нет. Это мелькнуло в её эмоциях так быстро, что я даже не мог с уверенностью сказать, ощутил ли я это на самом деле.

Или же всё-таки…

Повернулся и посмотрел на Марию. Она как ни в чём ни бывало развернулась и пошла на выход.

— Ну? Саша, ты идёшь?

— Да.

И двинул следом за ней в коридор, оставив позади себя мёртвое, привязанное к стулу тело. А в голове всего одна мысль была. После своих слов она так быстро отвернулась, что мне показалось, будто не хочет встречаться со мной взглядом.

Прислушался к её эмоциям, но ощутил там лишь холодную сосредоточенность.

— Что будем делать? — спроси я её, догнав в коридоре.

— Что-что, — хмыкнула она, заходя в комнату, где лежал Михалыч. — Я собираюсь сделать самую большую глупость, какую только возможно. Вытащить Князя.

— Ты хотела сказать, что МЫ собираемся его вытащить, — поправил её.

Услышав меня, она развернулась, и я стал прекрасным свидетелем представления под названием «Охреневшая Мария». Выглядело, конечно, забавно, но мне сейчас было не до смеха.

— О, ну уж нет, — замотала она головой. — Я уже один раз поддалась на твои уговоры и разрешила остаться. А тебя чуть не убили…

— Ой, да без меня вас самих бы там прикончили, — тут же нашёл я, что на это ответить. — Если бы не я, этот мудила твою башку о бетонный пол размазал бы. Так что давай без вот этого дерьма: «О, Саша, это так опасно…» Достало.

— Саша…

— Нет! — резко перебил я её. — Я. Иду. С тобой. Всё. Точка. Это не обсуждается. Если хочешь меня остановить, придётся прострелить мне колено или… Эй! А ну даже думать об этом не смей!

— Ты чего⁈

— Я отлично чувствую твои эмоции. И вижу, как ты зацепилась, когда я это сказал!

К моему удивлению, на её лице появилась улыбка.

— Знаешь, это даже смешно. Если Князь не врал про брата, то ты очень похож на своего отца…

— Ради себя самого надеюсь, что он ошибается, — проворчал я и пошёл к перевёрнутому ящику, где были разложены наши вещи.

Там же, в том числе, находились и несколько уцелевших артефактов, которые я снял с Серебрякова и остальных его людей, обыскав их карманы.

И самыми интересными для меня были небольшие амулеты из тёмного, как сама ночь, то ли металла, то ли какого-то камня. Именно они, по словам Марии, и не давали моему дару действовать. Как она сказала, штуки это были чрезвычайной редкие и производились мелкими партиями где-то в Китайском царстве. Как правило, его пределов они не покидали. Вроде там подобное было запрещено даже под страхом смертной казни. Что любопытно, сказать, делали их люди или альфы, она не смогла. Слишком специфическая штука. Просто потому, что людей, подобных Разумовским с их даром, в мире имелись считаные единицы. И, как правило, они старались не отсвечивать.

Точнее, не так. По словам Марии, ментатов в мире на самом деле было куда больше. Всё же способности наподобие отделения лжи от правды, управления снами или создания иллюзий имелось предостаточно — все они так или иначе относились к дарам ментального типа.

Но вот так, чтобы иметь абсолютную власть над человеческой волей… на такое были способны одни лишь Разумовские.

И эти её слова навели меня на мысль.

— Мари, а почему их всех убили? — спросил, собирая рассыпанное по ящику барахло обратно в сумку.

— Я не знаю, — призналась она, надевая куртку, и зашипела сквозь зубы, продевая раненую руку через рукав. — Князь вроде бы смог узнать, но мне он этого никогда не говорил.

— То есть причина могла быть не в том, что они как бомба замедленного действия?

— В смысле? — не поняла она.

— Мари, Разумовские могли управлять людьми. Они могли контролировать их. Полностью. Даже я сейчас это могу. Ты сама видела. И я без понятия, где предел у этой способности.

— Нет.

— То есть хочешь сказать, что причина была в чём-то другом?

— Я не знаю, — ещё раз с нажимом проговорила она. Я прислушался к её эмоциям, и вроде бы говорила она искренне. — Саша, правда. Князь потратил почти десятилетие, чтобы собрать всю информацию об этом. Но со мной он никогда ею не делился. Уж причиной точно. Это всё, что я могу тебе сказать.

— Ясно.

Хотя, естественно, ничего мне было не ясно.

Впрочем, я знал как минимум одного человека, который мог ответить на мои вопросы. В том случае, разумеется, если всё ещё был жив.

— И? С чего мы начнём?

— С того, что я исправлю свою ошибку, — пробормотала она. — Мы едем в банк.

Глава 5

Громкая музыка из лежащего на стиральной машине телефона неожиданно замолчала, сменившись трелью телефонного звонка. Стоящая в душевой кабине девушка, как раз в этот момент ополаскивала волосы после шампуня, резко повернулась в сторону звука. Провела ладонью по стеклу душевой кабины, пытаясь рассмотреть появившееся на экране имя звонящего, но вместо этого увидела лишь незнакомый ей номер.

Озадаченная, Ксюша приглушила воду, приоткрыла дверь и стряхнув влагу с руки мазнула пальцем по экрану, отвечая на звонок и заодно сразу включая громкую связь. Она уже давно ждала звонка от брата. Даже сама пыталась дозвониться до него, но Александр не брал трубку.

— Да? Кто это? — громко спросила она.

— Ксения? Здравствуйте, — произнёс из телефона смутно знакомый голос. — Это Роман Лазарев.

Ксюша тут же вспомнила, что вроде бы именно так и звали Сашиного начальника. Или он не был его начальником? В общем она так и не смогла точно разобраться в этом вопросе. Но, главное, что она его знала. Уже говорила с ним по Сашиному телефону.

— Ой, здравствуйте, Роман Павлович, — спохватилась она, вспомнив, что этот человек ещё и сыном графа является между прочим.

— Надеюсь, что я не помешал вам? — спросил он. — Я хотел бы узнать, Александр уже дома?

Этот вопрос, прозвучавший практически будничным тоном, заставил Ксюшу замереть на месте.

— Нет. А, почему вы спрашиваете? — в голове тут же появились самые дурные мысли. — С ним что-то случилось? Он…

— Нет! Нет, нет, нет, Ксения, — тут же поспешил успокоить её Лазарев. — С ним всё хорошо, даже не сомневайтесь. Просто я хотел узнать у него, не закончил ли он работать для меня с… с некоторыми документами. Александр сегодня собирался задержаться допоздна на работе, чтобы закончить с этим делом. Просто я хотел позвонить ему, но, видимо у него телефон сел. Вы же, должно быть, знаете, какой он трудоголик…

— Д…да, — пробормотала Ксюша, всё ещё стоя в чём мать родила посреди наполненной клубами пара душевой кабины. — Роман Павлович, вы уверены, что с ним всё хорошо? Просто уже за полночь, а он до сих пор домой не приходил и…

— Да, не переживайте, — торопливо произнёс тот. — Уверен, что он просто заработался и даже на часы не смотрел. Я свяжусь с ним через рабочий телефон и заодно передам, чтобы он потом вам обязательно позвонил. Извините, что я вас побеспокоил так поздно.

— Да ничего страшного, — даже не думая обронила Ксюша. — Попросите его пожалуйста поз…

Но Роман уже повесил трубку.

Он ведь правда трудоголик. Даже больной и с температурой будет работать. И не успокоится, пока не сделает дело. Так всегда было. Наверно действительно закопался в свои скучные бумажки и не смотрит на время.

Но обычно он всегда предупреждал её, если собирался задержаться.

Ксюша забралась обратно в душевую и вновь открыв кран, встала под льющиеся струи. Она всегда любила именно горячую воду. Вот прямо очень. На самой границе, когда стоять под ней будет уже просто некомфортно.

Но сейчас, даже несмотря на высокую температуру, она поняла, что её бьёт дрожь…

* * *

Имперский Банк внушал.

Пожалуй это слово подошло бы больше всего. Он располагался на том месте, где в знакомом мне Петербурге находилась стрелка Васильевского острова. Только здесь она оказалась чуть шире. Само же здание Банка выходило фасадом на Неву и огромный Императорский дворец, который, к слову, Зимним тут никто не называл. Да и схожесть с тем зданием, по музейным залам коего я когда-то гулял, была лишь в слове «дворец». Тут оно выглядело куда массивнее, помпезнее и богаче.

Впрочем, само здание я смог рассмотреть лишь частично и со стороны, так как Мария просто проехала мимо него и остановилась в соседнем квартале, загнав нашу убогую машину в какой-то проулок.

— Так, посиди здесь, — обронила она, отстегивая ремень, а я…

— Ага, — я просто отстегнул свой и открыл дверь.

Вышел из машины, нагнулся и посмотрел на неё.

— Идёшь или дальше сидеть тут будешь?

Пара секунд игры в гляделки. Мария со вздохом закатила глаза и выбралась наружу.

— Как же с тобой сложно, — пробормотала она.

Затем достала из-под куртки пистолет и сунула его под сиденье.

— Если приду туда с ним, то назад мы с тобой уже не выйдем, — пояснила она. — Оружие там не любят. И, ещё кое-что. Держись рядом со мной. Ничего не трогай и не делай резких движений. Серьёзнее чем там, охрана, наверно, только в том выкидыше дизайна через реку.

Произнеся это, она махнула рукой куда-то в сторону. Топографическим кретинизмом я не страдал, так что живо представил себе скрытый сейчас от нас за зданиями и рекой Императорский дворец.

— Всё. Пошли.

Вышли из проулка и направились по улице в сторону набережной. Слава богу дождь уже закончился, так что хоть не промокнем пока идти будем.

— Слушай, Мария, у меня вопрос.

— Давай.

— Как мы собираемся вытащить Князя? То есть, не пойми меня превратно, но я не думаю, что если мы туда завалимся с твоим пистолетом, то нам что-то перепадёт…

— Саша, я похожа на дуру? — тихо рассмеялась она.

— Да не особо.

— Вот и не говори глупостей. Такие глупые наскоки только в кино, наверное, и работают. Мы даже через холл не пройдём.

— У него настолько жуткая охрана?

— Даже круче. Браницкий большой любитель нанимать обстрелянных…

— Чего?

— Бывших военных, которых попёрли со службы по тем или иным причинам, — пояснила она. — Сразу получаешь человека с опытом и в определенной степени обиженного на государство. Учитывая, сколько нас таких, выбор у него огромный…

— Нас? — решил уточнить я.

Мария задрала рукав своей куртки и показала мне татуировку на запястье. Нож поверх герба Империи и на нём число тринадцать.

— Тринадцатый спецкорпус Императорской армии, — пояснила она. — Я там четыре года отслужила в своё время. А, когда нас сократили, то ушла на вольные хлеба. Какое-то время подрабатывала вольным стрелком, пока не наткнулась на Князя. Люди Браницкого и мне предлагали в своё время перейти к нему, но…

— Так! — перебил я её. — Стоп.

Быстро прикинул в уме. Князя я впервые встретил восемь лет назад, когда мне только исполнилось двенадцать. Марии тридцать семь и на тот момент она уже работала у него. Если верить словам Серебрякова, то они с ним вместе больше десяти лет.

— Ты служила в армии?

— Попала туда с девятнадцати, — ответила идущая рядом со мной женщина, подтвердив мою догадку. — Почему, и как, даже не спрашивай. У меня свои причины были. Но, да.

— Блин, я чем больше о вас узнаю, тем больше понимаю, как много я о вас не знаю.

— Обычно так и бывает, — негромко усмехнулась она.

А я вдруг задумался. Мне было двенадцать лет, когда я впервые встретился с Князем. Как раз тогда, когда пробудился мой дар. Тогда я верил в то, что это встреча была случайностью. Ну вот так вот получилось. А вот теперь, после всего случившегося…

Эти мысли я быстро превратил в вопрос и задал его Марии.

— А ты как думаешь?

— Я думаю, что Князь никогда и ничего не делал просто так.

— Вот тебе и ответ.

— Ясно.

Ясно. Ага. А, можно, для разнообразия все ответы буду простыми и понятными? Без двойного, тройного дна.

Учитывая, мою «удачу», я сильно в этом сомневался.

Мы вышли на набережную.

— Так, держись рядом, — сказала Мария, поднимаясь по лестнице.

— Слушай, а нас туда в таком виде вообще пустят? — спросил я, осматривая свой грязный пиджак.

После всех этих приключений этот костюм точно пойдёт на помойку. А ведь он был у меня последним из «обычных». Оставался только тот, что я получил от Лазарева перед делом с Изабеллой. Как бы не хотелось нормально одеваться, пока спускать деньги на это я не мог. И всё равно старался подобрать более или менее приличные вещи из возможного. Так что сейчас они были не такими убогими, как те, в которых я в своё время впервые пришёл на работу.

Тем не менее, сейчас нас в подобном виде вряд ли куда-либо пустили. Встреча с грязными лужами, грязью на стройке и прочее явно не добавляли нам визуального шарма.

— Саша, это Имперский Банк, — проговорила Мария, открывая тяжёлую дверь. — Если ты их клиент, тем более такого уровня, каким был… является Князь, то хоть в одних трусах туда приди. Тебя по первому разряду обслужат.

— Ну, как скажешь, — всё ещё сомневаясь ответил я.

Тем не менее, на входе никто не стал вежливо просить нас покинуть помещение. Даже удивительно. Стоящие на входе мужчины во фраках и с явной военной выправкой лишь поприветствовали нас.

Ладно. Признаю. Впечатляет. Перед нами раскинулся огромный зал. Потолки высотой метров под десять. Колонны. Скульптуры и картины на стенах. Огромные хрустальные люстры, что свисали с потолка и наполняли помещение ярким светом.

— А это точно банк, а не музей? — спроси я, оглядываясь по сторонам.

Услышав меня, Мария хихикнула.

— Согласна, декор тут так себе.

Не прошло и десяти секунд, как к нам подошёл мужчина в костюме. Намётанным глазом быстро оценил его. Костюм. Не мужика. Если я хоть что-то понимал в этом деле, то там одни только запонки стоили, как хорошая машина. Хотя, нет. Скорее всего даже дороже.

Похоже, что банкиры жируют не только в моём мире.

— Госпожа Уланова, — улыбнулся он. — Добрый вечер.

— И вам, — ответила на улыбку Мария и даже не вздумала поправлять служащего.

— Что привело вас к нам этим вечером?

— Я бы хотела получить доступ к одной из ячеек. Это возможно?

— Несомненно, — он чопорно задрал нос. — Идите за мной. Мы предоставим вам комфорт и уют на время, пока принесут содержимое и…

— Тут такое дело, — прервала она его. — Я бы хотела получить доступ к тем ячейкам, что находятся на последнем этаже.

Мужчина не запнулся. Не замялся. Но из его глаз исчезло тот лёгкий намёк на какую-либо серьезность.

— Конечно. Как я уже сказал, мы будем рады обеспечить вам комфортное ожидание на время проверки. Единственное…

Мужчина чуть опустил взгляд, посмотрел на мою правую руку.

— Могу ли я попросить вашего спутника оставить артефакт здесь. Боюсь, что я не могу допустить его далее этого зала с таким… предметом.

Я удивлённо моргнул и посмотрел на надетое на палец кольцо.

— Без проблем, — не стал спорить и стянул его с пальца и протянул его мужику, но тот показал ладонью, что не возьмёт и щёлкнул пальцами.

Открылась одна из резных дверей и к нам быстро подошёл ещё один служащий банка. В таком же роскошном костюме и с накрытым белоснежной тканевой салфеткой серебристым подносом.

— Мы не прикасаемся к имуществу наших клиентов. Не переживайте. Предмет возвратят вам в сохранности когда вы будете покидать это место. А теперь, идите за мной.

— Уланова, значит? — тихо спросил я, пока мы шли по залу. — Фамилия хоть настоящая?

— А вот сам и думай, — усмехнулась она.

Вот ведь язва. Хотя, если подумать, учитывая серьезность этого места, вряд ли бы Мария стала бы использовать тут фальшивую.

Можно многое рассказать об этом месте. О его богатой истории. О большом вкладе в финансовую составляющую государства и так далее и так далее. Но, самое первое и, что, наверно, даже более важно, главное, что слышали об этом месте люди — историю про его абсолютную неприступность.

Это место невозможно было ограбить. За всю историю его существования никому ещё не удалось это сделать. Или же, как считал лично я, об это просто никому не рассказывали.

Тем не менее, если верить тем статьям, которые я читал, желающие попробовать местную систему безопасности на свой зуб находились. Последний такой раз был примерно двадцать лет назад, если не ошибаюсь. Неизвестные попытались сделать это с помощь пространственного артефакта альфарской работы.

Что с ними случилось — никто не знает. Но содержимое хранилища банка не пострадало.

Мужик в костюме вывел нас из зала и привёл в отдельное помещение. Что-то похожее на роскошную гостиную пятизвездочного отеля. Несколько диванов. Пара резных деревянных столов.

— Прошу, — произнёс мужчина сделав приглашающий жест рукой. — Присаживайтесь. Мой коллега подойдёт для проверки через некоторое время. Может быть, вы позволите предложить как-то скрасить время ожидания? Кофе?

— Определенно, — сказала Мария. — И, если можно, то что-нибудь к нему. Сладкое.

Глаза мужчины довольно загорелись.

— О, уверен, что наш кондитер будет счастлив вам угодить. Требуемое вскоре принесут.

— У них тут даже свой кондитер есть? — усмехнулся я.

— Зря смеёшься, — Мария с видимым удовольствием плюхнулась на диван. — У них тут вообще своя кухня. А готовят так, что некоторым лучшим ресторанам в мире и не снилось. Хоть стейк себе закажи, тебе его принесут. Кто знает, сколько времени ты собираешься заниматься с тем, что хранишь в банковских ячейках…

— А, что тут вообще можно хранить? Ну, кроме очевидного, разумеется.

— Всё, Саша, — многозначительно произнесла Мария.

— Это в каком смысле?

— В прямом.

— То есть, если я приеду на самосвале полным денег…

— Тебя попросят загнать его на подземную парковку, а затем заберут деньги вместе с машиной. Ага. Всё, что ты можешь притащить сюда, за исключением живых объектов.

Охренеть просто. Хотя, вероятно, тут не было ничего неожиданного.

Через несколько минут нам принесли горячий кофе и поднос с разного рода выпечкой. И только в этот момент я понял, как на самом деле голоден. Пришлось сдерживать себя, чтобы не накинуться на еду подобно голодному волку на оленя.

А ещё, так, чисто для справки — это был лучший кофе, который я пил в своей жизни.

Прождали мы примерно минут десять. Как раз за это время успели слегка перекусить. После съеденного и выпитого самочувствие стало значительно лучше. Дверь комнаты открылась. Это вернулся наш знакомый, но не один. Его сопровождал невысокий, пожилого вида мужчина.

— Госпожа Уланова, правила и процедуру вы знаете, — произнёс старик, обходя столик и присаживаясь напротив нас.

— Конечно, — улыбнулась Мария и закатала рукав своей куртки, оголив руку. — Я готова.

— Тогда, не вижу причин для того, чтобы тянуть время, — хмыкнул старик, достав из внутреннего кармана небольшой кожаный свёрток.

Положив его на стол, он аккуратно развязал небольшие тесёмки и раскатал его по столу. Внутри, рядом друг с другом, прижатые эластичными ремешками, находились небольшие склянки, какие-то небольшие медицинские принадлежности. Но в первую очередь старик достал крупную, блестящую золотую монету. Кругляш засиял в свете ламп.

Старик переложил монету в неглубокое деревянно блюдце. Следом за ней появился металлический футляр. Как только с него сняли крышку, я заметил, что в нём лежит точно такая же монета. Только эта, в отличии от предыдущей, уже не обладала тем блеском. Вместо этого часть её покрывали багряные пятна.

— Что же, думаю, что мы готовы приступить. Позвольте вашу руку.

Мария её послушно протянула. Старик извлёк из своего свёртка медицинский скальпель и провёл им по раскрой ладони Марии. Женщина чуть поморщилась, но её рука не дрогнула. Кровь начала стекать из раны по ладони, падая каплями прямо в подставленное блюдце. Капля за каплей, пока постепенно не заполнила всю его нижнюю часть, приняв в свои объятия золотую монету.

Присмотревшись, я заметил, что по её окружности шла вереница тончайшей гравировки. И вспомнил, что уже видел подобные символы. На том же кольце, что дал мне Лазарев. Альфарские письмена.

Не прошло и десяти секунд, как символы вспыхнули красным, а этот медальон буквально всосал в себя всю окружающую его кровь. В тот же миг вспыхнула гравировка на втором, что хранился в футляре.

И на этом всё.

— Всё в порядке, — проговорил старик, протерев чем-то ладонь Марии, после чего тончайший порез исчез без следа, словно его там никогда и не было. — Это она. Действует по своему желанию и со свободной волей.

Всё это время стоящий за спиной старика сотрудник банка улыбнулся.

— Что же, прекрасно. Тогда не вижу причин откладывать дальнейшее.

Дождавшись, когда старик соберёт, он посмотрел на Марию и спросил.

— Назовите номер ячейки, которая вас интересует?

— Один. Девять. Девять. Семь. Четыре, — тут же произнесла она.

— Прекрасно, — мужик просто щёлкнул пальцами и перед Марией на столе появился серебристый алюминиевый кейс с парой кодовых замков. — Я буду ждать снаружи. Заверяю, никто не побеспокоит вас.

И вышел за дверь.

— Чёртова магия, — только и пробормотал я, глядя на материализовавшийся перед нами кейс.

— А ты думал, — хмыкнула Мария и принялась пальцами набирать код на замках.

Признаюсь, при виде этого я едва не рассмеялся. После всего увиденного это выглядело настолько глупо, что казалось какой-то шуткой.

Впрочем, когда замки щёлкнули, я подобрался поближе, чтобы заглянуть внутрь. Всё же мне было дьявольски любопытно, что именно Князь может хранить в таком месте. Правда практически сразу же я разочарованно вздохнул.

— Что? Думал, что мы тут какие-нибудь страшные магические артефакты храним? — не удержалась Мария от вопроса.

— Ну, не то, чтобы, — пожал я плечами. — Просто после всего этого…

Я обвёл помещение ладонью и она рассмеялась.

— Поверь мне, в правильных руках это может быть опаснее любых артефактов.

Внутри лежали флешки. Самые обычные. Те, которые в компьютер вставляют и информацию на них записывают. Хотя, если вспомнить, чем именно занимался Князь, то, пожалуй, в этом не было ничего удивительного. Что может скрывать в таком месте торговец информацией, как не… информацию?

Выбрав одну из лежащих в специально подогнанных под них углублениях, Мария сунула её в карман и встала.

— Пойдём.

— А это?

— Они сами заберут и доставят в ячейку. Не переживай. У них всё отработано.

— Ну, как скажешь.

На выходе из комнаты нас встретил всё тот же мужик с запонками стоимостью в хорошую квартиру.

— Надеюсь, что ваш визит прошёл хорошо, госпожа?

— Более чем. Оставшееся верните на место.

— Все непременно, — он щёлкнул пальцами. — Идите за мной. Я провожу вас к выходу.

Кольцо мне вернули на том же самом подносе.

— Могу ли я ещё что-нибудь для вас сделать? — поинтересовался служащий банка, когда мы подошли к выходу.

Мария покачала головой и уже собралась пойти к двери, когда мне неожиданно пришла в голову мысль.

— Скажите, а можно от вас позвонить?

Забавно, но моя просьба ничуть его не удивила.

— Думаю, что телефон для вас у нас найдётся, — улыбнулся он.

* * *

Никто не знает где он. Анастасия не в курсе. На работе его нет. Роман лично проверил записи с камер наблюдения. Даже его сестра не знала, куда подевался Рахманов.

После тех слов, которые обронила в разговоре Анастасия, Роман помчался к отцу. Всё же не каждый день можно услышать о том, что твой стройный план начинал разваливаться по частям. Если Александр узнал про то, что принадлежал к роду Разумовских…

Одному богу может быть известно, что случится в таком случае. Александр был слишком непредсказуем, чтобы просчитать его действия. Знает ли он уже или просто подозревает? И если да, то, как он поступит, если вскроется правда о том, кто избавил этот мир от его родных?

Сам Роман узнал о том, что сделала его семья уже значительно позже. В тот момент ему было всего двенадцать лет. Для него это выглядело так, будто отец, его старший брат и дядя просто уехали куда-то на несколько дней.

А когда вернулись назад, то выглядели так, будто прошли через ад.

Лишь десять лет спустя Роман узнал о том, что на самом деле произошло. Как и причину этого поступка.

Думая о происходящем, он свернул с шоссе на дорогу. Сейчас служба безопасности рода искала Александра, но пока тщетно. Оставалось надеяться на то, что с ним всё в…

Услышав звонок телефона, он достал его кармана и продолжая вести машину одной рукой, ответил на звонок.

— Да?

— Есть минутка?

По окружающему дорогу лесу пронёсся визг шин об асфальт. Роман затормозил так резко, что едва не выронил телефон.

— Александр⁈ Где тебя черти носят⁈

— Ром, тут такое дело. Помнишь, ты мне вроде, как должен?

Его голос звучал странно.

— Я хотел бы сейчас стребовать с тебя этот долг.

— Александр, что происходит? Где ты сейчас? Я звонил твоей сестре, но даже она не знает, где…

— Ну, скажем так, я тут влип в одну историю. И боюсь, что мне может потребоваться твоя помощь.

— Конечно, — быстро ответил тот. — Мы поможем. Я сообщу отцу…

— Нет, — отрезал голос из телефона. — Только ты. Я не хочу, чтобы ты вмешивал в это дело своего отца, если это возможно.

Пальцы сжали телефон с такой силой, что, кажется, ещё чуть-чуть и раздавят хрупкий пластик.

— Хорошо, — твёрдо произнёс он. — Что тебе нужно?

Александр объяснил.

— Ты с ума сошёл?

— Да вроде нет. Пока по крайней мере. Ну, мне так кажется… Ром, просто сделай это, пожалуйста. И считай, что мы в расчёте. Не факт, что это вообще потребуется, но…

— Я тебе должен за свою жизнь. И я прикрою тебе спину.

Говоря это, Роман не лгал. К своему долгу, как и к своему слову, он относился с абсолютной серьезностью.

— Спасибо. Кстати, ты сказал, что звонил Ксюше? Откуда у тебя её номер?

А вот в этот момент Роман растерялся. Ну не говорить же ему, что служба безопасности компании теперь держала их с сестрой под своим колпаком и…

— Ладно, пофиг, — к счастью Александр сам избавил его от необходимости отвечать. — Наплёл ей что-то?

— Да, — Роман быстро пересказа

л их диалог.

— Ясно. Я ей позвоню. Успокою.

Лазарев закончил разговор. По окружающему дорогу лесу прокатился раскатистый басовитый рёв, когда спортивное купе резко помчалось в сторону города.

Глава 6

Мария даже не стала пытаться скрываться. Мы просто подъехали к здоровенной высотке в центре города.

— Напомни мне ещё раз, как так вышло?

— Его семье принадлежит крупнейший благотворительный фонд в стране. Ну, то есть теперь исключительно ему, конечно же, — не весело усмехнулась Мария. — Никогда не читал информацию по Браницкому в сети?

— Читал, но, так. По верхам прошёлся.

— А ты поглубже копни, — посоветовала она мне. — И в особенности глянь на то, что думают о нём простые люди. Обещаю, тебя ждёт много интересного.

— Обязательно, — хмыкнул я, отстёгивая ремень безопасности. — Если мы сегодня назад выйдем.

— Выйдем, куда мы денемся, — вздохнула рыжая и последовала моему примеру.

Мы вышли из машины. Мария её даже запирать не стала. Автомобиль то всё равно не наш, так что какой смысл. Особенно если вспомнить, что даже ключей от него у нас в наличии не имелось.

— Блин, вот в прошлый раз, я прямо шкурой чувствовала, что не надо было его оставлять, — пробормотала она, идя рядом со мной. — Зря я его послушала.

От Марии до меня доносилась смесь из злости, разочарования и негодования. При этом они были направлены на саму себя. Женщина корила себя за то, что последовала приказу и оставила Князя одного.

— А ты подумай о том, изменило ли твою присутствие тут что-либо? — спросил я её. — Думаешь, Князь обрадовался бы тому, если бы вас взяли обоих. Разом.

— Думаю, что если бы мы были вместе, то могло бы много чего случится, — не скрывая злости в своём голосе отозвалась Мария, быстро на ходу проверив пистолет.

— Сама-то себя не обманывай, — тут же одёрнул я её. — Мари ты и сама прекрасно знаешь, что в таком случае ничего бы не изменилось.

— И в какого ты такой умный.

— В бабушку, — пожал я плечами. — Наверное.

К моему удивлению женщина тихонько рассмеялась.

— Ладно. Давай просто сделаем это и вытащим его.

— Ага, — только и ответил я.

И не стал добавлять, что вполне возможно, что вытаскивать может быть просто некого. Тем не менее, эти мысли я сразу же отшвырнул в сторону. Думать о том, что Князь уже мёртв мне не хотелось абсолютно. У меня к этому скрытному мерзавцу имелось слишком много вопросов, чтобы даже в мыслях отпустить его на тот свет.

Подойдя к дверям, Мария замерла на пару секунд. Выдернула кольцо из предмета в левой руке и выбросила его куда-то в сторону.

— Ну, что? Пошли, — пробормотала она и толкнула двери. Те оказались открыты, даже не смотря на то, что на улице стояла поздняя ночь.

— Эй! — рявкнул один из охранников, тут же направившись в нашу сторону. — Здание закрыто для посещения!

— Позови Браницкого, — приказала Мария.

— Слышь, баба! Ты, не поняла, что я сказал⁈ — рявкнул охранник, направляясь в нашу сторону. — Я сказал, что здание зак…

Эхо выстрела раскатистым ударом грома прокатилось по огромному холлу, отражаясь от стеклянных панелей окон.

Дерзкий охранник с криком рухнул на пол, зажимая раненую ногу.

Прежде чем двое его товарищей, стоящие у вырезанной из цельного массива красного дерева регистрационной стойки успели сунуть руки за отвороты своих пиджаков, Мария направила пистолет на них.

— Сколько ещё ног мне предстоит прострелить, чтобы встретится с этим ублюдком? А?

Те переглянулись между собой. Вроде всего двое, но такое положение продлилось не очень долго. В следующую секунду послышались топот множества ног и из-за угла выскочило сразу с полдюжины мужчин в точно таких же костюмах. И в отличии от своих товарищей, эти уже держали оружие в своих руках, направив его на нас.

— Живо положила оружие на пол! — рявкнул один из них. — Живо! Я сказал полож…

Мария показала ему то, что держала во второй руке и мужик быстро заткнулся.

Высоко подняв руку с зажатой в ней гранатой, она нашла глазами ближайшую камеру и посмотрела прямо в неё.

— Эй, Безумный Граф! Видишь меня? — крикнула она. — Серебряков не справился с работой, так что я сама пришла. Это искал?

Она специально повернула руку так, чтобы камере была хорошо видна серебристая флешка, примотана скотчем к лишённой чеки гранате. Единственным, что сейчас удерживало эту штуку от взрыва были тонкие женские пальцы, прижимающие скобу.

И, признаюсь, вот эта вот часть её плана напрягала меня больше всего.

Пока что, вроде, всё шло так, как и требовалось. По крайней мере в нас ещё никто не стрелял. Хотелось бы верить, что такое положение продлиться подольше.

— И? — негромко спросил я Марию, когда понял, что затянувшаяся пауза длиться уже больше минуты. — Что дальше?

— А, того факта, что нас до сих пор не пристрелили тебе не достаточно?

— Ну, я обычно привык, что в плане за пунктом «А» следует пункт «Б»…

— Ну, вот и радуйся, что на пункте «А» не застряли, — шикнула она. — Просто подожди. Не переживай. Уверена, что…

— Знаете, ваши визиты дорого обходятся этому месту, — произнёс незнакомый голос с восточным акцентом откуда-то со стороны.

Повернув голову, я увидел идущего в нашу сторону незнакомого азиата.

А вот Мария, похоже, прекрасно его знала. Уж слишком характерна была улыбка, появившаяся на её лице.

— Джао. Надо же! Всё ещё работаешь сторожевой собачкой?

— Я делаю только то, что мне приказывает Завет, — оскалился он жёлтыми зубами. — Друго ли дело, слушать бездомную грязную лисицу, что осталась без хозяина.

— Погавкай мне ещё, — тут же откликнулась она. — Я хочу видеть Браницкого.

— А, кто сказал, что граф хочет увидеть тебя? — в ответ спросил китаец, но Мария лишь рассмеялась.

— Ну, тогда, Джао, иди и сам ему расскажи, почему он это потерял, — она повернула к нему гранату, так, чтобы он лучше видел. — Или струсишь, как обычно?

Хотелось бы мне понять, что в этот момент тот чувствовал, но, к сожалению, вместо потока эмоций, как тот, что я чувствовал от охранников, от китайца шла лишь пустота. Ничего. Впрочем, тут я уже не особо удивился. Либо у него есть собственный дар, который блокировал мои способности, либо же, что тоже вероятно, имелся один из тех артефактов, что были у Серебрякова. После слов Марии о том, что делали их в Китайском Царстве, не думаю, что я удивился бы, найдя подобный у китайца.

Тем не менее, видно, что сказанное женщиной его задело за живое. Лицо по прежнему оставалось практически невозмутимым, но глаза чуть сузились.

— Что же, пожалуй, это будет даже забавно. Из всех дней, чтобы заявиться сюда, ты пришла именно сегодня, — пробормотал китаец.

— Что ты несёшь, Джао?

— Думаешь, что я не понимаю, что происходит? — усмехнулся он. — Что? Думала, что он жив?

— То, что я думала, тебя вообще волновать не должно, — резко сказала Мария. — Либо сообщи Браницкому, что я хочу его видеть, либо сам потом ему всё объясняй. Хотя, думаю, что потом этой сделает за тебя кто-нибудь другой. Напомни, ты ведь не первый желтомордый выродок, которого эти старые ящерицы сюда присылают на замену, ведь так, Джао?

А вот теперь он взбесился. Едва только Марии стоило это сказать, как лицо китайца исказилось от гнева.

Из просторного, скрывающего ладонь левой руки рукава появилось тонкое лезвие.

— Там, откуда я родом, убивают лишь за одно не вежливое упоминание Завета, — прорычал он.

— Там откуда родом я, ящериц жарят на палках и едят, — усмехнулась Мария.

Китаец дёрнулся в нашу сторону, Мария тут же вытянула в его сторону руку с гранатой.

— А, не! Там постой, — приказала она ему.

— Я всегда могу сказать графу, что ты блефовала, — пригрозил он.

— Рискнёшь на это поставить? — предложил я ему, моментально перехватить внимание китайца.

Мы играли в гляделки пару секунд. Блин, жуткий тип. Его глаза горели таким гневом, что встреть я его где-нибудь в другом месте, обошёл бы шагов за двадцать. Ну, я же не идиот на каждого встречного-поперечного из-за косого взгляда кидаться.

— Что, уже детей с собой таскаешь? — презрительно фыркнул он, но тонкое лезвие всё же скрылось в рукаве.

— А тебя это волновать не должно, — отрезала Мария. — Давай. Топ-топ. Делай свою работу.

Такое ощущение, что он сейчас на пол от отвращения сплюнет. Но, нет. Вместо этого раздался звонок телефона. Джао поморщился и достал из другого рукава руку с мобильником. О, как. Даже не смартфон. Какая-то старая кнопочная раскладушка.

— Да, всё видел? Хорошо, я понял… прямо туда? Но приём… Да. Да, я всё сделаю.

Дальше последовала негромкая ругань на китайском. Языка я не знал, но с таким выражением на лице можно только ругаться. Тут уж ошибиться трудно. Ещё раз посмотрев на Марию таким взглядом, словно хотел испепелить её одними глазами, китаец с раздражением вздохнул.

— Идите за мной, — бросил он, развернулся и направился в глубь зала.

Я переглянулся с Марией и она кивнула, мол, пошли. Ну и правда. Чего стоять-то. Как будто у нас тут был какой-то выбор.

Мы пересекли холл, под пристальными взглядами охраны, которая проводила нас оружием. А ведь я предлагал ей. Можно было бы использовать мой собственный дар. Хотя бы для того, чтобы повысить наши шансы на выживание.

Впрочем эту идею она откинула сразу же. Сказала, что даже так, мы особо далеко не продвинемся. А вот шанса на какой-то эффект неожиданности лишимся точно. Как она мне сказала, лучше уж оставить хоть один козырь про запас.

Приятно, что она ценила меня так высоко, только вот излишним самомнением я не страдал и прекрасно понимал, что козырнуть я смогу максимум на десятку. А, что если у кого-то из этих гадов окажется чёртов туз?

Но рискнуть я всё равно был готов.

Китаец провёл нас до лифтового зала. Такого же роскошного, как и остальной холл. Его правая ладонь на миг выскочила из широких рукавов богатого, явно сшитого из чистого шёлка одеяния и мазнула зажатой между пальцами карточкой по панели. Двери открылись и мы зашли внутрь.

Пока лифт ехал наверх, проносясь мимо этажей, я немного размышлял над тем, куда мы сейчас попадём. Всё это слишком смахивало на какой-то карикатурный старый боевик. Главный злодей сидит на верхушке высокого здания. Ага. Сейчас двери откроются и перед нами будет широкий холл. Кабинет. И, может быть кресло с белым котом…

Кабина остановилась под мелодичный звон. Двери открылись, выпуская нас наружу. И, заодно, позволяя грохочущей музыке ворваться внутрь незримым вихрем.

А я выбросил все догадки в мусорный ящик.

— Идите за мной, — приказал Джао. — Граф ожидает вас.

Грохот музыки. Сумасшедшие ритмы, от которых, кажется, вибрировало всё помещение. Дикий танец теней и света, создаваемые специальными прожекторами. А прямо под нашими ногами целая толпа билась в экстазе под рёв первобытного рейва.

Я шагнул вперед на широкий стеклянный помост, что шёл прямо над танцевальным залом и едва не оступился, когда дикий вихрь эмоций обрушился на меня с такой силой, словно кто-то рояль мне на голову уронил. Пришлось даже схватиться за идущий рядом хромированный поручень.

Нечто подобное я испытал на концерте, куда ходил вместе с Ларом. Но здесь что-то было не так. Определённо не так. В тот раз эмоции не были такими… я тяжело задышал, стараясь прогнать охватившее меня наваждение. Будто вдохнул ядовитого воздуха. И это было лучшее и самое правильное определение.

Прямо сквозь прозрачный пол помоста, мне открылась картина того, как девушка в одном нижнем белье и чулках извивалась в страстном танце на столе. Её тело билось под музыку, пока двое парней моего возраста формировали на чёрной стеклянной столешнице характерные белые дорожки.

Вот красотка закрутилась в пируете и высокие каблуки туфель разметали белый порошок пылью по воздуху, от чего оба парня расхохотались и потянулись к стоящим на столике стопкам.

— Саша! — почти крикнула мне ухо Мария, стараясь перекричать бьющую по ушам музыку. — С тобой всё в порядке?

Не став отвечать, я лишь кивнул, не без труда отделил собственные чувства от чужих и поднялся на ноги. При этом заметил ехидную усмешку на лице китайца.

Не знаю, было ли это задуманное изначально, но… один — ноль, ублюдок.

Выпрямившись, я ещё раз кивнул и мы пошли следом за сложившим руки за спиной китайцем.

Теперь понятно, в чём была такая разительная разница. Наркотики. Вот, что давало такой эффект. Если на концерте я испытывал ощущение единственно и какой-то дикой, воодушевляющей эйфории, то тут эти ощущения отдавали ядом. Разъедающей и дурманящей ложью.

Кому вообще пришла в голову мысль превратить целый этаж небоскрёба в такое место⁈ Ага, кто бы мне ещё ответил.

Пока мы шли по выполненному из стеклянных панелей и металлических конструкций помосту, внимательно осмотрел людей внизу, продолжающих отдаваться этому безумию. Все молодые. Вряд ли там вообще был кто-то старше тридцати.

Две красотки, что сексуально танцевали вокруг хромированного шеста на круглом постаменте заметили меня и призывно замахали, явно зазывая руками туда, вниз. Прямо к ним.

Как чёртовы сирены из морских легенд. Ну на хер…

Джао, тем временем, подошёл к стеклянным дверям. Из его рукава вновь появилась ладонь с карточкой и коснулась панели сбоку от двери. Едва он это сделал, как те тут же открылись, пропуская нас в следующее помещение. Стоило только дверям закрыться за нашей спиной, как я смог сделать один немаловажный вывод. Кто-то вложил просто бешеные бабки в местную звукоизоляцию. Музыку из зала будто ножом отрезало. Остались лишь приглушённый и ритмичный гул басов, да и он почти сошёл на нет, едва мы только прошли шагов двадцать по коридору.

— Граф сейчас принимает гостей, — произнёс Джао, подводя нас к очередным двойным дверям. — Тем не менее, он считает, что ваше появление не нанесёт встрече большого вреда. Скорее даже наоборот.

Он посмотрел на Марию и усмехнулся.

— Тем более, что многих из них ты и так знаешь, — обронил он, касаясь ручки и открывая дверь.

И вновь, контраст. Широкое, полукруглое помещение, явно выходящее на одну из сторон здания, о чём говорили высокие, от пола до потолка окна во всю стену. Семь мужчин, стояли в центре, явно обсуждая что-то, пока ещё примерно полтора десятка же или чуть больше, находились у стен, тихо о чём-то переговариваясь.

— Надо же, — один из них повернулся в нашу сторону. — Только посмотрите, кого к нам нелёгкая принесла. Давно не виделись, Мария!

Он не понравился мне ещё в ту, первую и единственную нашу встречу. Дорогой и приталенный костюм-двойка без галстука. Чёрный, как самая тёмная ночь в противовес белоснежной сорочке. Сам высокий и широкоплечий, с длинной гривой ярко-рыжих волос. Но сильнее всего выделялось лицо с аккуратно подстриженной бородой, левую часть которого покрывала густая сеть ожоговых шрамов. Словно кто-то приложил его лицом к раскалённой печке и продержал так, постепенно прожаривая его морду.

Константин Браницкий улыбнулся стоящей рядом со мной женщине, а затем его глаза скользнули в мою сторону. На лице появилось весёлое удивление.

— Опаньки, а я тебя уже видел, пацан.

Твою-то мать, когда меня перестанут так называть то уже…

Отвечать не стал, вместо этого оглянувшись по сторонам. Там тоже оказалось очень много чего интересного. В особенности то, что, как минимум одного человека из присутствующих я знал.

Невысокий и толстый мужчина среднеазиатской внешности. Стоял с бокалов в руке и кислой миной на лице. Левый рукав его пиджака был подвёрнут, выделяя отсутствующую конечность.

Едва только его взгляд упал на Марию, как глаза загорелись от сдерживаемой ненависти и гнева.

— Что она тут делает⁈ — рявкнул он, но Бронницкий просто поднял ладонь.

— Заткнись, Ахматов, — бросил он в его сторону, даже не повернув головы, а вместо этого продолжая смотреть на Марию. — Я не разрешал тебе разговаривать.

Что характерно, заткнулся.

— Ну, что же ты замерла, красавица, проходи, располагайся, — граф весело хлопнул в ладоши и сделал приглашающей жест рукой сторону столиков, где в ведёрках со льдом стояло дорогое шампанское. — Выпьешь? Мы как раз хотели обсудить несколько деловых вопросов. Может расскажешь, как вы Ахматову руку оторвали?

Со стороны покрасневшего от гнева бандита до меня донесся вихрь эмоций. Возмущение. Ярость. Злость и обида. Настолько горячий коктейль, что я понял. Он не удержится.

— Я хочу знать, что эта сука тут делает! — грозно спросил он, выходя вперёд.

Присмотревшись, я обратил внимание, что на его шее висел серебристый кулон. Вроде тех, что мы нашли у Серебрякова и его людей. С точно таким же золотистым камнем, только круп…

Всё произошло слишком быстро.

Бронницкий вздохнул, а затем просто вытянул руку в сторону Ахматова, с оттопыренным будто ствол пистолета указательным пальцем.

Это уже чуть позже, вспоминая случившееся, я понял, что на кончике пальца вспыхнуло пламя, закрутилось тончайшем вихрем и устремилось к недовольному Ахматову. Настолько быстро и стремительно, что больше походило на яркий лазерный луч.

Вспыхнул защитный артефакт и сияющий золотом кристалл разлетелся осколками.

Ахматов продолжал стоять ещё пару секунд, после чего упал на колени и завалился вперед, прямо на покрытый дорогим деревом пол с зияющей в голове прожженной дырой.

Бранницкий хмыкнул себе под нос, будто ковбой, сдул с указательного пальца язычок пламени и снова повернулся к Марии.

— Прости, дорогая, — улыбнулся он так, словно встречал старую и любимую подругу. — Кажется нас прервали. Так, на чём я остановился?

Глава 7

Вот попал я в другой мир. Чего хотел бы кто-то на моём месте? Наверное, чтобы крутой магический дар был. И ещё семья с кучей тайн. Ага. И аристократический титул в довесок. И чтобы вот самым крутым быть! Чтобы к местному императору ходить на чай, попутно рассказывая, как ты соседнее королевство захватил, слетав туда на ручном драконе. Угу.

Но я смотрел на лежащего на дорогом деревянном полу мужчину. На всё ещё дымящуюся дырку в его голове. И думал. А нафига мне это надо? Всю эту хрень можете забрать, пожалуйста. Можно я вернусь к своим делам? Искам там. Клиентам, их проблемам и злым прокурорам. Чёрт, да я готов даже на скучную бумажную работу! Оформить два десятка постановлений и ходатайств, а затем их переделать? Пф-ф-ф… Легко!

Можно мне своими делами заниматься, а не это вот всё? Я адвокат, а не спаситель мира.

— Так, на чём я остановился? — даже не скрывая веселья в голосе, спросил Браницкий. — Ах да. Точно! Хозяин должен быть учтив, иначе какой же он хозяин! Проходи, Мария. Располагайся.

Посмотрев ей в глаза, граф оскалился.

— Прошу, чувствуй себя как дома.

— Прости, но что-то меня не тянет пользоваться твоим гостеприимством, — скривилась Мария.

— А это было не предложение, — усмехнулся граф. — Выбора-то особого у тебя и нет.

А затем, будто только вспомнив о моём существовании, Браницкий посмотрел на меня.

— А вот ты интересный. Как зовут?

— А какая разница? — спросил я его в ответ.

