Адвокат Империи 6

Глава 1

Постучал в дверь. Затем постучал ещё раз. Прежде чем постучал в третий раз, дверь наконец соизволила открыться, явив мне удивлённую физиономию Виктора.

— Саня? — спросил он с подозрением. — Всё в порядке?

Он даже как-то недоверчиво осмотрел меня.

— Что? — не удержался я от вопроса.

— Да, даже странно как-то, — почесал он затылок. — Обычно ты ко мне в более паршивом состоянии в последнее время приходишь, а тут…

— Ну хочешь, я пойду сейчас с лестницы навернусь, чтобы тебе на душе спокойнее было? — со смехом предложил, и он рассмеялся в ответ.

— Да переживу уж как-нибудь. Давай, заходи.

Ну я и зашёл. Закрыл за собой дверь.

— Пиво будешь?

— Не, я за рулём, — отозвался я и скинул пиджак на вешалку.

— Фига себе, — тут же донеслось с кухни. — Машину купил?

— Не, начальство одолжило, — честно признался. — Мне надо было по делам в университет сгонять, а на такси ехать не хотелось.

Да и вообще, ничего уже особо не хотелось. Мой план «А» по получению информации о Громовой от Князя и Романа не сработал. Нехотя решил использовать план «Б» и обратиться напрямую к Браницкому.

Только вот столкнулся с неожиданным препятствием. Как оказалось, мой план «Б» похитил основной состав балерин Большого Императорского театра и подло сбежал с ними на тропический остров на своём частном самолёте.

И нет, я не шучу. Он реально это сделал. Я про самолёт и остров. Балерины, судя по всему, с ним сами поехали. Иначе кипишу побольше было бы.

В общем, расклад такой. Приезжаю я в его башню. Захожу. Сначала натыкаюсь на недружелюбных охранников. Затем на высокую блондинку с очень короткой стрижкой и настолько ледяными глазами, что от одного её взгляда мне холодно стало. Как оказалось, снежная королева была его личным секретарём. Она-то и сообщила мне, чего его сиятельство изволил отдохнуть за пределами империи. С шестнадцатью воспитанницами самой престижной балетной школы империи.

Блин, может, я всё же чем-то не тем в жизни занимаюсь?

В итоге я остался не у дел. Вроде первая половина дня не зря прошла, а вот вторая… эх, ладно. С Голотовой буду думать, а пока начну копать сам. Может, и нарою что-нибудь. Нет, я не ожидал, что она сразу же кинется ко мне в объятия и расцелует в обе щёки как долгожданного спасителя. Если столь умная и гордая женщина до сих пор не сделала что-то с той ситуацией, в которую попала, то вариантов тут ровно два.

Либо она не могла с ней ничего сделать, либо просто не хотела. И если во втором случае шансов у меня ноль, то вот с первым простор для работы всё ещё имелся.

В итоге, пролетев с визитом к Браницкому, я даже немного выдохнул с облегчением. С одной стороны, оно вроде как смотрелось логично. Дело Виктории было связано с организованной преступностью. Так? Так.

А кто может знать об этой проклятой организованной преступности больше, чем тот, кто держит её в кулаке?

— Сань, может, чаю тогда? Или кофе там?

— Давай чаю, — решил я.

Пока Виктор возился на кухне, сидел и думал. А может быть, оно и к лучшему? А что, если это Браницкий и приказал её… того? Что в таком случае? Ладно, мы опустим тот факт, что в его же интересах тогда не только не раскрывать эту информацию, но и вовсе прихлопнуть человека, её ищущего.

А что, если это действительно сделал он, а я сообщу это Громову? Всё равно, что бешеную собаку на танк натравить. Он его, может и попробует укусить, да только что толку-то?

Хотя, если вспомнить опыт нашего общения с графом, я почему-то не сомневался, что тот скажет всё как есть, либо же не скажет вовсе. Врать он не станет. У меня вообще сложилось о нём впечатление, будто ложь для него это что-то гадкое, отвратительное…

…скучное.

А ещё я вдруг понял, что что-то решительно не так. Будто в знакомой квартире изменилось нечто небольшое, но очень значительное. Что в корне меняло всё остальное.

Оглянулся по сторонам. Вроде привычные вещи на своих местах. Но что-то меня беспокоило…

Какая-то тварь резко прыгнула на меня сзади.

— Ай, да твою же мать! — Я вскочил с дивана, пытаясь стащить с себя шипящую и царапающуюся дрянь.

Виктор примчался с кухни и застал меня стоящим посреди комнаты, держащим на вытянутых руках пухлого рыжего кота с приплюснутой и щекастой мордой. Кот зло смотрел на меня, шипел и махал когтистыми лапами, будто пытаясь дотянуться до моего лица.

— Саша⁈ Всё в порядке?

— В порядке? — ошалело спросил я его. — Какой нахрен порядок⁈ Это что за тварь?

— Кот…

— Да я вижу, что это кот! — рявкнул на него, всё ещё морщась от жгучей боли. Тварина поцарапала мне ухо и шею. Так мало того, ещё и шипела на меня. — Давай-давай. Пошипи мне. Посмотрим, как ты замяукаешь, когда я тебя башкой в унитаз макну.

— Мяу?

Котяра прищурился и наклонил голову, не сводя с меня взгляда своих зелёных глаз.

— Так! Спокойно! — Подоспевший на помощь этой скотине Виктор тут же бережно забрал кота из моих рук. Гадина такая тут же размякла у него на руках и замурчала. — Не надо никого головой в унитаз макать.

— Вик, на кой-хрен ты себе кота завёл⁈ — не выдержал я. Коснулся уха и сам зашипел. Царапины от этой сволочи болели.

— Ща, погоди.

Виктор утащил животину на кухню, а сам вернулся с пачкой ватных дисков и бутылкой перекиси.

— На, обработай…

— Лучше дай мне мешок и ведро камней, я кота твоего обработаю…

— Да чего ты злой такой⁈

— Я? Эта сволочь меня убить пыталась…

— Да он ласковый. Просто поиграть хотел…

Видимо, в этот раз мой взгляд оказался красноречивее любых слов. А он, гад такой, сидел и едва от хохота не давился. Вздохнув, просто махнул рукой и забрал бутылочку и пакет с дисками.

— Нахрен ты его завёл? — повторил я вопрос.

— Да, Сань, тут как бы такое дело, — друг стушевался. — Я не то чтобы его заводил.

— О да. Прости. Судя по характеру этой сволочи, это он тебя завёл…

— Сань, да он вообще не мой! Он пациенту принадлежал.

Я удивлённо моргнул.

— В смысле?

— Да в прямом. — Виктор поставил бутылку с пивом на столик и вздохнул. — У нас в клинике лежала девочка. Четырнадцать лет. Неходжкинская лимфома. Третья стадия. Вроде всё хорошо было. Все указывало на то, что у нас очередная пятилетка…

— Что?

— Ну это наше. В общем те, кто минимум пять лет проживёт.

— Всего или…

— Или, Саш. Там, как правило, довольно высокий показатель. От шестидесяти до семидесяти процентов живут не просто лет пять, а гораздо больше. Но вот…

— Есть меньший процент, да?

Друг молча кивнул, а я едва сдержался. От него такая волна горечи и боли пошла, что мне чуть дурно не стало. А ведь снаружи и не скажешь. Просто слегка грустное выражение на лице.

— Ей не повезло, — сделала я вывод.

— Ага, не повезло, — вздохнул Виктор, а затем взял свою бутылку с пивом и парой глотков выпил треть. — Меня назначили следить за её состоянием. Обычная практика, чтобы лечащего врача не дёргать каждые пять минут. Не подумай, что это как-то бесчеловечно звучит. Просто у него пациентов гора, а так за каждым кто-то прикреплён. И мы уже докладывали ему каждые шесть часов. В общем, я с ней почти месяц провёл.

— Привязался к ней?

— Очень. Хорошая девочка…

Он едва не сказал «была». Блин. Как же ему паршиво сейчас.

— Кот её?

— Ага, — не стал скрывать Виктор. — В общем… короче, наш главврач видел, в каком она состоянии. Понимал… да все понимали, что там считаные дни остались. А она так этого кота любила. Вот и разрешили принести. Чтобы он с ней был, когда…

— Да я понял, — перебил его, чувствуя, насколько Виктору не хотелось заканчивать фразу. — И ты решил его себе забрать?

— Она сама меня попросила, — угрюмо произнёс друг. — У её родителей аллергия сильная была. Они вообще животных не любили. Но всё равно позволили ей его завести.

Пушистый говнюк будто почувствовал, что мы его обсуждаем. Перестал умывать себе морду лапой, подошёл к Виктору и тут же запрыгнул к нему на колени. Лапочка-то какая…

Кот посмотрел на меня. Я на кота.

Кот зашипел.

— Пошёл в задницу, — сказал ему и показал оттопыренный средний палец

Животина не впечатлилась, фыркнула и тут же перевернулась у Виктора на коленях, устраиваясь поудобнее.

— А тебе в голову не приходило, что это дурная затея? — поинтересовался я у него.

— Да я… короче, на эмоциях тогда был, — рассеянно рассказал Вик, поглаживая кошака. — У нас уже был подобный случай. У одной из наших медсестёр знакомый к нам в отделение попал. А уже в интенсивке у мужика кровоизлияние в мозг случилось. Там ничего сделать толком не успели. В итоге она его кошку себе забрала. Вот и я подумал, чего родители мучиться будут. Тем более они сами просили, а мы с этим рыжим немного пообвыклись… Да, Персик? Кто хороший котик?

«Хороший котик» мяукнул и тут же получил почёсывание за ухом.

— Ну да, конечно, — не удержался я от сарказма. — Ведь статистически доказано, что одинокий парень с котом живёт куда счастливее, чем мужик с оторвавшимся тромбом. Лучше бы завёл себе девушку.

Виктор горестно вздохнул.

— Да какие девушки, Сань? Я скоро с ума сойду с таким графиком. Хотя, может, он мне в этом деле и поможет.

Тут я едва не заржал.

— Это в каком смысле?

— Ну вроде как живое существо…

— Ага. Вроде.

— Не издевайся, Саш. Он хороший.

Будто желая доказать глупость такого предположения, кот повернул башку в мою сторону и снова зашипел. Не то чтобы прямо зло. Скорее, для проформы.

— Будет хороший, — кивнул я. — Когда на шапку пойдёт. А ты продолжай. Мне даже интересна твоя извращённая логика. И как же наличие этой скотины поможет найти тебе девушку?

— Ну он же как растение…

— Вот тут согласен…

— Да я не в этом смысле. Ну это вроде как нравится девушкам. Если у тебя дома есть животное или растение, это значит, что ты заботливый и ответственный.

— Ну тогда понятно, почему парни, которые выращивают травку, всегда окружены девчонками, — пробормотал я и снова коснулся поцарапанного уха. Оно всё ещё болело. — Чёртова кошатина.

— Слушай, может, ты собачник?

— Слушай, может, твой кот в задницу пойдёт? — предложил в ответ. — Эта тварь меня чуть не убила.

— Да он ласковый. Говорю же, он поиграть хотел…

— Горло он вскрыть когтями хотел, а не поиграть…

А вообще, отлично посидели. Если не считать саднящих царапин на шее и ухе, то в целом хорошо поговорили. Спокойно так. Без эксцессов и неожиданных пожаров, которые надо срочно бежать и тушить. Правда, в основном говорил Виктор. Чувствовалось, что ему после всего случившегося нужно выговориться. Я тоже думал о том, чтобы выплеснуть раздражение от всех произошедших событий. Даже рассказать о Браницком и прочее… но не стал. Уж больно мрачные настроения скрывались у Виктора внутри. Видно, что смерть той девочки сильно по нему ударила.

Эх, он всегда был куда более… ну не знаю, более эмпатичным, чем я, наверное. Возможно, что как раз из-за того, что не обладал какими-то способностями, и впитывал те эмоции, что явно выражали люди с куда большим вниманием. Не знаю.

Так что мне было плевать. Мы просто сидели и разговаривали, а я наблюдал, как настроение моего друга улучшается. Не зря съездил, в общем.

А потом поехал домой. Сначала, конечно, позвонил Роману и уточнил, где оставить машину. Оказалось, что он уже уехал из фирмы. Просто вызвал себе авто с личным водителем. Богатей хренов. Так что попросил просто оставить завтра автомобиль на парковке на его месте.

А я что? Я и не против ещё раз насладиться хорошей машиной. Эх, надо будет тоже себе такую купить. Или похожую. Ну и не так паршиво настроенную, конечно. Заодно и сеструху покатаю, хех.

К нашему дому я подъехал около девяти вечера. За то время, пока добирался, позвонила Анастасия и сказала, что окончательно согласовала встречу и все вопросы по ней. Так что завтра днём узнаем, к чему приведёт наш разговор. Лично я надеялся, что удастся добиться схожего соглашения, какие они подписывали в прошлом. Пусть и с отложенными выплатами, но Уткин и его люди получат своё.

Я свернул на повороте к нашему жилому комплексу. Объехал стоящие жилые дома и тут немного потерялся. Привык пешком ходить. Впрочем, разобрался довольно быстро и уже через несколько минут подъезжал к нашему дому. Потратил немного времени и нашёл парковочное место как раз напротив нашего подъезда.

Мой мобильник зазвонил в тот самый момент, когда я заглушил двигатель. Глянув на экран, удивился. С чего это он будет мне звонить так поздно?

— Чего надо, Розен? — спросило я, ответив на звонок.

— И тебе не хворать, — отозвался тот. — Слушай, тут такое дело. Помнишь те акции? По промышленным и оборонным компаниям, которые…

— Которые хотели скупить пакетами. Да я помню.

— Короче, похоже, что кто бы не ждал нужного момента, видимо, он наступил.

— В каком смысле? — не понял я.

— В таком, что все эти позиции выкупили шесть минут назад, — сообщил мне Розен. — Все и даже больше того.

Так. Что за фигня? Разве дело с Румянцевым не закрылось? Они же разобрались, кто там в этом участвовал…

Об этом я и спросила Розена, но тот ожидаемо ничего не знал, о чём прямо и сказал.

— Слушай, я и их продажу заметил только потому, что поставил флажки на отслеживание этих позиций и забыл их снять. Сам удивленно пялился в экран, когда кто-то начал их скупать.

Мда-а-а-а…

— А ты начальству говорил?

— Нет. Да и тут уже никого нет. Вечер на дворе. Даже мой свалил домой полтора часа назад.

— Ясно.

Нет. Решительно не ясно. Но я знал, кому ещё стоит об этом знать.

— Ладно. Спасибо, что предупредил.

Повесив трубку, взял сумку и вышел из машины. Закрыл её, поставил на сигналку и пошёл к дому.

Только вот не дошёл. Из-за дальнего угла здания вышли двое полицейских и направились в мою сторону. Как-то уж очень подозрительно быстро и уверенно направились.

Я, может быть, даже не обратил бы на них внимания. И раньше видел здесь стражей порядка на патруле, так что чем-то удивительным это не выглядело. Но как-то уж меня очень сильно напрягло, что, несмотря на невозмутимые лица, эмоции их были сконцентрированы именно на мне.

И что-то мне это совсем не нравилось. Как и то, что ко входу в мой подъезд мы подошли одновременно. Ну почти. Они сделали это на пару секунд раньше. Аккурат, чтобы перегородить мне дорогу ко входу.

— Господа, добрый вечер.

— Будьте добры ваши документы, — вместо приветствия сказал один из них.

Так. Что за хрень тут происходит? Я с подозрением посмотрел сначала на одного. Затем на другого.

— Могу я узнать причину?

— У нас имеется ориентировка, — спокойно сообщил второй. — Поэтому мы производим выборочный досмотр.

Говорил-то он спокойно, но вот правая рука находилась на поясе. Совсем рядом с кобурой, висящей на поясе дубинкой и бог знает чем ещё.

— Что ж, — понимающе кивнул я. — Причина обоснованная. Сейчас.

Принялся доставать из кармана вещи. И первым, разумеется, вынул телефон. Пока одной рукой искал в кармане документы, другой быстро и как можно более незаметно включил диктофон на мобильнике. Ну так. На всякий случай.

— Прошу, — сказал, передавая им документы и стараясь при этом лишний раз не дергаться.

Видимо, мой спокойный тон и поведение действовали обоим на нервы. Похоже, что ждали они не этого. А чего тогда? Что я тут барагозить и препираться начну? Я же не идиот. Спокойствие и полное содействие…

— Выглядит похоже, — хмыкнул один из них, посмотрев на мои документы, а затем на лицо. — Будьте добры все предметы из ваших карманов.

Так, а вот уже совсем странно. Но допустим.

— Хорошо, — не стал спорить. — Я сейчас медленно достану всё из своих карманов…

— И будьте добры также ваш телефон, — сразу добавил второй.

Я с подозрением посмотрел на него, но и тут спорить не стал. Уж очень мне не нравились их эмоции.

Ещё больше мне не понравилась вся эта ситуация в тот момент, когда полицейский принял из моих рук телефон…

…и выключил его.

И вот в этот момент оба мужика испытали облегчение. Словно опасности избежали. А я окончательно понял, что всё происходящее — какая-то полная срань, когда меня уложили лицом в асфальт.

— Проверь его карманы, — сказал один из них, держа меня за руки.

— Сейчас, — тут же отозвался второй, и я ощутил, как его ладони ощупывают полы пиджака.

Мне бы в этот момент возмутиться. Потребовать отпустить. Ещё там что-то. Может, даже начать вырываться!

Да только я не идиот. Уже и так понял, что всё это выглядит слишком подозрительно, чтобы быть обычной и рядовой проверкой. Эти ребята были тут именно из-за меня. Только вот причина…

— Нашёл, — неожиданное сказал один из них.

Вывернув голову посмотрел на предмет в его руке.

— Да вы издеваетесь, — пораженно произнес я, глядя на небольшой полиэтиленовый свёрток и уже примерно представляя, что именно лежит внутри.

— А мы это мы в отделении разберёмся, — тут же с довольной улыбкой заявил тот, что держал обтянутый хирургической перчаткой свёрток. — Пакуй его, Стас.

Глава 2

Таа-а-а-ак. С каждой минутой эта ситуация становилась всё любопытнее и любопытнее.

Я сидел на заднем сиденье патрульной машины. Руки за спиной были скованы наручниками и болели. Гад затянул браслеты так, что казалось, у меня сейчас ладони отвалятся.

Мне бы паниковать… но вместо этого я сидел и думал. А что мне, собственно, делать? Этот вопрос стоял в приоритетах сразу за «а что, собственно, вообще происходит?».

Что мы имеем? Какую-то глупую и абсолютно картонную подставу. Однозначно. И ведь меня к ней фиг припишешь. Я ещё в тот момент, как увидел злополучный свёрток у него в руках, моментально сжал ладони в кулаки. Так, чтобы даже случайно нельзя было оставить на этой дряни свои пальцы. В том, что моих отпечатков у них не было, я не сомневался.

Признаюсь, я даже рассчитывал, что они сейчас действительно заставят меня его «потрогать». Но нет. К моему удивлению, они даже попытки такой не сделали.

Так что же всё-таки происходит? Может, у парней «план» горит? Нет. Вряд ли. Уж слишком они были на мне сосредоточены. Похоже, что именно меня ждали. Значит, причина в чём-то другом. Только в чём?

Первый порыв использовать собственную Реликвию и отвязаться от этих парней я задавил в корне. Да, очень хотелось, но что толку? Ну отвяжусь я от них, а дальше что? Всё так же останусь в неведении относительно происходящего.

Нет. Я хочу понять, что именно происходит. А для этого придётся чуть-чуть поиграть по чужим правилам.

— Куда меня везут? — потребовал ответа из чистого любопытства.

— В отделение, — тут же отозвался тот, который меня в наручники упаковал. — Оформлять будем. За распространение и работу закладчиком.

Ладно. Виноват. Не сдержался.

— Чего ржёшь? — тут же разозлился тот, что вёл машину. — Может, тебе перцовкой в глаза брызнуть, чтобы не так весело было?

— Не, — усмехнулся я, окончательно понимая смысл происходящего. — Нет, уважаемый. Всё в порядке. Всё просто отлично.

Поездка не продлилась очень уж долго. Пока ехали, я внимательно следил за обстановкой за окном. Понятия не имею, где именно в нашем районе находится отделение полиции, да это и не важно. Всё равно мы уже в другой уехали.

Примерно через тридцать минут машина свернула на стоянку перед зданием, где находилось отделение полицейского участка. Остановились. Оба офицера вылезли наружу, и тот, что запаковал меня ранее, открыл дверь.

— Вылезай. И без резких движений, — пробасил он, на всякий случай держа в руке дубинку.

— Да без проблем, — отозвался я, медленно выбираясь наружу и стараясь лишний раз не делать резких движений. Получить по хребту этой дубинкой мне сейчас совсем не хотелось.

Взяв под локти, полицейские повели меня в отделение.

Впервые за обе жизни я попал на оформление. Вот что в прошлой, что в этой как-то до этого момента везло. А тут нате вам.

Сама процедура не представляла собой что-то необычное. Дежурный внёс в жупнал время, в которое меня привели. Затем сопроводили в отдельную комнату, где изъяли все личные вещи, описав и составив на них протокол. В особенности уделили внимание этому дурацкому свёртку, тут же оформив его как возможную улику.

— У меня есть право на звонок, — сообщил после того, как поставил подпись на описи, стараясь не касаться её руками. С ручкой ничего особого поделать всё равно не мог, но пара случайных на вид движений ладонью, и за неё можно не волноваться.

— И кому же ты собираешься звонить? — поинтересовался один из задержавших меня офицеров.

— А это не ваше дело, — отозвался я. — Но поскольку я всецело с вами сотрудничаю, то, так уж и быть, отвечу. Своему адвокату.

— А что? Сам себе не поможешь? — тут же заржал другой, но быстро получил тычок локтем от первого.

— Без проблем, — с явно наигранной вежливость заявил он. — Конечно же, мы будем рады удовлетворить ваше требование и право на звонок. Как только закончим с процедурой оформления.

Ага. Конечно. Только вот не нравились мне его эмоции. От слова совсем. Ну посмотрим. На крайний случай у меня оставался козырь в рукаве.

В завершение мне зачитали мои права и выдали постановление о задержании, где уже заранее присутствовала классная такая формулировка: хранение наркотических веществ в крупном размере с целью распространения.

Читая это, я едва снова чуть не заржал. На какую-то долю секунды подумалось, что всё это дело подстроил Стрельцов с целью мне отомстить. Уж больно в сложных отношениях мы расстались. Да и прижал я его… ну не то чтобы сильно, но болезненно. Так часто бывает, когда давишь на личное.

Но всё же нет. Не верил я, что такой человек, как мой знакомый прокурор, будет устраивать подобного рода цирк из маленькой мести. Он, конечно, мстителен. Это да. Но его месть носила характер священного похода против зла и не подходил под что-то столь мелкое.

Нет. Тут что-то другое. И я очень хотел выяснить, что именно.

После личного осмотра, не найдя ничего, что хоть как-то могло выглядеть подозрительно, мне застегнули наручники, для разнообразия в этот раз спереди, и перевели в другое помещение, где на столе стоял старый проводной телефон.

— Пожалуйста. Можешь звонить, — небрежно бросил офицер, отойдя к стене.

— А как же моё право на конфиденциальность? — не сдержав улыбку, спросил я его, на что получил пропитанную сарказмом усмешку.

— Я вот сейчас выйду, а ты возьмёшь да на этом проводе повесишься. Не. Давай, при мне звони.

— Да легко.

Сняв трубку, набрал номер Романа. Знаю, что поздно, но это лучший вариант в такой ситуации. Да и в целом я не особо рассчитывал, что его помощь вовсе понадобится.

Первый гудок. Второй.

— Да? — услышал я в телефоне голос Лазарева.

— Это Александр. Я сейчас…

Вот в общем-то и всё, что я успел сказать в трубку до того, как разговор прервался.

Повернул голову. Посмотрел на привалившегося к стене ухмыляющегося полицейского. Затем опустил взгляд на его ногу, которой он выдернул провод телефона из розетки.

— Похоже, что твой звонок прервался, — хмыкнул он, глядя на меня. — Какая жалость, что он у тебя один и потратил ты его так бездарно.

— Действительно, — согласился я. — Только вот не уверен, что всё же он был зря.

Видимо, моё абсолютное спокойствие несколько выбило полицейского из колеи. А чего он сейчас ожидал? Что я буду орать и требовать нового? Так не буду. На самом деле я ждал именно чего-то подобного. Ещё в тот момент, когда мы зашли, а я не увидел камер наблюдения в комнате.

— Итак, — сказал я, бросив трубку на базу. — Что дальше?

— А дальше ты у нас посидишь, пока мы на тебя ориентировку проверим, — тут же отозвался полицейский, подходя ко мне.

Взяв меня за скованные наручниками руки, вытолкнул в коридор.

— Ну что? — спросил тот, который его ждал. — Он позвонил?

— Ага.

— Тогда пошли, для него уже камера готова.

Похоже, у меня сегодня прямо день открытий. Видимо, и за решёткой посижу впервые.

Разумеется, никаких киношных камер с решётками тут не имелось. Тут же не тюрьма, хотя и в настоящих таких не много. Для временного содержания заключённых под стражей в отделении имелись квадратные помещения три на три метра с небольшим, закрытым решеткой окном у потолка и глухой дверью с небольшой смотровой щелью, чтобы охрана могла наблюдать за тем, что происходит внутри.

Как раз в одну из таких меня и засунули, предварительно сняв наручники.

— А обвинения мне предъявят официально? — спросил я, потирая саднящие запястья.

— Конечно-конечно, — тут же закивал полицейский. — Как только, так сразу. А пока посиди, подумай над своим поведением…

— Ребята, что там у вас? — раздался смутно знакомый мне голос из коридора.

Оба полицейских тут же вытянулись по стойке смирно.

— Доставили задержанного, товарищ майор, — тут же сообщил один из них. — Задержали по ориентировке. При нём нашли свёрток. Вероятно, закладки делал…

— Мда-а-а-а, — произнёс невидимый мне мужчина, судя по голосу, подходя ближе. — И кто только этим сегодня не занимается. Лишь бы быстрых денег заработать.

Пара шагов, и вот в проходе появляется фигура высокого и подтянутого офицера полиции с майорскими погонами. И в этот момент всё встало на свои места.

— Серьёзно? — Я даже не поверил сначала. — Я смотрю, ты совсем проигрывать не умеешь, да?

— Не понимаю, о чём ты, — с искренним недоумением на лице отозвался следователь отдела внутренних дел, майор Евгений Потапов.

Разумеется, я ему ни на мгновение не поверил.

— А я всё думал, что же происходит.

— А по-моему, всё очень даже очевидно, — пожал он плечами. — Молодому стажёру не хватало денег, получаемых на честной работе, и он решил подзаработать не самым законным и хорошим образом.

Затем он повернулся к стоящим полицейским.

— Ребята, оставьте нас. Я хочу поговорить с задержанным наедине.

— Конечно. Как прикажете, — тут же козырнули оба и покинули коридор.

Я же, в свою очередь, даже удивляться такому грубому нарушению регламента не стал. Какая к чёрту разница, есть в этом коридоре камеры или нет. Готов поставить машину Романа на то, что даже если и есть, то на записи этого всё равно не останется.

— Итак, в этом причина? — на всякий случай уточнил. — Я тебя обыграл, да ещё и перед судьёй. А ты это запомнил и решил отыграться. Сейчас? Серьёзно?

— Да что ты, — тут же отозвался майор. — А про своё задержание уже забыл?

— Да упаси боже. — Я даже глаза закатил. — Весь этот фарс даже плевка не стоит. Кстати, мне так и не предъявили официальные обвинения.

— А мы можем задержать тебя на сорок восемь часов и без них, — спокойно произнёс Потапов.

— Не думаю, что буду испытывать ваше гостеприимство столько долгий срок, — покачал я головой. — Вам нечего мне предъявить.

— Ну почему же нечего, — тут же не согласился он. — Подозрительная личность, которая совпадает с описанием на анонимной ориентировке…

— Я там живу, — отмахнулся. — И это подтвердит куча народа. Но уверен, что для человека, который узнал об этом заранее и послал своих шестёрок, чтобы устроить это представление, это не тайна.

— При тебе нашли довольно крупное количество наркотиков… — тут же выдал он, но я моментально его перебил.

— Которые мне подбросили, ты хотел сказать? — уточнил я. — Дактилоскопический анализ не даст на нём моих отпечатков. И доказать, что это было найдено в моих карманах, вы тоже не сможете. А когда я затребую независимую экспертизу, то это подтвердят. Нет отпечатков. Нет понятых при обыске на улице. Суд выкинет все эти «доказательства» в помойку за пять минут.

Потапов хотел сказать что-то ещё, но я даже не дал ему рта раскрыть.

— Что ещё придумаешь? — спросил его. — М-м-м? Может, подозрительное поведение? Или… погоди-погоди. Дай угадаю. Наверное, что я вёл себя агрессивно! Точно. Ай, надо же, какая неожиданность. У здания есть камеры, на которых будет видно, что моё поведение было абсолютно спокойным до момента, когда твои головорезы повалили меня. Но ты, как я погляжу, часто на этом спотыкаешься.

— Думаю, людям будет несложно поверить, что молодой человек заигрался с наркотиками настолько, что решил…

— Господи, Потапов, да люди с куда большей легкостью поверят в то, что ты настолько мразотная скотина, что если ты сейчас засунешь руку себе в задницу, то тебе её там пожмут.

О как. Видно, что его это задело. Стоит, злится. Но что-то не так. Что-то не давало мне покоя. Будто он и так прекрасно знал, что выжать хоть что-то из этого представления в законном плане будет просто невозможно. Тогда у меня новый… точнее, старый вопрос. В чём настоящая причина?

— Ты наглый, мелкий щенок, — наконец произнёс он.

И его внутренние спокойствие вкупе с какой-то странной умиротворённостью заставили меня насторожиться.

— А ещё оскорбления будут? — предложил ему продолжить. — Может, ещё что-то новое скажешь?

— Да я, наверное, промолчу, — улыбнулся он одними губами. — Но кое в чём ты прав. Ты меня бесишь.

— Ну наконец-то, — выдохнул я. — Вот мы и подошли к предмету разговора. Ты просто мне мстишь.

— Разве что только немного.

— Знаешь, в чём твоя ошибка, Потапов? — произнёс я, посмотрев ему в глаза.

— Удивительно, но мне как-то неинтересно, — пожал он плечами и уже начал закрывать дверь.

А затем остановился и всё-таки спросил.

— В чём же?

— Я про тебя забыл. Вот правда. Ты просто редкостная мразь, которая паразитирует на системе, и ничего больше собой не представляешь. Я это понял ещё во время нашей прошлой встречи. Но знаешь что? Я забыл про тебя буквально на следующий день. Это тебя взбесило? Что великого и грозного майора обвели вокруг пальца, как идиота?

Он начинал закипать. С каждым словом я чувствовал, как растёт злость внутри него. И тем не менее отдаю ему должное. Ни единого намёка на лице. Надо добить его.

— Но знаешь что? Ты совершил просто-таки огромную ошибку. Ты о себе напомнил. И в этот раз я про тебя не забуду, — от всей души пообещал ему. — Поверь. Ты ещё никогда так не ошибался в выборе своего противника.

— Ну, думаю, я это как-нибудь переживу, — хмыкнул он. — А ты пока посиди и подумай. А чтобы тебе было не скучно, скоро твои сокамерники подойдут.

Сказав это, он закрыл дверь, щёлкнув тяжёлым засовом и оставляя меня в полном одиночестве.

По крайней мере, на какое-то время. А я… я просто пошёл к ближайшей койке и улёгся на неё. Чего дёргаться.

И слова о том, что я не стану торчать здесь двое суток, бахвальством не были. Я действительно был уверен, что выйду раньше. Вопрос только в том, когда именно. Зная Романа, не сомневаюсь, что мой столь резко оборвавшийся звонок подействует именно так, как нужно.

Вопрос в том, что произойдёт до того, как он разберется в происходящем.

Прошло почти десять минут, прежде чем в коридоре за запертой дверью послышались шаги. Я с интересом посмотрел на дверь камеры. Судя по звуку и эмоциям, там несколько человек. Трое или четверо… да, точно. Четверо.

Дверь открылась с лязгом, и внутрь зашли… блин, я даже не уверен, что они сами зашли. Скорее, протиснулись, пока их сзади подпирали. Натурально два шкафа. Рост под метр девяносто или даже чутка выше. А ширина плеч такая, что мужики боком в камеру пролезли. Да и рожи у этих мордоворотов были такие, что от них, должно быть, народ при свете дня в стороны шарахался.

— Этот, что ли? — глухо спросил один из них, кивком указав на меня.

— Этот, — кивнул охранник. — Только не убейте его.

— Не переживай, — оскалился второй громила. — Не убьём.

Дверь за ними закрылась, оставив нас наедине друг с другом. Оба шкафа смотрели на меня с таким видом, что становилось понятно: рассчитывать на их обещание особо не стоило.

Сейчас меня тут точно будут ломать. Я даже представил себе оправдания, которыми от этого дела потом откажутся. Драка в камере между заключёнными. Поздно заметили. Не среагировали. Ай, какая досада…

* * *

Два чёрных внедорожника затормозили прямо у входа в полицейское отделение. Водитель даже машину не заглушил, а Роман уже выбрался наружу, вдохнув прохладный ночной воздух. На часах два часа ночи.

Тот звонок не давал ему покоя. Слишком поздно позвонил Александр. В какой-то момент Роман даже решил, что случилось страшное и Рахманов всё же поцарапал или, хуже того, разбил его крошку!

Но затем он эти мысли отбросил в сторону. Уже один раз ознакомившись с манерой его вождения, Лазарев был вынужден признать, что за рулём парень чувствовал себя как рыба в воде.

— За мной, — приказал он, и шестеро крупных мужчин в костюмах тут же пошли следом.

На то, чтобы узнать, откуда именно был сделан тот звонок, не ушло много времени. Лазарева удивило, что Александр звонил ему из полицейского отделения. Но ещё больше его удивило то, что тот не брал трубку.

Сначала он решил, что это может быть как-то связано с нынешним делом. Даже специально перезвонил в отделение, когда узнал, что звонок был именно оттуда. Уточнил, приходил ли к ним Александр Рахманов. Даже точное описание его дал. На что получил довольно исчерпывающий ответ, что нет, такой к ним не приходил и заявлений не подавал.

Так мало того, ещё и сам Рахманов не отвечал на его звонки. Роман даже подумал о том, чтобы снова позвонить его сестре, но, зная отношение Александра, не хотел её лишний раз беспокоить на тот случай, если его «стажёр» опять попал в какой-то переплёт.

Лишь спустя десять минут что-то щёлкнуло у него в голове. А ещё через пять две машины покинули имение Лазаревых в пригороде и направились сюда.

— Чем могу вам помочь? — довольно покладисто спросил молодой дежурный, прыгая глазами с Лазарева на его охрану и обратно.

— Меня зовут Роман Павлович Лазарев. И мне нужен Александр Рахманов, — категорично заявил он.

— Простите, но я…

— Либо вы сейчас отведёте меня к нему, либо я позабочусь, чтобы каждый в этом отделении уже этим вечером был уволен с позором и оказался на улице без средств к существованию. И поверьте, я могу быть очень настойчив.

Сложно сказать, что именно подействовало сильнее. Его фамилия, принадлежащая одной из самых известных графских семей империи, угрозы или шестеро охранников за спиной, от которых за версту разило военной подготовкой. Дежурный сглотнул и тут же принялся звонить своему начальству. Его начальство, видимо, осознав, кто именно сейчас стоит в приёмной, тут же бросилось звонить своему.

В итоге через три минуты Лазарева уже вели по коридору. Сообщили, что, мол, так и так, ваше сиятельство. Задержали, да. С наркотиками, да. Нет, обвинения пока не выдвигали. Да, держим в камере. Нет, вам туда нельзя… хорошо, конечно же, мы будем очень рады, если вы пройдёте с нами.

Начальник отделения, бледнея прямо на глазах, достал из кармана связку ключей и трясущимися руками открыл дверь камеры.

— Король пик, — заявил Рахманов, кинув карту на стопку других, лежащих на койке.

— Да как так-то⁈ — возмутился сидящий напротив него здоровенный детина. — В пятый раз уже. Саня, чё за магия в натуре⁈

— Извиняй, Сень, — пожал плечами Александр, ловко собрав карты и начав тасовать колоду. — Просто я хорошо играю. Здарова, начальник.

Лазарев даже не знал, смеяться ему или… да, впрочем, и не важно.

— Я смотрю, ты тут развлекаешься, — сделал он вывод, стараясь не обращать особого внимания на уронившего челюсть начальника отделения.

— Ну, время убиваю до твоего приезда, — отозвался Рахманов. — Парни, поздоровайтесь. Это мой начальник, Роман Павлович.

— Здрасьте, Роман Павлович.

— Оч приятно, Роман Павлович, — тут же произнесли они одновременно.

— Мы тут решили в карты перекинуться, пока я тебя ждал, — объяснил Александр. — У Серёги с собой колода была, вот я и научил их в подкидного дурака играть…

— Ну, если уж тебе тут так весело, то я попозже зайду.

— Э нет, — тут же всполошился его «стажёр». Правда, выглядело это настолько не натурально, что Лазарев хмыкнул себе под нос. — В гостях хорошо, а дома лучше.

Отдав колоду одному из мужиков, Александр хлопнул его по плечу.

— Ладно, бывайте, парни.

— Всего хорошего, Саня. Ты чёткий пацан.

— Да, Санёк, заходи, если что…

— Может, объяснишь, что за чертовщина произошла? — поинтересовался Лазарев, когда они шли по коридору к выходу.

— Да тут один таракан всплыл. Решил, что будет здорово, если меня какие-нибудь уголовники в камере поломают по кривому обвинению.

— А они…

— А я им сказал, что мы с ними можем быть лучшими друзьями, — фыркнул Рахманов. — Хорошие, кстати, парни оказались. Только в дурака играть так и не научились.

— Понятно, — только и произнес Роман.

А что ещё ему сказать. Выражение лица у Рахманова было такое, будто он собрался не просто выйти на тропу войны.

Нет. Он собирался втоптать своего обидчика в грязь так глубоко, чтобы тот там захлебнулся.

Глава 3

Конечно, это ужасно! Разумеется, дежурный офицер получит выговор, что спутал камеры для размещения задержанных! Конечно же, мы принесём все извинения! Да-да-да, естественно, мы объявим выговор патрульным! Но, ваше сиятельство, вы же и сами понимаете, что они выполняли свою работу? По ориентировке работали…

И всё в том же духе. Я сразу сказал Роману не обращать на случившееся внимания. Но тот не пожелал успокаиваться. Направился к начальнику отделения и распекал его минут двадцать. Начальник грустно оправдывался и говорил, что не имеет ни малейшего представления, как могла случиться такая досадная ошибка.

— Я же тебе говорил, что ничего особо не добьёшься, — хмыкнул, когда Роман закрыл за собой дверь машины.

— Зато божественного страху на них нагнал, — проворчал он. — А если бы тебе в камеру попались не такие милые ребята?

— Ну, и эти то особым человеколюбием не страдают, — устало бросил я, а затем понял, что сморозил глупость.

— Да? — тут же удивился Лазарев. — Мне даже интересно, как это ты с ними так быстро нашёл общий язык, что они перешли сразу к стадии «закадычные друзья-картёжники», минуя стадию «сломаем ему все кости в теле»? У тебя вообще нет инстинкта самосохранения⁈ На кой-чёрт ты с ними поехал?

Мда-а-а. Это сейчас он, что? Реально за меня так переживает? Ну…. Приятно, конечно. А чего нет-то.

— Ром, я держал ситуацию под контролем. Ничего плохого там со мной не случилось бы. Не того уровня эти парни.

— Не того уровня? — Лазарев саркастично поднял бровь. — Это в каком смысле?

— В том самом, о котором ты сейчас очевидно подумал, — сказал я, даже не пытаясь играть в излишнюю софистику.

Я ни на мгновение не забыл, что ему, как и его отцу, прекрасно известно, что я обладаю Реликвией. Другой вопрос, знают ли они, в чём именно её сила?

Задумался. А ведь Лазаревы далеко не глупые люди. Крайне неглупые. В отношении его папаши я вообще не сомневался, что он та ещё хитрая зараза. Допустим, что они знают о том, что у меня есть Реликвия. Что первым делом сделают с этой информацией? Нет. Не так. Какой вопрос они зададут, как только получат эту информацию? Первым делом они захотели бы получить ответ на вопрос: а кто его отец?

Молодцы. Я сам не знал об этом до недавнего времени. Знают ли они?

Ну тут два варианта. Либо да, либо нет. И я почему-то куда сильнее склонялся к тому варианту, что этот момент им известен.

Уставший мозг тут же накинул сверху этой теории целый ворох всевозможных вопросов и догадок, но я зевнул и моментально отмел их в сторону. Лишь поставил мысленную зарубку, чтобы обдумать это на свежую голову. Сейчас больше всего я хотел добраться до постели и поспать.

Почему-то именно сейчас мне вспомнилось, как Вика прижималась ко мне во сне. А в этот раз кровать будет до обидного пуста.

Лазарев и его люди подбросили меня до дома. Очевидно, по доброте душевной, ага. Я даже спросил, не хочет ли он прямо сейчас забрать свою машину, но тот только махнул рукой, мол, завтра на паковку поставь и занеси ключи.

Ну а я что? Я не против. Прокачусь напоследок.

Когда зашёл домой, Ксюша уже спала. Правда, тут же проснулась, едва я в квартиру зашёл, и тут же выглянула коридор из своей комнаты.

— Приехал?

— Да, Ксюш.

— Всё хорошо?

— Да.

— Ну слава богу. Всё, я спать.

И тут же исчезла за закрывшейся дверью. А я ещё несколько секунд стоял, ощущая, как растворяется в спокойствии одолевавшая её до этого момента тревога. Ну хоть тут всё хорошо. Хотя какое там хорошо. Стало стыдно, что опять заставил её волноваться.

Грустно посмотрел на будильник, который показывал пять минут четвёртого. Суки, хрен теперь высплюсь из-за них…

* * *

— Доброе утро, — сонно помахал я рукой Анастасии.

— Доброе. Опять опоздал.

— Всего на пять минут, — отмахнулся от неё.

Она подозрительно прищурилась, но так ничего и не сказала.

— Ты ведь помнишь, что у нас сегодня встреча с фирмой и их юристами?

— Да, вроде было что-то такое…

— Саша!

— Да помню я, Насть. Помню. Не кричи, пожалуйста. И так голова болит.

Скинув сумку на стол, принялся раскладывать бумаги.

— Ты вариант мировой подготовила?

— У тебя на столе. Синяя папка.

— Ага…

Нашёл. Открыл. Принялся читать. Нет, всё же глупо отрицать. Она молодец. Проработала возможное соглашение просто прекрасно. Особенно мне нравилось, как хитро подогнала сроки соглашения. Да, Уткин не получит деньги сразу, соглашение учитывало выплаты от страховой компании. Вроде бы всё выглядело случайностью, но их юристы это поймут.

А вот теперь, внимание, мысль. А что, если они начнут ерепениться?

Я отложил соглашение и задумался над этим.

— Что такое? — тут же нахмурилась Лазарева. — Я где-то ошиблась?

Тут я даже удивился. От неё действительно шёл страх. Будто она могла где-то накосячить.

— Нет, Насть. Всё прекрасно, — тут же успокоил её. — Соглашение отличное.

— Тогда в чём… а! Поняла! Ты думаешь, что делать, если они вдруг пойдут в отказ.

Так. Ладно. Я что, стал настолько предсказуемым?

— С чего ты взяла? — поинтересовался.

— Ну это логично. Говорю же, я уже начинаю понимать, как именно ты мыслишь, — начала объяснять Настя. — Если видишь возможную проблему, тут же начинаешь думать над тем, как её решить.

— Тоже мне, науку открыла, — фыркнул я. — Так любой нормальный человек делать должен.

— Любой нормальный человек на твоем месте был бы сконцентрирован на том, чтобы придумать, как заставить их принять это соглашение, — не согласилась со мной Настя. — А у тебя такой вид, будто ты уже решил, что они от него откажутся, и ищешь способ их закопать.

— Фу, как грубо.

— Так это твои мысли, а не мои, — коротко рассмеялась она. — Так что? Я права?

— Права, — вздохнул я. Чего скрывать-то?

— И? Как мы это сделаем? Уже придумал?

— Пока в процессе, но кое-какие намётки есть.

Тут врать не стал. Кое-какие мысли у меня действительно имелись. На самом деле даже целая куча пунктов. С учетом того, что подозреваем мошенничество со страховкой, пространства для манёвра имелось предостаточно.

Вот их проработкой я и занялся до тех пор, пока не настало время ехать на встречу.

Поскольку в целях показать своё благосклонное расположение мы согласились встретиться у них в офисе, ехать, соответственно, пришлось нам. Поездка заняла не так уж много. Минут тридцать пять или около того, за которые мы с Настей обсудили всё ещё раз.

Были ли мы готовы к этой встрече? Ещё как!

Офис юридической компании, выступающей нашим противником, находился в одном из старых деловых районов города. Обычно по тому, как идут дела у фирмы, можно сказать по внешнему виду их офиса. И, признаюсь, то, что я знал о ней раньше, несколько ввело меня в заблуждение. Офис оказался отличный, просторный и выглядел достаточно дорого для того, чтобы пришедшие сюда люди могли сделать резонный и логичный вывод: тут работают успешные люди.

Можно ли считать это за правило? Скорее, нет, чем однозначно да. Всё же ваш офис — это вывеска. Времена, когда адвокат мог работать в небольшой каморке и иметь хороших клиентов, давно миновали, оставшись только в старых нуарных фильмах в одном ряду с мрачными детективами и прекрасными женщинами типажа femme fatale.

Так что когда нас проводили в зал для переговоров, я всё ещё размышлял, пускают нам пыль в глаза или всё-таки тут ребята действительно хорошо работают. Впрочем, после того, как от начала встречи прошло уже пятнадцать минут, я свой вывод сделал.

— Да что они себе позволяют⁈ — возмущённо прошипела Анастасия, бросив раздражённый взгляд на часы. — Мы уже пятнадцать минут ждём!

— Успокойся, — спокойно сказал я ей, расслабившись в кресле. — Теперь мы хотя бы понимаем, какого диалога ожидать.

— Это в каком смысле? — недовольно спросила она.

— В прямом, — отозвался, откинувшись на спинку кресла и посмотрев в потолок. — Мирного решения не будет.

— Что?

— То, что я слышала. Они нарочно заставляют нас ждать, чтобы вывести из равновесия. Психологическая уловка. В противном случае нас бы ждали здесь уже в тот момент, когда мы вошли, чтобы как можно скорее заключить соглашение и разделаться с этой проблемой.

— А тот факт, что они нас маринуют…

— Говорит о том, что они, вероятнее всего, делают это специально. Верно.

— Может быть, просто не знают, как провести переговоры в свою пользу? — предположила она, чем заставила меня рассмеяться.

— Ты сама-то в это веришь? Мы с тобой сколько готовились? Думаешь, что они настолько хуже нас?

— Я исхожу из мнения, что все хуже нас. Но ладно. Справедливо. И? Что будем делать?

— Просто дождёмся, когда они придут, выскажут своё «фи» на тему нашего предложения, а затем закопаем их в землю.

Не говорить же ей, что я сейчас ощущал спокойную уверенность в одном из соседних помещений. Если верить моим способностям, там находилось трое человек, эмоции которых были направлены точно на нас. Скорее всего, это именно те, с кем мы и должны были встретиться.

Ну пусть сидят. План действий у меня есть, так что посмотрим, чьи нервы окажутся крепче.

Я всегда считал, что переговоры нужно вести с сильной позиции. А в моём понимании сильная позиция — это когда у твоего оппонента уже сломаны руки и выбиты зубы. Вот после этого уже можно начать говорить, покачивая молотком в руке. Этого правила и придерживался, и мне оно всегда помогало. Поможет и сейчас.

Вспомнили о нас на двадцать седьмой минуте. Я на часы глянул, когда один из источников эмоций в соседней комнате направился в нашу сторону.

Дверь в конференц-зал открылась. Внутрь вошёл молодой парень. Реально молодой. На вид не больше двадцати двух, может быть, двадцати трёх лет. Одного со мной роста, подтянутый. Блондин с зализанными назад волосами.

— Прошу прощения, что заставил вас ждать, — дружелюбно и даже искренне произнёс он. — Но меня задержал деловой вопрос. Надеюсь, ожидание не было слишком утомительным?

Вот ведь гад. Если бы я не мог ощущать его эмоции, то поверил бы. Вот правда. Тон голоса. Выражение лица. Мимика. Всё прямо кричало, насколько ему жаль, что его задержка заставила нас прождать почти полчаса.

Но со мной это не сработает.

— Ничего страшного, — улыбнулся я, поднимаясь из кресла и протягивая руку. — Александр Рахманов. И позвольте представить вам мою коллегу, Лазареву…

В этот момент парень посмотрел на сидящую справа от меня Анастасию, и его глаза распахнулись от удивления.

— Настя?

— Лев? — так же удивлённо произнесла она.

Та-а-а-ак. Что за фигня?

— Прошу прощения, я так понимаю, вы знакомы?

— Учились вместе, — тут же заявил этот парень.

— Лев учился на курс старше, — пояснила Настя, пока в её эмоциях бушевал настоящий вихрь.

— Даже так? — Я скорчил довольно правдоподобное удивление на лице, а сам внимательно прислушивался к Настиным эмоциям.

И они мне совсем не нравились. Вот совсем. Это не ощущение страха как таковое. Скорее, нечто вроде того, как один спортсмен мысленно признаёт превосходство своего противника, заранее представляя, как проиграет ему.

Мне. Это. Не нравится.

— Что ж, любопытный факт, но, думаю, нам стоит перейти к решению нашего вопроса. В конце концов, для этого мы и приехали, — предложил я, специально не став добавлять, из-за кого именно мы его столько впустую потратили.

— Конечно! — тут же оживился Лев. — Конечно, давайте. Ещё раз прошу меня простить, что заставил вас ждать. Давайте же перейдём к делу.

Мы уселись за стол, после чего я достал папку с подготовленным соглашением и протянул её этому парню. Тот взял её и принялся читать.

Я видел, как его глаза скользят по строчкам, быстро читая целые абзацы текста. Сейчас он закончит с первой. Дойдёт до конца третьей, может быть, четвёртой страницы. После чего закроет папку и предложит взять небольшой, может быть, на два или три дня перерыв, чтобы его компания могла тщательно изучить наше предложение и…

Он не даже первую страницу не дочитал.

— Думаю, что данное соглашение нас не устраивает, — сказал он, небрежно бросив папку на стол.

Хотелось бы выругаться, да не буду.

— Может быть, вы объясните почему? — предложил я.

— Конечно, — тут же кивнул он. — Видите ли, ваше соглашение подразумевает контрактные выплаты экипажу, то есть истцам, а также, отмену штрафов. Боюсь, что в сложившейся ситуации мы не можем пойти на подобное решение. Особенно если учесть, что именно в результате их непрофессионализма и в каком-то смысле даже преступной халатности компания понесла значительные убытки из-за срывов графика поставок и утери части весьма дорогостоящего груза.

— Подобные вещи страхуются, — моментально парировал я его выпад. — И, насколько я знаю, компания планирует получить крупные выплаты от страховой, которые не только покроют её нынешние убытки, но и нивелируют неустойку, которую ваш клиент будет вынужден выплатить заказчикам из-за утери груза.

— Как же тогда замечательно, что взаимодействие моего клиента с его заказчиками не имеет никакого отношения к рассматриваемому нами вопросу, — улыбнулся этот гад.

— То есть вы отказываетесь? — улыбнулся я в ответ.

— Да. Таково наше решение.

— Что ж, тогда я буду вынужден передать это дело в суд, — произнёс, внимательно следя за его эмоциями. Ожидал ощутить нервозность и, возможно, раздражение от подобного исхода. Но нет.

— И я буду всецело поддерживать подобное решение, — тут же уверенно кивнул он. — Более того, даже буду дополнительно рекомендовать нашему клиенту исключить любые возможности для заключения столь невыгодного досудебного соглашения.

Он поднялся со своего кресла и толкнул папку в нашу сторону.

— Видите ли, вы неплохо поработали. Уверен, что это дело твоих рук, Настенька. — Лев посмотрел в сторону Лазаревой. Та по-прежнему сидела, но с таким видом, словно воды в рот набрала. — Твою манеру составлять соглашение я узнал. Решение о том, чтобы отсрочить выплаты по восстановленному контракту и снятие штрафов отличное. Признаю. Но не вижу никакого смысла соглашаться на него в том случае, когда мы сможем выиграть это дело в суде…

— Не сможете, — отрезал я. — Только если не хотите притащить туда всё своё грязное бельё.

Вот тут он впервые удивился.

— Что, простите? — поинтересовался он с таким видом, будто абсолютно не понимал, что именно я имею в виду.

И ведь правда не понимал.

— То, что вы услышали, — не стал повторяться. — Уверен, что вы не хуже меня понимаете, как всё будет происходить. Но, чтобы немного ускорить это, я всё же объясню. Ваш клиент мошенничает со страховкой. И это поймёт любой, кто хоть немного ознакомится с делом.

— Чушь! — тут же возразил он.

— Отнюдь, —не согласился я. — Всё ясно с первого взгляда. Конечно же, вы можете попытаться прикрыться в суде, что, несомненно, вам и скажут сделать. Но это не сработает. Мы перероем каждый документ касающийся предыдущих, весьма подозрительных случаев, в которых ваш клиент получал страховку. Также я затребую всю отчётную, техническую и бухгалтерскую документацию по этим случаям, чтобы связать их с нынешним. А если ваш клиент, как я и думаю, вздумает препираться и не дать нам то, что мы захотим, я добьюсь судебного постановления на предоставление нам этой информации. Уверен, что Анастасия мне в этом поможет.

На последних словах я намеренно указал в сторону девушки. Мой намёк был более чем прозрачен. Угроза использовать её фамилию.

— Также мы запросим независимую экспертизу состояния корабля. Найдём квалифицированных экспертов, которые проведут её в соответствии со всеми стандартами. А ваш клиент не хуже меня понимает, в насколько аварийном состоянии находится его судно. Именно из-за его действий, намеренных, и произошла авария, которая не только привела к утере груза и всему прочему, что вы тут перечислили, но ещё и повлекла за собой тяжёлые травмы у троих членов экипажа, один из которых останется инвалидом. Как думаешь, кому суд будет сочувствовать больше? Жадной фирме, что из-за алчности экономит на безопасности, или пострадавшим простым работягам?

И, прежде чем он успел хоть что-то сказать, добавил:

— И не забывай об издержках. Сам понимаешь, по какой причине у нас есть ресурсы не только вести это дело в суде, но даже затянуть его, если потребуется. Мы утопим вас в судебных издержках. Так что лучше перестаньте валять дурака и подпишите наше предложение. Наш клиент получит через четыре месяца положенные ему и остальным истцам выплаты, а твой страховку. И все счастливы.

Я снова толкнул папку по столу в его сторону.

Вот так это и работает. Расписать подробно и с чувством все кары небесные, а затем подложить немного соломки помягче. Чтобы показать гору проблем и способ её избежать. Это работает.

Как правило…

— Не, — спустя пару секунд покачал он головой и толкнул папку обратно. — Не думаю.

Его эмоции, до этого момента представлявшие собой целую смесь из ощущений обиды, гордости, недовольства и удивления вдруг «дёрнулись», обратившись в довольно уравновешенный и спокойный коктейль из уверенности и ощущения собственной силы.

Это изменение произошло настолько быстро, что едва не сбило меня с толку.

— Про предыдущие случаи можешь забыть, —хмыкнул он. — Они не имеют отношения к этому делу, так как каждый подобный инцидент носит уникальный характер. Так что любые, даже самые надуманные доказательства предыдущих случаев всё равно не могут быть использованы в суде по принципу доказательного права. О, а если вдруг задумаешь требовать от нас хоть что-то, то я тебя разочарую. Будешь давить, и я сделаю так, что у суда не останется другого выхода, как признать их получение незаконным путём и сделать их недопустимыми для рассмотрения. Уверен, что ты понимаешь, о каких способах я говорю.

Он нагло улыбнулся.

— Что ещё? Экспертиза? Вперёд. Флаг тебе в руки. А я докажу, что квалификация твоего эксперта и выеденного яйца не стоит. Сам добьюсь от суда экспертизы и буду затягивать процесс столько, чтобы твои доводы совсем вес потеряли. И можешь сколько угодно жаловаться на технические проблемы судна. В случившемся всё равно виноват экипаж, допустивший такой исход. А насчёт издержек можешь не переживать. У нас самих ресурсов тоже достаточно и хватит на то, чтобы размазать на процессе и тебя, и твои жалкие попытки защитить тех, кто является виновником случившегося. И вот главный вопрос! Кому будет сочувствовать суд? Мошенникам-работникам, которые пытаются прикрыть свой зад и оклеветать честную фирму? Не думаю.

Затем он сунул руку во внутренний костюм своего пиджака и достал оттуда сложенный лист и небрежно бросил его Насте.

— Но, чтобы тебе было не совсем обидно, вот наше встречное предложение. Так уж и быть, мы готовы снять часть штрафных санкций с экипажа…

— Здесь только одиннадцать имён, — произнесла Лазарева, взглянув на список.

— Разумеется, одиннадцать, — кивнул Лев. — Мы потребуем судебного процесса в отношении Уткина как капитана судна. Ведь, в конце концов, вся ответственность лежит на нём. Разве капитан не должен идти на дно со своим кораблём? Так что, как ты там сказал? Лучше перестаньте валять дурака и просто подпишите моё предложение. И все будут счастливы.

