"Русъ", 21-го сентября 1885 г.
Шумъ филиппопольскаго переворота заглушилъ не только ропотъ, становившійся впрочемъ довольно дружнымъ и громкимъ, вашей балтійской нѣмечины, но и рычаніе, совсѣмъ уже звѣриное, нѣкоторыхъ органовъ германской печати (впрочемъ не оффиціозныхъ) -- на Россію вообще, въ частности же на правительственную дѣятельность въ Балтійской окраинѣ Русскаго государства. Надо ожидать, что какъ скоро поднятая болгарскими происшествіями тревога нѣсколько поутихнетъ (хотя бы на время, въ ожиданіи результатовъ Константинопольской конференціи),-- и нѣмецко-балтійскій ропотъ загудитъ, и заграничное рычаніе раздастся снова! Ропотъ, впрочемъ, самъ по себѣ довольно извинителенъ: не легко разставаться съ вѣковыми привилегіями, даже и при сознаніи ихъ современной безсмыслицы и нравственной беззаконности; еще труднѣе разлука съ ними лицамъ, надѣленнымъ,-- какъ, къ несчастію, значительная часть нашихъ балтійскихъ бароновъ,-- процессомъ сознанія нѣсколько мѣшкотнымъ. Во всякомъ случаѣ ихъ ропотъ -- это "послѣдній вздохъ любви", къ которому можно бы отнестись вполнѣ снисходительно, возлагая надежды на постепенное проясненіе ихъ отуманенной мысли. Но что не дѣлаетъ чести балтійскому привилегированному рыцарству, такъ это его союзъ, или союзъ нѣкоторыхъ его представителей, съ нѣмецкою демократическою, всякимъ аристократическимъ привилегіямъ враждебною прессой, которая, выступивъ яростно на защиту послѣднихъ, прямо возгласила, что признаетъ ихъ въ настоящее время вполнѣ солидарными съ интересами германизма. Она даже взываетъ къ самому германскому правительству о помощи угнетеннымъ... Но все это ея неистовое изверженіе ругательствъ и клеветы на Россію (котораго обращикъ мы уже имѣемъ и которое вѣроятно не замедлитъ возобновиться) способно лишь пуще скомпрометтировать нѣмецко-баронскую автономію и, оскорбляя русское общество, внести въ дѣло тотъ элементъ раздраженія, котораго желательно было бы избѣжать. Къ счастію, дѣятельность русскаго правительства на Балтійской окраинѣ, и именно тамъ, представляетъ въ новѣйшее время ту же утѣшительную спокойную твердость, какую Проявила она и весною, въ англо-афганскихъ переговорахъ.
Увы! наши Балтійскіе Нѣмцы могутъ полнымъ основаніемъ и къ вящему нашему стыду вернуть намъ, Русскимъ, назадъ сдѣланное выше замѣчаніе о "мѣшкотномъ процессѣ сознанія" у большей части бароновъ. Мы даже перещеголяли ихъ мѣшкотностью нашего національнаго и государственнаго самосознанія, чему доказательствомъ служитъ самое сохраненіе, почти въ неприкосновенной цѣлости, нѣмецкобалтійскихъ привилегій съ 1710 года и до сего дня (за исключеніемъ десятилѣтняго эпизода при императрицѣ Екатеринѣ II)! И добро бы это сохраненіе объяснялось какими- либо внѣшними причинами и соображеніями, съ которыми необходимо было считаться! Нѣтъ, корень подобнаго отношенія къ Балтійской окраинѣ лежалъ именно въ слабосиліи сознанія не только правъ, но истинныхъ интересовъ Россіи, въ высшей русской правительствующей средѣ. Даже грѣхомъ невѣденія такое отношеніе оправдано быть не можетъ! Все что слѣдовало правительству вѣдать объ "Остзейскихъ" губерніяхъ (какъ онѣ тогда величались) было раскрыто ему еще лѣтъ сорокъ тому назадъ, а затѣмъ еще не разъ въ теченіи этого долгаго срока. Сорокъ лѣтъ назадъ были написаны Юріемъ Ѳедоровичемъ Самаринымъ знаменитыя "Рижскія письма", блещущія талантомъ, мѣткостью анализа, прозорливостью и точнымъ знаніемъ дѣла. Правительство