— Да, по сути, никакой, — пожал плечами Браницкий и сунул ладони в карманы брюк. — На самом деле меня мало волнует, что именно ты можешь сказать. Видишь ли, твою фамилию я и так уже знаю, а этого мне достаточно.

Браницкий цокнул языком, усмехнулся и покачал головой.

— Надо же, какая ирония. Один бастард с такой старательностью скрывал от всех другого. И не просто мелкого ублюдка, которого Илья заделал на стороне, нет. Полноценного наследника с пробудившейся Реликвией. Странная у вас была семейка.

— Трюк с тем залом, — высказал я догадку.

— В точку! — воскликнул Граф. — Догадался? Молодец! А ты умён. Признаюсь, я не был уверен на сто процентов, но, собрав немного слухов, получил достаточно информации, чтобы сделать вывод, что Князь не станет держать при себе щенка просто так.

— Ваше сиятельство, — произнёс Джао, подходя к графу. — Осмелюсь напомнить, что у нас собрание.

— Чё? — спросил Браницкий и оглядел окружающих его мужчин.

У многих на лицах было видно раздражение. Даже злость. И, как я заметил, в основном оно было направлено на Марию. Некоторые испытывали страх, но это касалось гранаты, которую она сжимала в левой руке.

— А, да. Точно. Джао, займись пока этим. Обсудите раздел территории Ахматова. Очевидно, что она ему больше не пригодится.

Браницкий посмотрел на лежащее на полу тело.

— И уберите кто-нибудь эту тушу! Весь пол испоганит!

Повернувшись к нам, он улыбнулся с такой теплотой, с какой человек может приветствовать старого друга, зашедшего к нему на чашечку кофе.

— Что же, Мария. Ты пришла поговорить? Пойдём, поговорим.

Даже не дождавшись её ответа, он развернулся и направился к дверям в дальней части помещения. При приближении графа двое охранников предусмотрительно открыли их, пропуская нас внутрь.

Что характерно, ни один из них даже не попытался отобрать у Марии оружие. И тут я задумался о причине такого странного поведения. Их дорогой начальник в одном помещении с явно взвинченной женщиной, с гранатой в руке… их что, это вообще не смущало?

— Присаживайтесь, — бросил Браницкий, проходя по кабинету к широкому столу.

Сделав приглашающий жест рукой в сторону стоящих напротив стола кресел, сам с явным удовольствием опустился в собственное кресло.

— Итак, ты хотела поговорить? — спросил он. — Что же, вот он я, Мария. Я тебя слушаю.

— Обязательно было устраивать весь этот фарс? — даже не скрывая отвращения в голосе, спросила она.

— Для кого-то фарс, — пожал он плечами. — Для меня же воспитательный момент. В последнее время эти недоумки совсем отбились от рук. Затеяли возню в городе. Наделали шума. А всё из-за чего? Ради денег? Пф-ф-ф… убогие. Ахматов доставил мне слишком много проблем. Его грызня с остальными вредит общему бизнесу, а я это терпеть не намерен.

— И поэтому ты отправил его к нам? — усмехнулась она.

В ответ Браницкий расхохотался.

— Мария, если бы я хотел прикончить тебя и Князя, то сделал бы это ещё в тот день. Ты понимаешь, о чём я, ведь так? Так что не надо зря меня порочить. Нет. Я просто намекнул Ахматову, что вполне могу поставить его интересы выше интересов Гавра, который вместо постепенного поглощения кусочков территории этого жирного дебила решился наконец достать свои яйца из ящика и сделать что-то более значительное. Кстати! Совсем забыл!

Граф повернулся в мою сторону.

— На твоём месте, пацан, я бы теперь ходил и оглядывался.

— Это с чего вдруг? — спросил я. И спросил искренне. Потому что все происходящие события для меня уже сливались в сплошную кашу.

— С того, что ты грохнул одного из братьев Лебедевых, — обронил он. — Да. В той самой лабе, которую им приказали «закрыть». И Семён теперь горит желанием найти того, кто это сделал.

Как? Откуда ему это известно? Я рассказывал только Громову. Или… хотя нет. Вряд ли. С другой стороны, какая теперь разница. Сейчас это не так уж и важно.

— Ничего, я не из пугливых, — произнёс, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

— А я и не пугаю. Просто констатирую факт. Но давайте вернёмся к нашему небольшому, но очень интересному делу, — сказал граф, поворачиваясь к Марии. — Видишь ли, достать твоей дорогого Князя не так уж и просто. Гад скользкий, как змея. И тут я подумал. Он ведь гордый. Такой важный. У него компромат, наверное, на каждого в этом сраном городе. Уверен, что в тех ячейках, которые достались ему от Разумовских, точно есть какая-нибудь флешка, записка, документ… да всё что угодно, от чего даже у нашего дорогого императора задница подгорит.

Браницкий вздохнул и с какой-то детской непосредственностью покатал пальцем лежащую на столе ручку.

— Знаешь, я ведь знал, как он отреагирует. Знал, что придёт сюда и потребует объяснений. Вас слишком долго никто не смел и пальцем тронуть. Слишком все боялись, что этот проказник мог вытащить из своего рукава…

— Мне напомнить, что у меня есть это? — перебила его Мария, показав гранату с примотанной к ней флешкой. — Или забыл? Сколько ты там в последний раз предлагал Князю за эту информацию? А? Почти полмиллиарда. Это после угроз и всего прочего дерьма, которое даже пустого яйца не стоит.

Она растеряна и в бешенстве. Я стоял рядом, впитывая её эмоции и прекрасно понимая чувства этой женщины. Она только что поняла, как сильно облажалась.

Потому что главной целью был не Князь, нет. Ею была именно она.

— И ты принесла это сюда, — проговорил Браницкий, будто прочитав мои мысли. — Знаешь, жизнь меня научила, что всегда должен быть запасной план. Я слабо верил, что ребята Серебрякова смогут взять тебя и доставить сюда. Шансы были, не спорю, но…

— Но ты теперь мне должен, Константин, — проговорил голос за нашими спинами.

Повернувшись, увидел, как через двойные двери в кабинет вошла высокая женщина поразительной красоты. Фарфоровая кожа. Длинные отливающие платиной волосы, обрамляющие идеальное лицо, будто вылепленное талантливым скульптором. Фигура, изъян в которой не возможно было бы найти, ищи хоть тысячу лет.

Эта красота выглядела настолько неестественно, что я натурально залип на неё. Такая красота не могла принадлежать человеку.

И она не принадлежала. Вытянутые и заостренные кончики ушей вкупе с сапфировыми глазами окончательно подтвердили мою догадку. Она и не была человеком.

— О, Эри! — Сидящий в кресле Браницкий с задором хлопнул ладонями. — Рад, что ты, наконец, решила зайти.

— Эрадриаль, — недовольно фыркнула она, обходя нас и подходя к столу. — Сколько ещё раз надо говорить, чтобы твой жалкий и убогий мужской мозг, наконец, запомнил моё великолепное имя?

Впрочем, сочащийся ядом голос нисколько графа не смутил, даже наоборот.

— Она у нас немного из этих, — заговорщицки произнёс он, наклонившись в мою сторону. — Из феминисток.

Услышав его слова, альфарка презрительно фыркнула.

— Поразительно, как вы вообще умудряетесь считать себя вершиной эволюции, при этом не способны ничего сделать без чужой помощи. — Она смерила сидящего и даже не подумавшего о том, чтобы встать с кресла, графа презрительным взглядом. — Кажется, я уже говорила, чтобы ты больше не смел вызывать меня, как одну из своих девок, у которых, похоже, абсолютно атрофировалось уважение к себе и чувство собственного достоинства, раз они позволяют помыкать собой.

— Да, кажется, что-то такое там было. — Браницкий тихо рассмеялся, а затем посмотрел на неё с укором. — Но надо же, я позвал, а ты всё равно пришла. Прямо, как те «девки», о которых ты так неуважительно…

— Достали! — рявкнула Мария. — Где Князь⁈

Она вытянула руку.

— Где он? — повторила она. — Говори или считай, что потерял её навсегда. А мы с тобой оба знаем, что её без этой информации ты никогда не найдёшь.

— Так, может быть, и искать тогда не стоит? — в ответ спросил Браницкий, чем, кажется сбил Марию с толку.

— Что?

— Ты права, без этой информации, которую ты так заботливо принесла сюда, я действительно никогда не смогу её найти. Я пытался, и тебе прекрасно известно, чем это закончилось. И сейчас ты сама принесла сюда ответ, ради которого я готов спалить весь этот чёртов город.

Сначала я подумал, что мне показалось. Но нет. Температура в помещении действительно начала подниматься. Постепенно. Градус за градусом. Воздух стал сухим. Горячим.

Вдохнув, вдруг ощутил, как он жжёт губы.

— А, что такое? — поинтересовался вставший из-за стола Браницкий глядя на вспотевшее лицо Марии. — Жарко стало? Дать тебе стаканчик воды? Эри, будь добра.

Он протянул руку, и в его ладони материализовался покрытый инеем бокал с ледяной водой, а я заметил, как стоящая рядом с нами альфарка с недовольством махнула рукой.

— Вот ведь, какая беда. У тебя же руки заняты. Давай я возьму эту…

— Я отпущу её, — хрипло выдавила Мария. — И тогда всё…

— Да-да-да. — Браницкий перевернул руку, позволив воде вылиться на пол.

Прямо у нас на глазах она начала испаряться, превратилась в пар, даже не долетев до пола.

— Давай, — сказал он. — Взрывай.

— Что…

— Ну же, Мария, будь последовательной в своих действиях. Пришла угрожать мне? В моём доме? Ты? — Он расхохотался и швырнул бокал в сторону. Звон разбитого стекла прокатился по помещению. — Да посмотри на себя. Ты посмешище. Думала, что это заставит меня плясать под твою дудку, как какую-то покорную шавку?

Граф наклонился к ней, чуть повернул голову и коснулся шрама на левой стороне лица.

— Да даже в тот день, когда старый ублюдочный папаша решил приготовить из меня жареную отбивную на гриле, я не подчинился. Так с чего ты решила, что сделаю это сейчас? Так что вперёд. Давай. Прикончи себя! Этого пацана, которого Князь защищал и прятал с таким трудом. Ты просто тупая и влюблённая в своего босса дура, которая решила, что она умнее всех остальных.

— Тогда чего ты хочешь⁈

Окружающий нас жар исчез практически мгновенно, уступив место прохладному кондиционированному воздуху.

Браницкий посмотрел на меня. Я же старался наконец вдохнуть, дабы наполнить лёгкие воздухом. Под самый конец температура стала такой, что банально не мог сделать вдох.

— Ну-ка пацан, давай ещё раз, — кивнул он мне.

— Да ты и с первого раза слышал, — тяжело произнёс я. — Мы уже поняли, какой ты умный и как всех переиграл. И раз уж мы по-прежнему стоим тут с целыми головами, значит, тебе что-то нужно.

— Ха! Забавно! — Браницкий усмехнулся и согласно кивнул. — Ты прав, парень. Есть в этом мире две вещи, которые я ненавижу больше всего. Одну из них достать я не могу.

Его взгляд коснулся приклеенной к гранате флешке.

— Пока что не могу. А вот вторая вещь, которую я ненавижу больше всего, — это скука.

— Тупее ответа я не слышал, — честно ответил ему.

Да, наверное, слишком дерзко, но мне уже было наплевать. И так понятно, что всё происходящее пошло абсолютно не так, как предполагала Мария. Нет, похоже, что она оказалась права относительно того, насколько на самом деле была важная ему эта информация. Действительно важна. Но, похоже, стоящий передо мной мужчина был из той породы, что мог контролировать свои страсти. Дьявольски опасный тип людей. Такие, даже если зацикливались на одной вещи или цели, всё равно не позволяли ей управлять их жизнью.

Хотелось бы сказать, что и я такой же крутой и все дела… но ответа на этот вопрос я просто не знал.

Браницкий стоял и ждал моей реакции.

— Князь жив? — наконец напрямую спросил я его.

— А что, если и так?

— Я хочу забрать его и уйти отсюда. Вместе с Марией.

Глаза графа загорелись.

— Неужто ты хочешь предложить мне сделку? — вскинулся он с таким интересом, что это едва не сбило меня с толку. — Ты! Один из Разумовских! Предлагаешь сделку мне?

— Что?

По его лицу скользнуло удивление.

— Погоди, ты не знаешь? Князь что…

Он неожиданно расхохотался. Смеялся так, будто услышал лучшую на свете шутку.

Оглянувшись на Марию, заметил такое же ошарашенное выражение. Я бы, наверное, даже поверил бы ему, если бы не тщательно скрываемое в глубине чувство вины.

— О чём ты?

— Эри! Прикинь, он действительно не знает!

— Не называй меня так! — огрызнулась альфарка, а её прекрасное лицо исказилось в гримасе злости. — Меня воротит от того, как ты коверкаешь моё прекрасное имя.

— Ай, да брось ты, — отмахнулся от неё Браницкий и снова повернулся ко мне. — Чёрт, парень, это ведь прямо… ух! Я даже не знаю, что сказать! Ах, Князь, хитрый ты засранец. Интересно, основной дар у тебя уже проявился или… хотя нет. Вряд ли. Ты бы уже это точно знал.

— Да что за хрень ты несёшь? — начал было я, но Браницкий меня перебил.

— Я согласен, пацан. — Его иссечённое сетью шрамов лицо растянулось от широкой улыбки. — Нет! Серьёзно, ну не могу я упустить такую возможность! Давай представим, что всё работает так же, как и у твоего папаши. Сделка! Эри, будь добра.

Женщина вздохнула, закатила глаза и махнула рукой в сторону пустой части кабинета.

В тот же миг Князь буквально вывалился из воздуха и со стоном упал на пол. Выглядел он паршиво. Очень паршиво. Одежда покрыта кровью. Через рваные дыры виднелись глубокие порезы на одежде. А пальцы на левой руке явно были сломаны.

— Князь! — Мария сорвалась с места и бросилась к нему, моментально упав рядом с ним на колени.

Она что-то говорила ему. Пыталась понять, что с ним… а я так и остался стоять на месте. Даже не шевельнулся. У меня до сих пор не выходили из головы вопросы.

— Что, задумался, пацан? — полюбопытствовал Браницкий.

— Не без этого, — честно произнёс. — Ты сказал, что согласен на сделку. Что ты хочешь за то, чтобы мы ушли отсюда?

— О! Всё очень и очень просто! Смотри!

Он подошёл к своему столу и выдвинул один из ящиков. На свет появились два знакомых мне кольца, которые граф тут же надел на указательные пальцы обеих рук.

— Мы, дружок, сыграем с тобой в игру, — сказал он. — Победишь ты — и вы можете уйти. Выиграю я — и тогда твоя подружка и Князь останутся тут.

Что-то тут было не так.

— Только они? — удивился я.

— Да. Только они.

— То есть даже если я проиграю, то сам смогу уйти отсюда? Так, что ли? — решил уточнить, поскольку это звучало как-то… слишком глупо. Беспроигрышных игр не бывает.

И оказался прав.

— Нет, парень. Боюсь, что в случае проигрыша ты уже вряд ли куда-то сможешь уйти.

В его правой руке появился уже знакомый мне револьвер, ранее принадлежавший Князю. В левой же как по волшебству возник блестящий латунной гильзой патрон.

— Видишь ли, если проиграешь в этой игре, то для тебя это закончится фатально.

Глава 8

— Русская рулетка, значит… — пробормотал я.

— Ага, — усмехнулся Браницкий. — Вы пришли сюда для того, чтобы спасти его.

Он указал в сторону лежащего на полу Князя. Тот постепенно приходил в себя.

— Хотели сразиться, чтобы спасти. Это я понимаю и даже одобряю. Преданность, знаешь ли, чертовски сильно подвержена инфляции в наше время. Так что молодцы, хвалю. И даже не буду делать скидок на то, что твоя подружка всё сделала так, как я хотел. Хотя… женщины. Что с них взять? От любви к мужчине они теряют голову. Но давай будем честны. Куда вам тягаться со мной?

Он снисходительно улыбнулся.

— Это ведь не просто глупо. Это скучно. Если бы я захотел, то вы уже были бы мертвы. Вопрос в другом! — Он поднял указательный палец, будто восклицательный знак. — Упущу ли я шанс заключить сделку с кем-то из Разумовских? Так что, парень? Согласен?

— Александр…

Обернувшись, заметил, как Князь приподнялся на локтях. Лицо опухло, и немудрено. Выглядел он так, будто кто-то его морду с боксёрской грушей перепутал.

И? Вот что мне делать? Даже забавно, но именно страха я сейчас не ощущал. Не знаю почему, но не боялся, хотя и понимал, насколько это идиотская затея. Более того, я абсолютно не мог понять, на кой-черт ему самому это сдалось. Браницкий сказал верно. Проигрыш в этой игре фатален. Буквально. Другого не подразумевалось. Это значит, что если один из нас выиграет, то другой умрёт.

И если я каким-то чудом выиграю, значит… да нет же. Ну не может же быть всё настолько глупо⁈

— Ты ведь понимаешь, что если я выиграю…

— А ты так в этом уверен? — с насмешкой перебил он меня. — Не слишком ли спешишь?

— Было бы глупо вступать в такую затею, сразу рассчитывая проиграть, ведь так? Но я хочу спросить. Какой смысл?

— В чём?

— В этой тупой игре. Тебе что, твоя жизнь не дорога?

— С чего это вдруг⁈ — тут же возмутился Браницкий. — Конечно, дорога. Я свою шкуру обожаю. Парень, да я ради этого всю свою семейку пеплом по ветру пустил.

— Тогда зачем…

— Всё очень просто, — со смехом сказал он. — Здесь наши с тобой шансы будут равны. Один на один…

— Александр! — практически через силу крикнул Князь, пытаясь встать с пола. — Даже не думай, он…

— Так, Эри, будь добра, убери их с глаз долой, — недовольно проворчал Браницкий, и в тот же миг Князь и Мария просто растворились в воздухе, исчезнув из кабинета. — А то всё веселье портят.

— Что с ними…

— Ай, да не парься, — поморщился граф. — Просто не хочу, чтобы кто-то нам помешал. Так что? Отказываешься от своих слов или же всё-таки сыграем?

И протянул мне ладонь.

— Правила просты, — громко произнёс он. — Жмём на курок, пока револьвер не выстрелит. Тот, кому повезло не поймать пулю, выиграл. Если выиграешь ты, то я отпускаю вас троих. Ни словом, ни делом я не помешаю вам выйти из этого кабинета. Даже эту сраную флешку Князю оставлю до поры до времени. А вот если выиграю я… хотя, тебе, наверное, будет уже всё равно, ведь так?

— В чём подвох? — тут же спросил, искренне жалея, что не могу сейчас почувствовать его эмоции.

Повернув голову, присмотрелся к альфарке. Та стояла у стены, недовольно сложив руки на груди, и с брезгливостью смотрела на явно веселящегося графа.

— Никакого подвоха, — заверил он меня. — Всё только так, как я только что сказал. Но чтобы тебе было спокойнее, Эри выведет вас отсюда. Конечно, в том случае, если ты выиграешь. Если согласен, то просто пожми мне руку, и давай начнём. Уверен, что это будет потрясающе зрелище. Я ведь слышал, что ты азартный человек. Ведь это ты обыграл Даумова в тот вечер в «Рапсодии».

— И это знаешь?

— А кому, по-твоему, принадлежит это заведение? — усмехнулся Браницкий. — Но не переживай. Я это даже одобряю. Азарт. Адреналин. Игра с большими ставками! Только так можно почувствовать себя живым. И никакой скуки.

Что мне оставалось в такой ситуации? А ведь он прав. Я действительно азартный человек.

— Согласен.

Сделал пару шагов и пожал его сильную и на удивление грубую ладонь. Уж кем-кем, а изнеженным аристократом с нежными ручонками этот мужик точно не был.

— Вот и славно. Сделка заключена. Садись, пацан. Начнём.

Барабан револьвера с щелчком открылся, явив нам пустые каморы, которые только и ждали, когда патрон займёт в них своё роковое место.

Мы сели за стол. Друг напротив друга. Браницкий вставил патрон в одну из ячеек и, дёрнув ладонью, закрыл его.

— Играл так когда-нибудь? — с любопытством поинтересовался он, пальцами повернув барабан на несколько щелчков.

— В кино видел.

— М-м-м… значит, правила ты знаешь.

— А там есть что-то кроме «не вынести себе мозги»? — спросил я в ответ, пытаясь спрятать напряжение за глупой шуткой.

— Смотря как посмотреть. Но давай определим сразу. Каждый стреляет по очереди. Если выжил, то можешь либо передать оружие, либо выстрелить ещё раз. Вдруг тебе повезёт. Тогда другому останется меньше шансов. Каждый из нас имеет право прокрутить барабан. Но! Только один раз.

Щёлк. Щёлк. Щёлк. Барабан револьвера проворачивался раз за разом, сменяя одну камору у ствола за другой.

Я ведь видел, что он вставил патрон в самую нижнюю. Сколько раз провернулся барабан? Семь? Да. Теперь восемь. Девять. Десять…

Заметив мой внимательный и сконцентрированный взгляд, Браницкий резко провёл боковой частью оружия по своей руке и одиночные щелчки превратились в быстрый треск, где отделить, а уж тем более сосчитать отдельные звуки было и вовсе невозможно.

А затем положил пистолет на середину стола. Прямо между нами.

— Как заботливый хозяин уступаю право первого хода гостю, — улыбнулся он. — Можешь быть первым, если хочешь.

Я в ответ тоже улыбнулся, но, как-то кисло.

И? Как мне жульничать? Как повысить свои шансы на победу. Абсурд, но даже мои навыки тут ничем особым не помогут.

Глубоко вздохнув, задумался. С математикой у меня никогда особых проблем не было, так что… если уж ничего не оставалось, то придётся довериться ей и воле случая. Всё равно больше ничего у меня нет.

Пять пустых мест из шести. Значит, шанс на то, что я вышибу себе мозги первым же выстрелом чуть меньше семнадцати процентов. Шестнадцать с половиной. Вроде и не много, но ставить на такое свою жизнь?

После этого будет уже двадцать. То же не много, но уже хуже. Так что…

Протянув руку, я взял револьвер за рукоять.

— О! — воскликнул Браницкий. — Всё же решился! Хвалю, парень! Такая смелость — редкое качество в наше время!

Да пошёл ты, подумал я. Чёртов сумасшедший! Кто вообще будет испытывать радость в такой ситуации?

Он напоминал мне Волкова. Точно такой же дикий огонь в глазах. Только тут ситуация была куда страшнее. От него исходило то же самое жуткое ощущение безумия… но он его контролировал. Держал в узде. Как огромную, голодную и злую собаку. На достаточно длинной верёвке, чтобы, дёрнувшись, она сомкнула зубы в нескольких сантиметрах от твоего лица.

Грёбаный адреналиновый наркоман…

— Ну же, — поддакнул меня Браницкий. — Мы тут так всю ночь просидим.

Нервно сглотнув, поднял оружие и приставил ствол к виску. Как-то раз я читал про мужика, который хотел застрелиться через рот. Так бедолага себе большую часть морды отстрелил и выжил. Так и остался жить.

Ну нахер такую жизнь.

Шестнадцать грёбаных процентов…

Палец потянул за спуск. Тот легко поддался. Всего чуть больше миллиметра, а затем словно упёрся в стену. Натяжение взводящей курок пружины, если я хоть немного в том разбираюсь. Додави. Преодолей его. Спущенный курок ударит по капсулю патрона и…

ЩЁЛК.

Курок с глухим щелчком ударил по пустоте.

Ничего. Я всё ещё сидел за этим столом напротив этого безумца с бешено бьющимся сердцем и бурлящей от адреналина кровью в венах.

— Будоражит? — вкрадчиво прошептал он, наклонившись ко мне. — Ведь так, да? Находиться на волоске от самой смерти. Вкусить запах духов этой чертовки с ароматом пороха и стали. Уверен, что сердце у тебя сейчас бьётся чаще, чем в постели с жаркой красоткой. Кайф, правда?

Обезображенное с одной стороны шрамами лицо графа растянулось от улыбки. Он наслаждался происходящим. И был прав. Моё сердце стучало с такой скоростью, словно было птицей, что билась о прутья клетки в бесполезной попытке вырваться на волю.

Ещё раз глубоко вздохнув, я опустил руку и небрежно бросил пистолет на середину стола.

Двадцать процентов на то, что эта скотина сам сейчас мозгами пораскинет.

— Твоя очередь, — зло сказал я.

— С превеликим удовольствием.

Он бодро схватил оружие, по-пижонски прокрутив его на пальце, затем быстро приставил ствол к виску и без какого-либо промедления нажал на спуск.

ЩЁЛК.

— Похоже, что удача пока на моей стороне, — рассмеялся Браницкий.

Значит, мои шансы только что упали. Я мысленно выругался. Теперь вероятность, что револьвер выстрелит в следующий раз равнялась двадцати пяти процентам…

— Но знаешь что? — вдруг сказал он, даже не думая убирать пистолет от виска. — Давай рискну ещё раз.

ЩЁЛК.

Я аж вздрогнул. Настолько неожиданно это прозвучало. Трудно было поверить, что кто-то, только что пройдя по самой грани, будет готов повторить это.

— Похоже, что и не в этот раз. — Граф положил пистолет на стол. — Твой ход, парень.

Сука. Три пустых. Ещё три осталось. Шансы на то, что следующее нажатие на курок закончит этот фарс, тридцать три целых и три десятых процента…

Взял оружие в руку. Присмотрелся. Но конструкция проклятого оружия не позволяла увидеть, в каком именно месте находился патрон.

В этот момент у меня в голове появилась мысль. А что, если прямо сейчас навести револьвер на этого урода и выстрелить? Даже в худшем случае мне придётся нажать на спуск всего три раза, прежде чем пистолет выстрелит. Всего три раза. Это полторы, может быть, две секунды.

Вроде и немного, но… не стоило себя обманывать. Я бросил взгляд на пальцы, которыми граф барабанил по столу. А перед глазами вновь появилась сцена убийства Ахматова. Всё случилось настолько быстро, что я даже заметить не успел.

Каковы шансы, что со мной он будет возиться дольше пары секунд? Я был реалистом в достаточной мере, чтобы принять тот факт, что даже если просто попробую, то он, скорее всего, вышибет мне мозги раньше, чем я продавлю тяжёлый спуск.

— У меня есть вопрос, — сказал, решив немного потянуть время.

— Тянешь время? — понял он. — Что? Страшно?

— А тебя это вообще волновать не должно, — отрезал я. — Но раз уж игру выбирал ты, то уважь меня.

— Не слишком-то честно, — хмыкнул он, по-хозяйски откинувшись на спинку своего кресла. — Вопрос на вопрос?

— Хорошо, — кивнул я.

— Спрашивай.

— Я знаю, что твоя семья участвовала в убийстве Разумовских, — проговорил я и тут же поспешно добавил: — Это не вопрос, если что. Я это точно знаю. За что их убили?

Похоже, что его это удивило.

— О как. Решил взять быка за рога! Похвально. Но с чего ты взял, что я знаю ответ? А даже если и знаю, уверен, что я скажу тебе правду?

— Даже если и солжёшь, то я сейчас всё равно это никак не проверю, — пожал плечами. — Но что-то мне подсказывает, что ложь ниже твоего достоинства.

— Ха! А ты, похоже, немного разбираешься в людях!

Браницкий одобрительно кивнул.

— Знаешь, я несколько раз встречался с твоим отцом. Ещё до того, как он со своей семейкой отправился в Британию. Хочешь знать, почему их убили? Я понятия не имею.

— Что?

— Что слышал, — усмехнулся он. — Мой батя был человеком… горячим. И очень брезгливым. Сынок-бастард. Его даже не волновало, что у меня пробудилась Реликвия. Ему вообще было плевать на меня. Без понятия почему. Хотя нет. Скорее всего, он просто был тем ещё злобным мудаком. Так что мочить Разумовских поехал вместе со своим братом вдвоём. Никого из родных детей не взял. Ни меня, ни моих более удачливых братьев, достойных лучшего обращения только лишь потому, что они появились между ног у той шлюхи, что носила его кольцо на своём пальце, а не у той, у которой его не было.

Я сидел и переваривал его ответ.

— А кто может…

— Э нет, парень. Мы так не договаривались. — Он погрозил мне пальцем. — Вопрос за вопрос. Моя очередь. Какой кофе любишь?

Я едва не выпал.

— Ты издеваешься?

— Нет, — покачал он головой. — Я абсолютно, смертельно серьёзен.

Несколько секунд я смотрел на него, пытаясь понять, действительно говорит правду или это какая-то тупая шутка.

— Латте. С солёной карамелью, — наконец дал я ему ответ.

— О, неплохо, неплохо. Хотя я бы взял с обычной, — задумчиво произнёс он. — Ладно. Поболтали и хватит пока. Не будем тянуть.

Ну что? Тридцать три процента, да?

Взял пистолет и приставил ствол к голове. Сердце тут же забилось быстрее. Кровь гудела от адреналина. Я чувствовал себя словно наркоман в ожидании новой дозы.

Только вот маленький нюанс. Она могла оказаться смертельной.

ЩЁЛК.

И я всё ещё жив. Четыре прошло и два осталось.

Сердце бешено билось, отдавая в висках.

Шансы пятьдесят на пятьдесят…

Выдохнув, положил пистолет обратно на стол. Такие шансы не для меня.

— Неплохо, парень. Совсем неплохо. Кто другой на твоём месте уже обоссался бы.

Не став медлить, Браницкий без колебаний поднёс ствол к своей голове. Пятьдесят на пятьдесят. Давай же, удача, дай поймать себя за хвост…

Граф нажал на спусковой крючок.

ЩЁЛК.

Сука…

Я смотрел на револьвер с полным пониманием: следующий выстрел будет последним. Всё. Других возможностей больше нет. И не будет. Дальше только заряженная патроном ячейка. И она моя…

— Помнишь, я говорил, что мы можем выстрелить снова, если захотим? — спросил он меня.

— Что? — не веря, пробормотал я. — Решил подарить мне победу?

— Не, хочу продлить веселье.

И, перехватив оружие, прокрутил барабан по рукаву пиджака.

Шансы оказались сброшены к шестнадцати процентам.

— Давай, парень. Покажи мне, из чего сделаны твои нервы, — бросил он с довольной ухмылкой на лице.

Да он ведь наслаждается происходящим! От этой мысли меня охватил гнев. Ублюдок будет продолжать эту игру до тех пор, пока один из нас не пристрелит другого!

Меня заколотило. Не от страха. От гнева!

Я резко встал со стула. Схватил револьвер. Приставил ствол к голове и спустил курок.

Шестнадцать процентов…

ЩЁЛК.

Двадцать процентов…

— Да! — с задором воскликнул Браницкий. — Давай, парень! Покажи мне, из чего ты сделан!

ЩЁЛК.

Двадцать пять процентов…

ЩЁЛК.

ЩЁЛК.

Пятьдесят на пятьдесят. Пан или пропал. Умер или выжил…

Резко выпрямив руку, я направил ствол точно в грудь сидящему напротив меня мужчине. И нажал на спуск.

Выстрел револьвера показался мне оглушительным. Рукоять больно лягнула в руку.

Тяжёлая пуля врезалась Браницкому в грудь, буквально вбив его в спинку кресла. Признаюсь, какую-то секунду я ждал, что, как и у тех мерзавцев, здесь сработает какой-нибудь магический артефакт, но нет. Этого не случилось. Револьвер проделал дыру прямо в груди графа.

А тот всё продолжал улыбаться, глядя в потолок.

Не став ждать, я схватил его за запястье, быстро стащив кольцо с левой руки, а затем и правой. Сунув их в карман, быстро перекинул револьвер из одной руки в другую. В правой вместо оружия появился призванный из кольца клинок, остриё которого я направил в грудь невозмутимо стоящей у стены альфарки быстрее, чем она успела пошевелиться.

— Верни их, — приказал я, на что она лишь презрительно фыркнула.

— Думаешь, я стану слушать какого-то мужлана? — выплюнула она. — Тем более человека.

— Если я тебя на этот шампур насажу, язвить так же будешь? — пригрозил я.

Она закатила глаза, но всё-таки взмахнула рукой.

Как и в прошлый раз, произошло это довольно неожиданно. Где бы они ни были до этого момента, Князь и Мария просто появились из воздуха и рухнули на пол.

— Вставай, — сказал я, подходя к Марии. — Быстрее поднимай его. Мы уходим.

Ещё не совсем понимая, что именно только что случилось, она начала озираться по сторонам, пока не увидела замершее в кресле тело Браницкого.

— Саша, какого хрена ты сделал⁈ — с ужасом прошептала она, глядя на здоровенную дыру в груди графа.

— Выиграл, — коротко бросил я ей. — Пошли, нам надо уходить. Эй! Женщина! Он сказал…

— Да вот ещё, — фыркнула альфарка. — Это не мои проблемы.

И с этими словами она растворилась в воздухе, просто исчезнув с небольшим хлопком, как это часто делал Лар на моих глазах.

— Ну просто прекрасно, — пробормотал я. — У тебя пистолет ещё с собой?

В ответ на это Мария показала мне оружие.

— Дай его сюда, — приказал я ей, а взамен отдал оба кольца, что принадлежали Князю. — Умеешь ими пользоваться?

— Я умею, — хрипло отозвался Князь, выхватив артефакты из её руки.

— Ты…

— Выйти отсюда я смогу, — выдавил он из себя, надев оба кольца на здоровую руку.

Ушло несколько секунд на то, чтобы помочь ему перезарядить револьвер.

— Пошли отсюда, — сказал я, подхватывая Князя под раненую руку.

Пинком распахнув дверь, мы втроём вывались наружу. Прямо под встревоженные и возбуждённые взгляд собравшихся.

Зашуршала одежда. Щелчки предохранителей. Не прошло и десяти секунд, как каждый из присутствующих, у кого было при себе оружие, направил его на нас.

— Где Браницкий⁈ — рявкнул один из них.

— Мёртв, — отозвался я и кивком указал в сторону кабинета. — А мы отсюда уходим. Всего хорош…

— Слышь, пацан, жульничать нехорошо!

Услышав знакомый голос позади, я резко развернулся, едва не уронив Князя на пол.

Граф Константин Браницкий шёл в нашу сторону, с недовольством на лице потирая то место на груди, куда ударила пуля. Правда, теперь дыры уже не было. А рубашка на груди выглядела так, словно кто-то попытался её сжечь. Почерневшая и истлевшая по краям.

— Какого хрена? — чисто на автомате спросил я. — Ты был мёртв…

— Ключевое слово «был», пацан, — усмехнулся граф, протянул руку и взял бокал с шампанским с подноса стоящей рядом с ним дрожащей служанки. — Прошедшее время.

Он опрокинул его в себя одним глотком, а затем с весёлым вскриком с размаху разбил об пол.

— Фух! Ладно! Это было отлично! Чистый кайф!

— Ты сумасшедший, — покачал я головой, и Браницкий рассмеялся.

— Не, — ухмыльнулся он. — Всего лишь немного безумный. Но кто вообще может быть нормальным в этом проклятом мире? А теперь! Раз уж ты нарушил правила, то и я своё обещание держать не буду.

Граф щёлкнул пальцами, и теперь в нас целились даже те, кто ещё минуту назад вообще оружие в руках не держал.

Ситуацию изменил китаец. Он всё это время о чём-то говорил по своему телефону, затем тихо выругался на китайском и подошёл к Браницкому.

— Граф, боюсь, у нас возникли небольшие трудности.

Тот лишь вопросительно выгнул бровь и посмотрел на китайца.

— Что ещё, Джао?

— Думаю, что вам стоит знать, что внизу Роман Лазарев…

— И чё?

— И с ним порядка тридцати человек из службы безопасности их рода, — добавил Джао.

— Да вашу же мать! У нас тут что, проходной двор? Может быть, ты узнал ещё и чего он хочет?

— Говорит, что пришёл за Рахмановым. Они уже ранили четверых наших человек и, судя по всему, настроены серьезно.

Браницкий вздохнул и поджал губы. Задумался, видимо, подсчитывая возможные потери. Потёр то место, куда я всадил ему пулю, а затем пожал плечами.

— Ну, значит, не сегодня. Ладно, парень. Проваливай и спасибо за игру. Потом как-нибудь ещё раз сыграем…

Да никогда в жизни, пообещал я себе.

— Кстати, ты ошибся, — громко сказал я.

— Что?

— Ты сам сказал, когда мы пожимали руки. Стреляем до тех пор, пока один из нас не поймает пулю, — напомнил я ему его же условие. — Ты же не говорил, что я должен стрелять именно в себя. Так что я выиграл.

Когда мы шли по коридору прочь из зала, в спину мне в спину всё летел его хохот…

Глава 9

Дальше всё было как в грёбаном сне.

Даже сейчас, на заднем сиденье одной из машин Лазаревых, у меня перед глазами всё ещё стояли направленные на нас стволы, пока мы выходили из того зала. Злые глаза. Мы и половины пути не прошли, когда кто-то закричал:

— Они видели наши лица!

Другие его поддержали.

Кто-то предложил пристрелить нас.

А Браницкий стоял и смеялся.

— И что? — спросил он тогда. — Так ведь веселее, разве нет? Пусть идут.

В тот момент я думал, что нас пристрелят еще до того, как мы дойдём до лифта.

Ошибся. Никто не посмел перечить графу.

А дальше спуск на лифте. Снова чёртов клуб, где по ушам ударила музыка, а на голову навалились эмоции безумной толпы, распаленной алкоголем и веществами…

— Может, всё же расскажешь, что там, чёрт тебя дери, случилось? — спросил сидящий рядом со мной в машине Лазарев.

— Слишком долго рассказывать, — выдохнул я, потирая лицо. — Скажи мне, Браницкий действительно настолько безумен, как я предполагаю?

Роман как-то странно на меня посмотрел, а затем отвернулся к окну.

— Зависит от того, что ты хочешь услышать. Хотя не думаю, что мой ответ тебя удивит.

Мда-а-а. Тогда понятно.

Стоит отдать ему должное. Он сделал то, что я просил. Примчался сюда с толпой народа. Как он сам сказал, вытащил кучу безопасников. Из фирмы, из личных апартаментов в городе и ещё с пары мест. Три десятка вооружённых до зубов мужиков в серых костюмах. Целая маленькая армия, подчиняющаяся только Лазаревым… грёбаный безумный мир.

— Куда едем? — спросил Роман, и, если честно, ответа я на этот вопрос я не знал.

— Для начала нужно помочь Марии и Князю.

— Это легко, — тут же кивнул он. — Я уже договорился на этот счёт. Нашей семье принадлежит крыло в одной из лучших частных больниц города. Их отвезут туда и окажут всю необходимую помощь. И про того мужика…

— Михалыч.

— Как скажешь. Я отправил машину. Его заберут и доставят туда же. Лучшие врачи и уход. Как я уже сказал — часть больницы принадлежит нам, так что проблем не будет…

— И почему я не удивлён.

— Благотворительность, — пожал тот плечами. — Пожертвуй несколько десятков миллионов, и тебя будут на руках носить.

— Ага.

Столько всего надо было сделать. Обеспечить Марии и Князю нормальное лечение. Ему-то оно точно не помешает. Добраться до дома… хотя нет. Сначала надо было сделать кое-что другое. Похоже, что эта ночь меня так просто не отпустит.

— Дай телефон, — попросил я его. — Мне позвонить надо.

Получив желаемое, набрал номер и стал ждать ответа. Глянул на часы. Половина третьего ночи. Может, она спит? Хотя нет. Вряд ли. Я на сто процентов был уверен, что она сейчас сидит на кухне и ждёт, когда я вернусь домой. Наш с ней разговор, когда я позвонил ей из банка, получился слишком сумбурным. Я сослался на то, что заработался, а телефон сел. Но уверен, что она мне потом ещё кучу раз звонила.

— Роман Павлович? — тут же донёсся из динамика её голос. И пары гудков не прошло, как сестра сняла трубку. — Саша не берёт телефон, он у него всё ещё выключен, а я…

— Ксюша, это я, — произнёс в телефон, и на несколько секунд повисла тишина.

— Я ДВЕНАДЦАТЬ РАЗ ТЕБЕ ЗВОНИЛА! — раздался её вскрик. — Ты сказал, что у тебя телефон сел…

— Всё в порядке, Ксюш. Правда. Я уже скоро домой поеду. Мне надо только одно дело закончить. И всё.

— Ты правда задержался на работе? — спросила она через несколько секунд.

Обычно, когда очень хорошо знаешь человека, когда растёшь с ним на протяжении многих лет, то можно даже по голосу определить, когда он лжёт.

— Да, Ксюша. Правда.

Ксюша меня знала очень хорошо.

— Ясно, — отозвалась она. — Сейчас-то всё нормально?

— Да, — вздохнул я. — Сейчас уже всё хорошо. Сижу в одной машине с Романом. Вот, можешь даже поздороваться.

Я отвернул телефон от уха в сторону Лазарева, и тот быстро смекнул, что именно нужно сделать.

— Ксения, добрый вечер, — максимально спокойно и доброжелательно сказал в микрофон. Так, будто и не он совсем полчаса назад собирался штурмовать здоровенную высотку.

— О, здравствуйте, Роман Павлович. У него правда всё хорошо?

— Конечно, Ксения. Мы сейчас в машине и едем по делам. А потом я лично отвезу его домой. Обещаю.

— Ладно, — пробормотал недовольный голос сестры из телефона.

Уже по голосу понял: не поверила. Тут гением быть не надо, чтобы догадаться.

— Я скоро приеду, Ксюш. Правда.

— Давай. Я буду тебя ждать.

— Это не обязательно. Просто ложись…

— Я. Буду. Тебя. Ждать, — чеканя каждое слово, проговорила она, и я понял, что переубедить её мне не удастся.

Когда закончил разговор, Лазарев посмотрел на меня и улыбнулся.

— У тебя хорошая сестра.

— Лучшая, — поправил его, а затем снова начал набирать номер на телефоне. Этот я хотя бы помнил.

— Кому звонишь?

— Помнишь, я сказал, что ты мне вроде как больше не должен?

— Ну?

— Хочу исправить этот момент.

— Это ты сейчас к чему?

— К тому, — сказал я, слушая гудки в телефоне, — что мне нравится иметь в должниках сильных мира сего.

Ответа я ждал не очень долго. Где-то полминуты.

— Да? — услышал я в трубке хриплый и грубый голос.

— Скажи мне, что ты сделал это, — попросил я, и Громов усмехнулся в трубку.

— Без особых проблем. Нашли его там, где ты сказал. Засранец как раз собирался дать дёру. Он сейчас со мной. Если честно, то я уже задрался ждать звонка от тебя. Думал, что мне с этим идиотом придётся до второго пришествия сидеть…

— Где вы?

Громов назвал адрес, который я сразу передал Роману, а тот, в свою очередь, своему водителю. Машина тут же свернула на первом же повороте.

* * *

Тридцать с небольшим минут — и дорогой седан остановился рядом с небольшим жилым домом на окраине города. Мы вышли наружу, и я сразу направился к двери.

— И? Когда ты собирался рассказать мне? — поинтересовался Лазарев, идя рядом со мной.

— Что именно?

— Что нашёл Филиппова. Кажется, нет, ты поправь меня, если ошибаюсь, но это я заплатил за его поиски.

— Да, кажется, было что-то такое, — бросил я, поднимаясь по лестнице. — Только вот, боюсь, Рома, что у нас могут быть несколько разные причины.

— В смысле?

— В прямом. Вам важно обелить фирму. Я же в первую очередь хочу вытащить Марину.

— Знаешь, не очень-то это соответствует корпоративной этике, — негромко рассмеялся он, поднимаясь по лестнице рядом со мной. — А как же преданность компании?

Хотел бы я его спросить об ответной преданности по отношению к Марине, но… я же не идиот. И так понятно, что «преданность компании» — это односторонняя сделка. Мы же не живём в мире, где все лопают печенье, запивают его свежим молоком и катаются на радужных единорогах. Вот и розовые очки носить нечего.

— Как я уже сказал, — повторил, — причины у нас разные.

Дошёл до третьего этажа и надавил на кнопку звонка. Дверь открылась через полминуты, явив мне Громова. Следователь стоял в брюках и рубашке. Рукава закатаны.

— Чё так долго? — недовольно спросил он, пыхтя зажатой в зубах сигаретой. Затем его цепкий взгляд пробежался по моему измученному лицу, грязной одежде и прочим «выделяющимся деталям». — Смотрю, день у тебя непростой выдался, да?

— День, Громов, у меня выдался длинный, долгий. И от начала и до конца — полная херня, каждую минуту.

Опустив взгляд, посмотрел на сбитые костяшки на его правой руке.

— Я смотрю, что у тебя тоже нескучно было.

— Да. Твой парень очень уж доставучий оказался. Пришлось его успокоить.

— Он хоть жив там? — вздохнул я, глянув внутрь квартиры.

— Сам посмотри, — предложил следак, отходя в сторону и пропуская нас внутрь.

Зашли. Прошли по коридору мимо ванной.

Квартира оказалась однокомнатная. Кирилл Филиппов как раз-таки и сидел в единственной комнате. На стуле, с заведёнными за спину руками, скованными наручниками. Лицо с одной стороны опухло. Под правым глазом виднелся здоровенный фингал.

— Он в таком состоянии хоть соображать будет? — недовольно поинтересовался Лазарев.

— Да побойся бога, — тут же возмутился Громов. — Что я, своё дело делать не умею, что ли? Будет говорить как миленький. А если начнёт ерепениться, то оттащу его в ванную. Тряпку на морду и полить из душа. Полминуты — и он сознается во всём, что захочешь.

— Ах, как приятно знать, что имперские следователи так упорны и профессиональны в своей работе, — не упустил возможности съязвить Лазарев. — Уверен, что с такими методами он сознается даже в том, чего не делал.

— Стараемся, — пожал Громов плечами с таким видом, будто его это нисколько не смутило.

— Думаю, что такие радикальные методы нам не потребуются, — остановил я их спор и подошёл к Филиппову. — Эй, посмотри на меня.

Кирилл поднял взгляд. Глаза мутные, будто пьяный. Видимо, с трудом понимает, что здесь происходит. Громов хорошо его отделал. Но следует отдать ему должное. Ничего опасного. Наверное. Всё же я не врач. Думаю, что минут двадцать-тридцать, и гад придёт в себя.

Только, как я уже сказал Громову, день сегодня был слишком длинным. А ждать я не собирался.

— Выйдите, — сказал им.

— Чего?