Улыбался он настолько нагло, что я с трудом переборол желание врезать ему по морде.

— Пойдём, Анастасия.

Лазарева не стала медлить, тут же встав на ноги и последовав со мной к выходу. Уже у самых дверей я вновь услышал его голос.

— Знаешь, Лазарева, зная тебя, я рассчитывал на больше…

Глава 4

Тишина. Такси. Мы сидим на заднем сиденье и в полном молчании возвращаемся назад в собственный офис.

Мда-а-а. Нечасто я испытал это мерзкое ощущение. Отвратительное чувство поражения.

— Кто он такой? — спросил я, когда наконец понял, что готов не только здраво мыслить, но и говорить связно. Пару минут назад хотелось исключительно орать.

Когда Настя ничего не сказала, вопрос пришлось повторить.

— Настя? Что это сейчас там был за урод и откуда он знает тебя?

— Я же уже сказала…

— Да, да, да. Я слышал. Он учился на курс старше. Мне этого мало. Подробности, Настя. Мне нужны подробности!

Ну, она и рассказала. При этом в знакомую палитру её ощущений и эмоций, к которым я уже хорошо привык, добавилось нечто новое. Весьма неприятное, к слову. Ощущение, будто с каждым словом она себе соль на свежую рану сыпала.

Лев Сергеевич Калинский. Недавно получил диплом. Простолюдин. Из крайне бедной семьи, своими силами и упорством добившийся получения стипендии. насколько знала сама Настя, невероятно высокими баллами на экзаменах. Да и в самом универе этот мерзавец показывал просто таки невероятные способности, закрывая каждую сессию исключительно с высшим баллом. В общем, красавец, орёл.

Блевать тянуло.

И вот именно с этим говнюком мы и столкнулись десять минут назад. Просто фантастический притворщик. Ещё ни разу я не встречал человека, который так здорово бы имитировал свои эмоции, подстраивая их под натянутую на лицо маску. Настолько, чтобы то, что у него отражалось на лице, было и внутри. Я не забыл тот момент, когда его эмоции будто дернулись. Резко изменились. Сначала подумал, что гад действительно о чём-то переживал, но, нет. Ошибочное суждение. Просто в тот момент он окончательно понял, что можно уже перестать ломать комедию.

— Ты знала?

— Нет, — куда резче, чем вероятно сама хотела сказала она. — Я понятия не имела, что он у них работает! Если бы знала, то предупредила бы тебя! Или, думаешь, что мне самой приятно с ним было снова встречаться…

— Снова.

— Что?

— Ты сказала «снова», — повторил я. — Что между вами?

— А тебя это вообще волновать не должно! — резко вскинулась она.

— Настя…

— Саша, я сказала, что это не твоё дело! Вот и не лезь в него!

Мда-а-а. Её эмоции кипели.

Я вздохнул и откинулся на спинку кресла. Помассировал закрытые глаза пальцами, пока размышлял, что делать дальше. А, собственно, что я буду делать дальше?

Да хрен его знает, если честно. Но, это не повод останавливаться.

Остаток поездки прошёл у нас в молчании. Настя говорить явно не хотела. Я и подавно. Всё же не каждый раз сталкиваешься с… блин, да я будто в кривое зеркало посмотрел. Этот мудак явно заранее знал каждый шаг, который я могу предпринять и уже подготовился к тому, чтобы иметь на них свои собственные ответы.

Но, ничего страшного. В эту игру могут играть двое.

Когда двери лифта открылись на этаже нашего отдела, Настя вышла наружу, но лишь через пару шагов обнаружила, что идёт одна.

— Саша…

— Мне надо поговорить с твоим братом, — бросил я, нажимая на кнопку. — Встретимся в отделе.

Двери лифта закрылись, заглушив её последние слова.

Шестьдесят седьмой этаж. Уже давно знакомая мне стойка приёмной…

— О, привет, Саша! — улыбнулась мне сидящая за ней рыжая красотка.

— Кристин, прости, но не сейчас, — сказал я, быстро пройдя мимо неё.

С этой рыжей я всегда поболтать был готов, но сейчас в таком состоянии не хотелось общаться ни с кем, кто мне хоть сколько-то нравился. Боялся сорваться на ком-нибудь. И так внутри всё горело.

Ненавижу проигрывать.

Заметив, что Роман стоит у окна и говорит с кем-то по телефону, постучал по двери. Поймал глазами его взгляд. Видимо выражение на моём лице оказалось красноречивее любых слов, так что Лазарев что-то произнес в трубку и махнул мне рукой.

— Судя по твоему лицу, я делаю вывод, что соглашения вы не получили, — произнёс он.

— Дырку от бублика мы получили, — проворчал я. — Они заранее были настроены на отказ.

— То есть, ты проиграл.

Он даже не спрашивал. Это было утверждение.

— То есть, я слил первый раунд, — категорически не согласился я, на что Роман вздохнул.

— Саша, ты понимаешь, что теперь, когда они отказали тебе в мировой, то это дело скорее всего пойдёт в суд? А учитывая его специфику…

— Спасибо большое, я как-то своим мозгом до этого вывода дошёл, — съязвил я. — Лев Калинский. Знакомое имя?

О, вот теперь его лицо оказалось красноречивее любых слов.

— Вижу, что знакомое, — произнес я, усаживаясь в кресло.

Роман поморщился, словно съел что-то крайне кислое и невкусное. Постоял несколько секунд, затем подошёл и сел напротив меня.

— Как отреагировала Настя? — сразу спросил он, не став тратить время на расшаркивания.

— Была в лёгком шоке. Кто он такой?

— Очень талантливый парень, — ответил Лазарев. — Чем-то на тебя похож…

— Спасибо, конечно, но давай без таких сравнений, — моментально среагировал я. — Мне одной встречи с ним хватило для того, чтобы записать его в список тех, кому бы я могилу вырыл. Заметь, записал ручкой. Не карандашиком.

— Ну, я на твоём месте перманентный маркер взял бы, — усмехнулся Лазарев, но вышло у него это как-то вяло. — Короче, как я уже сказал, он чем-то похож на тебя. Отдел кадров даже присматривался к нему в прошлом году, но его забраковали.

Произнёс он это таким голосом, что мне сразу стало ясно. За этой фразой скрывалось куда больше, чем могло бы показаться на первый взгляд.

— Что это значит, забраковали? Вы хотели взять его на работу, но потом передумали?

— Ну, скажем так, я крайне настоятельно порекомендовал им передумать, — дал дополнительное пояснение Роман.

И, опять-таки. Его голос. Выражение лица… что-то здесь было не так.

— Ром, в чём дело? — напрямую спросил я его. — Это ведь не вся история, ведь так?

— Какой ты догадливый, — невесело усмехнулся он. — Представляешь, вот ведь какое дело. Во всех остальных крупных компаниях, куда он направлял свои резюме, его тоже отсеивали.

Ясно. Понятно.

— Я так понимаю, что это не более чем удивительное совпадение? — задал я риторический вопрос.

— Как я уже сказал, ты удивительно догадливый, — тут же скривился Роман. — Да. Не более чем удивительное совпадение, что после моего звонка в эти фирмы, его резюме тут же стали выкидывали.

Однако. А ведь это даже страшнее, чем может показаться на первый взгляд. Одним своим звонком и небольшим намёком, Роман буквально обломал ему всю дальнейшую карьеру. Если на секундочку забыть о том, что я был бы счастлив забить его на хрен лопатой, то характеристика впечатляла. Пробиться из бедной семьи, получить стипендию. Это охренеть как многого стоило. Полностью бесплатное обучение и содержание на время учёбы. Да это грёбаный золотой билет. Человека с такой характеристикой потом с руками бы оторвали. Фирмы должны были себе глотки грызть ради того, чтобы затащить к себе столь перспективного кадра.

Его ждало золотое будущее. Если, конечно, верить, что всё, что о нём сказали Лазаревы было чистой правдой.

А Роман одним звонком и прозрачным намёком всё это сломал. Мда-а-а…

— Зная тебя, предполагаю, что для подобного имелась весьма веская причина. Я так поднимаю, что связана она с Анастасией.

— Знаешь, сегодня твоя догадливость просто не знает границ.

— И? Может быть немного подробностей и…

— А, что тебе сказала Настя? — спросила в ответ Роман.

— Что это не моё дело, — вспомнил я её слова.

— Ну, так вот. Это не твоё дело, Александр.

Окей. Возьмём на заметку.

— Хорошо. Проехали эту тему…

— Нет, — тут же перебил меня Лазарев. — Он обязан был что-то предложить тебе. Просто так втоптать тебя в грязь и не подстелить соломки он не мог.

Я едва не рассмеялся услышав его слова. Сам думал такими же «терминами».

— Снятие штрафных санкций с экипажа…

— Подпиши…

— Но взамен я отдаю им Уткина, — договорил я. — Я отказался.

Он тихо выругался.

— Лучше бы ты согласился…

— С чего это?

— Теперь, когда вы оба упёрлись, как бараны, это дело идёт в суд, а, значит, судья будет решать, кто из вас более убедительный, и…

— Только не говори, что неожиданно перестал в меня верить, — прервал я его. — Это, знаешь ли, несколько обидно звучит.

— Слушай, давай вот без сентиментальных соплей, — не скрывая своего недовольства попросил Лазарев. — Я хорошо представляю себе на что ты способен. И отлично знаю, на что способен Калинский. Саша, не в обиду тебе, но тут я вынужден признать, что шансы у него повыше…

— Это с чего это вдруг? — тут же вскинулся я. — С того, что у него есть какая-то бумажка?

— С того, что за время учёбы в университете он не проиграл ни одного игрового суда, — довольно резко осадил меня Лазарев.

Я не удержался и фыркнул.

— Тоже мне достижения. Я сам ни од…

И тут же заставил себя прикусить язык. Чуть не ляпнул, что сам ни одного не проиграл. И? Как бы я потом такую чушь объяснял.

Впрочем, мою заминку он всё равно понял неправильно.

— Вижу, что до тебя дошло, — произнёс он. — И, ты до сих пор не понял, что именно я хотел сказать. Когда я говорил о том, что он выигрывал игровые суды, то не сказал главного. Он всегда играл против старших курсов. С самого начала. Всегда.

— И не проигрывал?

— Ни разу, — подтвердил Роман.

Мда-а-а… поверить не могу, что другие фирмы не взяли его к себе в тот же момент, как он выпустился из университета с дипломом. Даже если это было чревато риском разгневать Лазаревых.

А затем до меня дошёл отдельный смысл сказанных им слов.

Калинский всегда играл против старших курсов. Всегда. С самого начала. Значит…

— А Настя с ним встречалась на игровых судах?

— Как я уже сказал, это не твоё дело, — холодно повторил Роман. — Но ты умный. Знаешь, насколько она гордая.

Это да. Тут и думать нечего. Как бы она поступила, получив возможность сразиться с таким известным старшекурсником, который имел исключительную историю побед, так ещё и был простолюдином. Разумеется ей в голову могла придти мысль о том, чтобы самой побить того, кто старше неё.

С другой стороны, даже в этом случае её реакция оставалась слишком… резкой. Что-то там было ещё.

— Ясно, — только и сказал я.

— Хорошо, что ясно, — произнёс Роман. — А теперь лучше займись своей работой и придумай, как не проиграть ему в суде.

— Проиграть? — я бы глаза закатил, но борюсь глазные яблоки себе свернуть. — Рома, я не собираюсь проигрывать. Я собираюсь уничтожить его!

Ух! Пафосно! Круто! А, как? Отличный вопрос. Пока я не знаю, но обязательно что-нибудь придумаю. Браницкий был не совсем прав, когда называл два главных мотиватора: страх и деньги. Есть ещё злость. Желание отомстить.

И сейчас у меня эти ощущения были чертовски сильны.

Встав с кресла, я направился к выходу, но уже у самых дверей вдруг вспомнил кое-что.

— Ром, ещё вопрос.

Услышав меня, Лазарев поднял голову от телефона, который успел достать, пока я шёл к двери.

— Да?

— Вы отслеживали пакеты акций, про которые мы говорили?

— Да, там всё нормально. Не переживай…

— Их вчера выкупили, — перебил я его. — Все.

— Что? — у него даже глаза округлились. — Ты уверен?

— Да.

— Я ничего об этом не знаю. Спасибо, что сказал. Я передам отцу.

— Ага. Без проблем.

Закрыл за собой дверь и пошёл к лифту. Пока шёл, думал. Много и усердно.

А ещё я размышлял над тем немаловажным фактом, что Роман мне солгал. Я знаю его уже достаточно хорошо, чтобы по лицу понять, когда он говорит мне настолько явную ложь.

Ему прекрасно было известно о том, что пакеты этих акций были выкуплены. Вот вообще не новость для него была. И, раз уж он так «спокойно» на это отреагировал, то…

Даже думать над этим не хотелось.

* * *

Зашёл в отдел, по пути сорвав поганую бумажку с двери и скомкав её, швырнул в ближайшую мусорку.

Стоило мне зайти внутрь, как Настя тут же подняла голову и посмотрела в мою сторону. Как напуганный кролик, услышав приближение волка. Какого хрена⁈ Да что произошло между ними, что она так реагировала на это.

— Поговорил с Ромой? — каким-то странно тихим голосом спросила она.

— Да, — отозвался я, садясь за свой стол. — Позвони, пожалуйста, Уткину. Я хочу с ним встретиться. Желательно сегодня и…

— И? Что он сказал?

Я даже нить своей мысли потерял.

— Кто?

— Мой брат, — уточнила она.

— Сказал, что это не моё дело, — ответил я, моментально поняв, что именно её волновало. И, это точно был не тот факт, что нас час назад разделали под орех и теперь придётся защищаться против этого гада в суде.

— Саша, если он тебе рассказал про него…

— Да плевать я хотел на то, каким он был умным и разумным, Настя! — отрезал я. — Эта сволочь издевалась там над нами! Я это знал. Он буквально игрался, как грёбаный кот с мышью! Ещё и смеялся над тобой… над нами. Да я закопаю его после этого в суде так глубоко, что для того, чтобы его откопать, потребуется грёбаную скважину бурить!

Поняв, что она уставилась на меня с таким взглядом, будто и шевельнуться боится, я только в этот момент осознал, что стою у её стола, буквально нависая над ней.

Отпустил край её стола. Выпрямился. Глубоко вдохнул и выдохнул.

— Послушай меня, — уже куда спокойнее произнёс я. — Я не собираюсь проигрывать. А это значит, что и ты тоже не собираешься. Он тебя обставил в университете? Плевать. Это ничего не значит. Сейчас мы не в лектории за поганые оценки соревнуемся. Это долбаная жизнь. А я куда более хитрая и наглая гадина, чем он даже может себе представить. А сейчас, будь добра, позвони Уткину и скажи, чтобы как можно скорее ехал сюда.

— Хорошо… А ты, что будешь делать?

— Буду искать отличного эксперта для того, чтобы прижучить их.

* * *

Следующим утром произошло сразу два события. И, что характерно, после прошедшего дня я ожидал оба. Во-первых, Уткин приехал на встречу. Но тут даже удивляться не надо. Анастасия же по моей просьбе назначила встречу. А вот о втором я узнал минут за двадцать до его приезда в офис.

Курьер доставил нам письмо, в котором находился судебный иск на имя Вячеслава и всех, кто находился в составе его экипажа. В качестве вины вменяли преступную халатность, непрофессиональные действия повлекшие за собой создание аварийной ситуации, серьезные травмы для экипажа, а, также, значительные финансовые убытки.

В целом, ничего удивительного. Учитывая то, что я узнал о нём, предполагал, что после вчерашнего действовать он будет быстро.

— Спасибо, что приехали, Вячеслав, — поприветствовал я мужчину, когда тот зашёл в конференц-зал.

Я находился тут один. Настя… В общем, она сказала, что останется в отделе и поработает с бумагами для того, чтобы оформить независимую экспертизу технического состояния «Днепра» и подготовить ходатайство на получении всей информации по судну от его владельцев. Конечно же, что-то мы сможем получить и без этого. Всё же это корыто имело официальную регистрацию, так что что-то нам предоставят государственные инстанции… но мне этого мало.

— Простите, что смог только сегодня. Я был за городом…

— Ничего страшного, — тут же перебил я его. — Главное, что вы тут. Мне нужно прояснить ситуацию по паре вопросов.

— Да я бы и по телефону мог бы ответить, — смущенно пробормотал он, но я покачал головой.

— Нет. Я предпочитаю живое общение, а не пустые разговоры по телефону.

Нет, правда. Мне уже Настя вчера за это дело мозг попыталась проесть. Да задай ты ему все вопросы по телефону, чего тянуть то… Ага, а, как я буду его эмоции читать? Нет. Для меня встреча лицом к лицу куда важнее, чем просто болтовня.

А, собственно, зачем мы вообще сегодня тут встретились? Всё очень просто. Прокрутив в голове наши предыдущие разговоры, я наткнулся на любопытный факт. Вспомнил одну фразу, которой по началу не придал должного значения.

— Вячеслав, во время нашей прошлой встречи вы сказали, что не хотели идти второй раз на этом судне, — произнёс я, внимательно следя за его ощущениями. — Что именно вы имели в виду?

Кажется, что мой вопрос сбил его с толку.

— Простите?

— Ничего, я повторю. В прошлый раз вы дословно сказали, что не хотели идти второй раз на этом судне, но вам пришлось. Что вы имели в виду под словом «пришлось»?

— Меня хотели назначить на него капитаном, но на другой экипаж.

— Можете пояснить?

— У нас должен бы быть двухмесячный отпуск, — пожал плечами Вячеслав. — Но перед тем, как он начался, со мной связались из фирмы и сказали, что капитан сменного экипажа на этот рейс попал в аварию. Вроде ничего особо страшного. Просто ноги сломал, да пару рёбер. В него пьяный водитель въехал. Но в таком состоянии он выйти не мог. А я был свободен. Сами понимаете, что в такой ситуации они просто не могла ждать, когда он поправится. Сразу бы навалились заказчики. Пошли бы издержки и прочее…

— И вы согласились, — сказал я. Не вопрос, просто констатация факта.

— Да. Только поставил условие, что выйду со своим экипажем, — поморщился Уткин. — Я знал в каком состоянии находится это корыто. Идти в море с людьми о которых ничего не знаешь… паршивая это затея. Так что я сначала поспрашивал своих ребят. Все согласились. Ну, почти все. Кроме одного…

— Того, чьё место занял ваш сын, — догадался я.

— Да. У одного из моих матросов ребёнок родился. Вот Арсений и решил остаться на берегу. А Виталик уже закончил обучение. Ему просто опыта не доставало. А рейс не обещал быть длинным. Всего четыре недели и мы были бы дома. Плюс нам пообещали передвинуть график отпуска. А деньги парням были нужны. Мы и согласились.

— А, как компания отреагировала на ваше требование?

— Сначала были против. Нет, понятно, что всё это дикий ад с бумагами. Это же сколько надо всего переоформить, чтобы и новый экипаж в короткий срок назначить, а затем ещё и отпуска и выплаты переносить.

Говоря о выплатах, в голосе Уткина прозвучала грустная ирония.

— Но, в конце-концов они согласились, так? — уточнил я.

— Да. Через пару дней я неожиданно получил от них одобрение. Сказали, что никаких проблем нет и я могу идти в рейс со своими людьми. Я даже удивился поначалу, а когда посчитал… помните, я говорил вам, что «Днепр» медленно ходит?

— Да, что-то там про то, что у него днище всякой дрянью обросло.

— Именно! — кивнул Уткин. — На этой калоше мы могли в нормальном темпе выдавать двенадцать — тринадцать узлов. Как раз выходило в притык по графику. Так что если бы они хоть немного ещё мешкали, то мы бы вообще никуда и никогда не успели.

— Ясно, — произнёс я.

А, собственно, что мне ясно? А очень много чего на самом деле. Осталось только понять, как сплести всё это в хорошую и крепкую верёвку, чтобы повесить на ней одного наглого засранца.

Как там говорят моряки? Вздернуть на рее.

Глава 5

И так. План войны составлен и работает. Спасибо Роману. Лазарев подогнал контакты хорошего и проверенного эксперта. Точнее целой фирмы, что занималась оценкой критического состояния промышленных объектов и всего прочего с точки зрения техники безопасности. В том числе и транспортных средств. И конечно же судов. Ребята эти много работали со страховыми компаниями, так что знали, на что нужно обращать внимание.

В итоге договор с ними мы подписали всего за один день. Да, дорого, но Лазарев сказал, что деньги и ресурсы фирма выделит, а победителей не судят. Намёк я понял. Если проиграешь, то с тебя спросят. А если нет, то можно и глаза закрыть. Главное — победа.

Блин, вот ведь угораздило же… ладно. Как говорил Сунь Цы: чтобы победить своего противника — его нужно познать. Вот этим я и занялся, сначала перерыв всю информацию об этом парне в сети.

К слову, оказалось её не так уж и много. По крайней мере не той, на какую я рассчитывал. За пять лет учёбы Лев Калинский не был замечен в чём-то предосудительном. Нет, я не ждал, что найду на него какой-то компромат. Это было совсем уж глупо.

Но если честно, то от количества хвалебных отзывов о нём в сети я немного выпал в осадок. За пять лет учёбы он опубликовал по меньшей мере одиннадцать монографий по юриспруденции. Это если не считать четырех курсовых и дипломной работы, собравшей просто таки великолепные рецензии.

Более того, засранец был универсалом. Огромная редкость, чтобы человек решил специализироваться сразу на нескольких направлениях вместо того, чтобы углубленно изучать одно единственное.

В общем, достойный противник. Как говорится: наша битва будет легендарной!

Главное, чтобы потом победные песни про меня пели.

С этими мыслями я вышел из такси и огляделся по сторонам. Водитель привёз меня в один из центральных районов. Их обожали туристы, приезжающие в столицу. Можно было не только город посмотреть, но и пройтись по широким проспектам, разглядывая витрины огромного количества дорогих бутиков.

Именно одно из таких мест мне и требовалось. Зачем? Да затем, что я сказал этому тупорылому майору чистую правду. Зря он мне о себе напомнил. Ой, как зря.

Пройдя несколько минут, сверился с картой и адресом, который мне дал Громов. Искал я довольно дорогое заведение, где стоимость кусочка ткани с названием «платье» колебалась примерно на уровне моей зарплаты за пол года. Но меня сейчас и не шмотки интересовали.

Зайдя внутрь, огляделся и направился к одной из девушек, что стояли по залу и были готовы помочь с выбором своим клиентам.

— Добрый день, — мило улыбнулась она, когда я подошёл ближе. — Чем я могу вам помочь?

— Здравствуйте, — я вернул ей улыбку. — Я ищу Ольгу. Если не ошибаюсь, то она работает у вас фотографом.

— Олю? — удивилась девушка и я тут же ощутил настороженность и подозрительность в её эмоциях. — А могу я спросить зачем именно она вам нужна?

— Да. Я адвокат и хотел бы поговорить с ней по поводу судебной тяжбы, которую она сейчас ведёт со своим бывшим мужем…

Едва я только это произнёс, как в мою сторону от девушки буквально хлынул поток отвращения. Мда-а-а-а. Всё же женский коллектив и женская солидарность дело такое.

— И, нет, — торопливо добавил я, чтобы успокоить её и присеч возможные эксцессы. — Я не работаю на её мужа. Я как раз хотел бы предложить ей свои услуги для того, чтобы закопать её бывшего благоверного поглубже.

О! В точку. Стоило мне это произнести, как злая настороженность почти сразу сменилась облегчением.

— О, это было бы просто потрясающе, — сказала она, а затем спохватилась. — Ой, простите. Я не это имела в виду… я сейчас сообщу ей о вас. Она сейчас нам новую коллекцию снимает. Подождите здесь. Если хотите, то мы можем принести вам кофе и…

А я хотел. Да. Чего отказываться?

Ольга пришла через пятнадцать минут. Я за это время успел выпить чашку неплохого свежесваренного латте. Вот были всё же плюсы у таких мест. Пришёл, и с тобой, как с дорогим гостем обращаются. Никакого тебе «либо покупай, либо давай, иди отсюда и не отвлекай». Тебе рады. Услужливы. Приятно.

На самом деле меня всегда забавляли такие магазины. Сколько не ходил мимо них, никогда не видел, чтобы в них стояли какие-то очереди. Максимум один или два человека. Наверное там одна или две покупки за день им целый план делали.

— Добрый день, — поздоровалась со мной невысокая и стройная девушка лет тридцати. Симпатичная. Длинные русые волосы. Узкое лицо с чуть миндалевидными зелёными глазами. — Простите, что заставила ждать. Я не могла нашу модель посреди съёмки бросить.

— Ничего страшного, — тут же заверил я её. — Я не в претензии.

— Девочки сказали, что вы пришли по поводу моего мужа. Это правда?

Я кивнул.

— Да. Насколько я знаю, сейчас у вас с ним тяжба по поводу недвижимости…

На самом деле ситуация была паршивая. Ольга находилась в браке с этим говнюком девятьс половиной лет. За это время у них родился сын, Давид, которому сейчас было восемь.

По началу всё было прекрасно. Первые четыре года брака оказались сплошным счастьем. Ольга не особо вдавалась в подробности о том, сколько и как зарабатывал её муж. Жизнь была прекрасная. Действительно отличная. Пока Ольга не начала замечать подозрительные действия со стороны мужа. Тот постоянно задерживался в командировках по службе или на работе. Стал холоден с ней. Потом появились другие признаки, пока она окончательно не узнала о его связях с другими женщинами.

О том, что муж периодически изменял ей, Ольга узнала в тот момент, когда сыну было четыре года. Хотя, пожалуй, слово «периодически» стоило бы заменить на «постоянно». Было ли для неё это больно? Конечно же было. Ещё бы не было. Когда она рассказывала об этом, я с трудом сдерживался от того, чтобы не поморщиться от неприятных и мучительных эмоций с её стороны.

— Я попыталась с ним поговорить об этом, — выдавила она из себя. — Правда. Хотела понять, в чём дело. Что я сделала не так? Получить хоть какое-то объяснение.

— А он?

— Сказал, что это не мое дело и чтобы я вообще не лезла в его жизнь, — тускло ответила она с болью в голосе. — Поймите, я правда его любила. Даже в тот момент, когда узнала про все его интрижки, то была готова…

— Простить?

— Скорее просто принять это как факт, — грустно улыбнулась она, баюкая в руках чашку с чаем.

Ясно. Есть такие вот люди. Абсолютно не конфликтные. Готовые простить что угодно. Просто потому, что их чувства к человеку были больше и сильнее, нежели обида за совершенное предательство. Глупо или нет, я судить не собирался. Это не моё дело. В мире миллиарды людей и у всех могут быть свои причины для того или иного решения.

Мы сидели в небольшом кабинете Ольги внутри бутика, посреди расставленного оборудования для съёмки, приборов освещения на штативах и всего прочего. Когда она поняла предмет нашего будущего разговора, то предложила поговорить тут, вместо того, чтобы делать это в зале и мешать возможным клиентам.

— Я ведь поняла, что любви там не осталось, — продолжала она. — Сейчас даже не знаю, была ли она вообще когда-нибудь.

— Сын сейчас живёт с вами?

— Да. Отец берёт его на выходные несколько раз в месяц… Но или только тогда, когда ему это удобно.

— А алименты?

— Платит, но этих денег практически ни на что не хватает…

В целом, всё примерно так, как я и думал. Громов ещё в первый раз довольно точно описал этого мужика. Он отстёгивал часть денег супруге со своей зарплаты. Официальной зарплаты. А оклад у него, как это не удивительно, был совсем небольшим. Казалось бы, майор. Начальник отдела внутренних расследований в столичном департаменте полиции. Должен зарабатывать хорошо, раз смог себе квартиру купить в неплохом районе города.

Ага. Как же. Сам оклад был далеко не таким большим, как того можно было ожидать. Основную массу в зарплате составляли разного рода надбавки и прочее. Это если забыть о его «дополнительном» заработке, который он имел с прикрытия разного рода грязных моментов по просьбам своих коллег в органах.

Так вот сами алименты суд при разводе назначил именно с его основного оклада, как оно и следовало по закону. Тридцать процентов. Ольга показала мне переводы. Сумма не то чтобы совсем уж смешная, но для матери одиночки с ребёнком этого было, мягко говоря, недостаточно.

Ладно, пожалуй, что слово «мягко» здесь совсем не подходило.

— Этих денег едва хватало на то, чтобы оплачивать садик, когда Давид был маленьким. Я получала от него деньги и тут же платила за сад и покрывала небольшую часть оплаты за аренду квартиры. Это всё. За всё остальное нам приходилось платить самостоятельно.

— А вы не…

— Да я пробовала, — вскинулась она. — Александр, я пыталась доказать в суде, что он получает куда больше. Вы видели его машину? Но адвокат, на которого мне хватило денег, ничего не смог доказать. Всё, что у него есть, записано на его мать. Он к этому вообще отношения не имеет. Машина. Вторая квартира. Он сейчас живёт в той, что была нашей. Я поэтому и съехала. Не могла больше находится рядом с ним. А когда он берёт к себе ребёнка на выходные, то потом присылает мне чеки, если что-то ему покупает. Типа мы же должны пополам всё оплачивать! Он буквально издевается надо мной.

— В каком смысле? — тут же спросил я.

— Вы же знаете, что он сейчас пытается отсудить у меня вторую половину нашей квартиры?

— Да. Я в курсе этого дела.

— Сначала он пытался её выкупить у меня. Предложил мне даже не половину. Треть от той стоимости, которую она стоит.

— А покупали…

— Это он её купил, — тихо призналась Ольга. — Когда мы были в браке. Я знаю, как это выглядит. Будто я пытаюсь у него отобрать то, что принадлежит ему по праву. Но документы на неё — это единственное, чем я могу на него надавить.

— И тогда он подал в суд?

— Нет, — Ольга покачала головой. — Сначала были просто уговоры. А когда я наотрез отказалась и потребовала нормальную сумму, он начал шантажировать меня. Говорил, что у него полным-полно друзей в службах опеки. Ко мне оттуда стали люди приходить с какими-то дурацкими проверками. Постоянные звонки. Несколько раз даже посреди ночи полиция приезжала и начинала ломиться в дверь первой квартиры, которую мы арендовали. Сказали, что есть заявление от соседей с жалобой на шум и детские крики. Потом мой арендодатель сказал, что не хочет больше со мной иметь дело и меня выселили. Я из-за этого сменила уже две квартиры. Евгений сказал, что заберет у меня сына, если я не отдам ему документы на квартиру. Обещал, что органы опеки будут за каждым моим шагом следить. А после очередной встречи, когда Давид приехал от отца, то ребенок устроил скандал.

— В каком смысле, скандал? — не понял я, прислушиваясь к эмоциям женщины.

И приятного там было мало. Вообще не было, если уж по-честному. Одна боль и отвращение.

— Я пыталась уложить его спать вечером, — пояснила она, кусая губы. — Отец позволял ему ложиться когда угодно. Уже на выходные отдавала. На пятницу и субботу. А малыш сейчас в школу пошёл. Второй класс, а там надо рано вставать. Сын устроил скандал. Он… он сказал, что я плохая мать и он меня ненавидит. Просто из-за того, что я пыталась уложить его раньше. Что папа рассказал ему, какая я…

Её голос сорвался и я тут же поспешил успокоить женщину, чувствуя, что Ольга под воздействием эмоций может впасть в тихо поступающую к ней истерику.

Причина и так понятна. Не каждая женщина, которая делает всё для своего ребёнка, сможет легко перенести подобное. Настраивать сына против матери… а этот ублюдок грязно играет.

В целом разговор вышел так себе. Не в плане информации, а на эмоциональном уровне. Я сидел и каждую минуту ощущал, насколько тяжело ей всё это говорить. Видно, что этот урод её уже достал. Да и самому было омерзительно это слушать, даже несмотря на то, что к таким вещам я относился, можно сказать, философски. Мир большой и он полон ублюдков разных мастей.

Правда, это нисколько не помешало мне испытать чувство морального удовлетворения в тот момент, когда я пообещал Ольге, что решу эту проблему. А своё слово я держать привык. Когда я сообщил, что помогу ей, женщина едва не расплакалась, а затем спохватилась.

— Но мне практически нечем будет вам заплатить…

— Не переживайте, — тут же успокоил я её. — Давайте просто сочтём это чем-то вроде общественно полезных работ. Вроде устранения паразитов.

* * *

— Куда ездил? — поинтересовалась Настя, когда я вернулся в отдел.

— Взял себе подработку, — не стал я вдаваться в подробности. — Что по нашему делу?

— Я связалась с экспертами, номер которых дал нам Рома. Они согласились провести экспертизу в течение следующего месяца…

Я недовольно поморщился и плюхнулся в кресло. Процесс должен начаться через шесть дней.

— Слишком долго.

— Саша, в таких делах даже такой срок — это очень быстро, — покачала головой Лазарева. — Обычно такие экспертизы занимают больше…

— Да я и так это знаю, — перебил я её. — Ладно. Будем играть от того, что имеем.

— Хочешь отложить слушание?

— В точку, — кивнул я. — Готов поспорить, что Калинский потребует как можно более срочного рассмотрения этого дела. Будет давить на то, что страховой случай нуждается в быстром рассмотрении.

— Не проблема, — тут же отозвалась Настя. — Договор с экспертной компанией уже составлен.

— Ещё скажи, что ты его отправила она подписание и тогда…

— Что? — тут же улыбнулась она. — Расцелуешь меня?

— Я думал тебе тортик купить, но если хочешь…

— Перебьюсь как-нибудь, — насмешливо фыркнула Лазарева. — Но насчёт торта… лучше классический чизкейк закажи. Я уже всё сделала.

— Молодец. Значит готовим ходатайство о назначении судебной экспертизы. Учитывая, что договор на тот момент будет уже заключен и оплачен, они обязаны будут его рассмотреть…

Я замолчал и задумался, что, разумеется, не укрылось от Насти.

— Что-то не так?

— Я думаю.

— Я вижу. О чём?

— О том, что если этот парень так умён, как вы мне его расписали, то он это предусмотрел, — произнёс я, глядя в потолок. — Зуб даю, что он будет готов к чему-то подобному.

Так. А теперь осторожно спросим…

— Ты ведь встречалась с ним на игровых процессах…

— Я не хочу это обсуждать, — отрезала Настя и поморщилась.

Ну, нет, так нет. Всё равно, её ответ мне был не нужен. Главное то, какие эмоции она испытывала. И вот тут уже любопытнее. Смесь из отвращения, злости и чего-то отдаленно напоминающего…

Так. Вот сейчас не понял. С чего там вдруг сожаление?

— Ладно, проехали, — сказал я, когда понял, что пауза уже начала затягиваться и ощутил её облегчение от того, что мы отступили от этой темы.

— Он заявит, что мы намеренно затягиваем процесс, — сказала Настя и я заметил, что она избегает смотреть мне в глаза.

— Верно, — согласился я с ней. — Скорее всего заявит, что это намеренное затягивание процесса. Укажет, например, что все необходимые проверки уже проведены…

— А они проведены, — тут же добавила Настя. — Я проверила. Владельцы судна уже должны были провести экспертизу со своей стороны. Даже если предположить, что тут нет мошенничества со страховкой, они обязаны предоставить своё заключение перед подачей заявления на компенсацию…

— Стоп! — резко произнёс я, перебив её. — Где произошла авария?

— Что?

— Настя, блин, — я открыл папки с делом и принялся искать нужную информацию. Затем резко встал с кресла и пошёл к столу, где лежали остальные материалы.

— Что ты ищешь? — заинтересованно спросила Лазарева, подходя ко мне.

— Погоди… нашёл! — я достал путевой лист. — Смотри. Когда всё произошло, «Днепр» находился в четырнадцати морских милях от берега.

— И что? — всё равно не поняла она.

— Насть, он находился не в территориальных водах, — произнёс я.

Она несколько секунд смотрела на меня с полным непониманием, а затем до неё дошло.

— Нейтральные воды!

— Именно, — с довольной улыбкой кивнул я. — В таком случае мы можем сослаться на международную практику морского страхования. Даже если судно наше, то в такой ситуации оно всё равно попадает под международные нормы и…

— И мы сможем применить стандартизированные процедуры оценки ущерба и экспертизы! — закончила она за меня. — Они от этого не отвертятся!

— Хрена лысого он что-то опротестует, — зло улыбнулся я и Настя с воодушевлением ответила на эту улыбку.

В этот момент у меня зазвонил телефон.

— Прости, — быстро сказал я, доставая мобильник. — Да?

— Привет. Получил твоё сообщение. Ты просил перезвонить, — прозвучал из динамика голос Петра.

— Да, сейчас, погоди секундочку. — Я прикрыл динамик ладонью. — Насть, я отойду на пару минут.

— Давай, я начну готовить бумаги, — кивнула она.

Выйдя из отдела, посмотрел по сторонам.

— Да, — сказал я в телефон. — У меня есть для тебя предложение.

— Какое?

— Как думаешь, дело о коррупции внутри полиции будет интересно вашим читателям?

— А поподробнее? — услышал я его заинтересованный голос.

— Ну, если подробнее, то внутри отдела внутренних расследований столичной полиции.

Пётр молчал целых пять секунд, прежде чем я услышал его предвкушающий голос.

— Знаешь, я бы сказал, что оно будет им очень интересно.

Глава 6

— Светлана Сергеевна, доброе утро!

— Чего тебе, Рахманов? — недовольно хмыкнула начальница отдела кадров, поднимая на меня свой подозрительный взгляд.

Увидев его, я тут же сделал шокированное лицо и схватился одной рукой за сердце.

— Светлана Сергеевна, ну что вы. Как можно⁈ Неужели сотрудник не может просто зайти с утра, чтобы просто поздороваться и преподнести небольшой подарок к чаю.

Вынул из-за спины правую руку и нацепил на лицо лучшую свою улыбку из возможных. Осторожно положил на стол перед женщиной красивую коробочку с шоколадными конфетами.

Сергеевна придирчиво осмотрела её, после чего вновь посмотрела на меня.

— С марципаном?

— Да.

— Как узнал?

— Ну, разве хороший сотрудник не должен знать, что нравится его начальству?

— Хороший сотрудник должен знать, что подкупать сладостями начальство не терпящее взяток — не самая лучшая идея. Чего тебе надо, Рахманов?

— Да будет вам, Светлана Сергеевна! Неужели нельзя просто…

Она так на меня посмотрела, что дальше ломать комедию я уже не стал.

— Калинский, — произнёс я. — Знаю, что он подавал сюда документы, но…

— Он не прошёл мой отбор, — тут же сказала она.

— А, можно узнать почему?

— Тебе нужна причина почему я его не пропустила? — уточнила она. — Или же причина по которой в мой кабинет позвонил твой начальник и попросил этого не делать?

Эх, вот удивительно проницательная женщина.

— Ну, на второй вопрос тоже было бы неплохо получить ответ.

— Ну, вот иди и у него спроси, — отрезала начальница ОК. — А, раз ты здесь и пытаешься подкупить меня любимыми конфетами, значит, тебе сказали, что это не твоё дело.

— И?

— И это не твоё дело, Рахманов, — отрезала женщина. — А теперь будь добр, у меня работы много. И конфеты оставь.

Да я бы и не подумал их забирать. Что я, идиот что ли? У тигрицы кусок свежего мяса забирать.

Эх, не особо я рассчитывал на успех, но попытаться стоило. А ведь коробочка этих проклятых конфет стоила столько, что можно было бы в дорогом ресторане поесть. Специально за ними на другой конец города съездил в дорогую кондитерскую, где их делали.

Ну и ладно.

— Что, не сработало? — услышал я когда шёл к лифтам.

Повернувшись, увидел стоящую за углом хорошо знакомую мне рыжую девушку.

— Не, не сработало. Сказали, что взятки не берут. Даже такие вкусные.

— Ну, прости, — негромко рассмеялась Кристина.

— Да ладно, — махнул я рукой, нажимая на кнопку вызова лифта. — Всё равно попытаться стоило. Спасибо, что подсказала насчёт того, какие конфеты она любит. Кстати, а ты то откуда знаешь, что она любит?

— Ну, разве хорошая сотрудница не должна знать, что нравится её начальству? — тут же ехидно повторила она мои собственные слова.

— Ха-ха! Подслушивать не хорошо, между прочим.

— Ой, да кто подслушивал-то⁈ — притворно закатила глаза рыжая.

— Ну да, ну да.

Я зашёл в лифт, дождался когда Кристина зайдёт следом за мной и ткнул кнопку шестьдесят седьмого этажа.

— А сама ты не в курсе той истории? — поинтересовался я, даже не став уточнять. Почему-то был уверен, что она даже спрашивать о чём именно я говорю не будет.

— А с чего ты знал, что я о ней что-то слышала?

— Ну, про конфеты ты же в курсе была, — пожал я плечами.

— Нет, Саша. Извини, но нет, — покачала она головой. — Правда не в курсе. Я тогда на больничном была неделю и пропустила.

— Ясненько.

Выйдя из лифта, попрощался с Кристиной и направился к начальству. Начальство, к слову, в этот момент как раз выходило из кабинета, прихватив свой портфель и пальто.

— Уходишь?

— Еду согласовать последние детали по обновленной сделке для Румянцева, — сообщил мне Лазарев. — У тебя что-то срочное?

— Не совсем. Но я придумал, как затянуть процесс в нашу пользу.

— А если…

— Без «если». Я знаю, что сделает Калинский. Ответный ход у нас готов.

— Молодец. Главное — берегись скрытого удара.

— Мне было бы куда проще, если бы я знал чего именно опасаться, — как бы намекнул я ему.

— Саша, я уже говорил тебе…

— Ром, вот давай на чистоту, — перебил я его. — Ты сделал так, что его резюме в нашей фирме улетело в помойку. Хорошо. Допустим. Но я не поверю в то, что с такой характеристикой и одиннадцатью публикациями за пять лет…

— Тремя, — поправил меня Лазарев, подходя к лифтам.

— Что?

— Сам он написал всего три. В остальных выступал соавтором со своими преподавателями.

— Да это не важно…

— Детали важны всегда, Александр, — пожурил меня Лазарев.

— Тогда, может быть насыплешь мне немного этих самых деталей? — предложил я ему. — Я могу понять, что наша фирма ему отказала. Окей. Но, почему это сделали другие?

И прежде чем он успел заговорить, тут же добавил.

— Да, я помню, что это не моё дело. Но, знаешь, было бы неплохо знать своего врага. Они ведь сделали это не просто так. Не потому, что ты, уж прости, позвонил и сказал им — эй, вот этого забракуйте. Да его с такой характеристикой с руками и ногами бы отрывали. Он что-то сделал. Даже если это было связано с работой, то ты не пошёл бы дальше нашей фирмы.

— Ты так в этом уверен?

— Ну, хочется думать, что я тебя уже не плохо знаю, — пожал я плечами. — Звонок в другие фирмы был личным. Ты хотел сломать ему карьеру.

— Умно, — хмыкнул Роман, заходя в лифт. — Тебе никто не говорил, что ты можешь быть дьявольски догадлив?

Я зашёл следом и он нажал на кнопку с обозначением подземного паркинга.

— Спасибо. Я это и сам знаю. Так что?

Роман на пару секунд задумался.

— Саша, я скажу тебе один раз. Эта история закончилась. Не надо в неё лезть. И уж точно не стоит лезть с этими вопросами ко мне или Анастасии. Я понимаю и уважаю твоё любопытство, а вот для Насти, как должно быть ты уже понял, тема не самая приятная.

— Понять бы ещё почему…

— Не все вопросы обязаны иметь ответы.

— С ними проще.

— Никто не обещал, что жизнь должна быть простой.

Лифт плавно затормозил и замер. Двери открылись и Роман вышел наружу, прямо к уже ожидающей его личной машине с водителем.

— Мог бы и наверху мне это сказать, — бросил я ему напоследок. — Не тратил бы время на катание на лифте с тобой.

— Сам виноват, — отозвался Лазарев, садясь в машину. — Мог бы и сам догадаться.

Мда-а-а-а. Ну, в целом он прав так-то. Ну и чёрт с ним. Нажал кнопку лифта. Поехал назад на шестьдесят третий и направился обратно в отдел.

Правда до него я не добрался. Меня перехватили в коридоре, когда я шёл от лифтов.

— Можно тебя на пару слов? — поинтересовался Розен.

— Чего у тебя?

— Помнишь, я тебе насчет акций звонил вечером? — спросил он. — Кажется я знаю, кто их покупал…

Едва только он этой произнёс, как я взял его за локоть и завёл за ближайший угол.

— Так. Розен, хочешь совет?

— Чего? — искренне удивился он.

— Забудь об этом деле, — посоветовал я ему. — Я тебе сейчас серьезно говорю.

Он подозрительно уставился на меня.

— С чего это?

— Сам сказал, что понял, кто их скупил, — попенял я ему же его словами. — Вот и подумай о том, стоит ли лезть в дела таких людей.

— Рахманов, это буквально мошенничество с ценными бумагами…

— Ага, конечно, — усмехнулся я. — Не более чем прозорливая инвестиция. И ничего сверхестественного.

— Да, что ты? — упёрся он.

— Ну, вряд ли кто-то будет упрекать великого князя Румянцева в том, что он скупил столь выгодные предложения по таким удобным ценам.

Ага. Я догадался о том, что происходило. Уроды. Другого слово у меня просто не имелось. Хотя, признаю, что аплодировать им хотелось стоя. Понял всё в тот момент, когда Роман солгал мне, сказав о том, что он ничего не знает про акции. Дальше было уже не сложно. Я уточнил у Розена, в какой именно момент их начали скупать.

Как раз тогда, когда пресс-секретари Румянцева выпустили коммюнике о том, что исполнительный директор «РНК» попытался в свою игру и проиграл. Там вообще довольно обстоятельное дело бы. Даже в «Вестник» попало. Шуму было много. До сих пор стоял.

Конечно же, никто не обвинял саму компанию. Разумеется. Во всех репортажах выделяли именно жадного директора и тех, кто с ним в этом деле работал. Но даже этого оказалось достаточно для того, чтобы стоимости акций начали падать. Не только у «РНК». У многих фирм, связанных с ними логистическими и юридическими цепочками. Такое бывает, когда акционеры, неприятно удивленные происходящим, начинают временно терять доверие к своим инвестициям после услышанного.

Как говорил один мой знакомый — индекс ценных бумаг может пошатнуть даже не вовремя раздавшийся пердеж осла. Да, грубовато, но мужик за своё дело шарил. Настолько, чтобы к сорока пяти годам создать собственный инвестиционный фонд, ставший едва ли не крупнейшим в стране.

В итоге после такой сильной новостной бомбардировки всё видимо привело к тому, чтобы заранее подготовленная схема начала работать и наш дорогой, вероломно обманутый, князь Румянцев неплохо так увеличил свой портфель ценных бумаг.

По крайней мере такой была моя теория до этого момента. А сейчас Розен её подтвердил.

А вот то, что он сказал дальше, признаюсь, меня неприятно удивило.

— Да, а про наше начальство ты то же самое скажешь? — поинтересовался Розен.

— В каком смысле? — не понял я.

— А в прямом. Наше руководство скупило почти восемь процентов пакетов ценных бумаг, которые я отслеживал.

— Ты это каким образом понял?

— Не самым сложным. Просто заметил, что часть портфелей неожиданно сменили привязку после продажи.

— То же мне, новость, — фыркнул я. — Даже я знаю, что это стандартная практика…

— А то, что их покупку перевели через два отдельных фонда, которыми управляет Артём Сергеевич Райновский, то же совпадение? — тут же уточнил Розен.

Ладно. Признаю. Тут мне крыть было нечем. Значит сын второго владельца фирмы втихую выкупил не маленький такой кусок.

— Уверен в этом?

— На сто процентов, — кивнул он. — Там всё сделано настолько законно, насколько это вообще возможно. Подкопаться нереально. Ну, за исключением того факта, что…

— Что мы знали о том, что всё случится заранее, — пробормотал я.

Мда-а-а-а. Теперь понятно, чего Лазарев мне солгал. А кто бы на его месте поступил иначе? Сука, что за бред⁈ Как это вообще работало? Они знали о махинациях «РНК» заранее? Приготовились к тому, что может произойти, рассчитав, какой эффект такой громкий случай сможет оказать происходящее на рынок ценных бумаг?

Подумав пару секунд, пришёл к выводу, что, скорее всего, ответ да, чем нет. А ещё испытал сильное желание выругаться. Нет, не на Романа. Когда мы впервые сообщили ему о том, что нашёл Розен, то он был не в курсе. Это точно. А вот теперь… Ему сказали молчать об этом деле. Вот он и молчит.

Разумеется. Как еще он мог бы поступить узнав что, как минимум один из двух твоих начальников замешан в инсайдерской торговле. Сука. Аж плюнуть хотелось, да приличия не позволяли.

А затем, когда в голову пришла ещё одна мысль, стало ещё паршивее. Они с самого начала знали, что Марина тут не причём. И всё, что произошло с ней — было не более чем поганым фарсом.

— Кто ещё знает? — спросил я его.

— Никто, — сказал Розен. — Я же не идиот, чтобы налево и направо об этом кричать.

— А мне тогда, чего рассказал? — не удержался от смешка.

— Ну, так ты это и начал, — усмехнулся он в ответ. — Если бы не ты, то я бы в это дело вообще не влез. Так что решил, что тебе стоит знать. Но больше об этом никто не узнает. Уж точно не от меня.

— Вот пусть так и остаётся, — посоветовал я и он кивнул.

Розен не идиот. Прекрасно понимает, чем такое может грозить. Кто поглупее него мог бы подумать о том, что к нему в руки попал не ограненный алмаз. Корпоративный шантаж — дело прибыльное. Конечно же в том случае, если ты потом сможешь сохранить заработанное таким способом. Мой небольшой опыт с подобными делами говорил о том, что, как правило, такие вот умники потом заканчивали эти дела переехав на два метра под землю.

Ладно, пару теорий я подтвердил. Даже сверх нормы, можно сказать. Но приятнее от этого мне не стало. Не зря говорят, что порой счастье в неведении.

Другое дело, почему Роман солгал. Потому, что понимает, чем эта история может грозить его семье? Или потому, что они тоже в доле? Отличный вопрос.

Попрощавшись с Розеном, пошёл назад в отдел. Предстояло проверить кое-какую информацию, которую для меня нарыл Пётр. Надеюсь, он действительно что-то нашёл, а то в противном случае, моя поездка в университет может закончиться очередным провалом.

* * *

Пришлось брать такси. Жаль конечно, но Лазарева, чтобы одолжить у него машину, на месте не оказалось. И вообще, он заявил мне, чтобы шёл, получал права и сам себе машину купил. Он, видите ли, после прошлого случая не хочет без машины остаться. Тоже мне придумал. А раньше его это не особо заботило. И вообще, что-то я не думаю, что для него это будет сколько-то крупной проблемой.

Такси заехало на территорию университетского паркинга. Пришлось снова подтверждать свою личность. Опять. Прошлого раза им видите ли было мало. Хотя, кто я такой, чтобы осуждать местную службу безопасности. Пустили и ладно.

Перед тем, как отправиться на очередные поиски Софии, попросил таксиста подождать меня и не брать лишних заказов. Ждать потом новую машину не особо хотелось, а этот мужик интересный оказался. Грузин. Оказывается, что у него своя сеть шашлычных, а такси — это так. Для души. Мол нравится ему с новыми людьми встречаться. Знакомства новые заводить.

Знаю, что история не новая, но… я ему поверил. Уж больно искренне и с любовью он рассказывал про свои заведения. Даже адрес одного дал. А потом поведал мне одиннадцать способов приготовления маринада для шашлыка. Чтобы мясо было сочное, нежное.

Пока ехал, даже проголодался. Но, всё потом. Сейчас главное работа.

В этот раз я приехал в университет позже. Если честно, то несколько переживал, что не застану её на работе. Всё же до универа сегодня я добрался уже к вечеру. Но, нет. Повезло. В деканате, куда я направился первым делом, мне сообщили, что если она ещё не ушла, то должна быть у себя на кафедре.

Так и оказалось. Когда я вежливо постучал в дверь, то услышал с той стороны знакомый голос.

— Можно.

Помещение кафедры представляло собой несколько комнат, разделенных на отдельные кабинеты, двери коих выходили во что-то вроде просторной гостиной с длинным столом. За такой можно и два десятка человек усадить и тесно им не будет.

София Андреевна как раз и сидела за этим самым столом, обложившись со всех сторон тетрадями и папками с распечатанными листами. Наверное, работы студентов проверяла.

— Добрый вечер, София Андреевна, — поздоровался я, прикрывая за собой дверь.

Преподаватель подняла голову, посмотрела на меня с укором и отложила ручку в сторону.

— Кажется, я уже говорила вам, что не хочу с вами общаться, — холодно произнесла она.

— Да, кажется что-то такое я уже слышал, — не стал я с ней спорить.

— И я обещала, что вызову охрану, — добавила она.

— Да. И такое, кажется, тоже было, — кивнул я, отодвигая один из стульев за дальним от неё концом стола и присаживаясь.

Женщина смотрела на меня со смесью возмущения и раздражения. Целых шесть секунд смотрела.

— Так. С меня хватит, — произнесла она весьма категоричным тоном и достала телефон. — Лучше вам уйти самому. Потому, что я слов на ветер кидать не собираюсь.

И начала набирать на экране какой-то номер. Очевидно, охраны университета.

— Ну, мне не впервой объясняться в сжатые сроки, — пожал я плечами. — Думаю, что у нас есть несколько минут, так что я как-нибудь успею с вами поговорить…

— Разговор возможен в том случае, когда один человек хочет выслушать другого, — с раздражением ответила она, поднеся телефон к лицу. — У нас же с вами подобного понимания явно нет… Алло, Сергей Леонидович? Здравствуйте. Ко мне на кафедру сейчас молодой человек зашёл. Я бы хотела попросить вас выпроводить его с территории университета… что? Нет, не студент. Да, посторонний человек. Да, я жду.

Она положила телефон на стол и снова взялась за ручку, желая продолжить работу.

— Ну, раз уж таймер запущен, то не вижу смысла тратить время впустую, — я с задором побарабанил пальцами по столу. — Почему вы ничего не сделали с тем, чем занят ваш муж?

— А это не ваше дело, — практически огрызнулась она. — Говорить я с вами не собираюсь. Так что можете передать Молотову, что ни его, ни чья-либо помощь меня не интересует.

— То есть, тот факт, что он сейчас пишет работу, которая не только способна изменить концепцию взаимодействия в области интеллектуального права между корпорациями и отдельными физ лицами не в пользу последних вас не интересует? — уточнил я.

Она на миг оторвала взгляд от тетради, которую проверяла и посмотрела на меня. Её глаза чуть сузились, но она так ничего и не сказала.

Что же, значит, продолжаем.

— Слушайте, всё, что я хочу, это помочь вам, — произнёс я. — Но не смогу это сделать, если вы мне не позволите.

— А, кто сказал, что мне нужна чья-то помощь? — довольно резко произнесла она, не отрывая глаз от проверяемой работы. — И я точно не стану принимать её от кого-то вроде вас, корпоративных шакалов.

— Это очень грубо, знаете ли.

Я даже обиду на лице изобразил.

— С чего вдруг такое отношение? Корпорации наступили вам на ногу? Или, может быть, потому, что ваш муж работает на одну из них?

О, её это зацепило.

— Давайте я поясню, как это вижу. А вы подтвердите, так это или нет. Ваш муж сейчас занят тем, что в первую очередь создает прецедент. И вы это прекрасно понимаете. Дайте угадать… рассмотрение интеллектуальных прав не, как защиту индивидуального творчества, а как предмет корпоративного управления. Я угадал?

Угадал. Ей даже говорить ничего не пришлось. На самом деле мне даже эмоции её читать не надо было. Это и так было понятно по тому, как напряглись её плечи, а сжимающие золотую перьевую ручку пальцы побелели.

Значит я прав. Продолжаем.

— Более того, в своей работе он использует ваши общие наработки. Думаю, что человек, всю жизнь посвятивший защите прав индивидуальной интеллектуальной собственности, вряд ли будет рад, если его работа в дальнейшем позволит корпорациям присваивать себе то, что им не принадлежит на законных основаниях.

После моих слов она подняла голову.

— Напомните, как вас зовут?

— Александр Рахманов, София Андреевна.

— Что же, Александр Рахманов. Я повторю это в последний раз, — отчеканила она, выпрямившись на своём стуле. — Меня не интересует всё, что вы сказали или хотели сказать. Мне не нужна ваша помощь. Мне вообще ничья помощь не нужна!

— А я думаю иначе, — не согласился я с ней. — Потому, что если всё то, что я сейчас сказал — правда, то вас ждут большие проблемы. Давайте будем честны. Если в основу его работы легли ваши общие наработки и это будет доказано, то для вашей профессиональной карьеры это будет конец. Ваши предыдущие работы будут поставлены под сомнение, так как новая интерпретация будет опровергать предыдущие выводы. Если его работа будет иметь успех, а думаю никто не сомневается в том, что она будет иметь этот успех, то крупные компании получат теоретическую базу для оспаривания любых авторских прав индивидуальных разработчиков. А ваши собственные экспертные заключения по делам о защите интеллектуальной собственности можно будет оспорить в суде ссылаясь не только на его работу, но и на наличие этих самых появившихся противоречий.

С каждым словом она потихоньку начинала напрягаться всё сильнее и сильнее. Постепенно. По чуть-чуть. Будто температуру в комнате опустили градусов на пять.

А я и не думал останавливаться. Уже понял, что попал в цель.

