Москва, 3-го ноября 1863 г.
Мы съ каждымъ днемъ все болѣе убѣждаемся въ той важности, которую можетъ имѣть въ Польшѣ реформа крестьянскаго быта. Можетъ быть, эта реформа сама собою приведетъ въ разрѣшенію вопроса Польскаго или укажетъ пути къ его разрѣшенію. Читатели помнятъ, что мы окончательное разрѣшеніе этого вопроса подчиняли непремѣнному, по нашему взгляду, условію -- узнать предварительное мнѣніе самой Польши, во всецѣлости ея народнаго состава. Мы не формулировали способа, какимъ можетъ быть узнано это мнѣніе (вопреки нѣкоторымъ газетамъ, выставившимъ насъ защитниками общенародной подачи голосовъ,-- мѣры совершенно противной всѣмъ нашимъ воззрѣніямъ, основанной на началѣ количественнаго счета голосовъ, на началѣ грубой силы большинства, о которомъ мы уже не однажды высказывались). Мы не формулируемъ его и теперь; мы считали я считаемъ нужнымъ прежде всего ввести въ гражданскую жизнь Польши новый элементъ, еще не дѣйствовавшій въ ея исторіи -- крестьянскій. Мнѣніе крестьянъ начинаетъ высказываться. Свѣдѣнія, получаемыя нами изъ Польши, показываютъ намъ, что соціальный вопросъ въ самой коренной Польшѣ, въ настоящее время, едвали въ ней не сильнѣе и не значительнѣе національнаго (тогда какъ въ бившихъ Польскихъ провинціяхъ -- древле-Русскихъ земляхъ -- наоборотъ). Вожди Польскаго движенія, съ неизлѣчимостью шляхетскаго предразсудка, не поняли этого; не поняли, что имъ прежде слѣдовало бы порѣшить съ вопросомъ соціальнымъ, а потомъ уже поднимать вопросъ національный. Теперь всѣ усилія жонда, Мирославскаго и демократической партіи едвали поправятъ дѣло.-- По разсказамъ, недавно нами слышаннымъ, между Польскими солдатами, служащими въ Русскихъ полкахъ, нѣтъ побѣговъ,-- кромѣ побѣговъ такого рода, которые дѣлаются и Русскими штрафованными негодяями (изъ послѣднихъ одинъ былъ даже жандармомъ-вѣшателемъ!). Бѣгаютъ Польскіе офицеры или оставляютъ службу,-- но солдаты не бѣгаютъ, а служатъ усмиренію Польскаго мятежа надежно и вѣрно, признавая мятежъ дѣломъ панскимъ. Мало того: крестьяне въ самомъ Царствѣ Польскомъ называютъ инсургентовъ "Поляками", какъ бы отдѣляя себя и свое дѣло отъ нихъ, отрекаясь, такъ сказать, отъ той Польши, отъ той Польской національности, которая дѣйствовала въ исторіи до сихъ поръ безъ нихъ, хотя и именемъ Польскаго народа, которая не признавала и презирала ихъ. Польша, исторія Польши, ея слава, преданія, надежды, какъ бы не принадлежатъ, какъ бы чужды простому Польскому народу. Изъ этого не слѣдуетъ, чтобы возстаніе въ Польшѣ не было возстаніемъ національнымъ: оно не простонародное, но оно національно во столько, во сколько національно тысячелѣтнее существованіе и вся историческая дѣятельность Польши. Разумѣется теперь, когда возникъ самый вопросъ о значеніи крестьянства въ жизни Польши, когда въ крестьянствѣ пробуждается сознаніе его правъ и оно отдѣляетъ себя отъ тѣхъ, которые его именемъ жили и дѣйствовали въ исторіи,-- теперь опредѣленіе того, что національно, не можетъ быть точно такое же, какъ тогда, когда народъ безмолвствовалъ и такъ сказать не жилъ. Пусть заявитъ себя народъ. Крестьяне Августовской губерніи Царства Польскаго уже подали прошеніе о причисленіи ихъ къ Россіи и о сравненіи ихъ во всемъ съ Великорусскими крестьянами. Мы не имѣемъ повода сомнѣваться въ искренности этого желанія, какъ бы ни было оно неудачно выражено сочинителемъ прошенія. Мы знаемъ также, что крестьяне радостно и довѣрчиво встрѣтили новую мѣру, привитую правительствомъ для разработки крестьянскаго вопроса въ Польшѣ... Мы не предрѣшаемъ вопроса о будущности крестьянскаго развитія при нравственномъ давленіи на него католицизма и старой тысячелѣтней латино-Польской шляхетской цивилизаціи; мы вполнѣ признаемъ опасность, ему грозящую,-- но освобожденіе крестьянъ въ Польшѣ (освобожденіе въ нашемъ смыслѣ) должно во всякомъ случаѣ внести новый элементъ въ гражданскую и духовную жизнь Польши, элементъ, который, быть можетъ, растворитъ въ себѣ старые элементы и во всякомъ случаѣ ослабитъ и нѣсколько измѣнитъ ихъ силу и существо.
