"Русъ", 27-го декабря 1880 г.
Какъ благовѣстъ пронесется по Русской землѣ постановленіе Московскаго Губернскаго Земскаго Собранія 18 декабря истекающаго года. Во всей дѣятельности русскихъ земскихъ учрежденій, съ самаго ихъ основанія, не было до сихъ поръ, сколько припомнимъ, ни одного дѣйствія, равнаго по своему значенію. Оно проникаетъ въ самую сердцевину духовно-общественной жизни народа. Оно свяжетъ земство нравственными узами съ землею и подниметъ его значеніе въ народномъ мнѣніи несравненно; выше, чѣмъ устраненіе (впрочемъ также желательное) равныхъ внѣшнихъ преградъ, которыя еще противопоставляются размаху его дѣятельности какъ Хозяйственнаго Комитета. Это значитъ -- копнуть заступомъ глубоко въ самую подпочву; это то, что Нѣмцы зовутъ ins Leben greifen. Мы разумѣемъ единогласное постановленіе Московскаго Губернскаго Земскаго Собранія: "ходатайствовать о томъ: а) чтобы приходы, въ смыслѣ приходскихъ обществъ, были признаны за юридическія лица; б) чтобы было возстановлено древнее право приходовъ избирать людей честныхъ и достойныхъ въ должность священниковъ, настоятелей къ ихъ церквамъ и представлять о томъ заручныя прошенія мѣстному епископу; в) чтобы за приходомъ признано было право всякими, закономъ дозволенными средствами пріобрѣтать и укрѣплять за собою имущества какъ движимыя, такъ и недвижимыя; г) чтобы имущество каждой приходской церкви было признано за неотъемлемую ея собственность и чтобъ оно находилось въ завѣдываніи мѣстнаго приходскаго общества, и д) чтобы въ этомъ смыслѣ дарована была организація приходскимъ обществамъ какъ городскимъ такъ и сельскимъ, причемъ само собою разумѣется, что къ этимъ обществамъ не должны быть принудительно привлекаемы раскольники живущіе въ приходѣ, хотя бы они оффиціально въ немъ и числились".
Наше сочувствіе съ этимъ постановленіемъ понятно читателямъ "Руси." "Какъ въ дѣлѣ нашего государственнаго и общественнаго строя наше одно спасеніе въ приливѣ земской стихіи, такъ и въ строеніи церковномъ нуженъ приливъ народной же церковной стихіи," сказали мы въ 3 No. Въ области церковной ячейкою органической жизни, наименьшею единицею представляется приходъ, и потому, повторимъ наши слова, "необходимо вызвать къ жизни и признать самоуправленіе и самостоятельность приходской общины -- въ согласіи съ общимъ соборнымъ строеніемъ нашей церкви"... Думаемъ, что ходатайство земскаго собранія будетъ встрѣчено сочувственно и всѣми органами нашей печати. Впрочемъ, между нашими "либералами" найдутся и такіе, которые, начитавшись въ равныхъ книжкахъ о властолюбіи духовенства, объ его значеніи, какъ цѣлой общественной, нравственно-господствующей стихіи, словомъ "о клерикализмѣ" въ Испаніи и во Франціи, и "о культурной борьбѣ" въ Германіи, сочтутъ непремѣннымъ долгомъ "почти" передоваго человѣка выступить въ бой съ новою грозящею у насъ опасностью для "культуры". Не безъ нѣкотораго даже наивнаго національнаго самодовольства, согрѣтаго въ то же время нѣкоторымъ искреннимъ либеральнымъ жаромъ, они присосѣдятъ пожалуй къ "аграрному" и "рабочему" вопросамъ также и "клерикальный вопросъ въ Россіи": точь въ точь какъ въ Европѣ!! Но этимъ господамъ, которыхъ странному національному самолюбію лестно можетъ быть и то, что въ Россіи водится даже "англійская болѣзнь", мы противопоставимъ мнѣніе не иностранцевъ-вообще (каковыми могутъ быть сочтены всѣ русскіе западники, которые, вопреки увѣреніямъ г. Градовскаго, вовсе у насъ не перевелись, но только видоизмѣнились), а настоящаго иностранца, истиннаго сына ^своей страны, умнаго