— Но, это ведь не всё, ведь так? — продолжил я. — Ваша научная репутация тоже пострадает. У людей может возникнуть впечатление, что вы либо изменили свою позицию, либо изначально не имели твердых убеждений…

— Это ничего не значит, — попыталась возразить она. — Убеждения могут меняться…

— Может быть, — пожал я плечами. — Но не в нашей среде. Принципиальность и отстаивание своей позиции — это те столпы, на которых стоит юриспруденция. Если вы изменили мнение по одному вопросу, кто гарантирует, что вы не измените его по другому в тот момент, когда вам это будет выгодно? Более того, как только всё это выплывет наружу, ваша позиция, как начальника кафедры так же попадёт под удар. Подобная публикация может создать впечатления раскола внутри университета. Пусть его и не будет в реальности, но репутация заведения куда важнее. При всех вышеперечисленных фактах вы уверены в том, что ваше начальство будет защищать вас с пеной у рта?

Такой уверенности у неё не было. Я чувствовал это так же ясно, как видел сейчас напряжение на её лице.

Но она ещё не сдалась. Это видно. Чертовски сильная женщина. Сильная и гордая. Такая будет отстаивать своё решение даже тогда, когда, казалось бы, уже и так ясно, что она проигрывает.

— Я смогу это оспорить, — заявила она с таким видом, будто действительно верила в это. — Даже если он опубликует свою работу, то я могу опротестовать его выводы и…

— Да ни черта вы не сможете, — довольно грубо перебил я её. Грубить ей не очень хотелось, но мне нужно выбить почву у неё из-под ног. — Вы продолжите молчать, потому, что в противном случае те, для кого он всё это делает продолжат давить на вас. Точно так же, как они это сделали полгода назад. Когда вы впервые узнали о том, чем занят ваш бывший муж. Или, хотите сказать, что вы просто так замолчали тогда? Что именно они вам сказали? Если не закройте свой рот тогда… что? Масштабный аудит по каждому из ваших предыдущих дел? Блокировка для вас возможности дальнейших публикаций? Или организуют серию «независимых» исследований, чтобы опровергнуть любые ваши слова?

Внезапно я ощутил приближение нескольких источников крайне неприятных и «жёстких» эмоций. И двигались они прямо в моём направлении. Похоже, что моё время вышло.

Встав со стула, достал из кармана небольшую визитку фирмы на котором ручкой написал свой собственный номер.

— София Андреевна. Поймите простую вещь. Я могу и хочу вам помочь. Так, чтобы потом к вам не осталось никаких претензий. Я здесь не по поручению свой фирмы. Они вообще не знают, что я здесь. Это исключительно моя личная инициатива.

Перехватив визитку двумя пальцами, толкнул её по столу и белый прямоугольник заскользил по поверхности, остановившись в нескольких сантиметрах от её правой руки.

— Я больше не приду к вам. Больше не буду донимать разговорами или уговаривать вас. Я сделал свое предложение. Если вы захотите принять…

Я замолчал и покачал головой.

— Нет. Не так. Вижу, что женщина вы гордая. Просить чужой помощи вам кажется зазорным… даже унизительным. Но порой, в этом нет ничего плохого. Вы не одна в этом мире. И даже однажды преданная, вы нисколько ни лишились возможности довериться другому человеку. Просто вы сами у себя её отняли.

Дверь распахнулась.

— София Андреевна? — услышал я басовитый голос за своей спиной. — Это он?

— Д… да, — как-то неуверенно произнесла она.

— Спокойно, мужики, — я миролюбиво поднял руки. — Я уже ухожу. Никаких проблем.

Только конфликта с этими ребятами мне сейчас не хватало. Я спокойно вышел и под присмотром двух охранников направился к лестнице. А пока шёл… ну, да. Похвалил себя. А чё? Пётр нашёл для меня довольно много информации про неё и её мужа. Раз уж она сама не шла на контакт, пришлось действовать самому. Да, пусть я и работал с догадками, но они подтвердились. Особенно если…

Я резко остановился.

— Какого хрена…

— Э, чего встал? — тут же напрягся один из сопровождающих меня охранников. — Иди давай.

— Да, да. Сейчас, — торопливо сказал я. — Секунду.

Подошёл к стене. Точнее к огромной доске, покрытой фотографиями студентов. Их тут были десятки, за самые разные года. Видимо мой взгляд зацепился за нанесённую под фотографией золотыми цифрами дату.

Если верить подписи, то это фото сделали два с половиной года назад. Там человек тридцать было. Их засняли во время какого-то праздника. Тот, кто привлёк моё внимание стоял в левом углу снимка, немного в стороне от всех. Может быть чуть моложе, но это он.

Гребаный Лев Калинский.

Стоял там со своей паршивой ухмылкой на лице.

А рядом с ним стояла молодая девушка. Она привстала на цыпочки, обнимала его за шею и улыбалась в камеру.

— Настя, какого чёрта?

Глава 7

Вот как так? Я же не идиот? Или идиот?

Повернулся в кресле и посмотрел в сторону сидящей за своим столом Анастасии.

Рабочий день постепенно подходил к концу. После поездки в университет я вернулся в офис, чтобы продолжить работать над делом Уткина. Нужно было хорошо подготовиться к слушанию, так что сидели мы допоздна. Да только вот работа в голову вообще не лезла. Всё пытался понять, что именно я увидел на той фотографии.

Нет, ещё во время первой встречи с Калинским и реакции самой Насти мне в голову приходила мысль, что между ними что-то было. Но, учитывая сволочной характер и специфику нашей первой с ней встречи, я принял это за соперничество. Теория заключалась в том, что Настя решила сойтись на игровом суде с человеком, в котором видела достойного противника. Особенно потому что он был со старшего курса и всегда побеждал на таких мероприятиях.

Особенно потому что он был из простолюдинов. Это выглядело логично.

Аристократизм взыграл. Как это ничтожество может быть лучше меня⁈ Всё это должно было буквально швырнуть Настю грудью на амбразуру во время игрового процесса, чтобы доказать, что она ничем не хуже и вообще лучше на три головы.

Я думал, что она проиграла. Это бы объяснило её отношение ко мне в день первой встречи. Что она сама была унижена умным и хитрым парнем перед другими в той дисциплине, которую сама для себя выбрала. Так ещё и тем, кого сама не уважала и ни во что не ставила.

А теперь что?

Получается, что это не так? Получается, что гипотеза, которую я сразу же выбросил из головы потому, что она казалась мне ошибочной, верная?

Да не, бред какой-то. Даже если они начали встречаться… что такого могло произойти, чтобы Роман так парню карьеру поломал? Когда там Калинский выпустился? Два года назад? Да с такой подачей он работу в столице нашёл бы разве что в бесплатной консультации по типу той, которой руководил отец Марины. В приличное место после такой рекомендации его бы не взяли.

— Ты его съесть собираешься?

— Чего? — не понял я.

— Ты уже половину колпачка сгрыз, — уточнила Настя, указав на ручку в моей руке.

Опаньки. И правда. Бросил пострадавшую ручку на стол и вздохнул.

Спросить или нет? Прислушался к её эмоциям. За фасадом прохладного спокойствия бушевали эмоции. Не. Сейчас нет смысла. Только на жёсткий ответ нарвусь. Скандал, а толку никакого.

— Что у нас с экспертизой? — спросил я вместо этого.

— Контракт подписан, — сообщила она мне. — Они готовы будут взяться за это дело через одиннадцать дней…

Я поморщился.

— Долго.

— Саша, они и так для нас место в своём графике освободили.

— Да я понимаю… Но это всё равно слишком долго.

— Да чего ты переживаешь? — удивилась она. — У нас же всё подготовлено.

— Да я вот сейчас подумал, что не мы одни такие умные, — произнёс и одёрнул себя, заметив, что ладонь снова потянулась к ручке.

Подумал. Взял её и выкинул в мусорку. Скажем нет глупым привычкам.

— В каком смысле?

— В таком, что если мы до этого додумались, то и этот гад тоже должен был предположить, что мы можем это сделать, — ответил я ей.

Бросил взгляд на календарь. До первого слушания оставалось три дня.

— Думаешь, Лев предвидит, что мы используем практику международного страхового права?

Может, катнуть в её сторону пробный шар? Повод вроде есть…

— Ты мне скажи, — предложил я ей. — Ты с ним училась.

Выражение на лице Анастасии моментально изменилось. Настолько резко, будто переключатель нажали.

— Я не хочу об этом говорить.

Ну, ожидаемо.

— Насть, я же не лезу в твои личные дела, — не стал отступать. — Я хочу знать твоё мнение о нём как о профессионале. Настолько ли он хорош? Сможет ли предугадать направление наших мыслей?

Ответила она не сразу. Я почти полминуты внимательно следилм, как менялись её эмоции.

— Может, — наконец с неохотой сказала она. — Мне не хочется этого признавать, но он может это предвидеть.

— Окей. Тогда давай предположим, что он знает или думает, что знает, что мы собираемся сделать, — сделал я вывод. — Теперь наша задача придумать, как поступить в такой ситуации.

Настя задумалась. Я так-то тоже. Ситуация скользкая. Что делаем мы? Пытаемся затянуть процесс в свою пользу, чтобы получить чёткие данные по интересующему нас вопросу. А это что?

— Он будет давить на то, что мы пытаемся манипулировать судом, — сказал я после недолгих раздумий.

— Скорее всего, — кивнула Настя. — Только как… хотя, скорее всего, заявит, что подобное здесь не применимо.

— Применимо, я проверил, — отмахнулся я.

— В том случае, если судья сочтет это таковым, — парировала Настя и тут же продолжила: — Он может сказать, что порт приписки судна, место заключения договора страхования и регистрация компании-судовладельца находятся в юрисдикции империи, а значит, применение МСП здесь не оправдано даже несмотря на то, что всё случилось в нейтральных водах. Заявит, что эта причина используется нами только с целью затягивания процесса.

Ладно. Логично. Признаю.

— Значит, он будет стоять на принципе «наиболее тесной связи», — сказал я, и Настя кивнула.

— Если исходить из этого, то…

— Он подаст ходатайство, что это наше дело, — закончил я за неё и добавил: — В смысле, дело империи.

— Согласна, — кивнула она. — А что нам делать в таком случае? Блокировать его?

— А мы его заблокировать не сможем, — покачал я головой. — Здесь, как это ни печально, этот гад будет прав по всем статьям. Мы действительно пытаемся затянуть процесс.

Настя пожала плечами. Откинулась на спинку своего кресла и, оттолкнувшись от стола, закрутилась на месте.

— Тогда суд нашу просьбу отклонит, — сказала она в потолок.

— Верно.

Давай, Саша. Думай. Думай, как обставить его. Надо его как-то переиграть…

— Он сам себя переиграет, — неожиданно понял я.

Настя даже остановила своё вальяжное вращение и посмотрела на меня.

— Чего?

— Ты ещё не поняла?

— Нет.

— Насть, исходя из принципа «наиболее тесной связи», что он должен будет сделать, чтобы гарантированно не дать нам применить МСП?

Лазарева задумалась.

— Ну же, Насть, — подтолкнул я её в нужном направлении. — Сама подумай. Они давят на непрофессиональные действия экипажа. Авария произошла из-за — якобы — их действий во время волнения на море.

Ей потребовалось примерно минута, чтобы самой дойти до той мысли, которая только что посетила меня.

— Он заявит, что страховой случай фактически начал развиваться ещё в территориальных водах Империи! Калинский скажет, что произошедшее не более чем закономерный итог действий экипажа в сложной обстановке!

Надо было видеть улыбку на её лице.

— Этот хренов умник сам себя закопает, — произнесла она с кровожадной ухмылкой.

Ну а что тут ещё сказать. Она права. Если всё будет развиваться именно так, как я предполагал, то это будет нокаут в первом раунде. Вопрос только в том, как подтолкнуть его в том направлении, чтобы он гарантировано с него не свернул.

— Насть, звони Уткину, — сказал я ей.

— Зачем? — не поняла она.

— Скажи, что ему кое-что нужно будет сделать для нас.

Я объяснил ей, что потребуется. Она немного засомневалась, но затем согласилась, что идея может сработать. А она сработает. Не может не сработать. Это как табличка перед полем с надписью «минное поле». Смешно? Смешно. Но лучше обойти его стороной. Любой человек, у которого ещё не атрофировался инстинкт самосохранения, задумается о возможной опасности и предпримет действия, чтобы её избежать.

Тут тот же принцип.

— Думаешь, мы его уделаем?

— Даже не сомневаюсь, — ответил я с уверенностью в голосе. — С такими наглыми и хитрыми умниками всегда так…

— И как ты только в зеркало по утрам смотришься? — покачала она головой и рассмеялась.

— Эй, а чего мне переживать? Это я тут бродяжка с улицы без образования и лицензии, — пожал плечами. — Тем более, что мне не надо ничего и никому доказывать. Я знаю, что хорош.

Ляпнул об отсутствии образования и снова вспомнил последнюю свою поездку в университет, в связи с чем у меня вдруг родился вопрос.

— Насть, слушай. А ведь учебный год уже начался. У тебя…

— Практика длится до конца ноября, — тут же ответила она. — Потом оценочная комиссия выдвигает мнение касательно её итогов и дает результат. Так что не переживай. Ещё несколько месяцев я за тобой присмотрю.

— Ха-ха, — плеснул я сарказмом. — Кому ещё присмотр нужен.

— Чего?

— Давай будем честны, я тут самый крутой.

— Разве что только по размеру своего самомнения, — фыркнула она.

— Ну, я парень приличный, хвастаться не привык… но да. — Я с ироничной улыбкой пожал плечами. — Оно у меня большое. Зачем вообще жить, если не ставить перед собой амбициозные цели.

Кстати, о целях.

Достал телефон. Надо бы Громову позвонить. Есть тут один кандидат, уже давно занесённый в список.

Надеюсь, он сможет помочь мне немного с нужной информацией…

* * *

— ТЫ СКАЗАЛ МНЕ, ЧТО ОН ПРОСТОЙ СТАЖЁР!

— Да он никто, — тут же начал оправдываться стоящий перед его столом подчинённый. — Мы проверили его! У него даже образования нет. Он каким-то чудом попал стажёром в эту фирму…

Сидящий за столом Потапов посмотрел на своего заместителя таким взглядом, что тот моментально умолк.

— Тогда, может быть, ты объяснишь мне, с какого перепугу за него вписался этот графский недоносок⁈ — тихим, дрожащим от злости голосом задал вопрос Потапов.

Не то чтобы он ожидал получить на него ответ. Скорее, риторическое, вызванное страхом любопытство.

Заметив, что пауза после вопроса несколько затянулась, молодой капитан, успевший неплохо подняться на делах своего шефа, нервно сглотнул.

— Я не знаю.

— Конечно же, ты не знаешь, идиот, — съязвил Потапов. — Пошёл вон!

Подчинённого как ветром сдуло.

Оставшись в одиночестве, Евгений тихо выругался. Идиотская ситуация. Не привык он к тому, что его дела идут не по плану. Всё началось с того идиотского случая. Всего-то делов — отмазать сынка начальника одного из отделов. Такая ерунда. Подумаешь, выпил да избил какого-то пацана. Да кого это вообще волнует⁈

А в итоге провал. Не полный, конечно, но всё равно неприятно. Потапов до сих пор испытывал злость от того, как этот наглый щенок прижал его в том коридоре.

Что могло быть проще? Состряпать анонимную ориентировку, чтобы поганца забрали в отделение. А там уже посадить к нему двух типов, пообещав закрыть глаза на их проделки за то, чтобы они измордовали ублюдка. Не убили, нет. Им сразу это объяснили, так и сам Потапов потом добавил. Убивать не надо. Мороки много. А вот драка в камере между задержанными — постоянное дело. Никто даже шума бы не поднял. Максимум для проформы.

Если бы не одно «но».

Какого дьявола этот поганый ублюдок якшается с такими людьми?

Этот вопрос майор задавал себе раз за разом, но никак не мог найти ответ. И это его пугало. Что, если ситуация продолжит развиваться? Станет ещё хуже? Будучи не самым глупым человеком, Евгений прекрасно осознавал, насколько далеко простирались его полномочия и связи… и как быстро они закончатся, если дело коснётся аристократов. Да, формально они подчинялись законам империи, но известную фразу, что среди равных есть те, кто равнее, забывать не стоило. Даже самый замшелый барон имел достаточно влияния, чтобы наступить ему на горло. Хотя бы благодаря своим связям.

А Потапов всегда был довольно труслив и благоразумен для того, чтобы не связываться с ними.

Только вот похоже, что сейчас его удача наконец дала неприятный сбой.

Что делать? Дать заднюю или…

Нет. Любые другие варианты он тут же откинул в сторону. Плевать на этого Рахманова. Если вести себя достаточно тихо, то, возможно, ситуация сама сойдет на нет. У него и так сейчас голова болела из-за суки бывшей. Вот угораздило же его заранее не подумать, что с ней будут проблемы в случае развода.

А сейчас ему следовало немного остыть и вести себя аккуратнее.

Да. Так он и поступит. Будет вести себя потише, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимание, и тщательно следить за обстановкой. Если поймёт, что к нему претензий нет, то вполне можно будет снова подумать о том, чтобы прижать этого парня. Да так, чтобы ему потом уже никто не смог помочь…

* * *

— А забавные ты места для встречи выбираешь, — сказал я, присаживаясь за барную стойку.

— Какие есть, такие и выбираю, — хрипло отозвался Громов и отхлебнул из своего бокала с пивом.

Перед ним стояла тарелка с жаренными в масле ржаными гренками, щедро посыпанными сыром. Рядом маленькая пиала с каким-то соусом. Что-то с чесноком вроде бы.

— Чего ты хотел? — спросил Громов, когда я сел на барный стул рядом с ним.

— Узнать две вещи.

— О как. А больше ничего тебе не надо?

— Если нужно будет, я скажу. А пока вопрос первый. Ты хорошо знаком с Потаповым?

Громов покосился на меня.

— Зависит от того, что тебе нужно.

— Я хочу закопать ублюдка и помочь его жене, — не стал юлить и сказал как есть.

— С чего это вдруг такое благородство? — иронично усмехнулся он. — Что-то мне не кажется, что его жена способна оплатить таксу вашей фирме. Или ты благотворительностью решил заняться?

— Слушай, Громов, вот давай без этого дерьма, хорошо? — попросил его. — Не надо тут делать из меня ангела или какого рыцаря в сверкающих доспехах. Просто так уж вышло, что помощь его бывшей жене — это хороший способ наступить ему на ногу.

— Только это?

— О, знаешь, нет. После того, как я это сделаю, я ему её тупой столовой ложкой отрежу.

Услышав мой ответ, Громов рассмеялся в бокал с пивом.

— А чего ложкой-то?

— Чтобы больнее было.

Вкратце пересказал случившуюся недавно историю.

— Однако. Нет, я конечно, слышал, что он мелочное и злопамятное говно, но чтобы настолько. Хотя…

— Что?

— Да повезло тебе. Он мог тем ребятам сказать, чтобы тебя прямо там оприходовали.

— Хрен там. Жилой комплекс новый. Куча камер. Задержать меня по такому дерьмовому поводу — это всё, что они могли сделать, — отмахнулся я.

— Ой, да там можно было бы выкрутиться, — отмахнулся он. — Я бы точно выкрутился.

— Говоришь так, словно у тебя есть в этом хороший опыт.

— Говоришь так, будто думаешь, что у меня его нет, — отозвался Громов. — Но да. Поверь, даже в такой ситуации варианты бы были. Впрочем, я не удивлён, что Потапов выбрал самый безопасный. Он сраное ссыкло.

— Это я уже понял.

— Так что ты хотел?

— Ты говорил, что он занимается тем, что покрывает чужие промашки.

— Допустим.

— Я хочу знать, кому именно он помогал. Желательно о тех, кто сидел или сидит повыше.

Тут Громов едва не расхохотался.

— Чем тебе это поможет?

— Информацией.

— Да ладно. Придёшь такой и спросишь: простите, пожалуйста, а не скажете ли, кто прикрыл вашу задницу от такого-то косяка? Ага, конечно. Так тебе всё и выложили.

Эх, Громов, знал бы ты…

— Я могу быть поразительно убедительным, когда мне это требуется. Так что? Узнаешь?

— Могу. Но что мне за это будет?

Ну, такого намёка я и ждал.

— А это уже мой второй вопрос. Ты ведь искал его, так ведь?

Он напрягся. Плечи моментально одеревенели, а идущий от него поток циничного веселья, который я ощущал всё время нашего разговора, моментально растворился в холодной и колючей ярости.

— Допустим, — холодно произнёс он.

— Отлично. Браницкий в этом деле замешан?

Стоило произнести эти слова, как идущий от Громова поток ярости стал сильнее. Только сейчас она уже не отличалась тем жаром и ощущалась как более холодная. Не такая личная.

— Раз ты спросил, значит…

— Скажем так, я тут в курсе некоторых его делишек, — не стал уточнять. — Так что?

— Я уверен почти на сто процентов, — ответил он наконец. — Без его ведома это точно не случилось бы.

— Он…

Следователь покачал головой.

— Нет. Не думаю, по крайней мере.

Хорошо, значит, пока карандашиком запишем, что Браницкий, если и знает о случившемся, то лично в этом не участвовал. Это уже кое-что. По крайней мере, я на это надеялся.

— Хорошо. Я собираюсь спросить его напрямую, но не знаю, к чему это может привести.

Громов посмотрел на меня таким взглядом, будто я заявил ему, что собираюсь сейчас пойти и сигануть с небоскрёба и полететь. Ну, учитывая мою затею, не так уж и далеко от истины.

— А у тебя в фирме…

— Я просмотрел архивы, — честно признался. — Там нет ничего. Ты утверждаешь, что один из наших старших адвокатов был замешан в этом деле. На то время ими числились Вольский, Голицына, Смирнов. Эти трое работают и сейчас. Но были и ещё двое. Таршинов. Этот не аристократ. Ушёл в другую фирму, уступив место младшему сыну Лазарева. Вторым был…

— Артём Райновский, — закончил за меня Громов. — Я в курсе.

— Так понимаю, что метишь ты в него, правильно? — сделал вывод.

— Я не знаю, — признался он.

— Очень информативно.

— Пошёл в задницу, Рахманов. Я тебе это ещё раньше сказал. Всё, что у меня есть, — это остатки материалов Виктории, и всё. Название вашей фирмы фигурировало в её деле. Я уверен, что кто-то из них занимался этим и знает, что произошло…

— Ну тогда можешь себе ещё гренок заказать, — перебил я его. — Потому что мы на этом месте надолго застрянем. Ничем подобным никто из них не занимался.

Я специально проверил. Не так уж и сложно было. Всего-то узнать дату смерти жены Громова, после чего пройтись по всем делам в архивах. Когда Лазарев спросил, зачем мне копаться в старых записях, ответ я придумал быстро — хочу перечитать старые дела, чтобы немного на чужой опыт посмотреть. Докапываться он не стал и доступ в архивы мне открыл.

Только вот толку от этих изысканий не было. Все пятеро занимались делами с крупными корпоративными клиентами и даже близко не подходили ни к чему, что могло быть связано с преступностью.

Разумеется, так всё выглядело на бумаге. А как оно там в реальности — пёс его знает.

— Я продолжу копать, — добавил. — Но не рассчитывай, что завтра утром позвоню тебе и скажу, на чью спину мишень повесить можно.

— Если всё было так просто, то я сам давно справился, — проворчал он.

Глава 8

— Всем встать.

Мы с Анастасией поднялись со своих стульев. Рядом с нами встал и Уткин как главный представитель по иску. Расположившиеся через проход справа от нас Калинский вместе со своим клиентом также встали, высказывая уважение вошедшему в зал судье.

Эх, даже скучаю по былым временам. Тем самым, когда имел хорошие отношения с третью всех судей в городе, приятельские с ещё одной и нейтральные с оставшимися. Здесь же такой широкой палитры хороших знакомств у меня не имелось. Правильно тогда сказал Роман. О том, что есть два типа адвокатов. Те, кто хорошо знают закон, и те, кто хорошо знают судью. На самом деле, он немного слукавил. Был и третий тип, который удивительным образом совмещал в себе оба предыдущих. Как правило, таких были единицы, зато самые эффективные и успешные.

— Итак, — произнёс севший на место судьи мужчина. — Предлагаю начать.

Он посмотрел на нас. Затем на лежащие перед ним бумаги. Затем снова на нас.

— Но перед этим хотелось бы уточнить один момент. Ведущим адвокатом по этому делу со стороны защиты назначен Роман Павлович Лазарев. Это так?

— Да, ваша честь, — кивнул я.

— Но представлять своего клиента в этом зале будете вы.

И снова я кивнул.

— Да, ваша честь.

— Не могу не отметить тот факт, что в бумагах нет ни слова о наличии ни у одного из вас адвокатской лицензии, заверенной коллегией, — нахмурился он.

Эх, знал, что это может стать небольшой проблемой. Точнее, не самой проблемой, а, скорее, поводом для появления некоторой подозрительности со стороны судьи.

К счастью, мы были к этому полностью готовы.

— Ваша честь, — тут же взяла слово Анастасия. — Как полноправные сотрудники фирмы мы получили разрешение на самостоятельную работу от Романа Павловича.

И, не тратя время, она тут же достала из лежащей на столе папки пару листов с подписями и печатями, после чего протянула их стоящему рядом со столом приставу. Тот, в свою очередь, быстро передал их судье.

— Ваш клиент ознакомлен с этим фактом и согласен с ним? — через несколько секунд спросил он, осмотрев оба документа, которые как раз-таки и являлись нашими разрешениями на самостоятельную работу.

— Да, — хмуро подтвердил Уткин. — Я знаю.

— Есть у вас какие-либо возражения?

— Если бы были, стоял бы я тут…

— Будьте добры, ответьте на заданный вам вопрос, — резко произнес судья, явно не желая тратить время на постороннее словоблудие.

— Нет, — ответил Уткин и тут же добавил: — Нет возражений, ваша честь.

— Хорошо. Тогда, раз с этим покончили, предлагаю начать…

Дальше слушание развивалось по стандартной схеме. Были зачитаны взаимные претензии, требования и дополнительное подтверждение, что наш капитан имел право и разрешение говорить от всех представителей поданного экипажем «Днепра» группового иска.

Разумеется, мы всё это знали, так что ничего нового не услышали. Уткин и его люди требовали выплатить им обещанные деньги за рейс, снять с них штрафы и, довеском, компенсировать затраты на лечение троих пострадавших членов экипажа.

Калинский выслушал нас с отсутствующим выражением на лице, что-то тихо обсуждая с сидящим рядом с ним мужчиной в недорогом костюме. Едва Настя закончила говорить, как он сам заявил, что они отказываются удовлетворять подобного рода требования ввиду того, что именно непрофессиональные действия Уткина как капитана, а также его людей привели к случившейся трагедии, потере дорогостоящего экспортного груза и срыву поставки, ввиду чего компания обязана будет выплатить неустойку.

А вот дальше подошел наш черед нанести первый удар.

— Ваша честь, — сказала Анастасия, встав со своего стула. — Для прояснения ситуации, предшествовавшей аварии, мы просим компанию ответчика предоставить нам всю имеющуюся у них техническую, а также бухгалтерскую документацию…

— Протестую, ваша честь, — моментально среагировал наш противник.

Калинский поднялся со стула.

— Бухгалтерская отчётность не имеет никакого отношения к данному вопросу.

Затем он посмотрел на стоящую в шести метрах от него Анастасию и иронично улыбнулся.

— Если только уважаемый советник нашего клиента не хочет объяснить, каким образом бухгалтерия могла повлиять на непрофессиональные действия экипажа корабля в опасной ситуации.

Слушая его, я мысленно хмыкнул. Даже адвокатом её не назвал. Специально выбрал другое слово, будто подчёркивая разницу между ними. А ведь даже несмотря на отсутствие лицензии, сейчас Настя делала свою работу, пусть и по временному разрешению.

Короче, плевок в лицо.

И она это выдержала, хотя я и ощущал целую бурю неприятных эмоций внутри неё.

— Заявление нашего оппонента не более чем мысленная эквилибристика, ваша честь, — решительно произнесла она, даже головы в его сторону не повернув. — Данная отчётность может предоставить сведения, следила ли компания ответчика за техническим состоянием своего корабля…

— Прекрасно следила, ваша честь, — грубо перебил её посреди фразы Калинский, после чего открыл одну из папок на своём столе и передал лежащие внутри неё документы приставу. — Ваша честь, здесь экспертное заключение двух фирм о состоянии транспортного судна «Днепр», принадлежащего моему клиенту. Обе эти проверки признали удовлетворительное состояние судна и…

— УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНОЕ⁈ — неожиданно взревел сидящий рядом со мной Уткин. Да так, что я аж вздрогнул. — Да это поганое корыто держалось на плаву только благодаря честному слову и старанию моих…

Звонкий удар молотка оборвал его на полуслове.

— Рекомендую защите держать своего клиента под контролем и лучше объяснить ему правила поведения в суде, — резко произнес судья, уставившись на нас с Анастасией. — Если он ещё раз позволит себе выкрикивать с места и перебивать в моём суде, то пристав выведет его из зала. Вы меня поняли?

Мда-а-а-а. Этого мужика в симпатиях к нам точно не заподозришь. Когда он вошёл, по его эмоциям я это сразу понял. У него вообще было такое эмоциональное выражение, будто весь этот процесс он воспринимал не иначе, как досадное недоразумение, попросту тратящее его драгоценное время.

— Мы всё поняли, ваша честь, — сказал я. — Приношу свои извинения.

Получив ответный и высокомерный кивок, повернул голову в сторону нашего клиента.

— Если захотите ещё раз нас подставить, то хотя бы предупредите заранее, — прошептал я ему.

— Простите, я не сдержался…

— Да мне плевать. Сидите и молчите. Сейчас здесь от ваших криков никакого толка не будет. Вы нам только помешаете.

Он стушевался, а затем кивнул, а вернулся к продолжающему говорить Калинскому.

— … после которых обе экспертные группы признали состояние корабля удовлетворительным для выхода в море. Это можно увидеть по их заключениям, представленным в этих документах.

Судья посмотрел на переданные ему приставом документы, взял их в руки и посмотрел.

— Проводящие проверку компании имели соответствующую квалификацию для подобной оценки?

— Конечно, ваша честь, — улыбнулся Лев. — В каждом документе на последней странице находится копии сертификатов, подтверждающих их квалификацию.

Ну что же. Пора и мне выступить.

— Мы не согласны с этим, ваша честь. — Я поднялся со стула. — Нам не сообщалось о проведении этих проверок. Точно так же, как мы не были ознакомлены с их результатами.

Кто из них ответит? Калинский или судья? Если этот гад так умён, то…

— Если верить датам этих проверок, то они проводились после возвращения судна в порт, — задумчиво произнёс судья. — И вы не нашли времени с ними ознакомиться?

Я бросил удивленный взгляд на Уткина. Тот выглядел таким же растерянным.

— Нам не сообщали о них, ваша честь, — сказал я, прислушиваясь к идущей от мерзавца волне торжества.

Уткин сообщал нам только о том, что после возвращения в порт проводилась лишь одна проверка. Из такого вывода следовало, что вторая проводилась уже после того, как иск был подан. Значит, они должны были ознакомить нас и с последней и, следуя правилу информирования в ходе судебного процесса, с более ранней.

Бросил взгляд в сторону Калинского. Тот стоял, засунув руки в карманы, и иронично улыбался, глядя на меня.

Чушь. Никаких двух проверок там не было. Не уверен, что даже одна была, как сказал наш клиент. Он вполне может ошибаться, как мы это только что увидели. Зато мы теперь выглядим как ленивые и тупые стажёры без лицензии. Просто замечательно. Я бы даже похлопал. Нет, правда. Аплодировал бы стоя.

Только не ему, а самому себе.

— Хотите сказать, что вы не нашли достаточного количества времени, чтобы проверить информацию по своему делу? — уточнил судья и потряс бумагами в руке. — У вас точно есть разрешение на самостоятельную работу?

— Да, ваша честь, — не стал я цепляться за его слова. — На самом деле, даже если бы нам их предоставили, то мы бы проигнорировали их, так как данные фирмы не имею соответствующей квалификации, чтобы делать подобного рода заключения по этому делу.

Так. Что там у нас? Спокойствие. Немного надменности. И всё это приправлено сверху щедрой щепоткой охренеть какого яркого ощущения чувства собственного превосходства.

Он знает, что подготовился отлично. Более того, он только и ждёт момента, чтобы нанести новый удар.

Хрен тебе. Сейчас наша очередь. Подожди своей.

— Может быть, вы сможете объяснить мне, каким именно образом вы сделали подобный вывод?

— Конечно, ваша честь, — всё так же вежливо ответил я. — Похоже, что наш оппонент абсолютно не принимает во внимание тот факт, что по изначальному договору судно, принадлежащее имперской компании, двигалось через международные воды, когда произошла авария, повлекшая за собой ранения членов экипажа, а также утерю дорогого груза. Согласно статьям международного страхового права мы требуем провести независимую экспертизу фирмой с достаточным уровнем квалификации, соответствующей международным требованиям. Это обычная практика, которая, к слову, применяется и Российской империей в схожих случаях.

Вместо быстрого ответа судья задумался, явно пытаясь сопоставить всё выше сказанное. Ну ничего-ничего. Я знаю, что я прав. Более того, судя по его лицу, он тоже это понимает.

Вопрос в том, так ли этот засранец Калинский умён, как я думал…

— Протестую, ваша честь, — заявил он со спокойствием человека, ожидающего подобного хода событий. — Это требование не более чем манипулятивная попытка затянуть процесс.

— А вы это решили потому… — Судья хмуро посмотрел на Льва и коротко взмахнул рукой, предлагая ему продолжить.

— Потому что у моих противников в этом деле нет ни единого доказательства слов их клиента, ваша честь, — гордо произнёс Калинский. — Всё, чего они хотят, — это затянуть процесс, так как им прекрасно известно, что именно данное дело не даёт моему клиенту получить причитающиеся ему страховые выплаты. Таким образом они хотят оказать давление на моего клиента и заставить его прийти к, я не побоюсь этого слова, преступному соглашению. Данная попытка не более чем наглый шантаж.

О, сударь, да вы мудак. Я даже не смог удержаться от саркастической улыбки в его сторону. Так нагло называть нас лжецами и шантажистами… нет, я правда польщён.

— Ваша честь, это не более чем откровенная чушь, — покачал я головой. — Просто ответчик прекрасно понимает, что «нормальная» экспертиза спокойно выявит то, что, я конечно же не утверждаю, ведь это исключительно моё личное мнение, что судно находилось в аварийном состоянии по вине ответчика. И что именно это послужило причиной аварии.

Калинский воспринял это спокойно. С эмоциями человека, который и ожидал такой ход с нашей стороны.

— Это заявление — отвратительная клевета. — Калинский бросил взгляд в нашу сторону. — Тем более, что согласно принципу наиболее тесной связи это дело империи и имперского законодательства. Владелец судна — имперский поданный. Порт приписки так же наш, как и судно, и его экипаж. И я ещё раз отмечу, что причиной этой, вне всякого сомнения, трагедии стали именно непрофессиональные действия капитана Уткина и его экипажа в сложных условиях…

Ну давай же. Скажи это. Ты ведь сейчас чувствуешь себя таким охрененно важным, ведь так. Давай. Скажи это.

— Более того, — с энтузиазмом продолжал Калинский, — если исходить из вышеперечисленных факторов и непрофессиональных действий экипажа, страховой случай начал развиваться ещё в наших территориальных водах. Поэтому требования МСП тут не применимы. Для обеспечения подтверждения версии моего клиента будет более чем достаточно и экспертной оценки, которую я вам уже предоставил.

Ну вот ты и попался, мудозвон.

— Ваша честь, если уважаемый адвокат заявляет, что страховой случай начал развиваться ещё в наших водах, то это только лишь дополнительно подкрепляет наше требование.

Мои слова заставили его заволноваться. Он такого не ожидал. В целом, оно и логично. После такого пассажа судья обязан был встать на его сторону. Просто потому, что он был прав.

— Это каким же образом? — поинтересовался судья.

Я чуть повернул голову и кивнул Анастасии.

— Ваша честь, — вступила она в разговор. — Оно связано напрямую с сутью нашего иска.

Лазарева поднялась со стула и встала с гордо поднятой головой.

— Согласно заявлениям нашего клиента судно находилось в отвратительном техническом состоянии. Принимая во внимание послужной список и продолжительный опыт нашего клиента в должности капитана судна, мы можем утверждать о наличии у него достаточных знаний для того, чтобы определить подобное состояние. В противном случае ответчик не нанял бы его для этой работы. Разумеется, только если он сам не занимается тем, что нанимает на работу неквалифицированный персонал. Соответственно, мы можем предположить, что именно отмеченное Вячеславом Уткиным проблемное техническое состояние судна, а так же нежелание компании-владельца устранять неисправности из-за чрезмерной и даже преступной экономии и стало причиной аварии, повлекшей за собой тяжёлые травмы среди членов экипажа, а так же утерю груза. Тем не менее компания закрыла глаза на подобные обстоятельства, обвинив во всём экипаж. Если именно их действия стали причиной случившегося, то принцип наиболее тесной связи тут не применим в силу обстоятельств и времени случившегося.

Анастасия повернула голову и с кровожадной улыбкой посмотрела на Калинского.

— Если же причина, как мы и сказали, заключается в том, что компания знала о имеющихся проблемах и опасности эксплуатации этого судна, то их попытка заблокировать наше требование о независимой оценке ещё более красноречиво говорит о том, что его результаты могут повлиять на формирование заключительного решения по этому страховому случаю. Отсюда нежелание допустить независимых экспертов к осмотру судна и эти не имеющие под собой никакого основания претензии к нашему клиенту.

Стоит отдать Калинскому должное. В себя он пришёл быстро. Чертовски быстро. Выражение рассеянности на его лице просуществовало не дольше пары секунд, которые ему потребовались для того, чтобы осознать допущенную ошибку. Я ощутил это по его эмоциям. Хотя даже этого не потребовалось. Там и по выражению лица было понятно. Пока Настя говорила, он очень и очень быстро думал, стараясь найти решение проблемы.

— Ваша честь…

— Я услышал достаточно, — перебил его судья и повернулся к Анастасии. — Сколько потребуется времени для проведения экспертизы?

— Две недели, ваша честь, — покладисто ответила Настя, сдерживая свою улыбку.

— Слушание переносится на конец месяца. Также предоставьте адвокатам истца все требуемые ими документы, — заявил судья и ударил молотком по квадратной подставке перед собой.

Звук удара ознаменовал нашу победу в первом раунде. Ощутив приближение позади себя источника крайне колючих эмоций, я подмигнул Насте. Что я, зря, что ли, дал ей заключительное слово. Мог бы и сам сказать, но… я просто не мог отказать себе в удовольствии.

— Хороший ход, — с выражением высокомерного раздражения на лице произнёс Калинский. — Но это ничего не изменит.

— А ты не мне это говори, — усмехнулся я ему в лицо. — Это Настя придумала, как тебя поиметь.

И тут же почувствовал короткую вспышку удивления с её стороны.

Выражение на морде Калинского тут же изменилось. По нему промелькнули злость и удивление, резко сменившиеся чем-то вроде презрения.

Впрочем, Настя в долгу не осталась.

— Знаешь, Лев, зная тебя, я ожидала большего…

Глава 9

— Молодец!

Я хлопнул по её ладони и тут же заработал тычок кулачком в плечо.

— Ты зачем это сделал? — тут же возмутилась она. — Это же была твоя идея!

— Хочешь сказать, что тебе не было приятно? — не скрывая веселья, спросил я, и Настя покраснела.

— Было, — призналась она.

— Вот потому и сделал, — ответил я ей, спускаясь по ступеням здания суда.

Всё прошло именно так, как я и ожидал.

— А откуда ты знал…

— Насть, он молод, заносчив и амбициозен. Более того, он дьявольски хорош не по годам и, что ещё хуже, прекрасно это понимает, — хмыкнул и не стал добавлять, что сам таким был. — А умные люди всегда хотят быть на несколько шагов впереди своих противников. Это как в долбаных шахматах. Вот мы его и переиграли.

— Пешка на Е два Е четыре?

— Не, — отмахнулся я. — Просто засунул ему ферзя в задницу.

— Фу, как некультурно, — рассмеялась она и состроила притворно оскорбленное выражение на лице.

Ей весело. Я это ощущал настолько явно, что сам не мог сдержать улыбку.

— Что будем делать теперь?

— Теперь у нас есть время до конца месяца, чтобы придумать, как добиться желаемого.

Говорить, что в противном случае шансов у нас будет немного, не стал. Нет в этом смысла. Не нравилось мне то, как он ловко вытащил из рукава эти документы сразу по двум проверкам, хотя Уткин упоминал при нас только одну. Сдаётся мне, кто-то там готов был играть грязно. Вопрос в том, участвует ли в этом сам Калинский?

Хотелось бы сказать да! Да только не мог. Когда он говорил про эти проверки, то делал это с такой уверенностью, будто сам их проводил. Что-то тут не так.

Ладно. Время у нас теперь есть. Значит, можно заняться собственным расследованием происходящего…

Ощутив вибрацию лежащего в кармане телефона, достал его и посмотрел на незнакомый номер на экране. Ткнул по зелёной иконке.

— Да?

— Я подумала над вашими словами, — раздался в трубке знакомый мне голос. — И решила, что могла бы обсудить с вами мою… мою проблему.

Да! Наконец-то! Долго же она думала. Сколько там дней прошло? Почти четыре? Я уже начал думать, что звонка так и не получу.

— Конечно, София Андреевна. Когда и где вы хотели бы встретиться?

— У меня будет широкое окно после занятий завтра. Встретимся в университете у меня на кафедре. Вам подходит?

Прикинув в уме список дел на ближайшее время, понял, что очень даже подходит. Благо Громов всё-таки перестал говниться и вчера прислал нужную информацию. Что это означает? То, что мне предстоит покататься по городу и повстречаться с людьми. И, по-хорошему, стоит сделать это сегодня, а то завтра суббота и нужные мне господа в погонах на работе не появятся.

— Конечно, София Андреевна. Во сколько?

— После трёх часов.

— Хорошо, я приеду к этому времени.

Прервав разговор, тут же столкнулся взглядом с Анастасией.

— С кем говорил?

— С клиенткой, — отозвался я.

— Что-то я не помню, чтобы Рома нам новые дела предлагал…

— А это и не для отдела. Это исключительно для себя, — пояснил ей.

— Ты ведь в курсе, что без лицензии не сможешь…

— Насть, я это прекрасно помню, — прервал ее. — Я как раз пытаюсь решить для себя эту проблему.

Она едва не расхохоталась.

— Что, решил учиться пойти наконец?

— Ха-ха. Нет. Для меня это слишком долго. Я ищу путь покороче.

— Это, интересно, как?

— А вот всё тебе пойди и расскажи, — усмехнулся, открыв нужное приложение на телефоне и вызвал Насте такси. — Но готов поспорить, что ты всё равно не угадаешь.

За свои слова оказался вознаграждён новым подозрительным взглядом.

— Поспорить? — уточнила она.

— Что? — спросил я.

— Да так, просто. Вспомнила кое-что, — как-то задумчиво произнесла Настя.

Так, это вот сейчас что такое было? Странные эмоции…

Ладно. Не до этого.

— Насть, мне надо по делам съездить. Можешь закончить с бумагами?

— Без проблем, — тут же отозвалась она. — Сделаю.

— Вот так сразу?

— Ну что-то мне подсказывает, что ты не гулять и веселиться поедешь, — улыбнулась она. — Но взамен вечером мы идём в ресторан.

Признаюсь, я тут немного сбился с мысли.

— Так мы же вроде бы дело ещё не выиграли, — напомнил я ей. — Или что? Наконец рассмотрела, какой я прекрасный и замечательный? Идём на свидание?

Услышав меня, Анастасия фыркнула и закатила глаза.

— На свидание? С тобой? Рахманов, побойся бога. Где ты, а где я. Пф-ф-ф… Нет. Но… Всё же мы немножко победили, а даже такую победу следует немножко отпраздновать.

Ага. Конечно. А правду мне сказать можно? Я с подозрением посмотрел на неё. Так пристально, что она в какой-то момент даже смутилась и слегка покраснела.

— Ладненько, — медленно произнёс я. — Идем.

— Вот и славно. — Она улыбнулась. Примерно так, как улыбнулась бы акула, увидев раненого тюленя. — Я пришлю тебе адрес места и время попозже.

Ну пришлет и пришлет. Я мысленно пожал плечами. Вот не хотелось сейчас об этом думать. Какой-то подлости с её стороны вроде не чувствовал, хотя после всего, через что мы тут прошли за последнее время, это было бы совсем глупо. Да и не такой она человек.

И вообще, у меня своих дел сегодня по горло. Оставалось надеяться, что после всего этого голова не будет сильно болеть.

Отправив Лазареву на машине обратно в фирму, вызвал себе другую. Ехать очень долго не пришлось. Потребовалось всего двадцать минут, чтобы добраться до одного из отделений столичной полиции в центре города.

Как привлечь к себе внимание несомненно занятого и важного человека? Правильно. Надавить на больную мозоль, о которой он и думать уже забыл.

— Добрый день, — поздоровался, подойдя к дежурному за стойкой в приёмном зале отделения. — Я хотел бы поговорить с полковником Косенко.

Сидящий за отделенным толстым стеклом столом полицейский удивленно посмотрел на меня.

— Причина? Если у вас официальное обращение, то вы можете…

— Нет, я к нему по личному делу. Точнее, по судебному. Передайте ему, что я из адвокатской фирмы «Лазарев и Райновский» и хотел бы обсудить аварию, в которую попала его машина два года назад.

Молодой полицейский непонимающе посмотрел на меня.

— Просто позвони ему и передай то, что я сказал, — попросил. — Уверен, что он захочет со мной поговорить.

Разумеется, захочет. Ещё бы не захотел. Уверен, что в тот момент, когда ему сообщат о моём визите, у мужика душа в пятки уйдёт. Конечно же, он считал, что та история давно уже ушла в прошлое, оставив после себя всего лишь неприятный осадок. Гадкую кофейную гущу на дне чашки, которую ставишь в раковину и забываешь помыть.

И сейчас я собирался выплеснуть всё это ему в лицо.

Дежурный моему совету внял и отправился оповещать начальство. А я стал ждать.

Два года назад, ранним утром первого января машина уважаемого, тогда ещё подполковника, Косенко сбила на переходе двух молодых девушек, гуляющих в новогоднюю ночь со своими молодыми людьми. К счастью, каким-то чудом обошлось без смертей. Как итог — у одной множественные переломы. Вторая девушка заработала повреждения позвоночника и долгое время находилась на реабилитации. Машина же скрылась с места преступления, после чего её нашли брошенной в пригороде столицы.

Разумеется, что выше указанный подполковник, который в тот вечер пил и веселился со своими товарищами, был ни при чем, о чём и постарался как можно скорее заявить, как только протрезвел.

Как оказалось в итоге, ранее уже судимый за угоны нехороший человек решил сделать себе подарок в новогоднюю ночь и позарился с преступными намерениями на машину офицера полиции, который праздновал Новый год со своими друзьями в одной из элитных столичных бань.

Ага, знаем мы эти праздники. Бухло, шлюхи и, возможно, кое-что более крепкое и дурманящее.

— Полковник сообщил, что готов поговорить с вами, — сообщил мне подошедший полицейский с нашивками лейтенанта. — Идите за мной.

— Вот и славно, — улыбнулся я и последовал в дверь за дежурным.

Что ж, начинаем операцию по уничтожению паразитов. У Петра будет очень много работы в ближайшее время…

* * *

Роман прошёл по коридору, бросив короткий взгляд на часы. Семь тридцать вечера. С делами он на сегодня закончил и собирался уже ехать домой, но звонок от отца несколько скорректировал его планы.

Подойдя к дверям кабинета, Роман зашёл внутрь.

— Вызывал?

— Да, Рома, — сказал Павел Лазарев, сидя за своим столом. — Садись, мне нужна ещё минута. Если хочешь, то можешь пока налить нам выпить.

Вздохнув, Роман направился к стеллажу, где его отец хранил бутылку дорогого марочного коньяка. Достал пару бокалов и разлил напиток, пока его отец просматривал бумаги. Раз уж отец предлагает выпить, значит, разговор может быть не самым простым.

— О чём ты хотел поговорить? — спросил Роман, передав отцу один из бокалов и сев в кресло.

— Сделка Румянцева…

— Закрыта, — сразу же произнёс он. — Мы получим наш процент через две недели. Переводы я уже согласовал.

Эта работа со всеми связанными с ней проблемами выпила из него столько сил, что он был рад наконец от неё избавиться.

— Прекрасно. Сколько ты…

— Ещё четыре процента сверху.

— Прекрасно, — тут же одобрительно кивнул Павел.

Разумеется, мысленно хмыкнул Рома. Они получат почти сто миллионов в качестве посредников за работу. И никаких последствий после этого досадного недоразумения.

— Было бы прекрасно, если бы не все связанные с этим делом проблемы, — поморщился он.

Услышав тон его голоса, Павел пристально посмотрел на сына.

— Хочешь мне что-то сказать?

— Хотел заметить, что было бы неплохо, если бы вы с Райновским посвящали меня в свои дела, — ответил Роман.

— Тебе сказали ровно столько, сколько тебе следовало знать, — отрезал Лазарев-старший.

— Ну конечно же. Зачем сообщать, что мой отец и его старый друг занимаются инсайдерской торговлей…

— Попридержи свой язык, — моментально перебил его Павел.

— О, значит, у тебя есть другое название для того, что вы сделали? — удивился Роман. — Потому что мне было бы очень интересно его услышать…

— Укрепление активов, — отрезал Павел. — Такое название тебя устраивает?

— Погибли люди…

В ответ на это его Павел всего лишь поморщился.

— Господи боже, Рома, ты серьёзно хочешь попенять мне этим? — Голос буквально сочился сарказмом. — Говоришь так, будто мы имели к этому хоть какое-то отношение. Фарисеев сам виноват, что согласился на эту авантюру. Ему следовало выбраться из этого дерьма в тот момент, когда он узнал о нём. А он решил навариться вместе с этим идиотом из «РНК». Вот и закономерный результат. Мы же просто сумели хорошо воспользоваться ситуацией, вот и всё. Это справедливость.

— Да что ты? — удивился Роман. — Может быть, тогда выпишем премии Рахманову и Розену за то, что они обнаружили это? Раз мы такие справедливые.

— Не смей передёргивать мои слова, — моментально пригрозил ему отец.

Роман мог бы поспорить о том, кто и что передёргивает. Он до сих пор помнил, как рассказал отцу о тех отложенных пакетах акций, что обнаружили Рахманов и Розен. Тогда его отец удивился. Роман думал, что он использует эти сведения, чтобы разобраться с этим делом, потому что ситуация для фирмы была более чем опасная.

По какой-то причине он не подумал, что тот использует всё к своей выгоде. А ведь мог. И то, что его голова была занята этим делом и связанными с ним проблемами, не оправдание.

Только лишь недавно он узнал о том, что произошло. Видимо, его отец и Райновский работали совместно с Румянцевым. Другой причины он не видел. Князь смог перетянуть одеяло на себя, собрав все сливки с этой схемы вместо тех, кто её задумал и кому эти деньги уже не помогут.

Самое смешное, что узнал он об этом всего за несколько часов до того, как Рахманов ему об этом сказал. Понял ли Александр, что он ему солгал?

Глотнув коньяка, Роман был вынужден признать, что, скорее всего, да. Если даже закрыть глаза на поразительные, не по годам, знания в их профессии, хитрость и наглость, то оставалась ещё жуткая интуиция. Связано ли это с его даром? Роман считал, что да. Отчасти.

Но только отчасти.

Видимо, что-то из его мыслей отразилось на лице достаточно красноречиво. А может быть, просто отец решил перейти к интересующей его теме.

— Кстати, хотел тебя кое о чём спросить, — произнёс Павел, отставив в сторону бокал и открыв ящик своего стола. Достав оттуда папку, он кинул её на стол. — Хотелось бы послушать, что ты скажешь об этом.

Нахмурившись, Роман сам поставил свой бокал и открыл папку. Внутри лежала стопка распечатанных фотографий. Немного поразмыслив и взглянув на них, он пришёл к выводу, что сняты они были рядом с частной клиникой, куда отвезли Князя и его женщину. Если быть совсем точным, то прямо у входа. На первой фотографии Александр стоял у дверей. Она особого интереса не представляла.

А вот вторая была уже куда более любопытной. На ней Рахманов стоял и говорил о чём-то с Браницким. На третьей уже садился к нему в машину. Судя по всему, по собственной воле. На четвёртой уезжал куда-то.

— Куда он с ним ездил? — спросил Роман, положив фотографии обратно на стол.

— В какую-то галерею, — отмахнулся Павел коротким ответом. — Куда важнее то, знает ли Браницкий, кто он такой?

— Думаю, мы оба знаем ответ на этот вопрос, — поморщился Рома.

— Вот именно, — кивнул Лазарев-старший, вновь беря бокал и делая короткий глоток. — И это проблема. Значительная проблема. Если Браницкий знает, кто он такой и кем был его отец, то может растрепать об этом всем вокруг просто от скуки. Чтобы посмотреть, что из этого выйдет, и посмеяться.

— Ты преувеличиваешь…

— Так ли, Рома? — не согласился с ним отец. — То, что знают трое, считай, знают все. Маленькая тайна Рахманова постепенно превращается секрет Полишинеля. И только вопрос времени, когда она станет достаточно широким достоянием общественности для того, чтобы представлять для нас угрозу. Исходя из этого, я хочу спросить, как там у них дела?

— Нормально. Они сегодня добились затягивания процесса в свою пользу…

— Я не об этом тебя спросил, — перебил его отец.

Тут Роман уже не выдержал.

— А что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Или нет. Погоди. Давай я лучше прямо сейчас позвоню Рахманову и спрошу у него, не спит ли он с моей сестрой. Так, что ли? Хотя что я спрашиваю, конечно, так. А когда он ответит «нет», что мне делать? Спросить, чего так? Ты издеваешься?

Павел смотрел на него несколько секунд, после чего спокойно спросил:

— Ты закончил?

— Нет, — всё так же резко отозвался Роман. — С чего ты вообще взял, что они сойдутся? Или, по-твоему, Рахманов должен увидеть преимущества породниться с аристократкой и тут же броситься в наши объятия? Да он гордый, как волк. И такой же упёртый. Если я сейчас пойду и скажу ему об этом, он, скорее всего, пошлёт меня к чертям собачьим и просто уйдёт из компании…

— Значит, тебе стоит действовать умнее…

— Умнее было бы вообще не трогать его, — парировал Роман. — Ты даже не можешь гарантировать, что у него пробудилась полная сила…

— А мне и намёка на это будет достаточно. — Павел откинулся на спинку кресла. — Ты не задумывался, как ему так ловко удаётся заключать сделки там, где, казалось бы, это на первый взгляд почти невозможно?

— А ты не задумывался о том, что, возможно, он хороший адвокат? — спросил в ответ Роман. — Папа, не надо читать мне нотации. Я прекрасно понимаю, кто он такой и кем были его родители. Точно так же, как и то, во что он потом может вырасти. Но, в отличие от тебя, я уже немного знаю его характер. Если будешь на него давить, он только сильнее упрётся…

Павел усмехнулся и покачал головой.

— Прямо, как его отец. Забавно, правда? Займись этой проблемой, Рома. Делай, что хочешь, но Рахманов, если его сила имеет потенциал, должен либо остаться с нами, либо…

Будучи опытным человеком, Павел Лазарев не стал заканчивать фразу. И так знал, что сын всё прекрасно понимает. Слишком уж это была хорошая возможность усилить их семью. Да и кто в здравом уме откажется от того, чтобы стать аристократом, пусть и с другой фамилией?

— Так что можешь поговорить с Настей, — произнёс он. — Объясни ей ситуацию, если потребуется. Сам сказал, что они неплохо сработались. Если Анастасия хотя бы немного к нему привязалась….

— О нет, — резко перебил его Роман и встал с кресла. — Ты совсем из ума выжил? Хочешь, чтобы я шантажировал её… чем? Ляг с ним в постель или мы его отправим в могилу? Ты издеваешься⁈

— А кто тебе сказал, что это сделаем мы? — спокойно спросил в ответ Павел. — Всё, что мне надо будет сделать, — это просто рассказать о том, кто он такой. Всё сделают за нас. И тебе это очень хорошо известно. Те же Распутины будут рады избавиться от него. Или ты забыл, что смерть Разумовских наконец разорвала их договор? Или что Император…

— Да, спасибо, — даже не пытаясь скрыть язвительный тон своего голоса, поблагодарил его Роман. — Я в курсе. Помню, что ты мне рассказал. Но это не изменит моего решения. Хочешь сказать ей что-то подобное? Иди и говори сам. Но если ты попробуешь это сделать, я умываю руки. С меня хватит твоих манипуляций.

Повернувшись, Роман направился к дверям кабинета. Он ждал, что отец скажет что-то, чтобы изменить его решение. Как обычно заявит о долге перед семьей и о том, что интересы их рода стоят превыше всего остального…

Но он так и не сказал. Павел Лазарев продолжал сидеть в своём кресле и наслаждаться дорогим коньяком с таким видом, будто всё шло в точности, как он того и хотел.

Глава 10

— Ну как? — поинтересовался я, глядя, как брови Петра с каждой минутой поднимаются всё выше и выше.

— Ты где всё это достал? — спросил он, снимая наушники, через которые слушал диктофонные записи с моего телефона.

В ответ я загадочно улыбнулся и пожал плечами.

— Я могу быть жутко убедительным, когда это действительно необходимо.

Ещё бы я не был.

Мы сидели в кабинете Петра в редакции «Вестника». Последние тридцать минут он слушал сделанные мною записи чистосердечных признаний различных офицеров полиции. А устроить это было ни фига не просто, между прочим. Я за пять часов объехал шестерых человек, чтобы получить эти данные. Хотя, если честно, больше всего сил и времени потратил на сами поездки. Благо Громов сообщил мне имена и фамилии тех, на кого стоило обратить внимание. Что ни говори, а контакт в рабочей среде всегда будет надёжнее любых других источников.