Корреспонденціи изъ Кіева указываютъ на такое положеніе дѣлъ, которое едвали можно назвать вполнѣ благопріятнымъ для интересовъ Русской народности. Этого, впрочемъ, мы и ожидали, познакомившись съ мѣстными, впрочемъ необщественными воззрѣніями изъ знаменитой статьи г. Владиміра Юзефовича. Статья эта была перепечатана въ "Днѣ": читатели помнятъ -- какъ объяснялъ г. В. Юзефовичъ противодѣйствіе введенію обязательнаго выкупа, какія мнѣнія выражалъ онъ о выкупѣ, называя его противозаконною и насильственною мѣрою, и выражалъ мнѣнія не свои и не отъ своего имени...
Этотъ взглядъ на выкупъ былъ обнародованъ г. Юзефовичемъ за мѣсяцъ или полтора до обнародованія указа о введеніи обязательнаго выкупа въ предѣлы Кіевскаго генералъ-губернаторства. Мы не имѣемъ причинъ думать, чтобъ эти убѣжденія тотчасъ же измѣнились и должны только жалѣть,-- ну хоть о г. В. Юзефовичѣ,-- что ему приходится вводить въ исполненіе мѣру столь несогласную съ его образомъ мыслей! Положеніе, конечно, непріятное и, при всемъ добросовѣстномъ отношеніи къ долгу службы, невыгодное для дѣла. Такъ до васъ доходятъ слухи, что Кіевское губернское по крестьянскимъ дѣламъ присутствіе опредѣлило, уступая просьбамъ Польскихъ помѣщиковъ, взыскать съ крестьянъ отработку всѣхъ неотработанныхъ ими помѣщикамъ барщинскихъ повинностей по 1-е сентября, выключивъ только тѣ три недѣли, которыя были употреблены крестьянами на спасеніе своего роднаго края отъ Польскаго захвата, на очищеніе страны отъ шаекъ, составленныхъ изъ Польскихъ же помѣщиковъ! За это время барщины взыскивать не положено!!! Если это несправедливо, то просимъ гг. Кіевлянъ насъ опровергнуть, но не такъ, какъ было опровергаемо извѣстіе объ изданіи на Украйнѣ тайной Польской газеты "Валька". Существованіе ея, "Голосъ", въ одномъ изъ своихъ отвѣтовъ "Московскимъ Вѣдомостямъ", назвалъ пуфомъ, а между тѣмъ она лежитъ теперь передъ нашими глазами, наполненная приказами отдѣленія народоваго жонда въ Кіевскомъ генералъ-губернаторствѣ,-- приказами, отданными въ Кіевѣ. Намъ было объявлено, что въ Кіевѣ не носятъ Поляки ни траура, ни чамарокъ, но пріѣхавшіе оттуда утверждаютъ противное. Намъ хотѣли доказать, что Русскихъ чиновниковъ въ Югозападномъ краѣ больше, чѣмъ Поляковъ, а мы хотѣли возразить указаніемъ на различіе должностныхъ мѣстъ, занимаемыхъ Русскими и Поляками, но г. Юзефовичъ благоразумно уклонился отъ отвѣта. Мы съ своей стороны позволимъ себѣ пояснить ему, что мы нисколько не подвергаемъ сомнѣнію вѣрность служебному долгу и присягѣ чиновниковъ Польскаго происхожденія, но мы не видимъ надобности подвергать ихъ непріятной необходимости -- усердствовать въ преслѣдованіи полонизма въ Югозападномъ краѣ! Кажется, трудно требовать отъ Поляка, чтобъ онъ хлопоталъ объ искорененіи Польскаго элемента гдѣ бы то ни было. Мы никогда и не думали, чтобъ Польская національность значительныхъ чиновниковъ Югозападнаго края могла повредить добросовѣстному отправленію ими своихъ обязанностей,-- но тѣмъ болѣе желательно было бы избавить ихъ отъ несправедливыхъ нареканій раздраженнаго подозрительнаго мѣстнаго Русскаго населенія. Не правда ли? Съ этимъ, вѣроятно, согласится многое множество должностныхъ лицъ Польскаго происхожденія въ Кіевскомъ генералъ-губернаторствѣ...