ознакомилось съ ними, но не вразумилось, а въ свою очередь, по жалобѣ бароновъ и русскихъ ихъ радѣтелей, ознакомило Самарина съ Петропавловскою крѣпостью; распространеніе же писемъ въ рукописи было строго воспрещено. Не отступился однакоже Самаринъ отъ этого подвига своихъ молодыхъ годовъ, не оставилъ втунѣ накопленнаго имъ тогда знанія, и четверть вѣка спустя, послѣ трудовъ по освобожденію крестьянъ въ Россіи и Польшѣ, вновь предался дополнительному всестороннему изслѣдованію законодательнаго, административнаго, религіознаго и соціальнаго отношенія нѣмецкой балтійской привилегированной кривды къ мѣстному, ненѣмецкому населенію, къ русской народности и русскому государству. Результатомъ этой работы явились шесть томовъ, носящихъ общее заглавіе: "Окраины Россіи". Хотя во всѣхъ шести томахъ рѣчь идетъ только объ одной "Балтійской Окраинѣ", но такое общее заглавіе своему труду дано имъ не даромъ: оно выражаетъ глубоко сознанную имъ необходимость подобнаго же разоблаченія русской государственной политики и на прочихъ нашихъ окраинахъ, и Самаринъ надѣялся, что если ему самому не удается совершить эту задачу, то примѣръ его вызоветъ другихъ на такую же работу, по его плану и образцу. Но послѣдователей однакоже не нашлось, отчасти потому, что подражать образцу, запечатлѣнному такою силою дарованія, такимъ остроуміемъ, такою несокрушимою логическою стройностью мысли и рѣчи, вообще не легко; отчасти же потому, что не для. всякаго была возможна такая независимость слова, -- завоеванная впрочемъ Самаринымъ себѣ самимъ, наперекоръ существующимъ условіямъ, авторитетомъ его высокой нравственной личности. Самое знакомство съ его книгами было для большинства недоступно. Эти шесть томовъ "Окраинъ" были изданы Самаринымъ за границей, но не анонимно, а за его подписью: при тогдашнихъ цензурныхъ постановленіяхъ печатать ихъ въ Россіи было немыслимо, выжидать же послабленія цензурнаго контроля значило бы отложить разоблаченіе въ долгій ящикъ, "а когда начался пожаръ, объяснялъ онъ откровенно въ предисловіи къ I тому, медлить ничего, надо его тушить безъ отлагательства". Ввозъ "Окраинъ" въ Россію былъ воспрещенъ,-- останется воспрещеннымъ и до настоящей минуты...
Не настала ли наконецъ пора открыть имъ настежь русскія двери, разрѣшить новое ихъ изданіе въ Россіи? Именно потому намъ и показалось полезнымъ напомнить объ этихъ трудахъ Ю. Ѳ. Самарина, что русское правительство, очевидно, само въ послѣднее время рѣшилось, по отношенію къ русской Балтикѣ, выступить на путь доброй національной политики. "Окраины" Самарина, -- этотъ подвигъ гражданской доблести одного изъ замѣчательнѣйшихъ людей Россіи, глубокаго мыслителя, философа, богослова и въ то же время практическаго дѣятеля, неутомимаго стоятеля и борца за правое русское дѣло,-- должны стать отнынѣ настольною книгою какъ для правительства, такъ и для всѣхъ призванныхъ теперь къ работѣ гражданскаго пересозданія Балтійской окраины. И какъ ни справедливо, повидимому, обычное у насъ сѣтованіе на недостатокъ людей, однакожь, сколько намъ извѣстно, нашлись уже и теперь работники достойные работы, честные и способные. Найдутся они, думается намъ, и для всякой, воистину правой національной задачи, для всякой живой, одушевленной, ясно сознанной и на нравственномъ основаніи утверждающейся дѣятельности. Когда правительство становится во главѣ такой работы,-- "всегда тѣсно примкнетъ къ нему и общество, не оскудѣетъ оно въ пособникахъ".