А вот само получение данных оказалось ерундой. С моей-то силой. Всего-то стоило приказать рассказать все подробности взаимодействия вышеназванных офицеров с Потаповым и обстоятельства, в которых они произошли.

Превышение должностных полномочий. Коррупция и взятки. Пьяный наезд на людей и побег с места происшествия. Обвинение в изнасиловании на рабочем месте. И это только часть того, от чего один «находчивый» майор из отдела внутренних расследований смог отмазать не самых законопослушных офицеров полиции.

Разумеется, что вторая часть моего приказа оставалась неизменной. Забыть о произошедшем разговоре и обо мне.

Казалось бы! Вот оно! Пойди да принуди Потапова, чтобы он отстал от своей жены и сам себя сдал. Был такой вариант. Я даже над ним раздумывал некоторое время. Но решил, что это как-то… слишком просто. Для него имею в виду. Если уж я решил немного поиграть в джентльмена и сделать доброе дело, то почему бы и не помочь немного государству. Пусть почистят свои ряды. А чтобы спровоцировать подобное, следовало действовать намного масштабнее.

Но был и еще один нюанс.

Этот урод меня бесил. Вот правда. Я хотел, чтобы он понял, что с ним происходит и почему. И из-за кого. Так что вариант с тем, чтобы воздействовать на него, я оставлю на самый крайний случай.

— Сколько тебе потребуется времени, чтобы оформить из этого статью?

— Пара дней, — пожал он плечами. — Если не вылезать из-за стола. Но она будет очень предварительной. Не полноценное расследование, а скорее что-то вроде анонса. Другое дело, что даже с этими материалами мы далеко продвинуться не сможем…

— Да, я знаю. Но ведь нам это и не нужно.

Пётр прав. Если я пойду с такими записями в суд, то их банально не примут как улику. На самом деле, это очень скользкий момент. Подобного рода доказательства, полученные с нарушением закона, являются недопустимыми. Даже если человек сам признается в преступлении на такой записи, она не может быть использована в суде, и любой самый тупой адвокат с лёгкостью оспорит её использование.

Например, даже идиот Савин смог бы это сделать. Всего-то делов заявить, что нарушен порядок сбора доказательств, отсутствует возможность проверить подлинность записи, нет гарантий, что запись не является подделкой, и прочее, прочее, прочее. Возможностей масса.

Другое дело, что в суд мы с этим не пойдём. Всё, что нам нужно, — это заинтересовать происходящим куда более специфические и компетентные органы.

Как говорится, «quis custodiet ipsos custodies». Всегда есть тот, кто наблюдает за самим наблюдателем.

И именно тут мне нужен был Пётр. Создадим резонанс, дабы заинтересовать нужных людей. Но для начала напугаем кое-кого.

— Окей, — сказал я, вставая со стула. — Тогда работай. И пришли мне, пожалуйста, тестовый вариант статьи сразу же, как только она будет готова.

— Сделаю, — тут же кивнул Пётр.

Вот и славно. С одной проблемой закончили. Теперь следующая. Ну ладно, не такая уж это и проблема. Просто небольшое обещание.

Выйдя из здания редакции, вызвал себе такси. Всё. На сегодня с делами я закончил, пришла пора отдыхать.

Ресторан, куда предложила пойти Настя, находился на берегу Невы. Сразу видно, элитное местечко с застеклёнными тёплыми террасами, виды которых выходили на стоящее на стрелке здание Имперского Банка и раскинувшийся на другом берегу реки Императорский дворец. Место должно быть дико дорогущее. Не удивлюсь, если столик тут бронируют за месяц, если не больше.

Впрочем, для нас это не стало какой-то особенной проблемой. Как призналась сама Анастасия, владелец был старым другом их семьи, так что ей всего-то стоило позвонить и заявить, что она хотела бы сегодня поужинать. И всё. Едва она это сказала, как ей тут же сообщили, что столик будет всенепременно готов к её приходу.

Всё же в том, чтобы быть аристократом, есть и свои существенные плюсы. Здорово, наверное, жить, когда всё происходит по одному щелчку твоих пальцев.

К ресторану я приехал без пятнадцати девять. Специально чуть пораньше, чтобы не заставлять девушку ждать. Да, вроде и глупость, но мне почему-то это претило. Я никогда не любил опаздывать и терпеть не мог, когда опаздывали другие. Ну вот неприятно это. Нет, разумеется, я тоже в этом плане косячил, но только не тогда, когда встреча была назначена заранее.

Ждать долго не пришлось. Без двух минут девять рядом со входом остановилась машина. Водитель вышел из автомобиля, обошёл его и открыл заднюю дверь.

— Я думал, что опаздывать — это обязательная прерогатива для девушки, — улыбнулся я, галантно подав ей руку.

— Я бы опоздала, но не хотела потом слушать твоё ворчание, — рассмеялась она и повернулась к водителю. — Спасибо, Владимир. Я вернусь в квартиру на такси.

— Конечно, госпожа Лазарева, — тут же кивнул он. — Приятного вам вечера.

— Такси?

— Не хочу, чтобы он тут сидел, — пояснила она. — Учитывая, что сегодня пятничный вечер, а у него семья. Я же не стерва какая, чтобы человека заставлять ждать меня тут несколько часов, когда…

— О как, — удивился её словам. — А как же твоё отношение к простолюдинам? Что-то в нашу первую встречу ты ко мне подобного внимания не высказала.

— А было с чего? — усмехнулась она. — Владимир работает у нас водителем уже семнадцать лет. Я знаю его, его семью. А твою наглую морду увидела впервые и тут же получила грубость…

— Прости, мне напомнить, как оно на самом деле было? — со смешком предложил я ей, на что она лишь фыркнула.

— Да какая разница, как оно было. Главное, как я это запомнила.

— Как-то двойными стандартами попахивает, не находишь?

— Я аристократка. — Она улыбнулась мне и подмигнула. — Мне можно.

— О да. Конечно. Как я мог подумать иначе…

— Вот именно, Рахманов. Вот именно. Пошли. Нас столик ждёт.

Если честно, это место меня не особо впечатлило. Ну ресторан, да. Ну дорогой. Не спорю. Всё стильное, минималистичное, современное. Но, например, тот же «Параграфъ» мне как-то больше нравился. Более уютный, что ли. Атмосферный. А тут такого я не ощущал.

Место для нас накрыли на одной из террас с, вероятно, лучшим видом, какой только можно было получить в ресторане. Прямо на Императорский дворец. Красиво? Красиво, не спорю. Но куда больше меня волновала местная кухня.

Двое идеально вышколенных официантов принесли нам меню и уточнили, что мы хотели бы заказать выпить.

И вот тут случилась первая странность. Едва прозвучал этот вопрос, как Настя указала на меня и сказала:

— Молодой человек сделает заказ за меня, — произнесла она, чем, признаюсь, на пару секунд поставила меня в ступор.

— Два бокала красного вина, сухого, — попросил я, пробежавшись глазами по меню. — Мерло, если есть.

— Конечно, — тут же кивнул официант. — Есть прекрасный урожай две тысячи пятнадцатого. Очень удачный год для этого вина.

— Тогда бутылку, — ответил, чем, кажется, удивил Настю. Ну она сама сказала, что я закажу, так что пусть теперь не жалуется. Будем прививать любовь к хорошему мясу. Пробежался глазами по странице. — И два стейка филе миньон. Травяного откорма, если это возможно. Для меня медиум и медиум-вел для моей спутницы.

— Прекрасный выбор. Рекомендую запеченные овощи на гарнир, — тут же порекомендовал официант. — И в качестве соуса де…

— Перечный соус, будьте добры, — попросил я его. — И да. Давайте овощи на гарнир.

— Конечно. Мы подадим вино через несколько минут, — сообщил он, после чего покинул нас, оставив наедине.

— Ладно, удивил, — сказала Настя через пару секунд. — Откуда знаешь, что я люблю мерло?

Ах вот оно что. А я-то подумал, что её поразило то, что я не стушевался. По глупости решил, что это будет очередная подколка из разряда «бедный простолюдин».

Хотя действительно глупо, наверное. Мы уже вроде как миновали эту стадию наших отношений. Я даже как-то упустил тот факт, что мы практически собачиться перестали. Устали, что ли?

Ну, оно и к лучшему.

— Ниоткуда, — пожал плечами. — Просто оно очень хорошо подходит к жареному мясу.

— Да, насчёт этого, я хотела бы…

— Знаю я, что ты хотела. Нет. Портить хорошее мясо, превращая его в жёсткую подошву, я тебе не дам. Раз уж решила мне довериться и сделать заказ, то страдай. Или всё же наслаждайся.

Хотя какие нахрен страдания. У них тут праймовый отруб. И это я ещё молчу о том, что один стейк тут стоит столько, что за три штуки я себе квартиру на месяц могу оплатить, ага.

С другой стороны, деньги у меня есть. Так что чего уж себя хорошей едой не побаловать.

Вино, как и обещали, нам принесли через несколько минут. Красное. Сухое. Чуть терпковатое, оно отдавало фруктовыми и ягодными нотками во вкусе. Один мой знакомый говорил, что нет ничего лучше для мяса, чем каберне совиньон, но на мой вкус оно было гораздо более терпким и чересчур «островатым». И оно уж точно не подходило к моему любимому перечному соусу. Нет, хорошее вино должно освежать, дополняя вкус мяса чем-то новым. Кто-то со мной не соглашался, но мне плевать. Мне так нравилось.

— Просто, чтобы ты знал: я не люблю жирное мясо, — немного брезгливо поведала Настя, покачивая бокал в пальцах.

— Ой, да не парься. Я тебе самый лёгкий и нежный из возможных вариантов заказал, — отмахнулся я. — Ну что? Празднуем победу в первом раунде?

— Празднуем. — Настя ярко улыбнулась и протянула мне руку с бокалом.

Мы стукнули ими под лёгкий звон стекла и выпили. Не, всё же вино отличное. Не соврал официант.

— Как думаешь, что он сделает в ответ?

— Калинский? По закону? — сразу же понял я суть её вопроса.

— И не только, — немного уклончиво сказал Настя. — Ты же сам сказал, что не уверен в том, что вторая проверка была на самом деле.

— Я не уверен и в том, что и первая была, — пожал плечами. — Но вариантов, на самом деле, у него не так уж и много. Правда, нам от этого не легче.

— Почему?

— Потому что в нашу задачу входит доказать, что состояние судна было настолько дерьмовым, что эта авария просто не могла не случится. Знаешь, в чём различие между теми, кто говорит правду, и лжецами?

— Просвети меня, — предложила она.

— Лжецам гораздо проще. Ведь они могут придумать всё что угодно. У нас же с нашей правдой вариант всего один. Вот от него и приходится отталкиваться.

— Особенно если учесть, что наша правда не совсем правда, — не преминула она подметить.

— В точку, — кивнул я и глотнул вина. — Другое дело, что теперь у нас есть люфт по времени.

— Чтобы доказать, что они были виновны?

Я отрицательно покачал головой.

— Не. Калинский прав. Нам необходимо принудить их к нужному нам соглашению…

— Ты забыл, что, скорее всего, это дело связано со страховым мошенничеством?

— Нет, но большой роли это не играет. Насть, нам надо добиться для Уткина и его людей того, что они хотят, а не пытаться посадить наглую компанию, которая решила заработать денег.

— Да, я понимаю, но всё равно это как-то… несправедливо.

В ответ на это я лишь плечами пожал.

— А жизнь и не должна быть справедливой.

Она как-то странно на меня посмотрела. С подозрением. Я даже эмоции не сразу смог её распознать.

— Саша, а откуда ты всё это знаешь?

— Что именно?

— Ты понял, о чём я, — не попалась она. — У тебя нет образования. Ты не учился в университете. Но при этом ведёшь себя так, будто уже лет тридцать этим занимаешься.

Поставил бокал на стол. Горестно вздохнул. А чего нет-то?

— Ладно. Признаюсь. Ты меня поймала.

На её лице появилось недоумевающее выражении.

— Вот сейчас не поняла. На чём я тебя поймала?

— Я был адвокатом, Насть. В прошлой жизни. Потом умер и переродился. И решил снова стать адвокатом. Просто опыт сохранился. И так уж вышло, что это то, что я хорошо умею делать. Вот снова и пошёл по проторенной дорожке.

Признался, и даже как-то легче стало. Особенно после того, как ощутил её эмоции. Непонимание. Растерянность. Затем удивление. Потом злость и возмущение.

— Очень смешно, Рахманов. Я тебя серьёзно спросила, а ты мне сказки рассказываешь.

— Ну ты спросила, а я ответил, — со смехом отозвался я, не без удовольствия глядя на её возмущённую мордашку.

— Да что ты? — Выражение на её лице прямо-таки источало сарказм. — И как же это случилось?

— Что именно?

— Ну ты сказал, что умер. Как же?

— Что, не веришь?

— Эй, это ты тут свои сказки рассказываешь. Я просто решила уточнить.

— Меня застрелили.

— Ой, ну да. Естественно. — Она рассмеялась и пригубила вино. — И банально. И куда же?

— Прямо сюда, — улыбнулся я, постучав кончиком указательного пальца по голове.

— Дай угадаю, ты наконец-то встретил того, кого настолько достала твоя болтовня, что он решил проблему радикально?

— Нет. — Я сделал вид, будто задумался. — Доверился не тому человеку.

— Ой, как загадочно. А продолжение у этой истории будет?

— Знаешь, что я сказал твоему брату, когда он предложил мне поучаствовать в защите Изабеллы?

О, а сейчас она заинтересовалась.

— Что?

— Что не стану защищать убийцу, — повторил свои слова, сказанные когда-то Роману. — Это мой принцип. Можешь надо мной смеяться. Можешь говорить, что это глупо. Но такой вот я. Я не стану защищать того, кто из эгоистичных желаний отнял жизнь у другого человека.

Она нахмурилась.

— А причём тут твоя вымышленная смерть?

— Я доверился человеку, которого обвиняли в совершении нескольких убийств, — рассказал ей. — Улик было очень много, но они носили косвенный характер. Ничего прямого, что указывало бы именно на то, что он это сделал. Только заявления нескольких родственников убитых и следователя, который занимался этим делом. Более того, я сам ему поверил. Это сейчас я уже думаю, что, окажись снова в той же ситуации, конечно же, поступил бы иначе. Задним умом все крепки. Я же всегда считал, что хорошо умею разбираться в людях, а тут такой прокол…

Я пожал плечами.

— И что? — спросила заинтересованная Настя.

— В смысле?

— Такое ощущение, будто ты про серийного маньяка историю придумываешь.

— А я тебе её и рассказываю.

Сказал я это спокойно, но внутри меня передёрнуло. Едва вспомнил фотографии, которые забыть не смог даже после своей смерти.

— Слушай, с такой фантазией тебе бы книжки писать, а не адвокатом работать, — усмехнулась Настя, и по её эмоциям я понял, что она ни на йоту мне не поверила.

Мясо, к слову, оказалось великолепное. Нежное, с ярким вкусом и потрясающей текстурой. Соус и овощи тоже не подкачали. Настя сначала немного ерепенилась по поводу того, что внутри оно «розовое и недожаренное», но мне удалось убедить её дать блюду шанс.

Через некоторое время её тарелка была пуста. Признаваться в том, что я оказался прав и было очень вкусно, она, разумеется, не стала, и мы за весёлой болтовнёй почти допили бутылку вина.

— Итак, — произнесла она, поставив бокал в сторону. — Думаю, что можно переходить к главному. — Скажи мне, Александр, ты знаешь, какой сегодня день?

Вот тут я немного растерялся.

— Это в каком смысле? У тебя день рождения?

— Даже лучше. — Она усмехнулась и ткнула в мою сторону пальчиком с идеальным маникюром. — Прошёл месяц.

— Чего? — не понял я.

— Месяц, Саша, — повторила она. — Месяц с того дня, как ты обыграл меня. Я требую реванша. Здесь и сейчас…

Глава 11

— Я требую реванша. Здесь и сейчас.

Признаюсь, в этот самый момент я даже не знал, плакать мне или смеяться.

— Насть, ну что ты начинаешь? Нормально же общались.

— Ты обещал мне, — обвиняющим тоном заявила Настя. — Помнишь? Согласился, что через месяц мы всё повторим. Месяц прошёл. Я хочу… Нет! Я требую реванша!

Вот я сижу. Думаю. Спросить или не спросить. Настенька, а ты не дура ли ты, часом?

Как она себе вообще это представляет? Кто нас будет судить? Посетители ресторана? Мы сами? Что за бред. Нет, предложи она это, например, в офисе, я, может быть, и согласился бы. Чисто для того, чтобы скуку развеять. Я бы ей даже подыграл и поддался, если бы увидел, что она снова проигрывает. Ломать ей самооценку у меня не было никакого желания. Но сейчас…

Посмотрел на бокал в своей руке. Почему-то я только сейчас обратил внимание, что это, как бы, у меня уже третий. А у неё? По-моему, она до сих пор первый потягивает. И то там половина ещё осталась. Да? Или нет? Вроде да.

Но даже так особых последствий после вина я не ощущал. Могу ли я выиграть?

Пф-ф-ф… Как нефиг делать. Я в себе уверен. Даже если это не так, то мне плевать. Я сказал, что могу выиграть, значит, могу. Другой вопрос — зачем это ей?

— Насть, зачем тебе это? — спросил я, хотя на вразумительный ответ не особо надеялся.

— Потому что я так хочу! — категорично заявила она, скрестив руки на груди.

Заодно и мысли мои подтвердила.

— Хорошо, — сказал я, чем вызвал на её лице триумфальную усмешку. Впрочем, следующие мои слова её оттуда быстро смахнули. — Тогда ответь на ещё один вопрос. Зачем это мне?

А вот теперь, похоже, она немного растерялась. Не ожидала такого.

— В смысле? — не поняла она. — Чтобы посмотреть, кто из нас лучше…

— Зачем? — повторил я вопрос.

— Чтобы узнать…

— Зачем, Настя? — перебил я её своим вопросом. — Зачем мне это нужно?

Она замолчала. Просто не знала, как это сказать. Очевидно, что с вопросом, зачем это нужно ей, она определилась. А вот придумать причину, по которой я должен по первой же команде участвовать в её придумках, не могла.

— Чтобы… чтобы доказать, что ты лучше меня! — наконец выдала она, но таким голосом, будто и сама где-то внутри понимала, что это полная глупость.

Горестно вздохнул. Глотнул вина и, подняв руку, позвал мимо проходящего официанта.

— Да?

— Принесите ещё одну бутылку, пожалуйста, — попросил.

Не любитель я бухать, но настроение от вечера оказалось спущено в унитаз, а вино оказалось слишком хорошим, чтобы отказывать себе в удовольствии.

Кивнув, официант отправился за моим заказом, а я посмотрел на Лазареву.

— Насть, скажи мне. Только честно. Ты дура? — откровенно спросил её, и она покраснела от возмущения. — Доказать, что я лучше тебя? Ты серьёзно? На кой-чёрт мне это нужно? Как вообще эта дурацкая викторина может решить, кто из нас лучше…

— Если ты не сможешь ответить на вопрос, то…

— То я просто не смогу ответить на твой вопрос, — вновь перебил её прямо посреди этого горячего заявления. — И всё. Ничего больше. Или что? Ты по какой-то идиотской причине решила, что я после того глупого случая начал считать тебя хуже себя? Так, что ли? Думать, будто раз ты ошиблась в одном-единственном вопросе, то… Что? Что ты плохой адвокат?

А вот теперь мне матом ругаться захотелось. Буквально. Потому что, судя по её эмоциям, так оно и было. Но это не всё. Имелось там что-то ещё. То, что тот мой выигрыш в дурацкой викторине задел её, оно понятно. Но это не всё. Была и другая причина, о которой говорить она явно не хотела.

Я одним глотком допил оставшееся в бокале вино и стал ждать ответа. А Настя всё молчала. Мда-а-а-а… Она явно не на такой исход рассчитывала.

Подошёл официант и принёс нам, а точнее, уже чисто для меня новую бутылку вина. Пока он ловко открывал её прямо при нас, я чувствовал лёгкое смятение с его стороны. Нет, на лице всё то же выражение абсолютной готовности услужить своим клиентам. Тут без претензий. Но вот в его эмоциях… Парень явно заметил странное поведение Насти и выражение на её лице.

— Хорошего вам вечера, — дежурно улыбнулся он, наполнив мой бокал и поставив бутылку на стол.

— Знаешь, в чём твоя проблема? — спросил я её, когда официант ушёл, и не стал ждать ответа. — Ты почему-то считаешь, что хуже других. Понятия не имею, почему именно, но у тебя какая-то ненормальная потребность доказывать другим, что ты лучше. Что ты умнее. Что ты упорнее. Зачем, Настя? Для чего?

— Потому что так должно быть, — выдавила она, и в её голосе явно чувствовалась злость.

При этом, что любопытно, злость эта была направлена не на меня.

Ну ладно. Хорошо. Не только на меня. В меньшей степени.

— Почему так должно быть? — спросил я её. — Насть, единственный человек, которому ты должна что-то доказать, — это ты сама. И что-то мне подсказывает, что для этого ты должна не в глупом споре победить…

— Да что ты можешь про меня знать⁈ — моментально вскинулась она.

Щёки порозовели. Глаза распахнуты и горят возмущением. Грудь ходит под блузкой в такт разгоряченному дыханию. Вот уж правда. Заводится с пол-оборота — это про неё. Едва я это сказал, как в стороны от неё ударила волна самой настоящей ярости.

— А ни черта я про тебя не знаю, — пожал плечами и пригубил вино. — Ты, если не забыла, не горишь желанием про себя что-то рассказывать. Но кое-что я всё-таки понимаю.

— Это что же? — не скрывая язвительности в голосе, спросила она.

— Сама мне расскажи, — предложил я ей. — Ты встречалась с Калинским. В этом всё дело? Обиженная девочка, которую бросили. Нажаловалась брату, и тот сделал так, чтобы твой бывший ухажёр не смог получить работу, ради которой столько старался?

Жёстко ли это? Да. Жёстко. Потому что я прекрасно знал, что дело не в этом…

Ну ладно. Не знал. Но подозревал, что всё далеко не так просто. Другое дело, что в обычном состоянии она мне всё равно ничего не скажет. Так, может, хоть сейчас объяснит, что между ними произошло, на эмоциях. Пусть выговорится. Пусть через злость и ярость. Пусть так. Через эмоции. На меня. Но это будет куда лучше, чем если она окончательно станет теряться каждый раз при виде этого урода.

Все эти мысли пролетели в голове примерно с такой же скоростью, как и винный бокал, что свистнул у меня рядом с левым ухом. Хорошо, что голову успел в сторону наклонить. А то так бы в лицо получил.

Звон разлетевшегося об прозрачную панель стеклянного бокала моментально погрузил окружающее пространство в тишину и привлёк к нам всеобщее внимание.

— Ты ничего обо мне не знаешь! — рявкнула она, вскакивая со стула. — НИЧЕГО!

Её рука дёрнулась, и я уже было подумал, что придётся уворачиваться от тарелки, но нет. Повезло.

Анастасия схватила свою сумочку и, резко повернувшись, направилась к выходу с террасы, оставив меня сидеть в гордом одиночестве с бокалом вина в руке.

Не прошло и двух минут, как ко мне подошел сотрудник ресторана. В этот раз уже не официант, а, судя по костюму, кто-то из администраторов.

— У вас всё в порядке? — вежливым тоном поинтересовался он, а вот эмоции говорили о том, что он готов при первой же необходимости что-то сделать. Вызвать полицию, например, чтобы разобрались, что за чертовщина происходит у них в заведении и почему тут кидаются бокалами.

— Да. Всё просто блестяще, — выдохнул я. — Принесите мне десертное меню, что ли…

Надо было подумать.

* * *

Звонок лежащего на тумбочке у кровати телефона разбудил Романа примерно через тридцать минут после того, как он заснул. Так что пробуждение приятным назвать было нельзя.

На самом деле, он был зол, даже несмотря на то, что завтра был выходной и он мог наконец позволить себе выспаться. Поэтому, когда его рука наконец нащупала телефон, голос довольным назвать даже язык бы не повернулся.

— Да?

— Ваше сиятельство, господин Лазарев, у нас здесь образовалась странная ситуация, и я, признаюсь, не совсем понимаю, как поступить. К вам здесь человек пришёл, — произнёс из динамика голос портье из холла на первом этаже здания. — Сообщил, что хочет с вами увидеться и заявил, что никуда не уйдёт.

Что за бред? Роман нахмурился.

— Вы спросили, кто он такой?

— Да, ваше сиятельство. Говорит, что его зовут Александр Рахманов. Сообщил, что работает на вас.

Рахманов? Сейчас?

Роман сел на постели и посмотрел на стоящие на тумбочке электронные часы. Те показывали начало первого ночи. Какого дьявола Александр припёрся так поздно…

Стоп. Роман вдруг задумался над совсем другим вопросом: «А откуда он вообще знает, где я живу?» Вот этот вопрос куда больше сейчас занимал севшего на постели Лазарева.

Правда, и он в голове продержался недолго, сменившись пониманием того простого факта, что Александр не пришёл бы к нему так поздно просто так. Осталось лишь узнать, в чём именно состояла причина, а для этого имелся лишь один способ.

— Пропустите его, — приказал он.

— Конечно, ваше сиятельство, — произнес из телефона неуверенный голос. — Только я считаю своим долгом отметить, что, похоже, молодой человек пьян.

А вот это уже совсем выбило его из колеи. Александр? Напился?

— Всё равно пустите его. Я сам разберусь.

— Конечно, ваше сиятельство. Доброй вам ночи.

Посидев пару секунд, Лазарев встал и направился в просторный гардероб. Стащил с полки чистую футболку. Менять пижамные штаны не стал, так как банально не видел в этом смысла.

В дверь его пентхауса позвонили примерно через две минуты. Благо он успел предупредить свою охрану, что визит «запланированный».

Ну, насколько его можно назвать таковым в сложившихся условиях.

Открыв дверь, он увидел стоящего и ухмыляющегося Рахманова.

— Здарова, — сказал тот. — Есть минуточка?

Внимательно осмотрев его, Лазарев сделал закономерный вывод.

— Ты пьян.

— Не-е-е-е-е-е-ет, — протянул парень, а затем сделал задумчивое лицо. — Ну разве что чутка.

— Саша, иди домой и отоспись, — проговорил Роман.

Он уже собирался закрыть дверь, когда Александр неожиданно остановил её рукой.

— Что произошло между Настей и Калинским в университете? — спросил он.

— Не понимаю, о чём ты…

— Ой, да брось. — Александр посмотрел на него с иронией. — Всё тебе прекрасно известно. Я видел фотографию в университете. Но если это такой жуткий секрет, то, может быть, я лучше у вашего отца спрошу?

Во-первых, Роману не понравилось то, каким тоном была произнесена эта угроза.

Во-вторых, слишком уж трезво прозвучал голос Александра в тот момент.

— Что, прости?

— Ты меня понял, — произнёс Александр. — И только вот не надо отнекиваться. Я прекрасно знаю, что ваш отец явно не в курсе этой истории.

— Тогда что толку тебе к нему идти? — тут же в ответ спросил Роман, хотя и так понимал, какой ответ услышит.

— Потому что эта угроза спровоцирует тебя наконец перестать отнекиваться и объяснить мне, в чём дело. Знаешь ли, Настя сейчас попыталась меня напоить, чтобы выиграть в дурацком споре. Просто потому что у неё пунктик на том, чтобы доказывать что-то тому, кому это абсолютно не требуется.

Роман смотрел на него в течение нескольких секунд, после чего отпустил дверь.

— Заходи. И дверь за собой закрой.

— Как скажешь, начальник.

— Как понял, что отец не в курсе? — полюбопытствовал Лазарев, заходя в гостиную.

— Ты сам сказал, — пожал плечами идущий следом за ним Рахманов. — Я догадливый.

— Твою догадливость да в нужное бы русло…

Сзади послышался смешок.

— Я уже адвокат. Куда уж дальше-то…

— Всегда есть к чему стремиться.

— Ты сестре это своей расскажи. Она мне сегодня едва глаз бокалом не выбила.

— Что?

— Ага. Швырнула его в меня. Прикинь…

— Заслужил?

От ответа Александра очень многое зависело. Например, то, получит ли сейчас Рахманов по морде. Конечно же, не дело сыну достопочтенного графа бить людей по лицу за оскорбление любимой сестры, но подобные глупости Романа не особо волновали. В первую очередь он мужчина и брат, а уже потом аристократ.

Так что если Александр ему сейчас соврёт…

— Да, — спокойно признался тот, плюхнувшись на диван. — Думаю, что да. Кстати. Мне встать, чтобы тебе удобнее было?

— Не понял, — честно признался Роман.

— Ну чтобы тебе было проще мне по морде съездить…

Почему-то именно сейчас Роману вспомнились сказанные отцом слова.

— И в кого ты только такой догадливый? — покачал он головой, на что получил ехидную усмешку от сидящего на диване парня.

— В прабабку. Наверное. — Он пожал плечами. — Так что? Расскажешь мне, что там было на самом деле?

— А с чего ты взял, что я собираюсь тебе это рассказать?

— С того, что я сижу на диване у тебя в гостиной, а не стою перед запертой дверью. Ром, я понимаю, что это не моё дело. Правда. Но если так продолжится, то это плохо кончится. У неё маниакальное желание доказывать всем, что она лучше. Не для того чтобы самой стать таковой. Просто для того, чтобы это признали другие…

— В чужом признании нет ничего плохого, — перебил его Роман, но получил в ответ полный иронии взгляд.

— Нахер никому не сдалось чужое признание, — резко произнёс Рахманов. — Ладно, может, я немного перегнул. Признание разное бывает. Но Настя ищет не то, что нужно. Ей хочется, чтобы её наконец погладили по головке и сказали, что она молодец. Что она лучшая. Вот какого признания она ищет. Словно какой-то комплекс неполноценности. Синдром обиженного ребенка, которого либо недолюбили, либо перелюбили.

При его словах Лазарев скривился.

— Чушь.

— Ой ли, — не согласился с ним Александр. — Ром, давай по-честному. Ты занимаешься этой работой… почему? Потому что жаждешь похвалы от окружающих? Что-то мне подсказывает, что это маловероятно.

— Какой ты догадливый…

— Ты повторяешься.

— А ты лезешь не в свое дело, — моментально ответил Лазарев. — Но, для проформы, ты прав. Я этим не из-за «чужой похвалы» занимаюсь.

— Вот видишь. А у Насти с этим проблемы…

— Да с чего ты это взял? — не выдержал Лазарев.

— Ну я даже не знаю. С её поведения. С выражения твоего лица. С потолка. Я достаточно хорошо разбираюсь в людях. Ром, она, чтобы победить в этом дурацком споре, попыталась напоить меня.

— Ну, судя по всему, у неё неплохо вышло… — съязвил он, но Рахманов только рукой махнул.

— А, не. Это я уже сам. Но сам факт. Ей была важна не сама победа, а то, чтобы я проиграл.

В этот момент Роман подумал о том, что не спросил одну важную вещь.

— А напомни, на что вы спорили?

— А я и не говорил, — хмыкнул Александр и развалился на диване. — Она не успела сказать. Я её… остудил до того, как до этого дело дошло. А что?

Роман покачал головой.

— Да так, ничего.

А сам, в свою очередь, подумал, что прекрасно знает, в чём именно состоит дело.

Вообще-то, если так подумать, то спор с сестрой он выиграл. Ведь условием было то, что Александр «согласится, едва только она предложит ему пойти с ней». Как оказалось в итоге, Роман прекрасно спрогнозировал реакцию Рахманова. Ему этот приём не интересен от слова совсем, что, если уж по-честному, несколько выбивало Лазарева из равновесия.

Чтобы человек отказался от подобной, буквально, награды? Это звучало глупо. Кто в здравом уме упустит возможность выйти в свет с представителями элиты страны? Да еще и под руку с дочерью одного из влиятельных и богатых аристократов?

Бред же!

Это даже звучало безумно.

Тем не менее, этот самый безумец сейчас со всеми удобствами развалился на его диване. Почему? Роман ответа не знал, но подозревал, что причина вполне могла быть очень простой и в то же самое время очень понятной.

Ему это банально не интересно. Зачем все эти аристократические экивоки тому, кому просто нравится работать адвокатом?

Как бы смешно это ни прозвучало, но Роман не сомневался, что Александр с куда большим удовольствием предпочтёт вместо этого приёма остаться на работе и заняться делом. Ну или посидеть дома с сестрой.

Как раз вот эта черта и подкупала в нём. Александр казался ему одновременно удивительно простым и в то же время крайне сложным человеком. Ну ещё и тот факт, что Роман хорошо видел, на что тот готов ради своей сестры. Поступил точно так же, как Лазарев сделал бы сам.

А ещё Лазарев прекрасно понимал, что в конечном итоге Александр прав насчёт Анастасии.

— И? Что ты узнал?

— На самом деле не так уж и много, — моментально понял его вопрос Александр. — Видел фотографию, как они влюблёнными голубками стоят и обнимаются. На определённые мысли наталкивает.

— Это верно…

Роман вздохнул и сел в кресло напротив Александра.

— Эта история не должна уйти дальше тебя.

— Я могила, — серьёзно ответил парень.

— Ты осторожнее со словами, — моментально пригрозил ему Роман. — Потому что если отец узнает о том, что случилось, он будет не так… милосерден, как я.

Александр вопросительно поднял одну бровь.

— Всё настолько серьёзно?

— Я сломал ему карьеру. Ты сам так сказал. Отец на моём месте сломал бы ему шею. Они с Настей познакомились в тот момент, когда она была на втором курсе.

— Дай угадаю. Она сама решила выступить на игровом суде против него?

— Слушай, может, ты сам всё додумаешь? Раз такой догадливый…

— О нет. Что ты. Рассказывай, я слушаю…

— Не бесплатно, — произнёс Роман и испытал секундное наслаждении от выражения искреннего удивления на лице своего «стажёра».

— Это как понять?

— В самом прямом смысле, — произнёс Роман. — Но цену я тебе назову позже.

Заметив выражение на его лице, Лазарев тут же добавил:

— Обещаю, ничего страшного или противозаконного я от тебя требовать не стану, — торопливо сказал он. — Просто мне нужна будет от тебя одна небольшая услуга и…

Рахманов даже договорить ему не дал и протянул ладонь.

— Я согласен.

Роман хотел было уже пожать её. В этом не было ничего такого. Просто двое мужчин скрепляют договор рукопожатием. И всё равно, Роман замешкался. Вспомнил слова отца.

Когда-то точно так же и Николай Разумовский протягивал людям руку с улыбкой на губах.

И? К чему это привело?

Тем не менее, Роман хотел надеяться, что разбирается в людях хотя бы на четверть так, как сам в это верит.

Протянув собственную руку, он пожал Александру ладонь.

— А теперь, рассказывай, — сказал Рахманов, откидываясь обратно на спинку дивана…

Глава 12

— А теперь, рассказывай, — сказал я ему, не без удовольствия откинувшись на спинку дивана.

Мягкий, зараза. На нём бы не заснуть…

— Что ты знаешь о Калинском? — между тем спросил Роман, я в ответ лишь пожал плечами.

— Что он умница, гордость университета, отличник учёбы. Ну и прочие эпитеты.

— А о его прошлом? — задал Лазарев ещё один вопрос.

— Практически ничего, — честно признался я, не став скрывать. — Насколько это важно?

— Критически, я бы сказал. Он ненавидит аристократов.

— Ну тогда у нас противоречие налицо, — хмыкнул я. — Особенно если вспомнить, что большая часть лучших юридических фирм принадлежит именно аристократам.

— Мир полон противоречий, — философски сказал Роман, глядя на меня. — Но если вкратце, то из-за одного барона его отца уволили с работы. Он решил продать своё предприятие, а новому покупателю старые работники были не особо нужны, так как его в первую очередь интересовала именно земля.

— Печально. Но такое случается сплошь и рядом. И я так понимаю, что этим дело не кончилось, — сделал я резонный вывод, на что тут же получил кивок.

— Правильно понимаешь. Я сам узнал эту историю уже после того… короче, сильно после. Там всё плохо кончилось. Мужик пытался найти новую работу, но город у них был небольшой. Рабочих мест не то чтобы много. Не смог. Стал пить. А из-за этого даже на более простых местах не задерживался. Стал срываться на своей жене и мелком сыне.

Мда-а-а. Такая себе история. Мой старик, земля ему бетоном, сам любил выпить и меры в этом деле не знал. Сука, как вспомню этого урода, так внутри всё сжимается. Старый ублюдок заливался по поводу и без. И порой — постоянно, если быть точным — это доставляло крайне неприятные проблемы. В общем-то, это и стало одной из причин, по которым мать его бросила. Это и ещё постоянные измены, ложь и разного рода подобное дерьмо.

Но, как бы смешно это ни прозвучало, моя ситуация была не такой паршивой. Алкоголь сам по себе поганая штука. Но куда хуже, когда он накладывается на скрытые внутри человека комплексы неполноценности, вытягивая эту грязь наружу. Подозреваю, что когда у мужика ничего не вышло и забытьё на дне бутылки стало казаться ему временным, а порой и единственным спасением, в голову ему стали лезть не самые приятные мысли.

Например, о том, кого именно следует винить в собственных неудачах. Как правило, почему-то в такой ситуации люди привыкли винить кого угодно, но только не самих себя.

И, как правило, больше всего страдают близкие.

— И? Насколько плохо всё кончилось?

— Паршиво, — отозвался Роман. — Так, как и кончаются подобные истории. Домашним насилием. В конечном итоге его папашу посадили. Мать после того случая стала инвалидом.

Значит, я оказался прав в своих предположениях.

— И во всём случившемся он винит вас, — сделал я вывод и следом добавил: — Аристократов, я имею в виду.

— Верно. Ему кажется, что если бы тот барон не уволил работников, чтобы впоследствии продать предприятие, то его отец не потерял бы работу. Не стал бы пить. Не стал бы избивать мать и восьмилетнего сына. И ничего бы не случилось. И жили бы они долго и счастливо.

— Тогда как так вышло, что они сошлись с Настей? — спросил я его. — И давай без глупых сказок, что противоположности притягиваются, и подобной хрени. Я в это не поверю.

В ответ на мои слова он грустно улыбнулся.

— Мы же не сопливые девочки, которым по двенадцать лет, ведь так? Нет. Здесь, скорее всего, сыграл свою роль тот факт, что оба они чертовски упёрты и стремятся стать лучше. Лучше, чем им кажется, они должны быть…

— А способ получить это они ищут через чужое признание, — понял я. — Оттого Калинский так выёживался?

— Наверное. — Роман пожал плечами. — Может быть. Ты сам сказал, что порой люди испытывают потребность в чужой похвале оттого, что испытывали её недостаток в прошлом. Он ещё на первом курсе стал известен. И не в последнюю очередь благодаря своим мозгам. Как и сказал, этот парень не проиграл ни одного игрового суда. Сам понимаешь, это дорого стоит.

— И Настю это зацепило?

— А я что? Мысли её, по-твоему, читаю?

— Ты её брат, а не я, — усмехнулся я. — Ты мне и скажи.

Роман поморщился.

— Да ты и сам всё прекрасно знаешь. Настя решила, что она достаточно умна, чтобы выиграть у него.

— Ну разумеется. Как же могло быть иначе. А тот факт, что он был старше её, плюс простолюдин, плюс весь такой известный и популярный, только усиливало это желание.

— Верно. И, как должно быть, ты уже понял, она проиграла. Трижды.

Тут я удивился.

— Да ладно. Она продолжала биться об эту стену раз за разом?

— Ты с ней работаешь, — улыбнулся он, повторив мои слова. — Ты мне и скажи.

Хотя чего я спрашиваю. Вон, сцена, которую она в ресторане устроила, всё и так хорошо показала.

— Ладно, уел. Признаю. И? Что дальше?

— Видимо, её упорство и нежелание сдаваться зацепили Калинского. Я не смогу тебе сказать, как там всё было. Сам не в курсе. Просто в какой-то момент они сблизились и начали… ну не встречаться, но уверен, что до этого момента было недалеко.

На лице у него появилось странное выражение.

— Видел бы ты её тогда, — с грустью улыбнулся он. — Она прямо светилась от счастья. Я серьёзно. Пыталась этого не показывать, но выходило у неё это плохо.

— Что пошло не так?

— Да всё. С самого начала, как оказалось.

Я сделал жест рукой, предлагая ему продолжать.

— Так в чём же дело?

— Пятый курс. Калинский добился возможности пройти практику в одной из крупных фирм в столице. Сам понимаешь, что это значит для твоего будущего. С его успехами в учёбе и той репутацией, которую он успел себе наработать, это был шанс для него. Показать, на что он способен.

— Даже не сомневаюсь. Но, судя по твоему голосу, что-то пошло не так.

— В каком-то смысле да, — кивнул Роман. — Он действительно блестяще себя показал. Настолько, что ему пообещали место ещё до того, как он получил диплом. Казалось бы, всё. Жизнь устроена. Но нет.

— Что случилось?

— Как обычно, Саша. Как обычно. Деньги. По крайней мере, одна из причин. По его прошлому ты, наверное, уже понял, что он никогда не жил богато. Но оказался достаточно умён, чтобы поучаствовать во время практики в закрытии нескольких сделок. Достаточно крупных, чтобы они принесли ему огромное количество денег. Для него, разумеется…

— Только не говори мне, что деньги его испортили, — попросил я.

— Не, дело не в них, — отмахнулся от меня Роман. — Точнее, не совсем в них. Тут… Как тебе сказать, любая сложная ситуация имеет комплексную причину. Так и тут. Да и твои слова о том, что деньги его испортили… Знаешь, я иногда думаю, а можно ли испортить ещё сильнее то, что уже и так сломано?

Я задумался над его словами. Как бы смешно это ни прозвучало, но деньги могут испортить по-разному.

— Жадность?

— Я же говорил, что ты догадливый, — улыбнулся Роман. — Парень к концу летней части практики смог купить себе машину, о которой раньше даже и мечтать не мог. Переехал в хорошую квартиру. Не самую дорогую, но по его меркам разница была как между небом и землёй.

— Тогда я не совсем понимаю, при чём тут Настя и её отношения с Калинским.

— Как я уже сказал, любая сложная ситуация имеет комплексную причину. Его отношения с Настей закрутились примерно на втором семестре его четвёртого курса. Где-то в конце его они начали… Ну, скажем так, встречаться. Он прекрасно знал, кто мы такие и чем занимаемся. Знал о том, что я старший адвокат фирмы. Так что я не особо удивился, когда узнал, что мы получили его резюме ещё до того, как он успел получить диплом. Учитывая его успехи, это не такое уж и большое дело.

Роман встал с кресла и пошёл в расположенную рядом кухню, не переставая рассказывать.

— Где-то в начале его пятого курса их парочка развалилась. Настя нам ничего не говорила и вообще делала вид, будто всё нормально, но я знал её и об их «отношениях», так что понял причину сразу же. Они порвали. Это было логично, — прозвучал его голос с кухни, и я услышал звон стекла и шум воды.

— В её дела я не особо лез, так что не придал этому большого значения, — продолжил он, вернувшись с двумя стаканами воды, один из которых подал мне. — Ну мало ли, бывает. Парень и девчонка расстались. У меня у самого подобное случалось во время учёбы несколько раз.

Роман посидел пару секунд, выпил воды.

— В общем, если в двух словах — этот идиот оказался между двумя своими пороками. Старым и новым. Собственной озлобленностью на аристократов и жадностью. И в данном случае жадность победила.

— В каком смысле?

— В прямом, — зло произнёс Роман. — Во время практики он раздобыл информацию о том, что мы готовим определённого рода сделку между двумя компаниями. В этом деле наши фирмы находились с двух сторон, представляя обе компании, участвующие в будущем слиянии. У Калинского имелась внутренняя информация по этому делу. Не знаю, как он смог её достать, хотя кое-какие мысли у меня имеются… Да это сейчас и не важно. В общем, он, видимо, узнал, что я буду вести эту сделку с нашей стороны, и приехал ко мне.

— С инсайдерской инфой? — искренне удивился я. — Серьёзно? Погоди, но он же не идиот!

— Я же говорю, жадность победила, — пожал плечами Роман. — И, если уж по-честному, ему стоит отдать должное. Он будто на собеседование приехал. Чуть ли не презентацию подготовил. Разумеется, он не говорил прямо, что у него есть внутренние данные по нашему оппоненту в этой сделке. Но не понять это было невозможно. Если бы мы её использовали, то сделка сулила бы такой куш, что даже запрошенных им пяти процентов хватило бы ему за глаза.

— Настолько прибыльно?

— Вспомни нашу сделку с Румянцевым, — напомнил он мне. — Там сумма была всего на пятьсот миллионов меньше.

— Мда-а-а. — Я прикинул в голове цифры.

— Вот именно. В общем, соблазн был велик. Как я уже сказал, с тем, что у него было, мы смогли бы закрыть сделку на своих условиях. Абсолютно и бесповоротно. Это всё равно, что сломать человеку руки и ноги, а потом взять его за горло. Эффект был бы примерно таким же. Вот Калинский и решил, что это его шанс пробиться наверх. Перепрыгнуть разом через два десятка ступеней. Всё, чего он хотел за свою «помощь», — место адвоката в фирме и мою поддержку в том случае, если его выдвинут на место одного из старших.

— Мда, а в отсутствии амбиций его не обвинишь. Но ты отказался.

— Да, — кивнул Роман. — Слишком хорошо понимал, что подобная «прозорливость» будет выглядеть очень подозрительно. Имелись совсем не иллюзорные риски, что дело может всплыть на поверхность, а ты уже видел, что бывает в таких ситуациях…

Ага, видел. Случай с Румянцевым хорошо это показывал. Как риски, так и возможную прибыль. О том, кто именно стал бенефициаром покупки ценных бумаг, я говорить не стал. Желания как-то портить отношения с Романом у меня не было. Особенно сейчас.

Но почему-то мне казалось, что причина не в этом. Скорее всего, Роман просто не хотел давать другому человеку столь мощный рычаг давления на себя. Всё-таки, если он обманул одних, то кто сказал, что он не сделает это с другими. Всё же слишком уж это сильный козырь для возможного шантажа.

В общем, его осторожность в этом деле я понимал и принимал. Как говорится, сто процентов понимания и ноль процентов осуждения. Я бы в такое дело тоже не полез бы. И тут даже не в принципах дело. Разве будет нормальный человек совать руку в капкан, прекрасно зная, чем это может закончиться? Кто-то, может быть, и станет. Однорукие идиоты, например. Этих ничему жизнь не учит.

К слову, у нас в данном случае сразу два таких индивида с противоположным мнением относительно происходящего.

— Так что он увидел для себя шанс не только засветиться в чертовски огромном и прибыльном деле, но ещё и заработать баснословную сумму денег, — произнёс Роман. — Если бы всё выгорело, то такой старт обеспечил бы ему будущее. С его-то мозгами.

— Окей, — сказал я. — Ты ему отказал. И, как я понимаю, позвонил потом в ваш отдел кадров и намекнул, что дел иметь с ним вы не хотите. Но это не объясняет твоего дальнейшего поведения.

— Да, — кивнул он. — Позвонил и намекнул. Но ты прав. Это, разумеется, не всё. В тот момент я счёл, что этого достаточно. Человек, которой единожды решил, что готов пойти на подобное, пойдёт снова. Это только вопрос времени. Азарт. Жадность. Желание почувствовать себя умнее других. Самым крутым. Самым хитрым. Думаю, что это неплохо так ласкало его самолюбие. Работать с ним даже в одном здании я не хотел.

— Ещё бы, — согласился я с ним. А чего скрывать. И сам порой поддавался таким соблазнам. Другое дело, что я мог их хорошо контролировать. — Что было дальше?

— А дальше я узнал истинную причину их разрыва с Настей. Не от неё, как ты понимаешь. Она мне так ничего и не рассказала. Даже после того, как я сообщил ей, какое предложение мне сделал Лев. Лишь попросила отказаться и не иметь с этим «выродком» ничего общего, когда я рассказал ей о его приходе. В этот момент я понял, что что-то не так. И прошёлся по своим знакомым в универе. В итоге причина всплыла довольно быстро. Все его отношения с ней были не более чем тупым спором.

— Это в каком смысле?

— В самом прямом, — сказал он, даже не пытаясь скрыть появившуюся в голосе злость. — Всё началось с того, что нашему дорогому другу пришла в голову охренеть какая весёлая мысль. Настя же была той ещё недотрогой. Гордая аристократка. Настоящая принцесса и красавица. Отшивала любых ухажёров. Насколько я смог понять, в какой-то момент ему показалось весёлым и забавным трахнуть на спор лучшую девочку курса.

Мне бы удивиться… Но это выглядело настолько банально и логично, что у меня почему-то даже сомнений не возникло в том, что это правда.

— То есть он…

— Нет, насколько я понял. Спор он не выиграл, если ты об этом. Похоже, что это вообще переросло со временем во что-то… настоящее, как бы смешно это ни звучало. Да только Настя каким-то образом всё узнала. Учитывая её характер, думаю, что ты представляешь себе её реакцию.

— Ещё бы. Странно, что он вообще жив до сих пор, — вздохнул я. Мало что сравнится в ярости с обманутой женщиной. Особенно с той, которая действительно думала, что влюбилась в человека, а затем узнала, что всё это было для него не более чем забавным спором.

А ведь с учётом его прошлого это даже логично. Вообще всё. Отношение к аристократам из-за случившегося в семье. Чудовищное самомнение из-за собственных успехов. Так почему бы не подкрепить их ещё одним достижением, так сказать. Для него, должно быть, в тот момент это выглядело как блестящая мысль. Мелочный способ отомстить и потешить чувство собственного превосходства золотой зарубкой на изголовье собственной кровати, так сказать.

Хотелось залезть в шикарный бар Лазарева у стены, достать оттуда бутылку чего-то крепкого и выпить. А затем вызвать такси, найти Калинского и разбить ему лицо. Да, глупо. Да, опрометчиво. Тем не менее, это простое и справедливое с моей точки зрения желание оказалось удивительно сильным в этот момент. Пусть с Настей мы не были хорошими и закадычными друзьями, я с ней работал. А тех, с кем работаю бок о бок, я привык уважать и ценить.

Если они того заслуживают, разумеется.

И ведь остальное, что мне сказал Рома, также билось. Я знаю, как неожиданные деньги могут испортить человека. Когда всю жизнь живёшь даже не в нищете, а просто с низким достатком, то неожиданно свалившийся на тебя заработок, особенно когда ты сам заработал, действует подобно манне небесной. И даже не потому, что ты теперь можешь себе позволить то, что не мог раньше. Нет.

Причина в другом. Деньги — это мерило. Точно такое же, как честь, совесть, чужое признание и прочее. У всех разные способы оценки. И заработанные деньги являются именно одним из них. Способом понять, что ты продвинулся вперёд. Что ты растёшь. Становишься лучше. Если ты получил больше, значит, твой труд оценили. Значит, тебя признали.

Для молодого парня с проблемами бедности, алкоголя и насилия в семье это… короче, уверен, что голова у него закружилась. У меня, когда я получил первые полмиллиона за закрытую сделку, они точно закружились. Это бешеный азарт. Тебе хочется ещё. Ещё и ещё! Больше денег! Больше признания! Ты пашешь, как бешеный. Без выходных. Без остановок. Больничный? Плевать. Сон? Плевать ещё больше. Работа и только работа. Адская гонка, в которой ты соревнуешься сам с собой в попытке превзойти себя вчерашнего. Заработал больше денег? Закрыл больше дел? Стал успешнее!

Я через это прошёл. И едва не загубил себя в первые полтора года после первого успеха. Слава богу, что нашёлся человек, который вовремя смог меня остановить. А то я бы к чертям выгорел дотла ещё тогда.

— И поэтому он рискнул прийти к тебе со своей дурацкой идеей, даже несмотря на разрыв с твоей сестрой?

— Да. Как я понял, она не сказала ему, в чём именно была причина. Просто послала его куда подальше, чем, вероятно, довольно сильно прошлась по его гордости.

— Но к тебе он всё равно пришёл.

— А какой у него был выбор, — усмехнулся Роман. — Я занимался этим делом. Видимо, он решил, что у меня жадность взыграет. Может быть, подумал после истории с его отцом, что все мы, аристократические выродки, жадные до денег настолько, что это затмевает всё остальное. Вот и тут ему показалось, что я закрою глаза на его неудачные отношения с Настей и «впишусь» в это.

— Но ты не вписался.

— Нет, — покачал он головой. — И сразу же решил, что такому человеку не место у нас. А когда до меня дошли слухи о причине, по которой он начал встречаться с Анастасией, то я решил пройтись и по своим знакомым в других компаниях. Связей после универа у меня осталось много. Так что на получение диплома он выходил уже с чётким пониманием, что лучшим применением для него теперь будет выполнять роль подставки для кофе на рабочем столе в какой-нибудь мелкой конторе.

— Ты в отместку лишил его шанса получить нормальную работу.

— Мог бы и лицо ему разбить, — хмыкнул он. — Но это будет лишь временное удовольствие.

— Но вместо этого ты сломал ему будущее. Я не осуждаю, если что. Тут я полностью на твоей стороне.

— Я же сказал тебе, — пожал он плечами. — Он, скорее всего, ещё легко отделался. Если бы об этом узнал отец, всё могло бы быть куда хуже.

— Насколько хуже?

— Настолько, Александр, — многозначительно произнёс он.

Мда-а-а… это многое объясняло. Хотя стоп. Не всё. В голове созрел вопрос.

— Погоди, он ведь не дурак. Должен был понять, откуда ноги растут.

— А он и понял, — тут же подтвердили Роман. — Практически сразу же, как его резюме завернули в каждом месте, куда он его подавал. И в отместку начал издеваться над Настей.

— И ты это так просто спустил?

— Ты сам сказал, что он не дурак, — с отвращением повторил Роман мои слова. — Просто после этого он очень часто стал появляться в качестве её противника на игровых судах. Даже там, где это изначально не предполагалось…

Я откинул голову назад на спинку дивана и посмотрел в потолок.

Вот с одной стороны жалко её, конечно. Правда. Девчонка вляпалась в идиотскую, но очень неприятную для неё ситуацию.

Неприятно? Да. Жалко ли мне её? Отчасти. Чисто по-человечески я могу это понять, да. Но, как я уже сказал, только отчасти. Просто потому, что подобное не может полностью оправдать её поведение.

Нет.

А вот лишний раз усилить и усугубить её и без того стервозный характер — легко. Её любили в семье. Пылинки с неё сдували. У неё всегда было всё, что бы ей ни захотелось. С детства вскормлена с мыслью, что она лучше других. А тут она не просто столкнулась с противоположным мнением. О нет. Она буквально налетела на эту реальность, как легковушка на бетонную стену. И столкновение оказалось не из приятных.

И тот факт, что Калинский тот ещё мудак, нисколько не обелял её поведения. Этот неприятный опыт и всё, что за ним последовало, лишь усилили её стервозность и пренебрежительное отношение к окружающим, которых она считала недостойными стоять рядом с ней.

Стану я от этого относится к ней хуже? Нет, конечно. С чего? В профессиональном плане мы сработались. Девчонка она умная, этого не отнять. Просто ей не хватает… моего опыта, скажем так. Я же не самовлюблённый идиот, чтобы думать, будто я самый умный. А схватывает Настя всё на лету.

— Ладно, — встал с дивана. — Спасибо. Теперь мне понятно чуть больше.

— Что будешь с этим делать? — поинтересовался Роман, глядя на меня.

— Что-что. — Я вздохнул и посмотрел на него. — Выиграю это дело. Кажется, ты мне за это платишь, ведь так?

На самом деле, до этого пока ещё далеко, но некоторые намётки у меня имелись. За выходные я хотел хорошенько подготовиться к понедельнику. Вот там да. Там пора будет наведаться к одному тупорылому майору и объяснить ему, кто он такой и в чём он оказался не прав. Категорически не прав.

— Отлично, — Роман кивнул. — Тогда, думаю, пришло время поговорить о цене…

— Да, к слову об этом. Я не очень хочу идти на этот проклятый приём.

Эх, всё же приятно иногда видеть такое удивление на его лице.

— Как?

— Я умный, — усмехнулся я. — Мне прабабка говорила.

Ага, умный. Ну не говорить же ему, что я пальцем в небо сейчас ткнул. Ну, хорошо, хорошо. Не совсем пальцем в небо. Некоторые догадки у меня имелись, но всё равно, я не рассчитывал, что прямо вот так попаду в цель.

Но ему ведь знать об этом не обязательно. Цену себе надо набивать при любом удобном и неудобном случае.

— Сделаешь это? — спросил Рома, и я пожал плечами.

— Как я уже сказал, не очень хочется. Я бы лучше поработал…

— Знаешь, почему-то я даже не сомневался в том, что ты так и скажешь.

— Может быть, тогда ещё и объяснишь, в чём дело? — предложил ему. — А то перспектива провести несколько часов среди снобов и зазнаек меня не особо прельщает. Как я уже сказал, лучше поработал бы.

— Снобы и зазнайки, — повторил он за мной. — Хорошего же ты мнения о самых влиятельных людях Империи.

— Так сказал, будто я с ними чаёвничаю каждый вечер.

— Заявиться ко мне посреди ночи тебе это не помешало, — рассмеялся он. — Или забыл, чей диван просиживал тут последний час?

— Ага. Забудешь тут.

— Поверь мне, Александр, — грустно сказал он и улыбнулся. — Как бы скучно тебе ни было, мне твоё появление на приёме всё равно обойдётся дороже. Но это та цена, которую я готов заплатить…

Глава 13

— Доброе утро.

