Как во граде, во Ерусалиме,
При царе было, при Федоре,
При царице было, при Софее,
Породила она Федору три дочери,
Еще четвертаго Егория Харабраго.
Выходит из той земли, из жидовския,
Жидовския, босурманския,
Ца́рища Мартемьянища.
Полонил он у Федора три дочери,
Еще четвертаго Егория Харабраго.
Злодей-ца́рища Мартемьянища
Святому Егорию глаголует:
«Ох ты гой еси, Егорий Харабрый свет!
Ты не веруй самому Христу,
Самому Христу, царю небесному;
А ты веруй сатане-врагу со диаволом».
Святой Егорий глаголует:
Я не верую сатане-врагу,
Сатане-врагу со диаволом;
А я верую самому Христу,
Самому Христу, царю небесному!»
Злодей-ца́рища Мартемьянища
На святаго Егория осержается,
На святое тело опаляется,
На святое тело на Егорьево:
Повелел Егория в топоры рубить,
Не добре Егория топоры берут,
У топоров лезвея посломалися
От святаго тела Егорьева.
Злодей-ца́рища Мартемьянища
Святому Егорию глаголует:
«Ох ты гой еси, Егорий Харабрый свет!
Ты не веруй самому Христу,
Самому Христу, царю небесному;
А ты веруй сатане-врагу,
Сатане-врагу со диаволом»,
Святой Егорий глаголует:
«Я не верую сатане-врагу,
Сатане-врагу со диаволом;
А я верую самому Христу,
Самому Христу, царю небесному!»
Злодей-ца́рища Мартемьянища
На святаго Егория осержается.
На святое тело опаляется,
На святое тело на Егорьево:
Повелел Егория во смоле варить.
Не добре Егория смола берет,
И поверх смолы Егорий плавает,
Сам стихи поет херувимские,
Он гласы гласит все евангельские,
Злодей-ца́рища Мартемьянища
На святаго Егория осержается,
На святое тело опаляется,
На святое тело на Егорьево:
Повелел Егория во пилы пилить.
Не добре Егория пилы берут,
У пил зубья поломалися
От святаго тела от Егорьева.
Злодей-ца́рища Мартемьянища
На святаго Егория осержается,
На святое тело опаляется,
На святое тело на Егорьево:
Повелел Егорию сапоги ковать железные,
Становить на плиты на чугунныя, на каленыя,
Не добре Егория сапоги берут,
В сапогах стоит —
Сам стихи поет херувимские,
А гласы гласит все евангельские.
Злодей-ца́рища Мартемьянища
Святому Егорию глаголует:
«Ох ты гой еси, Егорий Харабрый свет!
Ты не веруй самому Христу,
Самому Христу, царю небесному;
А ты веруй сатане-врагу,
Сатане-врагу со диаволом».
Святой Егорий глаголует:
«Я не верую сатане-врагу со диаволом,
А я верую самому Христу,
Самому Христу, царю небесному!»
Злодей-ца́рища Мартемьянища
На святаго Егория осержается,
На святое тело опаляется,
На святое тело на Егорьево:
Повелел Егорию погреба копать,
Погреба копать ему глубокие —
Длины погреб сорок сажень,
Ширины погреб тридцать сажень,
Глубины погреб двадцать сажень;
Сади́л Егория во глубокий погреб,
А сам, собака, приговаривает:
«Не бывать Егорию па святой Руси,
Не видать Егорию солнца краснаго,
Не слыхать Егорию будет звону колокольнаго,
Не слыхать Егорию будет четья, петья [94]церковнаго!»
Защитил он щитом дубовым,
Задвига́л он досками чугунными,
Засыпа́л он песками рудожолтыми.
Как по Божиему повелению, по Егорьеву умолению
Подымалися ветры буйные со святой Руси,
Со святой Руси — погода и со вихорем;
Разносили пески рудожолтые,
Раздвигали доски чугунныя,
Разметали щиты все дубовые.