Изъ шести книгъ "Окраинъ" -- пять написаны самимъ Ю. Ѳ. Самаринымъ. Первыя двѣ книги выпущены вмѣстѣ, въ первый разъ въ Прагѣ, въ 1868 г., съ такимъ заглавіемъ: "Окраины Россіи. Серія первая: Русское Балтійское Поморіе". Первый выпускъ содержитъ въ себѣ обращеніе "Къ читателю" или предисловіе, разъясняющее -- почему авторъ рѣшился прибѣгнуть къ такому предосудительному въ глазахъ русскаго правительства способу изданія, т. е. не въ Россіи, а за границей; слѣдующая же статья озаглавлена: "Русское Балтійское Поморіе въ настоящую минуту" (какъ введеніе въ первую серію). Второй выпускъ -- "Записки Православнаго Латыша, Индрика Страумита (1840--1845 г.)": это -- въ простой наивной формѣ -- правдивая ужасная повѣсть о лютой религіозной нетерпимости лютеранскаго духовенства и балтійскаго рыцарства, о тѣхъ мукахъ, которымъ, на легальномъ балтійскомъ основаніи, были подвергнуты принявшіе православіе Латыши. И все это совершилось, если не при поддержкѣ, то при послабленіи правительства православной державы!... Связанное решпектомъ къ балтійской нѣмецкой автономіи, оно не признавало за собою настолько права (а главное -- не чувствовало въ себѣ достаточнаго мужества и достаточной силы національныхъ побужденій), чтобъ оградить своихъ православныхъ подданныхъ отъ вѣроисповѣдной тиранніи подданнаго же, но привилегированнаго въ краѣ меньшинства! Записки Латыша снабжены "Послѣсловіемъ" самого Самарина. Первые два выпуска въ теченіи одного года выдержали два изданія и въ 1869 году вышли третьимъ изданіемъ уже въ Берлинѣ. Тамъ же, въ Берлинѣ, въ 1871 г. вышелъ третій выпускъ "Окраинъ", такъ же съ обширнымъ предисловіемъ автора, содержащій въ себѣ,-- въ мастерскомъ изложеніи, Самарину свойственномъ,-- "Первую часть исторіи православія въ Лифляндіи въ періодъ времени отъ 1841 до 1844 годовъ".
Четвертый выпускъ (объемомъ въ 364 страницы) появился въ Берлинѣ въ 1874 году и кромѣ общаго заглавія: "Окраины Россіи; Русское Балтійское Поморіе", носитъ частное заглавіе: "Процессъ русскаго правительства съ Евангелическимъ Союзомъ". "Событія въ наше время,-- говоритъ Ю. Ѳ. Самаринъ въ предисловіи,-- идутъ такъ быстро, что трудно догнать ихъ, начавъ разсказъ съ перваго ихъ зародыша, лѣтъ за 30 тому назадъ, и придерживаясь въ изложеніи строгой хронологической послѣдовальности. Вотъ почему, доведя въ 111 выпускѣ исторію православныхъ Латышей и Эстовъ до 1844 года, я рѣшаюсь забѣжать впередъ и посвятить настоящій четвертый выпускъ, обозрѣнію нѣкоторыхъ происшествій семидесятыхъ годовъ, относящихся къ тому же предмету, въ связи съ предшествовавшими обстоятельствами, которыми они были подготовлены... При этомъ -- поясняетъ Самаринъ -- я буду останавливаться преимущественно на фактахъ, ускользавшихъ отъ нашихъ газетъ или о которыхъ онѣ умалчивали по причинамъ независимымъ отъ редакціи... Пять лѣтъ назадъ, указывая невѣроятныя послѣдствія дружнаго многоглаголанія балтійскихъ агитаторовъ съ одной стороны и нашего систематическаго безмолвія съ другой, я писалъ: "только бы завязался разговоръ или обмѣнъ мыслей о Балтійскомъ краѣ (между нашимъ правительствомъ и другою державой), а тамъ мы быстро скользнемъ по отлогому скату и какъ разъ очутимся на скамьѣ подсудимыхъ предъ трибуналомъ Европы". То, чего я ожидалъ -- сбылось скорѣе чѣмъ я думалъ. Разница только въ томъ, что за Балтійскій край вступилось пока не правительство иностранной державы, а организованное представительство интересовъ протестантства въ обоихъ полушаріяхъ. Это тоже вѣдь сила не изъ послѣднихъ, хотя не имѣющая въ своемъ распоряженіи ни нарѣзныхъ пушекъ, ни игольчатыхъ ружей. Она-то, эта сила, именующая себя Евангелическимъ союзомъ, приняла на себя прокурорскую должность, и съ нею мы теперь судимся предъ трибуналомъ Европы. Первый подготовительный опросъ (т. е. нашего правительства Союзомъ) происходилъ въ 1870 г. близь Штутгарта... второй въ 1871 году близь Франценсгафена, и въ томъ же 1871 г. начались слѣдственныя дѣйствія, осмостры и дознанія на мѣстахъ"...