Я вышел на кухню, застав там сидящую за кухонным столом Ксюшу. Судя по одежде, сестра недавно вернулась с работы.

— Привет неспящим, — зевнув сказал я, садясь за стол. — Как дела на работе?

— Нормально. С пятницы на субботу, конечно, напряжно. Народу столько, что наши ребята с ног сбивались.

— Ну ты же сама радовалась повышению, вот и не жалуйся теперь, — усмехнулся я и, протянув руку, утащил один из бутербродов с тарелки перед ней.

— Эй!

— Не бузи, у тебя там ещё два есть, — сказал я ей и откусил от бутера сразу треть. — Ты же вроде говорила, что ночных смен будет меньше.

— Выходные не считаются, — пожала плечами Ксюша, продолжая листать ленту новостей в телефоне. — В смысле на неделе, а не мои собственные.

— Да я понял. Всё так плохо?

— Там слишком много проблем, чтобы я могла за день всё решить. Да и приходится за персоналом следить.

Сестра горестно вздохнула.

— Почему, когда тебя повысили на работе, это означает не только повышение зарплаты, но ещё и новые обязанности?

В её голосе было столько грусти, что я аж расхохотался.

— А ты чего ожидала? Что тебе просто денег сверху накинут и всё?

— Ну так-то было бы неплохо…

— Ну знаешь. Ещё скажи спасибо. Иногда тебе просто новых обязанностей наваливают, а к зарплате ноль прибавляют. Вот где настоящая грусть.

Выражение, пусть и наигранного, но такого правдоподобного ужаса на её лице было столь выразительно, что я от смеха едва куском бутерброда не подавился.

— Это бесчеловечно! За это сажать надо!

— Это жизнь, Ксюнь, — поправил я её и быстро доед бутерброд.

Глянул на часы. Половина первого. Давно я так долго в постели не валялся, однако. Впрочем, после вчерашнего вечера оно и неудивительно. Во сколько я там до дома добрался? Часа в четыре утра вроде. Ну или около того. Плюс тот факт, что выпил, пусть и немного. Ну и ладно. Зато выспался наконец, что тоже хорошо.

Прикинув в уме планы на день, понял, что надо бы чуть-чуть разгрести дела и начать потихоньку собираться. До назначенного времени встречи с Софией ещё далеко, но ехать до универа мне час с лишним от дома, так что лучше выйти пораньше, чтобы не опоздать. Потому что день сегодня важный.

Как я и предполагал, поездка заняла даже чуть больше времени. Почти полтора часа, так что к месту приехал около трёх часов. В этот раз на охране пропустили меня сразу же. Стоило сказать, что у меня назначена встреча с Софией Андреевной, как тут же дали проехать на территорию. Видимо, охрана уже была предупреждена насчёт меня, что не могло не радовать.

Если в этот раз ещё и выводить с территории под руки не будут, так вообще хорошо. Дойдя до кафедры, постучал в дверь и услышав царственное «войдите», открыл её.

— София Андреевна?

Голотова, как и в нашу прошлую встречу, сидела за столом, обложившись небольшой кучкой бумаг, проверкой которых и была занята в этот момент.

— А, Рахманов, приехали-таки. Подождите десять минут. Я почти закончила.

— Без проблем, — пожал я плечами и сел на один из свободных стульев.

Вспышками детского поведения я не страдал. Что такое десять минут? Пшик. Подождать можно. Во-первых, мне, вообще-то её помощь тоже нужна. Во-вторых, как бы это уничижительно ни звучало, в «помощники» я сам напросился.

И вообще, все мы люди, все мы не успеваем с работой. Вести себя как наглая скотина с самомнением размером с дом и ругаться из-за того, что меня заставляют ждать, я не собираюсь. Вместо этого ещё раз проанализировал прошедший вечер и всё, что узнал за его время.

Настю мне было жаль. Искренне. Вот правда. Она вляпалась в неприятную ситуацию, которая сильно повлияла на неё и теперь, как оказалось, не собиралась отпускать до конца. Но…

Мне что теперь, в лепёшку разбиться, что ли? Проблема ли это? Да. Проблема. Но, как бы смешно это ни прозвучало, проблема это не моя. Другое дело, что рассказ Романа немного раскрыл мне характер самого Калинского. Вопрос в том, как мне использовать это, чтобы разобраться с ним? Вот тут ответа у меня пока не имелось. Нужно было что-то придумать, чтобы…

Стоп.

Я вдруг снова вспомнил одну из наших встреч с Уткиным, заданный ему вопрос и последовавший ответ. Я ещё тогда подумал, что это странно. Если судно находилось в таком паршивом состоянии, то зачем он согласился идти в рейс на нём? С одной стороны, нужда в деньгах. Понятный мотив. Но всё же. Мне до сих пор не давали покоя другие его слова, на которые, как мне теперь кажется, я обратил недостаточно внимания.

— София Андреевна, я пока выйду позвонить.

— Да, конечно, — отозвалась она, не поднимая глаз от бумаг лежащих на столе.

Удовлетворившись этим, встал со стула и вышел обратно в коридор. Достал телефон и быстро выбрал нужный номер. Ответа ждать долго не пришлось. Я даже немного гадал, снимет она трубку или дальше продолжить гнуть свою стервозную линию.

Заодно и проверим, что для неё важнее. Собственная уязвленная гордость или же желание хорошо выполнить свою работу.

— Чего тебе надо? — буркнул в динамике злой голос.

Не, а вот это уже нехорошо. Так дело не пойдёт.

— Так, девонька, давай-ка ты перестанешь мне грубить, — сказал я в телефон. — Лучше остынь и вспомни вот что. Мы проверяли, какой именно экипаж должен был идти на «Днепре» вместо Уткина и его людей, или нет?

Ответ я знал, и он мне не особо понравился. Но я хотел узнать, что сделает она в такой ситуации. Продолжит недовольно дуться из-за вчерашнего или же…

— Вроде нет, — через несколько секунд сказала Анастасия. В этот раз его голос звучал уже более нейтрально, хотя какие-то недовольные нотки в нём всё ещё оставались. — Ты имеешь в виду тот экипаж, который Уткин отказался брать в рейс, потому что не знал людей?

— Да. Именно их. Что стало с их капитаном, напомни.

И опять же. Это я помнил из нашего разговора. Специально спросил об этом Уткина. А вот помнит ли об этом Настя…

— Он в аварию попал незадолго до рейса, если не ошибаюсь. И тогда этот рейс отдали Уткину. Я не помню точную дату, но могу проверить.

Молодец.

— Хорошо. У тебя есть сейчас доступ к системе компании? Можешь проверить наши документы?

— Да. Могу. Все файлы по делу у меня на ноуте. А что тебе нужно?

— Проверь, пожалуйста, кто именно являлся капитаном в двух прошлых страховых случаях, которые мы с тобой рассматривали, — попросил я её.

— Думаешь, там был один и тот же экипаж?

— Я в этом уверен, но хотелось бы проверить, — ответил, разглядывая таблички у входа на кафедру. — Мне кажется…

— Что у них имелся «свой» экипаж, чтобы проворачивать подобные дела, — быстро ухватила она нить моих мыслей. — Я поняла. Да. Дай мне полчаса, я всё проверю.

— Вот и молодец. Я сейчас на встрече буду, так что не звони, а просто сообщение отправь.

— Дай мне полчаса.

— Вот и славно.

Отключив телефон, задумался.

Итак, что мы имеем? Два случая, когда суда компании попадали в аварию, после которой фирма получала страховые выплаты. Есть? Есть. В обоих случаях против фирмы подавались групповые иски экипажем и выдвигались встречные требования со стороны фирмы. Затем они удовлетворялись в досудебном порядке, после чего дело считалось закрытым, фирма получала страховые и выплачивала деньги экипажам. Все довольны.

Так? Так!

Сейчас у нас схожий случай. Предположим, что я прав и у этих засранцев имелись свои люди для подобных схем. Тогда почему в этот раз всё было иначе? Если я прав и они действительно действовали именно так, рассчитывая на то, что техническое состояние судна станет оправданием…

Нет. Это бред какой-то. Любая нормальная экспертиза подтвердит его плачевное состояние, а это уже недосмотр самой компании владельца на грани преступной халатности и грубейшие нарушения техники безопасности. Как итог — наличие причины для отказа в выплатах по страховке.

Не бьётся. Тогда в чём же причина?

Ладно. Допустим, что я прав и тогда… что? Они рассчитывали, что даже если аварии не случится, то ничего страшного? Попробуют в следующий раз. А если случится, то можно будет свалить всё на непрофессиональные действия команды? Опять же нестыковка. Состояние «Днепра», описанное нам Уткиным, опровергает эту теорию.

Если конечно же забыть тот маленький факт, что имеется вероятность вины его сына и члена экипажа в одном лице. Но данный факт мы опускаем. Не играть же мне против себя самого.

Я в задумчивости посмотрел на дверь. Как быть? Если предположить, что я всё-таки прав, то выходит, что-либо результаты проверок, предоставленные нам собственниками судна, не будут соответствовать действительности, либо же… а всё. Других вариантов быть не может. И тогда те документы, что они нам предоставят, также будут говорить о том, что на обслуживание судна потратили ровно столько, сколько нужно. Ну плюс-минус.

И? Как мне использовать это в своих целях?

Я задумался. Крепко так задумался. Жаль только, что за ту пару минут, что потратил на размышления, хорошего ответа так и не придумал. Проблема заключалась в том, что этим засранцам, чтобы задавить нас, требовалось лишь хорошо сфальсифицировать все бумаги.

Для нас же главным козырем будет «наша» экспертиза. Именно она должна дать рычаг давления. Учитывая, что в этом случае мы получим достоверные данные, подтверждающие нашу точку зрения, проблем возникнуть не должно.

Но всё равно ситуация мне не нравилась. Настолько, что в голове появилась шальная мысль использовать собственную силу, чтобы решить это дело.

Ладно. Будем думать. В любом случае у нас имелось значительных размеров окно для того, чтобы подготовиться к следующему сражению.

Я вернулся в кабинет как раз к тому моменту, когда Голотова ставила последние пометки и затем закрыла распечатку на столе перед собой.

— Я закончила, — сообщила она мне.

— Что ж, тогда, думаю, мы могли бы…

— Не торопитесь, молодой человек, — довольно-таки высокомерным тоном произнесла она. — Для начала я хотела бы кое-что узнать.

Вот сейчас не понял. Что ещё за изменение в отношении? Ещё и эмоции её… так и сочились подозрительностью. Хорошо, давайте подыграем.

— О чём же?

— О вас, — сказала она прямо. — Я навела справки.

Кто бы сомневался. Почему-то у меня не сомневался ни на йоту, что она это сделает. Я бы на её месте точно так же поступил бы.

— И? — предложил продолжить, внутренне уже примерно понимая, к чему именно она ведёт.

— Вы не числитесь среди студентов университета, — сказала она. — Вы не подавали документов на обучение. Вас вообще будто не существует для нашей системы обучения. У вас нет лицензии на работу адвокатом. И тем не менее каким-то удивительным образом вы смогли получить работу в одной из самых престижных юридических фирм в городе.

— Я всё ещё не услышал вопроса.

— Вопрос мой в том, как вы собрались помочь решить мою проблему, — несколько раздраженно произнесла она. — Особенно если учесть, что вы не адвокат.

— Вас только это волнует?

— Я предпочитаю опираться на факты, а не на глупые надежды, — тут же последовал категоричный ответ.

Вздохнул. Подумал. Её эмоции не сильно отличались от того, что я ощутил в прошлый раз. Сразу видно, что существующая проблема вызывала у неё отвращение. Сама мысль о том, что бывший муж так её подставил, приводила эту женщину в состояние ледяной ярости. Пусть внешне этого не заметно, самоконтроль у неё невероятный, но внутри она буквально кипела от сдерживаемых эмоций.

Гордость. Завышенная самооценка, присущая людям нашей профессии. Так она ещё и преподаватель, а значит, постоянно ставит себя на уровень выше тех, с кем привыкла общаться в обычной жизни. И в то же самое время она не готова просить помощи, считая, что это исключительно её личное дело.

— София Андреевна, вас должно волновать не то, как я пролез на свою работу, а то, что я могу решить вашу проблему…

— Да? — Она улыбнулась одними губами и посмотрела на меня полными скепсиса глазами. — Интересно было бы узнать, каким именно образом?

— А это уже моя проблема, — произнёс, наклонившись к ней. — Но перед этим я хочу понять простую вещь. Чего именно вы хотите? Чтобы ваш муж отказался публиковать свою работу? Или убрал из неё любые намёки на ваши наработки, которые он так нагло использует во вред вам?

— Вы не сможете этого сделать, — категорически заявила она.

— Если вы так в этом уверены, то зачем согласились на встречу? — спросил я, и так прекрасно понимая причину.

Она банально мне не доверяла. Вот и всё. Раскопанная на меня информация делала всё происходящее слишком уже подозрительным, чтобы человек такого характера и опыта мог в раз согласился принять помощь от столь непонятного субъекта. В этом плане я её прекрасно понимал.

Только вот что толку. Надо брать быка за рога.

— София Андреевна, давайте выложим карты на стол. Я могу решить вашу проблему. Без последствий для вас. Без проблем с законом. Без того, чтобы компания, для которой, по сути, ваш муж и пишет свою работу, продолжила оказывать на вас давление. Но вы и сами понимаете, что у моей помощи есть своя цена.

Тут в её эмоциях загорелся огонёк торжества.

— Ну естественно. Конечно. Вот мы и подошли к самому главному, — протянула София, глядя на меня таким взглядом, будто читала словно открытую книгу. — И? Чего же вы хотите?

— Мне нужна лицензия, — открыл я ей свою «ужасную» правду. И, судя по всему, она что-то такое и предполагала.

— Поступайте на первый курс и учитесь, — хмыкнула она. — Получайте диплом, а там и до лицензии недалеко.

— София. — Я специально опустил её отчество, чтобы она среагировала на подобную «грубость». — Вы вроде бы очень умная женщина, а строите сейчас из себя дурочку. Пять лет учёбы — это слишком долго. Я не могу тратить столько времени.

— То есть получение хорошего и всестороннего образования для вас уже какая-то недостойная потраченного времени глупость? — тут же съязвила она. — Или что? По-вашему, молодому юристу нужна только наглость?

— Наглость — это хорошо, но одной её не достаточно. Иначе я к вам бы не пришёл.

— Тогда вы явно обратились не по адресу, — получил я моментальный ответ. — Не я решаю, кто получит эту лицензию, а кто нет…

— Но вы состоите в квалификационной комиссии, которая рассматривает кандидатов при её подаче, — сразу же ответил. — И от вашей оценки во многом зависит решение адвокатской коллегии.

— Мы рассматриваем студентов после получения диплома, которые хотят продолжить активную адвокатскую практику, а не заниматься научной деятельностью. Да и зачем она вам. Если не ошибаюсь, то вы неплохо обходились до сегодняшнего дня и без неё.

— Инвалидная коляска ноги не заменит, — парировал я её слова. — И я не собираюсь всю свою жизнь быть на побегушках у других. Мне нужна возможность самостоятельной работы. И вы можете мне её дать…

— Я уже сказала…

— Я слышал, что вы сказали, — перебил её. — Но как, в свою очередь, сказал уже, вы можете поспособствовать тому, чтобы коллегия меня рассмотрела с вашей рекомендацией.

— У вас нет диплома, — снова повторила она уже сказанные ею ранее слова. — Без него вас не допустят…

Её категоричность и уверенность в своих словах звучали подобно железобетонной стене. Наверное, именно по этой причине мои следующие слова так сильно сбили её с толку.

— А для того, чтобы коллегия рассмотрела мою заявку, мне диплом не нужен.

Она даже моргнула от удивления.

— Что?

Что такое глупость? Какого человека вообще можно назвать глупым? Лично я старался придерживаться мнения, что абсолютно глупых людей не существует. По крайней мере, пытался. Есть степень квалификации. Её уровень. В знаниях. В профессии. В какой-то деятельности. И у каждого человека он свой. Примерно как у меня отсутствовала эта самая квалификация в работе с ценными бумагами, например.

Человек может что-то знать. А может и не знать. Другой вопрос — делает он это специально или нет.

И это был тот самый случай.

Все привыкли к тому, что адвокатская коллегия рассматривает людей исключительно с подачи квалификационной комиссии. А та, в свою очередь, делала это на основе полученного диплома, успехов в учёбе и посредством определенных тестовых проверок.

Разумеется, что все они проверяли не более чем голую теорию. Точно так же, как простые тренировки не способны подготовить солдата к реальному полю боя, точно так же и голые знания не могут сделать из студента опытного адвоката. Для того и требовались игровые суды и практика. Чтобы к моменту, когда юный студент покинет эти стены, он имел за своими щуплыми плечами хоть какой-то опыт самостоятельной деятельности.

Была ли София Голотова глупой женщиной? Определенно нет. Ни в коем разе.

Она была гордой. Самостоятельной и самоуверенной. Привыкшей полагаться только на себя женщиной. Возможно, что эта часть её характера была не столь явной. Тем не менее после предательства со стороны мужа она стала сильнее. Голотова не готова была принять чужую помощь по той причине, что теперь видела в окружающих людях таких же обманщиков. Если уж столь близкий ей мужчина так подло использовал её теперь для своей выгоды, то что помешает сделать то же самое другим?

И именно её характер и уверенность в собственных силах, не важно была ли она оправданной или нет, не позволили ей увидеть очевидного.

Я специально проверил. Ни в одном правовом документе не было ни единого слова о том, что кандидат, представленный на рассмотрение адвокатской коллегии, обязан обладать дипломом. Просто потому, что всех, кто им не обладал, банально не допускали до квалификационной комиссии.

И прямо сейчас, пока я смотрел на неё, она дошла до этого момента своим умом.

— Нет. — На её губах появилась странная, почти издевательская улыбка. — Это не сработает…

— Сработает, — уверенно кивнул я. — Всё, что мне требуется, чтобы вы убедили остальных членов комиссии рассмотреть мою кандидатуру. А дальше я сам справлюсь.

— Это глупость какая-то. Меня даже слушать не станут. Человек без диплома…

— Отсутствие которого нисколько не мешает мне работать, — закончил я за неё. — Вы сами сказали, что навели обо мне справки. Значит, скорее всего, знаете о том, сколько дел я закрыл за последние два месяца. Всё, о чем я вас прошу, — это дать мне шанс доказать свои способности. И если я справлюсь, то вы в ответ предоставите мне свою рекомендацию для выступления перед коллегией адвокатов.

Несколько секунд тишины, после чего сидящая напротив меня женщина рассмеялась.

— Безумная затея. Допустим. Хорошо, допустим, я согласилась. Но всё это не стоит ровным счётом ничего. Для начала вы должны помочь мне справится с моим м… с моей проблемой, я если уж я не смогла, то…

— То что сможет сделать какой-то парень без корочки? — с иронией сказал я. — Так вы подумали. Дайте угадаю, вы хотели подать иск о защите интеллектуальных прав на ваши наработки. Ведь так?

По её моментально помрачневшему лицу видел, что так.

— Да, хотела, — практически через силу ответила она.

— Уповали на то, что факт проведения ваших собственных исследований в период брака подводил их под плоскость рассмотрения совместно нажитого имущества, а их невключение в имущественный раздел давал вам право на дополнительное судебное разбирательство. Но вы отказались от этой идеи.

— Как вы…

— А это не важно, — перебил я её. — Важно то, что, скорее всего, я могу назвать ещё как минимум два способа, которыми вы могли попытаться отбиться от вашего мужа. Исследования проводились в университете? Нет. Значит классифицировать их как исследования, проведенные в рамках должностных обязанностей, вы не могли. Точно так же, как и воспользоваться перспективой давления через неправомерное использование академических материалов и нарушения научной этики. В особенности последнее. Ведь в таком случае вы поставите себя на одну планку со своим мужем, а этого ваша гордость уже не выдержит.

Я продолжил перечислять ей варианты, которые она могла бы использовать для своей защиты. Например, организовать случайную утечку информации о готовящейся работе в академические круги. Нет, она этого не сделала, даже несмотря на то, что это создало бы научный прецедент и снизило эффект от работы её бывшего.

Ещё несколько вариантов имелось, но ни один из них она не могла использовать. Либо ей потребовалось бы довериться другому человеку, либо поступить столь же подло, как и её муж. Более того, будучи опытным юристом, она искала способ решения этого дела в рамках уже знакомых ей правовых механизмов. Либо юриспруденция, либо академическая деятельность. Всё.

Проблема линейного мышления. Находясь под постоянным давлением существующей стрессовой ситуации, Голотова банально не могла прийти к выходу, что ей даже не нужно ничего самой делать.

Её муж уже сам всё сделал для того, чтобы жена могла похоронить его работу. А после всего, что случилось, поверить еще кому-то было бы трудно…

И я сделаю ставку на её гордость. Идём ва-банк.

— София. Чтобы вы понимали серьёзность моего настроя, я прямо сейчас скажу вам то, что вы и так знаете, но по какой-то глупой причине не смогли увидеть в этом решение своей проблемы. Настолько простое и очевидное, что оно даже не пришло вам в голову.

И я это сделал.

Без предварительных соглашений. Обещаний. Без гарантий, что она окажет для меня ответную услугу. Просто потому, что она слишком порядочна, чтобы использовать грязные трюки, чтобы помочь самой себе.

Ведь сделать то, что от неё потребуется для этого, окажется сейчас ещё тяжелее.

Ей придётся довериться другому человеку…

Глава 14

Понедельник — день тяжелый. Выходные пролетели довольно быстро. Настолько, что остаток субботы и последовавшее за ним воскресенье промелькнули одной вспышкой… Хотя ладно, вру, конечно. Ничего особо интересного за эти полтора дня всё равно не произошло. Встретился с Софией. После встречи вернулся домой. По пути назад из университета получил сообщение от Анастасии.

Моя догадка, к слову, не подтвердилась. Попавший в аварию капитан не участвовал в обоих предыдущих случаях. Разумеется, что после этого мои мысли продолжили работать уже в другом направлении, и мы начали проверять членов обоих экипажей. Совпадения имелись по меньшей мере в трёх фамилиях, что наталкивало на определённые мысли.

— Доброе, — сказала мне Настя, зайдя утром в отдел. — Ты посмотрел то, что я тебе вчера вечером прислала?

Голос вроде нормальный. Злость на меня если и присутствовала, то где-то глубоко в эмоциях, явно хорошо сдерживаемая.

Сказать ей сейчас? Я же обещал Роману, что соглашусь на ее предложение. Не то чтобы хотелось, но раз дал слово принять ее приглашение, то почему нет? С другой стороны, я прямо сейчас мог с ходу придумать как минимум три или четыре способа более продуктивно потратить это время.

— Доброе, Насть. Да, посмотрел.

Ещё немного подумал. Ладно, чего тянуть кота за хвост. Обещал, значит надо.

— Насть…

— Что? — Севшая за стол Лазарева открыла ноут и сейчас, похоже, просматривала скопившуюся за выходные и утро почту.

— Я пойду с тобой на прием.

— Хорошо, — так же отстраненно ответила она, продолжая смотреть в экран.

Ладно. Похоже, до нее не сразу дошло. Подождем…

— Стоп, что? — через несколько секунд вскинулась она, когда поняла смысл моих слов.

— Не люблю повторяться. Ты меня звала с собой? Звала. Я иду. — Затем подумал и добавил: — Но если, конечно же, тебе это не нужно, то я с удовольствием…

— Нужно!

А затем на ее лице появилось подозрительное выражение.

— Почему передумал? — тут же спросила Лазарева, явно не до конца поверив в то, что сейчас услышала.

— Ну ты же сама говорила, что это великолепный шанс и всё такое, — помахал рукой. — Вот я и решил воспользоваться твоим, без сомнения, мудрым советом. Но, как я уже сказал…

— Идем! — быстро сказала Настя, даже не дав мне закончить. — Я сообщу тебе время.

Мне стоило очень больших трудов не заржать в этот момент. Создавалось впечатление, будто она разрывалась между необходимостью сохранять хотя бы видимость спокойствия и желанием сорваться и бежать куда-то. Скорее всего, в один конкретный кабинет на шестьдесят седьмом этаже. Имелось у меня кое-какое подозрение после его слов о том, что ему это будет стоить дороже, чем мне.

Так что мне даже интересно, что именно за договоренность существовала между ними. О том, что там всё не так просто, я понял ещё вечером в пятницу. А сейчас…

Протянув руку, снял трубку с зазвонившего на столе служебного телефона.

— Да?

— Здравствуйте, — прозвучал из трубки приятный женский голос. — Меня зовут Евгения. Ресепшен здания. К вам посетитель пришёл. Он хотел пройти, чтобы попасть в фирму, но его нет в списке посетителей.

О как. Любопытно.

— К нам — это к кому? — уточнил я.

— Вы Александр Рахманов?

— Ну.

— Он сказал, что его зовут Лев Калинский. Сообщил, что принёс исковое заявление и хочет передать вам его лично.

Так. Стоп. Какое к чёрту исковое заявление? Я быстро прокрутил в голове все материалы дела, чтобы понять, где именно мы могли пропустить подобное. К сожалению, ответ получался лишь один.

— Ясно.

— Мне пропустить его?

— Нет, — сразу же ответил я. Слишком много чести. — Скажите, пусть внизу ждёт. Мы подойдем.

— Конечно. Я передам ему.

Повесив трубку, заметил, что Настя пристально на меня смотрит.

— Что случилось?

— С проходной здания звонили. К нам Калинский припёрся, — сообщил я ей.

— Калинский? Сюда? Зачем?

— Сказали, что исковое заявление притащил.

— Иск? К нам?

— Нет, Настя, — вздохнул я. — Твоему брату. Конечно же, к нам. И если я прав, то всё куда хуже. Пойдем.

Покинув отдел, мы спустились на лифте в холл здания.

Калинский находился по ту сторону электронных турникетов. Стоял там гордый такой, в дорогом пальто и с кожаным портфелем. Ждал нас с весьма высокомерным выражением на лице. Заметив, как мы идем в его сторону от лифтов, скользнул глазами по мне, затем перевел взгляд на Настю и усмехнулся одними губами.

— Притащил ее за собой? — спросил первым делом, едва мы только подошли.

— Что, решил снова опозориться? — начала было распаляться Настя, но я быстро вышел вперед.

Не для этого мы тут.

— Она работает со мной, — ответил спокойно. — И если не забыл, то это она уделала тебя в прошлый раз…

В его короткой усмешке было столько иронии, что можно было в ней всё здание утопить.

— Ну да, конечно, — сказал Лев. — Еще скажи, что идея этой чудной ловушки целиком и полностью принадлежала ей. Я даже на несколько секунд задумался о том, что она действительно могла придумать что-то такое… но нет. Не думаю, что это её уровень.

— Никого не интересует, что ты там думаешь, — не скрывая своего отношения к нему в голосе, прошипела Анастасия. — Тебя просто гложет, что я выиграла у тебя…

— Боже мой, Настенька. — Судя по его эмоциям, он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. — Разве что в твоих мечтах. Тебе бы мозгов не хватило придумать что-то столь ловкое и хитрое. Или забыла, кому ты проигрывала всякий раз, как… Да каждый раз, собственно.

Так. Пора это заканчивать, а то она сейчас на него набросится.

— Что тебе надо?

— Знаешь, а ты любопытный парень, — произнес Лев, глядя исключительно на меня и делая вид, будто Лазаревой тут не было и в помине. — Я посмотрел запись твоего процесса со Стрельцовым. Так ловко довести его до подобного состояния. Хвалю…

— Можешь свою похвалу себе в задницу засунуть, — перебил я его, абсолютно не испытывая желания вступать сейчас в какую-либо полемику с этим парнем. — Говори, зачем пришел, и проваливай. У нас не так много времени, чтобы тратить его ещё и на тебя.

И для проформы покрутил рукой, как бы показывая, где мы находимся.

— Деловой настрой, значит, — недовольно хмыкнул он, видимо поняв мой посыл. — Что же, похвально. Одобряю.

Открыв портфель, Калинский достал из него тонкую папку с лежащими внутри белоснежными листами. Судя по «шапке» на титульной странице, которую я успел рассмотреть через прозрачную обложку папки, это действительно иск.

— Мой клиент подает в суд на Уткина. — Лев протянул папку мне.

— Интересно, на каком основании?

В этот момент глаза Калинского загорелись от предвкушения.

— Злоупотребление должностными полномочиями. Служебный подлог. Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации морского транспортного средства. Выбирай любую, но мы подадим общий иск по всем этим статьям. Или что? Не думал, что его маленькая тайна станет явной? Нам известно, что он подделал записи в журнале о том, кто именно проверял контейнерные крепления.

Сука. Я вот как чувствовал, что это всплывёт. Так и знал.

— Чушь собачья, — моментально взбрыкнула Настя. — Вы не сможете протащить эти обвинения через суд!

— И каким же образом ты пришла к этому выводу, Настенька?

Лазарева бросила на меня короткий взгляд, но я ничего не сказал. Не потому, что мне было нечего. Просто в эту секунду я очень усиленно думал, просчитывая возможные варианты. А она, видимо, приняла моё молчание за повод для того, чтобы действовать.

— Мы оспорим…

— Дай сюда, — сказал я, перебив её и выдернув иск из руки Калинского. — Пошли, Насть.

— Но…

— Иди за мной! — уже твёрже сказал я таким тоном, что даже она поняла: тут лучше не спорить.

— Да, Настенька, давай, — прозвучало нам в спину, когда мы уже почти дошли до пропускных турникетов. — Тебе всегда удавалось крайне хорошо бегать за теми, кто лучше тебя.

Остановился.

— Подержи-ка, — сказал я, сунув папку в руки Лазаревой, и развернулся.

Калинский всё ещё стоял там и усмехался, засунув руки в карманы своего дорогого пальто.

— У тебя проблемы? — задал я вопрос, подходя к нему вплотную. — Нет? Иск передал, а теперь вали отсюда. Ни у меня, ни у Насти нет лишнего времени на то, чтобы тратить его на тебя ещё больше.

— Не, на самом деле это забавно, — усмехнулся Калинский. — Даже удивительно, как эту снобскую аристократку тянет на простолюдинов, которые всегда будут превосходить её во всём.

Произнёс он это нарочито медленно. Не очень громко, но ровно настолько, чтобы Настя могла это услышать.

А затем добавил:

— Скажи, ты уже успел её трахнуть? Или с тобой она тоже из себя недотрогу корчит?

Картина того, как его зубы разлетаются по покрытому мраморными плитами полу холла, оказалась прекрасной.

Как и последующие удары в лицо. Люди в массе своей неконфликтные создания. Они теряются, когда видят столь явное и неприкрытое насилие. Брызги крови из разбитых губ. Скачущие по полу выбитые зубы. Окружающие отшатнулись бы в стороны, а стоящие за роскошной стойкой в центре помещения девушки закричали бы.

Наверное. Эти образы промелькнули у меня в голове примерно за несколько долей секунды, которые потребовались на то, чтобы понять одну вещь.

Насилие — это не выход. Да, мне будет крайне приятно сейчас разбить ему лицо. Но что толку, если ситуацию это не изменит, а только всё усложнит.

Да и сейчас мне больше хотелось не просто избить его. О нет. Оскорблять таким образом женщин, тем более моих коллег, в моём присутствии — это смертельная ошибка. Подобного я ни в прошлой, ни в этой жизни не позволял никому. И не позволю. И выбитые зубы были слишком малой платой за подобное.

А вот Калинский, похоже, неправильно истолковал выражение на моём лице.

— Похоже, что нет, — усмехнулся он. — Что, оказался недостаточно настойчив? Попробуй быть поагрессивнее…

— Угу, — перебил я его. — Тебя этому твой папаша научил?

Нет. Всё же выбитые зубы определённо не дали бы подобного эффекта. Любые намёки на самоконтроль, наглую усмешку и уверенность в себе смыло с его лица на раз. Выражение лица такое, словно я ему прямо при всех влепил унизительную пощёчину.

Прекрасно. Человеку всегда больно, когда наступаешь ему грязным ботинком на не до конца зажившую рану. И именно это мне сейчас и было необходимо. Надавить на самое больное. Так, чтобы он морщился и шипел от боли. Чтобы ненависть ко мне в его глазах затмила собой способность мыслить ясно. Я уже видел, как это происходит, но этого мало. Нужно ещё. Больше!

— Что ты сейчас сказал?

— Что слышал, — в тон ему отозвался я. — Или что? Других уроков тебе твой отец-алкоголик не преподал? Хотя куда ему было, между очередной бутылкой и оплеухами своему сынку-дебилу. Думал, что ты тут один самый умный? Я про тебя тоже узнал. А ты тот ещё фрукт, оказывается. Что, решил, будто пара жалких побед на игровых судах против идиотов в университете сделали из такого убожества, как ты, первоклассного адвоката?

Мой вопрос зажёг в его глазах огонь ярости. Что, не нравится, когда достижения, которыми ты так гордишься, макают в грязь? Когда ходят грязными ногами по той уверенности, которой ты так дорожишь? А мы продолжим.

— Что замолчал? — спросил я его. — Или решил, будто раз тебя все облизывали с ног до головы, то ты и правда такой крутой юрист?

— Уж точно получше, чем жалкая дворняга без образования, — прошипел он мне в лицо.

— Боже, если бы мне давали хотя бы пять рублей каждый раз, когда я это слышу, я бы купил себе дом и тебя на сдачу.

Теперь уже моя очередь едко улыбаться.

— Решил, что ты самый умный, да? Думаешь, что я не понимаю, в чём причина вашего иска?

— Причина в твоём клиенте, который решил обойти закон… — начал было он, но я его тут же заткнул.

— Рот закрой. И не смей упоминать обходы законов, — отрезал я. — Не тебе вообще об этом хоть что-то мне говорить, убожество. Всё, на что ты способен, — это винить других в своих проблемах. Ой, папочку уволили с работы. Ой, папочка спился. Все виноваты в твоих бедах, кроме тебя одного. Это сакральное знание он тебе передал перед тем, как упиться до смерти?

Его эмоции взбрыкнули. Вот оно. Всё. Его понесло. Мне даже опускать взгляд не нужно было, чтобы понять, что его руки сжаты в кулаки. Он готов мне врезать, но оставшиеся крупицы самоконтроля не давали ему это сделать. Слишком хорошо понимал, что будет в таком случае.

— Ты ни черта обо мне не знаешь, — медленно, практически чеканя каждую букву, произнёс он, глядя на меня такими глазами, что становилось ясно: будь мы одни в безлюдном месте, он реально мог попытаться меня убить.

— Да я всё про тебя знаю, — усмехнулся ему в глаза, засунув в эту усмешку столько наглости и презрения, сколько смог. — Ты сам испоганил себе жизнь. Не какие-то злые и жадные аристократы. Нет. Ты это сделал сам в тот момент, когда решил, будто умнее, ловчее, наглее всех остальных. Сам выбери нужное. Пришёл к её брату со своим поганым предложением. А теперь весь такой чудесный работаешь в замшелой компании, пока, как ты сам выразился, такая дворняжка без образования, как я, работает в самой престижной фирме столицы.

Давай. Бесись ещё больше. Это то, что мне нужно. Чтобы ты перестал себя контролировать от злости.

— Я пока не знаю, как именно вы это сделали. Нашли человека, которого можно подкупить, чтобы он дал показания против Уткина. Или твой клиент изначально использовал его, чтобы устроить этот случай. Но теперь вы сами себя закопали.

— Что ты несёшь⁈

— Факты, кретин. Всё, что вам нужно было сделать, — это завалить нас бумажной работой. Или что? Думаешь, что мы не догадались бы, что вы подделали бумаги?

— У тебя нет доказательств.

— А они мне и не нужны, — с наслаждением сказал ему. — Но теперь, когда вы решили добить нас этим иском, я знаю, в каком направлении копать. А теперь проваливай отсюда и расскажи своему клиенту, что благодаря тебе они сами себя похоронили. Пошёл вон отсюда.

Развернувшись, я оставил исходящего желчью и злостью Калинского за спиной. Мне даже поворачиваться не нужно было, чтобы понять, как сейчас перекошено от бешенства его лицо.

Правильно ли я сделал, пройдясь по проблемам его семьи? Нет, конечно. В этом не было ничего хорошего или достойного. Просто очередной инструмент, который пришлось использовать, чтобы он не сдержался и ляпнул то, что мне было нужно.

Настя молча пошла за мной. Пришлось даже немного прикрыться от исходящих с её стороны эмоций. Настолько сильными они были.

— Саша, я…

— Потом, — быстро произнес, раздумывая. — Всё потом, Насть. Сейчас нужно работать.

— Хорошо, — только и ответила она.

Удивительно покладисто, между прочим. Ладно. Нет сейчас времени об этом думать.

Мы поднялись в отдел. Всё так же молча. Заговорил я лишь после того, как закрыл дверь, отрезав нас от остального здания в помещении без окон и с единственной дверью. Прямо какая-то грёбаная крепость одиночества, блин.

— Что мы будем делать? — спросила она.

Вот чего она ждёт? Что у меня уже готов план на все случаи жизни? Вот не учат этому в универе. Ни один игровой процесс не сможет подготовить к тому, что прямо посреди вашего дела появляются подобного рода обстоятельства.

С другой стороны, для того они и проходят практику. Чтобы получить такой опыт. Вот этим мы и займемся.

Телефон мигнул, оповещая, что пришло новое сообщение. Бросил взгляд на экран.

— Садись на телефон, — сказал я ей. — Позвони Уткину и сообщи ему, что случилось. Затем начинай обзванивать всех по групповому иску. Я хочу знать, кто стал крысой.

— Думаешь, что…

— Они либо купили его, либо запугали. Или он работал с ними с самого начала, — перебил я ее. — И во всех трех случаях мы сможем с этим что-нибудь сделать…

— Но Вячеслав…

— Насть, да забудь ты об этом хоть ненадолго. — Мне снова пришлось перебить ее, так как я слишком хорошо понимал, в какую именно сторону она клонит. — Этот иск не более чем способ надавить на нас. Всё. Плевать на него. Им не удалось продавить свою позицию во время первого слушания, в результате чего мы получили очень продолжительную отсрочку. Теперь они понимают, что скрыть все следы своего мошенничества от независимой экспертизы не смогут. Им надо как-то перевести это дело в другую плоскость. Вот они это и сделали, идиоты.

Я покачал головой.

— Хорошо. Допустим, не идиоты. Если они смогут в очень короткий срок доказать, что всё случившееся действительно попытки Уткина со злым умыслом скрыть косяк своего сына, то наше дело развалится с такой же скоростью, как карточный домик, в который врезался чёртов грузовик. Понимаешь?

Она кивнула.

— Они изменят причинно-следственную связь. Они изначально давили на непрофессиональные действия экипажа, а теперь вывернут всё как намеренные действия. Но, Саша, для этого им нужно…

— Всё они докажут, — прервал я ее. — Если бы считали иначе, то не пришли бы сюда с этой сранью.

Для наглядности я ткнул пальцем в лежащую на ее столе папку с иском.

— Так что наше временно́е окно сжалось с почти трех недель до пяти дней. Слушание в пятницу, так что начинай копать. Узнай, кто именно это сделал.

— А ты?

— А я хочу восстановить душевное спокойствие.

Обзвонить всех она может и сама. Времени на это ей много не потребуется. Мне же нужно было решить одну проблему.

После встречи с Калинским… Как там было у классиков? Голоса в моей голове требовали крови. И им было абсолютно все равно, чья именно кровь прольется.

Так. Где у нас там ближайший принтер?

* * *

Хотелось бы сказать, что в кабинет я влетел с ноги, эффектно выбив дверь. Но нет. К чему такая эпатажность? Мне хватило и того, что я вошел без стука.

— Я сказал, чтобы меня не беспокоили! — прозвучал недовольный и возмущенный голос сидящего за столом мужчины, едва я повернул входную ручку его двери и открыл дверь.

— Ой, прости, мне об этом не сообщали, — произнес, закрывая за собой дверь и наслаждаясь выражением на его лице.

— Ты, — прошипел сидящий за столом Потапов. — Кто тебя сюда пропустил?

— Я умею быть удивительно настойчивым, когда мне это необходимо, — ответил я ему, садясь в кресло напротив его стола. — Нам надо поговорить…

— Никаких разговоров, — отрезал он, протянув руку к телефону, явно собираясь вызвать сюда людей, чтобы меня увели под белые ручки.

Ага, конечно. Разбежался.

Всё, что мне потребовалось, — это вытянуть руку и ударить по трубке, до которой его пальцы не дотянулись всего несколько сантиметров. Телефонная трубка слетела со стола и покатилась по полу.

— ДА ТЫ ЧТО СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕШЬ? — рявкнул он, вскакивая со стула. — КАТЕРИНА!

Дверь за моей спиной открылась, и в кабинет заглянула секретарша.

— Евгений Сергеевич? Что-то случилось?

— Почему этого недоноска пропустили? — заорал он. — Кто вообще разрешил пускать ко мне всякий сброд? Вызови сюда дежурного и Алексеева и…

— Катенька, — произнес я, повернувшись. — Всё хорошо. Занимайся своими делами.

— Конечно, — с поразительной покладистостью произнесла девушка, даже не обратив на вопли своего начальника никакого внимания. — Не буду вам мешать.

И исчезла, прикрыв за собой дверь.

Потапов еще несколько секунд продолжал пялиться ей вслед.

— Что происходит…

— Прости, наверное, мне следует извиниться, — заговорил я, дав ему это время немного осознать происходящее. — Должно быть, я не совсем верно выразился. Говорить в основном буду я. А ты будешь очень внимательно меня слушать и мотать себе на ус. На, почитай.

С этими словами я бросил ему на стол скрепленные зажимом распечатки, которые до этого момента держал в руке. Трогать стол руками мне не особо хотелось.

Потапов явно хотел что-то мне сказать, но, очевидно, несколько факторов все же намекнули ему, что к моим словам следует прислушаться. Не каждый день какой-то парень спокойно заходит в его кабинет, как к себе домой, в самом сердце главного отдела внутренних расследований столичной полиции. Не каждый день его собственная секретарша, с которой, между прочим, он неплохо развлекается по вечерам на этом самом столе, с таким спокойствием игнорирует его приказы.

И уж точно не каждый день он получает возможность подержать в руках конец веревки, на которой его собираются повесить.

Его глаза уперлись в распечатанный черновик статьи Петра. О, там было что почитать. Стоило отдать журналисту должное. Даже убрав из статьи абсолютно все имена, он оставил достаточное количество намеков на то, кем именно являлись давшие мне «интервью» люди.

А уж человек, который прикрыл их задницы от закона, просто-таки не мог не понять, о ком именно идёт речь в небольших отрывках этих самых бесед в этом черновике.

— Нравится? — спросил я, наслаждаясь тем, как его лицо побледнело, а кончики сжимающих бумаги пальцев начали дрожать. — Как по мне, немного не хватает интриги. Ну там саспенса, знаешь ли. Но думаю, что те, кто прочитают эту и последующие статьи, крайне заинтересуются их содержанием.

— Да ты хоть знаешь, что с тобой сделают? — очень тихим, переполненным страхом и яростью голосом произнёс он.

— Ничего, — вздохнул я, устраиваясь поудобнее. — Ты не дурак. Сам уже понял, что в суде такие улики не примут. Но это меньшее, о чём тебе надо волноваться, ведь так? Думаю, что твои коллеги из соседних кабинетов захотят очень подробно поговорить с этими людьми, как только узнают, кем именно они являются. А мы оставили там достаточно зацепок и намёков на то, чтобы они нашли их с гарантией.

Пётр мастерски составил статью таким образом, чтобы его или редакцию «Вестника» нельзя было привлечь по обвинению в клевете.

— А теперь закрой свой рот и слушай меня, — произнёс я. — Через пару минут я выйду из твоего кабинета. Можешь посидеть и подумать над своим поведением, но только не очень долго. Думаю, пяти или шести минут на то, чтобы осознать всё в полной мере, тебе хватит. После этого ты встанешь, оденешься, поедешь и отзовёшь иск против своей бывшей жены. Это раз. Формулировку для отказа сам придумаешь. Можешь написать, что понял, каким убогим куском дерьма ты был, всё осознал и хочешь исправиться. Мне плевать. Но до семи часов вечера твоё заявление об отзыве претензий должно быть зарегистрировано…

— Или что? — тут же набычился он, чем, признаюсь, меня несколько удивил.

— Ты совсем тупой? — с искренним любопытством спросил я его. — Или что? Майорские погоны тебе дали только за то, что ты в свою пустую голову еду клал и вовремя понял, чью именно задницу лизать надо? Нет? Вот тогда заткнись и слушай дальше. Как только ты это сделаешь, поедешь и переоформишь все документы в пользу своей бывшей жены и перепишешь на неё вторую половину…

— НЕТ!

Его вопль был настолько громким, что его, наверное, должны были услышать все, кто находился сейчас в приёмной перед кабинетом.

Так-то они и услышали. Только внимания не обратили. Ведь я их очень убедительно попросил этого не делать.

— Ну нет так нет, — вздохнул я. — Тогда посмотрим, что скажут твои коллеги касательно двух квартир, которые ты записал на свою пожилую мать. И ещё одной машины, на которой ты ездишь по выходным и содержишь, но вот записана она на твою пожилую тётку по отцовской линии. О, кстати! Совсем забыл. Как насчёт двух банковских счетов, открытых на их же имена, куда ты складывал свои деньги все эти годы?

Достав из кармана небольшую выписку, я положил её прямо перед ним. Потапову хватило примерно трёх секунд, чтобы узнать в отпечатанных на бумажке цифрах два дебетовых банковских счёта с довольно-таки внушительными суммами на каждом.

Между прочим, мне пришлось отдать Пинкертонову тридцать пять тысяч, чтобы он нарыл всё это. Так ещё и ежедневных расходов на шесть кусков. Зато через три дня вся эта информация была у меня в кармане.

— Так что? — спросило я его. — Будешь дальше слушать? Или мне сходить в налоговую с этой информацией? Уверен, их очень заинтересует, откуда у двух пенсионерок, никогда не имевших больших средств, вдруг оказались подобного рода активы.

Его злое молчание и растерянность в застывшем взгляде были более чем красноречивым ответом.

— Прекрасно. Раз мозги у тебя ещё работают, слушай дальше. После того как ты переоформишь квартиру, ты прекратишь донимать её. Никаких больше проверок из службы по попечительству. Никаких звонков и преследований. Узнаю, что ты хотя бы один шаг в их сторону сделал, даже просто посмотрел недобрым взглядом, я тебя уничтожу. Ты меня хорошо понял?

Вижу, что понял. У него просто не осталось других вариантов.

Встав со стула, я пошёл на выход. Но уже у самой двери услышал то, что и ожидал.

— Тебе это с рук не сойдёт, — выпалил он, всё ещё сжимая бумаги в руках.

Нет, ну он должен был попытаться. Сказать напоследок хоть что-то. Такова его натура. Нужно оставить последнее слово за собой. Ведь он так к этому привык.

Да только его эмоции… Они были так же далеки от решительности выполнить свою угрозу, как я сейчас от своей прошлой жизни.

А угроза без возможности претворить её в жизнь — признак слабости.

Я расхохотался. Искренне. Весело.

— Да мне на это насрать, мразь. Попробуй. Вперёд! Уверен, что через пару дней, когда ты остынешь, что-то в твою тупую и жадную голову придёт. Я даже буду не против, если ты попытаешься, — предложил ему. — Только пойми одну простую вещь. У тебя есть ровно один выход из этой ситуации. Ты сделаешь так, как я сказал, после чего уволишься с работы и уедешь из столицы. Мне плевать куда. Хоть во Владивосток проваливай, но больше не смей здесь появляться. Если я хотя бы краем уха услышу, что ты не последовал моим крайне настоятельным рекомендациям, то эта статья выйдет в свет. И тогда…

Я пожал плечами.

— Среди твоих клиентов имелись люди с довольно высокими званиями. Как думаешь, на кого они скинут всё дерьмо, как только стулья под их задницами начнут раскаляться?

О, вижу, эта мысль всё же пришла ему в голову. Ведь они обращались к нему, чтобы избежать ответственности. Так зачем им нести эту самую ответственность ещё и за ЕГО действия?

— У тебя есть время до этого вечера, — сказал, прежде чем закрыть за собой дверь. — Или я тебя уничтожу. Потерять половину или всё разом. Выбор за тобой.

И вышел в приёмную.

Сидящая за столом милая секретарша улыбнулась мне на прощание. Минут через двадцать приказ перестанет действовать, и она вовсе забудет, что видела меня тут. Как и все, кто меня видел и с кем я контактировал. Даже записей не останется. Удивительно услужливый дежурный пообещал удалить их сразу, как только я уйду отсюда.

А насчёт этого ублюдка… Я сказал ему правду. У него есть только два выхода. Или потерять половину и исчезнуть, или лишиться вообще всего и угодить в места не столь отдалённые. Можно было бы вообще оставить только лишь один вариант, но… нет смысла.

Зачем загонять крысу в угол, из которого она не видит выхода? В такой ситуации ей в голову может прийти какая-нибудь дурная мысль, а мне этого не нужно. Нет. Надо, чтобы эта возможность маячила у неё перед носом. Чтобы она осталась единственным вариантом к спасению.

И тогда ничего другого ему не останется, кроме как сделать то, что нужно мне.

Глава 15

Роман не особо жаловал, когда в его кабинет врывались без спроса. На самом деле, он крайне этого не любил. Как и любой ответственный человек, он предпочитал тишину. Особенно когда разбирался с бумагами. Особенно когда на его столе лежали документы по новому делу. Самое то — посидеть и подумать над появившейся проблемой.

Стеклянная дверь распахнулась. Сестра буквально ворвалась внутрь, распалённая и возбуждённая. Роману хватило одного взгляда на её лицо, чтобы понять: случилось что-то важное.

Такое состояние у неё могло быть только лишь по одной причине, и Роман прекрасно знал, по какой именно. Похоже, что Рахманов всё же уважил его просьбу и сделал то, что он просил.

— Давай сюда! — дерзко приказала Настя, остановившись в шаге от его стола и протянув открытую ладонь.

— Прости, кажется, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. — Роман состроил удивленное выражение, надеясь, что сможет не рассмеяться сестре в лицо.

— Я выиграла! — заявила та. — Рахманов идёт со мной на приём. Ты проиграл.

— Прости, но разве я уже не выиграл? — в ответ спросил он её. — Разве он не отказал тебе в первый раз?

— Увиливаешь? — тут же подозрительно прищурилась сестра.

— Единственная, кто здесь увиливает, — это ты! Настя, напомни мне, вдруг я ошибаюсь, но разве наш спор не звучал дословно так, что Александр согласится в тот момент, как ты сделаешь ему это предложение?

— И что?

— И что? — со смешком повторил он. — А то, что ты уже предлагала ему это. Сама об этом говорила. И, если не ошибаюсь, он тебе отказал.

— И что? — снова сказала она. — Это неважно. Он согласился идти со мной на приём. Так что ты проиграл…

— Не согласен…

— Рома, просто признай поражение, и всё, — недовольно заявила Анастасия. — В конечном итоге суть спора заключалась в том, пойдёт он или нет…

— Ты это сейчас придумала.

— А ты не хочешь выполнять условия спора! — заявила сестра.

— Думаю, что единственная, кто не хочет их выполнять, здесь именно ты! — саркастически хмыкнул Роман. — Учитывая твой проигрыш и то, что ты мне должна…

— Да я лучше замуж за него выйду на этом проклятом приёме, чем сделаю это! — вскинулась она.

— То есть, — сделал Роман вывод, — если бы ты проиграла, то выполнять условие всё равно не стала бы, так? Такова цена твоего слова, сестрёнка?

Тут Настя немного сдулась. А Роман порадовался. Он хорошо понимал, что она и так знает, что фактически, если следовать спору до последней буквы, то она действительно проиграла. И сейчас любыми способами хотела избежать этой участи.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так, — уже холоднее заявила она. — И ты знаешь…

— Я знаю, что если бы ты не нашла выход, чтобы отмазаться от своего проигрыша, то сделала бы так, как я сказал. Отец давно ищет тебе жениха. Просто он тебе этого ещё не сказал…

— Я об этом и сама как-нибудь догадалась бы, — тут же язвительно заявила сестра. — Но если он думает, что я когда-нибудь подумала о том, чтобы…

— Он сын князя, Настя, — напомнил ей Роман. — Это хорошая партия.

— Он жирный боров, у которого вместо мозгов чрезмерно завышенное чувство собственной важности. Я ни за что не поверю, что папа…

Она замолчала и затем скривилась.

— Вот видишь, — улыбнулся Роман. — Ты и сама всё понимаешь.

Сестра пару секунд помялась, затем вздохнула и окончательно растеряла весь свой воинственный настрой.

Роман выждал, пока Настя плюхнется в кресло напротив его стола, и только потом продолжил:

— Как у вас успехи с делом? Я слышал, что Калинский заходил сегодня. Это правда?

— Да, — недовольно буркнула она. — Правда.

— И как ты?

— А как я могу, по-твоему, быть? — недовольно спросила она в ответ. — Он всё такая же мразь, каким и был. Даже хуже.

Он слишком хорошо её знал, чтобы не обратить внимание, каким тоном это было сказано. На то, как она отвела глаза в сторону, стараясь не встречаться с ним взглядом, когда произносила это.

В этот момент Роман вспомнил то самое желание, которое испытал сразу после того, как узнал о том споре Калинского с его дружками. Найти и сделать мерзавцев инвалидами. Всех. До единого.

— Что он сказал?

— Ничего…

— Настя, что он тебе сказал? — уже куда более резким голосом спросил Роман.

Настя помялась пару секунд, после чего пересказала произошедшую встречу.

Узнав об этом, Роман на секунду не сдержался.

— Сука. Мягко я с ним обошёлся.

— Что? — тут же спросила Настя.

— Ничего, — моментально отмахнулся он от её вопроса. — Что вы будете делать с этим иском?

— Ничего, — ответила сестра. — Это их способ надавить на нас из-за того, что мы смогли выбить рассрочку. Я уже позвонила Уткину и остальным клиентам по нашему групповому иску. Не все пока ответили, но большинство находится в такой же прострации, как и их капитан.

— И немудрено. Обзванивай остальных.

— Да я и сама знаю.

Правда, выражение на её лице в тот момент было такое, словно на этом план действий и заканчивался. Впрочем, Романа бы это не удивило. Ситуация действительно сильно усложнилась. Слишком сильно.

Он поставил себе мысленную заметку поговорить с Александром. Возможно, им придётся слить дело, чтобы не допустить рассмотрения этого иска. Если Уткина признают виновным, то их первоначальный иск банально завернут, полностью удовлетворив требования компании-владельца. А это уже форменное поражение.

Ещё и от Калинского.

— Скажи Александру, чтобы зашёл ко мне…

— Как вернётся, я сразу передам, — пообещала Настя.

— Он не на работе? — удивился Лазарев.

— Нет. Уехал куда-то по своим делам…

— Это интересно, какие такие у него дела, когда на вашего клиента в суд подают, — проворчал Роман.

Желания распекать подчинённого за самодеятельность он не испытывал. Рахманов вроде не идиот, чтобы заниматься ерундой в такой ситуации…

— Ладно. Разберёмся, — вздохнул он. — Вернёмся к нашему вопросу. Ты не выиграла.

— А я считаю иначе.

Настя скрестила руки на груди и уставилась на него.

— Просто ты не хочешь платить свой проигрыш. Вот и всё. В конечном итоге я победила. Он идёт на приём со мной. Или не ты меня учил, что промежуточные поражения не имеют смысла, если молоток судьи в конечном итоге ударил в твою пользу?

Нет, разумеется, Роман мог привести ещё два десятка доводов. Но зачем? Он уже смирился со своей потерей, так какой смысл?

Их отец всегда говорил: если ты проигрываешь, то сделай так, чтобы это поражение дало тебе преимущество. Полезный совет, который Роман никогда не забывал.

А для того чтобы его собственный маленький план начал работать, требовалось, чтобы сестра находилась в хорошем расположении духа.

— Ладно, — сказал он, состроив на лице самое правдоподобное выражение уязвлённой гордости, на какое только был способен. — Ты победила.

Сестра довольно протянула руку с раскрытой ладонью в его сторону. Роман достал из кармана электронный ключ от машины и отдал его ей.

В конце концов, это всего лишь машина. Пусть эта ему дорога, но он себе и новую купит.

* * *

На работу я вернулся в великолепном расположении духа. Ещё бы было иначе. Разобраться с этим уродом, да ещё и помочь его бывшей жене с ребёнком — оно того стоило.

К сожалению, радость эта была временной. Пусть жажду «крови» я и утолил, проблем наших это не решало.

— Я позвонила Уткину, — сообщила мне Анастасия, едва я вошёл в отдел. — Он в таком же шоке, как и мы.

— Ну не преувеличивай, — немного осадил я её. — Не в таком уж мы и шоке. Это было ожидаемо.

— Ожидаемо?

Настя посмотрела на меня так, словно я был каким-то безумным пророком из прошлого и только что провозгласил конец света… Хотя нет. Так себе аналогия. Скорее уж, сумасшедший бездомный, кричащий на всю улицу, что он прочитал в газете недельной давности, которой укрывался холодной осенней ночью.

Ладно, чего уж греха таить. Я не знал, что они сделают конкретно это. Просто ждал чего-то в этом духе.

Ждать, что после подобной оплеухи, какую они отхватили в зале суда, наши противники станут смиренно сидеть на своих задницах и ждать, пока их стройный план развалится, было столь же опрометчиво, как съесть забытый на несколько недель в холодильнике просроченный йогурт.

Эффект будет предсказуем.

Вот и тут так же. Другое дело, как нам теперь это парировать? Способы есть.