— Выйдите, я сказал. Мне нужно поговорить с ним наедине.

— Саша, если это дело фирмы, то я должен…

— Дай мне телефон, — перебил его. — Я запишу на диктофон всё, что он скажет, а у тебя останется запись.

Видел, что Роман всё ещё сомневается. А вот Громов наоборот. Хмыкнул. Пожал плечами и пошёл на выход.

— Если потребуется там молоток или кусачки, ты скажи. Я принесу.

— Как-нибудь без этого обойдусь, — ответил, поворачиваясь к Филиппову. — У меня свои способы. Давай, Ром. На выход.

— Ты…

— Уверен. Не переживай. Если он хоть что-то знает, то мы это получим.

Я прямо спиной чувствовал его взгляд. Он явно не хотел уходить. Не из-за беспокойства за Филиппова, разумеется. Тут никто никаких иллюзий не питал. И даже Лазарев не заикался о том, что полученное таким способом признание будет, мягко говоря, дерьмово выглядеть в суде. Хотя чего это я. Любой маломальский нормальный прокурор даже не допустит эту улику до суда.

Впрочем, сомнений в том, что это дело до суда не дойдёт, у меня не было.

— Ладно. Я тебе пока что доверяю, — сказал он наконец.

— Пока что это чувство взаимно, — в тон ему ответил я ему.

Дверь за моей спиной закрылась. Мы остались одни.

Постояв пару секунд, оглянулся. Приметил ещё один стул в углу комнаты и подтащил его к центру комнаты, сев прямо напротив нашего «гостя».

Филиппов приходил в себя небыстро. Ушло почти десять минут, прежде чем его взгляд стал осмысленным.

— Что… кто ты такой? Где…

— Рот закрой, — перебил я его. — Зачем ты убил Оливию?

— Что⁈ — Он явно засуетился. — Я тебя помню…

— Ну, это ты, конечно, молодец, — похвалил я его. — А теперь отвечай…

— Рахманов? Точно! — воскликнул он и задёргался на стуле. — Послушай, этот урод совсем с ума сошел! Мне надо…

Он что-то ещё бормотал, тщетно пытаясь освободить руки. Даже просил меня вызвать полицию и всё в том же духе. Его эмоции скакали, как брошенный в стену каучуковый мячик. Метались от страха до непонимания. От злости до растерянности.

— Кирилл, ответь, пожалуйста, на мой вопрос…

— Да не знаю я никакую Оливию! — воскликнул он. — Освободи меня! Я хочу…

Лжёт. Тут даже эмоции чувствовать не надо было. И по лицу всё понятно.

Ладно. Я попробовал. У меня не вышло. Да и пофиг.

Филиппов опять начал что-то орать. Дёргать пристёгнутыми к стулу руками. Хорошая пощёчина быстро заставила его заткнуться.

Взяв его за волосы, я запрокинул ему голову, посмотрев прямо в глаза.

— Сейчас ты ответишь на все мои вопросы. Предельно чётко и правдиво. Ты понял?

Кирилл замер. Растерянно моргнул.

— Да, — безэмоциональным голосом произнёс он, принимая отданный приказ. — Я понял.

— Вот и славно, — ответил я, включая запись на диктофоне…

* * *

— Безумие какое-то, — покачал головой Лазарев, после того, как прослушал запись нашего разговора. — Выходит, что во всём были замешаны «РНК»?

— Не они сами, как видишь, а только один из их директоров, — поправил я его.

Мы стояли на улице. Громов курил. Мы же просто ждали. На наших глазах охранники Лазарева запихнули Филиппова в подъехавший несколько минут назад внедорожник.

Отматывая назад, думал, что можно было и самостоятельно догадаться. Теперь уже очевидно. Румянцев и принадлежащие ему промышленные комплексы собирались получить от армии очень и очень крупный заказ в следующие полгода. Настолько, что даже собственных мощностей не хватило бы для его выполнения в срок.

Он решил воспользоваться возможностью и загодя поглотить «РНК», которые банально не выдерживали конкуренции с ним.

Казалось бы, как поступил бы в такой ситуации кто-то другой, злой и не особо умный? Попытался бы их разорить, а потом скупил подешёвке оставшееся после банкротства имущество и активы. Тем более, что ждать было не так уж и долго. Ещё год, может быть, полтора, и «РНК» сдулись бы совсем. Они банально не могли выдержать конкуренции. Как говориться, бери тёпленьким. Только вот тот, кто это сделал бы, был бы форменным идиотом.

Да, он получил бы значительное количество производственных мощностей. Но не интеллектуальную собственность и патентные права. Если покопаться в бумагах, то можно узнать, что почти вся она принадлежала семье, управляющей «РНК». А в такой ситуации они бы заломили за них такую цену, которая даже князю показалась бы чрезмерной.

Поэтому лучшим по времени и наименее безболезненным вариантом для Румянцева являлось именно мягкое поглощение и включение «РНК» в свою орбиту с сохранением производственных цепочек, логистики и персонала, что в значительной мере оказалось бы дешевле, чем если бы пришлось потом налаживать всё это после их банкротства. Да и времени на это ушло бы на порядок меньше.

К слову, всё это исключительно мои догадки, основанные на том, что мне удалось узнать за всё это время.

А вот дальше шли уже сведения, полученные от Филиппова.

Это он подставил Марину. Они были знакомы уже пять лет. Как я и думал, именно через него Скворцова закрывала сделки. На то время для неё это являлось чем-то нормальным. Никакой возни и проблем. А Филиппов получал небольшие бонусы, продвигаясь у себя в отделе. Компания смотрела на такое сквозь пальцы по той причине, что всем, по большому счёту, было плевать на бесплатные дела. Дохода они не приносили. Каких-то чрезмерных убытков тоже. Галочка о закрытии дела есть? Есть. Помогли? Ну вроде помогли. Ну и славно.

А вот когда пришёл я, эта парадигма начала меняться. Как оказалось, Филиппову не хватало баллов для дальнейшего «роста». В собственном отделе его больше не двигали, потому что какими-то действительно большими достижениями он похвастаться не мог. Да и раньше тоже не блистал. Ему помогало то, что у него в результатах регулярно появлялись закрытые дела от Марины. А потом эта лавочка закрылась.

Не в последнюю очередь благодаря мне.

И вот тогда-то с ним и связалась Оливия. Точнее, связалась она с ним почти за месяц с лишним до этих событий. Уже тогда она участвовала в этом деле. Полученное от нас унижение в том деле со Штайнбергом она не забыла. Вот ведь злопамятная сука.

Дальше всё прошло не так уж и сложно. Сначала якобы случайная встреча в одном из ресторанов. Ужин. Вино. Постель. Затем ещё пара свиданий. Сучка неплохо так сыграла на уязвлённом чувстве собственного достоинства этого идиота.

Конечно, Кирилл, тебя не ценят.

Конечно, они не понимают, какой ты умный.

Конечно, старшие должности заняли сынки тупых аристократов и те, кто к ним подлизался.

Конечно, ты добился бы большего. Нет, конечно же, это не потому, что ты ленивый идиот, который, вместо того чтобы пахать, пытается найти способы, как бы обмануть систему. Конечно же, не поэтому. Это другие виноваты.

Так зачем тебе на них работать?

Разве они это заслужили?

Разве они достойны того, чтобы такой прекрасный мальчик им помогал зарабатывать, пока сам он так и остаётся третьим помощником заместителя начальника отдела?

Примерно такие песни она и пела ему в уши. А затем нанесла роковой удар. Пообещала свою поддержку за небольшую помощь в её деле. Сказала, что «Давыдов, Паронский и Фарисеев» его возьмут к себе. Короче, обещала золотые горы и кисельные берега или как-то так.

А всё, что ему нужно было сделать, — вставить флешку в ноутбук Марины.

По факту хватило бы и любого другого компа в здании. Но Оливия настаивала именно на этом. Говорю же, злопамятная сука. Ну и чёрт с ней. Она за это уже поплатилась. Сделать это для Филиппова не составляла большого труда. Гад подловил момент, когда никого не будет в отделе, и воткнул флешку в ноут. А дальше шпионская программа сделала своё дело, сама установилась на её компьютер и скрыла все следы своего присутствия. Случилось это как раз в тот день, когда я застал Филиппова в отделе за разговором с Мариной. Она вернулась туда в тот момент, когда этот засранец уже сделал своё дело и собирался уходить. Слово за слово — и вот они уже скандалят друг с другом.

За этим я их тогда и застал.

А сколько времени прошло с того момента? Почти месяц или около того. Тот, кто всё это задумал, терпеливо ожидал подходящего момента. А Марина продолжала таскать с собой ноут, превратившийся в бомбу с часовым механизмом.

Просто дурдом какой-то.

И ведь если бы Оливия не поддалась своей мелочной мстительности, то я бы сейчас не стоял здесь, глядя, как молодчики Лазаревых паковали идиота в машину. Не вмешай она в это дело Марину, то, если честно, мне было немного так наплевать на случившееся.

— Даже удивительно, что всё произошло именно так, — пробормотал Роман, стоя рядом со мной.

— Ну согласись, что будь он идиотом, то не работал бы у вас, — пожал я плечами.

— Соглашусь, — кивнул он и добавил: — И, кстати, я не согласен.

— Погоди, но ты же только что…

— Да я не об этом, — отмахнулся он. — Про то, что я тебе снова должен. Это я заплатил за то, чтобы его нашли.

— И?

— И? — удивленно рассмеялся он. — Вообще-то, ты должен был позвонить мне, как только узнал, где его искать.

— А я позвонил Громову, — парировал. — И в итоге все получили желаемое. Можешь гарантировать, что твои ребята не опоздали бы и этот гад не смылся?

— На нас лучшие люди работают…

— Скажи это своему похудевшему кошельку, — устало отозвался я. — Нашли-то его не они.

Тут ему крыть было нечем.

Но вернемся к этому делу.

Несмотря на характер и всё прочее, Филиппов дураком не был. Уж когда дело касалось личной выгоды точно. Когда вся ситуация закрутилась, а ему стало известно чуть больше, парень быстро подсчитал, что возможный доход из этой ситуации будет просто-таки астрономически превышать те жалкие пятьсот тысяч рублей, которые пообещала ему Оливия за это дело в качестве аванса.

И жадность сыграла своё. Он захотел больше. И пришёл к ней в тот вечер. Разумеется, по его словам, он не планировал убивать её. Они и так должны были встретиться. Шампанское и платье, которое носила Оливия перед смертью, как бы намекали. Кирилл собирался выбить себе награду побольше. Я уже немного понимал характер Оливии, так что оказалось легко представить, во что вылился их дальнейший скандал. И когда она поняла, что Филиппов не отстанет, то пригрозила ему тем, что он вообще ничего не получит.

Стоит ли говорить, что ему это не понравилось? Перепалка быстро вышла из-под контроля, а в итоге всё закончилось тем, что Оливия осталась на полу своей квартиры с ножом для колки льда в груди.

— Ром, я хочу, чтобы вы её вытащили. Так быстро, как это возможно.

— Сделаем, — серьёзно пообещал он, и я ему поверил. — Блин, если честно, я до последнего надеялся на то, что мы тут ни при чём.

— Надо же, такой взрослый, а всё в сказки веришь, — не удержался я, и он усмехнулся.

— Ну так ничто же мне не запрещает. В любом случае, для нас это плюс. А вот «ДПФ» скоро потеряет одну букву в названии.

— Даже не представляю, как они будут от этого открещиваться, — покачал я головой, на что Роман рассмеялся.

— Мы адвокаты, Саша. Уверен, что и не из такой петли выбраться можно.

Я хотел было улыбнуться его шутке, а затем вспомнил Браницкого и холодный ствол пистолета, приставленного к моему виску.

Ага. Конечно.

Но Рома прав. Давыдов, на которого и работала Оливия, являлся одним из двух человек, кто и родил эту идею вместе с исполнительным директором «РНК». А дальше…

Да плевать мне на то, что будет дальше. Я домой хочу.

Что и озвучил Лазареву. Тот только понимающе кивнул, и мы сели в машину. Пока добирались до моего дома, всеми силами пытался не заснуть.

— Саша, — окликнул меня Лазарев, когда машина остановилась у входа в мой дом и я уже собирался вылезти наружу. — Слушай, возьми завтра себе выходной, хорошо?

— Ром…

— Считай, что это мой личный приказ, — жёстко произнес он с таким лицом, что становилось ясно: обсуждению это не подлежит. — Если увижу тебя завтра в офисе, уволю нахрен. Без шуток. Отдыхай. Дело Скворцовой я возьму под свой контроль и оповещу тебя, как только что-то изменится.

— Правда уволишь? — не удержался я от вопроса.

— А ты рискни проверить, — выдал он.

— Мда-а-а…

Выбрался из машины, закрыл дверь и пошёл домой. Поднялся на этаж и открыл дверь. В квартире стояла почти полная тишина. Свет выключен. Только из-за приоткрытой двери Ксюшиной комнаты доносились приглушенные звуки.

Заглянул к ней. А потом пошёл в душ, где проторчал, наверное, минут тридцать, смывая с себя вместе с грязью всё напряжение и переживания прошедшего дня.

И только после этого, переодевшись в чистое, тихо зашёл к сестре.

Ксюша спала на кровати, завернувшись в одеяло и обнимая подушку. Перед ней стоял на подставке планшет, где крутился какой-то сериал. Видимо, она ждала меня и смотрела эту фигню, чтобы отвлечься.

Подлез к ней, обнял.

— Я дома.

— Ну наконец-то, — с явным облегчением в голосе сонно пробормотала она.

Глава 10

Проснулся. Резко сел на кровати. Открыл глаза и нашел взглядом часы на столе. Шесть тридцать семь! Проспал! Какого лешего я не услышал будильник⁈

Подорвался с кровати и принялся рыскать по тумбочке в поисках телефона…

…а затем вспомнил всё произошедшее. И тот факт, что телефона у меня больше нет. И то, что у меня сегодня вроде как выходной! Вынужденный.

Рухнул обратно на кровать. Ладно. Раз уж есть шанс, то почему бы им не воспользоваться?

С этой мыслью закрыл глаза и снова провалился в сон.

* * *

— Может быть, объяснишь, по какой причине ты сорвал почти всю нашу охрану в городе и вломился в принадлежащее Браницкому здание с оружием?

Роман сидел в кресле напротив отца и раздражённо барабанил пальцами по подлокотнику кресла. На часах семь тридцать пять. Они сидели в кабинете отца в офисе. Приехали рано, и сейчас Роман всеми силами пытался думать о чём угодно, но только не о том, что дома осталась теплая постель. Ночь выдалась нервная.

— Александр попросил о помощи, — произнёс он, потирая глаза.

— И ты сообщаешь мне это сейчас? — спросил его отец с ироничным удивлением. — А ты не подумал, что, возможно, мне следует знать, когда мой сын собирается устроить небольшую войну в центре столицы?

— Ничего же не было…

— Не надо выдавать свое везение за закономерность! — рявкнул Павел Лазарев. — Ты хоть понимаешь, какие могли быть последствия, Рома⁈ Ты знаешь, что он за человек и… хотя нет. Меня даже не это волнует. Какого дьявола Рахманов вообще к нему поехал⁈

— Я не знаю.

— А ты спрашивал?

— Я решил, что если Александр захочет рассказать, то он сам это сделает, — отрезал Роман. — Или хочешь ещё сильнее настроить его против нас?

Услышав его слова, Павел скривился.

— То, что он ищет информацию про Разумовских, ещё ничего не значит…

— Боже да послушай себя! — не выдержал Роман. — Он из Разумовских. У него есть их дар. У него есть мозги, в конце-то концов! Как ты думаешь, что он сделает, когда…

— Вот когда узнает, тогда и будем об этом переживать, — перебил его Павел. — Сейчас нам надо сконцентрироваться на том, чтобы уменьшить тот вред, который нам нанесли Скворцова и Филиппов…

— Филиппов, — поправил отца Роман, и тот нахмурился.

— Что?

— Во всём виноват исключительно он. Ты слышал запись.

— Думаешь, что мне есть до этого дело? — фыркнул Павел. — Они оба виноваты в том, что случилось. А уж Его Высочеству будет абсолютно до лампочки, кто там кого подставил. Или ты забыл, что он требует с нас такую компенсацию, после которой мы едва на плаву останемся? Скажи спасибо, что ему наши головы не нужны. Единственное, что спасает нас от того, чтобы пойти по миру, эта запись…

— Которую мы бы не получили без Рахманова, — ответил Роман, а про себя подумал, что отец преувеличивает. Даже пятьсот миллионов рублей не разорили бы их семью. Лазаревы владели слишком разнообразными активами, чтобы подобное могло их опрокинуть. Крайне больно ударить, да. Но не прикончить. В финансовом плане, разумеется.

Разумеется, в суде бы эту запись использовать не смогли. То, как были получены эти сведения… даже с учётом обстоятельств любой прокурор просто уничтожит их как улику. Впрочем, Павел был уверен, что Его Высочество Великий князь Румянцев это дело до суда доводить не будет, а решит всё своими силами. Да и в словах Романа его заинтересовало не это. Павел пристально посмотрел на сына.

— Он использовал свой дар для того, чтобы ее получить?

— Скорее всего.

— Ты видел, как он это сделал?

— Нет, Александр попросил меня выйти из комнаты в тот момент и…

— И ты подчинился⁈ — возмутился Павел.

— А что мне оставалось делать⁈ — тут же вскинулся Роман. — Ты хочешь, чтобы он мне доверял? Или нет? Или мне напомнить тебе про твой идиотский план затянуть его в семью⁈

— Не смей мне дерзить! — рявкнул на него отец, вскочив с кресла. — Я делаю всё только во благо нашей семьи…

— Так пойди и расскажи об этом Анастасии! — не стал сдерживаться Роман, так же поднимаясь на ноги. — Давай! Иди и расскажи ей про свой гениальный план отдать её замуж за Рахманова. Уверен, она оценит все его достоинства. Все до единого…

— А это не ей решать! Тем более, что план и так работает. Сам посмотри. От ругани они уже перешли к совместной работе!

— Ага, — тут же съязвил Павел. — Только не забывай, что они в любой момент могут сожрать друг друга.

К его удивлению, на лице отца появилась улыбка.

— Ничего страшного. Конфликт — это даже хорошо. Без конфликта нет развития.

— Как высокопарно, — фыркнул Роман. — Этой логикой ты руководствовался, когда Волков похитил его сестру? И не вздумай отнекиваться! Я уже опросил наших людей…

— На что ты намекаешь?

— На то, что ты прекрасно знал, где именно Даниил держал Ксению Рахманову. И наши люди могли бы вытащить её по меньшей мере на полтора часа раньше. Без всякого риска для Александра. Или что? Думал, я не узнаю?

— А это тебя не касалось, — моментально вскинулся Павел.

— ЕГО МОГЛИ УБИТЬ!

— Всё было под контролем, — отрезал Лазарев-старший. — Наши люди наблюдали за складом и вмешались бы, если бы что-то пошло не так…

Слушая его, Роман лишь качал головой.

— Что-то пошло не так? Ты сейчас издеваешься? Волков едва не убил его…

— Не убил же, — хмыкнул отец. — Рома, я понимаю, что ты к нему привязался…

— Да какая к чёрту привязанность! — не выдержал Роман. — Он мне жизнь спас! А ты играл с ним и его сестрой, как с грёбаными фигурами на шахматной доске!

— А что я, по-твоему, должен был делать? — задал спокойный вопрос Павел, глядя в глаза своему сыну.

Роман многое бы мог ему сказать. Очень и очень многое. Но не сделал этого. Во-первых, потому, что это было бесполезно. Во-вторых, потому, что как бы ему ни была отвратительна эта ситуация, он прекрасно понимал логику отца. Да, мерзкую и циничную. Да, вероятно, губительную для Александра. Но понимал.

Всё ради семьи.

— Вижу, что ты понимаешь, — кивнул граф, после того как молчание сына затянулось. — Рома, меня не волнует то, как он будет ко мне относится. В конечном итоге важно лишь то, насколько в перспективе он может быть силён. Я увидел хороший случай проверить, из какого теста он сделан, и дать ему толчок. И ты сам видишь, что всё разрешилось ко всеобщему удовлетворению. Без конфликта его дар не будет развиваться. А без этого он мне не нужен. Если есть возможность заполучить в семью человека с Реликвией Королей, то я сделаю всё от меня зависящее, чтобы это случилось. Потому что только наша семья имеет значение. Остальное вторично.

— Он не идиот, — обронил Роман. — Он поймёт…

— Да пожалуйста. Если забьёт себе в голову мысли о том, что я виноват в гибели его семьи, то это не важно. В конце концов, в этом участвовал я, а не ты. Да и на то имелись свои причины.

— Значит, вот он, твой план. Ты используешь не только Анастасию. И что? Хочешь, чтобы я потом протянул ему оливковую ветвь? Как какой-то грёбаный голубь мира? Тебе самому-то не смешно?

— Заметь, что этой ночью он позвонил именно тебе, — напомнил ему Павел. — Хотя я ни раз упоминал, что наша семья ему обязана. Тем не менее он обратился за помощью лично к тебе, а не ко мне.

На это Роману сказать было нечего…

Впрочем, кое-какое обещание он выполнить собирался.

— Мы должны ему.

— Что?

— Если бы он не узнал, где именно искать Филиппова, а потом не вытащил из него информацию, то мы бы никогда не получили себе в руки этот козырь.

Роман не стал добавлять, что за эти поиски он заплатил из собственного кармана.

Тем не менее, выслушав его, Павел лишь хмыкнул. Сел обратно в своё кресло.

— И? Чего ты хочешь от меня?

— Хочу, чтобы наша компания заступилась за Скворцову. Я обещал это ему, — сказал Роман, а затем поспешно добавил: — Плюс ко всему будет хорошо выглядеть, если мы покажем, что наша компания не бросает своих сотрудников в беде. Ты сам сказал, что он должен мне доверять.

— Хорошо. Я подумаю, — ответил Павел. — В крайнем случае обставим всё так, будто она знала и помогала нам в поиске настоящего виновного. Если надо, то дадим денег, чтобы не возникала.

Роман подход оценил. Как и его практичность и циничность. Но в остальном это его не волновало. Главное, что своё он всё-таки получил и долг закрыл.

* * *

— Кофе будешь? — спросила Ксюша, когда я зевая вошёл на кухню.

— Ага, давай.

— Сейчас. Слушай, а тебе на работу не надо…

— Не. Мне выходной дали. Ну что-то вроде того.

От неожиданности она аж кофе просыпала.

— Погоди! Выходной? В рабочий день? — У сестры аж глаза округлились. — И ты это проглотил? Никаких скандалов. Попыток с боем прорваться на работу…

— Сказали, если приду, меня уволят, — пожал я плечами. — Может, блефовали, конечно, но кто знает. Так что лучший способ сохранить работу в данном случае — это просто на неё не пойти. Тем более, что безумно срочных дел сейчас нет.

Ну-у-у-у… не совсем правда. Но над нашим текущим делом сейчас работала Анастасия, а с предварительной подготовкой она справится и без меня. Главная проблема сейчас стояла в плоскости самой возможности работы. Нужно либо ждать, пока отпустят Марину, либо же требовать, чтобы нам дали кого-нибудь в отдел, кто мог бы выступить в роли «говорящей головы» и подписать нам разрешение на самостоятельную работу.

Последний вариант я обдумывал ещё несколько дней назад, но до сих пор не был уверен в нём на сто процентов. Всегда существовала вероятность, что дадут какого-нибудь идиота вроде того же Савина. Конечно, как решить проблему, я знал, но всё равно.

— Ну и? Как оно?

— Что? — спросил я, уплетая приготовленную Ксюшей яичницу.

— Не работать в рабочий день.

Я задумался.

— Знаешь, немного странно, на самом деле, — честно признался. — Непривычно.

— Да уж, представляю, — рассмеялась она в чашку с чаем. — Такой трудоголик, как ты, и без работы. Удивлена, что ты ещё на стенку не полез.

— А я могу, между прочим.

— Да кто бы сомневался, — хихикнула она. — Какие планы на выходной?

— Да есть кое-какие, если честно.

Планов, на самом деле, вагон и маленькая тележка. Для начала я собирался съездить к Князю и Марии, чтобы проведать их и узнать о самочувствии. А потом посетить Лара. Имелись у меня к нему вопросы.

Но первым делом хотел достать себе новый мобильник. Это просто проклятие какое-то, ей-богу. Даже не смешно уже. Какой это раз? Третий? Четвертый? Реально хоть на шнурке на шее носи.

Ага. Чувствую, что со своей удачей я потом на этом шнурке и повешусь.

— Кстати, Саш.

— М-м-м?

— Нам надо в этом месяце за квартиру платить, ты не забыл?

— Я помню. Все в порядке. У меня деньги отложены, так что не беспокойся.

— Тогда хорошо. Слушай, я тут подумала. Может быть, вечером пройдёмся по магазинам? У тебя ни куртки нормальной нет, ни ботинок на зиму. А? Старые уже совсем плохие. Да и мне повышение на работе же дали, а там ставка выше. Раз уж деньги есть, может, выберем тебе что-то нормальное?

Услышав её предложение, я скривился. Нет, понятно, что раньше мы с жиру не бесились и я таскал в основном то, что мог себе достать без ущерба для нашего бюджета. Хорошо, если это был сэконд-хенд. Но чаще подбирал на распродажах на рынках. Ксюша права. Действительно стоило взять себе наконец что-то получше, а главное, новое. Уже сентябрь, так что скоро похолодает.

— Ладно. Согласен, — кивнул я.

— Отлично! — Ксюша задорно хлопнула в ладоши. — Во сколько?

— Ну, мне надо сегодня пару мест по делам скататься, так что, думаю, где-то в семь. Пойдёт?

— Конечно.

— Ну и славно.

Вообще Ксюша весь день была радостная и почти не замолкала. Мне было приятно видеть её такой. Особенно после всего, что произошло. Она не стала меня расспрашивать о произошедшем. Знаю ведь, что она в мои байки не поверила ни на йоту. Но, с другой стороны, она у меня умная. Понимает, что я не где-то в подъезде с парнями пиво гонял или ещё что.

Не люблю я ей врать. Вот до зубовного скрежета. Уж лучше простая недосказанность. Принцип «она не беспокоится о том, о чём не знает» никто не отменял. Да, в курсе, что это всего лишь глупая подмена понятия и одно мало отличается от другого, но всё равно. Врать ей напрямую я не любил, и плевать мне на двойные стандарты.

Доев, я собрался и позвонил Роману. Уточнил, куда именно доставили Марию и Князя. Теперь, когда он, по моему скромному мнению, мне должен, я собирался задать ему пару вопросов.

Так что, нацепив вместо костюма простые и удобные спортивные шмотки, поехал в принадлежащую Лазаревым частную клинику. И да, я помнил, что по словам Романа им принадлежит «всего одно крыло», но… да кого я обманываю! Всего одно крыло одной из лучших частных клиник всей империи. Пф-ф-ф, такая фигня, право слово.

По пути заехал в магазин за новым телефоном, снова сразившись в неравной схватке с продавцом, который пытался впарить мне самую топовую и новую модель. На резонный вопрос, а зачем она мне нужна, тут же последовали заверения, что тут и камеры супер и новый процессор в стопятьсот миллионов раз быстрее и даже какая-то хитрая новая кнопка есть, чтобы делать снимки удобнее.

В чём сложность нажимать на ту, что на дисплее, я так и не понял. Так что в итоге потратил десять минут, стойко отказываясь от предложений посмотреть «ещё один вариант». А потом ещё мне каких-то дополнительных услуг едва не напихали, жуки. Впрочем, винить их смысла нет, наверное. У них от этого заработок зависит.

В итоге через двадцать с небольшим минут спустя забрал свою коробочку с недорогим бюджетным смартфоном и поплелся восстанавливать симку. Правда, в этот раз в очереди простоял подольше, но не так уж и страшно.

И только после этого, наконец, снова вернувшись в уютное лоно систем сотовой связи и восстановив аккаунт с адресной книжкой, заметками и прочим, я приступил к выполнению своего плана.

Частная клиника, адрес которой дал мне Рома, находилась рядом с одним из элитных жилых районов города. Место больше напоминало роскошный отель, нежели лечебное заведение. Про охрану я вообще молчу. На территорию клиники можно было попасть лишь через два пропускных пункта, где охраны было столько, будто императорский дворец охраняли.

К счастью, долго возиться с ними мне не пришлось. Роман заранее отправил моё фото и данные, так что пропустили меня практически сразу же, наскоро ознакомив с правилами пребывания на территории заведения.

Кстати, забавный факт. Пока ехал, узнал любопытную вещь. В частности, то, кому принадлежала вторая половина этой самой клиники. Хотя тут, наверное, удивляться смысла нет. Распутиным.

Мария, Михалыч и Князь лежали в отделении общей терапии. Точнее, там находились Князь с Марией. А вот здоровяк всё ещё отлёживался в реанимации, где после всего случившегося за ним осуществляли постоянный уход. А вот этим двоим выделили отдельные палаты, и вообще, Рома сказал, что уход будет по высшему разряду. Тут я ему даже верил. Не думаю, что они упустят возможность «подлизаться» к Князю в расчёте на будущую скидку за его возможные услуги.

Ну удачи им, чё. По опыту знаю, что Князь скидок не делает. Никому.

— Простите, не подскажете… — поймал я проходящую мимо медсестру. — Я хотел бы встретиться с пациентами.

— Обратитесь в регистратуру, — улыбнулась она дежурной улыбкой. — Если вам назначено и они смогут вас принять, там вам помогут.

— Спасибо.

И медсестричка убежала. Симпатичная, блин… Эх, чёт давно я не гулял совсем. Ладно, надеюсь, что хоть в очереди со злыми бабушками стоять не придётся.

Не пришлось. В регистратуре быстро сверились с моими данными, поняли, что посещение разрешено. После быстрой консультации с лечащим врачом сказали, что я могу посетить обоих и назвали время. До пяти вечера ещё далеко, так что успею. Получив номера палат, отправился на поиски.

Думал, к кому зайти первому, к Марии или Князю. Но в итоге решил, что разговор со вторым окажется более тяжёлым и, скорее всего, проблемным. Так что визит к Мари было решено оставить, так сказать, на «сладкое», хотя и к ней пара вопросов у меня имелись.

Найдя нужную палату, постучал, а когда услышал сдавленное «войдите», открыл дверь и зашёл внутрь.

Князь лежал на широкой больничной кровати. Левая рука в лубке. Пальцы зафиксированы. Из-под больничной пижамы виднелись белые лоскуты бинтов и повязок, что закрывали собой полученные раны. Но в остальном выглядел он не так уж и плохо. По крайней мере, уж точно лучше, чем я помнил его вчера.

Но больше всего меня привлекло лицо. Уже не такое опухшее, каким я его запомнил. Да и в целом взволновало меня не это, а напряженный и тяжелый взгляд.

— Тебе не надо было сюда приходить, Александр, — выдохнул он, а его взгляд метнулся куда-то мне за спину.

Обернувшись, я увидел его. Он стоял сбоку от двери, прислонившись спиной к стене. В одной руке держал открытую пачку орешков в какой-то карамели.

— Здарова, пацан! — весело воскликнул Константин Браницкий, закинул один себе в рот и протянул мне пакет. — Вот так встреча! Орешков хочешь?

Глава 11

— Орешков хочешь?

Признаюсь, тут я настолько охренел, что даже орать уже не хотелось.

— Что он тут делает? — спросил, повернувшись к Князю.

Но ответить он не успел. Вместо него это сделал Браницкий.

— В смысле что? — искренне удивился он. — Князь же, бедолага, у меня в доме поранился. Как хороший хозяин я должен убедиться, что с ним всё в порядке. Кстати, об этом, Князь, дружище, ты там как вообще?

— Твоими молитвами, — язвительно скривился лежащий на больничной койке мужчина.

— Ладно, ребятки. Не буду вам мешать. — Граф протянул мне пакет. — Точно не хочешь? М-м-м? Хочешь, не хочешь… ну как хочешь. Бывай, Князь. Потом ещё пообщаемся.

Не переставая ухмыляться, Браницкий вышел из палаты.

— Какого хрена? — спросил я, когда за ним закрылась дверь.

— Александр…

— Как он вообще сюда попал? Хотя нет. — Я покачал головой. — Почему этот урод до сих пор жив⁈

— Что? — не понял Князь.

— То, что слышал. Я ему выстрелил в грудь! Там дыра была такая, что я в неё кулак бы просунул!

Ну ладно, может, и не просунул бы. Но она всё равно была немаленькая. Калибр-то у револьвера серьёзный.

Услышав мои слова, Князь лишь фыркнул и откинулся головой на подушку.

— Чтобы прикончить его, этого слишком мало. Тут, скорее всего, надо сразу башку отрубить. Да и то…

— Что? Тоже не сработает? — Я уже даже не знал, плакать мне или смеяться.

— Никто пока не проверял, — отозвался он. — Это всё его Реликвия.

— Как какой-то магический дар может…

— Очень даже может, — отрезал Князь. — Ты же видел силу Волкова?

— Ну? Погоди, ты имеешь в виду… такие тощие, тёмные и высокие. Будто из дымки состоят и очень зубастые?

— Значит, видел их, да? — усмехнулся Князь. — Александр, сила не берётся из ничего. Для неё нужен источник. Стихийный, жизненная сила, как в случае с целителями или же в определенных случаях тот, кто эту силу согласится дать.

— В каком смысле?

Я обошёл палату и присел на кресло рядом с кроватью.

— В прямом. Иногда источником силы выступает не голая стихия, а другое существо или существа. В случае с Волковыми это были те теневые твари. Договор, который люди заключили с альфами две тысячи лет назад, связал часть из нас с ними. Они дают человеку силу взамен на… ну тут уж от конкретного случая зависит.

— То есть Браницкий…

— Да. — Князь кивнул и поморщился от боли. — Его род всегда имел связь с одной тварью. Огонь и возрождение. Думаю, что ты и сам догадаешься.

— Феникс? — несколько неуверенно спросил я, и Князь снова кивнул. — Ты серьёзно?

— Верно. И да. Я абсолютно серьёзен. Не знаю, по какой причине у него пробудилась эта сила, но его связь оказалась сильнее, чем у кого бы то ни было в истории его рода. Он может не просто управлять пламенем. Оно для него как воздух. Буквально продолжение его воли. И его нельзя просто так убить. Если не ошибаюсь, то дыра в груди от пули — это самое смешное, через что ему пришлось пройти за последние двадцать лет. Думаешь, что ты первый, кто смог добраться до Браницкого? Мне порой кажется, что больше половины успешных покушений на него стали такими успешными только потому, что он сам позволил им случиться.

— Да кто в здравом уме будет позволять убивать себя… хотя забудь. Можешь не отвечать. Что я, забыл, что ли, о ком мы говорим?

— Вижу, что ты и сам уже понял, — усмехнулся Князь. — Безумным графом его не просто так за глаза называют.

Я пару минут посидел в раздумьях.

— Ладно. Чёрт с ним. Я сюда не за этим пришёл. Мне нужны ответы…

— Они зависят от вопросов, Александр.

— Опять твои идиотские игры…

— Только благодаря им я всё ещё жив…

— Ты жив, потому, что мы с Марией вытащили твою задницу, а не…

Я вдруг замолчал, ощутив идущий от него поток эмоций.

— В чём дело? — насторожился я.

— Ни в чём, — моментально отозвался он, но я не поверил.

— Так, вот давай ты будешь эту сказочку кому-нибудь другому рассказывать, а?

— Александр, я не просил меня спасать, — отрезал он. — То, что вы пришли туда, — это была глупейшая вещь из возможных. Но даже это было не так тупо, как принести туда эту флешку!

— Мы тебя вытащили, — произнес я. — Или забыл уже?

К моему удивлению, Князь расхохотался, но почти сразу же закашлялся, схватившись рукой за рёбра.

— Да вы это сделали только потому, что он позволил нам уйти. Неужели ты думаешь, что причина в чём-то другом? Очнись, Александр. Если бы он захотел, то мы даже до лифта не дошли бы.

Ну, это еще вопрос. В тот момент, когда вся эта кодла направила на нас оружие, я уже готов был приказать им всем пристрелить Браницкого. Теперь понятно, что, скорее всего, это не сработало бы. Но кто знает? Вдруг всё же существует критическая доза свинца для его организма?

— И всё равно, ты не имеешь права винить Марию…

— Да не виню я её! — рявкнул он в ответ. — Она сделала то, чего не должна была делать. И в этом виноват я! И только я! Я допустил, чтобы она стала слишком близка. Чтобы появились эти поганые эмоции. Чтобы она…

Он говорил и говорил. Слова срывались с его губ, становясь всё более резкими и злыми. Не на Марию. Я хорошо это чувствовал. Он винил в этом себя одного.

— Она должна была забрать то, что я ей сказал, и уехать из города. Всё. Точка, — наконец выдохнул он с таким видом, будто выплеснутые эмоции оставили его без сил. — Не лезть на рожон и спасать меня. Просто уехать! Такой был приказ! А вместо этого она глупо рискнула не только информацией, но собственной жизнью! Поставила себя под удар!

Я вот сидел, слушал его. И думал. С одной стороны, конечно, хотелось просто встать и дать ему по морде. Наорать на него за тупость. Мы ради него жизнью рисковали, а я теперь сижу и выслушиваю всё это.

Наверное, не будь у меня своего дара, знай я его чуть хуже и не умей разбираться в людях, так бы и сделал. Но — истерики это не мой конёк.

Тем более, что я знал правду.

Винил он не меня или Марию. Нет. Винил он в первую очередь себя самого. За то, что поставил её в такое положение. За то, что Мария рискнула жизнью. Из-за него. Мысленно поставил себя на его место. Хотел бы я, чтобы, например, Ксюша так поступила, чтобы спасти меня?

Очень быстро пришёл к выводу, что нет. Не хочу.

И именно это сейчас сжирало Князя изнутри.

Ещё никогда я не видел его таким… уязвимым. Ни разу за всю свою жизнь. Наверно, так и выглядит человек, едва не потерявший нечто для него очень дорогое.

— Почему убили Разумовских? Почему Браницкий говорил о каких-то сделках?

— Прости, Александр, но я не могу сказать тебе, — покачал он головой.

— Так. Князь, я уже устал слушать подобное дерьмо…

— Дело не в том, что я не хочу тебе это рассказать. Наверное, стоило бы и раньше это сделать, но я просто не могу. Я собирался рассказать то, что возможно, но Мария сама уже это сделала.

— Ты хотя бы можешь объяснить почему?

По злому лицу видел, как его бесит сама мысль.

— Скажем так. Я заключил договор с твоим отцом.

— Ну, думаю, что ему все уже безразлично…

— Нет, — покачал он головой. — Нет, Александр. Не в этом случае. Мы заключили сделку. Точнее, он заставил меня её заключить.

— Сделку?

Он будто попытался что-то сказать, затем вздохнул, прикрыл глаза и выругался.

— Прости, но не могу.

— Это как-то связано с моим…

— Да.

— Кто ещё может знать?

— Есть люди. Лазаревы. Распутины. Тот же Браницкий…

— Он сказал, что не знает, — выдал я, вспомнив наш вчерашний разговор с ним.

— Значит, не знает, — согласился со мной Князь.

— И что? Мне вот так просто ему поверить? — спросил я, и Князь тихо рассмеялся.

— Поверь мне, Александр. Константин может творить любую дичь, но он никогда не будет врать. Не скажет и прямо об этом заявит, но врать в лицо… нет, это не его стиль.

— Что? Слишком скучно? — не смог я удержаться от смешка, но Князь, к моему удивлению, кивнул.

— Ты и сам всё прекрасно понимаешь.

— Ясно.

— Послушай, я понимаю, что тебя беспокоит история с убийством нашей семьи, но…

Его перебил мой смех. Я хотел бы удержаться, но просто не смог.

— Князь, да побойся ты бога, какая к чёрту семья⁈ — не выдержал я. — Да я их в жизни не видел! Отец? Серьезно? Да единственное, в чём он не облажался, — это хорошо провести время с моей дурной мамашей. Вот ведь молодец! Охренеть, спасибо, папаша. Уж извини, знаю, что вы братья, но по большому счёту мне плевать, что и почему с ними случилось, Князь. Семья? Серьёзно? Ксюша. Ты. Мария. Вот моя семья. Всё.

— Александр, всё не так, как тебе кажется…

— А по-моему, всё очень даже очевидно, — отрезал я. — Ты сделал для меня больше, чем какой-то мужик, которого я никогда не видел. И да, подозреваю, что у тебя имелись свои мотивы, но знаешь что? Сейчас мне уже даже наплевать на это как-то. Все эти интриги, возня с тайнами семьи и аристократами… ты даже не представляешь, как меня это всё вымораживает. Я адвокат, Князь. Я им был и хочу быть им дальше. Это то, что я умею и люблю. Хочу, чтобы у нас с Ксюшей была нормальная жизнь. Слышишь меня? Нормальная. Даже в этом грёбаном сумасшедшем мире. Всё!

Ух, я аж разогнался. Видимо, накипело за прошедшие дни. Но сказал я ему чистую правду. Все эти «приключения» были мне до одного места. Спасибо, очень весело и интересно, но я лучше своей работой займусь. Там я хотя бы людям помогаю. Да, пусть по-своему, но это уже моё дело.

Другое дело, что джина обратно в бутылку уже не загонишь.

— Ты ведь понимаешь, что когда эта информация всплывет, так просто тебя не отпустят? — произнес Князь, будто читая мои мысли.

— Я же не идиот, — вздохнул и посмотрел на него. — Поэтому хочу быть к этому готов. Понимаешь, о чём я?

— Да.

Да только не знаю, как из всего этого выкрутиться так, чтобы голова на месте осталась.

Как уже говорил, идиотом я не был. И прекрасно понимал всю возможную опасность того, что информация о моих «родных» всплывет. Разумеется, я этого не хотел. И не потому, что я какой-то хитрый интриган, который скрывает свою силу… хотя, конечно, скрываю, но не поэтому. Нет. Просто не хочу лишних проблем и головной боли. А учитывая этот грёбаный мир, можно не сомневаться, что рано или поздно проблемы меня найдут.

В общем, разговор вышел непростой, малоприятный, но… не такой уж и плохой, как я думал. И даже тот факт, что я ничего не смог узнать от Князя по поводу собственного дара, не так уж сильно меня расстроил. Благо я знал, к кому обратиться. Есть у меня один знакомый альф, который, возможно, поможет мне с этим делом.

После Князя зашёл к Марии. Выглядела она получше, чем он, к слову. Мы немного пообщались, но хорошего диалога банально не вышло. И тут даже не моя вина. Женщина находилась в расстроенных чувствах, хотя всеми силами и старалась этого не показывать. Видимо, с Князем уже поговорила. Учитывая то, что я сам от него услышал, могу предположить, каким именно вышел разговор.

Что дальше? А дальше я собирался съездить к Лару. Сейчас быстренько запрыгну в такси и смотаюсь к нему, и…

А вот фиг там. Уж понятия не имею, чем этот ушастый умник сейчас занят, но на звонки мне не отвечал. Немного подумав, рискнул и позвонил напрямую в Аукционный дом Филатовых. Спросил, нельзя ли мне поговорить с досточтимым Ларфорриалом.

Оказалось, что нет. Нельзя. Досточтимый альфар занят работой и не может отвлечься.

Ну ладно. Это я уже сам додумал. На самом деле, вообще не в курсе, чем он там занимается. Мне же просто сказали, что нет. Нельзя.

И всё.

Мда-а-а… Ну что же. Похоже, придётся некоторое время ещё помаяться в неведении. С другой стороны, и раньше как-то жил, и сейчас проживу ещё немного.

Позвонил Ксюше и сказал, что освобожусь раньше, чем думал. Она такому повороту дел обрадовалась. Сказала, что это даже хорошо! Будет больше времени походить и поискать что-то хорошее. Говорила с таким энтузиазмом, что мне даже немного страшновато стало. Особой любовью к походам в магазин она никогда не страдала. Да и жизнь у нас была не та, чтобы по ТЦ-шкам шляться да шмотки пакетами покупать.

Но сейчас, похоже, дорвалась. Только не для себя. Для меня. Уверен, что пока новая одежда не будет соответствовать её высоким требованиями, мы оттуда не уйдём…

Примерно с такими мыслями я выходил из здания клиники на улицу, когда меня окликнул до отвращения знакомый голос.

— Йо, пацан!

Постоял пару секунд. Что я там говорил, что проблемы меня сами найдут?

Браницкий стоял, привалившись к крылу красного прилизанного спорткара. Что-то среднее между «Авентадором» и «Феррари Италия». Выглядит, конечно, круто, но слишком показушно, на мой взгляд. Мне всегда нравился мой «Астон».

— Что тебе надо? — вздохнул я.

— Знаешь, я тут подумал, что всё-таки ты вчера сжульничал, — выдал он.

— Сам виноват, — пожал плечами. — Надо было лучше условия составлять.

— Может быть, — хмыкнул он, скрестив руки на груди. — А может быть, и нет. А может быть, мне тебе голову прямо тут оторвать?

— Если бы хотел это сделать, то уже сделал бы, — парировал я.

Честно говоря, его самодовольная рожа так меня достала, что я в этот момент не испытывал страха или благоговения. Передо мной был дьявольски хитрый, умный и мучающийся от скуки ребёнок. Вот правда.

Жутко ли это? Да. Ещё как. До дрожи, на самом деле. Да только дело в том, что я прекрасно понимал, что всё это словоблудие исключительно для того, чтобы он мог повеселиться.

А я собственное время тратить не хотел. Уж тем более на него.

— Слушай, тебе что-то конкретное от меня надо? Потому, что если нет, то я, пожалуй пойду. Дел у меня сегодня полно, а бесишь ты просто чудовищно.

— О, дерзкий, — усмехнулся он. — Мне нравится. Садись. Прокатимся.

— Прости, но меня мама учила не садиться в машину с незнакомцами, — парировал я, намереваясь обойти его стороной и пойти на выход с территории клиники.

— Хорошая у тебя мамаша. Мудрая…

— Да меня твоё мнение как-то не особо интересует.

— … да только я не предлагал, — не переставая улыбаться, сказал Браницкий. — Я сказал, садись в машину. Прокатимся.

— Спасибо, перебьюсь как-нибу…

Тонкий красный луч ударил у меня перед ногами, разрезав сантиметров десять асфальта. Толщиной всего пару миллиметров, он тем не менее оказался достаточно силён, чтобы прорезать покрытие с такой лёгкостью, будто раскалённый нож кусок масла.

— А это не предложение, — рассмеялся Браницкий, сдув с оттопыренного пистолетом указательного пальца крошечное пламя.