Въ самомъ дѣлѣ -- то было время самыхъ малодушныхъ уступокъ протестантству съ нашей стороны, сдѣланныхъ отчасти изъ фальшиваго либерализма, отчасти изъ какой-то трусости "варвара" предъ авторитетомъ "европейской культуры и цивилизаціи": при этомъ, всѣ ограниченія, всѣ стѣсненія доставались на долю русской вѣрующей совѣсти и православной церкви, а протестантству, подъ знапенемъ религіозной свободы, передавалось господство надъ совѣстью иновѣрцевъ въ предѣлахъ Балтійскаго края. Полемическій сарказмъ Самарина является здѣсь во всей своей силѣ. Словно острымъ стальнымъ, сверкающимъ лезвеемъ неумолимо разнимаетъ онъ по частямъ всю ложь нашего европеизма, прикрывающаго собою лишь національное отступничество, предательство русскихъ народныхъ и государственныхъ интересовъ. Но какъ бы искренно порадовался онъ теперь, въ наши дни, убѣдившись, что русское правительство (въ Балтійской окраинѣ) уже не только не скользитъ внизъ по отлогому скату, но начинаетъ исподоволь обратное восхожденіе! Сѣмя, брошенное Самаринымъ не пропало даромъ. Впрочемъ побѣду праздновать еще рано, и приходится признать, что балтійскіе бароны не уступаютъ Бурбонамъ въ способности "ничего не забывать и ничему не научаться". Это свидѣтельствуется и помѣщаемою ниже, въ настоящемъ No, статьею "Изъ Эстляндіи", повѣствующею о продолжающемся еще и теперь гоненіи на православныхъ Эстовъ! Пріемъ эстляндскихъ помѣщиковъ самый простой: принялъ крестьянинъ православіе -- цѣна аренды за землю поднимается для новообратившагося въ десять разъ, съ 25 р., напримѣръ, на 250 р. въ годъ (какъ писано было года два тому назадъ, въ корреспонденціи изъ Леаля, также напечатанной въ "Руси"), или же онъ сгоняется съ земли івонъ, въ 24 часа, при содѣйствіи дворянской полиціи въ лицѣ "гакенъ" и прочихъ "рихтеровъ", какъ разсказываетъ вышеупомянутая статья. Нѣмцы имѣютъ обыкновеніе вопить я стыдить правительство тѣмъ, что православіе принимается Латышами и Эстами изъ однѣхъ матеріальныхъ выгодъ. Это очевидная ложь; самый образъ дѣйствій нѣмецкихъ помѣщиковъ, не случайный, а систематическій, доказываетъ противное, такъ какъ онъ, кромѣ вреда, ничего новообращающемуся не приноситъ, а между тѣмъ движеніе къ православію въ средѣ мѣстнаго населенія нисколько не останавливается. Но не страннымъ ли для Россіи оказывается такой порядокъ вещей, при которомъ переходъ въ православіе законно подвергаетъ переходящаго тиранническому гоненію, обращаетъ насильственно въ нищаго, въ парію? Если въ этомъ обращеніи въ православіе имѣются побужденія постороннія чувству вѣры, такъ не побужденія выгодъ, а развѣ только ненависти къ протестантству какъ орудію нѣмецко "балтійскаго націонализма или по-просту онѣмечиванія: онѣмечиваніе и лютеранство на Балтійской окраинѣ -- понятія и явленія тождественныя. Надѣемся, что статья "Изъ Эстляндіи" прочтется со вниманіемъ нашими читателями, а высказанныя въ ней ходатайства, о пользахъ и нуждахъ православія въ этой губерніи не будутъ "оставлены безъ послѣдствій" русскою властью...
