Типография И. Ефрона, C.-Петербург, 1894 г.

Письмо Графу А. П. Шувалову.

Его сиятельству

Превосходительному господину

Тайному советнику,

ЕЁ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА

Действительному Камергеру

главному, учрежденных для вымену

государственных

ассигнаций банков

Директору

и

Ордена Святой Анны Кавалеру

Графу

Андрею Петровичу Шувалову

Милостивому Государю.

Сиятельнейший граф!

Милостивый государь!

Как с нас невежества ниспали бремена

И наступили те полезны времена:

В которы день от дня, безвсякие препоны,

Наукам, ремеслам в России зиждут троны.

Кто ж праздности есть враг, тот тщится успевать

В делах, могущих честь ему по мере дать.

Для блага общего Труды есть польза многа.

Труды ко счастию ближайшая дорога.

За основание приемля мысль сию,

А Спутником к тому способность зря свою,

И в предприятия моемтолико смелом:

Нашедши случай то, исполнить самым делом,

И суетности я своей хотя польстить,

Такой малейшей плод взял меры посвятить

Любителю наук; мне эта мысль втвердилась,

Сиятельнейший Граф! К тебе та мысль склонилась.

К тебе, и ты мое сим счастье соверши,

Прими сей слабый труд от искренней души!

К тебе мой дух давно усердием пылает,

И только он сегоединого желает:

Достойным сделаться чтоб милостей твоих,

И ожидает их,

Вашего Сиятельства,

Милостивого государя

нижайший слуга,

Александр Аблесимов.

Письмо издателю.

Господин издатель!

Я вам знаком; однако не скажу теперь, кто таков. Я к вам искренен. Но оставим это, и поговоримо другом. Мне известно, что описание происшествий пороками преисполненных, и изданное в свет тиснением, три в себе имеет пользы: первая,таковые описании порочных поступков, или сатиры на порочных есть зеркало всем достойным осмеяния лицам; вторая, таких сатир чтение приносит удовольствие добродетельным гражданам; ибо они, видя порочных критикуемых, над оными превозносятся мысленно, не пышными титлами и богатством, но добродетельными поступками: третья, приносит небольшую, но, однако ж, безгрешную прибыль сочинителям.

Я написал двенадцать пьесок стихами, и наименовал каждую из них Быль, и оные сообщал, хочу вам ими услужить. На первый случай я посылаю к вам две Были, и это для того, чтобы узнать ваше о моих трудахмнение. Когда же они примутся благосклонно, то и остальные к вам сообщитваш доброжелатель

Азазезь Азазезов.

Октября 20 дня

1769 года.

Р. S. Многие говорят: личные сатиры не что иное, как дерзновение, и проч... а того и не вздумают, что всякое происшествие никогда долго не бывает тайно. Сперва говорят о том друзья, после приятели, а, наконец, сей слух распространится и ко всем незнакомым. Когда же новые вести из двора во двор переносить словесно не почитается неблагопристойностью, но оные еще всегда с удовольствием слушают, так для чего же их не печатать? Ведь словами рассказывают всегда язвительнее и обыкновенно ко вреду порочного; напротив того печатные вычищены от всяких грубостей и непристойностей; имя сокрыто, и тут уже дело идет не ко вреду критикуемого, но к его пользе и исправлению; когда же и осмеивается какое-нибудь заблуждение, так и то бывает слегка и к его же наставлению.

У нас до вестей охотников очень много, а переносчиков и того больше. Но надлежит ведать, на какой конец рассказчики, услышав какую новость, о том проповедуют? В знатных домах к сему поощряют: ласкательство, раболепство и желание показать, что всё порочняе хозяина, коему рассказывает, а он всех добродетельнее; а в другом доме думают то же о другом, и так далее. В средостепенных же и мелких домах к такому развязыванью побуждает желание показать остроту своего разума.

Признаюсь, что я очень дерзко сказал о господах рассказчиках; но ты г. издатель, думаю, за это не осердишься, когда узнаешь, что я человек удалившейся от городских излишних учтивостей, и живучи в деревне говорю о всем прямо и без ласкательства. Я ведаю, что многие не любят, когда говорят им правду, но какая нужда льстить им человеку, привыкшему говорить истину! Древние философы суеты сего мира презирали и гнушались богатством; а нынешние философы презирают тех, кои говорят им правду и гнушаются бедностью. Истина нага, нет у нее денег, платья сшить не на что; следовательно и поневоле она по старинному философствует. Наши философы богатство первым почитают достоинством; кто богат тому кланяются, того почитают, того называют разумным, и тот только имеет благородные чувствовании; а кто беден, тот подл, глуп, груб, и проч. Богатство делает всё, а бедность ничего.

Я из числа людей ниоткуда помощи не имеющих, и прожив на свете тридцать лет, на силу сыскал трех человек знающих и чувствующих несчастья себе подобных, и коих добродеяниям в пользу утесненных нет пределов, или лучше сказать: нет сил моих оные по достоинству прославить. Они люди молодые, светские, возвышенные на такой почтенной степень, на коем подобные им бывают горды и затворяют свой слух от стенания бедных и беспомощных человеков; взирают завистливым оком на равных себе, раболепствуют пред знатнейшими себя и пекутся о собственной только пользе. Напротив того мои благодетели, или правильнее сказать благодетели всех бедных и утесненных, снисходительны, ласковы, ставят должностью помогать помощи требующим, и о благополучии их так пекутся, как о своем собственном; им подобны во всем госпожа*** и сын её, коих добродеяния узнал я опытами.

Не подумайте, г. издатель, что сия похвала от ласкательства происходит. Нет, все благодеяниями их осыпанные и имеющие благодарные сердца, повсеместно то утверждают; а я, искав долго случая, показать свету их благодеянии и мою к ним благодарность, наконец, нашел и исполнил.