Признаюсь, тут меня едва на хохот не пробило.

— Серьёзно? Убьёшь меня? Прямо тут? На глазах у всех?

На лице графа появилось такое выражение, будто он только что осознал, что именно собирается сделать.

— А что? Нельзя?

— Ты издеваешься?

— Ладно, — пожал он плечами. — Нельзя, так нельзя. Хотя знаешь что? Похоже, что яйца у тебя есть. За свою шкуру не трясёшься. Уважаю, парень. Молодца!

Он хлопнул в ладоши, а затем указал куда-то в сторону.

— А как насчёт них?

Проследив за его взглядом, заметил, как из центрального входа клиники выходит группа людей. Мужчина и женщина с девочкой, которую на инвалидном кресле везла знакомая мне медсестра. Та самая, у которой я про посещение спрашивал. Она сейчас как раз толкала коляску по направлению к стоящему у входа крупному кроссоверу. Над коляской медузой болтались несколько ярких воздушных шаров.

— Давай так, — предложил Браницкий. — Ты сейчас садишься в машину, и тогда эта милая медсестра чмокнет малышку в щёчку, попрощается и вернётся на свою скучную работу. В противном случае…

Он пожал плечами.

— Ну не знаю. Могу проделать крошечную дыру в её груди и запечь ей сердце. Как тебе предложение?

— Ты совсем больной? — не поверил я его словам.

— Что поделать. Не я такой, жизнь такая. Смотри!

Он сложил пальцы правой руки пистолетом и направил в сторону медсестры, что стояла от нас метрах в двадцати, о чём-то разговаривая с отцом девочки.

Браницкий прицелился ей в спину и, прежде чем я успел сказать хоть слово или что-то сделать…

— БАМ!

От резкого хлопка вздрогнули все. И я в том числе. Один из привязанных к коляске воздушных шариков лопнул с громким хлопком. Впрочем, этим всё и ограничилось. Явно испуганная медсестра с улыбкой прижала руку к груди и рассмеялась, успокаивая расстроенную случившимся девочку.

Повернувшись к Браницкому, увидел, как тот задумчиво смотрит на по-прежнему сложенные пистолетом пальцы.

— Прикинь, кажется, прицел сбился, — пробормотал он, а затем усмехнулся. — Ну ладно. Ничего страшного. Второй раз я не промахиваюсь. Никогда…

— Хорошо! Ладно! — выпалил я, увидев, как он снова поднимает руку. Гад такой, ещё и прищурился, закрыв один глаз. — Поехали.

— Во! Сразу бы так! — оживился он и, развернувшись, открыл дверь машины. — Давай, пацан. Запрыгивай. Прокатимся…

Тихо ругаясь сквозь зубы, я подошёл к его машине и открыл дверь. Что-то этот день резкое переставал мне нравиться.

Ненавижу выходные…

Глава 12

Окей. Ладно. Пусть он безумен, но одного у него отнять я не могу. В машинах и в том, как их водить, толк он знает.

Браницкий вёл машину спокойно, с уверенностью человека, который занимался этим уже не один десяток лет. Красный спорткар лавировал в потоке, проскакивая на перекрёстках и пугая пешеходов рёвом скрывающегося под капотом двенадцатицилиндрового двигателя.

— Забавно. — Он покосился на меня. — Обычно мои пассажиры трясутся в страхе, когда я за рулём. Некоторые считают, что я вожу слишком… агрессивно.

— А ты уверен, что они это говорят про твоё вождение? — не удержался и уточнил у него.

У меня всё ещё не шёл из головы тот случай на парковке рядом с клиникой.

— Ну, пацан, знаешь же, как говорят. Проблемы крестьян аристократа…

— Да, я в курсе этой фразы, — перебил его и слегка напрягся, когда машина перескочила с одной полосы на другую, чтобы обойти плетущийся по дороге автобус, а затем прыгнула обратно. Всё произошло за какие-то две или две с половиной секунды.

Исключительно из какого-то фатального интереса глянул на спидометр. Сто сорок. В городе. Нет, он определённо конченый.

— Чё на спидометр пялишься? Нормально едем.

— Ага. Приедем тоже нормально, — съязвил я. — Когда с ближайшей стеной поцелуемся. Полиции не боишься?

— А чего мне переживать? — усмехнулся Браницкий, переключив передачу и поддав газу. — Что они могут сделать? Штраф мне выпишут? Вон, отрой бардачок.

Ну я и открыл. А потом закрыл. Тот оказался доверху заполнен смятыми бумажками настолько, что те едва наружу не вываливались после того, как я его открыл.

В этот момент меня едва на хохот не пробило.

— Кто-то выписывает штрафы? Тебе? Ты издеваешься?

— Обо мне слышали многие, — пожал он плечами, ведя машину. — А вот в лицо знают далеко не все.

— И ты вот так безропотно их принимаешь? Ты?

— А что мне с ними делать? Сжечь их?

Я даже уточнять не стал, что или, если быть точным, кого именно он имеет в виду.

— Слушай, что тебе вообще от меня надо? — спросил я наконец.

— Очевидно же, — хмыкнул Браницкий. — Мне нужен адвокат.

Ладно. Всё. К чёрту. Больше не могу.

— Чего ржёшь? — немного злым голосом спросил Браницкий.

— Тебе… тебе нужен адвокат? — едва не давясь от смеха, спросил я.

— Да, а что тут такого…

— Точно в этом уверен? Потому что мне кажется…

— Что? — рассмеялся он. — Что по мне психушка плачет? Да, я в курсе. Кто-то мне это уже говорил.

Произнёс он это таким тоном, что в машине температура на пару градусов упала.

— Не помню только его имя, — задумчиво пробормотал граф. — Забыл спросить перед тем, как превратил бедолагу в угли.

Мда-а-а-а. А чего я ждал?

— А своих адвокатов у тебя нет?

— Есть, — хмыкнул он, резко свернув на одном из поворотов. — Целая плеяда мерзких и жадных изворотливых засранцев. Но зачем мне тратить время и звонить им, если вот он ты.

— Ага, вот он я, — повторил за ним. — Действительно, глупость спросил.

Даже не знаю, удивляться факту, что он явно навёл обо мне справки, или нет? Лучше нет. Толку силы тратить. Меня куда больше заботил другой факт. Что ещё он мог выяснить…

— Чего затих, пацан? Неужто тебя так напрягло, что я про тебя инфу собрал?

— А ты догадлив…

— Не, просто я умён, — отмахнулся он. — Видишь ли, как вчера сказал, я тебя запомнил. Ты ведь был тогда в гостях у Волкова. Я ещё в тот день подумал, чего это Алексей к себе какого-то щенка с улицы домой привёл. Забавно, не находишь?

— Не, не нахожу.

— А ты поищи получше, — посоветовал мне Браницкий. — В общем, после вчерашнего я заинтересовался. Не каждый найдёт в себе смелость, чтобы сыграть со мной. Последний обоссался, даже не донеся ствол до виска…

— Очень храброе заявление для того, кого нельзя убить, — парировал я. — Тебе-то чего храбриться? Участвовать в игре, в которой не можешь проиграть. Великое дело!

— О! Значит, спросил Князя обо мне, — улыбнулся он. — Молодчина! Правильно сделал. Только вот не надо мне тут. Мы были с тобой на равных условиях. Абсолютно равных.

Я посмотрел на него с таким скепсисом, что граф весело хрюкнул.

— Перебьёшься. Я тебе не добрый дядюшка Князь, чтобы всё рассказывать. Другое дело ты. Почему решил играть? Почему решил поставить свою жизнь на кон?

— Потому что другого выхода не было…

— Ай, пацан, да брось. Там куча вариантов была. В конце концов, мог бы заболтать Марию и просто отдать мне флешку. Я бы тебя отпустил.

— Только меня?

— Ну, даже моя щедрость меру знает, — хмыкнул он, резко останавливая машину на светофоре.

Это было настолько неожиданно, что я даже удивился. Шесть светофоров назад он особой щепетильностью к правилам дорожного движения не страдал, а тут, значит, остановился?

— Зацени, — сказал он, глядя куда-то.

— Что?

— Вон! — указал он пальцем. — Вон там.

— Что… — Всё ещё не понимая, что происходит, я посмотрел в направлении, куда он указывал.

— Вон, видишь? Только глянь на них.

Я сначала не понял. Дошло только в тот момент, когда увидел двух молодых девушек лет двадцати. Может, чуть старше. Шатенка и блондинка. Обе выглядели как модели. Дорогая одежда по последней моде. Профессиональная укладка. За такими, наверное, пол-улицы головы себе свернули, оборачиваясь им вслед.

Браницкий со вздохом сложил руки на руле и, наклонившись, положил на них подбородок, томно наблюдая за болтающими на тротуаре красотками.

— Знаешь, в чём моя слабость, пацан?

— Ты сумасшедший? — предположил я, но, разумеется, оказался не прав.

— Бабы, пацан. Я слишком люблю баб. Господи, как же я их люблю…

— Ты сейчас смеёшься?

— Не, — вздохнул он. — Я на полном серьёзе. Я их так люблю, что меня это когда-нибудь погубит.

Он наклонил голову, будто школьный приятель, и с весельем посмотрел на меня.

— Знаешь, сколько их у меня?

— Чёт как-то не интерес…

— Все бабы, пацан. Все они мои.

Итак, похоже, что я нашёл победителя в звании «самомнение года».

Светофор мигнул зелёным. Браницкий проводил взглядом девушек в последний раз и вдавил педаль газа с такой силой, что рёв мотора эхом отразился от стен близлежащих зданий, напугав прохожих.

— Ладно. Давай перейдем к делу, а то чего это я, — выдал он, сбрасывая скорость перед очередным поворотом. — Итак, как я уже сказал, ты у нас интересный перец. Один из Разумовских. Такие кадры на дороге не валяются. Ещё и адвокат. Иронично. Но не будем сейчас об этом. Как уже сказал, я хочу тебя нанять.

— А своих адвокатов тебе мало?

— Даже слишком много порой, — отозвался он. — Есть обычные, которые следят за моим «чистым» бизнесом. Эти работают за деньги. Есть ещё продажные и хитрые засранцы. Эти тоже работают за деньги. Только следят уже за не самыми законными активами. Впрочем, я им тоже доверяю. Они же знают, что если попробуют меня наколоть, то я приду сначала за их семьями, а затем за ними самими. Страх — тоже отличный мотиватор.

— Тогда на кой-чёрт тебе нужен я?

— Ну, во-первых, ты оказался под рукой. Во-вторых, мне интересно, как ты выкрутишься из этой ситуации.

— А кто сказал, что я вообще собираюсь это делать?

— Ну не знаю, — протянул Браницкий. — Я же говорю. Есть два мотиватора. Есть деньги. Есть страх. Выбирай тот, который тебе предпочтительнее. Я ведь знаю, где ты живёшь. Твой адрес. Как и про твою сестру. Красотка, кстати. Мне такие по душе…

Видимо, мой взгляд оказался настолько красноречив, что даже слов не потребовалось. Он дёрнул рукой одновременно со мной, перехватив лезвие появившегося в моей правой руке клинка и остановив его в считаных сантиметрах от своей шеи.

— Я уже спрашивал у Князя, воскреснешь ли ты, если я тебе башку снёсу, — очень медленно проговорил я, продолжая давить на рукоять. — Он не в курсе, но я попробовать не прочь.

По сжимающей лезвие ладони потек тонкий кровавый ручеёк. Я уже знал, что это лезвие могло разрезать всё что угодно, так что сильно удивился, когда его пальцы остались на месте.

— О! — воскликнул он. — Вот это мне нравится! Взгляд человека, готового убивать. А мне всего-то стоило сестру твою упомянуть. Теперь понятно, чего сынок Волкова без башки своей дурной остался. Кстати, ты его этим шампуром завалил?

Из его ладони пошёл едва заметный дымок. В том месте, где он его сжимал, лезвие начало постепенно раскаляться.

— Только тронь её, и я жизнь положу, чтобы ты сдох, — с абсолютной серьёзностью проговорил я. — А я очень целеустремлённый человек.

В его глазах скользнуло что-то похожее на уважение.

— Молодец, парень. Нет, серьёзно. Я на твоём месте поступил бы так же. Ну если, конечно, у меня была бы такая красотка в сёстрах. Так что намёк понял. А теперь, будь добр, убери этот ковыряльник от моего лица. Мне коробку переключить надо.

Выждав ещё пару секунд, позволил клинку исчезнуть, освободив его руку. Браницкий тут же переключил передачу и сбросил скорость.

Безумие. Всё это время он ехал, глядя на меня и даже не обращая внимания на дорогу.

— Итак, раз страх у нас только всё испортит, значит, остаются деньги. Один час твоей работы…

— Зачем?

— Потому что я хочу увидеть тебя в деле, — хмыкнул он. — Мне очень интересно, как ты выкрутишься в этой ситуации. После своего маленького эксперимента с тем клубом я сначала подумал, что ты, как и твой папаша, можешь читать мысли, но…

Он рассмеялся.

— Нет, ну ты же видел этих идиотов в том зале? Там от мозгов одно название. Всё унюхано в ноль. Нет. Тут что-то другое. Плюс твоя реакция оказалась сильнее. Скорее всего… эмоции! Я угадал?

Браницкий посмотрел на меня и удовлетворенно кивнул.

— Да. Угадал. Видимо, ты ещё на начальном уровне, но всё равно перспективен. Поэтому сегодня поможешь мне кое-что купить.

— Купить?

— Ага. Видишь ли, я тут заинтересовался искусством, а владелец галереи порой бывает не очень сговорчив. То есть в лицо-то он улыбается так, что того и гляди лицо треснет. А вот за глаза… Ещё и цену заламывает.

Браницкий оскалился.

— И вот тут-то ты мне и поможешь.

Машина свернула по улице и остановилась напротив роскошного здания.

— Пошли. Нас ждёт работа.

— Погоди, — торопливо спросил я, выбираясь следом за ним из машины. — Кто-то что-то отказывается продавать? Тебе?

— Эй, репутацию не особо умного мецената, любящего сорить деньгами во благо людей, надо поддерживать, — смеясь выдал Браницкий. — И, чтобы прояснить ситуацию, давай так. Если сделаешь так, чтобы я заплатил за то, что мне нужно, меньше, чем они хотят, то разницу получишь в качестве оплаты. А если нет, то…

Он задумался и посмотрел на задние.

— Ну я даже не знаю. Может, на следующий день ужасный пожар спалит эту галерею и всех, кто в ней работает. Кто знает, парень, кто знает.

Господи, какой же бред…

Я глубоко вздохнул и посмотрел на себя. Двадцатилетний парень в спортивном костюме. Ага. Адвокат. Конечно…

— Ну? Ты идёшь? — позвал меня Браницкий, поднимаясь по лестнице ко входу.

А что мне ещё оставалось.

Направился следом за графом, что ждал меня на ступенях, по-пижонски засунув руки в карманы брюк. Мы прошли ко входу и зашли внутрь, оказавшись в просторном, увешанном картинами зале.

Стоило дверям закрыться за нашими спинами, как я услышал перестук каблуков по полу.

— Ох, ваше сиятельство! — воскликнула женщина, спеша к нам через зал. — Рада вас видеть!

— М-м-м, Евгения! — Граф тут же расплылся в галантной улыбке. — Это чувство взаимно. Позволь сказать, что сегодня ты выглядишь просто обворожительно.

— Ох, да будет вам, — улыбнулась женщина и замахала рукой, стараясь показать, мол, такая ерунда, право слово. Да только румянец на щеках и эмоции выдавали скрытое внутри довольство от комплимента. — Вы к нам сегодня за чем-то конкретным или хотите просто посмотреть новинки?

— Думаю, сегодня позволю себе взглянуть на работы молодых талантов, — вежливо произнёс граф. — Слышал, что у вас тут несколько новых работ появилось?

— Ох, да. Их доставили…

В общем доставили недавно. Художник молодец. Работы полны чувств, эмоций и глубины. Всё прочее, прочее, прочее. Я вот шёл позади них и смотрел, как они по-дружески воркуют. Алё! Тётя! Он мне пару минут назад угрожал спалить это место! Чего ты с ним трёшься⁈

Видимо, я слишком громко думал, так как Браницкий будто услышал меня и тут же повернулся.

— Кстати, о молодых дарованиях. Жень, познакомься. Александр Рахманов, — представил он меня.

— О, очень приятно! — тут же защебетала она, да только внутри ничего кроме брезгливости от вида моего спортивного костюма и кроссов не было. — Вы тоже художник?

— Хуже, Женечка! — заговорщицки зашептал ей Браницкий. — Он адвокат!

— О! Даже так?

Кажется, её взгляд стал ещё более брезглив, хотя, казалось бы, куда уж дальше. В нём ещё что-то вроде отвращения появилось. А вот это уже странно. Я заметил короткий взгляд, который она кинула в сторону Браницкого. Не страх или опаска. Нет. Скорее, что-то вроде недовольства.

Любопытно.

— Да, — продолжил ломать он комедию. — Молодой, неопытный ещё. Но я решил помочь ему немного с практикой…

О! А вот тут у неё от сердца отлегло. Стоило сказать про мою неопытность, как женщина моментально вернула себе утраченное состояние духа. И, разумеется, после на меня уже внимания не обращала.

— Ваше сиятельство, пойдёмте, я провожу вас. Уверена, что Григорий Степанович будет рад показать вам новые работы.

Мы пересекли наполненный картинами зал. Я никогда большим любителем живописи не был, но… блин, что это вообще за дурная мазня? Если в самом начале, у входа, висели действительно красивые работы, то чем дальше мы углублялись, тем всё больше и больше доминировало то, что ценители называли современным искусством, а любой здравомыслящий человек — мусором. Вместо красивых полотен с пейзажами, портретами и прочей классикой на картинах становилось всё больше и больше непонятной бесформенной мазни. Под конец мы и вовсе прошли мимо здоровенного полотна с размазанными по нему чёрными и жёлтыми пятнами.

Выглядели они настолько глупо, что я даже немного подвис, глядя на них.

— Вам нравится? — спросила Евгения, заметив мой интерес.

— Слишком… экспрессивно, — выдал, чувствуя, что она ждёт хоть какого-то ответа, и добавил: — На мой вкус.

Господи, она бы ещё глаза закатила.

— Это последняя работа Артемия Гусева, — тут же сообщила она мне чопорным тоном. — Потрясающая комбинация дизайна, красок и чувственности. Но, разумеется, далеко не всем дано увидеть заложенный в картине глубокий смысл.

Теперь уже я сам едва глаза не закатил, столько в её словах было высокомерия.

— Скучная мазня, как по мне, — хмыкнул я, и стоящая рядом женщина едва не вспыхнула от возмущения.

— Женечка, — тут же встрял в разговор Браницкий, — у меня не так много времени сегодня. Надо ещё в детский дом съездить. Детишек порадовать.

— Ох, конечно-конечно, ваше сиятельство, — тут же оживилась она. — Пойдёмте.

Ну а я последовал за ними. Выхода-то не было.

В итоге привели нас в роскошный кабинет, где обнаружился хозяин галереи, точно так же расплывающийся в любезностях перед Браницким. И точно так же, как и встретившая нас ранее женщина, было в его эмоциях что-то такое, за что я цеплялся. Это был не страх перед графом. Я уже понял, что истинное его лицо они ещё не видели. Нет. Тут, скорее, раздражение от его визита, что, если честно, выглядело несколько странно.

Впрочем, это раздражение становилось только сильнее, когда Браницкий представил меня как своего юридического консультанта. Удивление. Подозрительность. Затем брезгливость. Потом облегчение, когда им сообщали, что я «подающий надежды молодой талант». Следом шло что-то вроде снисходительности. И даже не в мою сторону, а в сторону самого графа. Как если родитель смотрит за глупой выходкой своего чада.

После недолгого разговора нас провели по коридорам к просторному хранилищу, где в отдельной комнате с тщательно регулируемым климатом стояли три короба из прочного пластика. В каждом лежало по картине. Не очень большие. На одной были изображены горы. На второй ночной лес. Третья же была чем-то вроде портрета, изображающим красивую девушку, сидящую к наблюдателю вполоборота.

— Вот, ваше сиятельство, — покладисто и с подобострастием в голосе произнёс владелец галереи. — Про эти три полотна я вам говорил. Работы начинающего художника. К сожалению, он пожелал остаться неизвестным, так что его имя я не смогу вам назвать, как бы вы ни просили. Каждая — настоящее произведение искусства.

Ну тут я бы поспорил. Если честно, выглядели они довольно просто даже на мой неискушенный взгляд.

— Да, — пробормотал Браницкий. — Они действительно прекрасны. Сколько вы за них хотите, Григорий?

— Как я уже упомянул, ваше сиятельство, эти картины в скором времени будут выставлены на аукцион, но, зная вашу любовь к живописи, я счёл возможным показать их вам заранее. Миллион восемьсот тысяч за портрет и по миллиону за оставшиеся полотна.

Я тут едва слюной не подавился. А практику ценообразования можно узнать, пожалуйста?

— Хм-м-м-м… — Браницкий замер, потирая бородку и глядя на полотна. — Хорошая цена, но мне кажется, что она несколько завышена, Григорий.

— Ну что вы, ваше сиятельство! — тут же воскликнул он. — Пожалуй, я даже несколько преуменьшил их стоимость. Согласно прогнозам наших оценщиков, их стоимость на аукционе перевалит минимум за три миллиона. Моё предложение для вас исключительно щедрое.

Владелец галереи рассмеялся.

— Знаете, не будь я столь воспитан, даже назвал бы его грабежом. Настолько оно щедрое.

— О, тут я даже спорить не стану, Григорий. И всё-таки думаю, что оно высоковато. Может быть… ну не знаю. Я бы дал по пятьсот тысяч за каждую.

Мужик чуть за сердце не схватился.

— Ваше сиятельство! Ну как же так! Видит бог, я бы вам их и бесплатно отдал! Но не могу. Право слово, не могу. Такая низкая цена — это оскорбление творца. Если я продам их по такой низкой стоимости, то потом не смогу смотреть в глаза своим клиентам. Нет, ваше сиятельство. Поверьте, уже названная цена на пятьдесят процентов ниже пороговой.

Браницкий скосил глаза и встретился со мной взглядом. Затем указал глаз

ами в сторону картин. Мол, чё стоишь. Давай, вперёд. Работай.

Гад. И? Что мне делать? Как он хочет, чтобы я сбил цену? Хотя…

Глава 13

— Кому, вы сказали, принадлежат эти работы? — поинтересовался, подходя ближе к стоящим на столах боксам с картинами.

— Простите, но я не могу раскрыть эту информацию, — тут же выдал владелец. — Согласно закону мы обязаны уважать право автора работы на использование псевдонима или же сохранять его анонимность, если тот этого пожелает.

И это правда. При требования со стороны автора галерея действительно обязана была уважить это и сохранить его имя инкогнито. И тут у нас встаёт дилемма.

— И тем не менее вы обязаны должным образом задокументировать произведение, если я не ошибаюсь.

А я знаю, что не ошибаюсь. И он это знает.

— Уверен, что вы сможете предоставить нам эти документы, — добавил я. — В качестве подтверждения подлинности работы.

— Работа подлинная! — тут же возмутился мужик. Так возмутился, что у него лицо едва пятнами не пошло. — Наша галерея не имеет случая связи с подделками…

— Репродукциями, вы хотели сказать? — поправил я его.

Кажется, что он даже с мысли сбился немного.

— Что?

— Репродукциями, — повторил. — Я ведь ни слова не говорил о подделках.

Разумеется. Ни один уважающий себя искусствовед не станет заниматься подобным делом. В мире искусств связаться с поддельной работой… да ещё и пытаться продать её под видом оригинала — это клеймо на всю жизнь. С тобой просто не станут работать. Проблема в том, что большинство таких вот «честных» дельцов никогда с подделками и не работают. Они работают с репродукциями. Те же подделки, по сути, выполненные на высочайшем уровне.

Разумеется, что людей заранее предупреждают, что они покупают не оригинал. Потому что если этого не сделать, то качественная репродукция враз становится не более чем качественной подделкой. Подмена понятий, чтобы её. Тут уже работает психология. Подобного рода люди даже думать не будут об этом слове.

Так что весьма забавно, что он упомянул именно его.

— Конечно, я это и имел в виду, — зло произнёс владелец галереи. — Мы никогда не позволяем себе обманывать своих клиентов.

— Тогда, может быть, вы продолжите эту славную традицию и предоставите нам все документы по этим картинам? — предложил я ему.

— Разумеется, мы это сделаем! — тут же ответил он. — У нас есть все необходимые документы. Но…

Мужик повернулся в сторону стоящего в стороне и явно скучающего Браницкого.

— Ваше сиятельство, должен признаться, что я не совсем понимаю, к чему всё это. Вы наш постоянный клиент! Мы сотрудничаем с вами уже шесть лет, и ещё ни разу вы не высказали жалоб на качество наших услуг…

— Ну, Григорий, что поделать. Времена меняются, — пожал плечами граф. — Тем более, что сейчас и случай особый. Сам же видишь, что я пришёл к тебе не на аукцион, а с личной просьбой.

— И именно поэтому я дал вам столь низкую цену, ваше сиятельство! — взвился тот. — Дешевле я не могу отдать. Это было бы форменным неуважением по отношению к художнику. Ещё раз смею напомнить, что на аукционе…

— Да-да-да, — перебил я его. — Мы помним, что цена на аукционе будет выше. Но сейчас не аукцион. И названная вами цена явно не удовлетворяет моего…

Я чуть не запнулся на этом слове. Посмотрел на довольное лицо Браницкого. Его вся эта ситуация прямо забавляла.

— Моего клиента, — кисло продолжил я. — Поэтому мы и хотели бы увидеть подтверждающие документы. Без них ваши слова не более чем… маркетинговый ход.

Повернувшись к Браницкому, я призвал на помощь всё своё самообладание.

— Ваше сиятельство, не скажете ли, часом, какую цель преследует эта покупка?

Этот вопрос его удивил.

— Благотворительность, — выдал он. — Подарю их музею. Скрывать такую красоту в личной коллекции слишком эгоистично.

— Понятно. Что ж.

Я повернулся к хозяину галереи.

— Итак, мы ждём от вас полный пакет документов. В том числе и заключение экспертизы. Согласно статье «Об оценочной деятельности» мы имеем на это полное право, чтобы получить независимую оценку. Думаю, будет любопытно и совсем не лишне взглянуть на подобного рода результаты. Если они подтвердят ваши заявления и предоставленные бумаги, думаю, что проблемы не возникнет. В противном же случае мы получим право оспорить названную вами цену в судебном порядке. Разумеется, что как только я запрошу экспертизу, выставить данные картины на аукцион вы уже не сможете.

Тонкий момент. По сути, я сейчас взял картины в заложники. Потому что ни один аукционер, который заботится о своей репутации, не позволит выставить на торги полотно, в отношении которого имеется подозрение в подлинности. Как только мы подадим такое обращение, любые операции с этими картинами станут… ну не то чтобы незаконными. Нет. Скорее, очень и очень нежелательными.

Это всё равно, как если бы дорогой ресторан продолжал выносить в зал блюда, пока у него на кухне санэпидемстанция проводит проверку. Не факт, что она что-то найдёт. Но сам факт наличия проверки может смутить посетителей.

Плюс мне на руку играли его собственные слова о Браницком. Подобные действия со стороны давнего клиента также вызовут подозрения.

В итоге мы имеем картины, которые этот мужик явно не хочет выставлять на аукцион. Я чувствую это по его эмоциям. Он хочет продать их Браницкому. Но не желает сбивать цену. Причина мне неизвестна, но она явно не в том, что это подделки или репродукции. Скорее уж, в том, что их реальная стоимость ниже той, что он нам сказал. Значительно ниже.

И сейчас он стоит перед выбором. Либо поддаться и продать сильно дешевле, чем хотел, либо же получить в свои руки чемодан без ручки и возможные проблемы сверху.

Что ж, давайте усугубим это положение.

— Ваше сиятельство, думаю, если вы уверены в своём выборе, то мы вполне могли бы обезопасить себя без лишних проблем для вашего партнёра.

— Да? — наигранно удивился он. — Каким же образом, Александр?

— Структурируем сделку как комплексную покупку. Мы можем сделать это согласно статье о свободе договора. Используем отложенный платёж и привяжем сделку к результатам независимой экспертизы. Если предоставленная нам после этого оценка полотен подтвердится, то я не вижу причин отказываться от них. В конечном итоге эта цена действительно значительно ниже ожидаемой при аукционной продаже.

— А если нет, то…

— Ну, — вздохнул я. — Если же данные экспертизы будут иными, думаю, цену вполне можно будет пересмотреть. Сильно пересмотреть.

* * *

В итоге цену сбили до миллиона за портрет и по семьсот пятьдесят тысяч за каждое из двух оставшихся. Владелец галереи торговался, как лев. Браницкий, в своей манере, не уступал. В итоге тридцать минут спустя неожиданно назвал предложение получше, и владелец согласился, приняв это как подарок небес.

— Молодец, пацан!

Граф по-приятельски хлопнул меня по спине. И сделал это как раз в тот момент, когда я начал спускаться по лестнице. Сука такая, специально ведь.

Но в целом я был собой доволен. Мужик сдулся. Уж не знаю, в чём именно причина, но такой исход дела был ему явно нежелателен. Что любопытно, даже продав картины по цене, названной Браницким, где-то глубоко внутри у него всё ещё оставалось некое удовлетворение, прикрытое толстым слоем возмущения. То есть с какой-то прибылью он всё-таки остался.

— Как-нибудь без твоей похвалы обойдусь.

— Ой, да ладно тебе. Отличная работа.

— Идиотская, — отрезал я. — Любой другой адвокат на моём месте сделал бы то же самое. Ничего удивительного тут нет. У него не было документов на картины… хотя нет. Не так.

— М-м-м? — Браницкий вопросительно посмотрел на меня.

— Я уверен, что он прекрасно знает, что это подлинники. Только вот художник, который их нарисовал, явно не тот, кого он всеми силами хотел перед нами выставить. Только не знаю, почему именно.

— Зато я знаю, — сказал граф. — Их нарисовала моя мамаша.

Вот тут, признаюсь, я удивился.

— Что?

— Ага.

Граф засунул руки в карманы брюк и внимательно посмотрел на галерею.

— Она периодически развлекала себя тем, что рисовала. Иногда даже что-то продавала. Именно так с моим папашей и познакомилась. Он тогда напродавал кучу её картин. А я занимаюсь тем, что скупаю их сейчас. Разумеется, никто даже близко не знает, кто она такая.

Чёрт, я бы сейчас дорого отдал, чтобы понять, что он чувствует.

— Ну не будем о грустном, — сказал он. — Лучше скажи мне, как понял.

— Что именно?

— Ой, да не прищуривайся. Я же вижу.

Вздохнул. Ну, наверное, нет смысла удивляться.

— Как тебе это сходит с рук?

— Уход от налогов? — усмехнулся он. — Или твой вопрос несколько шире?

— Вообще всё.

— Ну, когда ты так полезен империи, пацан, на твои выходки будут смотреть сквозь пальцы. И всё-таки, как ты понял?

— Да чё там понимать-то. Довольно распространённая схема, — произнёс я. — Государство даёт налоговое послабление при приобретении предметов искусства в меценатских целях. Тут и думать много не надо, чтобы догадаться о предоставленных возможностях.

Схема была стара как мир. Предположим, у нас есть деньги, которые было бы очень неплохо сделать «законными» в глазах государства. Находишь, допустим, малоизвестного художника. Заказываешь у него работу, после чего, имея на руках галерею с хорошими связями, пиаришь картину. Создать иллюзию исторической ценности не проблема. По своему опыту знаю, как часто подобного рода картины находили, скажем, на пыльном чердаке у любимой бабушки.

Далее уже проще. Создаём фиктивную историю владения, таким образом, чтобы её подтверждение было весьма проблемным. Добавляем сверху несколько экспертиз от прикормленных экспертов и специалистов, которые выдадут заключение о подлинности картины.

После следует серия перепродаж через линейку галерей и частных владельцев. Желательно так, чтобы ещё и находились они крайне далеко друг от друга. Постепенное повышение цены с каждой транзакцией даст налоговые льготы, как и любая операция с предметами искусств. При этом реальные деньги эту систему не покидают.

Финальным аккордом будет продажа с аукциона. Полотно уйдёт по цене, значительно превосходящей начальную. По бумагам всё будет абсолютно легально. Настолько, что подкопаться к этому будет просто невозможно.

Разумеется, это лишь одна схема из множества. Просто именно с этой в своей прошлой жизни я сталкивался чаще всего. И тут я заподозрил схожий случай. Особенно после слов Браницкого о том, что он собирается пожертвовать её на благотворительность. Но теперь, после его заявления…

— Подожди, ты говорил о том, что собираешься подарить их музею…

— А я и не врал, — сказал он. — Мне принадлежит один. Вот ему и подарю.

— То есть сам себе.

— Не вижу в этом никаких проблем, — усмехнулся он, провожая взглядом троих мужчин, что несли плотно закрытый противоударный кейс к его спорткару.

— Тогда, я просто не могу не спросить. Насчёт детского дома…

— Даже и не соврал. — Браницкий улыбнулся и подмигнул мне. — Мне целых три штуки принадлежат. Я на них кучу денег трачу, между прочим.

— Что, сердобольность мучает?

— С чего ты взял? — удивился он. — Не. У меня люди, которые следят за ребятишками. Отбирают лучших. Я спонсирую их жизнь, обучение и всё прочее. А они вырастают с чётким пониманием, кому этим обязаны. Смекаешь, к чему я?

— Не слишком дальний выстрел-то?

— Кто знает, — пожал он плечами. — Вдруг куда попаду.

Браницкий сдвинул рукав пиджака и посмотрел на циферблат дорогих золотых часов.

— Ладно, пацан. Хорошо справился. Поеду делами заниматься. Передавай привет Князю, как увидишь этого пройдоху.

А дальше он запрыгнул в машину. Через пару секунд спорткар под рёв двигателя и визг стираемой об асфальт резины сорвался с места и рванул по улице.

А я стоял у входа в галерею и думал… вот нафига всё это было? Не сомневаюсь, что он бы их купить мог и за цену в десять раз выше. На кой-чёрт было устраивать это представление…

От этих мыслей меня отвлёк звонок телефона. Достал и глянул на экран. Банковское приложение выдало уведомление о поступлении средств на счёт.

Один миллион триста тысяч рублей.

Я даже в этот момент не знал, смеяться или плакать. А потом вспомнил, как он сказал, что заплатит мне разницу в стоимости. Может, наёмного убийцу теперь нанять за его рыжей башкой? Вдруг ему повезет и мир избавится от одного чересчур скучающего графа?

Закрыл приложение и набрал номер Ксюши. От неё, к слову, целых два пропущенных было. Благо не больше. Я ей ещё в галереи отправил смску, что задержусь немного.

Зато теперь она сможет разгуляться на широкую ногу. От мысли о том, какое количество магазинов она заставит меня пройти, становилось дурно.

— Ксюша, привет. Я освободился…

— Отлично! — радостно перебила она меня. — Тогда встретимся через сорок минут в торговом центре. Я уже подобрала несколько вещей и…

* * *

— Можно?

Роман поднял голову от разложенных на столе бумаг. Махнул рукой, и Анастасия зашла к нему в кабинет, закрыв за собой дверь.

— Только быстро. Я через десять минут уезжаю с отцом.

Сестра скорчила недовольное лицо.

— Могли бы и меня с собой взять.

— Нет, не могли бы. Это связано с Румянцевым. И мы туда не развлекаться едем, — сразу же сказал Роман, не отвлекаясь от бумаг. Затем всё же поднял глаза. — Ты чего пришла?

— Хотела уточнить кое-что.

— Что именно…

— Ром, я не хочу туда идти.

— Придётся, Настя, — отозвался Роман, раздумывая, как бы ему сейчас избавиться от сестры. — Приём у Распутиных — это ежегодная традиция. И приглашена вся семья.

— Вас одних там хватит за глаза, — тут же попробовала возразить Анастасия, но Роман зарубил её попытку на корню.

— Вот иди к нему в кабинет и скажи это сама, — предложил он, прекрасно зная, что Настя скорее сейчас в окно выйдет, чем сделает это.

— Ты прекрасно знаешь, какой ответ я получу, — фыркнула она и с недовольным видом уселась в кресло, сложив руки на груди. — «Это важно для семьи, Настя» и всё в том же духе.

— Это важно для семьи, Настя, — следом за ней повторил Роман. Поставил подпись на последнем листе, убрал его в сторону и поднял глаза. — Не понимаю, в чём проблема.

— Ты смеёшься?

— Нет, я…

— Ром, да всё будет, как в прошлом году! — воскликнула она. — Или забыл, как он мне тогда женихов выбирал?

Роман кивнул, всеми силами стараясь не заржать. Этот момент он помнил. Как и то, как сестра на это отреагировала.

— С чего ты взяла, что в этот раз будет точно так же? — поинтересовался он и, разумеется, не стал говорить, что как минимум один кандидат у неё уже есть.

— Да потому, что это каждый раз происходит! — всплеснула она руками. — Каждый раз я приходила туда, и куча этих идиотов обхаживала меня весь проклятый вечер!

— Так в чём проблема? Просто приди туда не одна, — предложил он.

— В смысле? — не поняла она, но Роман уже покачал головой.

— Не, забудь…

— Нет уж, ты говори!

— Ну помнишь, как ты грозилась выйти за Рахманова? — спросил он, припомнив их прошлый разговор. — Вот и позови его. Просто представь, как отец сойдёт с ума, если увидит тебя вместе с ним на приёме.

Он вкинул это больше в качестве шутки. И совсем немного из чувства долга. Всё же уж лучше будет, если этот дурацкий план сработает. Но, к его удивлению, глаза у нее загорелись огоньками. Совсем недобрыми огоньками.

— Рома, — прошептала она. — Ты гений! Отец просто сожрёт себя от злости, если я выкину что-то такое! Я и этот безродный пёс. Боже, да он на стенку полезет!

Лазареву стоило больших усилий, чтобы не заржать прямо сейчас. Настолько довольным выглядело её лицо.

— Если бы ты выкинула, — поправил её Роман. — Зная Рахманова, я могу с уверенностью заявить, что он скажет что-то вроде «спасибо, но мне этот ваш приём нафиг не упал».

Услышав его, Анастасия скривила личико.

— Фу, — поморщилась она. — Общение с ним дурно на тебя влияет. И с чего ты взял, что он откажется?

— Просто я его немного знаю…

— Ой, я тебя умоляю. Да любой на его месте руку себе отрежет только ради того, чтобы попасть на подобное мероприятие. Выйти в высший свет элиты общества…

— Он скорее ногу себе отрежет, чтобы туда не идти. Так что это дохлый номер.

— Не неси чушь. Он согласится в тот же момент, как я ему это предложу.

Роман подумал-подумал, а затем хмыкнул и протянул руку сестре.

— Спорим?

— Спорим! — Она вскочила и схватила его за ладонь. — На что?

— На что? — переспросил её Рома. — А чего ты хочешь?

Анастасия на пару секунд задумалась.

— Если выиграю, отдашь мне свою машину!

Роман попытался выдернуть ладонь из её тонких и хрупких на вид пальчиков, но Анастасия не выпустила.

— Что? — злорадно улыбнулась она. — Струсил?

— Насть, ты перегибаешь палку…

— Ты сам этот спор предложил.

Вздохнув, Роман подумал, что стоило бы отомстить.

— Хорошо. Но, если он откажется, то…

— То что?

— То тогда ты…

Роман сказал. И почувствовал, как пальцы сестры в его руке резко похолодели.

— Ты сдурел⁈

— Ты сама этот спор предложила, а теперь идёшь на попятную? — развеселился он.

Роман знал, что гордость не даст Насте отказаться. И оказался прав.

— Согласна, — чуть ли не выплюнула она со злой ухмылкой. — Готовь ключи от машины, братишка. Я заберу её, когда мне будет удобно…

Глава 14

Господи… хорошо-то как.

Я опустился в своё кресло в отделе. Насти пока нет. Я вообще сегодня пришёл пораньше. Стоит отдать Роману должное. Он оказался прав, дав мне выходной. Я не только выспался всласть, но ещё и эмоционально отдохнул. А это порой может быть поважнее физического отдыха.

Хотя… я откинулся в кресле и посмотрел в потолок.

Ксюша дала вчера жару. Когда я сказал ей, что можно себя не сдерживать, она сначала впала в небольшой ступор, затем пять раз переспросила, а затем… в общем, это походило на небольшой ураган, который носился по этажам и магазинам торгового центра. Кажется, она успела просмотреть каждую распродажу, скидку и акцию. А ведь я ей всего-то сказал, чтобы насчёт денег она не заморачивалась.

В итоге к концу вчерашнего дня я оказался гордым обладателем двенадцати здоровенных пакетов со шмотками. Сеструха едва не замучила меня бесконечными примерками. Это не то. Это не красиво. Это сидит плохо. Это не подходит к глазам. В тот момент я себя чувствовал как какая-то кукла, для которой излишне энергичная девчушка наряды подбирает.

Впрочем, недалеко от истины. Да я и не сопротивлялся особо. Ей было весело. Видел это и по её лицу, и по эмоциям. Для Ксюши этот вояж оказался столь же необходим в эмоциональном плане, как для меня с точки зрения необходимости приобретения одежды. И первое для меня имело куда большую важность, чем второе.

Также я решил воспользоваться возможностью. Раз уж Браницкий деньги не считает, то кто я такой, чтобы от них отказываться. В итоге, пока Ксюша уплетала трёхэтажное мороженое с клубникой на фудкорте, я воспользовался паузой и зашёл в один из магазинов, где продавали костюмы. Причём довольно неплохого качества. Неплохого, разумеется, по сравнению с тем, который висел у меня в чехле в шкафу.

Тот самый, что мне подогнал Роман перед делом с Изабеллой. Этот был настолько хорош, что у меня просто рука не поднималась таскать его на постоянку. А вот по сравнению с тем, что я носил раньше — да. Просто блеск. В итоге купил три штуки. Классические двойки. Два черных и один тёмно-синий. Несколько сорочек, обувь, пару галстуков и по мелочи.

Так что теперь можно было сказать, что я готов ко всему.

Но! Но, но, но! Даже это не доставляло мне такого удовольствия, как спокойная тишина нашего отдела. На столах прибрано. Бумажки, ручки и прочая канцелярия не валялись повсюду. Материалы дела, с которым мы сейчас «работали», лежали в двух аккуратных папках на столе у Насти.

А я сидел и наслаждался. Никто в меня не стрелял. Не пытался убить. Не навязывал безумные игры. Просто обычная и любимая работа. Даже по приходу не пришлось дурацкую и уже привычную бумажку с дебильными рисунками сдирать с двери. Лепота.

Правда, не без минусов…

Дверь открылась, и в отдел вошла Настя в лёгком полупальто. Как всегда, выглядела она великолепно.

— Доброе утро, — поприветствовал я её и, наклонившись, пододвинул в её сторону один из двух стаканов с кофе, что стояли передо мной.

— О… — Кажется, она даже немного удивилась. — Доброе. А с чего это ты такой щедрый и радостный сегодня?

— Просто рад вернуться к повседневной рутине, — пожал плечами.

— Что, настолько рад, что наконец начал приносить мне кофе? — с привычной язвительностью в голосе полюбопытствовала она, глядя на стакан. Раньше меня это подбешивало, но сейчас к её обычной ядовитой манере общения добавилась улыбка. Вполне искренняя и далеко не такая злорадная, как была раньше.

Но это ведь не повод не отвечать, ведь так?

— Не, там просто акция была. Возьми себе один и получи для своего бедного товарища.

— В смысле? — не поняла она.

— Ну типа как благотворительность, — пояснил я. — Для тех, кто сам себе позволить не может.

Тут её прямо пробило на смех.

— Рахманов, ты издеваешься? Я графиня! Я могу себе хоть…

— Да-да-да. Всё, что душеньке твоей угодно, — закончил я за неё. — Но с кофе тут сижу я. Так что? Примешь благородный жест или…

Я взял стаканчик двумя пальцами и потащил его по столу в свою сторону. Протащил примерно половину пути, прежде чем Настя успела заграбастать его себе. Всё же сентябрь начался только недавно, а на улице уже было прохладно.

— Так я и думал.

— Не зарывайся.

— Да как скажешь, — фыркнул я и глотнул свой латте с солёной карамелью. — Итак, как у нас дела?

— Паршиво, — отозвалась Настя, усаживаясь за свой стол. — Дело встало.

Вот тут я удивился.

— Это в каком таком смысле? Ты с клиентом встретилась?

— Да, — тут же последовал ответ. — За дуру-то меня не держи. Просто дальше мы всё равно работать… погоди. Ты что, не в курсе?

— В курсе чего?

— Савина уволили, — выдала она мне новость. — Вчера вечером.

— Подожди, как уволили?

Тут, признаюсь, я удивился. Да, его заявление «по собственному» всё ещё лежало у меня дома. С его подписью, но без даты. Но им я пока не пользовался.

Настя рассказала. Ну, в целом закономерный итог. Похоже, что отдел кадров решил подчистить хвосты. Им потребовалось аж шесть часов, что вскрыть его махинации с больничными листами. Целых шесть! Где вы раньше-то были, способные вы мои, спрашивается.

В итоге этому идиоту совсем не повезло. Хорошо ещё, что по статье не турнули. А ведь вполне могли. Видимо, Сергеевна просто не захотела, чтобы к фирме ещё и это приплели. В общем, Савина выгнали одним днём. Без выходного пособия, разумеется. Ещё и соглашение о не конкуренции подписать заставили. А чтобы совсем неповадно было, пригрозили, что малейшая попытка хоть как-то очернить фирму — и все его заигрывания с медицинской системой тут же улетят куда надо. И сам Савин то же поедет куда надо.

Ну и поделом этому идиоту. Жалеть я его не собирался. Проблема в другом.

Теперь у нас вообще разрешения на работу не было. Просто потому, что дать его нам было некому. И это меня напрягало.

— Так, — сказал я, допив кофе, и встал с кресла. — Сиди тут. Я пойду разберусь.

Ух, как громко сказал. Из разряда: «Вот сейчас как приду! Как распихаю всех на входе в отдел кадров! Как засыплю их вопросами и требованиями!»

— Здрасьте, Светлана Сергеевна, — вежливо постучал я в её дверь. — А можно вопросик задать?

Начальница отдела кадров подняла голову и внимательно посмотрела на меня. Затем на почти пустой зал своей вотчины.