Пятый томъ "Окраинъ" вышелъ въ Берлинѣ въ 1875 г. подъ частнымъ заглавіемъ: "Привѣсокъ къ четвертому выпуску". Въ предисловіи авторъ объясняетъ, что этотъ четвертый выпускъ остался почти неизвѣстенъ русской публикѣ, за то удостоился особеннаго вниманія нашихъ Остзейскихъ земляковъ, вызвалъ не мало анонимныхъ, на нѣмецкомъ языкѣ, автору писемъ, -- даже подробный разборъ въ печати, отдѣльной брошюрой, и почти полный переводъ IV выпуска, появившійся въ Лейпцигѣ. Въ новомъ выпускѣ авторъ съ своей стороны подробно разбираетъ какъ брошюру, такъ и переводъ, воспроизводитъ въ подлинникѣ нѣкоторыя письма и возраженія, а также, въ подлинникѣ же, четыре докладныя записки бывшаго генералъ-губернатора Остзейскихъ губерній, покойнаго Альбединскаго, снабдивъ ихъ отъ себя комментаріями и заключеніемъ. Въ концѣ приложенъ адресъ русскихъ Рижанъ въ 1870 г., поданный Альбединскому. Эта часть "Окраинъ" представляетъ особенный интересъ дли настоящей минуты, такъ какъ въ запискахъ генералъ-губернатора разсказывается неудача его наиделикатнѣйшяхъ, осторожныхъ попытокъ къ болѣе правильному разрѣшенію "религіознаго вопроса" и ко "введенію русскаго дѣловаго языка" въ нѣкоторыя губернскія учрежденія согласно послѣдовавшимъ Высочайшимъ повелѣніямъ: неудача эта, по разсказу генерала Альбединскаго, произошла отъ того, что встрѣтивъ дружный, дерзкій нѣмецкій отпоръ, петербургское правительство смутилось, не поддержало своихъ собственныхъ повелѣній, попятилось предъ нѣмецкими баронами снова.... Всѣ эти вопросы подлежатъ правительственному разсмотрѣнію и въ настоящее время. Попятится ли и теперь правительство предъ напоромъ Балтійцевъ?.. Вѣримъ, что нѣтъ.
VI и послѣдній томъ "Окраинъ" (433 страницы) поя велся въ Берлинѣ въ 1876 г.; не знаемъ точно: раньше ли или послѣ кончины автора, послѣдовавшей въ томъ же году, 19 марта. Онъ законченъ былъ Самаринымъ, какъ видно изъ предисловія, еще въ іюлѣ 1875 г. и содержитъ въ себѣ исторію крестьянскаго вопроса въ Лифляндіи до 1819 г- (эпохи освобожденія крестьянъ) включительно; но въ пространномъ своемъ изданіи Самаринъ касается судьбы этого вопроса и въ Эстлявдіи, да и вообще состоянія крестьянъ, ихъ соціальныхъ и аграрныхъ отношеній въ позднѣйшее время.
Эти шесть томовъ -- такіе тараны, что еслибъ не заграждено было имъ свободное дѣйствіе въ Россіи, стѣны нѣмецкой цитадели были бы къ настоящему времени уже сокрушены: въ сознаніи русскаго общества и правительства не могло бы, кажется, остаться уже никакого сомнѣнія въ правотѣ русскаго дѣла и въ истинномъ долгѣ русской власти. Эту услугу могутъ "Окраины" оказать еще и теперь; многое, охотно это признаемъ, уже измѣнилось къ лучшему, но торжествовать было бы еще преждевременно...
Конечная цѣль правительства, разумѣется, должна быть направлена къ упраздненію привилегированной автономіи остзейскаго дворянства, которая именно и узаконяетъ принудительное господство нѣмецкой стихіи, въ смыслѣ не только культурномъ, но и административномъ, и соціальномъ. Это упраздненіе обязаны мы совершать не только государственной пользы и достоинства ради, но въ силу высшихъ требованій нравственной правды и здороваго смысла. Отрицать ихъ не можетъ ни одинъ человѣкъ съ неповрежденнымъ умомъ и совѣстью.
