Разсвѣтало уже...
У крыльца освѣщеннаго дома остановилась четверня вороныхъ, на которой пріѣхали отставшіе отъ тройки -- Катя, докторъ и Голощаповъ. Когда они вошли въ залъ, первое, что бросилось въ глаза имъ, это -- счастливое лицо генерала. Онъ держалъ бокалъ въ рукахъ и нетерпѣливо кричалъ имъ:
-- Идите, идите скорѣй! Яковъ, подай имъ шампанское... Ну-съ, господа! поздравьте сперва ихъ, а потомъ -- и меня, старика. Они -- женихъ и невѣста...
У Голощапова потемнѣло въ глазахъ...
Онъ видѣлъ растерянно-счастливое лицо Елены и блѣдное, сосредоточенное лицо Кравцева, глаза котораго сіяли восторгомъ... А потомъ -- всѣ двинулись къ нимъ съ бокалами въ рукахъ; и -- онъ тоже... Онъ облилъ шампанскимъ ручку Елены, которая все еще не снимала перчатокъ, и этимъ заставилъ ее снять ихъ... Онъ пилъ даже это шампанское. А потомъ,-- когда всѣ пошли, говоря и смѣясь, къ столу (однѣ только сестры обнимались зачѣмъ-то и плакали),-- онъ незамѣтно вышелъ изъ зала и ушелъ къ себѣ...