— Рахманов, у тебя что, совсем личной жизни нет? Ты зачем на работу на час раньше пришёл?

— Трудоголик я, Светлана Сергеевна, — пожал плечами. — Жить не могу без работы.

Пару секунд она пыталась продавить меня полным скепсиса взглядом. А я держался молодцом и не сдавал позиций.

— Ладно, — вздохнула она. — Что у тебя?

— Я слышал, что вы Савина уволили.

— Что-то мне подсказывает, что ты его не защищать пришёл.

— Да будет вам, Светлана Сергеевна, — тут же возмутился я. — Туда ему и дорога. Нет, меня другой вопрос волнует…

— Что, разрешение на работу теперь брать не у кого? — улыбнулась она, будто прочитав мои мысли.

— Не в бровь, а в глаз, — не стал скрывать. — Знаете, мы же тут как бы бесплатными делами занимаемся. Людям вот помогаем. А это довольно трудно делать, когда у нас руки связаны…

— А чего ты от меня хочешь? — тут же спросила она. — Иди и обсуди это дело со своим новым начальством.

Вот тут я напрягся.

— С новым начальством? — уточнил я.

— Да. Оно, если я не ошибаюсь, сейчас как раз на работу приехало и на шестьдесят седьмой этаж поднимается. Думаю, что кабинет ты и так знаешь.

— Да ладно⁈ Наш отдел отдали…

— Рахманов, у меня дел вообще-то много, — проскрежетала она, указав рукой на разложенные на столе бумаги. — Поэтому если у тебя всё, то будь добр, не трать больше моё время на то, что и сам выяснить в состоянии.

— Понял, принял. Спасибо вам, Светлана Сергеевна. Без вас эта контора давно бы уже развалилась.

Её глаза сузились, а на губах появилась ехидная усмешка.

— Пф-ф-ф… будто я этого не знаю.

Так! Так-так-так. Лифт. Мне нужен лифт. Быстро заскочил в уже закрывающиеся двери кабины и ткнул на кнопку шестьдесят седьмого. Если ему и правда нас отдали, то это же просто потрясающе! Мои руки будут развязаны… даже не знаю, какое слово подобрать. Наконец-то смогу работать без каких-либо проблем.

— Йо! — воодушевленно поприветствовал я Лазарева. Он как раз снимал пальто. Видимо, только вошёл в кабинет. — Доброе утро. Есть минутка?

— А даже если и нет, это что-нибудь изменит? — кисло спросил он.

В ответ я только пожал плечами.

— Мне тут птичка интересную новость на хвостике принесла.

— М-м-м? — вопросительно промычал Лазарев, обходя кабинет и опускаясь в своё кресло. — Даже боюсь предположить, что именно это за новость.

— Говорят, наш отдел дали тебе в подчинение.

Эмоции его чувствовать я не мог, но вот по лицу читать уже немного научился.

— Много чего говорят, — хмыкнул он с улыбкой. — Другой вопрос, с чего это тебя так…

— Мне нужно два разрешения на самостоятельную работу, — перебил я его. — Для меня и Анастасии. У нас дело висит.

— И ты вот так просто сюда врываешься и думаешь, что я безропотно их тебе подпишу? — спросил он, чем несколько поставил меня в тупик.

— А что, не подпишешь?

— А что, должен?

— Ром, вот давай без этой клоунады, хорошо? Ты не просто так взял на себя наш отдел, — высказал я ему. — Савина вчера уволили. Марина всё ещё недоступна… кстати, что с ней?

Кажется, что такая резкая смена темы несколько сбила его с толку.

— Хотел я сказать тебе это позже, — вздохнул он. — Но, видимо, сюрприза не выйдет.

Открыв ящик стола, он достал лист бумаги и протянул его мне.

— На, прочитай.

Быстро схватив листок, пробежался по нему глазами. В целом ничего особо удивительного. Просто снятие всех обвинений, а также претензий со стороны компании. Даже более того. Имелся отдельный абзац о том, что якобы Марина очень помогла найти настоящего виновника случившегося.

Бред, конечно. Уж кому знать, как не мне. Скорее, это сделано для того, чтобы снять дальнейшие претензии в её участии.

— Вижу, что ты заметил, — произнёс Роман, заметив, как я остановился в чтении. — Считай, что это услуга с моей стороны. Отец хотел просто подписать отказ от претензий, а затем сократить её одним днём. Теперь же к ней и вовсе никаких вопросов не будет…

Что-то в его словах заставило меня нахмуриться.

— Не будет никаких вопросов… не будет в каком случае? В том, если она себе новую работу искать будет?

— Саша, ты и сам прекрасно понимаешь, что она не может остаться тут работать.

— Сам сказал, что она очень вам «помогла», — тут же съязвил я.

— Да, сказал, — кивнул он. — Но ввиду чрезмерного стресса от этой ситуации Скворцова сочтёт, что ей потребуется длительный отдых. Разумеется, фирма войдёт в положение. Она получит свой золотой парашют. Очень и очень значительных размеров… эй, ты чего?

Я бросил лист ему на стол и, не скрывая раздражения, плюхнулся в кресло.

— Всё равно, что ей сейчас в душу плюнуть.

— Саша, там огромная сумма. Я сам всё согласовывал. Она почти два годовых оклада своих получит. Ей этих денег…

— Да не в деньгах дело, Ром, — перебил я его, откинувшись и посмотрел в потолок.

— А по-моему, как раз-таки в деньгах, — не согласился он. — Я же в курсе, как она работала. Пропадала с работы. Скидывала заключение сделок на этого говнюка Филиппова. К ней не было вопросов по той причине, что к самому отделу этих самых вопросов не было. Но это не значит, что она делала что-то сверх нормы.

— А то, как она работала в последнее месяцы, ты видел?

— Ну видел.

Да ничего ты не видел, мысленно выругался я. Вот как ему объяснить, что Марина только вошла во вкус этой работы. Начала помогать людям и поняла, каким делом она действительно занималась. И теперь из-за одной злобной дуры и одного жадного говнюка у неё это заберут. Обидно.

— Ей это не понравится.

— Саша, это лучшее, что я смог выбить для неё, — искренне сказал Роман, и я ему поверил. Уже немного зная, что за человек его отец, даже не сомневался, что это чистая правда. В противном случае Марина просто получила бы уведомление об увольнении в момент выхода из ЦПЗ.

И всё равно паршиво.

— Кто ей скажет?

— Светлана Сергеевна встретится с ней и…

— Давай лучше я, — предложил. — У меня с ней хотя бы отношения хорошие. А говорить с одним из начальников фирмы, которая выбросила её на улицу…

Я даже заканчивать не стал. Он и сам всё прекрасно понимал.

— Хорошо. Мы уже передали документы на рассмотрение. Как только люди Румянцева закончат свою работу, её освободят. Скорее всего, завтра вечером или послезавтра.

— Ясно. Кстати, как там дела?

Вот тут его глаза загорелись праведным огнём.

— О, ты даже не представляешь, что там было, — не скрывая злобного удовольствия, проговорил Рома.

Ну, ожидаемый итог. К этому утру мы имеем арестованным одного из руководитель фирмы «Давыдов, Паронский и Фарисеев». В скором времени им предстоит неплохой такой ребрендинг и сокращение названия до «Паронский и Фарисеев». Даже не представляю, как они будут отмываться от такого позора…

Хотя чего там представлять-то? Просто скинут всех собак на своего бывшего партнёра и постараются отделаться максимально малой кровью.

Исполнительного директора «РНК» тоже арестовали. Как я и предполагал, мужик решил неплохо поживиться за счёт компенсации от Румянцева, а затем ещё и навариться на игре с акциями промышленных компаний оборонного сектора. По словам Романа, следователи князя до сих пор работали над тем, чтобы вскрыть всю систему, по которой должны были быть скуплены акции.

Наша же фирма в этих условиях оказалась в странном положении. С одной стороны, нельзя не отрицать наш косяк. С другой, именно мы в конечном итоге помогли докопаться до правды. Теперь Великий князь не будет платить неустойку, а новое руководство «РНК» будет куда более сговорчивым при обсуждении нового соглашения. Я бы даже сказал, оно будет потрясающе покладистым в плане принятия новых условий.

Вишенкой на торте стала новость о том, что эту сделку будет вести наша фирма. И не кто-то, а сидящий прямо напротив меня Роман. С одной стороны, выглядит несколько странно…

С другой же — вполне логичный ход.

Не удивлюсь, если его истоки кроются в личной договоренности между графом Лазаревым и самим Румянцевым. Назовём это определенной любезностью. Таким образом князь покажет всем, что вновь доверяет фирме и её людям. Плюс ко всему Роман, скорее всего, прекрасно знает все нюансы обеих компаний, и большая часть подготовительной работы, считай, уже сделана. Разумеется, придётся заново составлять договор и утрясать мелкие шероховатости, но не думаю, что «РНК» будет как-то возникать. По сути, Румянцев теперь может ободрать их как липку и сделать это едва ли не на законных основаниях.

В общем, все в выигрыше. Кроме тех, разумеется, кто пострадал из-за жадности своих идиотов-начальников.

— Ясно. В общем, все довольны, — высказал я после его рассказа, и Роман кивнул.

— Ну не все, но мы-то теперь уж точно.

— Что, в свою очередь, возвращает меня к причине моего визита. Разрешение подпишешь?

— Подпишу, — кивнул он. — Куда я денусь. Не самому же этой ерундой заниматься.

Можно было бы поморщить нос. Мол, проблемы простых людей ерундой назвал. Но кто я такой, чтобы его винить. Для него это и правда ерунда. В каком-то смысле.

Роман быстро написал два заявления на наши с Настей имена и передал их мне.

Только вот, когда я захотел забрать их, он листы не опустил.

— Ром, ты пальцы расслабь, — подсказал я. — Ну, знаешь, чтобы я мог пойти работать…

— Саша, я ведь сделал это не просто так, — произнёс он, так и не отпустив листы. — Теперь ваш отдел формально висит на мне.

— Да, кажется, мы это уже выяснили. Ты листы-то отпусти…

— Это значит, что твои косяки — это мои косяки. Понимаешь, к чему я?

— Я тебя хоть раз подводил?

— Вот очень бы хотелось, чтобы ответ на этот вопрос не изменился.

— Тогда дай мне уже эти чёртовы разрешения, и я пойду делать свою работу… спасибо.

Быстро просмотрел оба разрешения. Формулировки. Даты. Подпись. Всё верно.

— Кстати, ты не сказал, зачем это тебе, — спросил я его, прежде чем направиться на выход из его кабинета.

— Ну, тут много причин, — ответил, откинувшись на спинку кресла. — Отдел не должен простаивать. Работа должна выполняться. А…

— А мне надо развязать руки, — закончил за него. — Спасибо. Я это доверие ценю.

— Надо же как-то выкручиваться, раз уж ты у нас такой бестолковый и лицензии не имеешь.

— Ты не зарекайся. Я работаю над этим вопросом.

Ну, строго говоря, ещё не начал, но как доберусь сегодня до дома, возьмусь.

— Это в каком смысле? — моментально насторожился Лазарев.

— А вот тебе всё пойди да расскажи, — не повёлся я. — Вот как сам разберусь, ты узнаешь первым…

— Только не вздумай учудить что-то противозаконное, — моментально предостерег он меня. — Ещё один скандал нам сейчас не нужен. Абсолютно.

— Не переживай. Мне он нужен не больше, — успокоил я его и направился обратно в отдел.

Когда вернулся, обнаружил две вещи. Во-первых, счастье моё долго не продлилось. На двери опять висела эта дурная бумажка с рисунками и надписью на латыни. Во-вторых, Настя была на месте.

— Работаем, — сказал я, положив ей на стол один из листков. — Я выбил нам разрешение у нового начальства.

— Чего? — не поняла она. — Какого ещё нового начальства и почему тут подпись Романа?

— Потому что наш отдел теперь ему отдали в подчинение, — не скрывая своего довольства, поведал я ей. — А поскольку времени на нашу возню в песочнице у него нет…

Я сделал жест рукой, покрутив ладонью в воздухе и предлагая Анастасии закончить мысль самой.

— То есть мы теперь сами по себе? — усмехнулась она. — Круто.

— Не то слово. Итак, предлагаю не терять время.

Схватив папку с её стола, открыл.

На первый взгляд, это дело не было чем-то из ряда вон. На самом деле я даже мог понять, почему никто не стал браться за него и в итоге оно по линии муниципалитета попало через «лотерею» к нам на стол.

История стара как мир. Нехорошие люди хотят заработать денег, но при этом не желают делать это законным образом. Вместо этого они обирают других людей. Как правило, стариков и пенсионеров. Тех, кто мало знаком с тем, насколько сильно технологии проникли в наш мир, и привыкли доверять голосу из телефона.

Да. Бич моей прошлой жизни цвёл и здесь. Видимо, жадность наживы и беспринципность — вещи всеобъемлющая. В нашем же случае ситуация довольно… обыденная, как бы жёстко это ни прозвучало.

Иван Петрович Кузнецов. Семьдесят восемь лет. Получил от мошенников, представившихся сотрудниками его банка, очень «выгодное» предложение по вложению своих средств. Мужик за жизнь не то чтобы скопил огромное богатство. Работал инженером и под конец смог собрать неплохую сумму в триста двадцать тысяч рублей.

Что мы знаем о схеме, с помощью которой действовали эти уроды? На самом деле почти ничего. Ну, не совсем конечно. Иван Петрович получил предложение вложить имеющиеся у него средства в инвестиционный фонд под значительный процент. Старика обрабатывали почти две недели. Тут и поддельный сайт инвестиционной компании. И фальшивые графики роста прибыли. И лживая статистика вкладов. Даже более того. Они предложили ему в качестве проверки вложить небольшую сумму. Всего десять тысяч. А через неделю выдали сразу семнадцать. Семьдесят процентов рост по вкладу за неделю. Нет, ну кто бы отказался от подобной прибавки к своим накоплениям.

Я сейчас не стану осуждать старика за доверчивость и прочее. На мой взгляд, смысла это не имеет. Другое дело, как ему помочь.

— Мы тут ничего не сделаем, — сказала Настя. — Он хочет подать в суд на этот липовый фонд, но…

— Но это всё равно, что воевать с ветряными мельницами, — закончил я за неё.

Настя нахмурилась и посмотрела на меня.

— В смысле? Зачем воевать с мельницами?

— Ну это распространённая фраза, — пояснил я ей. — Типа как драться с воображаемым врагом.

— Стой, мельницы воображаемые, что ли?

— Нет, Насть. Дело в том… Слушай, у вас что, про Дон Кихота не слышали?

— Про кого?

— Ясно, понятно. Забей. Лучше скажи, что мы будем делать?

Кажется, в этот момент она подвисла. В целом, оно и неудивительно. Пытаться подать в суд на этих засранцев всё равно, что стрелять в небо в надежде подстрелить звезду. Сайт липового фонда хостили на каких-то левых серверах. Тут ни о какой юрисдикции вообще речи не идёт. Не удивлюсь, если в итоге окажется, что этот самый сервер стоит в какой-то каморке в третьесортной компании, в которой о нём даже не знают.

Да и с деньгами тоже беда. Едва только они поступали на счёт фонда, как сумму дробили и мелкими переводами выводили за пределы империи. Готов поставить один из двух своих новых галстуков, что документы, по которым созданы счета-получатели, поддельные.

— Я не знаю, — честно призналась она. — Нам просто некого призвать к ответу. Я проверила часть тех счетов, куда ушли деньги. Там минимум три подставных ИП. Остальные физлица. Все счета открыты за пределами империи, и их владельцы не являются резидентами. Даже если мы и попытаемся как-то привлечь их к этому делу, то их адвокаты от нас и мокрого места не оставят.

— Верно, — кивнул я, глядя в потолок. Взял стакан и глотнул кофе. Расстроенно поморщился. Тот уже остыл, пока я бегал, и от былого вкуса и следа не осталось. Обидно. — Но ты, так сказать, воюешь не в ту сторону.

— Не поняла.

— Насть, ну подумай сама.

— А я, по-твоему, чем занимаюсь⁈

— Чем угодно, но только не тем, чем надо. Ладно. Давай подскажу.

Я выпрямился и ткнул в её сторону пальцем.

— Чем мы занимаемся?

Кажется, что в этот момент она растерялась.

— Дело о мошенничестве…

— Не. Давай ещё раз. Чем мы… хотя нет. Не так. Что мы должны сделать?

Она задумалась.

— Помочь клиенту? — наконец выдала она очевидный ответ.

— В точку. А что нам надо сделать для этого?

В этот раз её молчание затянулось на несколько секунд дольше.

— Вернуть ему деньги, — сказала она. — Но я всё равно не понимаю, как…

Её глаза расширились, а на губах появилась задорная улыбка.

— Ты и не собираешься их искать, — поняла она.

— В точку. Я же не дурак, чтобы с ветряными… ай, не важно. Короче. Мы просто сменим свою цель.

Если не можешь победить крыс в доме, то можно сжечь весь дом к чертям собачьим.

— Собирайся, Настенька. Мы идём грабить банк!

Потому что если ты не можешь достать мерзавцев, сидящих в самом конце цепочки, то почему бы не разбить промежуточное звено?

— Саша, у меня есть вопрос, — вдруг сказала Анастасия.

И при этом голос какой-то странный. Слишком уж… добрый? Не, не то. Нежный? Уже ближе. Просящий.

Я напрягся.

— Скорее, не вопрос. Просьба.

— Просьба? — удивился я. — Ко мне? Я второй раз кофе тебе не принесу. Акция в кофейне была одноразовая…

— Боже, да я не об этом! — воскликнула она. — Просто выслушай меня. Пожалуйста.

О как. Впервые она о чём-то меня так просит. Я подобрался в кресле.

— Ладно. Слушаю.

Она пару секунд помялась. Даже губку прикусила… так, я вот сейчас не понял. Она что, пару лишних пуговиц на блузке расстегнула, пока меня не было?

— Скоро будет приём у Распутиных, — сказала девушка. — Они его каждый год устраивают. И я была бы рада, если бы ты пошёл туда со мной.

Чтобы дать ответ, мне хватило примерно полсекунды.

— Спасибо за приглашение, Насть, но мне этот ваш приём нафиг не упал.

Глава 15

— Саша, стой! Да подожди ты!

Анастасия залетела в лифт следом за мной.

— Я не понимаю!

— Ну, ничем тебе помочь не могу, — отозвался я, читая пришедшее на телефон сообщение от сестры.

Ксюша прислала с десяток вариантов разной ерунды из какого-то интернет-магазина и хотела знать моё мнение. Моё же мнение… нет, правда, ну какая мне разница, какая подставка для свечей будет у нас дома? В виде лесенки или прямоугольная и ровная. Я вообще не понимал, на кой-чёрт нам нужны эти свечки дома.

Рядом зло пыхтела Анастасия.

— Я. Не. Понимаю, — чеканя слова, повторила она. — Это же такая возможность!

— Ага.

— Там будет элита! Распутины этот приём раз в год устраивают. Там будут бароны! Графы!

— Встречался я тут с одним графом, — хмыкнул я себе под нос, пытаясь понять, в чём отличия между двумя абсолютно одинаковыми перечницами. — Спасибо, но мне этого на всю жизнь вперёд хватило.

— Да что за ерунду ты несёшь! — не успокаивалась она. — Это же такая возможность! Любой уважающий себя мужчина руку отдаст за возможность побывать в одном месте с такими людьми!

Пуфики… нафига? В чём разница? А, понял! Тот, который квадратный, немного темнее. А тот, который прямоугольный, наоборот, светлее. И как я это раньше не заметил? Наверное, потому, что у них габариты одинаковые…

— Насть. — Я поднял взгляд и посмотрел на неё. — Если мужчине для того, чтобы уважать себя, требуется тусоваться в компании тех, кто во всём его превосходит, то грош цена этому уважению. Как ты себе это представляешь вообще?

— Но… — Кажется, что мой ответ ввел её в ступор. — А как же связи? Интересные контакты с людьми…

— Боже, окстись, женщина! Какие связи? На кой-чёрт я им сдался? Да на меня будут смотреть, как…

Я запнулся, едва не сказав «как на твою ручную собачку». Этакая чихуахуа. Ну нафиг! Я хочу быть злобным ротвейлером! Чтобы ГАВ — и все в страхе разбежались.

— Короче, Настя, — продолжил я. — Мне это не интересно. Никаких связей таким образом не получишь. Контакты нарабатывают тем, что приходят к людям с деловым предложением. Когда ты можешь чётко показать им, что у тебя есть что-то, что нужно им, а у них есть что-то, что нужно тебе. И показать, что от обоюдного сотрудничества вы только выиграете. А если я приду туда с тобой и начну с ними знакомиться, то сам себя уважать перестану. Это будет выглядеть так, будто я туда с тобой напросился. Не, не интересно.

— Да это бред какой-то! — вспыхнула она. — Я тебе практически золотой билет хочу подарить…

— А шоколадную фабрику тоже подаришь?

Она аж моргнула от удивления.

— Чего? Какую ещё к чёрту фабрику⁈

— Ну, крутую такую, с карликами и…

— Ты издеваешься?

— Немного, — признался я. — Слушай, я уже сказал: нет. Давай, может быть, теперь делом займёмся, а?

Она что-то пробухтела, но вроде бы успокоилась.

Мы вышли из здания. Я вызвал нам такси.

Итак. С чего начинают все грабители банков? Правильно. С осмотра будущего места преступления. Вот этим мы и займёмся.

Ладно, прикалываюсь. Разумеется, сам банк мы грабить не будем. Да и на кой-чёрт мне это надо?

Нет. Мы поступим куда более нагло, мерзко и бесчестно. Мы надавим на него законным путём.

Анастасия полностью права касательно того, что если поставить перед собой цель именно наказать мошенников, то мы тут пролетаем, как фанера над Парижем. Шансов на это не больше, чем мне сейчас получить аудиенцию у Императора.

На наше счастье, для своих схем они использовали один из банков Империи. И именно вот этим мы и воспользуемся. Вместо того чтобы бить змею по быстрому и скользкому хвосту, мы врежем по промежуточному звену.

К слову, несмотря на существование Центрального Имперского Банка, сам по себе он финансовые услуги не предлагал за исключением возможности использовать хранилища его филиала. Он больше выступал регулирующим органом для других банковских компаний, аккредитованных в государстве. В том числе и зарубежных. Ага. Глобализация добралась и сюда.

Вообще странный мир. Местный строй слабо походил на классическое феодальное право, каким я его знал. Крестьян-то тут не было. Эти аристократы больше походили на деловые кланы. Этакая корпоративная монархия, заточенная на семейных связях и влиянии.

Но вернёмся к нашей проблеме. На наше счастье банк через который мошенники проводили свои транзакции, являлся «нашим», то есть принадлежал Империи. Что нам это даёт? Правильно, законную базу для дальнейших действий. Я даже в справочник по праву залез, чтобы подтвердить свою теорию. Согласно статье гражданского имперского кодекса банк обязан осуществлять контроль за проведением подозрительных операций. Также сюда можно добавить закон «Об имперской национальной платёжной системе». Точную статью я не помню, но согласно ей банковская организация несёт ответственность за несанкционированные переводы.

Казалось бы! Вот оно! Победа! Нашего клиента обманули, а банк ничего не сделал! Мерзавцы! Виновны! Но нет. Всё отнюдь не так просто, как нам бы того хотелось.

Такси довезло нас до здания нужного нам банка не больше чем за двадцать минут. Когда выбрался из такси, то мысленно поблагодарил сестру за купленный вчера шарф. Мягкий, тонкий, но на удивление тёплый. И цвет тёмно-синий. Хорошо подходит к моему чёрному костюму. Одному из тех, которые я вчера купил. Главное, что шее тепло.

А то не хватало ещё заболеть сейчас. Роман нам такой шанс дал, и профукать его из-за температуры было бы… хотя кого я обманываю. Даже в полуобморочном состоянии работать буду. Вот такой вот я человек.

Зайдя внутрь, сразу же направился к ближайшему сотруднику и попросил свести нас с администратором сего прекрасного заведения.

Сначала получил ответ, что, мол, простите, но начальство очень занято.

Сказал, откуда мы.

Начальство очень быстро нашло время нас принять.

В итоге через пять минут мы уже сидели в кабинете заместителя директора банка.

— Итак, чем я могу помочь вашей фирме? — лучезарно улыбнулся сидящий перед нами мужчина.

Я специально не стал говорить ему, по какой причине мы тут. Лишь сказал, из какой фирмы и что хотим обсудить финансовый вопрос. Говорить, что вот-вот будем катать бумагу на их контору, не стал. Зачем? Нас бы отфутболили с такой скоростью, что мы бы и не заметили.

По изначальной договоренности Настя начала говорить первой.

— Видите ли, в данный момент мы работаем над делом нашего клиента. И так уж вышло, что в этом деле замешан ваш банк…

Разумеется, что весь ход своих мыслей я объяснил ей ещё в такси. А она такая: «Саша! Ты гений! Как я сама до этого не додумалась! Саша, ты такой крутой…»

Эх, мечты, мечты. Она же не дура, чтобы очевидные вещи не сложить. Я и половины ей не рассказал, как она уже быстро выдала мне всё то, о чём я думал изначально. Всю схему. И даже предложила, как можно посильнее надавить.

Вот что ни говори, она умна. Очень. Ей опыта не хватает, это да. А ещё она злобная язва. Но прикольная. И умная. Что и доказала в очередной раз, разложив всё по полочкам перед банкиром.

О, ещё и хитрая. Не мог не отметить, как она откинулась в своём кресле перед этим мужиком. Спина прямая, грудь вперёд. Прекрасная осанка, которая подчёркивала изящную шею. Ещё и одну стройную ножку на другую закинула. Мужик её едва ли не глазами раздевал.

А я вдруг понял, что мне не особо это нравится. Хороший способ сбить с толку, но… не нравится. Не то чтобы я неожиданно проникся страстной и сильной любовью, но… короче, просто мне не нравилось то, как он на неё смотрел.

— … в конечном итоге мы хотели бы заключить мировое соглашение и получить от вас компенсацию утраченных в виду мошеннических действий средств, — закончила она говорить.

— Это, конечно, всё очень интересно, — тут же закивал банкир, не сводя глаз со стройных ног Анастасии. — Но, признаюсь, я не совсем понимаю, при чём тут мы.

— При том, что именно через ваш банк шли переводы, — жёстко произнёс я. — А по закону вы обязаны отслеживать подозрительную деятельность. В данном же случае все признаки подобного. Крупный единоразовый перевод на сторонний счёт. Дробление сумм по счетам, которые оформлены на явно подставные имена…

— Простите, но мы не обязаны следить за нашими клиентами, — тут же выдал он, но я этого ждал.

— Именно! Вы обязаны следить за их деньгами. В конкретном же случае при вашем попустительстве человек лишился этих денег…

— Не лишился, а самолично осуществил их перевод, — поправил меня банкир. — В данном случае, пользуясь вашими же словами, ваш клиент сам совершил транзакцию со своего счёта. Почему мы должны заниматься тем, чтобы водить его за ручку и говорить, что такое хорошо, а что такое плохо?

— Может быть потому, что это ваша работа? — предложил я. — Вы проигнорировали явные признаки мошенничества. Нарушили регламент проверки подозрительных операций. Также вы имели все технические возможности, чтобы задержать или вовсе остановить вывод этих средств. Плюсом можно добавить отсутствие должной верификации получателей платежа…

— Потому что часть наших клиентов как раз таки находится за границей, — тут же встрял он. — А поскольку мы очень ценим нашу политику конфиденциальности, то…

— Ой, да бросьте, — перебил его. — Какая к чёрту политика, если вся информация о ваших клиентах находится у вас же? Давайте без вот этих вот софистических закидонов. У нас есть требования, и мы хотим, чтобы вы их удовлетворили.

— Мы требуем компенсации утраченных средств, — продолжила Анастасия. — В идеале всю сумму, которую ваш банк передал мошенникам, но готовы согласиться и на восемьдесят процентов.

— Я думаю, что на этом наш разговор закончен, — уже куда более резче, чем в самом начале общения, сказал банкир, поднимаясь из-за стола.

— А я думаю, что наше общение только начинается, — не стал сдавать я назад. — Потому что в противном случае мы пойдём в суд. И здесь одной компенсацией вы не отделаетесь. Мы затребуем с вас не только возмещение утраченного, но и компенсацию морального ущерба в таком же размере. Для всех случаев.

Был ли это блеф? Отчасти. Попался ли он на него? Также отчасти.

— Всего вам хорошего, — одними губами улыбнулся банкир и указал на выход.

* * *

— Хорошая была попытка, — несколько расстроенно проговорила Настя, идя рядом со мной. — Жаль, что не вышло.

— Это кто тебе сказал? — удивился я.

— Ну он же отказал…

— Ну я не из тех парней, которые принимают «нет» за «да». Но в данном случае мы кое-чего добились.

— Это чего же? — не поняла она.

— Того, что сейчас этот хлыщ понесётся в юридический отдел и будет орать на работающих там бедолаг, чтобы те спешно начинали готовиться к будущему суду.

Настя удивлённо уставилась на меня.

— Так ты же сам мне сказал, что это был блеф…

— Ну, скажем так, я немного приврал.

— Саша!

— Спокойно! Пошли лучше перекусим. Там и поговорим. Всё равно подождать надо.

Оглядевшись, заметил небольшую кафешку. Выглядит вроде дорого богато, но… теперь могу себе позволить.

— Пошли.

Зашли внутрь, сразу окунувшись в густую атмосферу из ароматов свежего кофе и выпечки. Вот люблю, когда у кофейни своя пекарня есть. Свежая выпечка — это всегда хорошо. Если она вкусная, разумеется.

— Что будешь? — спросил я, скидывая сумку на свободный стул за столиком.

— О, неужто угостить меня решил? Опять⁈

Она ехидно улыбнулась, отчего я едва глаза не закатил.

— Слушай, не искушай судьбу. А то я сейчас один буду кофе пить. Просто пытаюсь выглядеть джентльменом.

— Ключевое слово «пытаешься», — моментально взбрыкнула она. — Настоящий «джентльмен» не отказался бы сопроводить даму на приём.

— Опять ты об этом, — вздохнул я. — Не, Настя. Никуда я не пойду. Закрыли эту тему…

— Но…

— Закрыли. А если будешь продолжать, то я тебе яичный латте возьму.

— Что? — Девушка тут же наморщила носик. — Это что ещё за гадость?

— Ну, хоть какие-то хорошие качества у тебя всё же есть.

К моему удивлению, Настя совсем по-детски показала мне язык и заявила, что хочет капучино. С корицей. Ну с корицей так с корицей.

Пока делал заказ, осмотрелся по сторонам. Народа довольно много, так что молодой парнишка за стойкой не стоял без дела, принимая заказы, пока ещё двое парней занимались тем, что варили кофе и собирали заказы на подносы, которые потом разносили милого вида официантки. Ещё приметил высокую блондинку-администратора. Та сидела в зале и со строгим лицом периодически осматривала посетителей. Видимо, следила за работой сотрудников и качеством обслуживания.

Впрочем, долго в очереди я не стоял. Видно, что ребята вышколены прямо очень хорошо. Всё быстро. По делу. Даже интересно, это они от страха перед начальством или просто работой горят? Но что-то подсказывало, что точно не второе.

Забрав пару стаканов с кофе, вернулся за столик.

— Спасибо, — поблагодарила меня Настя. — Так ты собираешься мне объяснить, в чём дело, или нет?

— Конечно. Как я уже сказал, мы его напугали.

— Да, это я уже поняла. Ты не зря названием фирмы козырял.

— В точку. Так, что они сейчас знают?

— Чего?

— Это вопрос был. Отвечай.

— Я тебе что, ученица?

— Можешь звать меня мистер Мияги, если хочешь, — пожал я плечами и глотнул кофе. Кстати, весьма неплохой, но… блин, опять, что ли, в банк сгонять? Этому до того напитка, как мне до луны. В ластах. Со связанными ногами. Подсыпали они туда что-то, что ли?

— Что? Кто? Мияги?

— Ясно, просто забей, — махнул я рукой. — Хотя нет. Не забей. Ответь на вопрос. Чем они сейчас заняты?

Настя задумалась.

— Скорее всего, готовят ответ на возможный иск. Не факт, что он последует. Всё же ты сам сказал, что они могли тебя раскусить. Но подготовиться даже в таком случае просто обязаны.

— В точку. Это значит, что сейчас они начнут проверять всю информацию, имели ли место подобные происшествия за последнее время.

— А они имели?

— Насть, помнишь, я тебя спрашивал про вашего повара?

— Я не пони… А! Поняла. Постоянство!

— Именно. Если эта схема сработала в одном месте, то всегда имеется возможность, что она либо работала раньше, либо же могла случиться позже. А чего самого страшного они могут от нас ждать?

— Ну, если предположить, что мы действуем именно так, как они думают, то я бы сказала, что коллективного иска…

Тут её глаза округлились. Сразу видно, что она действительно поняла.

— Ты сказал ему «во всех случаях»! — Она даже в меня пальчиком ткнула. — Этого добивался? Чтобы они думали о коллективном иске? Хотя… подожди, мы же не знаем, были ли другие пострадавшие.

— По своему опыту могу сказать, что с большой долей вероятности они были. И вот сейчас их служба безопасности и юротдел начнут трясти все транзакции за последние… ну не знаю, давай предположим, что за два года, чтобы понять, насколько глубока кроличья нора, куда они сунули свою ногу.

— А она глубока?

— А какая разница? — пожал я плечами. — Главное, что в этой норе сидит очень злой и зубастый кролик.

Анастасия аж в чашку прыснула от смеха.

— Только вот, пушистый ты мой, какой нам от этого толк? У нас-то этой информации нет. Нам они её не дадут. Просто прикроются своей политикой конфиденциальности. А если начнём искать сами, то у нас на это месяцы уйдут.

И здесь она была полностью права. Вот на все сто процентов. Банк никогда не даст нам информацию о своих клиентах. Это даже звучало бредово. Вот придём мы, такие хорошие и умные, и попросим: «А не могли бы вы предоставить нам определенный список счетов, по которым проводились схожие транзакции, а то, видите ли, мы тут собираемся коллективный иск на вас подать. Да вот беда, пока не знаем, кто ещё пострадал. Подскажите, а?»

Нет. Нас пошлют далеко и надолго. Единственный вариант — это добиться постановления суда. Можно, конечно, было бы попробовать, но это муторно и долго.

Но нам это и не нужно. Зачем, если они сами сделают за нас всю работу.

Существовала одна проблема. Я не мог объяснить Насте, почему именно всё это сделал, не рассказав, что у меня есть Реликвия. Поэтому пусть пока будет сюрприз.

В итоге мы просто болтали и пили кофе. Глянул на часы. Прошло уже почти полтора часа. Я даже себе несколько пончиков купил. Два клубничных с вареньем внутри и шоколадный, который Настя сейчас и уплетала. Примерно прикинул, сколько надо времени, чтобы они успели связать себе верёвку, на которой я их и повешу. Заодно написал сообщение Громову. Ну так. На всякий случай. Это как запастись чесноком в довесок к осиновому колу, когда собираешься охотиться на вампиров.

Пока болтали, разговор плавно перешёл к нашему клиенту.

— Всё равно не понимаю, как он мог повестись на это, — покачала головой Настя. — Ну даже в теории это звучит как бред! Семьдесят процентов прибыли с ничего? За две недели? Да кто вообще в это поверит? Надо быть форменным идиотом, чтобы купиться на такое враньё.

— И с чего же ты сделала такой вывод? — поинтересовался я у неё.

— Да потому, что это логично! Ни один нормальный человек не поверит…

— Насть, прости, что я тебе перебиваю, но давай спрошу ещё раз. Почему ты сделала такой вывод?

— Э…

— Не экай, тебе это не идёт. Лучше ответь.

— Ну потому…

Она смутилась, явно не зная, что именно мне сказать.

— Ладно, — вздохнул я. — Ты когда-нибудь нуждалась в деньгах?

— Ты и сам прекрасно знаешь, что нет, — тут же скривилась она. — Не надо мне этим в лицо тыкать…

— А я и не тыкаю. Тебя финансовой грамотности учили?

Она фыркнула.

— Естественно. Сразу после того, как кукол на двести тысяч купила.

— Серьёзно?

— А вот гадай теперь, так это или нет, — ехидно усмехнулась она. Ещё и язык мне показала, зараза такая. — Но да. Учили. Потому я и говорю, что это бред. Я чётко знала, на что стоит тратить, а на что не надо.

— А что делать, если денег тебе не хватает?

— Не поняла.

— Поставь себя на место этого мужчины, Насть. Он уже не в том возрасте, чтобы следить за всеми трендами и новшествами. Он не знает, насколько распространены подобные схемы. Он вырос в другое время и привык доверять людям, которые звонят ему и уверенным голосом представляются кем-то важным. Это не значит, что он глуп или недальновиден. Это означает, что у него другая психология…

— Но мозги-то у него есть⁈

— А вот теперь мы переходим к другой части, — пропустил я её слова мимо ушей. — У тебя когда-нибудь бывало такое, что тебе на что-то не хватало денег?

— Нет.

— А у него, как думаешь? Зачем ему вообще нужны были деньги? Ты спросила?

— Нет. Даже не думала, если честно.

— Так как ты можешь утверждать, что он глуп? Может быть, у него имелась потребность в этих самых деньгах. Но в силу возраста он не может заработать их больше. И тут увидел шанс получить столь необходимую прибавку. Социальная инженерия как раз и рассчитана на таких вот людей. На то, чтобы внушить им одно и заставить действовать так, как нужно тебе.

— Да это только на стариках сработает, — пожала она плечами. — Нормального современного человека нельзя обмануть такой чушью.

— То есть наш клиент по-твоему не нормальный человек?

— Да… то есть нет. Ты понял, что я имела в виду.

— Да, Насть. Понял. И сейчас докажу тебе, что ты ошибаешься. Собирайся.

Мы встали. Я галантно придержал ей полупальто и помог его надеть. А затем прихватил со стола красивую картонную коробочку, в которой всё ещё оставались пара пончиков и чек. Хотел съесть, но что-то аппетита как-то не было. Разговор оказался интереснее.

— Ты что задумал?

— Тебе шоколадный пончик понравился?

— Ну… да, — как-то странно призналась она, будто сознавалась в преступлении. Мило.

— Стой и смотри.

Развернувшись, направился к прилавку. За то время, что мы сидели, наступил обеденный перерыв, и людей стало значительно больше. Видимо, место было популярное, так как очередь вытянулась человек на восемь или десять. Быстро обойдя её сбоку, я вклинился в самое начало и влез перед девушкой, которая только хотела сделать заказ.

— Эй! Тут очередь вообще-то, — возмущенно сказала она.

— Я быстро, — ответил уверенным голосом, даже не подумав извиниться. — Ты мне пончик не дал.

— Что? — Парень за прилавком растерялся, и я это ощутил.

— Я говорю, что ты мне пончик не дал. Шоколадный. Вот.

И сунул ему чек под нос.

— Вы уверены? — Парнишка пробежался по бумажке глазами.

— Стоял бы я сейчас тут, если бы не был? — резонно ответил я ему.

Сзади меня недовольное гудение уже становилось громче. А эмоции парня выдавали ещё большую растерянность от того, что ситуация накалялась. Ведь за моей спиной стояла ещё куча народа, которая торопилась взять себе перекус за отведённые на обед тридцать минут и вернуться.

А значит что? Потенциальные проблемы. Значит, надо додавить.

— Слушай, парень, — сказал я уверенным голосом. — Давай я просто вызову администратора, и мы во всём разберёмся. Я заплатил за свой пончик и хочу его получить.

Всё же я не ошибся. Похоже, что местное начальство держало сотрудников в ежовых рукавицах. Едва я упомянул о нём, как взгляд парня метнулся к сидящей за столиком женщине, а в его эмоциях отчётливо появился испуг. Особенно после того, как он заметил, что та сейчас смотрит в нашу сторону, явно пытаясь понять причину заминки за кассой.

— Так что? — спросил я, не давая ему больше времени на размышления.

— А, д… да. Конечно, — пробормотал парнишка и тут же достал щипцами с витрины один из покрытых посыпкой пончиков. Я прямо ощущал, как он хочет поскорее от меня избавиться. — Вот. Ещё раз простите…

Но я уже не слушал.

Подойдя к Насте, протянул ей коробочку.

— Будешь?

— Ты зачем его украл? — спросила она в ответ.

— А я не украл, — моментально парировал. — У них статья расходов есть на испорченные продукты. От одного пончика не обанкротятся. Куда важнее то, что сейчас показал тебе, как работает социальная инженерия на практике. Уверенный голос. Не самый дешёвый костюм. Стрессовая ситуация с давлением со стороны. Возможный страх получить нагоняй от начальства. Всё вместе это создаёт ситуацию, в которой я смог получить желаемое.

— Не выпендривайся. Ты не мог знать, что это сработает.

— Нет, — спокойно согласился с ней, выходя на улицу.

Осмотревшись, заметил идущую ко входу девушку, и тут же сунул ей в руки коробку с пончиками.

— Держи, красавица. Приятного аппетита.

— Что…

Я ещё чувствовал её удивлённый взгляд на своей спине, когда мы шли в сторону от кофейни.

— И да. Я не знал, что это сработает. Точно так же, как и мошенники не знали, что это сработает с нашим клиентом. Фишка в том, что они будут пробовать это раз за разом. Пока не найдут того, с кем все необходимые условия совпадут. Один из пяти. Один из десяти. Один из сотни. Но рано или поздно они такого найдут. А затем ещё одного. И ещё одного. Вот так это и работает.

Ну, на самом деле это прямо сильное упрощение, но основы я указал ей верно.

— Ладно, — сказал, глянув на часы. — Пошли. Пора их добить.

Глава 16

Стоило вернуться в банк, как оказалось, что нам тут не рады. Вот ведь какая неожиданность! Кто бы мог подумать? Ну, я мог. Поэтому достал из своего портфеля папку. Из папки бумажку. И попросил передать нашему знакомому.

— Что там у тебя? — заинтересовалась Анастасия.

— Судебный иск.

— Подожди, какой ещё иск?

Она растерянно посмотрела на удаляющуюся девушку. Та, видимо, либо услышала мои слова, либо же успела глянуть на «шапку» документа, так что несла его с такой осторожностью, будто бумага могла её укусить.

— Коллективный. На двести восемьдесят шесть человек.

Настя открыла было рот, чтобы что-то спросить. Затем закрыла его. Задумалась. Затем снова хотела что-то сказать. И снова передумала.

— Мы ведь не готовили никакого иска, — наконец выдала она, на что я кивнул. — И откуда ты взял двести восемьдесят истцов?

— Верно. Не готовили. А их я взял из головы.

— Но ты сказал, что это иск, — задумчиво пробормотала она.

Видно, что раздумывает и пытается сама догадаться, вместо того чтобы задавать вопросы. Молодец.

— Ты опять блефуешь, — обвиняюще шепнула она, оглядываясь по сторонам.

— Молодец, Насть. Я привлекаю их внимание. Помнишь, что я говорил тебе о социальной инженерии?

— Ну допустим.

— Сейчас ты увидишь, что это работает не только со стариками и молодыми ребятами на подработке в кофейне.

Ждали, к слову, мы недолго. Уже знакомый нам заместитель начальника банка явился примерно через три минуты и сорок две секунды. Ага. Я засёк время. И думаю, что не стоит добавлять, что выражение лица у него было крайне раздражённое.

— Кажется, я уже сказал, что мы не намерены вести дальнейшее обсуждение по этому делу, — с раздражением бросил он мне в лицо.

— И тем не менее мы стоим тут, — пожал я плечами и демонстративно окинул взглядом роскошный вестибюль. — И раз уж вы здесь, то не вижу причин не вернуться к нашему вопросу. Если, конечно же, вас волнует, какой размер компенсации будет по коллективному иску от более чем двухсот восьмидесяти истцов.

Говорил я всё это с максимально расслабленным видом. А на самом же деле тщательно прислушивался к его эмоциям.

Итак. Что мы имеем? Злое лицо. Одна штука. Но это я и глазами вижу. Важно не то, что снаружи, а то, что внутри. Только это сейчас имеет значение. И где-то там, в самой глубине, тщательно прикрытое раздражением от нашего визита и личной неприязнью ко мне, были они. Нервозность и страх.

Значит, свою домашнюю работу в банке сделали.

— Ваш иск ничего не стоит, — выдал зам. — Ни один суд не будет рассматривать…

— Ой, да бросьте, — перебил я его. — Вы прекрасно знаете, что это не так. Я знаю, что это не так. Более того, даже наша фирма знает, что это не так. Уверен, вы уже провели собственную проверку, пока нас тут не было.

К эмоциям добавилось удивление.

— Я не понимаю, о чём именно вы говорите, — выдал он, но такое враньё даже в начальной школе не прошло бы.

Значит, попал в цель. Продолжаем.

— Вы всё прекрасно понимаете, — не стал я сдавать назад. — Более того, уверен, что сотрудники уже доложили вам, что обнаружили схожие действия, связанные с другими вашими клиентами. И сейчас, здесь вы стоите с полным осознанием, что ваш банк выступал в качестве посредника для действий мошенников. Неоднократно, попрошу заметить. А это уже прямое нарушение закона о противодействии легализации доходов, полученных преступным путём…

— Наш банк не имеет никакого отношения к незаконной деятельности! — тут же горячо заявил он.

Даже сделал это громче, чем хотел. Настолько, что стоящие в нескольких метрах от нас люди повернули головы в нашу сторону.

Мужик дураком не был. Сам понял, какую глупость сморозил. Всё же столько всего случилось всего за полтора часа…

— Идите за мной, — недовольно и с явным нежеланием произнёс он.

И вот. Снова тот же кабинет. Мы сидим в тех же креслах. А этот мужик напротив нас за столом.

— Итак, сколько подобных случаев вы нашли? — спросил я его прямо в лицо.

— Ни одного, — моментально солгал он.

— Лжёте, — не поверил я. — Вы их нашли. Сколько? Десять? Двадцать? Пятьдесят? Что? Больше пятидесяти…

— Вы и дальше будете продолжать этот цирк?

— Семьдесят? Что? Больше? Сто?

На слово «сто» что-то внутри него откликнулось. Всё равно что вздрогнуть от резко приставленного лезвия ножа к горлу.

— Значит, вы нашли пока всего лишь чуть больше сотни схожих операций, — сделал я вывод, с глупым лицом пялясь в потолок. — Что ж, для начала этого хватит. Надеюсь, что вы будете так любезны и предоставите нам эти данные?