Дѣйствительно, привилегіи балтійскому рыцарству были даны самимъ русскимъ правительствомъ, -- первоначально Петромъ Великимъ, по свободному его соизволенію. Дѣйствительно, соблюденіе этихъ привилегій русскою властью было для нея обязательно -- пока соблюдался и строй вещей, который имѣлся въ виду при дарованіи привилегій. Но если рѣка перемѣнила русло, такъ безсмысленно было бы держаться стараго узаконеннаго расположенія дамбъ и мостовъ, и упорно игнорируя новое направленіе рѣки, считать себя обязаннымъ держаться устарѣвшаго плана и воздвигать, съ безтолковою упрямою вѣрностью, мосты и дамбы на прежнихъ мѣстахъ, хотя бы на сушѣ! Когда подписывались привилегіи, единственными гражданскими элементами края являлись тогда: дворянство и города нѣмецкой національности. Имъ и дана полноправность. Сельское населеніе состояло на положеніи почти-что частной собственности помѣщиковъ, заслоняемой ими отъ всякаго прямаго непосредственнаго отношенія къ государству. Но какъ скоро въ 1819 году состоялось, по желанію и плану самого балтійскаго рыцарства, личное освобожденіе крестьянъ, прежній status quo (служившій логическимъ основаніемъ привилегій) рушился самъ собою. Правда, крестьяне освобождены безъ земли, но все же стали лично свободными, лично полноправными гражданами. Не признавать ихъ гражданскаго существованія правительство уже не могло я не можетъ. Такимъ образомъ, съ освобожденіемъ крестьянъ въ Балтійскихъ губерніяхъ, предъ русскимъ правительствомъ явилось совсѣмъ уже иное внутреннее распредѣленіе жителей края и ихъ между собою соціальныхъ и юридическихъ отношеній: наличнаго населенія въ краѣ два слишкомъ милліона (беремъ новѣйшія статистическія цифры); изъ нихъ на долю привилегированной, нѣмецкой національности отчисляется не болѣе 150 тысячъ: остальные: (1,800 т. или около этого) -- Латыши и Эсты, не считая нѣсколько десятковъ тысячъ русскихъ переселенцевъ. Эти почти два милліона Латышей и Эстовъ (или вообще 80% населенія) выступаютъ съ 1819 года новымъ факторомъ въ жизни Остзейскихъ губерній,-- слѣдовательно новымъ факторомъ и для государственной въ краѣ политики. Правительству приходится имѣть дѣло уже не съ одною мѣстною народностью, а съ тремя, и рѣшить теперь для себя вопросъ: имѣетъ ли оно право жмуриться и игнорировать такое новое для него, юридически узаконенное явленіе? имѣетъ ли оно право признавать эти почти два милліона гражданъ безправными и отдавать ихъ въ жертву интересовъ незначительнаго меньшинства? имѣетъ ли право всею силою своей власти, въ угоду этому меньшинству, онѣмечивать Латышей и Эстовъ, и даже своихъ русскихъ подданныхъ, въ томъ краѣ живущихъ? На эти вопросы не можетъ быть двухъ отвѣтовъ. Отвѣтъ -- одинъ: не имѣетъ, равно какъ не имѣетъ права подчинять насильственно и меньшинство большинству или обращать, насильственно же, и Нѣмцевъ въ Латышей или Эстовъ, не говоря уже о Русскихъ. Единственный справедливый способъ уравновѣсить взаимныя отношенія трехъ или четырехъ въ краѣ народностей, это -- подчинить ихъ общему имперскому праву, признать для нихъ обязательными общій государственный языкъ и4 общіе государственные законы, не касаясь ни ихъ вѣры, ни народной индивидуальности. Какой юристъ, какой философъ, какой политикъ можетъ опровергнуть вѣрность такого вывода? Чего бы стоили "культура", "цивилизація" и "наука" (что все почитается Нѣмцами ихъ духовнымъ, какъ бы прирожденнымъ достояніемъ), еслибъ онѣ стали расходиться съ такими положеніями здраваго смысла и самой элементарной честности? Поэтому медлить и коснѣть нечего. Отмѣну привилегій долженъ призывать всякій добросовѣстный и просвѣщенный Балтіецъ нѣмецкой національности -- самъ, безъ правительственнаго понужденія. Но образумятся или не образумятся наши балтійскіе бароны, отмѣна не можетъ не состояться, и чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше. Одновременно на очереди должно быть поставлено и преобразованіе Дерптскаго университета, этого орудія искусственнаго онѣмечиванія Латышей и Эстовъ -- коштомъ Русскаго государства и народа...
Сколько аномалій въ государственномъ строѣ наплодила наша долголѣтняя антинаціональная политика!.. Сколько еще придется раздѣлывать изъ того, что натворено подъ воздѣйствіемъ фальшивопонятаго европеизма, гуманизма, либерализма -- во вредъ истиннымъ интересамъ русской народности, русской государственной чести и силѣ!