Выходит Егорий на святую Русь,
Идет во свой во Ерусалим-град.
Ерусалим-град — он пуст стоит;
Одне церкви!.. и стоит одна
Церковь Божия соборная, богомольная:
Во той во церкви его матушка,
Святая Софея премудрая,
На святыя иконы Богу молится;
Молитва ея к Богу доносится.
Увидела она Егория Харабраго,
Называла милым чадом,
А сама говорит таково слово:
«Ох ты гой еси, Егорий Харабрый свет!
Ты бери себе коня сиваго
Со двенадцати цепей железныих,
Поезжай ты во чисто поле».
Святой Егорий поезжаючи,
Святую веру утвержаючи,
Еще Егорий наезжаючи,
На те леса, на дремучие, —
Древо с древом совивалося,
К сырой земли(е) приклонялося,
Не добре Егорию льзя проехати,
Святой Егорий глаголует:
«Ох вы гой еси, леса темные,
Леса темные и дремучие!
Разойдитеся леса по всей земли,
Вы не веруйте сатане-врагу,
Сатане-врагу со диаволом;
А вы веруйте самому Христу,
Самому Христу, царю небесному».
Разошлися леса по всей земли.
И еще Егорий поезжаючи,
Святую веру утвержаючи,
И еще Егорий наезжаючи
На те горы на высокий, на толкучий, —
Гора с горою со́йдется, не разойдется.
Святой Егорий глаголует:
«Ох вы гой еси, горы толкучия!
Разойдитеся горы по всей земли,
Вы не веруйте сатане-врагу,
Сатане-врагу со диаволом;
Уж вы веруйте самому Христу,
Самому Христу, царю небесному».
Разошлися горы по всей земли.
И еще Егорий поезжаючи,
Святую веру утвержаючи,
И еще Егорий наезжаючи
На то стадо на звериное, на змеиное;
Не добре Егорию льзя проехати,
Святой Егорий глаголует:
«Ох вы гой еси, звери свирепые!
Разойдитеся звери по всей земли,
Вы не веруйте сатане-врагу,
Сатане-врагу со диаволом;
А вы веруйте самому Христу,
Самому Христу, царю небесному».
Разошлися звери по всей земли.
И еще Егорий поезжаючи,
Святую веру утвержаючи,
И еще Егорий наезжаючи
На то стадо на змеиное,
На змеиное, на звериное, —
Пасут то стадо три пастыря,
Три милые сёстры.
Не добре Егорию льзя проехати;
Святой Егорий Харабрый свет —
Срезает он со бера осла (коня?),
Берет он свое (с)кипетро вострое [95],
И побил он все стадо змеиное,
Все змеиное, все звериное.
А сам говорит такое слово:
«Ох вы гой еси, три пастыря,
Три милыя сёстры!
Вы подите во свой во Ерусалим-град
И купайтесь во Иордане-реке;
Набралися все вы духа нечистаго,
Духа нечистаго, босурманскаго».
И еще Егорий поезжаючи,
Святую веру утвержаючи,
И еще Егорий наезжаючи
На те ворота кесарийския, иерусалимския, —
На воротах сидит Острафил-птица,
Во когтях держит осетра-рыбу.
Не добре Егорию льзя проехати,
Святой Егорий глаголует:
«Ох ты гой еси, матушка Острафил-птица!
Ты не веруй сатане-врагу,
Сатане-врагу со диаволом;
А ты веруй самому Христу,
Самому Христу, царю небесному.
Полети ж ты, птица, на сини моря,
Пей и ешь повеленное,
Повеленное, благословенное,
И детей води на синём море».
И еще Егорий поезжаючи,
Святую веру утвержаючи,
И еще Егорий наезжаючи
На того злодея-ца́рища Мартемьянища,
Увидел он собака Егория Харабраго,
Закричал он собака по звериному,
Засвистал он собака по змеиному.