Он едва не расхохотался. Настя же смотрела на меня таким взглядом, будто я только что сморозил какую-то дикую глупость.

Впрочем, оно, наверное, и неудивительно. Все равно что попросить у преступника оставить свои контакты перед тем, как он уйдёт, ограбив твой дом.

— Я вообще не понимаю, о чём вы говорите, — явно сдерживая смех, произнёс банкир. — Даже если бы такие операции действительно случились, чего, разумеется, не было, они связаны с нашими клиентами. А мы очень тщательно следим за политикой конфиденциальности клиентов нашего банка.

— То есть эту информацию вы нам предоставить отказываетесь? — решил уточнить на всякий случай.

— Я не могу предоставить вам то, чего не существует, — с довольным видом соврал он.

Видимо, только что понял, в какой прекрасной позиции он находится. Но ничего. Мы это сейчас исправим.

— Похоже, что вы не очень понимаете то, в какой ситуации сейчас находитесь. — Я расслабился в кресле, не сводя с него взгляд. — Давайте немного обрисую вам, как будут развиваться события в самом недалёком и мрачном для вас будущем. Для начала мы подадим иск с требованиями нашего клиента к вашему банку. И в этот раз, как вам уже сказала моя коллега, мы затребуем куда более крупную компенсацию.

— И у вас ничего не выйдет, — тут же вскинулся он. — Вы не сможете доказать, что эти действия были часть мошеннической…

Он не договорил. Замолчал. Понял, что ляпнул глупость.

— Верно. Без информации, о которой вам сообщили в течение последних полутора часов, не сможем. Хотя косвенных улик хватает. Но! Это не так уж и важно. В одном вы правы. Вероятность, что мы добьёмся от вас требуемой нами компенсации, находится где-то в районе тридцати процентов.

— Нуля, — поправил меня мужик, но я пропустил его слова мимо ушей.

— Это не важно, — отмахнулся я от его слов. — Важно то, что через этот процесс я чётко обосную, почему нам необходима эта информация для рассмотрения дела. Сначала вызову вас, где вы под присягой подтвердите, что эта информация существует. А после я с лёгкостью докажу, что вы отказываетесь её передавать нам, апеллируя к своей политике конфиденциальности, и тем самым скрываете эти данные. А поскольку эта информация напрямую относится к предмету иска, в итоге я добьюсь судебного постановления и всё равно её получу. И вы ничего с этим не сможете сделать, потому что малейшая попытка воспрепятствовать этому расследованию будет расценена и истолкована судом как признак недобросовестного поведения вашего банка.

С каждым моим словом мужик напрягался всё сильнее. На его висках выступили крошечные капельки пота. И ведь это он себя ещё отлично контролировал. Внутри у него целый вихрь эмоций бушевал. Понимает, что сам загнал себя в ловушку, когда полез проверять наши данные. Теперь он в курсе происходящего и просто так смолчать на суде не сможет. Врать под присягой… нет. Он не станет. Слишком трясётся за свою шкуру и положение, чтобы так рисковать.

Что ж, давайте его добьём.

— Когда же мы получим эту информацию, у меня будет более чем достаточно оснований потребовать полномасштабную проверку вашей деятельности. С учётом всех имеющихся факторов и неплохих связей с парой судей я получу то, чего хочу. А вас возьмут за задницу, выпотрошат и дадут мне всё, что потребую. И когда я это получу, вот тогда перед вами на столе будет лежать уже не бумажка с поддельным иском, которой я привлёк ваше внимание, а полноценные обвинения. И что-то мне подсказывает, что в конечном итоге эти люди очень сильно захотят вернуть себе потерянные деньги. Другой вопрос — кого ваше начальство сочтет достойным стать козлом отпущения?

Мужик молчал. Жевал губы и зло смотрел на меня.

Ничего. Смотри. Главное, не то, что ты такой злой. Главное то, что ты понял мой намёк. Проблем будет очень много, ведь так? А начальство не любит проблемы. Очень не любит…

* * *

— Слушай, я, наверное, повторяюсь, но откуда ты знал, что это сработает? — спросила Настя, пока мы ехали в машине назад в офис.

А в портфеле у меня лежало заключённое соглашение на полную компенсацию потерянной суммы.

— Социальная инженерия, Насть, — ответил я ей. — Видишь ли, собственными действиями он загнал себя в ловушку. Полез проверять, правду ли мы ему наговорили. Хотя по-другому он и не мог сделать. Но это и не важно. Главное, что в тот момент, как только он узнал об этом, он сунул свою шею в петлю. В данном случае незнание — это сила. И безопасность. А поскольку я знаю о том, что он знает…

Я пожал плечами.

— На судебном процессе по делу Кузнецова я действительно затребовал бы постановления о раскрытии этой информации как имеющей непосредственное отношение к делу. И мы бы её получили…

— Подожди, а откуда ты знал, что он знает?

— Я…

Я запнулся. Ах ты засранка. Я ведь не могу тебе этого сказать.

— Считай, что это интуиция, — пожал плечами.

— Интуиция?

Настя не выдержала и рассмеялась.

— Ты так блефовал, полагаясь на свою интуицию? Серьёзно?

— Насть, когда ты последний раз слышала о том, чтобы увольняли крупного начальника?

— Какого-то конкретного или…

— Да без разницы, — махнул я рукой, а она задумалась.

— Ну, не особо часто, на самом деле.

— А разные заместители?

— Чаще… стой, то есть ты…

— Ага. Очень хорошо, что мы попали именно на него. Задача заместителей не только решать проблемы, но и прикрывать своей задницей начальство. Даже в тех случаях, когда сами они этого делать не хотят. В принципе, его желания в этом плане даже и не спросили бы. Так что ему куда проще удовлетворить наши требования об этой мизерной с точки зрения банка компенсации, чем впрягаться в судебное разбирательство, которое они не смогут контролировать. Это старая, как мир, истина. Высокие начальники редко попадают на скамью подсудимых. Куда чаще за них это делают их заместители. Хитрые. Изворотливые. Вероломные. И кто бы мог подумать о том, что они будут творить такие бесчинства прямо под носом у своего начальства. Да ещё и так, чтобы то этого не заметило!

Ужас. Слава богу, что этих жутких заместителей так часто ловят.

— Плюс, как и в той кофейне, у каждого банка имеются средства на случай непредвиденных обстоятельств, — добавил я. — Вот оттуда-то они эту компенсацию и возьмут, что в целом никак не скажется ни их благосостоянии. Вопрос был не в том, могут они это сделать или нет. Вопрос в том, чтобы показать им, что куда проще просто отделаться от нас, и всё.

Пока смотрел в окно, мне в голову пришла идея.

Я наклонился через сиденье к водителю.

— Эй, начальник. Смена планов…

* * *

Пётр Иванович Кузнецов жил далеко не в самом плохом районе города. Не спальные районы. Старый фонд. Квартира ему досталась от родственников. Те же получили её в награду за службу во время войны.

Сам же наш клиент, как и было указано в материалах дела, когда-то работал инженером. Если я не ошибаюсь, занимался проектированием разного рода станков и подобного оборудования. Тут я в особые подробности не вдавался, да и это сейчас было не важно. Он уже вышел на пенсию в семьдесят с лишним лет.

Когда он открыл нам дверь, то, разумеется, первым же делом, узнал Анастасию. Лазарева уже встречалась с ним, а вот меня пришлось представлять.

— Это Александр Рахманов, Пётр Иванович, — познакомила она нас. — Он помогал мне с этим делом.

— Очень приятно познакомиться с вами, молодой человек, — хрипловато, но довольно тепло приветствовал меня мужчина.

— Взаимно, — кивнул я, саркастически покосившись на Анастасию.

— Заходите, чего на пороге стоять, — предложил нам Кузнецов, и мы тут же воспользовались его предложением.

— Значит, я тебе помогал? — шёпотом спросил, снимая ботинки.

— Ну выразилась не так, — пожала она плечами. — А что, самолюбие пострадало?

— Что ты! Нисколько — хмыкнул я. — Особенно если вспомнить, кто именно сделал всю работу.

О, уел! Она тут же скуксилась. И не зря, в конце концов, я же сам всё сделал. А что касается её подначки, то пусть. Для меня имело значение только качественно выполнить работу, а не бахвалиться этим.

Через несколько минут мы расселись на кухне. Пётр заварил нам чаю, а пока чайник кипел на плите, сел к нам за стол.

— Я так понимаю, что вы пришли поговорить о моём деле? — спросил он с какой-то странной обреченностью в голосе.

— Да, — подтвердил я, и что-то внутри старика упало.

— Я не виню вас, — вздохнул он. — Сам виноват. Понимаю, что никто мне ничем не обязан. Старый я дурак… До сих пор не знаю, как мог поверить в такую глупость, но…

Поймав взгляд Насти, указал глазами в сторону мужика. Мол, давай! Обрадуй его.

И Настя тут же поняла, что нужно делать.

— На самом деле, Пётр Иванович, мы пришли по другой причине, — плохо скрывая радость, сказала она, доставая пару документов из своей сумки. — Вам больше не нужно беспокоиться об этой проблеме. Мы её решили.

Мужчина явно не понял, о чём именно она говорит. Но когда Анастасия передала ему бумаги из банка, а тот их прочитал, руки старика задрожали.

— Всё? — хрипло и явно не веря в происходящее, спросил он. — Всю сумму?

— Да. Вы получите стопроцентную компенсацию, — не скрывая своего торжества, кивнула Настя. — Вам вернут всё до последней копейки.

— Поверить не могу… — Он ошарашено уставился на нас. — Но как?

Настя немного помялась, а затем вдруг повернула голову в мою сторону.

— На самом деле вы должны благодарить за это Александра. По сути, он сделал большую часть работы. Почти всю, если быть честной.

Старик посмотрел на меня.

— Это правда?

— Ну, Настя несколько занижает своё участие. Я бы сказал, что справились мы вместе.

Кузнецов положил бумаги на стол. Поднялся, оперевшись на него, и подошёл ко мне. Протянул покрытую морщинами и мозолями руку.

— Спасибо вам, молодой человек. От всего сердца спасибо, — сказал он, и его голос был полон искренней благодарности.

Отметать подобные чувства я не стал. Встал и пожал ему руку. Принял его благодарность как мужчина, который смог помочь другому мужчине в сложной ситуации.

Эх, приятно всё же помогать людям. Старик прямо светился от счастья. Будто эта новость ему сразу лет пять-десять скинула. В движениях появилась энергия, которой там не было ещё десять минут назад. Даже осанка стала прямее. Словно у него с плеч тяжкий груз свалился.

Нам тут же сообщили, что не отпустят, пока не угостят чаем и пирожками. Не, ну я же не дурак, чтобы от халявных пирожков отказываться. Да ещё и домашних, с мясом.

— Скоро внучка должна прийти, так что я напёк побольше, — сообщил нам он, ставя на стол широкую тарелку с горячей выпечкой.

При этом было в его словах что-то… Словно ему не терпелось обрадовать ребёнка.

— Внучка? Она живёт с вами.

— Да. Сейчас в школу ходит, — с гордостью произнёс он. — Последний класс школы заканчивает. Я ведь…

В его эмоция мелькнуло что-то тёмное.

— Я ведь ради неё старался. Она хочет в университет поступать. В следующем году. Как школу закончит. Говорит, хочет на юридический пойти.

— Вы из-за этого вписались? — задал вопрос, хотя уже и понимал ответ. — В смысле, поверили им, я имею в виду.

Обучение стоило бешеных денег. Если ты не сможешь получить один из грантов, требовались огромные деньги. Помню, что когда лет пять назад сам задумывался об этом, планировал потихоньку, стоимость обучения была где-то в районе четырёхсот тысяч рублей. И это минимум. Бешеные деньги. Виктор тоже от этого страдал. Не смог стать стипендиатом и теперь носился как белка в колесе между подработкой в клинике, практикой и учёбой.

Эх, что-то я давно с ним не созванивался. А он ведь мне писал. И не раз. Но последний месяц выдался таким безумным, что я совсем забыл о друге. С одной стороны, чувствую себя сволочью. А другой… ну, перемены в жизни всегда так влияют.

Но это не повод забывать о друге. Так что я мысленно поставил себе зарубку позвонить ему сегодня.

— Да, — кивнул Кузнецов, отвечая на мой вопрос и баюкая в руках чашку с чаем. — У меня же пенсия совсем небольшая. Нам её на жизнь хватает, но откладывать почти ничего не выходит…

— Подождите, она ведь живёт с вами? Не с родителями?

— Её родители погибли четыре года назад. В аварии, — даже не пытаясь скрыть грусть в голосе, поведал он. — С тех пор я её постоянный опекун. Когда со мной связались эти люди… показали, как я могу увеличить деньги, чтобы скопить нужную сумму для оплаты за её учёбу… Понимаете, мне-то немного осталось уже. А на что мне деньги? С собой их всё равно не возьму. Вот и решил, что лучше уж для неё всё оставлю. Чтобы в жизни добиться смогла того, чего её душа хочет. Василиска у меня умная…

— Слушайте, но зачем так рисковать-то было? — вдруг ляпнула Настя. — По нынешним ценам вам на три курса точно хватит. А на оставшиеся два она и заработать смож…

Она вдруг сказал «ай», замолчала и зло посмотрела на меня. А я что? Это не я её под столом пнул.

— Простите Анастасию, — сказал я Петру. — Её иногда заносит.

— Да ничего страшного. Я знаю, что если потребуется, то она сумеет пробиться. Говорю же, она у меня умная. Золото, а не девочка.

Старик вздохнул, а я его понял без слов. В отличие от Насти. И так понятно, что если потребуется, то девчонка пойдёт работать. Тут к гадалке не ходи. Как говорил один мудрец: жить захочешь, ещё и не так раскорячишься.

Но как Насте объяснить, что для этого старика сама мысль о том, что после его смерти его внучке, оставшейся совсем одной, придётся потом работать, чтобы не только прокормить себя, но ещё и с учёбы не вылететь… не знаю. Слишком уж в разных мирах они жили, чтобы Настя с ходу моментально смогла влезть в шкуру другого человека и понять его проблемы.

А я вот понимал. Очень хорошо понимал. Слишком хорошо. В прошлом мире с родителями у меня никогда хороших отношений не было. С отцом-то уж точно. Старый ублюдок бросил семью, когда мне было лет десять. А сам я, тогда ещё наивный, не понял, что он был за человек на самом деле. А может, просто отказывался понимать.

До того момента, пока мать не умерла, когда мне было всего семнадцать лет. И тогда отец явился за принадлежащей ей квартирой, права на которую были у него с матерью равные. Свою-то часть мама переписала на меня. Вот батя и решил подзаработать. Сначала любезные разговоры: «Сынок. Я же твой папка. Я же тебя люблю…» И всё в том же духе.

А когда понял, что квартиру я продавать ему за символический бесценок не намерен, в дело пошли угрозы и шантаж.

Слава богу, что я встретил его. В противном случае не только бы оказался на улице, практически без денег и средств к существованию, но ещё и не узнал бы о своём призвании…

А потом грыз гранит науки и жилы рвал, чтобы поступить и получить нужный мне диплом. Денег не хватало. Настолько, что в какой-то момент я питался раз в пару дней, чтобы тупо сэкономить, и был больше похож на зомби, чем на живого человека. Тогда-то мне и помогла бабка по маминой линии. Старая, злобная карга, которая скорее по заднице розгами даст, чем конфетку после обеда.

Никогда её не любил… а затем она продала свой участок в деревне и отдала деньги мне. Учись, внучок. Добейся счастья. Я тогда не знал, что ей всего пара месяцев осталась. А она мне не сказала. Даже попрощаться толком не смог. Просто через пару дней после сдачи всех экзаменов на поступление мне позвонила её соседка из деревни, к которой бабка переехала жить после продажи. Сказала, что та умерла. Тихо. Во сне.

И у Кузнецова я чувствовал то же самое. Ту же фаталистическую обречённость, смешанную с необходимостью оставить что-то для дорогого человека.

Когда мы спускались по лестнице, я остановился.

— Насть, слушай, подожди меня внизу, ладно? — попросил её.

— Ты чего? Забыл что-то?

— Что-то вроде того, — отозвался я, разворачиваясь и поднимаясь по лестнице обратно.

Нашёл нужную дверь. Позвонил.

Кузнецов открыл дверь и удивился, когда увидел меня.

— Александр? Забыли что-то?

— Ага. Спросить забыл, — кивнул я. — Пётр Иванович, сколько вам осталось?

Старик замер. Лицо стало жёстким, будто он с врагом встретился.

— Догадался, значит, — вздохнул он.

— Что-то вроде того. Так сколько?

— Врачи говорят, что ещё полгода протяну. Может, месяцев семь, если повезёт, а дальше… — Он вздохнул и пожал плечами.

— Ясно. Сколько стоит обучение?

— Что?

— Сколько вам не хватало? — повторил я вопрос.

— Ещё двести тысяч, но я…

Разводить болтовню не стал. Просто попросил его принести свой телефон. Быстро сверил реквизиты и перечислил старику полмиллиона рублей.

Да. Пятьсот тысяч. Огромная сумма, на самом-то деле. Со стороны это могло выглядеть глупостью, но я в своих действиях был уверен на сто процентов. Пару месяцев назад выигрыш на точно такую же сумму круто мне жизнь поменял, пусть я этими деньгами воспользоваться не сумел. Так, может быть, стоит вернуть должок вселенной? Если его внучка именно такая, как он сказал, то не сомневаюсь, что делаю хорошее дело.

И вообще, у меня еще больше восьмисот тысяч оставалось. Мне этого даже многовато. Да и деньги эти, я не считал, что заслужил. Браницкий может петь любые глупости, но… пошёл он в задницу. Уж лучше сделаю на них что-то хорошее.

Когда Кузнецов увидел цифру на своем счете, я подумал, что его удар хватит. Я реально испугался такого исхода событий. Так что потратил сначала пять минут, чтобы успокоить старика. А затем ещё пять, чтобы убедить его в том, что нет, он мне ничего не должен. Нет, я ничего не хочу в ответ. И нет. Мне не жалко.

Впрочем, от завёрнутых в бумагу пирожков я отказываться не стал. Вкусно же.

Один я как раз и лопал, пока спускался по лестнице. А мимо меня, перепрыгивая сразу через пару ступенек, промчалась девчонка лет шестнадцати с рюкзаком. Красивая. Лет через пять станет вообще сногсшибательной. За спиной явно тяжёлый школьный рюкзак.

— Эй! Василиса! — окликнул я промчавшуюся мимо меня девчонку, и та затормозила на лестнице. Успела уже на полтора пролёта наверх ускакать.

— Что? Вы мне?

— Ты же Василиса Кузнецова? — уточнил я на всякий случай.

— Д…да, — ответила она с подозрением.

— Позаботься о дедушке, Вась, — сказал я ей, помахав пирожком. — И учись хорошо.

— Эм… ладно, — растерянно произнесла она, всё ещё глядя на меня и явно не понимая, что сейчас вообще произошло.

А я пошёл вниз, тихо посмеиваясь. Её эмоции оказались именно такими, какие я и ожидал, окончательно развеяв все сомнения в том, что поступил правильно.

Глава 17

— Бам! — Я шлёпнул папку на стол перед начальством. — Дело закрыто.

Начальство скептически посмотрело на меня. Затем на Анастасию. Затем снова на меня.

— Поправь меня, если я вдруг ошибаюсь, — попросил Роман. — Но разве ты за это дело не сегодня утром взялся?

— Ну ты же меня сюда затащил за то, что я эффективен, разве нет? — спросил в ответ, и он рассмеялся.

— О да. Вот прямо затащил. Конечно. А то ты так сопротивлялся…

Взяв папку, Роман открыл её и пробежался глазами по бумагам.

— Полная компенсация? — Тут он даже не стал своё удивление скрывать. — Вы добились от них полной компенсации? За один день?

— Саша добился, — тут же быстро произнесла Анастасия, прежде чем я вообще хоть что-то успел сказать.

Роман удивлённо посмотрел на нее. Я, кстати, тоже. Это с чего вдруг мы такие покладистые стали? Ещё и славу мне отдала.

— Даже так?

— Да, — с гордым видом кивнула она. — Глупо будет отрицать очевидное. Он сработал просто великолепно.

Нет. Тут точно что-то не так.

Хмыкнув, Роман положил папку обратно на стол и посмотрел на меня.

— И всё-таки как? Уважь моё любопытство.

— Надавил на больное, — пожал я плечами. — И научил Настю красть пончики.

— Чего? — сказали они одновременно.

— Полезный навык, между прочим, — с довольной мордой поведал я.

Когда же по его лицу понял, что требуется нормальный ответ, вздохнул и быстро пересказал случившееся.

— Ловко. Молодец.

— Сам знаю. У меня встречный вопрос. У нас есть ещё два дела, которые нам направили из нашего административного отдела…

Я их специально оставил на потом. Просто потому, что по времени они спокойно терпели. Там, по сути, даже нормальной работы не предвиделось, так как оба заключались в огромном количестве бумажной работы, по сравнению с которой даже наша эпопея в архивах показалась бы ерундой. Так что, как и подобает любому хорошему и ответственному работнику, я отодвинул эту срань подальше, чтобы сначала заняться живыми людьми, а не бездушными бумажками.

Поэтому то, что Роман меня перебил, удивило.

— Нет.

— В смысле?

— Этими делами вы заниматься не будете.

Приятно удивило.

— Не могу не признать, что рад тому факту, что мы только что отделались от огромной горы бумажной работы, но всё-таки позволь спросить. Почему?

— Потому что я так сказал, — улыбнулся Роман. — А ещё потому, что я знаю, что совсем недавно ты поругался с Гуташиным. Мне напомнить, кто является руководителем административного отдела? Или, может быть, сказать, кто именно направил эти дела к вам?

— Понятненько, — протянул я. — Тогда… спасибо?

— Лучшее спасибо — это ваша качественная работа, — сказал он. — Теперь дела для вас я буду отбирать лично.

— А можно… — начал было я, но Роман тут же покачал головой.

— Нет, Александр, нельзя, — произнёс он. — Все дела будут идти через меня. Вы же с Анастасией будете получать разрешение на самостоятельную работу. Я вам доверяю. Но это не значит, что я не буду вести за вами наблюдение. Помни…

— Да-да-да. Наши косяки — это твои косяки. Я помню.

— Хорошо, что помнишь.

Он открыл ящик своего стола и вытащил папку.

— Вот. Новая работа. Ознакомьтесь. Думаю, что никаких сложностей для вас это не составит.

Заинтересовавшись, я взял папку. Открыл и принялся читать…

И тут же ощутил, как Анастасия прижалась грудью к моей спине, заглядывая мне через плечо в документы. Какого…

— Я в отделе почитаю, — произнес, закрыв папку.

— Как будет угодно, — хмыкнул Роман. — И ещё одно. Работы теперь будет больше.

— Да без проблем, — пожал плечами. Как будто меня этим напугать можно.

— Тогда ещё одно. Уже лично для тебя. По делу Марины. Её освобождение утверждено.

Я тут же навострил уши.

— Когда?

— Сегодня вечером.

— И ты мне только сейчас об этом говоришь?

— Во-первых, я тебе не почтовый голубь, чтобы сразу все новости доносить, — резко сказал он. — Во-вторых, я сам об этом узнал пятнадцать минут назад. В семь часов её выпустят из ЦПЗ. Так что… сам понимаешь.

— Ещё бы. Тогда у меня встречная просьба. Дай мне выходной до конца рабочего дня. Нужно кое-какие дела утрясти.

— А закончить с бумагами… — начал было Роман, но Анастасия тут же подняла руку, как прилежная школьница.

— Пусть идёт, — выдала она. — Я сама закончу с бумагами и подготовлю их для регистрации и передачи в архив.

Я удивился. Да что там. Тут даже Роман удивился. Правда, удивлённое выражение пропало с его лица так быстро, что я едва его заметить успел.

— Ладно. Тогда без проблем. Можешь идти. А тебя, Насть, попрошу задержаться…

Ну не меня, и ладно. Махнув папкой на прощание, я вышел из его кабинета и направился к лифтам. Раз уж выпросил себе выходной, то стоило потратить его с пользой. Как? Разумеется, поработать.

Только в этот раз для себя. А ещё я не собирался упускать возможности встретить Марину. Но сначала дело.

Пора разобраться с Молотовым и задачкой, которую он мне подкинул…

* * *

— Чего хотел? — зло спросила Анастасия, глядя на развалившегося в кресле улыбающегося старшего брата.

— Судя по тому, что ты всё ещё не требуешь от меня ключи от машины, могу предположить, что Александр тебе отказал, — не без удовольствия проговорил Роман, глядя на Настю.

— А я его ещё не спрашивала, — тут же задрав нос, соврала она, но брат на это не купился.

— Насть, я знаю тебя ещё с тех пор, как ты под стол пешком ходила, — напомнил он ей. — Не надо мне врать. Я это по твоему лицу вижу. Просто признай поражение и…

— Нет! — воскликнула она так резко, что Роман даже удивился.

— Да ладно тебе. Это же всего лишь…

— Нет! — зло перебила она его. — Никогда! Даже не надейся!

На лице злое выражение. Глаза горят. Выглядела сейчас его сестра как злая кошка, готовая кинуться, чтобы вцепиться ему в глаза. Даром, что не шипела на него.

— Всё будет так, как я сказала, — отрезала она. — Я получу то, чего хочу! Ты понял меня?

— Как скажешь, — усмехнулся Роман, решив больше не провоцировать сестру. — Просто…

— Просто подготовь ключи от моей машины, — бросила Настя и развернувшись на каблуках пошла к двери. Уже открыв её, она повернулась. — Я заберу их после приёма.

И ушла, хлопнув на прощание дверью так, что стекло задребезжало.

* * *

Вылез из такси прямо напротив входа в ресторан. На входе в «Параграфъ» меня встретили и после недолгого объяснения причины визита довольно быстро проводили внутрь. Правда, в этот раз моя встреча с Молотовым состоялась не в общем зале, а в его кабинете.

Казалось бы, каким может быть кабинет такого человека? Лично я ожидал чего-то роскошного. Дорогую мебель. Возможно, покрытые панелями из натурального дерева стены. Блин, да я бы не удивился, даже если бы там весь интерьер был бы в стиле викторианской эпохи. По прайсу «дорого-богато».

Хотя уже сейчас могу сказать, что ошибался. Кабинет владельца ресторана оказался на удивление аскетичен. Никаких картин, предметов интерьера, декора или чего-то подобного. Никаких глупых дорогих безделушек. Аккуратная отделка в светлых тонах. Широкий рабочий стол. Шкаф во всю стену, заполненный книгами и справочниками по кулинарии и юриспруденции.

Единственным предметом, хоть как-то выбивающимся из этой минималистичной картины, оказалось просторное и удобное кресло, стоящее в углу кабинета. Настолько большое и удобное на вид, что сама мысль о том, чтобы работать в нём, казалась кощунственной. В таком только отдыхать.

— Александр, — улыбнулся Молотов, когда меня впустили в его кабинет. — Простите, что не смогу уделить вам слишком много времени. Работа, сами понимаете.

— Да, ваша сотрудница предупредила меня, что вы заняты. Всё равно хочу сказать спасибо, что согласились встретится. Я не отниму у вас много времени.

— Что такое время? — пожал плечами бывший адвокат. — Важно не то, сколько его у нас, а то, как мы его тратим.

— Ну тогда не буду расходовать его попусту и сразу перейду к делу, если вы не против.

— За, Александр, — улыбнулся он. — Я только за. Присаживайся.

Отказываться я не стал и опустился в кресло напротив него.

— Не могу не отметить, что меня удивило, как долго вы раздумывали над моим предложением.

— У меня выдались очень… напряженные недели, — ответил без какой-либо конкретики. Впрочем, дальнейшие его слова меня не удивили.

— Да, кажется, я что-то такое слышал, — коротко улыбнулся он. — Гибель братьев Волковых — ужасное событие. Без сомнения. Все выпуски новостей об этом твердили.

На его лице появилось что-то вроде саркастической усмешки.

— Надеюсь, ваша сестра в порядке?

Я бы взбесился. Обязательно взбесился бы. Если бы не то, каким тоном были сказаны эти слова и эмоции самого Молотова. Искренность пополам с настоящим и живым интересом. Так спрашивает человек, которому небезразличен ответ. Человек, который задал вопрос не из праздного любопытства.

Наверное, было бы глупо предполагать, что он не держит руку на пульсе города. Тем не менее вдаваться в какие-либо подробности я не собирался. Его эти события не касались. Ограничился вместо этого коротким:

— Да, с ней всё отлично. А что касается моего «долгого» раздумья над преподнесенной вами проблемой… я читал те материалы, которые вы мне предоставили. Это дело тянется уже сколько? Почти восемь месяцев…

— И продлится ещё примерно столько же, пока её супруг не закончит свою работу над диссертацией, — кивнул владелец «Параграфа». — Хотя думаю, что эти сроки могут быть несколько оптимистичны. Я так понимаю, что ты принял решение относительно моего предложения, не так ли?

— Верно, — кивнул я. — И потому хотел бы задать вам несколько вопросов.

— Так почему бы не задать их твоей будущей клиентке? — предложил он, откидываясь в кресле и закинул одну ногу на другую. — Уверен, она могла бы дать весьма… исчерпывающие ответы.

Я несколько секунд молчал. Вот не понравились мне его слова. Как будто меня за идиота держали.

— Вячеслав, давайте вы не будете держать меня за дурака, хорошо? — попросил его. — С их развода прошло сколько? Почти два года? А свою работу он начал чуть больше восьми месяцев назад. Ни за что не поверю, что она настолько боится мужа, что не решилась нанять хороших адвокатов. Поэтому хочу понять, в чём причина столь пассивного поведения. Уж извините, но в то, что глава кафедры Имперского юридического университета и председатель квалификационной комиссии не может позволить себе юридические разборки с бывшим супругом, я не поверю.

На самом деле ситуация показалась мне странной ещё в тот момент, когда я впервые открыл папку, предоставленную мне Молотовым.

Брянцева София Андреевна. Пятьдесят четыре года. Докторская степень по юриспруденции. Начальник кафедры гражданского права в Имперском юридическом университете. Председатель квалификационной комиссии. Женщина с дьявольски богатым опытом. Как мне в разговоре о ней сказал сам Молотов, если бы она не выбрала для себя преподавательскую деятельность вместо активной практики, то сейчас была бы не менее известна, чем он сам. И значительно богаче.

К сожалению, в силу своего характера и желаний свой выбор она сделала, решив посвятить себя тому, чтобы принять участие в процессе воспитания молодых юристов. Если вкратце, то ситуация такова. Чуть меньше двух лет назад брачный союз между Брянцевой и её супругом дал трещину. Тот также являлся преподавателем в университете, только занимался корпоративным правом.

В целом, развод прошёл довольно спокойно. Без криков, истерик и шумного процесса. Два опытных юриста. Более того, хорошо знающие и доверяющие друг другу, они даже составили брачный договор…

…который абсолютно не помог в этой ситуации.

В общем, если обрисовывать ситуацию кратко, то бывший супруг сейчас работал над диссертацией, в которой использовал их общие наработки и присваивал себе единоличное авторство. Более того, прекрасно знакомый с ними, он искажал их таким образом, что впоследствии они могли бы сильно навредить её академической репутации.

Почему⁈ Почему, чёрт её подери, она не могла защитить себя сама? Ладно, хорошо. Это я ещё могу понять. Защищать себя будет либо тот, кто уже заранее выиграл процесс, либо же конченый идиот. На моей памяти даже единичные случае проходили по краю. Существовало слишком много удобных способов превратить подобную защиту в клоунаду.

Но она же имеет докторскую. Неслабый стаж преподавания. Ладно, сама не стала, но почему не привлекла к этому делу других людей?

Впрочем, недолгого мысленного рассуждения мне хватило для того, чтобы сделать несколько собственных выводов, один из которых Молотов сейчас и подтвердил.

— Есть причины, — сказал он. — Открытое противостояние для Софии с её бывшим супругом чревато… весьма серьезными репутационными проблемами. Видишь ли, Александр, в своей жизни я встречал не так много людей, которых мог бы назвать…

Он задумчиво посмотрел в потолок, будто подбирая подходящее слово.

— Мало кого можно назвать столь же честным и открытым, как Софию.

— Это в каком смысле?

— Помнишь тот трюк, который ты провернул в суде со Стрельцовым?

— Допустим.

— Если бы на твоём месте была моя знакомая, она бы до последнего боролась. И делала бы это исключительно в рамках закона. Перешагнуть для неё эту линию всё равно что прекратить дышать. Она не готова действовать так, как, например, мы.

— Шантажом, манипулированием, обманом, искажением фактов… — начал перечислять я, и Молотов рассмеялся.

— Да, именно этим. Обычной адвокатской деятельностью. Видишь ли, человек она принципиальный, но далеко не глупый. На самом деле она очень и очень умна. Настолько же, насколько и честна. И именно благодаря этому она в какой-то момент поняла, что активная практика не для неё. Поэтому выбрала преподавание, уйдя в него с головой.

— Я так понимаю, что её супруг оказался не таким? — предположил и получил в ответ кивок.

— Да. Я бы сказал, что как раз он больше похож на нас с тобой. К несчастью для Софии, он оказался ещё и жаден. Поэтому сейчас работает над диссертацией, которая в перспективе может сильно повлиять на прецеденты рассмотрения прав на интеллектуальную собственность в рамках корпоративного права. Если его работа выйдет и получит широкую огласку, а она получит, это может довольно сильно навредить ей. Более подробная информация есть в тех материалах, что я тебе дал. Ну и сама София, если согласится принять твою помощь, расскажет.

Тут мне оставалось лишь усмехнуться с кислым выражением на лице.

Я уже понял, что проблемой будет не сама работа, а то, смогу ли я её получить. И так понятно, что юристов из крупных компаний эта дамочка не жалует. Это если не вспоминать о том, что она вообще помощь принимать не хочет.

— Хорошо. Допустим, я согласился…

— А ты не согласился, Александр? — не скрывая веселья, поинтересовался Молотов, а затем рассмеялся. — Прости-прости. Но мы же оба знаем правду, ведь так? Ты бы не сидел здесь, если бы ответ на мой вопрос имел отрицательный характер.

— И тем не менее я не понимаю, какой мне от этого прок? Вы сказали, что она может помочь мне с получением лицензии. Но даже будучи председателем квалификационной комиссии, она не может мановением руки мне её дать. Лицензию выдаёт адвокатская коллегия, а не квалификационная комиссия.

— Верно, Александр. Но она вполне способна повлиять на то, чтобы тебя допустили до рассмотрения на коллегию. Более того, её экспертное мнение имеет крайне значительный вес при оценке кандидатов. Думаю, если ты узнаешь эту женщину поближе, то будешь крайне удивлён тому, насколько большое значение её мнение имеет при рассмотрении на собрании коллегии.

— Но просто так лицензию мне за помощь никто не даст.

— А разве в нашем мире что-то бывает просто так? — в ответ спросил меня Молотов. — Александр. На мой взгляд, ты находишься в крайне любопытной ситуации. Знаешь, как я это вижу?

— Просветите меня, — предложил ему, что он и сделал.

— Я вижу перед собой молодого, не по годам опытного и хитрого адвоката. Уж не обессудь, но я навёл кое-какие справки. Никакого образования. Никакого практического опыта. Появился из ниоткуда. Выпрыгнул, как чертенок из табакерки. И такой значительный прогресс всего за пару месяцев. Либо у тебя талант и быть адвокатом твоё призвание, либо…

— Либо? — уточнил я, когда он замолчал вместо того, чтобы продолжить.

— Чёрное колдовство? — предположил он с ироничной улыбкой. — Если честно, я не знаю, что и думать. И от того мне интересно, какого именно результата ты смог бы добиться, если бы твои руки не были связаны необходимостью каждый раз просить разрешение на самостоятельную работу, будто милостыню. Разумеется, что никто её не даст тебе просто так. Более того, я даже не сомневаюсь, что убедить Софию в необходимости твоей помощи будет крайне сложным делом. Но человек она преданный, и добро никогда не забывает.

Молотов наклонился и внимательно посмотрел на меня.

— Так скажи мне, Александр. Что лучше: попытать удачу и попробовать пробиться сейчас или же тратить пять лет на попытку сделать всё обычным и правильным способом? Что ты выберешь?

Глупый вопрос. Мы оба с ним знали, каким именно будет мой ответ.

Глава 18

Здание Центра Предварительного Заключения нисколько не изменилось со дня моего последнего визита сюда. Вот ни на йоту. Всё такое же мрачное и невесёлое. Хотя, наверное, глупо было бы ждать от этого места чего-то иного.

Я сидел в зоне для посетителей и ждал. Народу здесь было не очень много. Кто-то ждал свидания. Вон, девушка сидит. Нервно оглядывается по сторонам и посматривает на часы. А вон мужик в костюме и с портфелем. Спокойный и собранный. Явно адвокат. К клиенту пришёл и ждёт встречи. И ещё куча людей, волей судьбы оказавшихся тут.

И среди них я. Сижу и жду. Жду уже тридцать минут. И нет, это не они резину тянут. Это просто я сам приехал раньше времени. Встреча с Молотовым не продлилась долго. В общем-то, на продолжительный разговор я и не рассчитывал. Главное, что выяснил интересующие меня вещи, а в остальном уже сам разберусь. Тут главное встретиться с «клиенткой» и убедить, что моя помощь ей нужна. А вот это могло оказаться посложнее, чем всё остальное.

Тот факт, что она до сих пор сама не обратилась за юридической помощью, при всём своём опыте и связях, не давал мне покоя. Почему? Этот вопрос раз за разом возникал в голове. Только вот ответа на него не было.

Ладно. Узнаем. Не в первый раз уже. А ещё я злился. Очень злился.

И ведь у меня помимо этого ещё и своя работа имелась. Как раз то самое дело, которое передал нам с Настей Роман. Наверное, я повторюсь, если скажу, что там в целом ничего сложного. На первый взгляд, по крайней мере. Коллективный иск от команды корабля фирме, которой принадлежит судно. Распространённая практика, когда владелец судна нанимает экипаж на стороне рейсовым методом.

Здесь же причиной подачи иска было то, что во время очередного рейса на судне случилась авария, из-за которой несколько человек пострадало и был сорван график поставки груза. Но самое паршивое — часть груза вовсе оказалась за бортом. В результате компания аннулировала контракты команды и не только ничего им не заплатила, но ещё и впаяла огромные штрафы, ставшие практически неподъёмными для оставшихся без денег членов экипажа. Команда винила в случившемся компанию. По их утверждениям, владельцы судна систематически отказывались выделять средства на ремонт и модернизацию оборудования, что и послужило причиной аварии и последующих потерь. Фирма, естественно, отмахивалась, возложив вину на экипаж и их непрофессионализм.

В итоге нам с Настей предстояло добиться, чтобы экипаж получил все полагающиеся ему выплаты и аннулирование штрафов.

Сможем ли мы это сделать? Отличный вопрос! Пока без понятия. Но на первый взгляд дело не выглядело сложным. Хотя бы по той причине, что в данном конкретном случае если проблема крылась в оборудовании, то добиться экспертизы не так уж и сложно. А там получим и подтверждение.

В общем, будем посмотреть. К слову, злился я не поэтому. Имелась ещё одна причина, ставшая известной после разговора с Молотовым. И касалась она напрямую отца Марины.

Впрочем, сейчас меня куда сильнее волновала Марина. И тот маленький факт, что ждал я её не один.

Прямо напротив меня, на такой же утилитарной и неказистой металлической скамье с жёсткой спинкой, какие стояли по всему залу ожидания, сидел Владимир Викторович Скворцов. Ага. Мы пару раз пересекались взглядами, но ничего кроме презрительного взгляда я не удостоился.

Ну и бог с ним. Мне с ним детей не крестить, так что его раздраженную моим присутствием физиономию я как-нибудь переживу. И злее видел.

Я просидел ещё минут пять, прежде чем увидел её. Двое охранников сопроводили Марину в зал. Девушка была в своей той же самой одежде, в которой я видел её в последний раз.

Думаю, не стоит врать и говорить, что выглядела она радостной и счастливой. Скорее, уставшей. Тёмные круги под глазами от нервного напряжения. Растрепавшиеся каштановые волосы давно не видели расчёски. Какой-либо макияж отсутствовал как факт, но её это нисколько не портило. Девушка немного щурилась, так как шла без очков, а я знал, что она страдала близорукостью.

К моей радости, когда она заметила меня, на лице появилась обнадёживающая и радостная улыбка. Настолько, что я сам не смог, да и не пытался сдерживать собственную, когда поднимался на ноги.

Впрочем, долго эта улыбка на её лице не просуществовала, быстро исчезнув, едва только она увидела вставшего на ноги и направляющегося к ней отца.

Подошли мы одновременно.

— Ну что? Откинулась, наконец? — пошутил я, чем вновь заставил уголки её губ приподняться.

Но её папаша всё испортил.

— Пойдём, Марина. Моя машина ждёт снаружи, — безапелляционно сказал он.

— Пап, я… — начала было она, но отец даже не стал её слушать, просто схватив за руку и потащив к выходу.

— Как-то не очень хорошо вы обращаетесь со своей клиенткой, — произнёс я, чем моментально привлек к себе его внимание.

— А она сейчас не клиентка, а моя дочь, — жёстко сказал он. — И она будет делать то, что я ей скажу!

И, больше не произнося ни слова, потащил Марину на выход.

Мда-а-а… нет, мой опыт общения со сволочным отцом, конечно, отличный, но, похоже, не мне одному так «повезло». Не тратя время, направился следом за ними, мимоходом отметив веселье скучающих охранников и некоторый интерес со стороны других ожидающих.

Открыв дверь, увидел, что Владимир тащит за руку дочь по лестнице к ожидающей внизу машине. Марина что-то говорила ему, но тот даже не слушал. При этом выражение на лице у неё такое было, будто она сейчас готова вернуться назад в ЦПЗ и попросить посадить её обратно в камеру. Настолько ей не хотелось садиться к отцу в машину.

— … я не хочу… — услышал её голос, подойдя ближе.

— Мне плевать, что ты хочешь, а что нет, — отрезал её отец, открывая заднюю дверь. — Садись. Мы поговорим у меня в офисе…

Я успел как раз вовремя, чтобы толкнуть рукой открытую дверь, и та захлопнулась прямо перед носом Владимира.

— Кажется, она сказала, что не хочет с вами ехать, Владимир Викторович, — заметил я, сохраняя спокойствие в голосе.

— Меня твоё мнение не интересует, — тут же огрызнулся он. — Я сам решу, что будет лучше для Марины, а что нет…

— Примерно так же, как занимались её делом? — уточнил я у него, и в тот же миг меня окатило волной яростного возмущения.

— Будет ещё щенок без лицензии меня учить, — выплюнул он. — Я прекрасно сделал свою работу…

— О да, — закатил я глаза. — Настолько прекрасно, что не смогли добиться освобождения для неё в нормальные сроки? Или, может быть, скажете, почему ваша дочь просидела в ЦПЗ без какой-либо возможности на встречу с посетителями? Нет?

В этот раз направленные на меня эмоции были столь «горячи», что практически обжигали. Метафорически, разумеется. Мужик смотрел на меня с ненавистью. А вот Марина, наоборот, удивлённо.

— Что?

— А он тебе не сказал? — спросил я, даже не пытаясь скрыть сарказм в голосе. Сам когда узнал, даже не удивился. — Представляешь, какая неожиданность. Я тут совершенно случайно узнал, что нынешний начальник ЦПЗ и твой отец учились в одной школе. Даже в одном классе. И до двадцати лет даже проживали в одном жилом доме. Какое невероятно…

— Совпадение и ничего более, — тут же отрезал её отец.

— Ага, конечно, — скривился я и повернулся к Марине. — Я пытался несколько раз попасть к тебе, но каждый раз меня заворачивали.

— Может быть, потому, что ты работаешь в этой поганой фирме, которая и подставила Марину, пока я пытался её вытащить оттуда? — тут же зло возразил её отец, снова попытавшись открыть дверь, но я просто толкнул её ногой, захлопнув обратно.

— Ключевое слово «пытался» — резко произнёс я, посмотрев ему в глаза. — А я это сделал.

— Что?

Они произнесли это одновременно. Только вот если у Марины за этим словом крылось искреннее удивление, то у её отца за ним не было ничего, кроме раздражения. Как при виде бесящего комара, что жужжит над ухом и не даёт спать.

Так мало того, сейчас эта зараза ещё и укусить посмела.

Ну что ж. Куснём ещё раз.

— Ага. Так, для справки, это я добыл информацию, благодаря которой её выпустили.

— Ты? — Он едва не рассмеялся. Сразу видно, не поверил. А вот от его дочери пошла волна… что-то вроде удивления и радости. Будто крохотная надежда, которую она совсем уже отпустила, оказалась правдой.

— Да. И я же нашёл того, кто убил Оливию и подставил вашу дочь. Так что пока вы торчали в очереди к прокурору, пытаясь без толку добиться встречи с князем Румянцевым, слали десятки бесполезных ходатайств на досрочное освобождение, я занимался тем, что действительно пытался помочь Марине.

Он мне сейчас врежет. Я был уверен в этом почти на сто процентов. Даже кулак сжал. Но, видимо, то, что я о нём слышал, всё же оказалось правдой.

Эх, не зря я задержался у Молотова. Эти десять минут дали мне очень и очень многое.

— Это правда? — резким тоном спросила Марина, выдернув свою ладонь из руки отца. — Ты же сказал…

— Марина, не важно, что я сказал, — перебил её отец. — Просто сядь в машину. Мы поговорим у меня в офисе и…

— Нет!

Её голос больше походил на истеричный крик.

— Нет! Ты же сказал, что всё утрясешь! Обещал всё исправить! — Она обвиняюще ткнула его пальцем в грудь. — Ты пришёл и сказал, что решишь это дело. Что мне запрещены любые посещения и не знаешь почему, а потом…

— Это было для твоего же блага! — рявкнул её отец. — Не хватало ещё, чтобы тебя заподозрили в связях с этой поганой фирмой и…

— Да какие к чёрту связи⁈ —не выдержала она. — Я там работала! И я ничего не делала! Ничего! А ты опять солгал мне! Снова! Как и маме! Я думала…

— Да плевать я хотел на то, что ты думала! — выкрикнул её отец, и девушка вздрогнула. — Я делаю то, что будет лучше для тебя! И всегда это делал! И если твоя дура мать не понимала этого…

— Хватит! — произнёс я. Не крикнул. Не дёрнул его за руку. Просто встал между ним и Мариной. — Достаточно.