За время, что меня не было, Лазарева сделала то, что от неё требовалось. Позвонила Уткину и сообщила о случившемся. Сказать, что он оказался неприятно удивлён произошедшим, означало ничего не сказать. По словам Насти, сначала наш капитан оказался в шоке. Затем долго орал. Не на Настю, разумеется. Затем снова впал в шоковое состояние, когда понял, в чём именно его обвиняют.

Ладно. С этим мы разберёмся по ходу. Главное сейчас — понять, кто крыса.

Откинувшись на спинку своего кресла, посмотрел в потолок. На часах восемь сорок семь. Настя уже ушла домой, а я всё ещё сидел на работе и думал. Думал много и упорно.

Окей. Допустим самый поганый вариант. Наш предатель из купленных, и он действительно может доказать случившееся. Что тогда?

Есть процессуальный аспект. Если он давал первичные показания как член группового иска, а он их давал, а затем резко изменил их — это уже серьёзный повод для подрыва доверия к его новым заявлениям. Можно подать ходатайство о признании его заинтересованным лицом с потенциальным конфликтом интересов.

Значит, что? Правильно. Лучший вариант — это разнести его на перекрёстном допросе. Это наш лучший вариант для контратаки в зале суда. Суть приёма в том, чтобы подорвать доверие к показаниям свидетеля, что, по сути, сделать не так уж и сложно.

К сожалению, проблема не в том, чтобы сделать это. С этим я справлюсь. Проблема в том, как Калинский ответит на это. А он ответит. Я не сомневался в этом ни на секунду. Скорее всего, провернёт такой же трюк с Уткиным и на одном капитане не остановится. Нет. Он воспользуется полученными показаниями обоих свидетелей, чтобы потом ещё и его сына вызвать и додавить уже его. Значит, что? Правильно. Нужно их обоих готовить…

От этих мыслей меня отвлёк звонок телефона. Достав из кармана мобильник, глянул на дисплей и ответил на звонок.

— Не думал, что вы позвоните мне столь поздно.

— Я проверяла возможность того, о чём мы говорили, — произнёс из динамика голос Софии. — И до сих пор не могу понять, как могла пропустить подобное решение.

— Вы не могли его пропустить, София Андреевна, потому что вы его не рассматривали вовсе, — ответил я на её вопрос. — Просто потому, что для этого вам требуется довериться человеку, с которым, по сути, вы не знакомы и связей не имеете.

А ты слишком самостоятельная и самоуверенная женщина, чтобы пойти на подобный шаг. Опять же, то, что я ей предложил, по сути, мошенничество. Да, безвредное и крайне сложно доказуемое с точки зрения её бывшего мужа. Тут, скорее, работает принцип «кто успел, того и тапки». Но это не отменяет того факта, что, пусть и в целях собственной безопасности, она поступит… ну, скажем так, немного подло.

— Вы сказали, что у вас есть человек, которому… — Она запнулась, но довольно быстро пришла в себя. — Человек, которому вы доверяете. Это так?

— Да, София Андреевна. — Я сам себе улыбнулся. — У меня есть более чем подходящий кандидат для вас. Уверен, что она не откажется поучаствовать в этом деле. Учитывая возможный репутационный выигрыш и её положение, она будет только рада принять это предложение.

Надеюсь, Марине понравится моя затея. Иначе придётся искать другого кандидата.

— Что ж, хорошо. Тогда я согласна.

Даже по телефону я слышал, как непросто ей было произнести эти слова. Тем не менее она это сделала. А значит, теперь дело за мной. Нужно лишь убедить не связанного с преподавателем человека вписаться в это дело.

А дальше уже несложно. Всего-то подготовить черновик научной работы на пятьдесят листов за четыре недели. Да с этим любой лентяй справится.

Закончив разговор, бросил телефон на стол и снова откинулся на спинку кресла. Тишина. Спокойствие…

А умные мысли всё не приходят.

Со своим иском, конечно, они протупили. Это ошибка с их стороны, которая развязывает нам руки. Но ошибка не окончательная. Как я уже сказал, они прекрасно знали, что если выиграют это дело, то смогут развалить всю нашу работу.

Точно так же это справедливо и в обратную сторону. Вопрос в том, как добиться желаемого для нас результата с минимальными потерями.

Умные мысли по-прежнему не приходили. Я даже ещё раз просмотрел сохранённые на ноуте и телефоне справочники по праву, чтобы убедиться на всякий случай, что ничего не упускаю.

Нет, не упускаю.

Значит, всё решит этот перекрёстный допрос.

Идиоты. Хотя…

Взял телефон, на этот раз рабочий. Потратил несколько секунд, чтобы вспомнить нужный номер, а затем набрал его.

Ответа долго ждать не пришлось.

— Да?

— Это я. Есть минутка?

* * *

Свет в кабинете Лазарева был практически полностью отключен, за исключением пары ламп на его рабочем столе и декоративной подсветки у стеллажей.

— Признаюсь, я думал, что ты уже уехал домой, — сказал, заходя в кабинет.

— Могу сказать то же самое и о тебе, — ответил Роман, не поднимая взгляда от заваливших его рабочий стол бумаг.

— Работа, — вздохнул я, лениво пройдясь вдоль его стеллажей.

— Аналогично.

— Новое дело?

— Да, Александр, — сказал он, не вдаваясь в детали. Ну и ладно. Сам понимаю, что это меня не касается.

Повернулся. Посмотрел на него. Не обращает на меня внимания, погружённый в работу. Даже стыдно немного стало за то, что пришёл тут такой. Отвлекаю его… Хотя ладно, на самом деле, не так уж и стыдно.

Прошёл к тому месту, где Лазарев хранил напитки и, быстро глянув по бутылкам, нашёл взглядом ту, в которой плескался бурбон. Тот самый, дорогущий, которым он уже как-то раз меня угощал. Налил напиток в два бокала, после чего прошёл через кабинет.

Поставил с тихим стуком бокал на свободный от бумаг пятачок на столе.

Похоже, только сейчас он понял, что я нахально в его личном баре покопался.

— Теперь ты уже среди моих запасов без разрешения роешься? — не удержался он от усмешки и посмотрел на наполненный янтарной жидкостью бокал.

— О, ты даже не представляешь, что будет дальше. — Я шутливо отсалютовал ему своим и сел в кресло.

— Заинтриговал. И? Что же это будет?

— То, что бывает крайне редко. Я хочу спросить совета, — честно признался и сделал глоток.

Бурбон обжёг нёбо. Покатав напиток на языке, проглотил его, позволив тому огненной каплей пронестись по горлу.

Сказать, что мои слова удивили Лазарева — значит не сказать ничего.

— Ладно, не ожидал, — искренне признался он и, откинувшись в своём кресле, взял бокал. — Не припомню, чтобы тебе раньше требовались мои советы.

— Раньше ситуации такой не возникало, — пожал я плечами. — И это не столько даже совет, сколько вопрос. Насколько далеко я могу зайти?

— В каком смысле?

— В прямом, — ответил я. — Я знаю, что будет дальше. К утру буду точно знать, кому именно пришло в голову сменить сторону. Всё решится на перекрёстном допросе…

— Ты не сможешь решить дело за один допрос, — уверенно произнёс Лазарев. — Настя рассказала мне об иске и о том, в чём именно обвиняют Уткина. Мы сейчас не будем вспоминать, что это правда и она вскроется на процессе. Это и так понятно. Калинский выведет дело в парадигму: его сын некачественно сделал работу, отец прикрыл его, подделав записи в журнале, из-за их действий пострадали люди и, уверен, груз. Как только суд признает их точку зрения, а он признает её справедливость, основное дело можете закрывать. Едва Калинский принесёт туда положительное заключение в свою пользу, как оно развалится и ваш групповой иск отклонят.

— То есть ты нас уже похоронил, — сделал я вывод.

— То есть я умею видеть суть, Александр, — тут же поправил он меня. — А суть такова, что ты не сможешь прикрыть своего клиента от этих обвинений. Даже если попытаешься развернуть всё в сторону недоказанного мошенничества со страховкой.

Он сделал глоток и покачал бокал в пальцах, несколько секунд глядя на то, как бурбон оставляет разводы на прозрачном, как слеза, стекле.

— Тут отчасти есть и моя вина. Мошенничество со страховкой не предполагалось. Как и участие Калинского. Как и косяки вашего капитана…

— Во всех делах бывают непредвиденные обстоятельства, — хмыкнул я, но он на это не повёлся.

— Одно дело — обстоятельства, Саша. И совсем другое — когда, начав с одного процесса, ты проигрываешь во время другого.

Нет. Он меня не понял.

— Ром, кажется, ты неправильно трактовал мои слова, — медленно произнёс я, глядя на то, как бурбон плещется в бокале в такт движениям покачивающих бокал пальцев. — Я не имел в виду, как далеко я могу зайти перед тем, как остановится и признать поражение.

— Прости?

— Я хочу знать, насколько жёстко могу себя с ними вести. В рамках взаимодействия с нашей фирмой, разумеется.

— Поясни, — попросил он.

— Ты ведь понимаешь, в какой сейчас ситуации мы находимся? — спросил я его, и Лазарев кивнул. — Это бесплатное дело. Всё начиналось с того, что нам надо было отбить для экипажа их зарплаты, а теперь всё превратилось практически в уголовное. Они пытаются играть нечестно. Я тоже так хочу.

О! Кажется, он удивился.

— Забавно, что ты спрашиваешь у меня на это разрешение, — усмехнулся он.

— Ну ты же знаешь поговорку, — улыбнулся я ему. — Чем наглее адвокат, тем меньше шансов у правды.

— А ещё я слышал поговорку, что если адвокат слишком сильно уверен в себе, то, скорее всего, за его наглостью больше ничего нет, — тут же ответил мне Лазарев. — Я не могу разрешить тебе переступать через закон, если ты это имеешь в виду.

Ну конечно же. А как ещё он мог мне ответить? Ни один нормальный начальник не может позволить своему подчинённому такие вещи. В открытую, разумеется. Если что-то делать, то на свой страх и риск. Победителей не судят, как говорится.

Так что в ответ на это я просто кивнул.

Видимо, этого ему оказалось достаточно. Он понял, что я понял, что он… Ну, в общем, понятно.

— Итак, — произнёс Лазарев, когда мы пришли к этому молчаливому соглашению. — Что тебе нужно? Для победы, я имею в виду. Ресурсы, которые тебе потребуются, я предоставлю.

— Мне нужен Розен, — сказал, немного подумав. — И ещё несколько человек, чтобы бегать по инстанциям. Плюс помощь административного отдела.

— И чего ты хочешь этим добиться?

А вот тут долго думать над ответом мне не пришлось. Казалось бы, чего мне париться. Небольшая фирма. Возят грузы. Мошенничают со страховкой понемногу. Дело-то бесплатное. Ерунда же…

Нет. Без разницы, насколько мал твой противник. Это не имеет значения. Победа — это когда ты стоишь поверх его обгорелого и искалеченного трупа.

— Я хочу поджечь землю у них под ногами.

Глава 16

Вот уже второй раз он приходит сюда за три дня. Правда, в этот раз новый визит отличался от предыдущего. Теперь его пропустили в холл, позволив беспрепятственно пройти через турникеты прямо к лифтам.

Однажды он уже бывал тут. Приходил, чтобы сделать потрясающее предложение. Но её тупой брат не смог увидеть весь возможный выигрыш. Потенциальная прибыль была бы огромной. Но ему не хватило смелости переступить через идиотские правила.

А в итоге из-за этой обидчивой аристократической суки и её чистюли-брата он потерял так много.

Лев поморщился от этих мыслей, глядя, как сменяют друг друга номера этажей здания на панели лифта.

Через тридцать секунд цифры замерли на отметке шестьдесят семь, и двери лифта открылись. Калинский спокойно, будто находясь у себя дома, вышел из лифта и направился к дорогой и широкой стойке небольшой приёмной, что находилась прямо на выходе из лифтового холла.

Подойдя ближе, он постучал пальцами по поверхности стола, привлекая к себе внимание сидящей за стойкой молодой девушки с распущенными рыжими волосами.

— Лев Калинский, — произнёс он. — У меня назначена встреча.

Девушка подняла глаза на него. Он к этому привык. Знал, что хорош собой. Постоянные тренировки в спортивном зале. Дорогая одежда. Стильная причёска с укладкой. Он тратил много сил на то, чтобы выглядеть идеально. Каждый день. Каждую проклятую секунду. Чтобы люди, встретив его, видели это. Чтобы думали о том, насколько он может быть успешен, раз выглядит настолько хорошо.

И, как правило, в общении с женщинами эти усилия вознаграждались сторицей, принося ему восторженные взгляды и жаркие ночи.

Впрочем, сейчас всё, что он получил, — просто короткий и беглый осмотр. Рыжая глянула на него, после чего быстро сверилась с лежащим рядом с её правой рукой списком.

— Да. Анастасия Павловна вам её назначила. Просила передать, что ждёт вас во втором конференц-зале. По коридору. Третья дверь с правой стороны.

Произнеся это, она дежурно улыбнулась и… больше ничего. Но не это так сильно покоробило Калинского, как её слова.

Анастасия Павловна вам её назначила… Дрянная сучка. Лев не удивился бы, если они с этой рыжей шаболдой оказались закадычными подружками. Оно и логично. Кто-то повлиятельнее этой секретарши ей в друзья и не подошёл бы.

Не тратя больше время на кого-то столь незначительного, по его мнению, Лев просто прошёл мимо и отправился искать нужную дверь. Три дня прошло с того момента, как он вручил им тот иск. Да, всё прошло немного не так, как он предполагал. В частности из-за этого парня, который так нагло прошёлся по нему и его прошлому. Лев до сих пор скрежетал зубами лишь от одного этого унизительного воспоминания.

Паршивый ублюдок…

Ну ничего. Как бы тот ни выпендривался со своими заявлениями, Лев прекрасно знал о том, насколько сильно сейчас он наступил им на хвост. Как только они выиграют дело по этому иску, основной процесс моментально развалится, стоит ему прикрепить к его материалам обвинительный приговор против капитана.

Всё, что от них требовалось, — действовать быстро. Правда, для этого пришлось влезть в долги, попросив руководителя его фирмы, чтобы тот с помощью своих связей пропихнул это дело в судебном департаменте и назначил слушание на ближайшую пятницу.

И это было прекрасно. Подобный манёвр оставил его противникам всего три… Хотя нет, теперь уже полтора дня. Слушание будет послезавтра. Нормально подготовиться за такое короткое время к подобному практически нереально.

А сегодня утром ему позвонила Лазарева и сказала, что подготовила для него соглашение. Ох, как же ему было приятно слышать её голос. Подавленный и уязвленный. Наверное, она ядом истекала, пока звонила ему и просила приехать, чтобы он взглянул на подготовленное ею соглашение о мировой.

Как он и предполагал, даже несмотря на весь гонор этого поганца, шансов что-то успеть сделать, у них просто не было. Особенно в той ситуации, когда на его стороне в этом деле была правда.

Открыв дверь, Лев по-царски зашёл в помещение, заметив сидящую в кресле Анастасию.

— Что, сегодня без своей ручной собачонки? — произнёс он даже не пытаясь скрыть насмешливость в своём голосе.

Анастасия посмотрела на него, и Лев не стал сдерживать рвущуюся наружу усмешку. Уж слишком много в её взгляде было яда. Даже несмотря на спокойное выражение на лице.

— Нет, Александр сейчас занят другими делами.

— Значит, отпустила погулять? — усмехнулся Лев. — Что ж, я пришёл, чтобы взглянуть на твоё поражен…

— Ты пришёл, — резко перебила его Настя, — потому что я тебя вызвала. Не путай.

Этот её выпад показался ему смешным.

— Ой, что это, неужто старые обиды тебя так беспокоят? Настя, ты не меняешься. Постоянно пытаешься строить из нечто большее, нежели ту, кем ты являешься на самом деле.

— И, позволь узнать, кем же я, по-твоему, являюсь? — не удержалась она от вопроса.

— Заносчивой аристократкой, у которой за душой нет ничего, кроме папиных денег и пустой гордости, — хмыкнул он, обойдя стол и по-царски опустившись в кресло напротив неё. — Но так уж и быть, я готов выслушать твоё предложение о капитуляции.

— Прости? — не поняла она. — Капитуляции?

— Мировая, Настя. — Лев указал на папку, лежащую на столе около её руки. — И только не говори, что это что-то иное. В противном случае этот парень сам бы встретился со мной. Такой заносчивый, он бы не отдал тебе в руки возможность похвастаться победой. Проигрывать ведь неприятно, но что поделать? Я бы тоже спихнул эту обязанность на тебя. Она тебе хорошо подходит.

Выражение на её лице едва не заставило Льва улыбнуться.

— Слова того, кто привык к проигрышам? — едко спросила Анастасия, на что улыбка на губах Льва превратилась в усмешку.

Нет, ну она должна была попытаться и выдать что-то такое.

— Похвальная попытка, Настенька, но подобные трюки не для твоего уровня. Давай сюда соглашение, и если оно будет достаточно позорным, может быть, я и подумаю о том, чтобы его подписать.

Сидящая напротив него девушка фыркнула и небрежно толкнула папку в его сторону. Остановив её пальцами, Калинский открыл и принялся читать лежащий внутри экземпляр досудебного соглашения.

Ему хватило примерно двенадцати секунд.

— Это какая-то шутка? — холодно произнёс Лев.

— Что-то не так? — тут же поинтересовалась Анастасия таким голосом, что становилось понятно: ей прекрасно известно, что именно в документе было, по его мнению, не так.

Поморщившись, Лев довольно грубо толкнул документ обратно к ней.

— Снятие всех штрафов? Восстановление зарплат? Компенсация в размере пяти окладов для каждого члена экипажа? Вы что, издеваетесь?

— Нет, — тут же отозвалась она. — Просто решили, что предыдущие наши требования выглядели чересчур… мягкими.

При этом выражение на её лице было столь нахальным и наглым, что Калинский с трудом удержался от того, чтобы… Нет. Не время для таких вещей. И не место.

— Настя, скажи мне честно. Вы совсем ума лишились? Или решили, будто завышенные требования дадут вам… что? Рычаг давления? Послезавтра я похороню главного истца по вашему групповому иску в суде. И как только я это сделаю, любые ваши притязания станут не то что невыполнимыми. Они будут ничтожны. Суд даже не подумает рассматривать это дело после того, как ваш клиент сфабриковал и подделал информацию в журнале, чтобы прикрыть своего криворукого сыночка.

— Да что ты? — Настя выдала ему кривую улыбку. — А вот мне кажется, что всё будет происходить немного не так, как ты это себе представляешь. Видишь ли, Александр не моя собачка, как ты выразился.

— Ах да. Этот Рахманов. — Лев закатил глаза. — Тоже мне. Тонна гонора и ничего за душой. И? Что ты хочешь мне сказать? Что он нечто большее… О нет. Подожди! Как ты там мне говорила? Ну помнишь? В те моменты, когда мы оставались с тобой наедине в моей машине? Я лучший, кого ты встречала в своей жизни? Кажется, что-то такое, да?

Говорил он это с таким наслаждением, что на лице у Лазаревой появилось выражение отвращения. О да. Он видел это. Как бы она ни пыталась, но выкинуть это из памяти она не могла. Точно так же, как и он вкус её губ.

— Знаешь, о чём я жалею?

— О том, что ты мерзкий урод? — поинтересовалась она.

— О нет. Твой поганый и трусливый брат так и не решился высказать свои претензии мне в лицо. Нет. Вместо этого он, как и подобает трусливому папочкиному сынку, тут же принялся жаловаться и ныть. Потому что ему не хватило духу сделать то, что нужно, и рискнуть.

Лев позволил себе тихо рассмеялся.

— Признаюсь, я ненавидел вас за это. Всю вашу поганку семейку. Но потом я понял. То, что нас не убивает, делает нас сильнее. Меня это не сломает. Так я решил. И начал подниматься снова.

— М-м-м… третьесортная фирма, название которой придётся искать на пятой странице поисковика, — тут же закатила она глаза. — О да. Высоко поднялся, ничего не скажешь.

— Сказала мне та, кто ничего в своей жизни не добилась и не добьётся, — моментально ответил он. — Признай это, Настенька. Ты всегда будешь зависеть от других. От своего отца, который оплатил тебе жизнь. От своего трусливого братца, которому даже не хватило духа поступить как мужчина и высказать свои претензии мне в лицо. Даже от этого Рахманова, который не способен ни на что, кроме как бросаться пустыми словами. Да и сама ты тоже недорого стоишь. Скажи, тебе уже выбрали жениха? Или нет?

Он ведь помнил тот давний разговор. Сколько уже прошло времени с тех пор? Он. Она. Тишина салона его нового, лишь неделю назад купленного автомобиля. Её жалобные слова о том, что папочка планирует выдать её замуж за какого-то княжеского сынка, а она хотела быть с ним… Но всё равно продолжала ломаться.

А его волновало лишь то, сможет ли он выиграть наконец этот дебильный спор той ночью.

— Если я о чём и жалею, то только о том, что так и не смог трахнуть тебя и закрыть этот маленький гештальт, — повторил он, глядя ей в глаза с вызовом и всем превосходством, на какое был способен.

Затем, не став ждать продолжения разговора, он поднялся из кресла и презрительно посмотрел на папку около её рук.

— Рекомендую вам подготовить что-то получше. Например, полный отказ от любых претензий со стороны ваших клиентов. Аннулируйте групповой иск, или послезавтра я сделаю так, что ваш разлюбезный капитан окажется за решёткой. А затем я возьмусь за его сынка и упеку его следом за папашей. Кто знает, может быть, они с папочкой окажутся даже в соседних камерах.

Повернувшись к ней спиной, Калинский с улыбкой направился к дверям…

— И это всё?

В этой короткой фразе было столько сарказма и иронии, что он просто не мог не среагировать. Остановился. Повернулся к ней.

— Что, прости?

— Не извиняйся, Лев, — улыбнулась она одними губами. — Смысла нет.

Что-то было не так. Он слишком хорошо её знал. Даже после прошедших лет он умел её «читать». И сейчас что-то явно было не так. Оскорбленное выражение пропало с лица. Яркая злость в глазах растворилась, уступив место… чему?

Этого он понять не мог.

— Что? — спросила Лазарева, встав из-за стола и взяв в руки папку. — Небось сейчас думаешь, а чего это я такая спокойная, да?

Она подошла к нему так близко, что он даже смог ощутить аромат её духов. Что-то цветочное, с нотками цитруса. Чуть сладковатое. Её предпочтения так и не изменились.

— Прямо сейчас, когда ты тут распалялся, мелочно наслаждаясь тем, как поливаешь меня помоями, моя собачка, как ты выразился, встречается с твоим клиентом. И поверь, это будет та ещё встреча.

— Что? — Калинский даже на короткое мгновение растерялся.

— О да. Как ты там выразился? Мы ищем рычаг давления? О нет. У нас будет целая дубина.

Настя сунула папку ему в грудь, и Калинский неосознанно схватил её.

— Возьми её, Лев. Хочу, чтобы в тот момент, когда мы размажем вас в зале суда, у тебя был путь к позорному бегству. Такой поганой крысе, как ты, он всегда пригодится.

И прошла мимо него к двери. Правда, не дошла пары шагов. Повернулась и посмотрела на него с усмешкой.

— И, кстати, чтобы ты знал. Александр не моя собачка, — сказала она, и в её словах прорезалась гордость. — Он грёбаный ротвейлер, которого нельзя посадить на поводок. И поверь мне, ты проиграл в тот момент, когда он вцепился вам в глотку.

Она ушла, оставив его стоять одного посреди пустого переговорного зала.

Не сейчас, ни когда-либо позже Лев не признался бы в этом даже самому себе. Просто не смог бы признать тот факт, что эта наглая девка сейчас говорила с такой гордостью и пылом о каком-то парне…

И никогда, даже в то время, когда была в него влюблена, не говорила так про него.

* * *

Если всё шло так, как задумано, то сейчас Настя распекала мозги этому идиоту. Я, конечно, был против такого. Не хотелось мне оставлять Лазареву с ним один на один, но…

Настя сказала, что справится. Что ж, я ей поверил. Когда-то подгузники и ползунки надо снимать. Как и мягкую пенку с углов, чтобы чадо шишек себе не набило. Иначе никакого жизненного опыта не наберётся.

Помню, как-то в детстве я постоянно тянул руку к плите. Была у нас такая. Старая. С круглыми металлическими блинами. Они ещё так забавно краснели, когда их включали. Вот и я, будучи мелким балбесом, постоянно хотел их потрогать. А мама с ног сбивалась, чтобы не дать своему сынишке сделать глупость.

В какой-то момент ей это надоело.

— Вперёд, — сказала она. — Потрогай.

Больше я плиту не трогал. Никогда. На всю жизнь запомнил.

Так что правильно говорят те, кто утверждает: урок, не подкрепленный болью, быстро забудется и не окажет воспитательного эффекта.

Но всё это лирика. Настя сказала, что справится, и я ей поверил. Теперь же дело за мной.

Перейдя дорогу, зашёл через открытую дверь в здание. Я знал, где находится их офис, так что время тратить на поиски не пришлось. Сразу прошёл к лифтам и поднялся на шестой этаж. Там коридор, пара поворотов и нужная мне дверь.

— Чем могу вам помочь? — спросила сидящая на входе девушка-секретарь.

— Здравствуйте, — мило улыбнулся ей. — Я хотел бы встретиться с Лаврентием Сергеевичем.

Девушка на мгновение растерялась.

— Директор сейчас занят, но если хотите, то я могла бы…

— Не хочу, — мягко произнёс я. — Но буду очень тебе благодарен, если ты прямо сейчас позвонишь и сообщишь ему, что пришёл Александр Рахманов из фирмы «Лазарев и Райновский». Передай ему, пожалуйста, что я хотел бы обсудить вопрос прекращения судебного дела.

Я не приказывал. Просто попросил. Этого было более чем достаточно. Так и оказалось. Уже через несколько секунд девушка набрала внутренний номер директора судовладельческой компании, которой принадлежал «Днепр» и который по совместительству являлся ответчиком по нашему групповому иску.

Всё дело в правильных формулировках. Умный человек никогда не будет говорить с адвокатом противной стороны в том случае, если ощущает себя уязвимым. Нет, конечно, исключения возможны. Разумеется, в том случае, если у них нет мозгов. Говорить с адвокатом противника без присутствия собственного юриста — верный путь наделать крайне серьёзных ошибок. Как я уже сказал, умный человек этого делать не будет.

Но всегда есть уловки. Трюки. Психологические приёмы, которые позволяют несколько обойти привычный порядок вещей. В данном же случае суть моего сообщения понятна. Я здесь для того, чтобы договариваться о том, чтобы ОНИ прекратили это дело. Значит, я тут с позиции просящего. Значит, в заведомо проигрышном положении. Значит, они могут диктовать свои условия.

А те, у кого хватает наглости обманывать страховщиков не раз и не два, а целых три раза подряд, явно захотят потешить своё самолюбие.

Оказался ли я прав?

— Лаврентий Сергеевич сказал, что готов встретиться с вами, — через пару минут сообщила мне секретарь.

— Спасибо. — Я улыбнулся и добавил: — Куда мне пройти?

— А, да. Конечно. Направо по коридору. Там будет конференц-зал.

Ещё раз улыбнувшись и поблагодарив её, направился в указанном направлении. Разумеется, зал оказался пуст. Человек, который «снизошел» до того, чтобы поговорить с желающим капитулировать противником, не станет приходить первым. Более того, я ощущал довольно характерные эмоции из смежного помещения. Ну что же. Так даже лучше.

У меня будет время подготовится.

Быстро открыв свой портфель, я достал из него первую папку. Затем вторую. Затем третью. Затем четвёртую… и так, пока все тридцать две штуки не оказались аккуратно выложены на столе. Стройными рядами. Красота. Ещё и открыл каждую, чтобы шапка на каждом документе была видна.

Пара шагов назад. Встать у двери. Успел как раз вовремя. Источник эмоций, который я отслеживал, как раз двинулся в моём направлении…

— Что за ерунда? — первым делом сказал он, когда зашёл в помещение и увидел лежащие на столе папки, но при этом не увидел меня.

— Поле битвы, — дал я ему ответ, стоя сбоку от входа.

Толкнул дверь, и та закрылась, оставляя нас с ним наедине.

Растерянность. Нервозность. Вся его самоуверенность испарилась практически моментально. Неожиданность порой бьёт сильнее кулака в лицо.

— Я думал, что ты пришёл обсудить ваш отказ от…

— А мы уже перешли на «ты»? — наигранно удивился я.

— Не заговаривай мне зубы, — начал злиться владелец компании-перевозчика. — Что это такое?

Он уже понимает, что что-то не так. Я чувствую это. Но первоначальный настрой не даёт ему сразу же принять верное решение и просто развернуться и выйти. Тем более что я встал прямо между ним и выходом и выглядел как препятствие.

А такие люди привыкли препятствия перешагивать, а не обходить.

— Это иски, — произнёс я, указав в сторону папок. — Тридцать два иска, если быть точным. Умышленное сокрытие технических неисправностей. Нарушение норм безопасности мореплавания. Принуждение к выходу в море на заведомо неисправном судне. Халатность при проведении технического обслуживания. Нарушение трудового законодательства. Нарушение условий страхового договора. Клевета в отношении моего клиента. Незаконное удержание заработной платы… Мне продолжать?

Спасибо Розену и всем тем ребятам, которых Лазарев дал нам для этого дела. В одиночку, даже с Настей, я никогда не успел бы провернуть всё это в такой короткий срок.

— Что ты несёшь? — начал он распаляться. — Вы не можете подать на меня в суд… тридцать два раза!

— Мы не просто можем это сделать, — спокойным голосом парировал я. — Мы это уже сделали. Каждый из этих тридцати двух исков уже оформлен и подан в суд. Сегодня утром, если быть точным…

— Чушь! Уткин никогда не сможет оплатить такую работу! Калинский сказал мне, что вы занимаетесь бесплатными делами! Это муниц…

— Взгляните на шапки документов. — Я указал на разложенные на столе открытые папки. — Давайте, присмотритесь.

Он посмотрел на меня с таким подозрением, будто ожидал, что я сейчас ему нож в спину воткну. Тем не менее всё-таки сделал, как я ему сказал.

— На каждом, как вы видите, стоит печать Романа Павловича Лазарева. Именно он является ведущим адвокатом в этом деле. А теперь и во всех этих делах. А поскольку он заверил своей личной печатью каждый из этих документов, значит, все они уже прошли через процедуру оформления и пущены в работу. Или что? Неужели вы рассчитываете на то, что фирма, которая имеет в названии его фамилию, откажет в том, чтобы предоставить свои услуги для решения взятого им на себя судебного процесса?

— Тридцать два…

— Ну пусть будет тридцати двух процессов, — пожал я плечами. — Важно то, что все они уже запущены в работу. Можете счесть это небольшой благотворительностью с нашей стороны. И поверьте, мы добьёмся того, чтобы каждый из них рассматривался отдельно…

— Но…

— Также в каждый из них включена компенсация судебных издержек, которые мы потребуем с вас в случае, если победим. А мы победим. И вам прекрасно известно почему.

Его лицо побледнело. Он только что понял, какую тупую ошибку совершил. Да. Именно он. Не знаю, кто именно предложил надавить на нас через иск Уткину, но согласие дал на эту затею именно он.

— Вы решили поднять ставки, — проговорил я. — Что ж, похвально. Ждали, что мы спасуем? Отнюдь. Это была очень большая ошибка. Каждый из этих исков подан от имени разных членов экипажа «Днепра». Разумеется, за исключением Геннадия Ступки, которого вы подкупили…

— МЫ НИКОГО НЕ ПОДКУПАЛИ! — рявкнул он на меня. — Геннадий сам решил раскрыть ложь вашего клиента! Именно из-за его действий…

— А это больше не важно, — произнёс я. — Больше не имеет значения, что именно сделал или, если быть точным, не сделал мой клиент. Вы решили свести противостояние в одну точку, решив, будто мы испугаемся.

Я сделал шаг вперёд и подошёл к нему практически вплотную. Настолько резко, что он даже отшатнулся.

— Я затребую отдельную экспертизу по каждому иску. Отдельную проверку по каждому документу. Я вызову десятки свидетелей. Подам жалобы в морскую и трудовые инспекции, имперскую прокуратуру и в каждый надзорный орган, к которому вы имеете хотя бы мало-мальское отношение. Я буду затягивать эти процессы так долго, что вы до конца своей жизни будете в них ковыряться, а судебные издержки по этим делам закопают и тебя, и твою фирму так глубоко в землю, что из судовладельца стоит прямо сейчас начать переквалифицироваться в геолога.

О да. Он это представил. Буквально наяву увидел, как множатся столбики цифр, оценивая траты на эти процессы. Да, пусть каждый из этих исков небольшой и в суде тот же Калинский сможет как минимум снизить требования по компенсациям почти на каждом…

Но мне плевать. Тут задача не в том, чтобы победить.

Тактика выжженной земли. Или, если хотите, война на истощение. Побеждает тот, у кого больше боеприпасов… или, как в данном случае, денег.

А ведь это ещё не всё.

Ведь он должен будет платить фирме, где работает Калинский. Жадность адвокатов измеряется не только деньгами, но и количеством часов, проведённых в суде. А жадные адвокаты считают, что каждая их минута стоит золота.

И я только что раскопал перед ними золотую жилу.

Даже простая защита от этих нападений будет сосать из него деньги с такой скоростью, с какой его паршивые суда жрут мазут или на чём они там плавают… или ходят.

— Играть на повышение ставок можно вдвоём, — продолжил я, уже не сдерживая наглую усмешку. — Главное, не забывать, что ваш противник тоже может это сделать. А теперь рекомендую вам спросить у Калинского, что будет, когда послезавтра вы проиграете свой идиотский иск. И как решение по этому процессу скажется на рассмотрении каждого из этих дел.

Чёрт, он так побледнел, что, кажется, его сейчас удар хватит.

Ну и чёрт с ним. Не стоит лезть в эту игру, если боишься проиграть.

— Всего вам хорошего, — пожелал я ему, даже не пытаясь изобразить искренность в голосе.

Из здания я выходил в гордом и прекрасном одиночестве.

Адвокат — это щит. За ним можно скрыться. Плохие новости вынести куда проще, если их кто-то услышит за тебя и скажет: «Не переживай, мы с этим разберёмся».

Нет, уроды. Не разберётесь. И я об этом позабочусь.

Потому и хотел поговорить с ним без его адвоката. Чтобы вывалить на него разом весь тот неподъемный груз, что сейчас повис над его головой подобно дамоклову мечу. Огромный и тяжёлый клинок уже раскачивается на тонкой, едва удерживающей его ниточке.

Нужна лишь одна ошибка. Всего один промах, чтобы она оборвалась и лезвие отрубило ему башку.

Легко быть уверенным в себе, когда знаешь, что всё, что от тебя требуется в случае проигрыша, — выплатить то, что ты и так должен. Жадность — она такая, да.

Ведь одно дело, когда тебе бояться особо нечего. Тогда легче прислушаться к своему адвокату и делать так, как он говорит. Ведь ему виднее. Ведь он знает, как лучше. Ведь на кону не так много.

Я вышел наружу из здания и от всей души улыбнулся.

Ну что же, посмотрим, Лев, как ты теперь будешь работать, когда собственное начальство будет вставлять тебе палки в колёса…

Глава 17

Пятница. День суда.

— Всем встать! — громко скомандовал пристав, когда позади нас открылись двойные двери судебного зала.

Судья прошёл по практически пустому залу. Слушание проходило в закрытом режиме, так что свидетелей, кроме тех, кто должен здесь находиться, здесь не было.

Пока он двигался к своему месту за трибуной, я быстро осмотрелся. Справа от меня на стуле сидела Настя. У девушки на лице было выражение объевшейся сметаны кошки, до того она была довольной. Вероятно, причиной того являлось крайне кислая морда Калинского, сидящего через проход от нас по левую руку от меня.

Оно и неудивительно. Настя рассказала мне, как прижала его во время их разговора. Ладно. Не рассказала. Она буквально хвасталась этим, смакуя воспоминания о каждой секунде прошедшей встречи.

Вот уж правду говорят, что женщин злить нельзя. Они не злопамятные. Просто злые. И память у них хорошая.

По правую руку от Насти сидел Уткин. В дополнение к хмурой гримасе на лице внутри него бушевал целый ураган из эмоций, который он старательно держал под контролем. Внешне, может быть, оно и незаметно было, но я-то всё это чувствовал просто-таки прекрасно. Мужик хорошо понимал, что как только его противники закончат с ним, перейдут к его сыну. И беспокоило его именно это. Как бы его ни успокаивали, он, похоже, так до конца и не поверил в то, что мы держали ситуацию под контролем.

Ну что же. Со столь обидным недоверием я уже сталкивался. Не он первый, не он последний.

Куда больше удовольствия мне доставляло выражение на лице Калинского. Кислое настолько, будто ему лимон в задницу запихнули. Впрочем, учитывая, как горячо он спорил со своим клиентом всего пятнадцать минут назад, оно и немудрено.

Вон даже сейчас сидящий сбоку от Калинского Лаврентий Сергеевич что-то тихо-тихо шептал ему на ухо и бросал на нас с Настей злые взгляды.

А уж какие эмоции исходили от них обоих, вообще загляденье.

Судья занял своё место и посмотрел на нас.

— И так, если все готовы, то я предлагаю начать, — произнёс судья, подняв правой рукой молоток…

* * *

Двадцатью минутами ранее…

— Вы уверены? — обеспокоенно спросил Уткин, поглядывая в сторону наших противников.

В особенности его взгляд был направлен на стоящего рядом с Калинским Геннадия Ступку. Невысокий и приземистый мужчина. Коренастый. Как и подобает хорошему моряку.

Когда мы рассказали Уткину, кто именно решил выступить против него, наш клиент, как и полагается настоящему мужчине его профессии, сразу же пошёл в отказ.

По его мнению, Геннадий просто не мог этого сделать. Почему? Вот не мог, и всё.

— Поверить не могу, — одновременно зло и разочарованно прошептал он. — Мы же с ним тринадцать лет знакомы. Девять раз вместе ходили. Да я его семью знаю как собственную.

— А о том, что у его семьи долги почти на двести тысяч рублей, вы тоже знаете? — на всякий случай уточнил я. — Его только за последнюю неделю пять раз навещали коллекторы.

Самая крепкая цепь рвётся там, где есть ослабленное звено. Им всем были нужны деньги. Всем, но, как это бывает часто, некоторым они были нужны сильнее.

Значительно сильнее.

Наш предатель оказался тем ещё лудоманом. Отвратительный порок. Одно дело получать удовольствие от азарта. Риска. Возможности сыграть против достойного противника или даже самой госпожи удачи, чтобы проверить, сколько ещё осталось средств на счёте в банке Фортуны.

Другое дело — не знать, когда пора остановиться, ставя последние штаны в надежде, что сможешь отыграться. Не сможешь. Не зря говорят, что казино всегда остается в выигрыше.

Вот и Геннадий не знал. Регулярные выходы в море, подальше от игорного стола, были для него и его семьи спасением. Они не только приносили доход ему, его жене и сыну, но ещё и удерживали мужчину вдали от лишних пороков.

К несчастью, последний рейс, как уже известно, не задался. Вот наш «предатель» и вернулся в объятия своего греха. И проигрался. Очень и очень сильно проигрался. И теперь эти деньги нужны ему были как воздух.

Опять же, спасибо Розену. Уж не знаю, каков он в роли юриста, но с цифрами и финансовыми документами работал просто превосходно. Ему потребовалось чуть больше двух дней и безлимитного запаса кофе, чтобы найти это самое слабое звено.

Я точно знаю. Я же ему кофе покупал. Буквально литрами. И булочки. Как оказалось, наш баронский сынок большой любитель сладкой выпечки. Но я не в обиде. Всё же почти сорок восемь часов практически непрерывной работы без особых перерывов на еду и сон — такое упорство нужно не только хвалить, но ещё и вознаграждать.

Куплю ему ещё булочек.

Но сейчас это не главное. Главное то, что мы знаем кто, зачем и почему. А это значит что?

Правильно. Пришла пора зарядить пару патронов в дробовик и идти охотиться.

— Насть, идите в зал, — сказал я ей. — Я тут дальше сам разберусь.

— Хорошо, — сказала она и повела Уткина в зал.

А я стоял, смотрел ей вслед и думал. Забавные от неё ощущения шли. Ничего кроме абсолютной уверенности в моих силах. Она даже не сомневалась.

Эх, приятно. Что же, сказал бы, что теперь я точно проигрывать не собираюсь… Хотя и так не собирался.

Повернувшись, направился к Калинскому и его клиенту.

— Добрый день, господа, — с радушной и даже немного искренней улыбкой поприветствовал их.

— Пошёл вон, — резко огрызнулся Лев в мою сторону, даже не дав своему клиенту и рта раскрыть. — За тот фарс, что ты устроил, я могу донести на тебя в коллегию! Ты не имел права встречаться с ним, не предупредив об этом сначала…

— Это ты сейчас о правилах вспомнил? — Я едва не рассмеялся. — То есть когда ты решил начать в шахматах по-шашечному ходить, тебя это устраивало. А когда я доску перевернул, тут же заплакал?

— Ты меня слышал, — выплюнул он. — Я могу сообщить об этом в коллегию и…

— И что? — спросил я его. — У меня нет лицензии. Я даже не адвокат. Ну официально. Так что иди. Пожалуйся. А я постою с Настей и посмеюсь над тобой.

Он покраснел от злости. Видно, что и без меня понимает всю бесперспективность этой затеи. Нет, ну правда, что они сделают? Лишат меня лицензии? Так у меня её и так нет. Меня даже к административной ответственности не привлечь, не говоря уже об уголовной. Это вообще фарс был бы. Максимум этическое осуждение и похлопывание линейкой по ладошкам.

Но что взять с меня, необразованного?

— Итак, я смотрю, у вас тут дилемма, — проговорил я, кивнув в сторону мрачного, как туча, владельца компании-грузоперевозчика. — Думаю, что смогу её решить.

— Ничего ты не сможешь, — тут же начал Калинский. — Тебе нельзя общаться с моими клиентами…

— А я не общаюсь. Я рассуждаю, — перебил его. — Рассуждаю о том, что твоему клиенту очень хорошо известны последствия, которые ожидают его. О том, что ваша затея уже обречена на провал…

— Пошёл вон, — прорычал Лев, но я даже не обратил на него внимания. — Я подам на вас встречные иски.

— Это о чём же? — с искренним любопытством спросил я его. — О клевете? Так ничего из этого не вышло за пределы нашего разговора. Может быть, о попытке давления на твоего клиента? Так я просто описал ему принципы работы судебной системы, и хрена лысого ты оспоришь мои слова. Может быть, заявишь о том, что я вымогал у него компенсацию?

Усмехнувшись, покачал головой.

— Я ни слова ему не сказал о том, что мы что-то с него требуем. Наши требования передала тебе Анастасия.

Он поморщился. О да. Тут не подкопаешься. Один адвокат передал наши новые требования другому адвокату. И ничего ты с этим не поделаешь, придурок.

— Что? Какие ещё мысли будут в голове? — спросил его. — Задумаешь дробить процессы? Так я уже подготовил обоснование взаимосвязи каждого иска между собой и ходатайство об объединении дел. Аргументация у нас железная. Вы сами дали нам её в руки. А что касается сегодняшнего процесса, я порву твоего свидетеля на перекрёстном допросе, — сказал в лицо, но мои слова предназначались отнюдь не ему. — Он не получит ни копейки из тех денег, что вы ему обещали.

Одновременно злость со стороны Лаврентия и испуг от Ступки. Значит, я был прав. Ему ещё не заплатили. Может быть, и не заплатили бы вовсе. Эх, первая заповедь предательства — деньги вперёд. Как синоним вероломства.

Но, что забавно, страх был не самой сильной его эмоцией. Жалость. Стыд. Они оказались куда сильнее, чем я ожидал. Этот человек, даже несмотря на все глупости, которые он совершил, страдал из-за того, что сделал. Ему действительно было плохо от того, как он поступал, и это меня удивило.

Оказывается, у нас тут мученик, который разрывался из-за чрезмерных долгов, совершенных по своей глупости, и чувством вины от предательства перед своим капитаном.

Да, жизнь, злая сука, заставляет нас делать вещи, которые нам не очень бы хотелось. Что поделать. Каждый сам куёт свою судьбу.

Видимо, Калинский заметил мой взгляд в сторону Ступки и истолковал его неправильно.

— Он посадит твоего клиента. Он знает, что Уткин подделал журнал…

— Да мне насрать на то, что он знает, — отмахнулся я от него, будто Лев был надоедливым насекомым. — То, что он знает, не имеет никакого отношения к реальности. Важно лишь то, что ты сможешь доказать, когда посадишь этого предателя на трибуну. А врать он не станет. Он ведь не хочет, чтобы его паршивая жизнь стала ещё хуже. Что будет делать его семья в том случае, если… Нет, не если. Когда я докажу, что он лжёт. Лжёт в зале суда и под присягой. И тогда ему светит срок.

Калинский моментально понял, что именно я делаю, и тут же встал между мной и Геннадием, прикрыв свидетеля от меня своей фигурой.

— Заткнись. Я знаю, что ты делаешь. Хочешь запугать моего свидетеля? За такое и сам сесть можешь…

— За что?

— Что?

— За что я могу сесть? — спросил его с дурацким выражением на лице.

Похоже, что Калинский начал закипать.

— Ты только что запугивал…

— Где?

— Не строй из себя идиота, Рахманов! — вновь зарычал он, буквально на желчь исходя от злости. — Мы всё слышали! Мой клиент подтвердит…

— Твои слова? — закончил я за него. — Это ты хотел сказать? Что твой клиент, заинтересованное лицо, преследуя собственные интересы, подтвердит, что я действовал против интересов его собственных? Ты тут противоречия не видишь? Совсем никакого?

Бесится. Понимает, что я прав.

— Итак, господа, — заговорил я, когда понял, что какого-то вразумительного ответа не последует. — У вас есть два варианта. Первый. Мы заходим в этот зал и ждём, когда судья объявит о начале процесса. И тогда всё решится там. Сегодня. Посадите вы Уткина или нет, уже не так важно. Процесс запущен. Так или иначе, но твой клиент будет отвечать на три десятка исков. И твоя фирма его не отпустит, потому что это отличный повод заработать денег на его несчастье. Вы будете тянуть из него деньги. Либо мы разорим его судебными издержками, либо твоя собственная компания, потому что судиться мы будем долго. Очень долго. И я об этом позабочусь.

Говорил я неторопливо. Размеренно. Так, чтобы прикрытый от меня фигурой Калинского Лаврентий слышал всё до последнего слова.

— Или вариант номер два. Наше новое предложение у вас есть. Да, оно не такое хорошее и щедрое, как предыдущее, но всё равно в десятки раз более выгодное, чем-то, что его ожидает. Решать вам, но как только судья ударит молотком, эта привилегия от вас ускользнет навсегда

* * *

Судья поднял молоток, чтобы ударить им по подставке и ознаменовать тем самым начало процесса…

— Ваша честь! — вскочил Калинский со своего стула. — Я хотел бы переговорить с адвокатами защиты!

Деревянному молоточку не хватило нескольких сантиметров, чтобы коснуться подставки. Судья остановил руку и посмотрел на Льва.

— А сделать этого до начала процесса вы не могли? — с некоторым неудовольствием в голосе озадачился он.

— Приношу вам свои извинения, ваша честь, — вежливо, но с явной неохотой ответил Лев. — Но мне только что стали известны новые подробности, которые я хотел бы обсудить с ними.

Судья поморщился. Недовольно посмотрел на Калинского, а затем перевёл взгляд на меня. Да. Даже для меня его заявление о «только что ставших известными подробностях» выглядели глупо.

Тем не менее такую возможность до начала процесса он имел.

— Желаете ли вы удовлетворить просьбу? — спросил он, и я кивнул.

— Да. Почему бы и нет.

— Хорошо. Только быстро.

Мы с Калинским поднялись одновременно и встретились в проходе между столами.

— И какие же такие невероятные подробности тебе стали известны? — тихо, исключительно между нами, спросил я.

— Перестань ломать комедию, — так же тихо прошипел он. — Мы согласны на первоначальное предложение.

Чуть отклонился в сторону и посмотрел на его клиента. Тот выглядел настолько злым, что, кажется, готов был зубами в стол вцепиться. Впрочем, злость нисколько не оттеняла то бессилие, что застыло у него в глазах.

— Кажется, наше новое предложение звучало иначе, — отметил я, сделав особое ударение на слове «новое». — Выплаты удержанных зарплат. Снятие обвинений. Отмена штрафов. Компенсация в размере пяти окладов.

— Не неси чушь, — зашипел он. — Я предлагаю тебе заключить соглашение прямо сейчас!

— Нет, Лев, — покачал я головой. — Ты пришёл заявить о капитуляции. А проигравшая сторона условий не ставит.

— Ты совсем обнаглел?

— Предпочитаю называть это сильной переговорной позицией, — парировал я его слова. — Так что? Согласен? Нет?

Не дождавшись его ответа, повернулся к судье.

— Ваша честь, боюсь, что мы не…

— Один дополнительный оклад! — прошипел Калинский, схватив меня за локоть.

— Три, — тут же возразил ему я.

— Ты издеваешься надо мной?

— Над тобой? — Я не смог сдержать усмешку. — Господи, Лев, да посмотри на себя. Издеваться над тобой всё равно, что раненую псину пнуть. Я не так жесток. Три оклада и всё выше перечисленное. Моё последнее предложение.

И так понятно, на что он рассчитывал. Хотел хоть как-то снизить требования, чтобы выставить себя в более выгодном свете. Хоть сколько-то хорошая мина при паршивой игре. Но я не оставлю ему и этого. Только не после всего того, что было, и того, что я узнал.

— Хорошо, — наконец выдавил он из себя. — Компенсация в размере трёх окладов и остальные ваши условия. Взамен вы отзываете все иски против моего клиента и не препятствуете его делам со страховой.

— Идёт, — кинул я и добавил: — Прости, но руку пожимать тебе не буду. Не сочти за брезгливость.

Ну ладно. Это было лишнее. От себя добавил. Но просто не мог не насладиться выражением на его лице в тот момент, когда он, видимо, по привычке протянул мне ладонь.

— Согласен, — зло пробормотал он и направился к своему столику, а я с довольной мордой хлопнул в ладоши.

— Ваша честь! — громко заявил я. — Удивительно, но мы пришли к соглашению…

* * *

— Поверить не могу. Вы правда это сделали. Всё было так, как вы и сказали…

Эх, нравится мне этот момент.

Я любил его ещё в прошлой жизни, когда выходил со своим клиентом и победой из зала суда. Это заметно даже невооруженным глазом. С человека словно скидывали невидимый и тяжкий груз. В походке появлялись лёгкость и пружинистость, а на лице выражение невероятного облегчения.

Теперь же, когда я мог столь явно ощущать чужие эмоции, эти чувства стали ещё ярче. Уткин шёл будто на автомате, переставляя одну ногу за другой, пока спускался по ступеням здания суда. А сам выглядел так, будто вот ещё шаг — и его тело оторвется от земли и взмоет в воздух.

Весь процесс не занял и пятнадцати минут, благо я заранее подготовил пять экземпляров соглашений с разными суммами компенсации. Люблю быть готовым к неожиданностям. Знал, что они станут торговаться хотя бы тут, и не прогадал. В итоге после подписания Калинский заявил, что они снимают любые претензии к капитану и отзывают выдвинутые обвинения.

Мы же в ответ сделаем то же самое. Я уже отправил сообщение Розену. К тому моменту, как мы доберемся до офиса, процесс уже будет запущен, и максимум к завтрашнему утру все тридцать два иска отправятся туда, где им и место — в измельчитель для бумаг.

На выходе из здания нас встретила семья Уткина. Сын и жена. Приятные люди как по общению, так и в эмоциональном плане. Мы передали им отца и супруга в одном лице, попросив его лишь заехать завтра к одиннадцати часам, чтобы можно было утрясти последние мелочи. На этом наше с ними общение и закончилось.

Ну и выражение на лице Калинского, выходящего из зала вслед за нами, тоже доставило удовольствие, чего уж тут врать. Было приятно.

Ощутив рядом с собой источник злобной радости, повернулся к стоящей рядом со мной Насте.

— Давай, — сказал я ей.

Лазарева оторвала взгляд от своего визави, подавленно спускающегося по центральной лестнице здания.

— Что?

— Иди. Скажи ему что-нибудь, — предложил я ей. — Оставь за собой последнее слово. Ты же хочешь.

— Думаешь, что ты настолько хорошо меня знаешь? — тут же спросила она с подозрением.

— Думаю, что я неплохо разбираюсь в людях, — ответил многозначительно.

Настя задумалась. Затем ещё раз посмотрела в сторону Калинского.

— Нет. Не хочу, — сказала она и вздохнула. — Ты уже и так это сделал. Но, если по-честному, я хотела бы сама это сделать.

— Что именно?

— Размазать его по полу в зале суда, — проговорила она с каким-то сожалением в голосе.

Она ещё пару секунд постояла, глядя на Льва, о чём-то спорящего со своим клиентом, а затем отвернулась и произнесла:

— Спасибо.

— За что? — спросил я её.

— За то, что позволил мне самой с ним встретиться, — пояснила она. — Ты мог бы этого не делать или…

Она замялась. Видно, что ей непросто это говорить. Совсем непросто. Признать свою неправоту всегда нелегко.

— Забей, Настя, — спокойно произнёс я. — Ты сказала, что справишься, и я тебе поверил. И ты справилась. Вот и всё.

Кажется, что она хотела сказать что-то ещё, но затем передумала и просто покачала головой. Ну нет так нет. Я вызвал нам такси. Надо было возвращаться в офис.

Но просто так уехать мы не успели. Уже когда я садился в машину, к ней подбежал невысокий парень двадцати с небольшим лет.

— Александр, подождите, — запыхавшись, произнёс он. — Я хотел поблагодарить вас…

— Не стоит, — улыбнулся я, прикрыв дверь машины, куда уже успела сесть Настя. — Мы сделали то, что должны были по договору.

— Но всё равно…

Сын Уткина выглядел так, будто что-то его гложет. Например, совесть.

— Можно вопрос? — в ответ спросил я его.

— Д… да, — как-то удивлённо произнёс он.

— Те крепления. Из-за которых контейнеры сорвались. Ты их действительно проверил? — и, чтобы успокоить, сразу же добавил: — Пока твой отец не поставил свою подпись у нас в фирме, закон об адвокатской тайне всё ещё действует.

Он замялся. Но его эмоции сказали мне всё, что я и так должен был знать.

Что же, как я и сказал, наша задача не поиск правды. Мы должны были защитить права и интересы клиента, и мы это сделали.

Глава 18

— Есть мин…

— Заходи, — махнул мне Роман, даже не дав закончить.

Ну ладно. В конце концов, когда-нибудь он должен был меня опередить.

Зашёл в кабинет и закрыл за собой дверь. Подошёл и с чувством хорошо выполненного долга положил папку на ему на стол.

— Дело закрыто. Уткин подписал последние бумаги. Наши иски, как и договорились, мы отозвали.

Роман открыл папку, быстро просмотрел бумаги, после чего удовлетворенно хмыкнул и закрыл её. Ещё бы. Я ребят, задействованных в этом деле, в субботний день на работу вытащил. Ага, вот такой вот я жестокий. Ничего. Чай, не сахарные, не растают.

— Молодцы, — произнёс он, но сделал это таким тоном, что мне показалось, будто это далеко не всё, что он хотел сказать.

— И?

— Что?

— Молодцы и… всё?

— Мне тебя лично похвалить? — Кажется, он действительно удивился, решив, что я у него тут лишних аплодисментов требую.

— Не, но мне показалось, что ты хотел сказать что-то ещё, — честно ответил. — Давай, выкладывай.

Лазарев поморщился.

— Признаюсь, я не думал, что вы с этим делом справитесь. Не после того, что ты мне рассказал тем вечером. Этот их иск, плюс мошенничество…

— А ты думал, что я про выжженную землю фигурально выражался? — рассмеялся я.

— Всем нам порой хочется похвастаться, — пожал он плечами, на что я покачал головой.

— Только не мне. Ром, если я сказал, что выиграю, значит, о поражении даже не думаю. И когда, не если, заметь, а когда я пойму, что не смогу выиграть дело, я тебе об этом скажу.

Ну да. Я же не идиот, чтобы считать себя непогрешимым. Даже на самую хитрую гайку найдётся болт с левой резьбой. Побеждать бесконечно невозможно, как бы того ни хотелось. Рано или поздно придётся проиграть. Так или иначе, но это случится.

И я этот факт принимал всегда.

Только это не значит, что я лягу лапками кверху и перестану сопротивляться.

— Спасибо, — искренне сказал он мне в ответ. — Я это ценю. Наверное, даже больше, чем ты можешь подумать.

— Доверие — это штука обоюдная, — просто ответил я.

— Ну раз обоюдная, тогда вот. Держи.

С этими словами он достал из ящика своего стола новую папку и протянул мне.

— Шустро ты, — хмыкнул я, протянув руку за папкой. — А как же заслуженная награда? Ну, знаешь, восхваления там за то, какой я умный и чудесный…

— В конце месяца получишь, — улыбнулся Лазарев. — Зарплатой называется. Или мне тебя еще и по голове погладить?

— Туше.

Открыв папку, пробежался глазами по бумагам.

— Это ты сейчас так посмеялся?

— Нет. Решил, что это дело будет тебе интересно.

— Будет-то будет, — согласился я, продолжая читать документы. — Только вот… связываться с ними как-то не очень хочется. Мне с обычными людьми работать проще.

— Со Штайнбергом тебе это не помешало, — напомнил он мне.

— Штайнберг был идиотом. — Я задумался. — Окей. Берём в обработку. Я просмотрю бумаги по нему и скажу тебе будущий результат.