Святой Егорий Харабрый свет —
Слезает он со бела осла,
Берет он свою палицу железную,
Поразил он тута ца́рища Мартемьянища.
Потопила Егория кровь жидовская,
Кровь жидовская, босурманская:
По колена во крове(и) стоит —
Святой Егорий глаголует:
«Ох ты гой еси, матушка сыра земля!
Приими в себя кровь жидовскую,
Кровь жидовскую, босурманскую».
Расступилася матушка сыра земля
На две стороны, на четыре четверти,
Пожрала в себя кровь жидовскую,
Кровь жидовскую, босурманскую.
Живучи Егорий мучился на вольном свете,
От грехов своих очистился.
Богу нашему слава ныне и присно и во веки веков.
Аминь.
(Из собрания В. И. Даля; записана в Сорокинской пристани Екатеринбургского уезда Пермской губернии).
Примечание к № 9. Сличи со стихом, напечатанным у Киреевского (Чтения Общ. истории и древностей российских, год 3-й, № 9, с. 148—254).
Варианты (из собрания В. И. Даля):
a) Не в чуждом царстве, а в нашем государстве было, родимый, времячко — ох-ох-ох! В то время у нас много царей, много князей, и Бог весть кого слушаться, ссорились они промеж себя, дрались и кровь христианскую даром проливали. А тут набежал злой татарин, заполонил всю землю мещерскую, выстроил себе город Касимов и начал он брать вьюниц (молодых женщин. — Опыт Обл. великор. словаря) и красных девиц себе в прислугу, обращал их в свою веру поганую, и заставлял их есть пищу нечистую маха́нину (лошадиное мясо. — Там же). Горе да и только; слез-то, слез-то что было пролито! все православные по лесам разбежались, поделали там себе землянки и жили с волками; храмы Божии все были разорены, негде было и Богу помолиться.
И вот жил да был в нашей мещерской стороне добрый мужичок Антип, а жена его Марья была такая красавица, что́ ни пером написать, только в сказке сказать. Были Антип с Марьею люди благочестивые, часто молились Богу, и дал им Господь сына красоты невиданной. Назвали они сына Егорием; рос он не по дням, а по часам; разум-то у Егорья был не младенческой: бывало услышит какую молитву — и пропоет ее, да таким голосом, что ангелы на небеси радуются. Вот услыхал схимник Ермоген об уме-разуме младенца Егория, выпросил его у родителей учить слову Божьему. Поплакали, погоревали отец с матерью, помолились и отпустили Егорья в науку.
А был в то время в Касимове хан какой-то Брагим, и прозвал его народ Змием Горюнычем: так он был зол и хитер! просто православным житья от него не было. Бывало выедет на охоту — дикого зверя травить, никто не попадайся, сейчас заколет; а молодиц да красных девиц тащит в свой город Касимов. Встретил раз он Антипа да Марью, и больно полюбилась она ему; сейчас велел ее схватить и тащить в город Касимов, а Антипа тут же предал злой смерти. Как узнал Егорий о несчастной доле родителей, горько заплакал и стал усердно Богу молиться за мать родную, — и Господь услышал его молитву. Вот как подрос Егорий, вздумал он пойти в Касимов-град, чтоб избавить мать свою от злой неволи; взял благословенье от схимника и пустился в путь-дорожку. Долго ли, коротко ли шел он, только приходит в палаты Брагимовы и видит: стоят злые нехристи и нещадно бьют мать его бедную. Повалился Егорий самому хану в ноги и стал просить за мать за родную; Брагим грозный хан закипел на него гневом, велел схватить и предать различным мучениям. Егорий не устрашился и стал воссылать мольбы свои к Богу. Вот повелел хан пилить его пилами, рубить топорами; у пил зубья посшибались, у топоров лезвия выбивались. Повелел хан варить его в смоле кипучей, а святой Егорий поверх смолы плавает. Повелел хан посадить его в глубокой погреб; тридцать лет сидел там Егорий — все Богу молился; и вот поднялась буря страшная, разнесли ветры все доски дубовыя, все пески желтые, и вышел святой Егорий на вольный свет. Увидал в поле — стои́т оседланный конь, а возле лежит меч-кладенец, копье острое. Вскочил Егорий на коня, приуправился и поехал в лес; повстречал здесь много волков и напустил их на Брагима хана грознаго. Волки с ним не сладили, и наскочил на него сам Егорий и заколол его острым копьем, а мать свою от злой неволи освободил.