— Не смей встревать! Это…

— Семейное дело? — закончил я за него. — Да мне как-то плевать. Но орать на неё я не позволю. Её только что отпустили из-под стражи, а ты собираешься снова запереть её?

— Это не твоё дело, — прорычал он, но особого впечатления на меня это не произвело.

— Верно, — не стал я спорить. — Не моё. Марин, ты пойдёшь со мной?

Едва я это произнёс, как Скворцова тут же встала за моей спиной.

— Да.

— Что ж, тогда, думаю, что её ответ ясен. Всего вам хорошего…

Он не орал. Не угрожал. Просто смотрел на меня так, будто прямо там готов был мне голову оторвать и на стенку повесить. Взбесил я его знатно.

К счастью, для него, разумеется, стойкое отсутствие желания дочери сесть в одну машину с отцом оказалось достаточно, чтобы несколько охладить его пыл. Ну и уже собравшаяся вокруг нас группа зевак, что как падальщики ожидали, когда же скандал на повышенных тонах наконец превратится в драку и можно будет поснимать на телефоны…

* * *

— Господи, как же вкусно… — пробормотала Марина.

Мы сидели за столиком в небольшом ресторане в центре города. Перед Мариной стояло несколько тарелок с разнообразной едой. Салат. Паста. Она даже здоровенный кусок шоколадного торта себе заказала, который сейчас стоял и дожидался, пока девушка расправится с карбонарой.

— Ну, похоже, истории о том, чего хотят люди после отсидки, оказались правдой, — не удержался я от смеха.

И был не так уж далёк от истины. Вкусная пища, особенно после того как тебя пару недель кормили без сомнения питательной, но не особо претендующий на хороший вкус едой, казалась чем-то прекрасным. Она вырабатывала дофамин. Серотонин. Чувство эйфории и наслаждения.

Что я и ощущал в эмоциях сидящей напротив меня девушки, с удовольствием поглощающей прекрасно приготовленные блюда.

— Даже не представляю, как ты продержалась там столько лет.

Она чуть не подавилась.

— Лет? Меня две недели там продержали…

— Тюремные наколки успела сделать? — не сдавался я. — А то если нет, то считай, что зря сидела…

— Ха-ха, очень смешно. — Она скорчила кислую мордаху, но по её эмоциям я чувствовал, что она рада. Просто рада сидеть сейчас здесь. Вкусно есть и ни о чём не беспокоиться.

К сожалению, подобное состояние не могло продлиться долго.

— Ты правду сказал?

— О чём? — решил уточнить, помешивая кофе. — Ты о том, что я тебя вытащил? Или о том, что твой папаша через своего другана заблокировал для тебя возможность свиданий?

— Ну-у-у… обо всём.

— И да, и нет, — вздохнул я и откинулся на спинку кресла. — Я действительно нашёл парня, чьи показания сняли с тебя любые обвинения. Но на самом деле за последнее тебе стоит благодарить не меня. По крайней мере, не полностью. Очень помог Роман…

— Роман Павлович? — не сдержала она удивления. — Лазарев? Сын…

— Да, он самый. Давай не будем поминать его титулы всуе, а то он сейчас раздуется от необъяснимой гордости там, где сидит, — не удержался я от смеха. — Но да. Скажем так, он был мне должен.

Марина удивлённо захлопала глазами.

— Должен? Сын графа Лазарева и главы фирмы? Тебе?

— Что поделать, мир — безумная штука, — пожал я плечами. — Но да. И в качестве ответной услуги, они обставили всё таким образом, чтобы к тебе не имелось никаких претензий. Всю вину… ну, всю, какую только возможно, повесят на Филиппова. Это он подставил тебя.

Я кратко пересказал ей то, что узнал от Кирилла, на что получил лаконичное…

— Урод, — прошипела она. — Я ещё в тот день, когда зашла к нам в отдел и нашла его там, не поверила. Но не думала, что он… Саша, а Оливия…

— Да. Мне жаль.

Последние слова я произнёс не столько из сочувствия к убитой, сколько из-за того, какие эмоции шли сейчас от самой Марины. Удивительно, но ей действительно было больно узнать, что Оливию убили.

— Вы были хорошими подругами, да? — спросил я.

— Когда-то… Я же тебе рассказывала, какой она потом стала…

— Но тем не менее тебе сейчас плохо.

— Так заметно? — Марина невесело улыбнулась, без какой-либо цели тыкая в остатки торта вилкой.

— Я хорошо разбираюсь в людях.

И даже не соврал, между прочим.

— А насчёт моего отца?

— Доказать не смогу, — ответил я ей. — Но то, что касается его знакомого, да, правда.

— Значит, скорее всего, так и есть, — зло произнесла она.

В целом время мы провели хорошо. Поели. Поболтали. Но, как и всё хорошее, это закончилось. Ровно в тот момент, когда наш разговор коснулся работы.

— А что с отделом? Я даже по работе соскучилась…

Этой темы я и боялся, так как примерно представлял, какой реакции ожидать. Так что начал издалека. Рассказал про те дела, что мы решили в её отсутствие. Про Савина и его увольнение.

И про то, что работать она в фирме не продолжит.

— Что⁈

У неё даже вилка из рук выпала.

— Мне жаль, — только и произнёс я.

А что ещё я мог сказать? «Прости, Марин, но теперь иметь тебя в штате проблемно, так что от тебя решили просто избавиться»?

— То есть они просто решили выкинуть меня? — полыхнула гневом Марина. — После того как обвинили меня в том, чего я не делала⁈ Так, что ли⁈

— Марин…

— Что⁈ Саша, меня увольняют… за что⁈

Столько было обиды в её голосе, что мне аж не по себе стало. Вот и слушай тех, кто говорит, что ей было плевать. В какой-то момент — может быть. Но точно не сейчас.

— Мне жаль, — только и ответил я. — Но этого уже не изменить. Я пытался. Даже говорил с Романом, но решение приняли из «другого кресла», если ты понимаешь, о чём я.

Мне в этот момент даже не хотелось на её лицо смотреть. Настолько расстроенной, обиженной и преданной она себя ощущала. Не каждый день узнаёшь, что тебя попёрли с работы потому, что сами же обвинили в том, чего ты не делала.

И даже мои слова, что она получит значительную компенсацию, не исправили положения, окончательно убедив меня, что в последнее время работа стала для неё куда важнее, чем раньше.

* * *

Остаток вечера прошёл слишком неловко, чтобы от него можно было получить хоть какое-то удовольствие. После ресторана я вызвал Марине такси, чтобы отвезти её домой. Даже хотел поехать с ней. И не по каким-то шкурным причинам. Пусть внешне она и старалась этого не показывать, я ощущал, насколько плохо ей было, и не хотел оставлять её одну в таком состоянии.

Но Марина сказала нет. А я не из тех, кто будет давить, выставляя «нет» за «да». Поэтому просто попросил её написать, когда она доберётся до дома, чтобы не волноваться.

— Как прошло? — спросила Анастасия, когда я вошёл в отдел.

— Не так хорошо, как рассчитывал, но лучше, чем боялся, — честно произнёс я. — Что по новому делу?

Настя посмотрела на меня и вопросительно подняла бровь.

— Что, хочешь сказать, что всё время, что ты здесь просидела, ты дурью маялась? — уточнил на всякий случай.

— Нет, на твоё счастье, — фыркнула она. — Пока одни на свидания ходят, другие работают…

— Ни на какие свидания я не ходил. И закрыли эту тему. Что по делу?

Лазарева закатила глаза, но продолжать спор не стала.

— Я просмотрела документы. Заявленные потери компании при утере груза, повреждения судна и убытки от срыва сроков доставки составляют почти шесть с половиной миллионов рублей. На самом деле чуть больше, но это не так важно.

— Страховка? — тут же спросил я, и Настя усмехнулась.

— Похоже, что я уже начинаю понимать, как ты мыслишь, — с улыбкой выдала она и протянула мне лежащий перед ней на столе листок бумаги.

Взяв распечатку, взглянул на цифры и задумчиво цокнул языком.

— Однако.

— Они получили страховые выплаты в размере почти десяти миллионов рублей. Точнее, получат их, как только будет закончено расследование причин аварии.

— Дай угадаю, — предложил я, садясь в свое кресло. — Если версия компании подтвердится, то они получат охренительно большую сумму, которая…

— Которая их спасёт, — закончила Настя и ехидно улыбнулась. — Говорю же, кажется, я начинаю понимать, как ты мыслишь.

— О, ну раз уж ты у нас в гадалки записалась, то вперёд, — махнул я рукой. — Валяй. Расскажи мне то, о чём бы я сказал вместо тебя, будь ты поглупее.

— Фу, как грубо, — тут же наморщила она носик, но я на это только рассмеялся.

— А не надо было выпендриваться. Так что там?

— Я быстро просмотрела открытую информацию по этой фирме. Если вкратце, то они на грани банкротства, что подтверждается и показаниями нашего клиента. Денег не хватало. У них и так два судна из пяти стоят на ремонте из-за постоянных поломок. А теперь ещё и это. Если документы не врут, то этот год они должны были закончить со значительными убытками.

— Насколько значительными?

— Настолько, чтобы в будущем январе–феврале задуматься о том, чтобы подать на банкротство.

— Ясненько, — протянул я, задумчиво глядя в потолок. — А эти выплаты… сильно бы им помогли?

— Очень, — тут же кивнула Настя. — Не думаю, что они спасли бы их. Скорее, оттянули бы банкротство на восемь-двенадцать месяцев.

— И?

— Что?

— Что думаешь?

— Ну, если бы я бы я была такой же циничной реалисткой, как ты…

— Эй! Я не такой!

— Абсолютно такой, — улыбнулась Настя, глядя на меня. — Короче, я бы предположила мошенничество со страховкой. Кто-то хочет утащить денег перед тем, как дело схлопнется.

— Ясненько.

Взяв бумаги, я ещё раз пробежался глазами по списку наших клиентов.

Главным истцом выступал капитан экипажа. Он же представлял остальных двенадцать человек команды. Для них наложенные штрафы станут смертельными. Для троих — буквально. Люди пострадали из-за аварии и сейчас лежали в больнице. А для оплаты лечения требовались деньги. Ввиду же штрафов и невыплаты зарплат этим людям просто не на что будет жить дальше. Я специально проверил документы. Платили им не так много, как я ожидал.

Что ж. Это будет интересное, но не особо сложное дело.

Глава 19

— Добрый день, — поздоровался я, пожав протянутую крепкую и покрытую мозолями ладонь.

— Добрый, — беззлобно буркнул мужчина.

Вячеслав Сергеевич Уткин оказался невысоким, коренастым мужчиной. Обладателем очень крепкого телосложения, явно намекающего на то, что он на своей работе не в кресле просиживал. Да и эмоции от него шли довольно… ожидаемые. Простые, как и он сам. Капитан транспортного судна «Днепр» вызывал исключительно положительные эмоции одним своим видом.

— Присаживайтесь, — предложил я, указав на кресло за столом.

Специально для этой встречи я занял за нами один из залов для встреч с клиентами на шестьдесят третьем этаже. Дорогой, богато обставленный, он сразу настраивал на нужный лад. Честно говоря, встречаться в таких местах мне нравилось куда больше, чем в залах ресторанов. Как-то больше по-деловому, что ли. Предназначались они, правда, для встреч с «китами», большими корпоративными клиентами, а не для нас, бесплатников. Но раз уж Роман стал нашим начальством, то почему бы не воспользоваться возможностью и получить немного комфорта?

— И позвольте представить вам мою коллегу, — добавил я, указав рукой на сидящую рядом Настю. — Анастасия Лазарева. Она будет заниматься вашим делом вместе со мной.

— Лазарева? — В его голосе скользнуло удивление. — Я видел название вашей фирмы. А вы, часом…

— Я его дочь, — обворожительно улыбнулась Настя.

Стоило ей это сказать, как в эмоциях мужчины моментально вспыхнуло возбуждение. И нет, не то, какое, например, испытывал тот урод из банка, буквально раздевавший Настю глазами. Уткина сильно воодушевило, что его проблемой будет заниматься не абы кто, а дочь начальника фирмы. Ещё и аристократка! Его это обнадёжило.

Для него это выглядело так, будто шансы на положительный исход дела тут же повысились.

Правда, за этим восторженным и радостным воодушевлением скрывалась и подозрительность. Я заметил её не сразу, но затем стала понятна и причина.

— Не переживайте, — сказал я, присаживаясь напротив него за столом. — Пусть вас не смущают мысли, что она могла получить работу лишь по прихоти отца. Анастасия такой же профессионал, как и любой из работающих здесь адвокатов.

Похоже, что я угадал. Как только это сказал, мужчина растерялся, а Настя удивлённо посмотрела на меня.

— Простите, я не хотел… — Он смущённо улыбнулся. — Это так заметно?

— Всё в порядке, — поспешил его успокоить. — Мы не в претензии. Для нас столь же важен положительный исхода дела, как и для вас.

— Не переживайте, — следом добавила Настя. — Мы приложим все силы, чтобы добиться для вас справедливости.

Вот сказала она это, а я задумался. Ведь наши оппоненты тоже хотят добиться справедливости, разве нет? Значит, для них правда на их стороне. А на нашей тогда что? Тоже правда? Только наша. Так кто будет прав в конечном итоге?

Забавный вопрос. Я его порой даже задавал себе в редких порывах саморефлексии. Впрочем, долго над этой проблемой не раздумывал. Есть мой клиент. Есть его права. И я защищаю их, добиваясь того, чего он хочет. Это мой принцип. А от своих принципов я не отступаю.

— Итак, предлагаю перейти к делу.

— Конечно, — кивнул Уткин.

В целом его рассказ не сильно отличался от того, что я прочитал в материалах дела. Сейчас меня куда больше волновало его личное мнение.

— То есть на этом судне вы плавали не в первый раз? — уточнил я.

— Ходили, молодой человек, — улыбнулся он. — Да. Это был второй наш рейс на «Днепре». И четвёртый для этой компании.

— А во время вашего первого рейса были какие-нибудь проблемы? — спросила Настя.

— Да полным-полно, — невесело усмехнулся Уткин. — Ещё в тот раз куча оборудования не работала и требовала замены.

— Можете назвать некоторые? — предложил я, на что капитан со вздохом кивнул.

— Мне будет проще назвать то, что работало исправно, но если хотите… Имелись проблемы с носовым подруливающим устройством. Мы мучались из-за него при каждом заходе в порт. Один из опреснителей работал с перебоями. Один из двух вспомогательных дизель-генераторов сильно барахлил. Также практически не работала система автоматического подогрева топлива. Нам приходилось следить за ней вручную на протяжении всего рейса. Система дистанционного управления погрузочными кранами на мостике тоже не работала. Всё приходилось делать из кабин, но, наверное, это самое безобидное. Мои ребята привыкли работать собственными руками и на месте. Так, что ещё… Ещё проблемы с насосами балластных танков на правом борту. Льяльный сепаратор номер три не функционировал вовсе. Проблемы с кондиционирование воздуха в каютах. Я могу долго продолжать.

Любопытно. Он целую кучу всего назвал, но… что-то меня цепануло. Список большой, да, но если верить его эмоциям, это все не то чтобы сильно его беспокоило.

— И ваше начальство не обращало внимания на эти проблемы? — уточнил я, несколько поражённый тому, сколько проблем за такой короткий срок он назвал. И ведь это по памяти, хотят тут, наверное, удивляется нет смысла. Это его работа, знать обо всем, что не так на борту.

— Да всё оно знало, — проворчал он. — Я написал им после первого рейса ещё. У нас через двенадцать часов после выхода сдох один из холодильников для продуктов. А затем проблемы посыпались как из рога изобилия. Более того, я им сказал, что «Днепр» надо ставить в док и чистить. Брюхо заросло так, что скорость падала.

— Простите, — не поняла Настя. — Заросло? Оно же металлическое.

— Да, — кивнул Уткин. — Именно заросло. Ракушки, моллюски и прочая дрянь. Корпус обрастает этой дрянью. А «Днепр» не чистили почти пять лет. Понятно, что у нас вода холодная и процесс не такой быстрый и объёмный, но всё равно. Мы по паспорту могли выдать двадцать четыре узла. На самом же деле «Днепр» ходил на двадцати двух-двадцати. Но это когда-то. Сейчас мы могли выдать не больше пятнадцати, может быть, шестнадцати. Этого едва хватало, чтобы успеть по сроку. Но это меньшая из проблем.

— И они ничего не делали? — спросил я.

— Ну что-то делали, — пожал он плечами. — После первого рейса пришли их ребята. Что-то даже поделали. Только ощущение такое, словно проблем после их визита стало ещё больше.

Я сделал короткую пометку в блокноте.

— Хорошо. Давайте перейдем к тому, что случилось.

— Конечно, — кивнул капитан и начал рассказ.

«Днепр» шёл по рейсу. Волнение было небольшое. По словам Уткина, в районе четырёх с половиной баллов и высотой волн под два с половиной, может быть, три метра. В целом для судна такого водоизмещения ничего критического. По крайней мере, в том случае, если бы оно находилось в приемлемом техническом состоянии. К сожалению, реальное состояние было столь же далеко от слова «приемлемое», как я в данный момент от адвокатской лицензии.

Из-за качки и полной загрузки произошло разрушение проржавевших креплений на третьем ярусе по правому борту. От последующих вибраций и возросшей нагрузки ослабли оставшиеся замки. В этот момент несколько членов экипажа как раз проверяли состояние контейнерных креплений на палубе, что нельзя было счесть чем-то странным. Всё же Уткин прекрасно понимал состояние своего судна, так что приказ отдал сразу, как только понял, чем им может грозить продолжительная качка.

Далее события развивались слишком быстро. Из-за качки и того, что ветер дул им в левый борт, «Днепр» накренился на пятнадцать градусов на правый. И в этот момент весь третий ярус, замки которого оказались ослаблены либо же полностью вышли из строя, начали неконтролируемое движение и рухнули сначала на палубу, вызвав травмы у осматривающих их членов экипажа, а затем и вовсе рухнули за борт. Больше двенадцати контейнеров скрылись в морской воде. Понятное дело, что сразу же они не утонули, но заниматься поиском груза при таком волнении и раненых членах экипажа никто не стал бы. Не до того.

— Алексею перебило ноги. Сергею Терехову, моему боцману, сломало позвоночник. Дамир вовсе без руки остался. Я думал, что мы его потеряем, но, слава богу, его быстро вытащили на берег вертолётом. Иначе парень точно бы не выжил.

— То есть по вашим словам причина была…

— Да. От коррозии крепления ослабли. Часть на левом борту не закрывалась вовсе, но мы их сами поменяли в спешном порядке ещё до выхода из порта. На правом…

— Вы не меняли их? — уточнил я, и ощутил злость в его эмоциях.

— Слушайте, мы и те-то меняли за свой счёт, — вскинулся Уткин. — Эти мерзавцы вообще не хотели ничего делать. Я им после первого рейса шесть рапортов написал! А они всё о расходах да расходах твердили!

— А о проблемах с креплениями вы в них упоминали?

Ясно. По его лицу видел, что нет.

— На тот момент они не выглядели так плохо, — ответил он, но как-то неуверенно.

— Они не выглядели плохо или же ваши люди просто не осмотрели их должным обр…

— Мой экипаж отлично выполнял свою работу! — резко перебил он меня. — И я отвечаю за их действия!

И опять-таки ясно. Значит, кто-то не удосужился проверить состояние креплений. Или понадеялись на авось? Почему? Да чёрт его знает. Возможно, что при таком количестве проблем им просто не уделили должного внимания.

— Вячеслав, послушайте меня, — сказал я максимально спокойным тоном. — Моя задача не искать причины вашей вины. Я должен сделать так, чтобы компания заплатила вам положенное, дала компенсацию раненым и аннулировала штрафы. Поэтому мне важно знать все нюансы. Понимаете?

Он понимал. Я видел это по его глазам. К несчастью, Вячеслав Уткин оказался тем человеком, про которого можно сказать: женат на ответственности. Такие люди очень критично относились к себе и своим обязательствам и болезненно переживали собственные неудачи. В каком-то смысле я его понимал. Сам почти такой же.

А ещё ко мне пришло понимание того факта, что дело это будет не таким простым, как я рассчитывал изначально. С другой стороны, в моём понимании просто — это когда ты можешь всё решить за один день.

Тут же придётся повозиться два. Может быть, три. По крайней мере, я так думал.

* * *

— Что скажешь? — спросил я, когда двери лифта закрылись и кабина унесла Уткина в холл, оставив нас с Анастасией наедине.

— Думаю, он всё же виноват, — нехотя произнесла Настя. — Если проблема с креплениями…

— Э нет, — тут же перебил я её. — Забудь, что они не уделили им достаточно внимания.

— Саша, но это их обязанность и…

— Насть, скажи мне, пожалуйста, ты готова поручиться, что они не забыли бы об этом, если бы судно, на котором они находились, не разваливалось бы прямо у них под ногами?

— Нет, но…

— Вот именно, — кивнул я, разворачиваясь и идя к отделу. — Фирма допустила столь плачевное техническое состояние их корабля. Такие проблемы не возникают спонтанно. Оборудование выходит из строя постепенно. В том случае, если определённое время за ним не наблюдают и не следят. Как мы уже выяснили, эти операции не проводились, что привело к чрезмерной нагрузке на экипаж. В результате этого и возникшая проблема…

— Ты не можешь выйти с этим в суде, — тут же покачала она головой, идя рядом. — Это всё равно что признать их ошибку.

— И именно по этой причине этого делать мы не будем, — кивнул я ей, открывая перед Настей дверь.

Зайдя внутрь, нацепил на шею шарф и принялся собирать вещи.

— Куда-то собрался?

— Ага, надо должок спросить кое с кого, — не стал вдаваться в подробности.

— Так, а мне тогда что делать?

— А вот для тебя у меня есть задание…

— А с какого это перепуга ты мне приказывать собрался? — тут же надулась она. — Что-то не помню, чтобы тебя в начальники записывали.

— А как же старшинство по сроку службы?

— Чего?

— Того, Настя. Я дольше тебя в отделе работаю.

У неё было такое лицо, что я не смог удержаться от смеха.

— Насть, правда. Это важно, — улыбнулся я ей. — Узнай, пожалуйста, кто проводил техническую проверку корабля перед выходом в последний рейс. Я ненадолго. Как только приеду, мы продолжим, хорошо?

— Ладно, — немного недовольно, но покладисто произнесла она и надула губки. — Сделаю, лентяй.

— Протестую. Показания с чужих слов.

— Перебьёшься, — хмыкнула она, чем вызвала у меня новую улыбку. — Ладно, езжай давай. Я пока поработаю. Хоть кто-то же должен же.

Собравшись, вышел из здания и вызвал себе такси. Что-то в последнее время я слишком часто стал на нём кататься. Жирую, однако. С другой стороны — комфорт, быстрота. Раз уж деньги есть, то почему нет. Тем более что я ей не соврал. С этим делом я действительно планировал разобраться побыстрее.

На то, чтобы доехать до места, мне потребовалось почти тридцать минут. И это ещё повезло, что пробок особых на дорогах не было.

«Ласточка» снова открыта. Вывеска с птичкой и название бара над входом. Правда, у дверей теперь стоял не один привычный и знакомый мне охранник, а сразу четверо. И даже оружие не скрывали. Рукояти пистолетов торчали из-под курток в кобурах.

Меня тормознули на входе, но повезло. Один из парней знал меня, так что внутрь пропустили быстро.

Мда-а-а-а. Сразу видно, что произошедшие события оказали своё влияние. Народу значительно меньше. Из всех столиков внутри заняты были всего два, хотя обычно даже в это время тут народу на ползала было. А вот внутри, как и снаружи до этого, охраны тоже прибавилось. Даже знакомые лица видел.

Оглядевшись, заметил стоявшую за стойкой Марию и направился прямо к ней.

— Привет, Мари, — улыбнулся я ей.

— Привет, Саша, — как-то уныло отозвалась она, продолжая делать какие-то записи в лежащей перед ней книге.

Судя по эмоциям, между ними по-прежнему торчал вбитый клин.

— Всё ещё в контрах?

— Если можно так назвать тот факт, что он за три дня со мной всего парой слов перекинулся, то да, — вздохнула она. — Утром «привет». Вечером «пока». Днём «Мария, ты сделала отчёты по выручке за вчера?». Всё, Саша. Вот и всё, что я от него слышу. Хочешь кофе? Хоть руки чем-то займу. Народу вообще нет после того нападения…

В её словах звучали злость и обида. И, что удивительно, даже не столько на Князя, сколько на саму себя.

— Давай, — кивнул я, не став отказываться. Похоже, что возможность сделать хоть что-то привычное была ей просто необходима.

— Ты ведь понимаешь, что не виновата? — на всякий случай спросил я.

— В том-то и дело, Саша, — отозвалась она, стоя у кофе-машины и даже не повернувшись. — Я виновата. Этот мерзавец развёл меня, как малолетнюю влюбленную дуру. Надо было просто сделать так, как он сказал, и уехать из города.

Блин, а ведь реально паршиво. Пусть выражения её лица я не видел, но отчётливо представлял, как она сейчас стоит и варит кофе, прикусив губу от досады. Теперь я уже не сомневался, что она и кофе предложила сделать просто для того, чтобы я выражение её лица не видел. Такие люди не любят показывать свою слабость.

— Мария? — позвал я её, когда понял, что пауза затянулась уже на три минуты.

— Всё в порядке, Саша, — отозвалась она зло. — Я сама разберусь.

— Я просто хочу…

— Я сказала, что сама разберусь! — резко бросила она, а затем выругалась и зашипела, тряся ошпаренной рукой.

Что мне сказать? Этот разговор вышел даже хуже, чем наш предыдущий.

Перегнувшись через стойку, взял небольшой алюминиевый питчер для молока, открыл ёмкость со льдом, стоящую рядом и, зачерпнув его, протянул стоящей и трясущей рукой женщине.

— Держи. Холодный.

— Спасибо, — буркнула она, приложив широкую и быстро остывающую часть к ошпаренному паром месту. — Прости, не хотела на тебя срываться.

— Да я не в обиде, — пожал я плечами. — Правда. Лучше скажи мне, Князь здесь?

— А где ещё он может быть? — грустно усмехнулась она. — Сидит у себя в кабинете.

— Ладно. Пойду поговорю с ним.

— Попробуй, если пустит.

— Чтобы дядя и не поговорил с племянником? — сделал я круглые глаза, на что она только усмехнулась.

Встал и направился к двери, ведущей во внутренние помещения. Уже подходя к ней, услышал за спиной:

— Саша, ты всё же зайди потом. Я тебе кофе налью. Как ты любишь.

— Обязательно, Мари, — пообещал я ей. — Обязательно.

Открыв дверь, зашёл в коридор. И сразу же наткнулся на знакомое лицо. Точнее, спину.

— О, здарова, Михалыч!

— Чё? Кто там ещё? — раздалось басовитое ворчание из-за здоровенной коробки, которую тот нёс в руках. Затем он развернулся, и из-за края высунулась голова. — О, здарова, парень. Как сам?

— Хорошо. Смотрю, уже поправился…

— Да какое там, — вздохнул он, прижав край коробки к стене, чтобы не стоять с ней на весу. — Всё ещё мучаюсь. Нога болит адски после этой чёртовой псины. Но народу сейчас мало у нас, приходится работать…

Так, а вот это любопытно.

— Мало?

— Ага. После того случая с Браницким кто-то решил, что им платят слишком мало. Потребовали добавки. Кто-то даже решил наехать на Князя. Вот он и выгнал часть.

— Дела, однако.

— Как по мне, даже лучше, — хмыкнул громила. — Лучше уж пусть валят, чем в неподходящий момент нас за задницу укусят. Таким веры нет. Так, ладно. Подвинься, я пройду. Надо Марии оттащить.

Прижался к стене, пропуская мимо себя Михалыча с коробкой, и пошёл дальше.

Любопытно. Выходит, что моё впечатление, появившееся в зале, оказалось правдой. Похоже, дела у Князя в последнее время идут не очень хорошо. По крайней мере, в том, что связано с «Ласточкой». Вряд ли его основной бизнес сильно пострадает. Всё же известен он в первую очередь не тем, что у него в баре пиво холодное и кофе вкусный.

И всё-таки не нравилось мне, как тут всё выглядело…

— Саша?

Прошёл мимо открытой двери. Остановился. Сделал пару шагов назад.

— О, привет, Вик.

Знакомая официантка выглянула из дверного проема. За её спиной было что-то вроде комнаты отдыха для официанток, работающих в «Ласточке».

— Привет, девчонки, — помахал я ещё двум, что сейчас сидели на диване с телефонами в руках, и получил приветствие и радостные взмахи в ответ.

Вика же только закатила на это глаза, вышла в коридор и прикрыла за собой дверь. В отличие от своих подруг, она была в обычной одежде. Либо только недавно пришла, либо уже домой собиралась.

Блин, а ведь выглядит просто шикарно. Узкие джинсы на стройных ножках. Белая футболка, скрывающая грудь третьего размера. Волосы, обычно распущенные, сейчас были стянуты в хвост на затылке.

— А ты чего тут делаешь? — спросила она.

— К Князю пришёл, — ответил я ей и тут же уточнил: — По делу.

Она явно хотела спросить по какому, но затем передумала. Может быть, со своей стороны она и думала, что я не понимаю. Но я-то отлично всё понимал.

— Слушай, — начала она. — Я всё хотела… я же тебя за тот случай даже не поблагодарила толком.

Блин, она даже покраснела слегка. Ну и что мне ей ответить.

— Вик, не нужно ничего говорить. Я бы в любой ситуации это сделал. В конце концов, это минимум, чем я тебе и остальным девчонкам обязан за тот объём мороженого, который вы мне тут скормили за несколько лет.

Шутка вызвала у неё улыбку.

— Да-а-а-а, — протянула она, — Мороженое. Точно… Слушай, а может быть…

— Чего?

— Может, сходим куда? — предложила она. — А потом мороженого поедим.

— Да-а-а-а… — протянул уже я сам, глядя на неё. — Точно. Мороженое. Помню, я как-то раз…

— Ага, — торопливо кивнула она. — Я тоже. Так что? Может, сходим куда?

Я сначала подумал о том, чтобы сказать «нет», а затем… собственно, отчего бы и нет? Отдыхать тоже нужно.

— Знаешь, а давай. Сегодня?

— Да! — Она радостно улыбнулась. — Вечером?

— Да. У меня сегодня ещё работа, а вот вечером я свободен буду.

— Хорошо. Тогда буду ждать.

Взяв у неё номер телефона, получил ещё и поцелуй в щёку, приятно удивившись горячим губам. Ещё раз довольно улыбнувшись, Вика торопливо попрощалась и скрылась за дверью, откуда тут же до меня донеслась возбуждённая девичья болтовня.

Мороженое. Как же. Но я не против. Мороженое я люблю.

Правда, до десерта предстояло разобраться с основным и далеко не таким приятным блюдом.

Я подошёл к двери, что вела в кабинет Князя и постучал. Ничего. Затем постучал ещё раз и услышал недовольное:

Глава 20

Зашёл в кабинет. Закрыл за собой дверь.

Первое, что бросилось в глаза… точнее, в нос — мощный запах табака. Посмотрев на стол, увидел две почти полные пепельницы, превратившиеся в небольших ёжиков от количества вставленных в них окурков.

А ведь все они были сигаретными. Князь почти никогда не курил обычные сигареты. Тонкие сигариллы. Реже сигары. Всегда качественные и дорогие. И пепельница на его столе всегда была одна и почти всегда чистая, и пустая.

Будто этого было мало, рядом с ними на столе стояла полупустая бутылка виски и заполненный наполовину бокал.

— Слушай, ты бы проветрил тут, что ли, — поморщился я. — А то дышать нечем.

— Я как-нибудь без тебя разберусь, Александр… — произнёс развалившийся в кресле мужчина.

Выглядел Князь… ну, не могу сказать, что паршиво. Сорочка чистая и белоснежная. Рукава, как всегда, закатаны до локтей. Чёрная жилетка. Но была в его образе странная небрежность, которая с ним никогда у меня не вязалась. Просто представить его с подобной причёской или помятым воротником я не мог. Ну вот совсем никак.

А сейчас он выглядел именно так. Воротник примят. Платок, обычно аккуратным уголком торчащий из нагрудного кармана жилета, сейчас валялся мятым на столе. Волосы, всегда зачёсанные назад, слегка растрепаны.

Мне это не понравилось. Очень не понравилось. Говорят, когда человек начинает падать, то в первую очередь это проявляется в небрежном отношении к вещам, что раньше имели большое для него значение. И сейчас я стал свидетелем этой небрежности.

Ещё и грубое приветствие…

— Знаешь, грубость тебе не идёт, — произнёс я, на что он только поморщился и, протянув руку, взял бокал.

— Я как-нибудь сам разберусь, что мне идёт, а что нет, — ответил он и отхлебнул из бокала.

— Мария говорит, что ты сидишь здесь с того дня, как вас выписали из клиники.

— Мария много чего говорит.

— Так. — Я в упор посмотрел на него. — Что происходит?

— То же, что и всегда, Александр, — пожал он плечами. — Ничего не происходит. Абсолютно ничего. И это меня полностью устраивает.

Он допил виски и, зажав сигарету зубами, потянулся рукой к стоящей на столе бутылке. Я оказался быстрее, взяв её за горлышко и отодвинул в сторону.

— Александр…

— Князь, что это за хрень? Что происходит?

— Не помню, чтобы я спрашивал твоего мнения, — резко произнёс он и снова попытался дотянуться до бутылки, но я вновь её отодвинул быстрым движением.

— Дай сюда.

— Перебьёшься. Сначала объясни мне, какого хрена в баре нет посетителей? Почему Мари выглядит так, будто её завтра к стенке поставят⁈ Почему ты сидишь и бухаешь здесь с таким видом, будто все пропало⁈

— Не тебе задавать вопросы…

— А по-моему, мне, — перебил я его. — Какого чёрта ты расклеился?

— Это не твоё дело.

— Князь, Мария…

Бокал пролетел в паре сантиметров рядом с моей головой и разлетелся на осколки где-то за спиной от удара об стену.

— Я СКАЗАЛ, ЧТО ЭТО НЕ ТВОЁ ДЕЛО! — рявкнул он. — Я сам разберусь со своими проблемами! И твоя помощь мне не нужна!

Так. Ладно. Это не нормально. Я прислушался к его эмоциям и отчётливо ощутил… как можно описать человека, которого изнутри сжирает горечь поражения? Рецепт прост. Возьмите бокал. Две части дешёвого виски. Две части битого в мелкую крошку стекла. Часть скисшего лимона. Приправить всё это жгучим чувством вины и добавить фреш из мук совести. Взболтать, но не смешивать. Подавать с оливкой и долькой рефлексии.

Пока я стоял и офигевал с этого, Князь наклонился, выхватил из моей руки бутылку и глотнул прямо из горла.

— Да ты пьян… — Нет, серьёзно, я даже не сразу в это поверил.

— Да мне плевать, — усмехнулся он. — Как я уже сказал, это не твоё дело, Александр.

— Князь…

— Работа идёт. Информация продаётся. Информация покупается. Мне не надо встречаться с клиентами, чтобы они получили желаемое, а я могу и дальше предаваться самобичеванию. Или что? Думал, что я непробиваемый?

Он едко рассмеялся и сделал ещё один глоток.

— Сука, какие же вы идиоты… — Я даже поверить не мог в то, что всё так просто.

Подошёл к креслу, за спинку выдвинул его и сел. Прямо напротив него.

— Ты винишь себя за то, что сглупил и попался Браницкому.

— Я виню себя только за то, что не смог нормально обучить подчинённых выполнять то, что им сказано, — выдал он, со стуком поставив бутылку на стол, затушил сигарету и достал ещё одну из пачки. — Всё, что мне сейчас нужно, это отдохнуть…

— Что тебе сейчас действительно нужно, это пойти в зал и поговорить с ней, — перебил я его. — Князь, посмотри на себя…

— Нормально выгляжу…

Щёлкнула зажигалка. Видящий напротив меня мужчина прикурил сигарету и с удовольствием затянулся.

— Да ты дерьмово выглядишь, — отрезал я. — Мария стоит там и места себе не находит из-за того, что так тебя подставила. А ты сидишь тут и глушишь в вискаре чувство вины от того… от чего? От того, что сдох недостаточно громко для того, чтобы она поняла, что с тобой всё кончено, и уехала?

— Ни черта ты не понимаешь, Александр…

— Да побольше тебя. — Я посмотрел ему в глаза. — Ты ведёшь себя как ребёнок…

Он расхохотался так, что эхо его смеха отразилось от стен.

— Боже, от кого я это слышу? От тебя? Серьёзно? Да ты сопляк, у которого ещё молоко на губах не высохло. Что ты знаешь о том, чтобы по-взрослому себя вести…

— Побольше, чем ты, похоже, — сказал я, чувствуя, как к горлу подкатывает злость.

— Ну, похоже, что у кого-то чересчур много самомнения, — пьяно усмехнулся он.

— Похоже, что кому-то пора прекратить пить в одиночестве, — парировал я. — Ты хотя бы думал о том, почему она это сде…

— Рот закрой! — вскинулся он. — Ты нихрена не знаешь! Ни про меня, ни про Марию. Ни про наше прошлое. И я не собираюсь выслушивать нравоучения от того, кто в своей…

— Только попробуй это сказать, — перебил я его.

Видимо, что-то такое всё же он уловил в моём голосе, так что действительно продолжать не стал, а просто тихо рассмеялся.

— Ты за чем-то конкретным пришёл? — поинтересовался он через пару секунд. — Или просто побесить меня?

Впервые в жизни мне захотелось врезать ему по роже. От спокойного, флегматичного и всегда уверенного в себе человека осталась только тень. Даже меньше. Тень от тени.

Она так много значила для него, что сама мысль, что его ошибка привела к тому, что Мария чуть не умерла, сжирала его изнутри. А ведь раньше они никогда не показывали этого. Нет, я и раньше замечал, что их отношения куда более… нет, не интимные. Скорее, более близкие, чем у кого бы то ни было. Может быть, ещё только со мной он проявлял больше теплоты. Особенно в то время, когда я был совсем мелким и порой засиживался в этом баре до позднего вечера, сидя за стойкой и делая уроки, пока Мария обслуживала клиентов, мешая коктейли и принимая заказы.

А теперь я видел… вот это. Князь, привыкший контролировать всё и вся, теперь во всех ошибках винил себя. И в своих, и в чужих. А Мария, всегда абсолютно верная и преданная ему, так переживала, что подвела его, что безропотно сносила подобное отношение, будто боялась даже самой мысли поговорить с ним.

Бред какой-то. Как такое могло произойти с ними⁈

— Да, — наконец произнёс я, прекрасно понимая, что сейчас ничего не добьюсь. — Мне нужна информация.

— О, надо же. — Князь хмыкнул себе под нос и усмехнулся. — Мы, наконец-то, перешли к делу. Ну мои цены ты знаешь…

— Я хочу знать всё, что у тебя есть по убийству Виктории Громовой.

В кабинете ненадолго повисла тишина.

Князь смотрел на меня и смолил сигарету, пока змейка сизого дыма поднималась к потолку.

— Нет, — произнёс, будто выплюнул он.

— Да, — твёрдо сказал я. — Она мне нужна.

— А мне плевать…

— Князь, я знаю, как ты работаешь. Если у тебя есть информация, то ты её продаёшь. Если ты не знаешь этого, то ты так и говоришь. А если не можешь или не хочешь её продать, то заламываешь такую цену, чтобы её нельзя было оплатить.

— Ну рад, что ты всё понимаешь. Не придётся тратить время на объяснения…

— Ага. Потому что ты отдашь мне её бесплатно. И ты сделаешь это.

— О! Сколько уверенности! — Он снова расхохотался. — Это почему же? Ах, да. Точно. Ты же можешь просто приказать. Прямо как твой отец. Я и забыл…

— Нет, Князь, — покачал головой. — Я бы не сделал подобного в любом случае. Но ты всё равно отдашь мне всё, что знаешь об этом. Потому что ты мне должен.

— Это что же?

— Свою жизнь. — Я придирчиво осмотрел стол и его хозяина. — Ну или то, что от неё осталось.

Ох уж этот тяжёлый взгляд. На пару секунд мне даже показалось, что он пришёл в себя. Настолько кристаллизованная злость проявилась в его взгляде.

Но чуда не случилось.

— Перебьёшься.

Вздохнул. Говорить больше нечего.

— Ясно.

Я встал с кресла и направился к выходу, но затем повернулся уже у самой двери.

— Знаешь, пусть и не ты научил меня этому, но я всегда знал, что ты разделяешь мои взгляды на жизнь. Что слово должно быть твёрже железа, а долг свят. Ты всегда был принципиален. Не важно, чего тебе это стоило. Всегда стоял на своём и за то, во что ты веришь. И я за это всегда тебя уважал. А сейчас ты сидишь в этой грёбаной каморке и купаешься в жалости к себе.

— Да что ты знаешь о долгах, щенок, — зло выплюнул он. — Я прикрывал тебя все эти годы.

— Ага, — не стал спорить. — И за это я всегда буду на твоей стороне. Но…

Мне не хотелось этого говорить. Вот честно. Видеть его в таком состоянии всё равно что ножом по сердцу. Но нужно было хоть как-то привести его в чувство. Сейчас я всё равно чего-то значительного не добьюсь, так, может быть, хоть разозлю его?

— Если уж всего один провал тебя так подкосил, то неудивительно, что Николай Разумовский сделал главой рода младшего сына, так и не признав тебя.

Дверь за моей спиной ещё даже закрыться не успела, а брошенная с силой бутылка разлетелась в дребезги о дверной косяк. А перед тем, как она захлопнулась, до меня долетело:

— Не смей больше появляться в моём заведении!

Мда-а-а… окей, признаю, не такого разговора я ожидал. Мне было настолько паршиво, что аж блевать тянуло.

Постоял с полминуты, а затем пошёл по коридору в общий зал.

— Ну как он? — первым делом спросила Мария, когда я сел за стойку.

— А ты не в курсе?

— Я к нему не заходила, — ответила она. Сказала вроде обычным тоном, но голос её был… осторожным.

— Бухает и курит. Без остановки, похоже.

— Дерьмо… — Мария ещё выругалась. Тихо. И грязно настолько, что иные сапожники бы от зависти пот утёрли.

— Сделаешь мне кофе, Мари? — попросил её, желая немного переключить внимание. — Последнюю чашечку.

— В смысле последнюю?

— Сказал, чтобы я больше не появлялся в его заведении, — пожал я плечами.

— Что?

— Ага. У нас разговор вышел… в общем, паршивый он вышел.

Кофе оказался вкусным. Не настолько, чтобы забыть тот, что я пил в банке, но тоже хороший. Я сидел и пил его. Думал над происходящим. Видимо, план «А» со свистом только что оказался спущен в унитаз. А планом «Б» мне пользоваться не хотелось. Как и планом «В».

Похоже, что придётся аккуратно поискать на работе. Поговорить, что ли, с Романом на эту тему? Он-то точно вряд ли в этом деле был замешан.

Немного посидев, попрощался с Марией, ещё раз попросив её поговорить с Князем. Хотя бы попытаться. Она пообещала, что попробует.

Выйдя на улицу, заказал себе такси и поехал назад на работу.

— Ты чего такой мрачный? — первым делом спросила Анастасия, когда я зашёл в отдел и кинул сумку на стол.

— Неприятно видеть, как-то, в чём ты был уверен, ломается, — ответил, ничего больше не объясняя, и поспешил сменить тему. — Что ты узнала?

— Пока ничего особого, — пожала она плечами. — Тебя всего пару часов не было.

— И что? Ты два часа сидела и плевала в потолок? — зло спросил я, на что она тут же возмутилась.

— Так, Рахманов, если у тебя проблемы, то не надо валить их на меня! Я свою работу делаю!

Так. Спокойно.

— Да, — сказал я через пару секунд. — Ты права. Что ты нашла?

— А ты так уверен, что я что-то нашла? — спросила она с вызовом.

Если не нашла, то тогда почему ты сейчас так светишься самодовольством, хотел спросить я. Но не стал.

Вместо этого просто посмотрел на неё взглядом, полным иронии. Настя пару секунд играла со мной в гляделки, после чего фыркнула и достала из стола пару листов.

— Я узнала, кто их будет защищать в случае чего.

— М-м-м… интересно.

Подошёл. Взял. Прочитал.

— Что за фирма?

— Небольшая, — пожала плечами Лазарева. — Я порылась в интернете и в документах конторы, которой принадлежит судно. Они представляли их в суде уже дважды.

— Успешно?

— Не сказала бы. У этой фирмы было ещё два случая. Год и два назад. В обоих из-за конфликта между наёмным экипажем и фирмой.

— Каков исход?

— Ну, нельзя сказать, что они проиграли, — поведала Настя. — Но в обоих случаях экипажи получили свои выплаты. В одном были задержки с зарплатами. Во втором — отказ в предоставлении обещанных премий. Оба дела уходили в суд, но стороны смогли договориться, и оба раза были заключены мировые соглашения.

— Странно… — пробормотал я. — Если эти ребята дважды не смогли их нормально защитить, то почему они с ними всё ещё работают?

— Может, не могут позволить себе кого-то получше?

— Думаю, что дело в том, что в обоих случаях они пусть и не смогли отбиться от этих исков, но значительно снизили требования. Может, адвокаты они и не самые хорошие, но переговорщики неплохие.

Я задумался. Такая версия имела право на существование. Имели место случаи, когда даже в проигрышной ситуации благодаря хорошим переговорам удавалось снизить ущерб. В случае, когда проигрыш неминуем, это хороший выход.

А что, если…

Я откинулся на спинку кресла.

— Насть, а ты не проверяла, есть ли расхождение дат после заключения мировой и удовлетворением требований?

— Нет, но…

— Проверь. Сейчас, если можешь.

— Могу. Подожди.

Она вытащила довольно пухлую папку, откуда, без сомнений, и был изъят тот листок, который я сейчас держал в руках.

— Нашла! Первый был закрыт по мировому соглашению с условием удовлетворения в течение шести месяцев. Второй почти точно так же.

— Полгода, значит. Хорошо. Предположим, что они получат свою компенсацию от страховой. Сколько времени им на это потребуется, если все пойдёт так, как надо?

— Если мы облажаемся, ты хотел сказать? — усмехнулась она, отчего я не удержался от ответной улыбки.

— Анастасия Павловна, что за словечки? И не стыдно гордой аристократке изъясняться столь плебейским языком?

