Москва, 3-го марта.
Казалось, мысли наши о "демократическихъ" и "аристократическихъ тенденціяхъ" были изложены въ передовыхъ статьяхъ 33 и 37 NoNo {См. выше, стр. 333--341.} довольно ясно, но намъ приходится пояснять ихъ снова и вразумлять паки и паки газету "Вѣсть". Мы дѣлаемъ это, впрочемъ, не столько ради этой газеты, сколько ради той мудреной среды, гдѣ эта газета, по ея намекамъ, находитъ себѣ сочувствіе. Мы говорили, какъ припомнятъ читатели, что у насъ не существуетъ "демократическихъ тенденцій" въ западномъ, политическомъ смыслѣ; что всѣ наши сословія одинаково относятся въ той власти, которую самъ народъ надъ собою поставилъ; что, наконецъ, самыя сословія образовались у насъ не такъ, какъ на Западѣ -- путемъ порабощенія и владычества однихъ надъ другими, при чемъ побѣдитель возносится надъ побѣжденнымъ, какъ Франкъ надъ Галломъ. Но газета "Вѣсть" не убѣждается этими доводами. Ей, повидимому, непремѣнно бы хотѣлось и у насъ, въ Русской исторіи, -- той розни сословій, той взаимной зависти между ними, той постоянной борьбы за власть, которую встрѣчаемъ на Западѣ. Она какъ будто видитъ въ этомъ особенное достоинство; ей кажется какимъ-то ущербомъ для нашей народной чести доказываемое нами несходство Русской исторіи съ исторіей западно-европейскихъ государствъ. Это напоминаетъ намъ тѣхъ наивныхъ художниковъ и романистовъ, которые непремѣнно хотѣли въ Русскомъ мужикѣ видѣть пейзана, для Русскаго разбойника добивались "красоты" бандита, и которымъ до страсти желалось бы имѣть право похвастаться передъ Европой, что вотъ-де и Русскій народъ одинаково зараженъ тѣми же пороками и недугами, которыми страждутъ народы романо-германскаго происхожденія. Все же они какъ будто чиномъ насъ выше и походить на нихъ лестно. Ни о чемъ такъ не мечтаетъ газета "Вѣсть", какъ о созданіи и у насъ, на тотъ же иностранный ладъ, какими бы то ни было неправдами, верхняго привилегированнаго класса, который въ дворянствѣ представлялъ бы собою дворянство высшаго чина и ранга и которому одному "Вѣсть" и присвоиваетъ сладкозвучное названіе "охранительныхъ элементовъ страны". Мы, кажется, достаточно разъяснили петербургской газетѣ, что "группа", въ которой ей хотѣлось бы видѣть "сокъ охранительныхъ элементовъ", и была искони вѣковъ въ Русской исторія тою самою группой, которая, при всякой попыткѣ образоваться, постоянно возбуждала противъ себя негодованіе всей Русской земли -- именно за стремленіе къ власти, въ политическому предводительству и въ преобладанію. Если гдѣ, поэтому, и могло бы у насъ возникнуть "скопище инстинктовъ дѣйствительно разрушительнаго свойства", то именно въ такой группѣ, которая бы создалась наперекоръ всѣмъ основнымъ, историческимъ началамъ нашей народной жизни и политическаго строя. Газета, говорили мы, или партія, которая именно и ищетъ сотворить въ Россіи аристократію въ западномъ смыслѣ, чрезъ это самое, по закону отраженія, создаетъ въ такомъ же смыслѣ и демократію; стремясь свою сепаративную "группу" возвести еще въ какую-то политическую корпорацію, она eo ipso является родительницей, въ отпоръ себѣ, небывалыхъ, чуждыхъ здоровой натурѣ Русскаго человѣка, демагогическихъ тенденцій, расшевеливаетъ соціальныя страсти и возбуждаетъ искусственную вражду сословій: говоримъ искусственную, потому что естественныхъ для нея условій въ Русской исторической жизни нѣтъ и не было.
