...Он, брат, всякого догадался облаять. Ты думаешь, тебя он не облаял никак? Шалишь, брат, ошибаешься.
-- А как он меня назвал?
-- Сказать? Не рассердишься?
-- Чего же сердиться?
-- Ну, смотри. Слепой черт, вот как. Логин засмеялся.
-- Ну, это не замысловато.
Ф. Сологуб. "Тяжелые сны" 32
-- Федор Кузьмич,-- сказал И. И. Кикин,-- всегда был строг к себе и к другим и зол бывал на язык. Ну, и ему доставалось... Был он белокурый и бороду носил большую, очень светлую, почти белую. А лысина была во всю голову. Вот учителя и острили. Бывало, учитель рисования, Иван Александрович Копытов, рассердится на какое-нибудь ехидное замечание Федора Кузьмича и закричит:
-- Ах ты, босоголовый черт!
-- А другие прибавят: вот от бороды отнять бы, да на голову и прибавить.
Слушая этот рассказ, я вспомнила такой разговор с Федором Кузь-мичом:
-- Обо всем можно говорить,-- сказал Ф<едор> К<узьмич>,-- нет таких вещей, о которых сказать было бы нельзя; только слова надо подбирать подходящие... но бывают и слова непозволительные.
Помолчал, засмеялся и прибавил:
-- А впрочем, я и такие слова говорил...
-- Почему же говорили?
-- В такой среде жил; учительская была среда, грубая, жесткая; и по пьяному делу, разумеется. Иначе и нельзя было...
Но никакая среда вполне однородной не бывает; были и среди учителей в Вытегре хорошие люди. К лучшим друзьям Федора Кузьмича принадлежали И. И. и Е. В. Кикины. Только с И<ваном> ИХванови-чем> переписывался Федор Кузьмич после переселения в Петербург33. Семья Кикиных -- крепкая, дружная семья. Муж и жена клали все силы, чтобы поставить на ноги своих пятерых детей; все пятеро получили высшее образование.
Федор Кузьмич очень ценил людей ясных и твердых убеждений. Это выявлялось как в его оценке живых людей, так и литературных героев. С каким умилением сказал он однажды вскользь про Лизу из "Дворянского гнезда": это не светская барынька, такая не изменит, не предаст.-- Несомненно, что и дружба с Кикиным была основана на том же уважении к уменью жить, придерживаясь честных и твердых принципов.
И. И. Кикин окончил Вытегорскую учительскую семинарию и несколько лет учительствовал. Но учительское жалованье было слишком мало для большой семьи; И<ван> И<ванович> перешел на службу в очистительный винный склад, где много лет был заведующим34; служил он и в земской управе и в Округе путей сообщения... Прослужив больше сорока лет, он вышел, наконец, в отставку в прошлом году. Но и теперь -- это живой человек, всем интересующийся и незлобивый. Так же ровна и доброжелательна к людям и Е. В. Кикина.
В хороших отношениях был Ф<едор> К<узьмич> со священником -- Павлом Ивановичем Соколовым35.
-- Хорошо умел спорить Ф<едор> К<узьмич>, -- сказал И<ван> И<ванович>,-- образованный был человек отец Павел, академик; вот они с ним и сражались. Федор Кузьмич экзальтированный был, горячился очень и забивал отца Павла, очень уж хорошо буддийский катехизис знал. Бывало, отец Соколов только скажет:
-- Кабы вы так-то православный катехизис знали!
Бывал Федор Кузьмич еще у Заякиных; Заякин -- заведовал городским училищем36. Был знаком Ф<едор> К<узьмич> и с Нечаевыми. Нечаев, Павел Тимофеевич, преподавал пение в учительской семинарии, а его жена, Вера Сергеевна,-- учительствовала в женской прогимназии37.