— Вот так сразу?

— Ага. Вот так сразу.

— Что же, раз такой запал, то и флаг тебе в руки. — Лазарев откинулся на спинку своего кресла. — Слышал, что ты сегодня народ в ресторан ведёшь.

Да. Веду. А как же иначе? Дело закрыли, значит, что? Правильно. Надо отпраздновать. А учитывая, что без Розена и остальных ребят, которые так помогли нам перелопатить и подготовить гору бумаг в столь сжатые сроки, провернуть это дело было бы невозможно, я решил порадовать сразу всех.

Нет, ну правда. Каким бы молодцом я ни был, справиться с подготовкой тридцати с лишним исков за два дня не смог бы чисто физически. Никто бы в одиночку не смог. Потому и попросил Романа предоставить мне ресурсы. Так что их участие в грядущем небольшом празднике заслуженно. Те более, что я их в выходной на работу вытащил, чтобы успеть всё закончить.

— А что? Ваше сиятельство хочет присоединиться?

— Моё сиятельство желает сделать благотворительный взнос, — улыбнулся он и достал из внутреннего кармана пиджака сложенный листок крайне знакомой мне и очень дорогой гербовой бумаги.

— Вексель? — удивился я, а затем глянул на цифру и присвистнул. — Решил в меценаты податься?

— Решил, что раз мои сотрудники блестяще выполнили свою работу, то я как хороший начальник должен их премировать, — улыбнулся Лазарев. — Потратьте их с толком и отдохните.

— О, — пообещал я ему. — Даже не сомневайся. Отдохнём, что называется, на все деньги.

Разумеется, изначально я планировал сам оплатить сегодняшний ужин. А как иначе? Я же позвал людей не для того, чтобы потом сказать «платите сами». Ну бред же. Если ты приглашаешь человека куда-то, то изволь оплатить счёт сам. Будь джентльменом. Правила хорошего тона не просто так придуманы.

Но раз уж наше достопочтенное начальство решило само раскошелиться…

— Кстати, раз такие дела, может быть, начальство всё же снизойдет до того, чтобы выпить с простыми работягами пера и принтера?

— Спасибо, Саша, но нет, — с улыбкой покачал он головой. — Может, в какой другой день я бы и согласился, но сегодня у меня совсем другие планы.

— М-м-м, — многозначительно промычал я.

— Это что сейчас было?

— Что?

— Вот это твоё «м-м-м».

— Да так. Ничего. Передавай от меня привет Изабелле.

В прошлый раз, когда угадал его намерения, он удивился. В этот раз рассмеялся и пообещал передать. Что ж, я его понимаю. Молодая баронесса — дама крайне привлекательная, а их общее прошлое…

Хотя это не моё дело. У других людей свои головы на плечах имеются. И осуждать Изабеллу за то, что не прошло и шести месяцев со дня смерти её мужа, как она уже начала клинья к Роману подбивать, я не стану. Хотя чёрт его там знает, что у них за отношения.

Короче, я не ханжа, а все люди разные. Переживать эмоциональные последствия после смерти близкого человека в одиночестве — дурная идея. А если мне кто-то скажет, что она должна была ради приличий пять лет траур носить, прежде чем вновь начать радоваться жизни и улыбаться, то смело может идти в задницу.

Жизнь у нас одна… ну раньше я так считал. Но в любом случае надо постараться сделать счастливым себя и людей, которые тебя окружают. Потому что другого шанса может и не представиться.

Вот этим я и займусь. Но сначала — деловая встреча.

— Всё, бумаги у твоего брата, — первым делом сказал я Насте, зайдя в отдел. — Он нас благословил на пьянку и даже деньжат подкинул, так что сегодня гуляем.

— Рома решил раскошелиться? — Она удивлённо приподняла идеальную бровь и посмотрела на меня. — А сам придёт?

— Нет. Сказал, что у него другие дела, — отозвался я, собирая документы и всякую мелочь, которую таскал с собой на работу, в сумку.

— Ага, знаю я его дела…

— У него другие дела, Насть, — повторил я, сделав отдельное ударение на слове «другие». — И это не наше дело.

— А я-то что? — всплеснула она руками. — Я даже за. Он тот ещё зануда. Так, может, хоть повеселее станет.

Услышав её слова, не удержался от смешка. Девушка тем временем взглянула на мою сумку.

— Куда собираешься?

— Мне надо кое с кем увидеться…

— Ты не забыл, что мы в семь встречаемся? — тут же спросила она.

— Нет, Насть. Я помню. Не переживай. Это ненадолго.

— Может, хоть расскажешь?

— Неа, не расскажу, — улыбнулся я. — В конце концов, разве в мужчине не должна быть загадка?

В ответ на это она фыркнула и закатила глаза.

Последняя на сегодня встреча, и можно будет ехать в ресторан.

* * *

Вот нравился мне «Параграфъ». Приятное место. Атмосферное. Уютное. И сейчас, когда на часах не было ещё и четырёх, а на улице суббота, народу тут было не так уж и много. Всё изменится к вечеру, когда начнется запланированное живое выступление. Уверен, тут будет аншлаг. Но сейчас вполне себе спокойно.

Я сидел за столиком и пил кофе. Ждал. Ждал недолго. Она пришла минут через пятнадцать после того, как я сел за столик.

— Привет, — сказала мне Марина, подходя ближе.

— И тебе не хворать, — улыбнулся я и встал со стула, чтобы помочь ей снять лёгкое пальто.

Мы сели. Подошла официантка, и Марина сделала заказ. А я тем временем наблюдал за ней. Одежда не новая. Эту блузку я уже видел. Как и её пальто. Всё тот же телефон двухлетней давности. Никаких дорогих шмоток или украшений, которые могли бы ярко заявить о том, что она как минимум часть выплаченной ей фирмой компенсации потратила на удовольствие для себя любимой.

И нет. Не то чтобы это так плохо, но я всё равно переживал. Сумма там была не самая маленькая. Как и обещал Роман, от неё откупились, но откупились довольно щедро. Считай, как зарплату за два с половиной года работы разом получила. Вот я и переживал, что такие деньги могли вскружить ей голову.

К счастью, этого не произошло. Да и сама Марина, какой бы она ни могла показаться в первое время нашего знакомства, всё же девушка ответственная. Если не ошибаюсь, она каждый месяц часть зарплаты матери в Тверь отправляла.

Скворцова заказала себе кофе и чизкейк. Я же ограничился просто ещё одной чашкой, так как в моей уже показалось дно.

— Отец предложил мне работу, — неожиданно сказала она.

— Что?

— Угу. Юристом у него в консультации.

— И? — задал я ей резонный вопрос, хотя в нём и не было никакой нужды. Всё было и так понятно по её лицу.

— Не хочу.

Короткий ответ. Всего пара слов, а сколько эмоций. Обида. Чёрствая, как засохшая поверх раны корка. Расстройство и сожаление с лёгким налётом из едва заметной и застарелой злости.

— Тогда не иди, — сказал я ей. — Если к этому у тебя не лежит душа, к работе вместе с ним я имею в виду, то зачем себя насиловать. Только хуже сделаешь.

— Отец… Порой он может быть крайне настойчивым, — призналась она, спрятав губы за чашкой с кофе.

— Плевать, — пожал я плечами. — В конечном итоге решение всё равно остаётся за тобой, а не за ним, Марин. Только тебе решать, что делать дальше…

— Кстати, об этом, — сделала она вид, будто только что вспомнила, но на самом деле просто хотела сменить тему разговора. — Ты как-то чересчур запутанно всё объяснил.

— Сейчас. Подожди немного. Как только придёт, я всё тебе… О, кстати. А вот и она.

Со своего места за столиком я очень хорошо видел, как София Голотова вошла в зал ресторана. Я специально назначил ей встречу минут на двадцать позже того, когда планировал встретить здесь Скворцову. Хотел немного посидеть с ней и поговорить.

— Добрый вечер, Александр, — поприветствовала меня Голотова, когда я встал, чтобы отодвинуть для неё стул. Правила хорошего тона никто не отменял.

— Добрый, София Андреевна. Это Марина Скворцова. Я вам о ней рассказывал…

Быстро познакомив дам между собой, началась самая важная часть по решению моей проблемы. Объяснить Марине, что именно от неё потребуется.

— Ч… чего?

— Ты же сказала, что это для тебя не проблема, — напомнил ей наш разговор по телефону несколько дней назад.

— Ты говорил о том, что мне надо будет поработать с кем-то из преподавателей из университета, а не самостоятельно писать научную работу! — моментально взвилась она. — Саша, там требования от сорока листов и…

— В нашем случае потребуется минимум пятьдесят, — спокойным тоном поправила её Голотова, попивая заказанный ею зелёный чай. — С учётом требований на выделение гранта лучше всего так. К сожалению, комиссия по выдаче грантов в последнее время куда больше внимания обращает на впечатляющие объёмы, чем на куда более заслуживающее того содержание.

Говорила она это спокойно и размеренно, но где-то внутри неё скрывались тщательно сдерживаемые злость и неприязнь к бывшему мужу, который сейчас занимался примерно тем же самым.

Но с одной важной оговоркой.

— Да даже так! — не скрывая ужаса в голосе, пробормотала Марина и покачала головой. — Пятьдесят листов. За… сколько, Саша? Четыре недели? Это нереально…

— Очень даже реально, — отмахнулся я. — Тем более, что ты будешь работать не одна, а в паре с Софией Андреевной. Плюс, тебе нужно подготовить не чистовую работу, а черновик, который вы и представите на комиссию.

Решение проблемы Голотовой было простым и изящным. Как я уже говорил ранее, её муж, по сути, сам вложил ей в руки оружие для борьбы с собой.

Требовалось, чтобы кто-то подал от своего имени заявку на грант или научное финансирование для исследования в смежной области. В самой заявке будет прямо указано, что основная тема исследования будет строиться на предыдущих работах самой Голотовой.

Ага, тех самых, выкладки из которых использует её бывший муж для написания собственной и, впоследствии, создания юридического прецедента себе и своим спонсорам во благо.

Что это даст? Это, в свою очередь, даст прецедент уже нам. Первичное использование материалов. Плюс фиксированное авторство. София Андреевна сможет «застолбить» свои выкладки в нужном кругу, и любая последующая работа, которая будет хоть в каком виде эксплуатировать её наработки, будет выглядеть не более чем последователем в лучшем случае. Разумеется, в том случае, если мы их предварительно официально зафиксируем.

Что это даёт нам? Её бывший муж и компания, которая спонсирует его работу, окажутся в сложной и щекотливой ситуации. Им нужно будет либо признать приоритет её исследований, либо же рисковать и быть обвиненными в неэтичном использовании чужих научных результатов.

Со стороны это может показаться чем-то не очень серьёзным, верно. Тут не идёт и речи о каких-то реальных наказаниях вроде штрафов или тюремных сроков. Но нам ведь и не они нужны. Главное — дискредитировать его главенство в этой теме и нивелировать применяемую им информацию.

Таким образом мы одновременно защитим репутацию Голотовой, зафиксируем приоритетность её исследовательских наработок в области защиты авторского права, а также сведём весь возможный ущерб от действий её мужа к минимуму.

И, как вишенка на торте, я не сомневался, что как только компания, спонсирующая его работу, поймёт, к чему всё идёт, финансирование моментально окажется срезанным под ноль. Шанс на свою задумку они имели только в том случае, если будут первыми.

Когда я рассказал об этом способе Софии, то, признаюсь, думал, что её удар хватит. Решение было настолько простым, что оставалось только гадать, как она сама до этого не додумалась. Пресловутое линейное мышление и её характер в данном случае сыграли не в её пользу.

Ну ладно. Мне-то гадать не нужно. Я ведь уже примерно понимал, что она за человек. Более того, пришлось потратить немало сил и времени, чтобы убедить её в работоспособности этого варианта. Ведь сама она не могла этого сделать. Здесь ей требовалось выступить в роли научного руководителя в то время, как сама работа будет носить имя другого автора, так как я не забывал о давлении со стороны этих корпоративных засранцев.

А то, что молодая девушка-юрист выбрала для своей работы эту тему… Ну, мы тут ни при чём. Точно и абсолютно ни при чём.

— Всё равно, Саша, я не уверена, что справлюсь, — честно призналась Скворцова, когда осознала весь масштаб предстоящей работы.

— Марин, София Андреевна тебе поможет с составлением плана и подбором материала…

— Тебе легко-то говорить, — тут же насупилась она. — Ты-то в своей жизни ни одной курсовой или дипломной работы не написал! Ты просто не знаешь, насколько времени на это уходит…

Угу. Конечно.

— Так тебе и не надо её делать самой. Марин, ещё раз повторяю. Ты будешь работать не одна, а вместе с Софией Андреевной. А поскольку она лично заинтересована в высоком качестве этой работы, то помощь от неё будет значительной. Ведь так?

Последний вопрос оказался адресован уже самой Голотовой, на что та кивнула.

— Да. Александр прав. Мне крайне важно, чтобы впоследствии черновик этой работы приняла оценочная комиссия и одобрила грант на исследовательскую деятельность. Как только нам дадут финансирование, темпы можно будет снизить на порядок. Главное — это успеть подготовить сам черновой вариант с выкладками по исследованиям. Контроль этого я возьму на себя.

Марина сомневалась. Видел, что её это гложет.

— Марин, подумай сама, — сказал я, наклонившись к ней. — Ты сейчас безработная. Уверен, что отец давит на тебя, чтобы ты пошла работать именно к нему, а не куда-то ещё. Ты ведь сама говорила, я прав, так или нет?

Она не ответила, но мне это и не требовалось. Я видел. Даже не по её эмоциям, а по глазам.

— Подумай сама, — продолжил я. — Ты будешь заниматься исследовательской деятельностью с одним из лучших преподавателей юридического университета в империи. А когда вы получите финансирование по гранту, ещё и будешь деньги за это получать. И пусть только твой отец попробует заявить, что это не важно. В конце концов, ваша работа защитит от корпоративного посягательства огромное количество людей и не позволит создать прецедент, которым они смогут пользоваться в дальнейшем. Вы разом защитите огромное количество народа в будущем. По сути, ты сама, почти в одиночку, сделаешь то, чем занимается сейчас твой отец. И в куда большем объёме.

И заодно поможешь мне получить лицензию, а Софии разделаться со своей проблемой.

Но это, как говорится, уже шкурный интерес. Так что не будем порочить подобными мелочами праведные деяния на благо людей.

Она согласилась. На самом деле она согласилась уже после моих слов. Просто прямо об этом сказала только минут через десять ленивых уговоров с моей стороны.

А вот уже когда она ушла, оставив нас с Голотовой наедине, я, наконец, перешёл к наиболее интересующему меня вопросу.

— Итак, свою часть уговора я выполнил. Дальше дело за вами.

— Я как раз хотела об этом поговорить, — произнесла она и открыла свою сумочку. — Кажется, я нашла способ, как пропихнуть тебя на квалификационную комиссию.

Она достала сложенный лист и передала его мне. Признаюсь, стало очень любопытно. Хотя бы по той причине, что сам искал подобные способы, но… Короче, я их не нашёл. По крайней мере, для человека, так сказать, извне. Потому мне и нужна была помощь Софии.

Так что я все же удивился, когда она сказала мне, что нашла способ.

И это вообще было последнее, о чём я мог подумать после того, как прочитал отпечатанный на листке текст.

— О нет, — моментально ответил я ей. — Должен быть другой способ.

— Александр, я просмотрела все регулирующие документы. Абсолютно все. Это единственный способ, с помощью которого я смогу включить вас в число кандидатов на прохождение комиссии. Мои рекомендации должны строиться хоть на чём-то…

В её голосе звучало раздражение. Оно и понятно. Она тут изгалялась, чтобы найти для меня решение, а я тут нос ворочу, как недовольная девица.

Но блин… Не таким же способом.

— София Андреевна, это… Как бы это сказать. Это, мягко говоря, не моё.

— Ну, видимо, и шанс получить лицензию тоже не ваш, — хмыкнула она с лёгким пренебрежением.

И, в общем-то, правильно сделала. Как будто у меня тут тьма вариантов. Но бли-и-и-и-и-и-ин.

Я не хочу… но придётся.

Глава 19

Мда. Выбор, конечно, так себе…

— София, учить других — это немного не моё. — Я как-то даже не сразу понял, что довольно грубо перешёл на «ты», но она, кажется, не обратила на это особого внимания.

— Тебе и не придётся. Почти, — поспешила она успокоить меня. — Я приму тебя в штат университета как своего помощника. Ты и сам должен понимать, что для личной рекомендации мне требуется какое-то основание.

— А просто сказать «смотрите, какой он молодец, давайте дадим ему шанс» нельзя? — немного язвительно спросил я.

— Нет, если не хочешь получить отказ в первую же секунду. — София недовольно на меня посмотрела. Примерно как на нашкодившего и ляпнувшего глупость ученика. — И если я просто так выдвину тебя, это будет выглядеть как минимум подозрительно. Нет. Здесь нужно действовать тоньше. Мне требуется засветить тебя перед нужными людьми. И желательно, чтобы ты зарекомендовал себя с хорошей стороны. А в таком случае работа моим помощником — прекрасный способ это сделать…

— У меня вообще-то уже есть работа, — тут же ответил на её заявление. — Как вы себе это представляете вообще?

— Я не говорю про будние дни, — быстро отмахнулась она от моих претензий. — По крайней мере, не все. Уверена, что мы сможем согласовать график таким образом, чтобы всё сработало.

Чёт мне всё это не нравится. Я бы это и вслух сказал… Да только чего ломаться-то? Как будто у меня других вариантов много.

— Ладно, — вздохнул я. — И? Что от меня потребуется?

— Будешь моим ассистентом. Помогать с преподавательской деятельностью…

— И каким-же образом вы собираетесь меня «засветить»? — поинтересовался я.

— А это уже моё дело, — хмыкнула она себе под нос. — Главное, чтобы ты в нужное для этого время находился в нужном месте. А для этого ты мне нужен рядом. Александр, я изучила дела, которыми ты занимался…

Так, сейчас она либо подвергнет меня порицанию, либо…

— Должна признать, что я поражена твоей способностью договариваться со своими оппонентами. Каждый раз ты добивался того, что требовалось твоим клиентам…

Ну, про шантаж, давление и прочее мы скромно умолчим.

— А это тут при чём?

София улыбнулась.

— Узнаешь, когда мы начнём. И давай не будем забывать, что это ты ко мне пришёл. Я благодарна за твою помощь, но если ты ждал, что я каким-то волшебным образом сейчас достану из своей сумочки подписанную лицензию, то нет. Такого не будет, извини. Это просто невозможно. Ты хочешь попасть на рассмотрение адвокатской коллегии? Хорошо. Я обеспечу тебе доступ на квалификационную комиссию и дам рекомендацию в том случае, если ты пройдёшь её. Но сделать это придётся так, как я сказала, иначе просто нельзя.

Мда-а-а-а. Ладно. Нет, конечно, скрытый глубоко внутри меня ребёнок продолжал капризничать и жаловаться, но что толку-то? Ну вот не нравилась мне эта идея, и всё. Но опять же, какой смысл? Стоит взглянуть на ситуацию с холодной головой и трезвым рассудком, как становится ясно: она права. Во всём. И тут мне крыть нечем.

Просто дико не хотелось возвращаться к студенческой жизни. В своё время для меня она четыре курса из пяти представляла засыпанный бумажками и работой ад с редкими перерывами на представительниц прекрасного пола. Однокурсницы у нас были диво как хороши. Но это лирика.

С другой стороны…

— Хорошо, — всё же согласился я. — Вы правы. Веду себя как капризный дурачок. Всё равно вариантов у меня нет.

Она одобрительно улыбнулась, видимо, оценив данный ответ.

— Я позвоню тебе на следующей неделе. Мне нужно немного времени, чтобы провести тебя через наш отдел кадров и зарегистрировать задним числом как своего помощника. Много это времени не займёт. Максимум неделю или полторы.

— Тогда буду ждать.

Ну а что мне ещё сказать. Вариантов всё равно нет.

Мы ещё немного посидели, после чего я оплатил счёт, и мы разошлись. София направилась по своим делам, а я глянул на часы.

До встречи в ресторане, где мы забронировали столики, оставалось ещё чуть больше часа, так что я решил прогуляться пешком. Как раз за полчаса дойду, а там и подождать можно будет. Заодно и подумаю, пока иду.

А подумать мне было над чем. Рома интересное дело подкинул, чего уж тут отнекиваться. Можно будет побороться против аристократа. Ну, точнее, против его адвокатов. Да только… ну, не то чтобы очень уж проблемное дело будет, но всё равно. Про Уткина и работу над последним делом я тоже так думал. А в итоге вон что получилось.

В общем, будем посмотреть. Сегодня выходной, а это значит что? Правильно. Отдыхаем…

* * *

Закрытая перчаткой рука попала по груше. Ещё раз.

— Влево давай, Саша, — сказал Рус, внимательно следя, как я уже тридцать минут лупцую грушу. — Лучше ногами работай…

Утро воскресенья. Десять сорок, если быть точным. Посидели мы вчера просто превосходно, между прочим. Дабы не пролёживать задницу в кровати, я быстро собрался и поплёлся в зал, возвращать тело в форму…

— Слушай, ты можешь нормально двигаться? — спросил он, когда я в очередной раз выполнил шаг в сторону не так идеально, как ему того хотелось.

— Нормально я двигаюсь.

— Ага, как стреноженный жираф. Со сломанными ногами. В ластах, — подтвердил он.

Просидели вчера до самого закрытия. Благо начальство оплатило наши посиделки, и мы вообще ни в чём себе не отказывали. Я, Настя, Розен, ребята из административного отдела, которые помогали с оформлением и подготовкой исков. Нас оказалось так много, что не нашлось достаточно большого стола, но администратор заведения пошёл нам навстречу, и мы объединили два столика в один.

Ещё бы он не пошёл. Суммы на векселе хватило бы для того, чтобы накормить и напоить до отвала компанию вдвое больше. Легко быть щедрым, когда эта щедрость тебе ничего не стоит.

Хотя ладно, это уже несправедливо. Он вообще мог не принимать участия. Но, как и подобает лидеру, проявил заботу и великодушие. Да и не пришёл бы он в любом случае. Даже если бы планов на тот вечер у него не было. Роман не идиот и прекрасно понимал, что сам он в этом деле не участвовал. Максимум как начальник, который спустил подчиненным работу.

Так что в его присутствии ребята чувствовали бы себя скованно. А так вроде все свои и не надо зажиматься.

Я плавно скользнул вбок, прописав быструю двойку по груше, отчего та слегка зашаталась. Затем шаг влево и ещё одна серия ударов. Два шага назад и снова вперед. Повторить. И так, пока седьмой пот в третий раз не пойдёт.

По моим ощущениям, с меня стекал уже где-то десятый.

— Не, ты всё такой же неуклюжий…

— Да что ты? — Я даже на пару секунд остановился и посмотрел на него.

— Ага. Как раненый в задницу бегемот…

— Какие-то дурацкие у тебя сравнения…

— По залу давно с мешком сто кругов не бегал?

— Нормальный бегемот. Хороший. Чего ты сразу начинаешь-то?

Он заржал, после чего махнул на меня рукой.

— Ладно. Заканчивай, — со смешком сказал он. — Нормально сегодня поработал.

— Я всегда нормально работаю.

— Сказал тот, кто почти неделю у меня в зале не появлялся, — фыркнул он. — Тебя бы…

— Кажется, мы уже прошли эту стадию, — напомнил я ему. — От меня ты так просто не избавишься.

— А то что? В суд на меня подашь? — улыбнувшись, пошутил он.

— Может, и подам, — усмехнулся я в ответ.

Я таким взглядом на него посмотрел, что, кажется, он даже немного испугался.

— Ха-ха, Саша. Очень смешно, — проворчал Рус, когда я заржал от выражения на его лице. — Давай, вали в душ уже.

— Уже иду, начальник.

Не, всё же пойти позаниматься было правильной идеей. Особым похмельем я после вчерашнего не страдал. Ограничился парой бокалов вина, и всё. Да и вообще, по сравнению с тем же Розеном, который на радостях и с веселья накидался так, что пришлось помогать его в такси усаживать, я был трезв, как стёклышко.

Настя, к слову, была безукоризненна. Новое платье надела. Туфли на шпильках. Макияж. Специально домой съездила, чтобы подготовиться. Казалось бы, просто небольшой праздничный рабочий корпоратив. А она разоделась, как на мировой показ мод. Девочки такие девочки. Но отрицать тот факт, что выглядела она превосходно, не буду. Народ шеи сворачивал ей вслед. Что ни говори, а взгляд оторвать было сложно.

И, как это часто бывает, при взгляде на такую красоту в голову мысли всякие лезут. Блин, ну тут другого и быть не могло. Правда, и я не страдающий от спермотоксикоза школьник.

Нет, конечно же, очень может быть, что если бы не её характер, тараканы в голове, фамилия… короче, если бы не продолжительный список из разных «если», я бы за ней, возможно, приударил. Она красивая. Умная. С ней приятно разговаривать. Да что там. С ней даже спорить весело…

Но увы… нет. Не моя она. Да, становится лучше. Да, менее стервозной. Да, лучше ведёт себя. Спокойней. Но всё равно не мой типаж.

Впрочем, это нисколько не отменяет того факта, что мне предстоит вести её на приём через неделю. Он состоится вечером в следующую субботу, и она мне все уши прожужжала вчера.

Девочки такие девочки. Но это было забавно.

В общем, придётся вытерпеть несколько часов в высшем обществе. Выполню просьбу Романа, после чего буду свободен, как ветер в небесах.

— Кстати, тебе Аня привет передавала, — сказал Рус, глядя, как я пытаюсь стащить одной рукой перчатку с другой. Вот не выходило у меня это так же ловко, как у него.

— Как она? — спросил я, прекратив на время неравный бой с застёжкой.

— Вроде хорошо, — пожал плечами. — Я с ней созваниваюсь раз или два в неделю. Говорит, что устроилась на новом месте с отцом. Ему, кстати, повышение дали недавно.

Я напряг мозги. Кажется, он раньше рассказывал про него.

— Погоди, ты же говорил, что он бывший военный, — вспомнил я. — Вернулся на службу?

— Вроде того, как я понял из её рассказов, — кивнул Рус и шлёпнул кулаком по груше. Несильно, но сделал он это как-то настолько хитро, что та зашаталась из стороны в сторону, а я прикинул, что будет с моими внутренностями от подобного «шлепка». — Как я понял, его решили вернуть в строй. Он раньше служил в каких-то специальных войсках, если не ошибаюсь. Я у него даже один раз татуировку видел.

— Что за татуировка?

— А там что-то по типу имперского герба с треугольной эмблемой и цифрой…

— Не тринадцать ли, часом? — спросил я его, вдруг вспомнив, что уже видел что-то похожее.

— Ага, да, — отозвался Руслан, почесав затылок. — По-моему, тринадцать. А чего? Видел такие уже?

— Что-то типа того, — ограничился я коротким ответом.

Понятия не имею, где именно служила Мария, но вряд ли об этих ребятах трубят налево и направо. Вот и я не стану.

— Так что там у неё?

— Да хорошо всё. Сейчас учится. Батя её, как я и сказал, на службу вернулся. Так что всё хорошо. А тебе она привет передает…

— Да. Я помню. Ты говорил, — кивнул и, наплевав на правила, просто стащил перчатку зубами. Получилось куда проще и быстрее. — Передай ей от меня тоже в следующий раз.

— Да без проблем, — усмехнулся Рус и замер.

Я бы не придал этому особого значения. Эта заминка не продлилась и секунды. Настолько быстро он снова взял себя под контроль.

Проследив за его взглядом, повернулся в сторону входа и заметил вошедшего в зал мужика. Высокий. Плечистый. Вытянутая рожа с квадратным подбородком. Брезгливый взгляд прошёлся по залу, пока зубы жевали кончик зубочистки. Глаза гостя нашли Руслана, и мужик помахал ему рукой.

Несмотря на приветливую рожу незнакомца, эмоции у Руслана мужик вызвал… В общем, что-то среднее между презрением и отвращением. Определить точнее было сложнее.

— Это кто такой? — задал я ему резонный вопрос и для наглядности ещё и кивнул в сторону пришлого.

— Никто, Саша, — отозвался Руслан, довольно убедительно делая вид, будто ничего особо важного не происходит. — Вали уже в душ.

Ну окей. Не хочет говорить, значит, не моё дело.

Скинув перчатки, поплёлся в душевую. Где-то минут через пятнадцать вышел из раздевалки, уже успев переодеться и предвкушая, как по пути домой зайду в кофейню.

Народ в зале всё ещё занимался, а вот Руслана я не заметил. Вспомнил, что хотел за следующий месяц ему сразу заплатить, чтобы потом не париться об этом.

Как оказалось, Руслан торчал у себя в каморке, гордо именуемой офисом. И, судя по наличию двух источников крайне отличающихся друг от друга эмоций, находился он там не один. Если тщательно контролируемые и подавляемые злость и раздражение Руслана я узнал сразу, то вот исходящие от второго «объекта» самодовольство, брезгливость и что-то вроде… Не, не могу определить. Будто ощущение триумфа, но какое-то… Грязное, что ли.

Видимо, Руслан сейчас говорил именно с тем мужиком.

Разговор был не очень долгий. Через пару минут дверь открылась, и его собеседник вышел наружу.

— Давай, Руслан, — произнёс он, даже не подумав вынуть зубочистку изо рта. — Я зайду через неделю. Либо ты заплатишь, либо проваливай отсюда, — бросил он перед уходом и пошёл на выход.

Как я отметил, говнюк даже обувь не снял. Прошёлся по тренировочным матам, оставляя за собой пыльные и грязные следы.

В этот момент я ожидал, что Рус его через голову кинет. Был тут уже один прецедент, когда какой-то дурачок решил, что правила не для него писаны.

Но, к моему удивлению, Рус даже не обратил на это внимания. Он вообще не смотрел вслед этому говнюку, слишком поглощённый своими эмоциями.

— Чё происходит? — поинтересовался я, заходя в его «офис» и прикрывая за собой дверь.

— Что тебе надо, Саша? — в ответ спросил он меня, явно специально проигнорировав предыдущий вопрос.

— Хотел за следующий месяц заплатить, но, похоже, тебя сейчас это мало заботит. Потому я повторю вопрос: что за хмырь и чё он хотел?

— Это… Саша, короче, это не твоё дело. Давай ты потом зайдёшь, хорошо? А тут я сам разберусь…

Ну, чего я ещё ожидал от него? Разумеется, что человек с таким характером не станет тут же плакаться мне в жилетку, рассказывая обо всех своих печалях.

Тем не менее оставлять это просто так я не собирался.

Подошёл к пластиковому стулу и демонстративно на него уселся.

— Дай мне десятку.

— Чего? — не понял меня Руслан.

— Не хочешь говорить со мной как со своим клиентом? Хорошо. Фигня вопрос. Я адвокат. Дай мне десятку, и будешь говорить со мной как со своим адвокатом.

— Ты же вроде говорил, что стажёр? — припомнил он мне мои слова, но я от них быстро отмахнулся.

— Мы сейчас о глупых формулировках спорить будем? — вместо этого спросил я его. — Или решим твою проблему?

— Да с чего ты вообще взял, что… Ай, не важно. Саша, просто иди домой, я сам…

— Разберёшься? — закончил я за него и покачал головой. — Слышал уже. Не, Рус. Давай без этой вот фигни. Плати мне десятку и рассказывай.

Ему этого делать не хотелось. Оно сразу видно. Парень давно привык решать свои проблемы самостоятельно. Сама мысль о том, чтобы попросить о помощи, коробила его. Будто это что-то унизительное.

Тем не менее, с моей точки зрения, в этом не было ничего зазорного. Если ты не понимаешь что-то или не можешь решить сам, то нет ничего плохого в том, чтобы попросить помощи. Даже наоборот. Потому что если пустить проблему на самотёк из-за собственной гордыни и страха показать слабость перед другими…

Короче, не одобрял я этого.

Руслан, на моё и его же собственное счастье, парнем был неглупым. Так что, помявшись где-то с минуту, всё же пришёл к правильному выводу. Достал из кармана висящей на крючке куртки бумажник. Немного порылся в нём и вынул купюру в десять имперских рублей. Протянул её мне с выражением скепсиса на лице.

— Ну вот, — одобрительно кивнул я, сложив десятку и сунув её в карман штанов. — А теперь рассказывай. Что происходит?

Глава 20

— Видишь, какая фигня.

Видеть-то вижу. Одно дело — просто понять, что происходило. И совсем другое — принять.

— Как тебе вообще пришло это в голову? — спросил я его через несколько секунд бесполезных размышлений.

Ну ладно, не таких уж и бесполезных. Кое-какие идеи у меня имелись. Но всё равно…

— Слушай, думаешь, что это так просто? — съязвил Руслан, присев на собственный стол. — Ты хоть представляешь, сколько тут стоит аренда⁈

— Рус, какая к чёрту аренда⁈ — не выдержал я. — Этот квартал принадлежит Лазаревым! Они, мать их, аристократы! Графы! А эти засранцы думают, что могут вот так просто заниматься тут рэкетом? Ты там на своих спаррингах совсем себе мозги отбил?

— Да какой там рэкет, Саша…

— Да самый настоящий! Просто вместо обещания сломать тебе ноги, они используют закон, чтобы попросту выжимать из тебя деньги. Это тупая угроза!

Но нельзя было не признать, что она работала.

Схема сама по себе не содержала в себе чего-то чрезмерно хитрого или заумного. Она была стара как мир. И, что самое прекрасное в этой схеме, они ни на йоту не преступала закон, действуя в полном соответствии с его буквой.

Как это происходило? Да очень легко. Главное — найти «правильного» и подходящего клиента. В данном случае в этой роли у нас и выступал Рус. После определённого времени арендодатель попросту начинал потихоньку душить своего арендатора. Там имелся целый ворох разного рода юридических хитростей и уловок. Чаще всего использовали небольшие отступления от технических норм, нарушения уровня допустимого шума, не соответствие нормам и стандартам безопасности и всё прочее. Список можно было составить более чем приличный.

Казалось бы, в чём смысл? Разве гражданское право не должно регулировать подобные вещи?

Всё очень просто. Главное, что требовалось — правильно составить договор аренды. Всё в нашей жизни регулируют бумажки. И от того, насколько хитро она составлена, расширялось и поле возможной деятельности. А поскольку поганая бумажка лежала на столе передо мной и прочитать я её уже успел, могу сделать вывод. Составлена она была хорошо. Очень и очень хитро. Человеку без юридического образования в подобном нагромождении хитросплетённых формулировок разобраться было просто невозможно.

Тогда как же люди на такие вещи соглашаются? Разве они настолько глупы, чтобы не увидеть странных условий и формулировок?

И да, и нет. Тут важны два фактора. Первый — создать иллюзию безопасности у жертвы. Как правило, это делалось с помощью испытательного срока. Допустим, от четырёх до шести месяцев. Иногда до одного года. Что-то вроде «льготного периода» или, как его ещё называли использующие эту схему люди, «медового месяца». За это время клиент успеет прикипеть и привязаться к насиженному месту. Тут главное не трогать его, чтобы создать ощущение спокойствия и безопасности.

Второе — ситуация на рынке недвижимости и аренды. Цены на квартиры сейчас росли. Вообще по Империи. Про столицу я даже говорить не буду. Та квартирка, которую мы с Ксюшей снимали в этом квартале, обошлась бы нам в огромную сумму. А уж купить помещение под собственный зал, да ещё и в подобном квартале, оказалось бы практически невозможно.

Чем мерзавцы и пользовались. На свою беду, зал Руслана был успешен. Он находился на этом месте уже три с половиной года и сумел собрать хорошую базу верных и преданных ему клиентов. Уж не знаю, в чём именно была причина, но ему это удалось. А преданные клиенты — это постоянный приток денег.

— Сколько раз они повышали тебе арендную плату?

— Трижды за последний год. Этот засранец приходит ко мне где-то раз в четыре месяца и сообщает о том, что они поднимают арендную плату. Я пробовал договориться, но они каждый раз тыкают мне в лицо своим договором…

— Твою же… Рус, ты же умный парень! Неужели ты не обратил внимания на то, что у тебя в договоре это прописано? — задал я ему резонный вопрос.

— Саша, я же не чёртов юрист, такие вещи до каждой буковки проверять, — огрызнулся он. — Я тогда его прочитал и всё нормально было…

— Нормально? Ты платишь почти в два с половиной раза выше по району и тебя это не смущает? А сейчас они тебе ещё цену задрать хотят!

— А что ты мне делать прикажешь? — в тон мне ответил он. — Бросить это место⁈ Своих клиентов? Всех ребят, для кого это место стало чуть ли не вторым домом? Я сюда перебрался три с лишним года назад. Даже тогда аренда тут стоила недешево, а сейчас там такие суммы…

— Всё равно они были бы ниже, чем-то, что тебе приходится платить сейчас, — возразил я. — Тебя просто доят, а ты позволяешь им это делать.

— А что ты от меня хочешь? Ты видел, какой там штраф придётся платить в том случае, если я сам разорву договор со своей стороны? Как будто у меня есть выбор! Если сделаю это, то заново открыться уже не смогу!

Ага. Видел я этот пункт.

Я всегда утверждал, что глупых людей не бывает. Бывают люди недостаточно квалифицированные в той или иной области. Вот Рус, например, отлично умел бить морды. Прямо на интуитивном уровне. А ещё учил, вроде бы, тоже не плохо.

А вот в бумажных тонкостях не разбирался от слова совсем.

И, что самое обидное, не он один такой. Ну кто бы на его месте, увидев в договоре пункт об одностороннем разрыве договора с огромным штрафом в пользу арендодателя, обратил на него внимание?

Все. Таков должен быть правильный ответ.

К несчастью, если я прямо сейчас мог бы обратиться к статистике, то увидел бы, что это не так. Очень-очень далеко не так.

Как правило, люди в такой ситуации думают о том, что они никогда не пойдут на подобную глупость. Бросить место в новом и благоустроенном квартале. С прекрасной инфраструктурой и хорошим трафиком людей. С низкой начальной арендной платой и всё прочее. Первоначальные условия, по которым Руслан подписывал договор аренды, были уж слишком вкусными.

А они таковыми и должны быть, чтобы насыпать ему столько пыли в глаза, чтобы он не заметил самого важного.

Плюс ещё и психологический фактор. Люди сами по себе существа не конфликтные. В большинстве своём они просто на подсознательном уровне не ждут подвоха. Конечно, всегда найдутся те, кто скажут: я бы на такую глупость никогда бы не попался!

Угу. Сколько таких я знаю, никогда не попадающихся.

— Короче, Рус, где они обитают?

— Что?

— Что слышал, — сказал я, вставая со стула. — Где их контора? Куда ты деньги носишь?

— Да никуда я их не ношу, — пожал он плечами. — Просто перевожу со счёта и всё.

— И? Когда ты должен заплатить?

— Завтра, — хмуро произнес Руслан. — Но денег у меня для оплаты нет. Так что я даже…

— Забей. У тебя номер этого мужика есть?

— Да, а что…

— Звони и назначай встречу. Будем решать твою проблему.

* * *

Три часа спустя я сидел в своей любимой кофейне, за привычным мне столиком на улице. Было ещё не слишком холодно, чтобы это место стало недостаточно комфортным, да и горячий кофе приятно располагал.

Сидел я, к слову, один. Руслан, как требовала его звериная натура, порывался пойти со мной. Мол, это же моя проблема, Саша! Я должен быть вместе с тобой, Саша! И всё в том же духе. Немного поспорив с ним на эту тему, я очень вежливо попросил его завалить хлебало. Я в его программы тренировок лезу?

Нет. Я хнычу, постанываю и умираю. Но не лезу. Вот и он пусть в мою работу не лезет.

Коваль, или как там Руслан сказал этого мужика зовут… Да неважно, короче. Разумеется, он опоздал. Минут на двадцать. Ненавижу подобных уродов. Лишь бы выпендриться и показать своё превосходство, заставляя других людей ждать.

Бесит.

— Я ожидал, что встречусь с Русланом, — расслабленно и несколько брезгливо произнёс он. — И что-то я до сих пор не получил свой перевод.

— Ну, перевода у меня для тебя нет, — хмыкнул я, отпив кофе из чашки. — Но, если хочешь, могу тебе тортик заказать. Пекут их тут отличные.

Так, а вот теперь любопытно. Мужик слегка напрягся. Явно ожидал совсем другой реакции на своё появление, а теперь забеспокоился, когда не произвёл привычного эффекта.

А следом за подозрительностью в его сознании вспыхнуло удивление.

— А я тебя, кажется, уже видел, — задумчиво сказал он. — В зале, да?

— А ты наблюдательный.

— Работа такая.

Он улыбнулся и развёл руки в стороны.

— Ну, у меня тоже есть работа, — кивнул я с пониманием и достал из кармана визитку.

Белый прямоугольник лёг на стол так, чтобы оттиснутое и выведенное затем иссиня-чёрными чернилами название юридической фирмы было хорошо читаемо.

— «Лазарев и Райновский»? — прочитал он, а затем посмотрел на меня. — Ты что, адвокат, что ли?

— Он самый. И я здесь для того, чтобы защитить права своего клиента.

Выслушав меня, мужик хохотнул.

— Это Руслана, что ли?

— Его самого.

— Ну, тогда передай ему, что если мы не получим перевод в установленный срок, то… Ну, короче, он сам всё знает. В договоре всё указано…

— Ах, да-а-а-а-а… — протянул я. — Договор. Конечно же. Вот как раз насчёт этого договора я и хотел бы поговорить.

— А я не хочу, — тут же отозвался мужик. — Бывай, адвокат. Передавай привет Руслану и всё такое…

Он даже повернулся, чтобы уйти, оправдав мои ожидания от начала встречи.

Впрочем, мои последующие слова заставили его остановиться.

— А хозяева этой земли знают, что вы тут арендным рэкетирством и вымогательством занимаетесь? — поинтересовался я, а когда он повернулся и посмотрел на меня, обвёл окружающее пространство рукой с чашкой.

— Чё?

— Чё слышал, — сказал я. — Или хочешь сказать, что ты не в курсе, кому принадлежит этот жилой квартал?

— А с чего ты взял, что мы не на него работаем? — тут же спросил он в ответ с такой злобной усмешкой на лице, я что едва не расхохотался.

Ладно. Признаю. Такого я не ожидал. Пришлось через силу задавить рвущийся наружу гогот в зародыше.

— Врёшь, — заявил я, подпустив в голос нервозности, а на лицо натянув удивленное выражение. — Лазаревы не стали бы таким заниматься…

— Да эти помазанники императорские почище нас будут, — заявил он, не переставая улыбаться. — Или решил, что мы такие идиоты, чтобы работать на чужой земле и не платить свою долю? По сравнению с ними — мы ещё добренькие. Если узнают, что Руслан не платит свою долю…

— То что? — перебил я его, немного сбив с толку.

Сразу видно, когда человек к подобному не привычен. Когда перебиваешь такого посреди его заранее продуманной и уже подготовленной лжи, то он, как правило, теряется. И плевать, что речь заготовлена заранее. Мало кто может начать врать с середины. Удивление от случившегося просто не позволяет ему продолжить с того же самого места, на котором он остановился.

Потому, что люди, которые врут, не ожидают, что своё враньё им придётся продолжать со случайного места.

— Чего? — спросил он.

— Я говорю, что тогда? — повторил я вопрос и отхлебнул кофе.

— Я сказал, что если ты решил, что мы такие идиоты, что будем… — начал он свою речёвку с самого начала, чем окончательно подтвердил мои догадки.

Не, я и до этого не особо верил в то, что это правда. Совсем не верил, если уж говорить начистоту. Для Лазаревых заниматься подобной ерундой всё равно что владельцу одной известной сети ресторанов фастфуда самому идти в своё заведение и воровать у людей в очереди деньги из карманов. Ну и бургеры на кухне поплёвывать. Бред.

Так что я мужика ещё раз перебил.

— Окей. Хорошо, — допил кофе одним глотком и поставил чашку на столик. — То есть, вариантов нет?

— Не. Либо так, либо может разрывать договор и проваливать, — удовлетворенно заявил этот перец и растянул губы в улыбке. — Только пусть штраф за это выплатить не забудет.

— И что? Совсем ничего нельзя сделать? Может быть, договор поменять? — уточнил я на всякий случай

— Ты совсем тупой? — поинтересовался он, явно начиная раздражаться. — Я же сказал…

— О!

Я поднял указательный палец, прерывая его на полуслове.

— Точно. Я придумал. Если, как ты сам сказал, вы работаете на Лазаревых, то почему бы не спросить их? — предложил я ему, доставая телефон. — У меня как раз их номер есть.

Он мне не поверил. Даже когда я достал мобильник и набрал номер Романа, всё равно не поверил. Нет, ну серьёзно. Его можно понять. Чтобы какой-то пацан звонил одному из влиятельнейших имперских аристократов с таким видом, будто собирается того пригласить пива попить.

Я бы тоже не поверил. Наверное.

— Алло, Ром? — спросил я, когда на том конце провода сняли трубку. — Здравствуй. Не занят? Прости, пожалуйста, что я тебя беспокою, но у меня тут вопрос появился насчёт одной компании арендодателя из квартала, в котором я у вас квартиру снимаю.

А затем он как поверил….

Очень поверил, если верить резкому движению пальцами по шее, которыми он мне приказывал повесить трубку. Левая рука метнулась вниз, к поле довольно дрянного на самом деле костюма. Явно куплен за большие деньги. Хорошую ткань я узнаю. А вот сшит дерьмово.

Интересно, что под ним скрывалось. Думаю, что я знаю ответ, но не будет же он нападать на меня в таком людном месте.

Не. Не будет.

— Прости, Ром. Одну секундочку подожди, — я убрал телефон от лица и положил его на стол экраном вверх, чтобы хорошо было видно имя контакта.

«Роман Лазарев».

Ткнул иконку на экране и отключил микрофон.

— Чего-то спросить хотел?

— Думаешь, что я в этот блеф поверю? — прошипел он, прыгая глазами с экрана моего телефона на моё же лицо и обратно. — Дешёвое враньё…

— Не, дружок, враньё дешёвое у тебя, — поправил я его, а затем снова включил микрофон и ещё громкую связь до кучи. — Ром, ещё раз извини, меня отвлекли.

— Да, я так и понял, — из динамика раздался смешок. — Давай по-быстрому, хорошо? Мы с отцом на встречу едем.

— Да, Ром, конечно, — произнёс я, глядя в глаза застывшему напротив меня мужику.

Он понял, что что-то не так. Это даже по его лицу заметно. Про скакавшие от уверенности к тревоге всего за секунду эмоции я и вовсе молчал.

— Так вот, я тут в один спортзал хожу у вас в квартале и…

Договорить я не смог. Мужик буквально со змеиной резкостью ткнул в кнопку отключения микрофона на экране.

— Что ты хочешь?

— О, а вот это уже куда более хороший вопрос, — улыбнулся я. — И ответ на него зависит от того, насколько сильно вы любите свои шкуры…

* * *

Обратно в зал я возвращался уже куда позже. Настолько, что на улице потемнеть успело. И на то имелись свои причины. Потребовалось время на то, чтобы всё утрясти. Плюс оформление документов. Плюс небольшой договор.

Чтобы сделал на моём месте рыцарь без страха и упрёка? Разумеется, тут же сдал мерзавцев. Желательно сразу же в благочестивые руки добропорядочных полицейских, дабы пресечь отвратительный бизнес.

Ага. Конечно. Я же не идиот. Что толку давить одного таракана, если его место тут же займут другие?

Нет. Я сделал то, от чего люди, привыкшие всегда делить мир на чёрное и белое, сразу же начали бы воротить нос. Вместо того, чтобы победить зло, я с ним договорился.

Коваль, обеспечил встречу мне со своим «начальством».

После примерно двадцати минут, потраченных на то, чтобы убедить их в справедливости моей точки зрения, мы потратили еще почти час на то, чтобы прийти к однозначному и обоюдно удовлетворяющему соглашению.

Если вкратце, то эти засранцы сохраняют за собой арендные помещения в этом районе, но перестают давить на людей, нагружая их постоянными повышениями выплат. Я специально это проверил. Они не плохо так разгулялись, между прочим. По всему кварталу им принадлежали почти полтора десятка помещений, видимо приобретенных ещё на этапе застройки, когда цена была относительно низкой. Все находились на цокольных этажах и использовались для частного бизнеса. К своему неудовольствию, между прочим, среди их «клиентов» я обнаружил и свою любимую кофейню, которая находилась рядом с моим домом.

Вот это вообще не дело. Так что я немного расширил наш договор.

Они удовлетворят две мои просьбы и прекратят доить своих клиентов, а я взамен не стану рассказывать владельцам этого места о том, что здесь происходило ранее. Учитывая постоянный доход от аренды, они всё равно останутся при деньгах. Терять курицу, которая по графику несёт золотые яйца никто не хочет.

Даже если яйца станут чуть меньше.

Уверен, что завтра у многих будет настоящий праздник. Ведь людям сообщат, что арендная плата для них неожиданно снизилась. А для мелкого бизнеса эта новость будет подобна манне небесной. Ведь эта статья расходов съедала значительную часть от выручки заведения.

Но всё это сейчас не важно. Мы пообщались. Мы договорились. На людей перестанут давить, а я решил аж сразу две свои проблемы.

Свернув по переулку, дошёл до входа в спортзал и открыл дверь. Внутри всё как обычно. Несколько парней спарринговали на ринге. Ещё с полдюжины занимались отдельно друг от друга.

Заметив знакомое лицо, помахал рукой.

— Миш, Руса не видел?

— Он у себя, — пробасил здоровяк, одновременно с этим не переставая тягать штангу. Судя по размеру блинов, веса там было примерно столько же, сколько и во мне.

— Спасибо.

— Да не за что, Сань.

Прошёл вдоль стены, обойдя маты по специальной дорожке, чтобы не следить обувью там, где народ занимался, и добрался до «офиса» владельца заведения.

Руслан сидел за столом и копался в бумагах.

— Чё делаешь? — поинтересовался я, заходя внутрь и закрывая за собой дверь.

— Бумаги разбираю, — вздохнул он с таким видом, будто хотел добавить в конце фразы «перед закрытием», но природное и порождённое характером упорство не позволяли ему это сделать.

— Какой-то ты не весёлый, — заметил я, на что получил полный сарказма взгляд.

— Ты знаешь, что происходит, — проворчал он. — У меня не особо много поводов для вес… погоди, хочешь сказать, что у тебя получилось?

— Ну как сказать, — пожал я плечами. — Мы встретились. Поговорили…

— Саша!

— Да не ори ты так. Вот.

Я достал из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги.

— Новый контракт? — с надеждой в голосе спросил он, протянув руки к листу, но тут я его огорчил.

— Не. Это не новый контракт. Кое-что получше.

Нахмурившись, тот взял лист, открыл его и прочитал.

— Чего? Погоди, что это…

— Это копия выписки из единого имперского реестра недвижимости, — пояснил я.

Слава богу, что эти службы работали тут семь дней в неделю, а то так бы пришлось довольствоваться распиской. Тоже рабочий вариант, но, как по мне, несколько менее надёжный.

— Стой. Ерунда какая-то. Тут сказано, что мой зал теперь… — Руслан посмотрел на меня. — Что он принадлежит тебе?

— Ага. Тебя в тот момент рядом не было, так что оформили всё на меня, — пожал я плечами. — Это небольшой подарок с их стороны за отсутствие лишних проблем с теми, кому это место принадлежит.

— Погоди, я не понимаю. То есть теперь… я что? Работаю на тебя?

Кажется, эта мысль сбивала его с толку. До того мне понравилось выражение на его лице, что я расхохотался.

— Ага, так что будешь теперь понежнее на тренировках, а то выселю нафиг, — усмехнулся я ему

Впрочем, долго ломать комедию я не стал. А то в нём целый вихрь эмоций бушевал. Непонимание. Радость. Подозрительность. Облегчение. Все они смешивались в безумный коктейль. Того и гляди, парень совсем разорвется от двойственности испытываемых эмоций. Всё же Рус, как человек, мне импонировал. Зачем его мучать?

— Ладно, успокойся, — улыбнулся я, вставая со стула. — Завтра в десять утра будь добр подъехать ко мне на работу. Оформим всё по-человечески.

— Что оформим-то?

— Как что? Договор купли-продажи, — сказал я. — Мне эти бумаги по договору дарения передали, так что по закону повторно я их подарить не смогу ещё долго. Придется тебе их у меня выкупить.

Эх, жаль не догадался сфотографировать его лицо в этот момент.

— Выкупить? За сколько⁈

— Ну сколько я тебе за прошлый месяц заплатил?

Рус быстро и по памяти назвал сумму.

— Ну вот умножь на двенадцать. За столько и купишь. Цену в один рубль я назначить не могу. Тут уже слишком уж подозрительно будет. А так хоть позанимаюсь год бесплатно.

А ещё, я наконец разобрался со своей проблемой. До сих пор не смог купить домой нормальную кофеварку? Так теперь и нужды нет.

Теперь у меня есть целая кофейня.

Глава 21

Оформили мы всё даже быстрее, чем я мог ожидать. Руслан приехал в фирму ровно к десяти, чем в очередной раз доказал, что человек он ответственный. Сказали в десять? Значит, в десять. И никаких тебе опозданий и прочей ерунды.

Наверное, стоит сказать отдельное «спасибо» ребятам и девчонкам из административного отдела. Вот что значит устроить ребятам праздник. Вроде они так-то для меня работали над чужим делом, а после такой пьянки и лишний раз помочь рады. Приятно, блин.

В общем, закончили мы все дела всего за сорок минут, после чего Руслан стал единоличным владельцем помещения, где располагался его спортзал. Надо было видеть его лицо в тот момент. Вроде уже и подпись поставил, и документы на руках, а всё равно не верит в то, что случилось. А потом его как прорвало! Видимо, наконец пришло осознание, что всё это не сон, а самая что ни на есть настоящая реальность.

И тут понеслось. Руслан буквально фонтанировал идеями, как теперь сможет вложить освободившиеся деньги. И ремонт в зале произведёт. И тренажёры новые для парней докупит. И новые душевые сделает.

Что приятно, первые мысли у него не о том, что лично у него денег станет больше, а о том, как он сможет свой зал на эти деньги улучшить. Эх, вот люблю я таких людей. Для которых то, чем они занимаются, куда важнее, чем комфорт собственной задницы.

Рус потом ещё предлагал пойти отпраздновать, но я отказался. Благо и причина уважительная имелась.

У меня так-то работа есть, между прочим…

— Мы сегодня едем по делам, — сказала мне Анастасия, едва я зашёл в отдел.

— Это по каким ещё таким делам? — решил я уточнить.

— Едем выбирать тебе одежду, — с довольным видом заявила она. — Или ты думаешь, что на приём к Распутиным можно прийти в… этом?

И многозначительно так обвела рукой мою фигуру.

Нет, я, конечно, в курсе, что на её «скромный» вкус носил не самые «престижные» шмотки. Но уже и не тот ширпотреб, в котором пришёл сюда в первый день. Всё же несколько хороших костюмов я себе взял, пусть и не настолько качественных, как тот, что висел у меня в чехле дома. Банально жалко его было бы портить. Как раз тот самый, который у меня остался после знакомства с Изабеллой. Я его надевал, только когда мы шли в суд.

— У меня есть нормальный костюм, — отмахнулся я от её затеи, но почти сразу же понял, что отступать так легко она не собирается.

— Видела я твой нормальный костюм, — фыркнула она и тут же уточнила: — Это тот, в котором ты в суд ходишь?

— И?

— А мы с тобой куда идём? — тут же задала она логичный вопрос.

— Насть…

— Фрак, Саша! Тебе нужен фрак. Это будет приём! У Распутиных! Выше может быть только у кого-нибудь из князей. А ещё выше уже у Императора. На такие мероприятия не ходят в деловом костюме, — заявила она мне, а потом всё же сподобилась добавить: — Даже в очень хорошем.

Хотелось бы мне оспорить её слова, но разумное зерно в них присутствовало. Всё-таки смысл подумать о дресс-коде имелся, чай, действительно не на очередное слушание иду.

Другое дело — сколько это будет стоить? Нет, я, конечно же, могу себе позволить сейчас купить костюм даже в том магазине, куда меня однажды посылал Роман. Без проблем. Но зачем? Да, с голоду не умру. Но срочной потребности в том не имелось, как бы я ни любил хорошую одежду.

Немного побалансировав между этими мыслями, пришёл к выводу, что в конечном итоге она всё-таки права. Раз уж назвался груздем, то, будь добр, полезай в кузов.

Но последнюю, самую отчаянную попытку отвертеться я всё же предпринял. Из последних сил, так сказать.

— А ничего, что у нас вообще-то работа…

— Всё нормально, — тут же заявила мне Настя. — Встреча с клиентом будет только на следующей неделе во вторник. Их сейчас нет в городе…

— Когда ты…

— Утром, — улыбнулась она. — Знала, что ты используешь это как предлог, чтобы отказаться от того, чтобы заняться тем, что действительно важно.

— А это, значит, не важно? — усмехнулся я, обходя свой стол и садясь в кресло.

— Это не срочно, — поправила она меня. — Может немного потерпеть. Тем более, что работа над новым делом начнётся только со следующей недели. Ты видел документы и знаешь это не хуже меня.

Я выждал несколько секунд, после чего посмотрел на неё тяжёлым взглядом.

— Что? — спросила она с нотками подозрительности в голосе.

— Да нет, — хмыкнул я. — Ничего. Просто думаю, чего это ты такая умная вдруг стала.

— Да я всегда так… Так, стоп, ты сейчас на что намекаешь⁈

— Ни на что…

— Рахманов!