— Моя гордость это как-нибудь переживёт. Но я поняла, к чему ты ведёшь. Если не мешать, то они получат выплаты от страховой в течение одного финансового квартала. Так, подожди…

Она начала рыться в бумагах, а я по эмоциям ощущал задор и азарт. Вот сейчас она…

Настя выхватила какой-то лист.

— Нашла! Знаешь, что…

— Финансовый отчёт по выплатам за предыдущие два случая, — кивнул я.

— Знаешь, так не интересно, — тут же скуксилась она. — Я, вообще-то, удивить тебя хотела.

— Ну, считай, попытка засчитана. Что там?

— Да. В обоих случаях претензии имелись к техническому состоянию. Только в тех случаях имелись проблемы не с грузом, а самими кораблями, так что они были поменьше.

Ясно. Налицо три схожих случая. Вопрос лишь один: всё происходило случайно или имел место злой умысел с целью получения страховки? Или же все-таки нет?

Вопрос хороший. Хотел бы я сказать однозначное «да», но пока не могу. Нужно больше информации.

А это значит что? Значит, мы будем копать.

И мы копали. Просидели в отделе до самого вечера, перебирая информацию, которую нам прислали по запросу. Хорошо всё-таки работать в крутой и известной фирме. Один запрос — и тебе быстро всё присылают. Особенно забавно вышло со страховой. Едва я объяснил по телефону, кто мы и чем занимаемся, как нас тут же соединили с юридическим отделом, где пообещали прислать копии всех нужных документов по почте.

И прислали. За двадцать минут. Удивительно и приятно.

— Что думаешь? — спросила Настя, развалившись на своём кресле.

— Думаю, что на сегодня мы закончим, — сказал я ей, глянув на часы.

— Чего это? Обычно же ты весь такой «будем работать, пока не сдохнем и прочее»…

— Насть, от работы даже кони дохнут, — посмотрел я на неё не без иронии. — А у нас впереди в любом случае только бумажная работа.

— Так как будем действовать?

— Если найдём, чем на них надавить, то, разумеется, попробуем всё решить в досудебном порядке, — вздохнул я. — Думаю, если судить по предыдущей тактике их адвокатов, это вполне возможно…

— Погоди, ты хочешь… — Она даже в кресле выпрямилась. — Саша, а если они действительно мухлевали со страховкой?

— А ты думаешь, меня это волнует? — спроси я её в ответ. — Насть, я не полиция и не имперский следственный отдел, чтобы этим заниматься. Моя задача — чтобы люди получили то, что им причитается. Всё. И, позволь напомнить, трое из экипажа Уткина всё ещё лежат в больнице. Один потерял руку и останется инвалидом. Второй поправится только через месяц или два. А у его боцмана вообще сломан позвоночник, и я даже не возьмусь утверждать насколько всё плохо.

Встав с кресла, принялся собирать вещи.

— Просто пойми одну вещь, — продолжил я, складывая вещи в портфель. — Кто-то может считать, что они сами виноваты, потому что не уделили достаточно внимания этим проклятым замкам. Или, если быть точным, они уделили, но не смогли предвидеть того, что ситуация хуже, чем они рассчитывали. Я же считаю, что проблема куда глубже и лежит в плоскости наплевательского отношения владельцев судна и в попытке сохранить свои деньги. Или же, что ещё хуже, они умышленно рассчитывали на подобный исход, дабы получить страховые выплаты. А значит, осознанно, с умыслом и намеренно допустили случив…

Я вдруг замер на месте. Вспомнил то, как повёл себя Уткин, когда я упрекнул его за некачественный осмотр и непрофессионализм. Тогда он возмутился и сразу же перешёл на защиту своего экипажа.

Тогда я решил, что он критично подходит к вопросу своей ответственности. Но ведь имелась и ещё одна возможность. Вполне вероятно, что он защищал своих людей из-за допущенной оплошности. Скорее всего, так и было. И как их капитан он принимал этот промах, как свой собственный…

Почему-то в этот момент мне вспомнился Князь, считающий, что во всех косяках мира виноват он.

— Что? — спросила Настя.

— Что? — отозвался я.

— Я уже знаю этот твой взгляд. Тебе что-то в голову пришло.

— Хочется верить, что я не настолько предсказуем…

— Саша!

— Пожалуйста, назначь встречу на завтра с Уткиным, — попросил я её, накинув шарф на шею. — Хочу ещё раз с ним поговорить. И скажи ему, что нам нужен бортовой журнал и полный список действий экипажа. Они ведут учёт по регламенту, так что он у него должен быть.

— Саша, что пришло тебе в голову? — потребовала она.

— Если ты так хорошо меня знаешь, то вот сама и догадайся, — улыбнулся я и вышел из отдела.

Ещё раз глянул на часы, пока спускался на лифте. Отлично. Успеваю. И да. Я считаю, что могу себе позволить немного отдохнуть. Всё равно за сегодняшний вечер мы больше ничего не добьемся. А просто так сидеть над бумажками смысла нет.

Блин, сходить, что ли, сказать Роману спасибо, что избавил нас от этой возни с делами из административного? Или, может, пойти Гуташину опять предъявить, засранцу такому. Надо было сразу догадаться, что мелочный гадёныш сделал это специально. После того случая с Катей вроде поутих и больше не взбрыкивал…

Мда-а-а… хорош же я. Совсем забыл про Крылову. За последнюю неделю даже словом с ней не обмолвился. Правда, и она не присылала мне больше документы на проверку. Так что повода конкретного как бы и не было. Да и не уверен, что она там хоть как-то требовалась. Ошибок она больше не делала. Может, и правда это ей помогло? Девчонка она умная и толковая. Ей бы уверенности побольше.

Но надо будет проверить на всякий случай. А то Сергеевна просила, а я не очень-то похож на самоубийцу, чтобы игнорировать её «просьбы».

Вышел из лифта и… нет. Такси я себе вызывать не стал. Зачем, если минут за пятнадцать дойти можно. Встречу я Вике назначил у ресторана. Решил, что раз уж приглашать девушку, то в заведение поприличнее. А прогуляться и проветрить голову сейчас будет самое то.

О! И этот вечер меня нисколько не разочаровал. Думал, что придётся как джентльмену ждать даму, но нет. Вика уже ждала меня.

И выглядела она прекрасно. Светло-голубого оттенка платье. Туфли на каблуках, отчего она оказалась одного со мной роста. Чёрное лёгкое осеннее пальто. Каштановые волосы распущены и уложены в хитрую прическу. На первый взгляд вроде и хаос на голове, но какой-то упорядоченный, словно каждая прядка на своём законном месте.

Заметив меня, она обрадованно улыбнулась и помахала.

— Привет.

— Привет, Вик, — тепло улыбнулся я ей в ответ. — Прекрасно выглядишь.

Комплимент заставил её улыбнуться, а щёки чуть покраснеть.

— Правда? — Она крутанулась на каблуках, отчего платье закружилось вслед за ней, продемонстрировав стройные ноги и самый край чулок.

— Правда, — ни на йоту не соврал я. — Признаюсь, удивлён. Вообще-то, это мужчине положено ждать девушку на месте встречи, а не наоборот.

Она рассмеялась.

— Ну ты так расхваливал это место, что я решила пренебречь традициями.

— Ну раз уж так вышло, то предлагаю больше не тратить время.

Взяв её под руку, повёл внутрь.

И да. Как я и ожидал, вечер был просто прекрасный. Особенно десерт.

Эх, люблю я мороженое.

Глава 21

Чем-то мне это утро напоминало то самое. Утро. Постель. Копна разметавшихся каштановых волос на подушке рядом.

Только в этот раз я абсолютно трезв, что не может не радовать.

Осторожно встал с постели, стараясь не потревожить спящую, как младенец, девушку. Глянул на часы. Половина седьмого. Надо собираться на работу.

Дальше всё по отработанной схеме. Душ. Завтрак. К слову, спасибо Ксюше. Она, видимо, ещё не пришла с работы, а в холодильнике уже стоял контейнер с приготовленной вчера картофельной запеканкой с сыром. Очень, между прочим, вкусной. Так что часть её я и съел на завтрак вместе с чаем, пока листал новости на телефоне.

— Доброе утро, — услышал сонный голос, пока одевался. — Отлично выглядишь.

— Кажется, вчера я говорил тебе что-то такое же, — не удержался от усмешки, застегивая пуговицы на рубашке. — Ты как? Выспалась?

Вика посмотрела на меня с улыбкой.

— Ещё как. А ты что, уже уходишь?

— Что поделать. Не у всех сегодня выходной. Мне надо работу ехать. Если что, в холодильнике есть еда, только разогреть надо. Я тебе ключи оставлю. Будешь уходить — оставь консьержке в фойе. Я потом заберу, как домой приду.

— Ты мне вот так просто ключи оставишь? — удивилась она.

— Ну, если по приходу окажется, что ты мне квартиру вынесла, то, видимо, я абсолютно не разбираюсь в людях, — рассмеялся, надевая галстук.

И да. Я был абсолютно уверен, что она этого не сделает. Знал я её для этого достаточно хорошо.

— У-у-у… — недовольно протянула она и сладко потянулась в постели.

Настолько, что одеяло сползло вниз, открывая взгляду обнаженную грудь. Заметив мой взгляд, девушка тут же рассмеялась и перевернулась на живот, окончательно скидывая одеяло в сторону.

— А ты очень сильно торопишься? — игриво поинтересовалась она. — Может… опоздаешь чутка?

Вот смотрел на её длинные ноги, аппетитную попку в чёрных трусиках, красивую спину и рассыпавшиеся по обнажённым плечами волосы и думал… а может, и правда чутка опоздаю?

* * *

— Ты опоздал, — с порога заявила мне Настя, едва я только вошёл в отдел.

— Всего на полчаса, — отмахнулся я, закрывая за собой дверь и скидывая сумку на ближайший стол.

— На сорок минут.

— Не сильно больше…

— Всё равно, на тебя не похоже. — Она посмотрела на меня с подозрением. — Обычно ты раньше меня приходишь.

— Обычно — это как?

— Обычно — это всегда, — выдала она с ироничной усмешкой.

— Ну тогда считай, что это исключение, которое просто подтверждает правило.

Разложив вещи, я открыл ноут и быстро проверил почту на предмет новых сообщений. Спам. Спам. Ещё какая-то реклама и прочая ерунда. О, новый выпуск «Вестника». Надо будет глянуть.

— Насть, когда Уткин должен приехать?

— Через два часа.

— А документы…

— Он сказал, что принесет их с собой.

— Отлично. Тогда, думаю, надо работать.

Время пролетело довольно быстро. Два часа, по сути, совсем ничто. По крайней мере, когда делом занят, а не бьёшь баклуши. А я не бил, нет. Я молодец.

Вячеслав приехал точно к назначенному времени. Мы как раз успели забронировать за собой зал для переговоров. Тот же самый, в котором встречались в прошлый раз.

— Добрый день, Вячеслав, — поприветствовал я его, вставая с кресла и протягивая руку.

— И вам того же, Александр, — отозвался Уткин и, повернувшись к Анастасии, склонил голову в уважительном поклоне. — Госпожа Лазарева.

Эх, сколько пафоса. Хотя чего это я. Вон, Настя довольна, как кошка, объевшаяся сметаны. Сразу видно, что она к такому обращению привыкла и оно ей нравится.

Ну ничего. У нее есть я, чтобы корона не задиралась слишком сильно.

— Вячеслав, вы принесли то, что мы просили?

Тот кивнул и достал из крупного потёртого и поношенного рюкзака пару толстых журналов.

— Только я не понимаю, для чего они вам нужны, — пробасил он.

Ну, разумеется, он не понимал. Я ведь специально сказал Насте не говорить ему этого.

— Просто мы хотим кое-что проверить, — произнёс я, открывая оба журнала. — Дайте мне несколько минут, хорошо?

Получив кивок, начал искать. Так. Вот список экипажа. Всего, помимо самого Уткина, там было тринадцать человек. Забавно. Я вспомнил, что истцами по групповому иску нашего дела выступали всего двенадцать. Сверился с фамилиями всех членов экипажа. И нисколько не удивился, когда обнаружил одну знакомую. Затем открыл журнал проведения регламентных работ и проверок.

При этом я ни на секунду не переставал следить за эмоциями Вячеслава. Капитан хоть вида и не подавал, но пристально наблюдал за мной, будто ожидая, что я сделаю дальше. И, если я хоть немного верил своим чувствам, то он сейчас испытывал ни что иное, как…

…страх? Любопытно. Я перевернул лист и посмотрел на следующий. Точно такой же, только с другими записями. Вроде абсолютно одинаковые, но тот, который был мне особенно интересен, будто на полтона светлее. Или я ошибаюсь?

— Вячеслав, ответьте мне на вопрос, пожалуйста, — спроси я его. — Я не вижу здесь записи. Кто занимался проверкой крепёжных замков?

— Мои люди, разумеется, — тут же ответил он. Твёрдо и чётко. И слишком быстро. Прозвучало так, словно этот ответ у него был готов заранее.

— А кто именно?

— Я… я не помню, — слегка стушевался он. — Это было почти полтора месяца назад, а с тех пор куча времени прошла и…

Да твою же мать… вот как знал. Я пальцем подцепил обложку журнала и закрыл его.

— Вячеслав, скажите, вы идиот? — с искренним интересом спросил я его.

Его лицо тут же вспыхнуло гневом. Сидящая рядом со мной Анастасия округлила глаза от такой неприкрытой грубости.

— Что вы себе позволяете⁈ — моментально вскинулся он.

— То же, очевидно, что и вы, когда подделали запись в этом журнале, — произнёс я и толкнул его по стеклянной поверхности стола в сторону Уткина.

Тот остановил его ладонью.

— Вы заменили лист в журнале, — сказал я, указав на предмет под его ладонью.

Пусть на лице у него и царили растерянность и непонимание, но по испытываемой в глубине эмоций вине и так было ясно. Я попал в точку.

— Я ничего не подделывал, — нашёлся он через пару секунд. — Это какая-то чушь…

— Чушь то, что вы нам сейчас тут рассказываете, — отмахнулся я от его слов. — Дайте угадаю. Вы сделали это… почему? Потому что хотите прикрыть своего сына? Или скажете, что Виталий Вячеславович Уткин на должности младшего матроса не ваш родственник?

Он покраснел.

— Да.

— Что да?

— Виталик — мой сын, — выдавил он, наконец.

— Он был членом вашего экипажа во время того рейса?

— Да.

— Но он не участвует в исковом заявлении, — тут же добавил я. — Почему?

— Потому что в данном случае я представляю его интересы, — сразу ответил он.

И опять. Звучало именно так, будто он готов был ответить именно на подобный вопрос.

Честно, мне сейчас хотелось рассмеяться. Или расплакаться. Даже не знаю, что именно больше.

— Нет, вы определённо глупец, — вздохнул я и, прежде чем его возмущение вырвалось на свободу, продолжил: — Вячеслав, мы ваши адвокаты. И защищаем ваши интересы. Нам надо знать, что произошло на самом деле, а не историю, которую вы придумали, чтобы прикрыть задницу своего сына.

— Вячеслав, — следом за мной встряла в разговор Анастасия. — Не забывайте, что мы связаны с вами правилом адвокатской тайны. Вы наш доверитель. Нас не могут вызвать в суд. Не могут допросить. Точно так же, как и использовать то, что мы знаем против вас. Но, нам нужна информация, чтобы защитить вас должным образом. Мы не можем работать, если вы усложняете нашу работу и сообщаете неполные сведения или, хуже того, врёте.

Ай, молодец! Я бы даже захлопал, но не хотел испортить момент. Настя все сделала превосходно. Тон голоса. Выражение лица. Она даже наклонилась вперед, чтобы быть ближе меня к клиенту. Будто психологически разделяя нас. Интересно, это у неё от природы или она сама так научилась? Может, в ней талант великой актрисы пропадает? Хотя, впрочем, не так уж и важно. Главное, что сейчас она мастерски сыграла роль хрупкой девушки, которой небезразлична судьба сидящего напротив мужчины.

А это подкупало. Всегда.

— Да, — наконец сказал он, чем и подтвердил мою догадку. — Это Виталик проверял замки в той части.

— И, как я понимаю, сделал он свою работу не очень хорошо, — выдвинул я предположение.

Вячеслав ответил не сразу. Видно, что даже нам, его адвокатам, признаться в этом было непросто.

— Он умный и хороший мальчик, — сказал он, опустив взгляд в стол. — Просто опыта мало… Я же знаю, как это бывает. Эти мерзавцы увидят его фамилию. Сразу заявят, что он виноват. И повесят всех собак на него. Заявят, что я хочу его прикрыть. И плевать на то, что эта посудина едва не разваливалась у нас под ногами. Да мы пока до порта дойдём, эта калоша воды наберет в полтора раз больше расчётного. Мы даже топливо не могли экономить, потому что машины его жрали как не в себя. А нам ещё в первом рейсе на «Днепре» за перерасход штрафы влепили. Я им говорю, что по-другому быть не могло, что двигатели не способны экономить, но им было наплевать. Я не хотел идти второй раз на нём, но пришлось…

— Ясно.

Я вздохнул и задумался.

Ситуация неприятная. Круто, конечно, оказываться правым, да только что теперь с этим делать? Ладно, хорошо, что хотя бы этот момент прояснили. Так что даже если дело дойдёт до суда и это всплывёт, то мы будем готовы.

Кстати, насчёт этого.

— Кто-то ещё знает, что вы поменяли записи в журнале?

— Нет, — быстро и уверенно покачал он головой. — Никто.

— Ясно.

Дальше уже были обычные вопросы, которыми занималась Анастасия. А я сидел, изредка уточняя тот или иной факт. А сам думал.

Похоже, что мировое соглашение будет для нас лучшим вариантом. Хотя нет. Не так. Не лучшим. Наиболее приемлемым. В суд с этим делом я идти не хотел бы. И нет, не потому, что боялся проиграть. Я как раз таки был весьма уверен в своих силах. Просто если это произойдет, а их адвокаты, как мы и предполагаем, начнут тянуть резину, то дело затянется просто адски.

— Что будем делать дальше? — поинтересовалась Анастасия, когда створки лифта закрылись за Уткиным.

— Насть, можешь назначить встречу с их адвокатами? — попросил я её.

— Сейчас? Зачем?

— Сегодня или завтра. По возможности. Хочу узнать, что это за ребята.

— Без проблем. А причина встречи…

— А ты скажи напрямую, что мы хотим обсудить возможность мировой.

— А мы…

— А мы и хотим это сделать, — кивнул я на не заданный ею вопрос и, развернувшись, направился по коридору.

— Думаешь, что дело в суде в затянется? — спросила она, идя рядом со мной.

— Я в этом уверен. Смотри. Если мы сейчас начнём давить на них, они в ответ тоже начнут давить. У каждого из нас своя позиция. Проблема в том, что перед нами не стоит задача их утопить. Всё, что нам нужно, — получить деньги для Уткина и его экипажа.

Лазарева нахмурилась.

— Дай угадаю, боишься, что всплывет факт, что они плохо свою работу сделали?

— Он точно всплывет, — кивнул я. — Даже не сомневаюсь в этом. По крайней мере, они будут давить на это. Просто пока что у них нет конкретных имён, а потому свалят они это на весь экипаж. Если Уткин нам и тут не солгал, то можно выдохнуть.

— Имеешь в виду, что он подделал бортовой журнал, чтобы прикрыть сына?

— Ага, — кисло отозвался я.

Блин, как бы смешно это ни звучало, но для нас же было бы лучше, если бы он этого не делал. Вот вроде тёртый и опытный мужик, а такую глупость сделал. Нет, понятно, что это вызвано беспокойством за сына, но…

Если этот факт всплывёт, то наше дело развалится практически в ту же секунду. К счастью, по словам самого Уткина, сделал он это в одиночестве и никому об этом ничего не сказал. А тот факт, что он самолично всегда заполнял журнал, только работал нам на пользу.

А ведь забавно. Я немного изучил информацию об этом. На новых судах стояли электронные версии, которые дублировали бумажные. И по приходу в порт вся информация снималась и сверялась. Но не на таком старом корабле, как «Днепр». Да там по заявлениям Вячеслава два сортира или как их там? Гальюна? Короче, два из четырёх не «функционировали». Какой ещё к дьяволу электронный журнал?

Ну и тот факт, что у нас в качестве истцов выступали все члены экипажа, тоже помогал. Раз они хотят получить своё, то не станут вставлять нам палки в колёса.

Настя встречу назначила быстро. В ней прямо организатор от бога пропадает. Тут давить сильно мы не стали и, когда они предложили завтра встретиться у них в офисе, согласились. Зачем закручивать гайки и злить будущих оппонентов, если можно этого не делать и сходу продемонстрировать свои добрые намерения?

Вот и я не стал.

* * *

— Занят? — спросил я, приоткрыв дверь в кабинет.

— Как обычно, — отозвался Роман.

— Минутка найдется?

— Как обычно, — вздохнул он. — Заходи.

Ну я и зашёл.

— С чем пришёл? — поинтересовался Лазарев, когда я уселся кресло напротив его стола.

— Хотел поговорить насчет того дела, которое ты нам дал.

— С ним какие-то проблемы?

— Не то чтобы прямо проблемы, — сказал я. — Скорее, хочу кое-что уточнить. Почему именно оно?

— В каком смысле?

— Ром, я же не идиот. Ты сам его выбирал. Значит, соответственно, было из чего выбирать. Потому и спрашиваю. Почему именно это?

— Это коллективный иск, — пояснил Роман, выпрямившись в кресле и отложив ручку, которой что-то писал в тот момент, когда я зашёл. — А у тебя подобных дел еще не было…

Ага. Не было. Эх, знал бы ты, Рома, сколько у меня их было. Да только вот никогда не узнаешь. Не надо людям тут такое знать. А то ещё, чего доброго, пойдут к нашему отделу с факелами и вилами. Ну нафиг.

— То есть дело только в этом? — уточнил я у него.

— Да. — В голосе Лазарева появилось подозрение. — Но, судя по всему, услышать ты ожидал не это.

— Ты знал, что оно, скорее всего, связано с мошенничеством со страховыми выплатами?

— Что? — Он удивленно покачал головой. — Нет. Ты уверен?

— Процентов на девяносто, — честно признался я ему.

— То есть не до конца?

— Где-то на девяносто процентов, — пожал я плечами. — Если судить по…

Едва не сказал, по моему опыту. Ага. Конечно. Опыт у двадцатилетнего стажёра. Хотя Рома к моим закидонам уже привык, так что не думаю, что он сильно удивился бы. Но в любом случае стоит за собой следить.

— Короче, всё указывает на то, что компания намеренно затягивала вопросы с техническим обслуживанием судна в ожидании чего-то подобного. Мы с Настей покопались в документах и нашли ещё два случая, где они также получали страховые после аварий на судах. И там тоже имели место иски от экипажей.

Рома откинулся на спинку своего кресла и задумчиво поджал губы.

— Дай угадаю. Оба иска решились мировым соглашением, так? И выплаты по требованиям они уменьшили и выплатили после того, как получили компенсацию от страховой компании.

— Понятно, почему ты в этом кресле сидишь, — хмыкнул я с улыбкой. — Сразу догадался.

— Поработай с моё, сам в таком окажешься, — усмехнулся он в ответ и добавил: — Может быть.

— Эй. — Я тут же изобразил обиду. — Побольше веры в меня, начальник.

— Ровно столько, сколько ты заслуживаешь.

— А это…

— Пока больше, чем я ожидал, — весело признался он. — Ладно. Вернемся к делу. Что планируешь делать?

— Договариваться, — пожал плечами. — В суд с этим делом у меня желания соваться нет никакого.

— Я так понимаю, на это есть причины, — моментально ухватил он суть.

— Правильно понимаешь, — кивнул я. — Если отбросить все, вероятно созданные намеренно проблемы с судном для экипажа, в случившемся есть и его вина. Один из матросов осматривал замки креплений утерянных контейнеров.

— Понятно, — тут же догадался Роман. — Они будут давить на непрофессиональные действия экипажа, так?

— Если бы ещё в этом проблема, — вздохнул я. — Парень, который их проверял, сын капитана корабля. Наш клиент подделал судовой журнал о проведении проверок и убрал его имя оттуда, чтобы прикрыть и…

— Да твою же мать, — тихо прошипел Лазарев, моментально сообразив, к чему это может привести. — Если они найдут доказательства, что это было сделано умышленно…

— Не должны, — перебил я его. — Уткин сказал нам, что сделал это сам и никто не в курсе, но…

Я снова пожал плечами.

— Понимаю. — Роман пару секунд помолчал, а затем кивнул мне. — Договаривайся. Даже если компенсация истцам будет меньше. Не страшно. Не нужно тащить это дело в суд.

Как будто я этого и сам не понимал. Когда мое молчание затянулось на несколько секунд дольше, чем нужно, Лазарев начал что-то подозревать.

— Саша, в чём дело?

— В том, что дело есть, — отозвался я, раздумывая, как лучше подойти к вопросу. — Ром, ты слышал о том, что пять лет назад убили прокурора?

Лазарев нахмурился. Задумался.

— Что-то знакомое…

— Её звали Виктория Громова, — добавил я и заметил, что он тут же узнал фамилию.

— Погоди, а разве…

Я кивнул.

— Она его жена.

— А ты с какого бока тогда?

— Ну, скажем так, он очень хорошо мне помог в то время, когда мы занимались делом Новиковой. И я обещал поискать информацию по этому делу.

— Кажется, я что-то такое слышал, — наконец сказал он после почти десятисекундного молчания. — Но эта история как-то прошла мимо меня. Я тогда пахал, чтобы получить «старшего» в фирме, так что мне как-то не до того было.

— Ты, часом, не в курсе, над каким делом она работала? Я попытался найти информацию в сети, но там всё настолько обобщено, что понять толком ничего нельзя. Только то, что она выступала против организованной преступности в столице. И всё.

— Нет, Саша. Но если хочешь, я мог бы спросить у отца и…

— Нет, — ответил я быстро, но не настолько, чтобы это выглядело подозрительно. — Не нужно. Я как-нибудь сам разберусь.

Роман был моим «запасным» вариантом к плану «А», которым выступал Князь. Так сказать, лёгкие варианты. Но не вышло. Значит, придётся действительно воспользоваться планом «Б».

Глянул на часы. А я ведь хотел сегодня ещё в университет съездить и поговорить со своей будущей и, чего уж скрывать, возможной клиенткой. А на такси долго будет.

Когда я уже выходил из кабинета, в голову мне пришла мысль.

— Слушай, Ром.

— Чего?

— Одолжи машину.

Он так на меня посмотрел, будто я тут в любви его сестре признался или в каком кровавом преступлении. В целом, одно и то же, как по мне.

— Зачем? — моментально преисполнился он подозрением.

— В университет хочу сгонять.

— В университет…

— Ага, подам документы на поступление, — не моргнув глазом соврал я.

На его губах появилась ироничная усмешка.

— Чёт ты припозднился. Обычно это в июне делают, а не в сентябре, когда учебный год уже начался.

— А я парень умный и находчивый. Вдруг получится.

— Как-то ты слишком много ошибок допустил в слове «наглый», — заметил он.

А затем на его лице появилось странное выражение, будто что-то пришло в голову.

— Окей. Тогда ответь мне на один вопрос.

— На какой? — Признаюсь, я в этот момент даже немного растерялся.

— Тебя Анастасия, часом, на прием не приглашала?

— Это тот, который Распутины устраивают?

— Ага.

— Ну приглашала, а что?

— А что ты ответил? — спросил он с таким видом, будто его совсем не волновал мой ответ.

Да только выходило так себе.

— Сказал, что мне этот приём нафиг не упал.

Лазарев улыбнулся, а через пару секунд я ловко поймал брошенные мне через кабинет ключи.

— Поцарапаешь — вычту из твоей зарплаты, — на всякий случай пригрозил он.

Ну, думаю, сейчас я за это дело как-нибудь смогу расплатиться. Раз уж теперь у рыцаря в сверкающих доспехах появился конь на четырёх колёсах, пора полноценно впрягаться в дело Молотова. А затем всё-таки воспользоваться проклятым планом «Б».

А я вот очень не хотел снова встречаться с Браницким.

Глава 22

Не. Всё же это богохульство. Настраивать для такой машины подвеску так мягко… Всё равно, что породистому жеребцу вместо подков к копытам подушки привязать. Бегать-то, может быть, и будет, но какой в этом смысл?

И всё равно, сидеть за рулём было чертовски приятно. Даже несмотря на всё, я наслаждался каждой секундой, которую проводил в машине. А ведь ехать мне предстояло почти час. Даже немного больше, если учесть пробки.

Ради интереса, пока стоял в одной, залез в телефон и посмотрел цены на подобные машины. Глянул. Немного взгрустнул. Даже с моими деньгами я себе такую позволить не мог. А даже если и купил бы, то её содержание тоже влетало в немаленькую такую копеечку. Это я уже знал по собственному опыту из прошлой жизни.

Имперский Юридический Университет располагался не в столице, как можно было подумать, а в её пригороде. Да и не сам это университет, а именно факультет. Часть его, короче. Место это находилось на берегу Северного залива и… Не, ну это как-то даже перебор. То, что я называл факультетом, являлось ничем иным, как целым комплексом зданий, состоящим из библиотек, лекториев и всего прочего, столь необходимого для получения высшего образования имперским студентам.

Тут же размещались общежития для проходящих обучение. Конечно же, вас никто не заставлял переезжать в общежитие на время учёбы. Всё исключительно в добровольно-принудительном порядке. В том смысле, что, мол, хотите жить в городе? С мамой и папой или ещё как? Да пожалуйста. Но будьте любезны каждый день быть на занятиях ровно к звонку. А учитывая его местоположение, это не так-то уж и просто. Разве что те, кто из более или менее обеспеченных, могли себе позволить каждый день кататься на учёбу на собственных машинах или с водителями. Может, ещё на такси, но всё равно расточительно.

Впрочем, судя по наполненности парковки, таких здесь было полным-полно. Широкий, выполненный в форме искривленной дуги паркинг сплошь был заставлен автомобилями самых разных марок и типов.

И вот как раз на въезде туда я столкнулся с первым препятствием. Точнее, с охраной университета. Меня банально не пустили на парковку, пока не уточнили, кто я такой и зачем вообще приехал.

Пришлось пояснить, что я адвокат. Ну вроде как. Ладно. Кого я обманываю? В своём нынешнем состоянии и без лицензии я, скорее, личинка адвоката. Хотя это больше к местным студентам подойдёт. В общем, не важно. Сказал, что собираюсь встретиться с профессором Голотовой по рабочему вопросу. Как только меня спросили, по какому, я тут же незамедлительно уточнил. По рабочему. Ну там конфиденциальная информация, адвокатская тайна и всё такое.

Удивительно, но они даже долго меня мурыжить на въезде не стали. Лишь потратили несколько минут, чтобы уточнить в фирме, где я работаю, мою личность, сверить её с документами, и только после этого выдали гостевой пропуск, предупредив, что он действует ровно один день.

И настоятельно попросили не задерживаться. За порядком, судя по всему, здесь следили отменно.

Ну, мне главное дело сделать, а там уже можно и дальше ехать.

Найдя свободное место, припарковался и пошел в направлении главного здания факультета. Сообщить мне, где именно искать Голотову, охрана не могла, так что лучшим и наиболее быстрым способом сделать это будет деканат, администрация или как тут вообще начальство тут называется.

А вообще красивое место. Кто-то очень неслабо вложился в его постройку. Широкие аллеи. Скверы в «разрывах» между корпусами. Пока шёл, заметил кучу студентов, сидящих на лавочках и увлеченно что-то обсуждающих.

Впрочем, это всё мне было не так уж и интересно. Даже несмотря на лёгкий приступ ностальгии. Один раз я уже такую учёбу пережил и… если честно, не особо хотел бы её повторить. Хотя бы просто потому, что работать и заниматься настоящими делами мне нравилось куда больше, чем сидеть в лектории и бороться с зевотой, записывая очередной конспект.

Пока шёл до входа, заметил любопытную сцену сквозь установленные на первом этаже окна. В одном из лекториев, довольно точно имитирующем судебный зал, шёл самый настоящий судебный процесс. Ну ладно. Не настоящий. Судья в соответствующей мантии восседал на своём месте за трибуной. Сбоку от него то ли адвокат, то ли прокурор допрашивал сидящего на стуле свидетеля.

Эх, ностальгия. Игровые процессы — классная штука. Помогает на практике и в тепличных условиях осознать, что это такое — стоять в зале суда. Разумеется, все, кто сейчас находились в зале, являлись студентами, играющими свои роли. Они распределялись заранее, и у каждого была своя задача, кроме двух. Защитника и обвинителя. Как правило, такие вот игры на самом деле представляли собой самый настоящий экзамен, на котором проверялись твои качества в выбранной роли.

Как раз после таких вот «игрищ» я и понял, что договориться в досудебном порядке куда лучше, чем потом мучиться в зале. И нет. Это не значит, что само участие в слушаниях мне не нравилось. Просто мороки меньше.

Пройдя через высокие двойные двери, зашел в главное здание кампуса. Огляделся по сторонам и заметил нескольких подростков, стоящих у информационной доски, заполненной десятками объявлений и бумажек.

— Ребят, не скажете, где здесь деканат?

Щуплый парнишка в очках и две девушки лет девятнадцати уставились на меня с удивлением. После чего парень сообщил, что мне нужен третий этаж. По центральной лестнице, потом направо до указателя.

Поблагодарив их, пошёл в указанном направлении, осматриваясь по сторонам. Либо у части ребят сейчас не было занятий, либо… да в целом, какая разница. В общем, народу в коридорах хватало.

Нет. Всё же есть одна вещь из периода моей учёбы, по которой я действительно скучал.

Студенточки. Такой цветник, что глаза разбегаются. Эх, красота…

На то, чтобы обнаружить нужное место, ушло не больше пяти минут. И не потому, что я долго искал. Просто само по себе здание было довольно большое.

Постучал и вошёл.

— Здравствуйте, — поздоровался с секретарём, довольно милой на вид женщиной лет сорока пяти-пятидесяти. — Простите, не подскажете, где я мог бы найти Голотову Софию Андреевну?

— А вы с какого курса? — тут же уточнила она.

— Ни с какого. Я здесь не учусь. Мой вопрос носит… личный характер, скажем так, и связан с её научной работой в университете.

О как завернул. Пойди теперь, попробуй угадай, что мне в действительности от неё нужно. Видимо, секретарь всё же попробовала, но, судя по подозрительному взгляду, вышло у неё не очень.

— Подождите, я сейчас уточню её расписание, — наконец сказала она и открыла какую-то таблицу на своём компьютере.

Через полминуты мне сообщили, что в данный момент у Софии Андреевны идёт практическое занятие, и порекомендовали попробовать её «поймать» после него. Аудитория номер сто семнадцать.

Поблагодарив, покинул помещение и отправился на поиски нужной аудитории. Чисто логически, если номер помещения идёт с единицы, то и находится оно должно на первом этаже. Так и оказалось. Минут за пять-семь я нашёл дверь с номером сто семнадцать и прислушался. Из комнаты звучали голоса. Кто-то задавал вопросы и получал ответы в довольно знакомых формулировках.

Заинтересовавшись, осторожно повернул дверную ручку, и та без скрипа открылась.

Да. Я оказался прав. Это был тот самый лекторий, через окна которого я заприметил студентов на игровом процессе. К слову, искомая мною женщина тоже обнаружилась быстро.

Голотова София оказалась довольно-таки красивой женщиной. Высокая. Блондинка. В волосах едва заметны тонкие нити седины. Но пятьдесят четыре года я ей ни за что бы не дал. Выглядела она максимум на сорок. Стройная. Подтянутая. Очки в тонкой чёрной оправе.

Сейчас она находилась на месте судьи и внимательно следила, как студент, отыгрывающий роль обвинителя терзал сидящего на стуле «свидетеля». Парня лет девятнадцати-двадцати.

— … по этой причине, — продолжил «обвинитель», — я хотел бы задать вам следующий вопрос.

— Да, конечно, — тут же покладисто заявил «свидетель», бросив взгляд на молодую девушку с явно крашеными ярко-синими волосами. — Я расскажу всё, что знаю.

Очевидно, его «адвокат», подумал я. И, признаюсь, девчонка не впечатляла. Плечи напряжены. Спина прямая, будто ей вместо позвоночника стальной лом туда засунули. Постоянно что-то подсматривала в своих записях.

— Где именно вы находились в ночь происшествия? — задал вопрос студент-обвинитель, повернувшись к свидетелю.

— Дома, — тут же отозвался сидящий на месте для свидетеля студент.

— И вы утверждаете, что слышали крики с улицы именно в двадцать три пятнадцать? — тут же раздался следующий вопрос. — Позвольте, но я хотел бы уточнить этот момент. В ваших письменных показаниях вы утверждали, что смотрели телевизор в гостиной, окна которой выходят во двор. Верно? Я ничего не путаю?

А парень хорош, сделал я вывод. Уверен. Спокоен. Да ещё и ловко так наводящие вопросы даёт в конце.

— Д…да, — немного сбился с толку «свидетель». — Всё верно.

— И при этом вы абсолютно точно заявляете, что слышали крики именно в двадцать три пятнадцать.

Вот интересно, они используют заранее заготовленные сценарии или же разрабатывают каждый раз собственные? У нас на факультете для таких дел имелась куча толстых папок с готовыми вариантами, слегка перетасовав которые можно было получить подходящий исходник для игрового процесса.

Помню, как мы однажды пробрались в деканат и… ай, не важно. Короче, тут смысл не в том, чтобы выиграть или проиграть подобный процесс. Главное, показать, насколько быстро ты умеешь соображать в подобной ситуации, подстраиваясь под изменения. Обычно тут либо обе стороны импровизируют, либо же только одна, когда другая действует по заранее составленному плану. Скорее всего, сейчас именно второе. Видимо, проверяют нашу «защитницу».

— Да, я уже написал…

— Вы даже указали название программы, — перебил его «обвинитель». — То есть в то самое время, когда по телевизору шла интересующая вас передача… я говорю, что она была вам интересна потому, что вы запомнили её название, вы ещё и умудрялись слушать то, что происходило на улице?

— Я…

— Может быть, вы придумали эти крики? — спросил ходящий перед «свидетелем» из стороны в сторону студент.

Да. У него готовый вариант. Тогда точно проверяют сторону защиты. И пока она что-то пасовала. Девчонка постоянно заглядывала в свою тетрадь, очевидно, с конспектом и прыгала глазами от своего противника к судье и обратно.

Я огляделся по сторонам и заметил, как пара человек покосились на меня. Видимо, задавались вопросом, а кто я, собственно, такой.

— Возможно, — продолжил студент, — кто-то попросил вас вспомнить их в это время? Потому что, знаете ли, очень сложно поверить, что человек столь поздним вечером отдыхающий за просмотром любимой передачи, буквально прилипнув глазами к экрану, вдруг услышал какие-то крики с улицы. Особенно с учётом того, что в вашем доме стоят двойные стеклопакеты, так хорошо изолирующие лишний шум с улицы…

Девчонка продолжала нервно перебирать конспекты. Преподаватель посмотрела на неё ожидающим взглядом, будто пытаясь дать понять, что ей сейчас стоит что-то предпринять.

Впрочем, видимо, что к мысленным посылам растерянная студентка оказалась глуха.

— Защита хочет что-то сказать? — поинтересовалась Голотова, уже буквально намекая той, что ей пора бы уже что-то сделать.

— Я… да. Я хотела бы… — пискнула та. — Я…

Мда-а-а-а. Малышка, что называется, поплыла. Понимает, что нужно возразить, но не может подобрать причину, с помощью которой смогла бы защитить свидетеля от подобной словесной атаки.

И, судя по посуровевшему взгляду Голотовой, отмеренное ей время стремительно подходило к концу…

— Возражение, ваша честь!

София Андреевна подняла удивлённый взгляд, когда вместо женского голоса услышала мужской. Нахмурилась и повернулась в мою сторону. Если уж быть честным, то в мою сторону повернулись вообще все. Ну ладно уж. Раз приковал к себе внимание, как лев в цирке, то будь добр прыгнуть через горящий обруч.

— Давление на свидетеля и введение его в заблуждение, ваша честь, — добавил я раньше, чем она успела хоть что-то сказать. — Ваша честь, позвольте обратить внимание на серьезные процессуальные нарушения. Законом четко определено, что при допросе недопустимы наводящие вопросы и любые формы психологического давления на допрашиваемого, что мы сейчас явно и наблюдаем. — Я указал в сторону обвинителя. — Кроме того, все предположения стороны обвинения базируются на материалах, которые не были представлены им по ходу допроса — некие показания соседей и телепрограмма. По закону такие неподтвержденные данные не могут использоваться в качестве доказательств. Что касается рассуждений о звукоизоляции окон, без соответствующей экспертизы, которая, кстати, также не была представлена после его заявления, это просто домыслы, не имеющие юридической силы. Не лучше ли просто придерживаться фактов и установленного порядка допроса свидетелей, а не превращать процесс в театральное представление?

Кто-то покачал головой. Кто-то смотрел на меня как на идиота. Девчонка, играющая адвоката, вообще не понимала, что происходит.

А вот Голотова прищурилась и с подозрением посмотрела на меня.

— Кто вы такой?

— Александр Рахманов, ваша честь, — улыбнулся я лучшей своей улыбкой. — К вашим услугам.

— Забавно, — хмыкнула профессор. — Что-то я не припомню вашей фамилии среди своих студентов.

— Это потому, что её среди них нет. Я здесь не учусь.

— Тогда, Рахманов, позвольте всё-таки узнать, по какой причине вы считаете позволительным встревать и срываете мне занятие?

— Я бы, скорее, сказал, что не срывал его, а лишь продемонстрировал превосходство практических знаний над голой теорией этой милой девушки, — с улыбкой указал в сторону нашей защитницы, которая сидела на стуле с глазами оленя, выскочившего на дорогу перед грузовиком. — Но приношу свои извинения, если помешал вам. Подобного у меня и в мыслях не было.

— Не было бы, не встревали бы, — проворчала Голотова, но по её эмоциям было понятно, что она не особо злится.

Бросив быстрый взгляд на тонкие серебристые часы на правом запястье, Голотова повернулась в сторону студентки и припечатала девушку взглядом.

— Астахова, ты запомнила, что он сказал?

— Я… да…

— На следующем занятии будем разбирать повторно. Готовься, потому что я вызову тебя ещё раз.

— Да, София Андреевна, — произнесла она с обреченными нотками в голосе.

В этот момент пространство в помещении наполнил громкий звонок, очевидно, оповещающий об окончании занятий.

Я дождался, пока все выйдут из зала, и только после этого направился ко всё ещё сидящей и что-то заполняющей в журнале женщине.

При моём приближении она отложила ручку в сторону и подняла взгляд.

— Я могу сейчас сообщить охране, что вы сорвали мне занятие, и вас выведут отсюда.

И ведь правда могла. Ну наверное. Это если верить её словам. А вот если обратить внимание на эмоции, то ничего кроме веселья у меня эта угроза не вызвала.

— Ой, да ладно вам, София Андреевна, — как можно более дружелюбно сказал я. — Вы и сами видели, что она ничего бы не сделала. Банально не знала, как возразить.

— То, что сделала бы или не сделала Астахова, мы теперь не узнаем, — недовольно заявила она. — Потому что вы нарушили процесс обучения.

— Я бы назвал это практической демонстрацией отсутствующих у неё навыков, — парировал я.

София хмыкнула, окинула меня более пристальным взглядом.

— Откуда вы? — сделала она правильный вывод.

— «Лазарев и Райновский», — честно ответил я.

Едва Голотова услышала название фирмы, как на её лице появилось такое выражение, словно я был котом, наблевавшим на её любимый ковёр.

— Что-то не припомню, чтобы мои пути пересекались с этими корпоративными прохвостами. Прошу меня простить, но ваши предложения мне не интересны. Я не работаю с корпорациями и адвокатами, их представляющими.

Как-то это уж слишком категорично прозвучало. Очень лично.

— Да и простите, если это прозвучит грубо, но прислать мне приглашение на работу вместе с ребёнком…

Она усмехнулась и покачала головой.

— Слишком неуважительно, на мой взгляд.

Так. Ладно. Спустим про «ребёнка» на тормозах. Всё же она старше меня на тридцать с лишним лет. Да и мы не обидчивые. Похоже, что дамочка решила, будто я её на работу в фирму зазывать собираюсь. Правда, с чего эта мысль пришла ей в голову? Не в первый раз?

Нет. Надо брать разговор на себя, а то мы так не туда уедем.

— София Андреевна, похоже, вы несколько неправильно оценили ситуацию, — спокойно произнёс я. — Я здесь не по поручению моей фирмы. И уж точно не собираюсь звать вас на работу. Как раз-таки наоборот.

— Не поняла.

— Скажем так, меня к вам Вячеслав Молотов прислал.

Стоило мне произнести эти слова, как на её лице и в душе отразился целый вихрь эмоций. Удивление. Настороженность. Возмущение. Даже страх. И…

— Что бы вы ни предлагали, меня это не интересует, — произнесла она.

— София Андреевна…

— Всё! — резко перебила она меня. — Я сказала, что мне это не интересно! Прошу вас покинуть мой лекторий и больше не приходить сюда. Или я вызову охрану, и они выведут вас с территории университета.

Попробовать переубедить? Надавить на эмоции? Может быть, голос разума?

Я развернулся и пошёл на выход. Даже говорить ничего не стал, спиной ощущая её пристальный взгляд.

Только у самых дверей развернулся к ней.

— Знаете, вам может казаться, что это не моё дело, но если бесконечно долго бегать от проблемы и закрывать на неё глаза, то рано или поздно она воткнёт вам нож в спину. От проблем не бегают. С проблемами борются.

Она могла мне ответить. Вполне. Я это по её чувствам понял. Так что ушёл раньше, чтобы последние слово осталось за мной. Маленькая психологическая хитрость. Теперь мысль о том, что она так и не смогла мне что-то сказать после этого, будет мучить эту без сомнения умную и гордую женщину.

А мне нужно было, чтобы она над этим думала. Очень нужно. Потому что где-то там, под слоем опаски, настороженности и недоверия, скрывалась она.

Надежда.

Конец 5-ой книги.

Спасибо всем кто был с нами и с Александром и с наступающим вас праздником!)))

Лайки и ваши комментарии по-прежнему приносят авторам не только моральное удовольствие, но и мотивируют на плодотворное творчество.

Продолжение:^{https://author.today/reader/407149/3771153}

Nota bene

Книга предоставлена^{Цокольным этажом}, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться^{Censor Tracker} или^{Антизапретом}.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в^{Ответах}.

* * *

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

^{Адвокат Империи 5}