Всѣ эти азбучныя истины -- онѣ дѣйствительно должны представляться азбучными для всѣхъ, кто хоть мало знакомъ съ Русской исторіей -- вызываютъ со стороны "органа крупныхъ землевладѣльцевъ" возраженія, преисполненныя не одного только негодованія, но даже какой-то скорби. Въ такомъ несовпаденіи Русской исторіи съ исторіей государствъ, возникшихъ на языческой почвѣ германо-римскаго міра, газета "Вѣсть" не видитъ ничего болѣе, кромѣ "какого-то уродливаго исключены изъ европейскаго порядка вещей". Но уродлива не Россія, которая не хотѣла искони вѣковъ ни феодальныхъ бароновъ, ни безправныхъ виленей; уродлива также и не Европа, которая, по крайней мѣрѣ съ конца XVIII-го вѣка, также стремится стереть у себя это, дошедшее изъ старины, юридическое неравенство между феодальными баронами и виленями. Честь уродства, въ этомъ случаѣ, едва ли не принадлежитъ тѣмъ, которые, какъ кажется, "весь европейскій порядокъ вещей" и видятъ лишь въ сохраненіи гражданскаго устройства и отношеній временъ феодальныхъ.
Въ передовой статьѣ No 22 газеты "Вѣсть", рядомъ съ разными неискренними обвиненіями насъ въ идиллическомъ взглядѣ на охранительную силу народнаго элемента, мы находимъ образчикъ такой путаницы понятій, которая, со стороны сей газеты, уже вполнѣ искрення и, очевидно, невольна. Желая набросить тѣнь на несомнѣнно охранительный духъ нашего Русскаго крестьянства ссылвой на Французскую революцію, "Вѣсть" сама даетъ намъ въ руки оружіе прямо противъ ея собственныхъ теорій. Не можемъ не воспользоваться примѣромъ, который сама газета приводитъ и который, не попавъ туда, куда она цѣлила, всею своей тяжестью рушится прямо ей же на голову. Въ этомъ ея 22 нумерѣ читаемъ: "Всѣ историки свидѣтельствуютъ, что не было сословія болѣе монархическаго, какъ деревенское простонародье во Франціи, и однако революція 1789 года совершилась!.. Въ глуши деревень громадное большинство жителей оплакивали несчастнаго Людовика XVI, но это не помѣшало... опозорить Французскую истрію самыми ужасными страницами".
Какъ понимаетъ газета "Вѣсть" эти собственныя свои строки? Служатъ ли онѣ подтвержденіемъ или отрицаніемъ ея теорій о необходимости неравенства предъ закономъ между сословіями, и непремѣннаго преобладанія однихъ въ ущербъ другимъ? И мы, и " всѣ историки", конечно, въ правѣ полагать, что если Французская революція могла совершиться -- даже при преданности народа монархіи, -- то именно вслѣдствіе неравноправности, тяготѣвшей надъ народомъ. Ссылва сВѣсти" на преданность Французскаго народа монархіи именно и доказываетъ, что народъ въ сущности возставалъ не противъ монархическаго принципа, а противъ того феодальнаго порядка вещей, въ которомъ было узаконено привилегированное положеніе высшихъ сословій или преобладаніе аристократовъ -- потомковъ древнихъ завоевателей -- надъ покоренными народными массами. Какъ во Франціи, такъ и въ другихъ государствахъ Европы, въ которыхъ позднѣе повторялись тѣ же самые взрывы демократическихъ партій, -- кто же именно, какъ не та привилегированная "группа" (которую газета "Вѣсть", неизвѣстно по какому праву, хотя и очевидно съ какой цѣлью, величаетъ "сокомъ охранительныхъ элементовъ") своими такъ-называемыми "аристократическими" стремленіями въ присвоенію политической власти, возбуждала въ народныхъ массахъ политическія же стремленія въ смыслѣ противоположномъ, порождала демагогическія и соціальныя страсти и возжигала пожаръ отвратительной революціи?
Великій политикъ своего вѣка, Наполеонъ I, весь смыслъ Французской революціи, какъ извѣстно, опредѣлялъ мѣткой фразой: "Галлы свергли съ себя иго Франковъ". Совѣтуемъ "Вѣсти", при ссылкахъ на Французскую революцію, вдуматься въ этотъ афоризмъ геніальнаго человѣка.