А после того выстроил святой Егорий соборную церковь, завел монастырь, и сам захотел потрудиться Богу. И много пошло в тот монастырь православных, и создались вокруг него келии и посад, который и поныне слывет Егорьевском.
b) Егорий святой Богу молился
За мать за родную!
Великую он скорбь перенёс
За мать за родную:
Его во пилы пилили,
В топоры рубили;
У пил зубья посшибались,
У топоров лезья (лезвия) до обух выбивались,
И Егорью ничего не деялось!
Его во смоле варили,
В воде студено́й топили.
Егорий в воде не утопает,
Поверх смолы плавает!
Вырыли погреб глубокой,
Сажали в него Егория;
Досками дубовыми закрывали,
Гвоздями полужо̀ными забивали,
Желтыми песками засыпали
За мать за родную!
Сидел тут Егорий
Тридцать два года;
Поднималась бурна погода
Разнесли ветры желтые пески,
Разнесли ветры до единой доски!
И собирал Егорий дружину отборну;
И ехал Егорий в церковь соборну;
Тут мать его Богу молилась,
Слеза горюча потоком катилась.
«Поди, поди, Егорий! сядь на коня, приуправься!
Лютаго змия копьем порази,
Материнскую кровь отомсти».
— Сто́ит ли, мать, мое рождение
Всего моего похождения?»
«Вдвое сто́ит твое рождение
За меня претерпенна мучения!»
Сел Егорий на борза коня, приуправился!
И наехал Егорий на леса валющи:
«Леса, леса, вы привстаньте!
Срублю я из вас церковь соборну,
Поставлю я в ней икону святую
За мать за родную».
Въехал Егорий могучий
В великой город толкучий,
И наехал на девок мудрёных:
«Дѐвицы, девицы, к вам речь я веду —
Идите на Ердан реку,
Воспримитесь, перекреститесь!»
Въехал Егорий в леса дремучи,
Встретились Егорию волки прискучи,
Где волк, где два:
«Собиритесь вы, волки!
Будьте вы мои собаки,
Готовьтесь для страшныя драки».
Наехал Егорий на стадо птиц:
«Птицы, синицы!
Летите вы на море,
На пир на кровавой».
Наехал Егорий на змия-горюна… [96]
Но Егорий не ужахался,
Егорий не устрахался,
Острым копьем змия заколол;
Стаи птиц прилетали,
Змия-горюна клевали,
Сине море волной натекло,
Змия-горюна с собой унесло.
(Оба варианта записаны в Егорьевском уезде Рязанской губернии).
Народное предание о битве Георгия Храброго с драконом распространено во множестве сказаний почти у всех европейских народов; подвиг этот приписывается Георгию наравне со многими другими сказочными героями и нередко с одинаковой обстановкой и с совершенно тождественными подробностями (сличи: стих о Елизавете Прекрасной — в Чтениях Общества ист. и древн. росс., год 3-й, № 9, с. 154—158; Volkslieder der Wenden in der Ober- und Nieder-Lausitz, изд. Гаупта и Смолера, ч. 1, с. 278; ч. 2, с. 147; Летоп. русск. литературы и древности 1859 г., кн. 1, отд. 1, с. 18—19; Народн. русск. сказки, вып. 2-й, с. 153— 159).