— Двадцать лет уже Рахманов. Насть, не гунди. Я сказал, что иду с тобой на приём? Сказал. Что ещё ты хочешь от меня услышать?

— Я хочу, чтобы ты выглядел хорошо…

— Почему?

Вопрос поставил её в тупик. И я даже знаю почему. Потому что он глупый и ответ на него очевиден. На самом деле, если потратить пару секунд на то, чтобы задуматься, на него можно было найти целых два ответа. Вопрос только в том, какой именно выберет она.

Настя потратила на раздумья примерно полминуты.

— Потому что я хочу, чтобы когда мы с тобой войдём в зал, то выглядели идеально, — заявила она.

Впрочем, по её эмоциям я уже и так понял, что это не совсем правда. Вот и не смог удержаться от подначки. Надо же правду узнать.

— Боишься, что я тебя опозорю своим плебейским видом?

— Совсем дурак? — спросила она с такой искренней обидой в голосе, что я даже на мгновение удивился.

А ведь она сейчас правду сказала. Если и думала об этом, то в последнюю очередь.

— Ты же сам говорил, что если что-то делаешь, то делай это на все сто процентов, — попеняла она мне моими же собственными словами.

— Это когда я такое говорил?

— Хочешь сказать, что я не права?

— Ладно, уела, — вздохнул я. — Хорошо, когда едем?

— После обеда, — сказала Настя. — Я уже обо всём договорилась. С тебя снимут мерки, чтобы сшить фрак на заказ. К пятнице будет готов.

Услышав это заявление, я едва удержался, чтобы не заржать.

Не, не удержался.

— Ты чего ржёшь? — с какой-то внутренней обидой спросила она и надулась.

— Насть, ты себя слышала? Приём через пять дней. Такие костюмы не шьют за неделю. Тут и месяца может быть мало.

— Ох, Саша. — Она даже не пыталась скрыть иронию в голосе. — Как же много ты не знаешь…

* * *

Как оказалось, я действительно многого не знал. Точнее, не так. Скорее, не учёл один привычный для этого мира факт.

Но это забегая вперёд.

Остаток дня до обеда прошёл в относительном спокойствии. Мы просидели в отделе, немного покопались в бумагах по последнему делу, чтобы подготовить их к сдаче в архив, и на этом рабочий день, по сути, для нас закончился. Как бы мой внутренний трудоголик ни вопил от досады, но больше делать банально было нечего. Всё равно Настя права, и с нашим новым клиентом мы сможем встретиться только на следующей неделе.

Так что после обеда мы забрали вещи, предупредили Романа и направились к лифтам. Я ещё немного надеялся, что Лазарев скажет, мол, нечего дурью маяться в рабочее время, и никуда нас не отпустит.

Эх, надежда, злая ты сука. Роман покивал на заявленную сестрой причину, с умным видом заявив, что выглядеть надо презентабельно. А я сделал вид, будто не удивлён тому, что он не удивлён тому, что я вообще на этот приём иду.

А вот заметила ли это Настя… Ну, как я уже говорил, она умная.

А вообще, есть что-то преступное в том, чтобы уходить с работы до того, как закончится твой рабочий день. Даже если ты это делаешь на законных основаниях. Уж не знаю почему, но я отчего-то ощущал вину, хотя, по идее, не должен был.

Наверное, профдеформация. Просто не привык я бездельничать. А в поездке к портному я видел именно безделье. Одно дело — поехать, чтобы нарыть информацию по делу или договориться с кем-либо, и совсем другое — ехать за шмотками.

И, как оказалось, на этом сюрпризы сегодня не закончились.

— Гараж? — удивился я, когда Настя нажала кнопку на лифте.

— Ага, — с довольной мордочкой улыбнулась она.

При этом эмоции были такие, будто она была ребенком, подготовившим сюрприз, и едва удерживалась, чтобы не подпрыгивать в ожидании.

Заинтригованный, я дождался момента, когда кабина лифта спустится, и вышел вслед за Настей.

— Решила сегодня взять машину с водителем?

— Решила, что сегодня я тебя покатаю, — отозвалась она, доставая из сумочки очень знакомый мне брелок с ключом.

Слишком хорошо знакомый. Точно так же, как и машина, к которой мы подошли.

— С чего это Роман дал тебе свою машину? — спросил я, глядя, как Настя открыла ту кнопкой на брелке и направилась к водительской двери.

— Потому что это теперь моя машина, — даже не пытаясь скрыть триумф, заявила она.

Это с какого вдруг перепуга?

Тут я вспомнил слова Романа, сказанные им вечером у него же в квартире. О том, что моё согласие пойти на приём будет стоить ему куда больше, чем мне.

Похоже, теперь я понимаю, что именно он имел в виду.

— Давай, садись. У нас не очень много времени…

Чёт мне это как-то не нравилось.

— Слушай, Насть, а ты вообще водить-то умеешь? — с некоторой опаской в голосе поинтересовался у неё, открыв пассажирскую дверь, но всё ещё не торопясь забраться внутрь. — Ты не подумай, что я…

— Я ещё в восемнадцать экзамен по вождению сдала, — пробурчала она. — Давай залезай, чего застыл?

— Да как-то за жизнь свою переживаю…

— Только не говори, что веришь в эти тупые стереотипы! — моментально нахмурилась Лазарева. — Я нормально вожу…

— Да не то чтобы сомневался, — протянул я. — Скорее, это здоровая доля предосторожности.

Она так на меня посмотрела… Смесь возмущения и обиды. Даже тут её характер брал верх, стоило мне лишь немного усомниться в её способностях.

Перекреститься, что ли?

Не, я, конечно, не шовинист. Знаю… Точнее, знал в прошлой жизни женщин, которые водили получше любых мужчин. Но не машины, у которых под капотом как минимум за три с лишним сотни лошадей. Скорее, даже больше.

— Ладно. Чему быть, того не миновать, — вздохнул я.

— Что ты сказал?

— Ничего, — буркнул я, сев на пассажирское сиденье и как-то очень некстати подумал, что не зря это место называют «креслом смертника». По статистике процент выживания в авариях среди пассажиров этого места был самым низким из всех других мест в автомобиле.

Что-то не о том я думаю.

Забегая немного вперёд, скажу, что боялся я зря. Водить она и правда умела. Не так размеренно и спокойно, как её брат, но и до безумной яростной манеры Браницкого ей как до луны. Видно, что машина ей немного непривычна и она к ней только-только начала привыкать. Но в остальном выглядела за рулём она весьма уверенно.

— Слушай, может, ты уже перестанешь вести себя так, будто каждую секунду ждёшь, что я в ближайший столб въеду? — спросила она через пять минут.

— А что? Так заметно?

— Ну, как бы обидно немного…

— Перестану, если ты пообещаешь никуда не врезаться.

— Обещаю, — покладистым тоном послушной девочки произнесла она. — Никуда не врежемся.

Сильно спокойнее, конечно, не стало, но уговор есть уговор.

— Слушай, как так вышло, что его машина теперь принадлежит тебе?

— Он мне спор проиграл, — с довольным видом заявила Настя, остановившись на светофоре.

— Опять спор? Тебя что, ничему жизнь не учит?

— Это сейчас что ещё за намёки?

— Да ни на что я не намекаю, ты лучше за дорогой следи.

— Я слежу! Лучше скажи…

Что именно я должен был сказать, так и не узнал. От необходимости не только выслушать вопрос, но ещё и отвечать, меня спас звонок телефона.

Достав смартфон, глянул на экран.

— Алло?

— Здравствуйте, Александр, — произнёс из трубки смутно знакомый женский голос. — Простите, это…

— Ольга, добрый день, — улыбнулся я, несколько удивлённый её звонком.

Услышав мои слова, сидящая рядом Настя тут же повернула голову в мою сторону.

— Что за Ольга? — тут же поинтересовалась она.

При этом спросила это таким голосом, будто ей было абсолютно неинтересно, с кем именно я говорил. Будничный вопрос и ничего более. Но эмоции оказались несколько более красноречивы.

— По фамилии «не твоё дело», — отозвался я. — Ты за дорогой следи, а не чужие разговоры подслушивай.

И ещё посмотрел на неё таким взглядом, после которого она фыркнула, но всё-таки сделала так, как я сказал. И мне было всё равно, что мы сейчас стояли в пробке на проспекте и двигались с черепашьей скоростью.

— Александр? Вы тут?

— Да, здесь, — произнёс я, несколько удивлённый её звонком. Если честно, думал, что история с её мужем-дебилом закончена.

Потапов поступил именно так, как я ему и сказал. Отозвал исковое заявление против бывшей жены. После чего переписал документы на принадлежащую ему половину квартиры на её имя в виде акта дарения. Теперь Ольга и её сын стали полноправными хозяевами и могли вернуться в собственный дом и жить без страха от постоянных проверок, звонков и угроз со стороны бывшего мужа.

Но на этом дело не закончилось. Я не забыл своего обещания. Как и Потапов. Так что несколько дней назад он окончательно сдал все дела и написал заявление «по собственному желанию». Интересно, какой вообще процент этих заявлений действительно соответствовал желаниям тех, кто их написал?

Практика показывала, что чем выше должность человека, тем меньше было у него желание эту должность покидать.

В любом случае, более майор Евгений Потапов не занимал своё место в отделе внутренних расследований департамента столичной полиции, решив покинуть его в связи с семейными обстоятельствами.

Должно быть, это вторая по популярности формулировка. Ну и бог с ним. Он мои условия выполнил? Выполнил. Пусть проваливает с миром в ту дыру, которую для себя выбрал.

— Я хотела сказать вам спасибо, — произнёс голос из телефона. — После оформления документов вы уехали так быстро, что я даже не успела вас поблагодарить…

— Поверьте, в этом нет никакой нужды, — искренне сказал ей. — Я был рад помочь вам решить эту… непростую ситуацию. Надеюсь, теперь у вас и вашего сына проблем больше не будет. А если всё-таки ваш бывший муж объявится, то наберите меня, хорошо?

И тут у меня появился вопрос. Я ведь не давал ей свой номер. Мы встречались трижды. Первый раз у неё на работе. Второй раз у нотариуса. И третий раз уже на подписании всех бумаг. Эх, приятное воспоминание. Думал, что Потапова прямо там инфаркт хватит.

Не хватил, что, конечно, немного обидно. Но и так сойдёт. В конце концов, трупу довольно сложно поставить подпись на бумаге.

Другое дело, что в обоих последних случаях я звонил Ольге с рабочего телефона в отделе, а не со своего мобильного.

— Оля, а позвольте поинтересоваться, откуда у вас мой номер? — задал я резонный вопрос.

— Оу, я… — Кажется, она запнулась. — Я позвонила вам на работу. Ну, по тому номеру, который вы мне дали. Но там никто не отвечал. Так что я нашла номер вашего отдела кадров, а уже они дали номер вашего начальника.

Так. А вот это уже не очень хорошо…

— А что именно вы им сказали? — поинтересовался абсолютно обычным голосом.

Потому что вопрос вот нифига не простой. ОК не станет раздавать номера своих сотрудников просто так. Значит, она…

— Я сказала, что вы занимаетесь моим делом и что у меня очень срочная ситуация, — пояснила Ольга, подтвердив мои худшие опасения. — Немного соврала, знаю. Сказала, что мне нужна срочная консультация. Вот девушка из отдела кадров и перевела меня на какого-то мужчину, а он уже дал мне ваш номер.

Твою мать… Вот как знал.

— Оля, скажите, ведь этого доброго самаритянина звали не Роман Павлович, ведь так?

Сидящая рядом Настя усиленно делала вид, что ей совсем неинтересен мой диалог.

— Нет. — Кажется, Ольга удивилась. — Вроде его звали Григорий… Да! Точно, Григорий Игнатов.

Как там говорят? Случайности опасны своей случайностью? Кажется, что-то такое.

— Ясно.

— Надеюсь, что я…

— Нет, Оля. Всё в полном порядке. Не переживайте. Всё хорошо.

— О, слава богу. — В её голосе слышалось искреннее облегчение. Надо же, она и правда подумала, что своим звонком создала мне проблемы.

Потому, блин, что, скорее всего, всё именно так и есть.

— В общем, я хотела ещё раз сказать вам спасибо. Не знаю, представляете ли вы, как помогли нам. Это… Я впервые за последние два года смогла вздохнуть свободно. Это даже словами не передать.

— Рад, что всё закончилось хорошо, — ни капли не покривил душой. — Надеюсь, что у вас с сыном всё будет замечательно. Как я уже сказал, если будут какие-то проблемы или ваш бывший вдруг объявится, позвоните мне по этому номеру.

Закончив разговор, я сунул телефон в карман.

— Что-то я не припомню среди наших клиентов никакой Ольги, — как бы между делом произнесла Настя, скучающим взглядом рассматривая багажник впереди стоящей машины.

— Значит, уши грела?

— Ничего я не грела, — тут же возмутилась она. — Просто у тебя динамик громкий. Или что? Мне надо было из машины выйти, пока ты болтаешь?

— Было бы неплохо…

— Чего?

Она ещё что-то там возмущалась, но я не особо слушал. Меня куда больше волновало то, что Ольга могла сказать Игнатову. Ладно. Не так. Что Игнатов мог подумать после того, как поговорил с ней? Например, о том, что стажёр их фирмы, не имея лицензии, берёт себе клиентов на стороне.

И что в таком случае он сделает?

Вот это, конечно, вопрос уже куда более интересный. И что-то мне подсказывало, что ответ мне не понравится…

Глава 22

В целом это оказалось почти так же долго, как я и предполагал изначально.

Я уже почти сорок минут стоял перед зеркалом. Двое помощников владельца скрытой среди бесчисленного количества улочек столицы мастерской снимали с меня мерки и размеры.

Наверное, не будь я поглощён собственными мыслями, то обратил бы куда больше внимания на происходящее. В конце концов, не каждый день оказываешься в месте, где шьют костюмы с помощью магии. В противном случае, они бы никогда не успели сшить фрак на заказ точно по размерам и с учётом всех требований всего… за три дня.

Три дня. Безумие какое-то. В своей прошлой жизни я однажды заказал себе нечто подобное. Два месяца ждал, пока его закончат. А тут три дня.

Но сейчас меня это не особо заботило. Я просто стоял, изображая из себя подвижный манекен, пока парень с девушкой крутились вокруг, периодически задавая один вопрос за другим. Предпочитаемый фасон. Какая ткань мне нравится. Есть у меня пожелания по подкладке и другим элементам костюма. И прочее в том же духе.

Где-то я отвечал сам. Где-то со своими ценными советами влезала Настя. И вот сейчас без сарказма. Порой я задумывался над ответом дольше необходимого, и тогда на выручку приходила Лазарева. Анастасия с удобством устроилась в кресле, попивая принесённый ей чай, и наблюдала за процессом.

Но, как я уже сказал, всё происходящее меня сейчас не особенно заботило. Хотя бы по той простой причине, что голова была занята другими вопросами…

— Саша?

— Чего, Насть?

— Что-то не так?

— М-м-м?

— Тебе вопрос задали.

Отвлёкся от своих мыслей и посмотрел на явно ожидающую моего ответа девушку, что сейчас стояла прямо передо мной с блокнотом и карандашом.

— Простите, — вздохнул я. — Задумался.

— Ничего страшного, — улыбнулась она. — Просто я хотела уточнить по поводу фасона…

— Классика, — сразу же ответил я. Раз уж вспомнил свой старый костюм, то зачем отказываться от хорошего варианта. — Традиционный фасон. Один ряд пуговиц и двубортная застёжка.

— А рукава…

— С разрезом. Спинка — с одной шлицей.

— О, вы уже заказывали себе нечто подобное? — заулыбалась она.

— Что-то вроде того, — хмыкнул я в ответ, вновь возвращаясь к своим мыслям.

Итак, что мы имеем? Да ничего пока. Ну не совсем. Только то, что Игнатов теперь знает, что я чем-то «помог» другому человеку. Ну, скажем так.

Почему меня это так беспокоит?

У меня нет лицензии. Без неё я не имею права оказывать любого рода юридические консультации и вести дела. Вообще. В этом плане этот мир также не особо отличался от моего собственного. Юридическая и адвокатская деятельность строго регулировались, и для того чтобы ею заниматься, требовалось одно из двух. Либо иметь адвокатскую лицензию, либо, как в нашем с Настей случае, разрешение ведущего дело адвоката на самостоятельную работу.

Второй вариант был своеобразным костылём. И придуман был не просто так. Чтобы заниматься этой работой, требовалось довольно большое количество времени и сил. Проверка документов. Консультации. Работа с исковыми заявлениями, показаниями клиентов и всё прочее. Один человек банально не мог всё это осилить за короткий период времени. Порой с одним клиентом-то трудно, а если их десять?

Вот на такой случай и существовало подобное правило. Оно позволяло старшему адвокату дать полномочия своим помощникам на ограниченную деятельность. И именно его мы применяли до сегодняшнего дня, используя сначала разрешение Марины, затем Савина, а впоследствии и Романа, чтобы самим заниматься своей работой.

Опасность заключалась в том, что любые наши ошибки лягут на того, кто нам это разрешение дал. Ещё и разрешение со стороны клиента требовалось.

— Что, простите? — спросил я, когда понял, что в очередной раз прослушал заданный вопрос.

— Я хотела спросить, если у вас какие-то особые требования по посадке?

— Главное, чтобы было удобно и при этом плотно сидел по фигуре, — пожал я плечами. — В остальном же готов положиться на ваше мастерство.

— Хорошо. Мы всё сделаем.

— Какой-то ты молчаливый, — заметила по-царски рассевшаяся в кресле Анастасия.

— Чего?

— Говорю, что ты какой-то не такой, — повторила Настя. — Обычно болтаешь много, так, что не заткнуть…

— Настя, я такой, какой требуется, — дал я ей ответ без особых пояснений.

— Мрачный?

— Загадочный, — парировал я. — Девчонкам это нравится.

Девушка, которая снимала в этот момент мерки с моей правой руки, тихо хихикнула, а вот Лазарева, похоже, шутку не оценила.

Впрочем, не то чтобы это меня сейчас хоть сколько-то заботило.

Проблема в том, что за работу без лицензии наказывали. И наказание это могло быть абсолютно разным. Начиная с административной ответственности и заканчивая уголовной, если твои действия расценят как мошенничество или же незаконную предпринимательскую деятельность. Да, такое очень даже было возможно.

Другое дело — а стоило ли мне вообще переживать? Что Ольга сказала Игнатову? По большому счёту это не так уж и важно. Важно лишь то, что Игнатов сможет доказать. Мои слова против его собственных. А я просто дал Ольге пару советов и не более того. Никаких документов не подписывал.

С одной стороны, крыша у меня есть в виде Романа. Ну что Игнатов может сделать? Ну вызовет к себе на ковёр да спросит. А я ему отвечу честно. Дал пару советов, всё. А то, что она что-то ему сказала… да какая разница. Ошиблась.

В общем, вроде ситуация и не опасная, но всё равно мне не нравилась.

— Мы закончили, — сообщила мне замерщица. — Как я и говорила, мы справимся за три дня и ещё оставим один день на устранение возможных недочётов после примерки.

— Даже как-то не верится, что вы можете сделать это так быстро, — произнёс я, оглядывая мастерскую.

После слов Насти, что шьют здесь с помощью магии, ожидал увидеть… честно говоря, даже не знаю толком, что именно. В любом случае разочаровался, потому что это место походило на самую обычную мастерскую. Где бы та самая магия ни происходила, на взор посетителя её явно не преподносили.

— Обычно мы работаем неделю. Реже полторы. Но госпожа Лазарева сказала, что это срочно. В таких случаях мы можем сделать всё быстрее по просьбе клиента.

Хмыкнув, я глянул в сторону Насти, и та улыбнулась. Ладно, допустим, за мной теперь маленький должок.

Как только все документы и копии бумаг с моими пожеланиями по фраку оказались подписаны, мы перешли к вопросам оплаты. Тут мне захотелось грустно вздохнуть, едва увидел стоимость костюма. Дорого. Очень дорого. Нет, заплатить я эту цену могу и даже бедствовать после этого не буду. Но всё равно. Как сообщила мне Лазарева, цена указана с учётом скидки для их семьи, так что я даже боюсь представить себе, сколько такое удовольствие будет стоить не по «знакомству».

Разумеется, Настя тут же вылезла вперёд, заявив, что она всё оплатит…

…после чего была в крайне вежливой форме послана далеко и надолго. Платить за себя я женщинам не позволю.

Даже было что-то приятное в том, какое удивление у неё это вызвало.

— Это откуда у тебя такие деньги?

— Там, где взял, там больше нет, — хмыкнул я. — И вообще, неприлично спрашивать мужчину о том, сколько он зарабатывает. Или… погоди, хочешь сказать, что ты у нас в фирме меньше получаешь?

Она подвисла.

— Ты сейчас издеваешься?

— Конечно издеваюсь…

— Рахманов…

— Насть. Вот не надо лезть не в своё дело, хорошо? За себя я платить не позволю.

В ответ на это она лишь фыркнула и закатила глаза.

— Ладно, — выдохнула она, убирая покрытую золотом карту в сумочку.

Вот. Другое дело.

После того как с этим делом было покончено, мы покинули мастерскую. Я оставил свой номер, и мне пообещали перезвонить через три дня. Даже точное время звонка сказали, что показалось чем-то немыслимым. Ещё ни разу на моей памяти ни одно заведение не сделало подобную работу точно в срок. Штучные костюмы ручной работы — это вам не спортивный костюм с тремя полосками из интернет-магазина заказать. Тут хорошо, если всего на неделю задержка будет.

Ну и ладно. Сделают вовремя, и хорошо.

* * *

Возвращение в офис заняло у нас куда меньше времени. Хотя бы по той причине, что пробок на дорогах оказалось меньше. Сама же поездка ничего особого собой не представляла. Мы с Настей лениво болтали всю дорогу, в основном обсуждая грядущий приём, который должен был состояться в эту пятницу, и работу. Всё. Казалось бы — не такой уж и большой список тем для обсуждения, но мелких нюансов там были вагон и маленькая тележка.

Настя долго распиналась на тему, что это приём важен, очень респектабелен и… короче, там было очень много разных «очень». Настолько, что после пятого или шестого я уже перестал её слушать. И ведь это при том, что сам приём будет, так сказать, для «своих». И я собирался туда попасть.

Был ли я этим впечатлён? Не особо. Наверное, потому, что и идти на это торжественное светское мероприятие особо-то не хотел. Нет, разумеется, я не идиот, чтобы прийти туда и начать выкобениваться. Правила приличия и банальную вежливость никто не отменял. Но расшаркиваться лишь оттого, что на меня пал отблеск света великосветских аристократов, не вижу смысла. Хотя бы по той причине, что, как говорится, где они, а где я.

В общем, установка простая. Не позволять позорить себя и не позориться самому. Два простых правила, которым я следовал по жизни раньше и собрался следовать дальше.

По приезде на работу Настя припарковала машину в гараже, и мы поднялись на свой этаж. Но не дошли несколько метров до нашего отдела, как случилось то, чего я ожидал…

— Рахманов!

Грозный окрик разнёсся во все стороны от его источника.

Развернувшись, я стал свидетелем того, как Игнатов грозной тучей двигается по коридору прямо в моём направлении.

— В мой кабинет! — приказал он. — Живо!

— Что происходит? — тут же поинтересовалась Настя.

— Ничего, о чём тебе стоило бы волноваться, — выдал я ей в качестве ответа.

И хотелось бы верить в то, что я прав.

— Иди в отдел, хорошо? Я скоро приду, — сказал ей, после чего последовал в кабинет начальника младшего персонала.

В этом кабинете за всё время работы я был всего дважды. Вот как-то так мне везло. Впрочем, туда вообще редко кого вызывали. Говорят, что существовало негласное правило. Если ты побывал там пять раз, то всё, добро пожаловать в списки на скорое увольнение. Говорят, что ещё никто не пережил пятый поход в этот кабинет. Для раздачи обычных нагоняев Игнатов предпочитал «распекать» подчиненных прилюдно. А вот наедине…

В общем, как тихим шепотом шутил народ, не важно, зачем тебя туда вызвали. Принести простые бумажки, забрать документы или получить втык за допущенные косяки. Главное — если зашёл в эту дверь пять раз, то шестого уже не будет.

Почему-то только сейчас, подходя к ней в третий раз, я вдруг задумался, что стоит поискать Кристину и уточнить у неё, а так ли это вообще? Она-то, наверное, должна об этом знать. Если, конечно, опять не решит подшутить, как в прошлый раз во время объявления результатов предварительной стажировки.

— Можно? — спросил я, постучав и приоткрыв дверь.

— Заходи-заходи, Рахманов, — поприветствовал меня недоброй улыбкой сидящий за столом хозяин кабинета.

Всё то же аскетичное убранство, в котором не было ничего лишнего. Никаких элементов декора. Всё строго функционально и не более того. И, как и раньше, никаких стульев или кресел перед его рабочим столом. Кто бы сюда ни пришёл, ему придётся стоять, пока владелец кабинета сидит за столом.

Довольно дешёвый трюк, чтобы показать своё превосходство, между прочим.

Ну и ладно. Мы не гордые. Постоять пару минут тоже можем.

— Звали? — спросил я, подходя к его столу.

— Скажи мне, Рахманов, как тебе работается у нас в компании? — спросил Игнатов, откинувшись на спинку своего кресла и сверля меня взглядом.

— Замечательно, Григорий Владимирович, спасибо, — нейтрально ответил я ему. — Очень нравится.

— Нравится, значит, — многозначительно и неторопливо произнёс он, глядя на меня. — Тогда, может быть, ты прояснишь меня один вопрос? Ну, так сказать, утолишь мой праздный интерес?

— Какой же именно?

— Да я вот тут задумался, а не потерял ли ты вконец страх от своей наглости. А, Рахманов?

— Если честно, то я не сов…

— Решил, значит, на стороне подрабатывать? — грубо перебил он меня. — Думаешь, что ты тут самый умный, раз смеешь позволять себе брать клиентов без лицензии? Или от того, чтобы ты прошёл предварительную отбраковку и начальную стажировку, у тебя голова от успеха закружилась? Рахманов, у тебя вообще мозги есть? Ты хоть знаешь, что я с тобой сделаю за то, как ты подставил компанию? И поверь, увольнение — это меньшее, что тебя ждёт!

— Всё сказали? — поинтересовался я у него с абсолютным спокойствием, что, похоже, разозлило его только сильнее.

— Что ты сейчас сказал? — почти прошипел он, приподнявшись в своём кресле.

— Я спросил, всё ли вы сказали, что хотели, — повторил. — Потому что я понятия не имею, о чём именно вы говорите.

— Ах, не имеешь, значит. — Он едко улыбнулся. — Ты совсем тупой? Или, может, прикидываешься? Если хоть кто-то узнает, что ты, идиот, смеешь работать без лицензии и разрешения, то это подставит всю компанию! А я знаю, что ты этим занимаешься! Что? Жадность взыграла? Решил подзаработать на стороне⁈

В целом, примерно этого я и ожидал. Что самое характерное, он прав. Если бы я действительно вздумал оказывать юридические услуги без лицензии, то это был бы прямой путь к такой подставе, масштабы которой даже представить себе сложно.

Суть подобной «деятельности» заключалась в том, что если бы я попытался сделать что-то подобное, а потом бы меня в этом уличили или, что ещё хуже, подали бы в суд и выиграли, то впоследствии это можно было бы использовать для того, чтобы подать требование о пересмотре исхода любого дела, в котором я участвовал. Даже косвенно.

И вот это действительно паршиво. Я даже не говорю о возможных репутационных потерях для фирмы. Для моей карьеры это было бы чем-то вроде прыжка с крыши небоскрёба на асфальт.

К счастью для самого себя, я никогда не забывал о возможности подобного исхода.

— Не представляю, с чего вы это взяли, — пожал плечами. — Всё, что я сделал, это дал пару советов своей знакомой.

— А она мне сказала…

— Показания с чужих слов, Григорий Владимирович. — Глядя на его злое лицо, я не удержался и коротко улыбнулся. — Давайте проясним ситуацию. Я не оказывал ей никаких услуг. Не вёл её дело. Всё, что я сделал, — это порекомендовал обратиться к хорошему нотариусу, чтобы она могла заключить сделку со своим мужем. Я не ходил в суд. Не подписывал документы. И не сделал ничего, что можно было бы вменить мне в вину. И уж точно не брал деньги или любую иную плату за свою работу…

— И ты думаешь, что я тебе поверю? — с сарказмом спросил Игнатов, буквально источая из себя волны раздражения.

Похоже, что столь взвешенный ответ получить он не ожидал.

— Можете верить во всё, что захотите, — пожал я плечами. — Я не идиот, чтобы так глупо рисковать работой, подставлять себя и фирму. А за хороший совет, если не ошибаюсь, у нас не расстреливают. Или я проспал тот момент, когда простую рекомендацию без заверенной договорённости и установленной оплаты приравнивают к юридической деятельности?

Ну, на самом деле я немного лукавил. В паре случаев я и правда ходил по краю, но вряд ли эти люди будут куда-то обращаться.

— Граница между простым советом и адвокатской деятельностью без лицензии — штука весьма размытая, знаешь ли, — проскрежетал Игнатов.

— Только не в том случае, когда моей целью было проинформировать знакомую, к кому именно ей следует обратиться, чтобы решить свою проблему. А посоветовал я ей пойти к нотариусу. Вот и всё.

— Рахманов…

— Григорий Владимирович, давайте, может, уже закончим? — перебил я его. — Я не идиот и правила знаю. Как и то, что будет, если я их нарушу. Либо предъявите мне доказательства ваших, замечу, ложных обвинений, либо можно я уже пойду? А то у меня работы много.

Игнатов смотрел на меня с таким неистовством, будто хотел прожечь взглядом. Вижу, что разговор явно пошёл не по его изначальному плану и не соответствовал ожиданиям. Ну, что поделать. Уж извините, но просто так себя распекать на потеху я не дам.

— Думаешь, что ты самый умный? — спросил он, продолжая сверлить меня взглядом. — Что правила писаны для всех, кроме тебя?

— Я думаю, Григорий Владимирович, что достаточно умён, чтобы не совершать таких глупостей, как та, что вы только что приписали в нашем разговоре, — ответил я ему.

— Значит, всё-таки самый умный, — кивнул он и сделал это, скорее, в ответ на собственные мысли, чем на мои слова. — Знаешь, сколько я таких уже видел? Вы молодые, неопытные. Едва перестали пешком под стол ходить, а уже думаете, что у вас вся жизнь за плечами. Считаете, что вы самые хитрые, самые умные, самые продвинутые. Что весь мир должен вам в ноги падать просто потому, что вы свою задницу пораньше с утра из кровати подняли.

— У всех свои предрассудки, — произнёс я. — Так что не надо перекладывать свои на меня. Я хорошо делаю свою работу. Иначе бы меня тут не было.

Сразу было видно, что дело на этом не закончится. Только не с таким человеком, как Игнатов. Уж не знаю, чем именно я ему насолил… Да и вообще, сделал ли это именно я. Тут уж, скорее, вся наша молодая стажёрская братия. Только вот в чём наша вина?

Имелась у меня мысль, но так это или нет, ещё предстояло узнать.

В любом случае я сильно сомневался, что мы с ним останемся закадычными друзьями после того, как я покину его кабинет. Что он и подтвердил своими следующими словами.

— Можешь идти, Рахманов, — произнёс он и продолжил с угрозой в голосе: — Я буду за тобой очень внимательно следить, запомни это.

Ну кто бы сомневался…

Улыбнувшись, пожелал ему хорошего дня и насладился хмурой гримасой, после чего покинул его кабинет и направился по своим делам. Этих угроз я не особо боялся, так как идиотом не был и столь глупым образом подставлять себя не собирался.

Так что я со спокойной совестью вернулся к себе в отдел… и бездельничал до самого вечера. Даже с работы вышел точно вовремя. Банально нечего толком было делать. Пока я точил лясы с Игнатовым, Настя поставила последние подписи на документах по делу Уткина, собрала их и сдала в архив.

Теперь до следующего дела мы свободны, а я задавался риторическим вопросом, как не сойти с ума от скуки. Теперь понятно, чего Савина и Марину так разложило. Два дела в месяц. По-быстрому получил какое-никакое решение, и всё, бездельничай дальше.

Не нравится мне это. Поскорее бы эта неделя закончилась, чтобы можно было заняться работой. Я даже подумал о том, чтобы сходить к Роману и спросить, нет ли для нас какой другой работы, чтобы время зря не тратить, но разговор так и не состоялся. Лазарев куда-то уехал.

Ну и ладно. Зато, наверное, я чуть ли не впервые с момента трудоустройства приехал домой до того, как солнце уже ушло в закат.

Когда подходил к дому, то у подъезда заметил довольно непривычную картину. Два крупных микроавтобуса. Белые. С эмблемами службы по контролю за животными. Как раз двое их представителей в серых комбинезонах с такими же эмблемами, как на машинах, стояли в холле и о чём-то разговаривали с нашей консьержкой.

Тревожить беседующих я не стал и спокойно прошёл к лифтам, после чего поднялся на свой этаж.

— Ксюха, я дома, — громко сообщил, заходя домой и закрывая за собой дверь. Её кроссовки стояли на коврике у двери, а свет в квартире горел, намекая на тот редкий случай, когда мне удавалось застать сестру перед уходом на работу, а не как обычно, по возвращении.

— Привет, — выглянула она из ванной. — Я уже убегаю. Если что, я тебе поужинать оставила. Еда в холодильнике.

— Спасибо. Кстати, ты не в курсе, чего у нас внизу за кипиш?

Сестра выглянула из дверного проёма и посмотрела на меня.

— Ты о чём?

— Там внизу автобусы стоят. Животный контроль…

— Ну наконец-то, — раздался облегчённый возглас. — Давно пора.

— Чего?

Я скинул обувь и зашёл к ней в ванную. Сестра как раз заканчивала с макияжем перед выходом на работу. Не то чтобы он ей хоть сколько-то требовался. Она и без него, вероятно, заставляла мужчин себе вслед смотреть.

— Ты не знаешь? — удивилась она.

— Знал бы, не спрашивал.

— А, точно. Тебя же в чате дома нет…

Едва только услышал, как тут же скривился.

— Да ну их. Тонны спама и никакого толка, — отмахнулся я. Никогда не любил такие штуки. Конструктива ноль, только болтовня не по делу. — Тем более, что для этого у меня есть ты.

— Бу-бу-бу. Вот если бы не был таким букой, то знал бы. У нас уже несколько дней подряд здоровенную собаку в районе видели.

— Бездомная, что ли? Покусала кого?

— Не знаю. — Ксюша проверила, как нанесла тушь на ресницы, и убрала флакон в косметичку. — Говорят, что здоровая такая и страшная. Бродит одна. На ротвейлера похожа, только порода какая-то странная. Вот и вызвали службу, чтобы её поймали…

Казалось бы, что такого? Ну бродячая собака. Мало ли их в округе обитает? На первый взгляд, совсем не о чём беспокоиться.

А я вот чёт забеспокоился. Почему-то именно в этот момент мне вспомнилась здоровенная псина, которую спустили на нас с Марией и Михалычем той ночью.

— Ясненько, — как можно более нейтрально произнёс я. — В общем, если что в чате напишут, то скажи.

— Да сам бы подписался на него. Там же всё бу…

— Не, спасибо. Лучше себя за локоть укушу.

— Так это анатомически невозможно же…

— Зришь в корень, сеструха.

Направился к себе в комнату, на ходу доставая телефон. Пусть меня сочтут параноиком, но лучше перестраховаться. Нашёл нужный телефон и набрал номер. Тварь эта вроде бы была магическая. А кто из моих знакомых лучше всего шарит в таких делах?

— М-м-м, да-да? — произнёс голос из телефона, и я облегчённо вздохнул. Если честно, не рассчитывал, что он ответит так быстро.

— Привет, Лар. Это Александр. Прости, что звоню так поздно, но у меня к тебе есть вопросик…

Глава 23

На следующий день я встал значительно раньше обычного. Надо было успеть перед работой заскочить в аукционный дом, чтобы встретиться с Ларом.

Так что уже к восьми утра я стоял у дверей аукционного дома Филатовых. Только в этот раз пошёл не к главному входу, а к запасному. Лар сразу сказал идти туда. Даже какой-то номер назвал, который я набрал на специальной панели рядом со входом.

Нажал несколько кнопок с цифрами и стал ждать ответа…

— Кто там? — произнёс сонный голос из динамика панели.

— Лар, это я, — произнёс, на всякий случай посмотрев в камеру.

— А, привет, Александр. Сейчас, подожди…

Я приготовился ждать, рассчитывая, что он сейчас придет и впустит меня внутрь. Логичное решение, которое, наверное, принял бы каждый на моём месте…

Мир вокруг меня внезапно сжался в точку, а затем закрутился калейдоскопом на показавшуюся мне вечностью секунду.

А в следующий миг я понял, что стою прямо посреди мастерской знакомого альфара, внутри аукционного дома. Ну, точнее, глубоко под ним. При этом всё произошло настолько быстро, что меня даже слегка затошнило.

— Доброе утро, — поприветствовал сидящий за одним из столов альф и широко, с наслаждением зевнул.

Лар оказался одет в уже поношенную футболку с эмблемой какой-то металл-группы, халат, который я уже видел, пижамные штаны и ярко-красные тапки. Он с комфортом устроился в кресле, двумя руками держа перед собой немаленьких таких размеров чашку.

— Слушай, ты бы хоть предупреждал о таких вещах заранее, — проворчал я, всё ещё пытаясь понять, смогу ли удержать небольшой завтрак в желудке или нет.

Вроде смог.

— Извини-извини, — помахал он одной рукой, предварительно поставив чашку на стол. — Просто совсем лень было наверх идти. Так куда быстрее. Итак, рассказывай, какая помощь тебе нужна. Признаюсь, после твоего вчерашнего звонка я весь заинтригован.

Ну я и рассказал. Разумеется, опустив некоторые, а если быть точным, то практически все детали случившегося ночью. Об этом знать вообще никому не следовало.

— Хочешь сказать, что кто-то просто так спустил на тебя здоровенного магического зверя? — рассмеялся он и отхлебнул из своей чашки, в которой, как я теперь знал, был налит крепкий чай с лимоном и мятой.

— Хочу сказать… в целом, примерно всё так и было, — улыбнулся я в ответ. — Да. Что-то вроде того.

После того как Ксюша вчера мне рассказала о случившемся, я постарался вспомнить всё, что произошло той ночью. Кажется, Мария называла эту тварь харут или как-то так. Разумеется, у меня появилась мысль связаться с ней, чтобы, так сказать, проконсультироваться.

На первый взгляд, идея здравая, но после последнего визита в «Ласточку» она уже не казалась мне такой уж хорошей. Князь, насколько я знал из редких телефонных разговоров с Марией, всё ещё «хандрил», а как вытащить его из этого паршивого состояния, я понятия не имел. Да и никто не имел, если уж на то пошло.

Так что этот вариант я решил оставить напоследок, перед этим обратившись за помощью к, так сказать, первоисточнику. Скотина — создание альфаров? Вот у них и спросим.

— Здоровая такая, — описал я её. — Вытянутая морда. С четырьмя глазами. Шерсть похожа на тонкие чёрные иглы…

— А! — воскликнул Лар и едва себя чаем не облил. — Всё. Я понял. Харут.

— Знаешь таких?

— Конечно, — закивал он. — У моей семьи две стаи таких были. Дед с ними на людей ещё лет девятьсот назад охотился.

— Прости? — не понял я, решив, что мне послышалось.

— Ой, да не бери в голову, — махнул он рукой. — Дедуля у меня не самый хороший был. Благо старика уже давно в живых нет.

— Не, постой-постой, мне интересно. Альфары на людей охотились? Это как вообще?

— Ну, бывали индивиды, — пожал он плечами. — Кстати, может, хочешь чаю там или кофе? А то я себе сделал, а тебе предложить забыл…

— Давай кофе, — хмыкнул я, присаживаясь на свободное место на одном из деревянных ящиков.

В отличие от моих предыдущих визитов, сейчас здесь царил относительный порядок. Вероятно, потому, что почти всё пространство было заставлено огромным количеством закрытых и перетянутых толстой штрабировочной лентой деревянных ящиков и довольно крупных пластиковых контейнеров. Для того чтобы в привычной ему манере раскидывать вещи, у Лара просто не осталось места.

Лар же тем временем опять-таки в своей манере угостил меня кофе. Просто щелкнул пальцами, и на столе появился серебристый поднос с чашкой, кофейником, небольшим кувшином со сливками и двумя вазочками. В одной находился сахар, а в другой печенье.

— Оно хоть настоящее? — спросил я у него, беря печенье двумя пальцами.

— Конечно, настоящее. Я же не из воздуха их создал. Просто перенёс сюда всё нужное с кухни.

Как? Каким образом? Ладно. Не те вопросы. Я сюда за другим приехал. Печенье оказалось вкусным, а кофе горячим. Сахар же я проигнорировал.

— Так что там с этой зверюгой? — спросил я, наливая себе кофе и возвращаясь к основной теме разговора.

Последующие слова Лара подтвердили то, что я уже знал от Марии.

Альфы выводили кучу разных существ. Для них это было что-то вроде спортивного интереса. Сплав магии, биологии и технологии по их скрещиванию. Даже свои названия для процессов имелись. Правда, последние лет четыреста никто особо этим не занимался. Как сказал мне Лар, многие просто потеряли к этому интерес, так как упёрлись в потолок возможностей в той части, что касалась биологии.

Но в последнее время это направление у альфов, в особенности у тех, кто не ратовал за тотальный консерватизм и продолжал налаживать контакты с людьми за пределами своих анклавов, начало пользоваться куда большим интересом. Связано это с развитием человеческих технологий в области биологии и генетики, опять же, по словам самого Лара. Его области людской науки в целом никогда не интересовали столь же сильно, как наша поп-культура, так что тут его знания имели несколько ограниченный вид.

— Те, которых сейчас выводят, ещё более или менее адекватные, — поведал он. — Раньше харуты были практически неуправляемы. Их использовали один раз, для одной охоты, после чего убивали, потому что потерявшее цель животное становилось практически неуправляемым.

— Это как?

— Ну смотри, вот ты же адвокат, так?

— Ну?

— Вот представь, что тебе дали дело. И ты его выиграл. Но даже после этого ты не сможешь выкинуть его из головы. Тебе каждую секунду будет казаться, что сделал что-то не так. Что мог добиться лучшего исхода. Снова и снова. Тебя заклинит на нём. Не сможешь думать ни о чём другом.

— Всё настолько плохо?

— С харутами ещё хуже. Их звериное нутро усугубляло это. Охота закладывалась в них как единственное предназначение. Один раз взяв след, зверь больше никогда не сойдёт с пути. Не собьется со следа. У него всего одна цель — найти и разобрать жертву на части. Их выводили исключительно для охоты, и в этом плане тварь получалась очень эффективная, если не считать этого недостатка.

— А сейчас?

— Лет тридцать назад в одном из анклавов в вашей Европе начали выводить новую породу. Как раз выглядит так, как ты и описал. Они несколько меньше предыдущих поколений, но гораздо более умные и, что более важно, куда более послушные. Плюс их перестало клинить на одной добыче.

— В каком смысле? — спросил я, и Лар пожал плечами.

— Да в прямом. Поймали и поймали. Съели и съели. После того как охота заканчивалась, они реагировали на это спокойно и могли искать новую добычу.

— Ясно. Значит, зверюги стали многоразовые. Ладно. И что мне делать в этой ситуации?

— Сейчас, погоди.

Лар встал со своего стула и пошёл в дальнюю часть своей берлоги-кабинета-мастерской. Туда, где во всю стену тянулись здоровенные стеллажи, заставленные всевозможной ерундой, начиная с пластиковых фигурок каких-то персонажей и заканчивая лежащими просто так магическими артефактами.

— Тебе нужен талисман, чтобы запереть его, — пояснил мне Лар, начав копаться среди разложенного на полках барахла. — Обычно харутов хранили с помощью амулетов и схожего типа артефактов. Там они пребывали до тех пор, пока не требовались… Сейчас, кажется, у меня было тут что-то подходящее.

Он принялся перебирать коробочки и небольшие пластиковые контейнеры, а я в очередной раз поразился его непосредственности.

Магические артефакты — это очень дорого. Очень. Даже те, которые изготовлялись людьми. Я всё ещё помнил рассказы Марии о том, сколько стоили «расходники», что мы вместе с ней использовали в ночь нападения. А у Лара их тут было столько, что глаза разбегались.

И всё свалено как попало чуть ли не в одну кучу.

Впрочем, наверное, это и есть хороший пример того, что пусть мы и стояли сейчас рядом друг с другом, жили мы в абсолютно разных мирах. То, что могло показаться мне огромной ценностью, для альфа могло быть не более чем забавной безделушкой.

Блин, да он со своей точки зрения вообще должен был смотреть на людей как на несмышленых детей. Двести лет от роду! Как он в принципе за такой срок сумел сохранить свою непосредственность? А как тогда вели себя те, кто, по его словам, коптил небо больше тысячи лет?

Подумал и пришёл к выводу, что эти мысли мне не особо нравятся.

Что, в свою очередь, заставило меня вернуться к одной из фраз, которые Лар сказал ранее.

— Слушай, не сочти за грубость, но ты сказал, что твой дед…

— Охотился на людей? — уточнил он, продолжая копаться среди полок.

— Ага. Я просто хотел уточнить, что именно ты имел в виду…

— Да то и имел, — хмыкнул Лар, открыв какой-то из контейнеров, заглянув внутрь и затем убрав его в сторону. — Дедуля по маминой линии у меня не из самых приятных был. Там в принципе вся семья не самая хорошая. Слишком уж они… консервативны.

— Это в каком смысле?

— Ну в том, что считали людей просто тупыми животными и альфарам, мол, давно стоило взять власть над миром в свои руки, а не стелиться перед теми, кто недостоин даже дышать рядом с нами одним воздухом и бла-бла-бла, всё в том же духе. Дедуля у меня ещё тот расист был. Вот и устраивал себе развлечение. С друзьями собирал человек двести или триста и выпускал их на пустом острове, откуда не сбежать. Кидали им там оружия и прочего…

— Стой, оружия?

— Конечно. Чтобы интереснее было. Дедуля не любил, когда добыча не может укусить в ответ. Говорят, что ему от этого становилось скучно. А поскольку природа вас когтями и клыками обделила, то они давали своим жертвам хоть какое-то оружие. И потом с друзьями устраивали охоту. Кто больше прикончит. Не то, чтобы мечи или что-то другое давало им хоть какие-то шансы. Просто при наличии оружия их добыча получала иллюзорную надежду, что могла дать отпор. Становилась агрессивнее. По его мнению, это делало охоту интереснее.

И вот что на это сказать? С одной стороны, дичь страшная. С другой… не то чтобы меня это удивило. Для таких долгожителей, да ещё и обладающих истинной, как её называл Лар, магией, люди, вероятно, вообще смотрелись не иначе, как животные.

— Да, дедуля у меня был не самым приятным, — невесело усмехнулся он. — Но это ещё что. К полукровкам и тем, кто посмел смешать свою кровь с человеческой, он относился ещё хуже. Было даже время, когда у нас из-за этого едва до братоубийства не дошло.

— Всё было настолько плохо?

— Даже хуже, чем ты думаешь, Александр. Альфы практически бессмертны, но ты это и так знаешь. Мы живём дольше вас. Нас не трогают болезни и старость. У нас есть доступ к истинной силе. И в это же время посмотри на вас.

— Ну спасибо…

— Извини, но я просто говорю как есть. С нашей точки зрения вы… ну это всё равно, что собаку завести. Сколько вы можете прожить? Восемьдесят лет? Ну сто. А активной жизни? Шестьдесят-семьдесят? С артефактами побольше, но всё равно, это ничто по сравнению, например, с моим отцом. А ему почти полторы тысячи лет. И если с ним ничего не случится, то он проживёт ещё столько же и даже не постареет. Жизнь, Александр — это великий дар. С нашей точки зрения он бесценен…

— Что-то рассказы про твоего деда не совсем соответствуют этой идее, — не удержался я.

— Так я и не про вашу жизнь говорю, — усмехнулся Лар. — Я про нашу. Дед и те, кто разделял его идеи, считали, что подобное смешение крови — преступление против самой жизни. Всё равно, что запятнать нечто прекрасное и бесценное. Кто в здравом уме будет марать бессмертие о столь скоротечную линию человеческой жизни? Вот дед и ему подобные на пену от злости исходили каждый раз, когда слышали, что кто-то пошёл на столь отвратительный шаг.

— Я так понимаю, что дальше эта история была только хуже, так? — предположил я.

И в, общем-то, оказался прав.

— Вроде того, — как-то отстраненно произнёс Лар, перейдя от одного стеллажа к другому. — Если к мужчинам альфарам, которые заводили себе человеческих рабынь, дед и его конченые друзья относились ещё с пониманием…

— Пониманием?

— Ну это вроде как даже немного экзотично считалось. Что-то вроде секундного развлечения. Съел конфетку и выкинул фантик. Но с нашими женщинами, что связали себя кровными узами с человеческими мужчинами, всё обстояло куда хуже. Там доходило до крайностей.

— Убивали?

— Людей почти всегда. Их детей — тоже. Альфарок только в редких случаях. Даже таких порченых оставляли, так как считали, что их можно перевоспитать.

Как именно, я даже знать не хотел. Вообще вся эта история отдавала чем-то мерзким. А ведь даже и не подумаешь, глядя на этих, похожих на фэнтезийных эльфов существ, что им ведомы такие человеческие пороки, как расизм, вопросы чистоты крови и всё прочее.

— Прости, Лар, но дед твой был тем ещё мудаком. При всём уважении и с точки зрения человека.

— Да я-то согласен, — отозвался он. — Ещё бы он не был. Потому его под конец и посадили под замок со всей его кодлой. Говорю же, у нас в одно время едва до внутреннего конфликта не дошло. Настолько всё опасно было… ДА ГДЕ ОНА⁈

Он натурально взвыл от досады, не способный найти то, что нужно.

— А ты не можешь просто щёлкнуть пальцами и… — Я помахал рукой, изображая магические пассы.

— Это так не работает, — скривился он. — Мне нужно точно знать, где находится предмет. Говорю же, я не беру их из воздуха… О!

Его глаза радостно распахнулись, когда он посмотрел мне за спину.

— ИЗАБЕЛЛА! СПАСИ!

Обернувшись, я заметил идущую вдоль стеклянной перегородки знакомую молодую женщину. Она повернула голову, явно услышав наполненный искренними страданиями и безнадёгой крик, и увидела нас. Помахала Лару, а затем с некоторым удивлением мне.

— Доброе утро, — улыбнулась она, открыв дверь и заглянув к нам. — Не ожидала увидеть тебя здесь, Александр.

— Да я так, мимо проходил…

— Ну конечно же. — Она рассмеялась и повернулась к Лару. — Ты опять что-то потерял?

— Да, Изабеллушка, свет очей моих, помоги! — взмолился он. — Не могу найти контейнер с амулетами для хранения живых существ нашей работы. Маленький такой, я помню, что он был где-то…

— Правый стеллаж, третья полка, — тут же сообщила она и указала пальцем в нужную сторону. — За жёлтой шкатулкой.

Лар тут же бросился в нужном направлении и уже через несколько секунд радостно вскинул руку с найденным наконец предметом.

— Спасибо! Даже не знаю, что бы я без тебя делал. И кто только его туда засунул…

— Так ты и положил, — усмехнулась баронесса Димитрова. — Я ведь говорила тебе, что ты его потом потеряешь. Лар, мне идти надо. У меня через пятнадцать минут встреча с графом Филатовым. Зайди ко мне, пожалуйста, после неё, хорошо?

Альф кивнул и, когда Изабелла ушла, погрустнел. Затем пожал плечами и достал из найденной шкатулки какой-то предмет. Протянул его мне.

— Вот, примерь.

Штука оказалась чем-то вроде небольшого перстня, вырезанного из светлого, напоминающего кость материала. Только вот на ощупь он оказался холодным, будто сделан из металла.

— Надень на палец, — дал альф дополнительное указание.

Ну я и надел его. Ничего не произошло.

— Конечно, не произошло, — отозвался Лар, когда я поделился с ним этой мыслью. — И не должно было. Артефакт сейчас пуст.

— И? Что он делает?

— Он что-то среднее между твоим кольцом и Орбалом. Помнишь? Ты видел…

— Да, флешка для души, — сказал я, вспомнив нашу первую встречу.

— Ага. Вот этот работает так же, но уже с магическими существами. Не со всеми, разумеется, но для харута его более чем хватит. Если зверь окажется рядом, то коснись его и…

— Так! Стоп, Лар! — перебил я его. — Нафига мне его хранить⁈

— Так я думал…

— Лар, эта скотина едва не сожрала меня! На какой чёрт она мне нужна⁈ Я просто хочу, чтобы тварь либо свалила, либо…

— Так всё равно это лучший вариант, — хмыкнул альф. — Их шкура очень прочная. Вашим оружием её пробить очень трудно. Твой меч… ну, он справится. Но тебе ещё надо как-то умудриться выжить. Так что это кольцо всё равно лучше. Просто коснись им его, так чтобы артефакт вошёл в контакт с его телом, и всё. Его просто засосёт внутрь. Всего одно касание, и проблема решена. А потом приноси мне. Я уже дальше сам разберусь.

С одной стороны, эта идея не то чтобы вызвала у меня бешеный энтузиазм. С другой, я всё ещё очень хорошо помнил, как пули отскакивали от его шерсти, не причиняя особого вреда. Так что решить проблему всего одним касанием выглядело и правда приемлемым решением.

Главное, чтобы скотина мне руку не откусила в случае чего.

— Ладно. Спасибо тебе, Лар. Постараюсь вернуть его как можно быстрее. И, раз уж я тут, у меня к тебе есть ещё один вопрос.

* * *

Без толку. Почти вся рабочая неделя прошла, а толку никакого.

Разумеется, вызванная в начале недели служба по контролю за животными никого не нашла. Вообще. Я каждый день уточнял у Ксюши. Здоровенную чёрную псину видели в округе ещё трижды. Все три раза ночью. Прямо в нашем квартале. В чатах стояла настоящая паника. Народ уже боялся детей одних отпускать на улицу.

И я их понимал. Мне хватало воспоминаний, как псина гоняла нас по той недостройке. Так что к ситуации я отнёсся серьёзно. Настолько, что каждую ночь проводил по три или четыре часа на улице, гуляя по району. Подумал, что если это действительно он, то такая приманка сработает.

Ага, держи карман шире. Ничего кроме сильного недосыпа я не поймал. Вообще. Зверюги будто след простыл. Или это действительно была какая-то бродяжка, а я ошибся. Увидел страх в том, чего на самом деле не было.

Так или иначе, но неделя прошла довольно спокойно, если не считать моих безрезультатных ночных охот.

И как-то совсем уж неожиданно подкралась суббота. День, когда должен был состояться этот дурацкий приём.

Но нет худа без добра. Мастерская, куда меня возила Настя, свою работу выполнила просто превосходно и точно в срок, как и обещала.

— Даже поверить не могу, — покачала головой Ксюша, стоя за моей спиной. — Мой младший брат едет на прием к графам…

— Не издевайся, пожалуйста, — попросил её, тщательно осматривая свой внешний вид в зеркало. — Ты прекрасно знаешь, что я лучше бы с тобой эти выходные провёл.

— Знаю. — Ксюша улыбнулась и обняла меня сзади за плечи. — Но всё равно.

— Чего?

— Я тоже хочу, знаешь ли. На приёмы ходить и всякое такое. С аристократами познакомиться…

— Так уже знакома. Вон, видела, как Настя…

— Да, если подумать с этой стороны, то все мы люди, — усмехнулась она. — Кстати, хотела спросить. А между вами…

— Чё?

— Ну просто…

— Нет, Ксюша. Чур меня. Мы просто работаем вместе.

Отражение её глаз в зеркале как-то странно на меня посмотрело.

— Что? — спросил я с подозрением.

— Да так, ничего…

— Знаю я это твоё ничего. Давай, колись уже.

— Ничего, значит, ничего, — твёрдо заявила она и смахнула с моего плеча несуществующую пылинку. — Давай, чтобы в десять был дома.

— Мне так-то не десять лет уже, чтобы я домой к десяти бежал.

— Как будто я этого не знаю, — улыбнулась она и вышла из моей комнаты.

Ладно. Стоит отдать должное, фрак был безупречен. Не знаю, как именно они смогли это сделать, но сидел он настолько идеально, что казался чуть ли не второй кожей, настолько в нём было удобно. Да и чего скрывать, выглядел я, как говорится, на все деньги. Не хватает только роковой красотки под руку и бокала мартини с водкой. Взболтать, но не смешивать.

Зазвонил лежащий на тумбочке телефон. А вот и моя роковая красотка.

— Да?

— Мы подъехали.

Ладно, отнесусь к происходящему как к вынужденному злу. Надо просто перетерпеть и попытаться получить удовольствие. Я и в прошлой жизни подобные мероприятия не особо жаловал, но раз выхода нет, приму это как работу и сделаю блестяще.

Если бы, стоя перед зеркалом и думая обо всем этом, я знал, во что выльется для меня это мероприятие, то просто пошёл бы и сломал себе ногу. Легче бы отделался.

Но я не знал. А потому в последний раз поправил манжеты белоснежной, как первый снег, сорочки и пошёл на выход.

Карета ждёт…

Конец шестого тома

Уважаемые наши дорогие читатели. Мы рады, что вам понравилась наша история. Поверьте, дальше она будет еще интереснее. Не забывайте про магическую силу лайков)))

Шестой том тут:^{https://author.today/reader/413876/3833202}

Nota bene

Книга предоставлена^{Цокольным этажом}, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться^{Censor Tracker} или^{Антизапретом}.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в^{Ответах}.

* * *

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

^{Адвокат Империи 6}