французскаго публициста Леруа-Больё ( Leroy-Beaulieu). Въ своихъ замѣчательныхъ изслѣдованіяхъ русскаго общественнаго строя онъ былъ пораженъ совершеннымъ отсутствіемъ клерикализма какъ въ клирѣ, такъ и въ народѣ. Въ Русскомъ народѣ, вмѣсто западнаго клерикализма, говоритъ онъ, живо ощущается присутствіе другаго начала -- церковности, т. е. чувство и сознаніе принадлежности каждаго и всѣхъ къ общему церковному союзу: ни священникъ, ни епископъ (тѣмъ менѣе Синодъ) не заслоняютъ ни для кого изъ насъ (по его замѣчанію) высшаго понятія и представленія о церкви. Особенную жизненность этого начала, въ смыслѣ дѣятельнаго отношенія вѣрующаго къ церкви, какъ ея сына и члена, Леруа-Больё усматриваетъ у старообрядцевъ. Онъ не правъ, конечно, въ томъ смыслѣ, что старообрядцы, не только безпоповцы, но и уставившіе самочинную іерархію, никакой правильной церкви не представляютъ и не приняты въ общеніе ни съ одной православною церковью. Но его отзывъ не лишенъ основанія въ томъ отношеніи, что у старообрядцевъ, не исключая и благословенныхъ, признанныхъ нашею церковью, дѣйствительно духъ церковный живѣе и дѣйственнѣе, интересы церковные имъ ближе; обязанности,-- а равно и право,-- налагаемыя званіемъ члена церкви, сознаются ими сильнѣе, не только вслѣдствіе долгой замкнутости и сплоченности ихъ религіозныхъ общинъ, но, главнымъ образомъ, вслѣдствіе живучихъ у нихъ, могущественныхъ преданій давней, еще цѣльной русской старины. Но и тамъ, гдѣ эти преданія уже не властвуютъ съ прежнею силою,-- во всемъ остальномъ русскомъ крещеномъ мірѣ не клерикализмъ мертвитъ дѣятельность церковнаго начала, а вторженіе въ церковный внутренній строй враждебныхъ мертвящихъ началъ -- казенщины, бюрократизма, чиновничества. Вотъ для борьбы-то съ этими мертвящими началами и благословляемъ мы возстановленіе самостоятельныхъ приходскихъ общинъ, видя въ нихъ залогъ воскрешенія -- "духа жизни и жизни духа".
Но устранимъ и другое возраженіе противъ ходатайства Московскаго Земства. Оно имѣетъ также въ своемъ основаніи совершенное неразумѣніе смысла церкви, какъ духовно-нравственнаго организма, какъ братскаго союза, какъ единства любви и вѣры; оно держится вообще извѣстнаго воззрѣнія на религію только какъ на "субъективное", какое-то произвольное чувство, въ родѣ личнаго вкуса, лишенное серьезнаго значенія въ общественной жизни. Но опасенія свои оно предъявляетъ уже въ другой формѣ. Именно выражается боязнь, чтобъ приходская община не упразднила и не замѣстила собою крестьянской общины и самоуправленія, и не обратилась сама въ нѣмецкій кирхшпиль. На это замѣтимъ, что приходская община существовала у насъ искони, также какъ и крестьянская община, и никогда онѣ другъ друга не замѣщали и другъ съ другомъ не смѣшивались, хотя и жили дружно, въ духѣ единомъ. Впрочемъ нельзя сказать, чтобъ это опасеніе лишено было уже всякаго основанія, въ виду подражательныхъ наклонностей нашихъ высшихъ бюрократическихъ сферъ и вообще нѣкоторой путаницы въ господствующихъ у насъ понятіяхъ. Пожалуй и въ самомъ дѣлѣ можетъ у кого-нибудь родиться мысль объ искусственномъ. совмѣщеніи у насъ сельской общины или волости съ приходомъ,-- и притомъ въ такомъ видѣ, что не получится ни прихода, ни волости или общины, какъ живыхъ самостоятельныхъ единицъ. Но опасность такого искаженія именно и оговорена въ томъ предложеніи, которое послужило поводомъ къ постановленію Московскаго Губернскаго Земскаго Собранія. "Этимъ словомъ, сказалъ въ своей рѣчи Д. Ѳ. Самаринъ, злоупотребляли въ послѣднее время. Недавно высказана была мысль пріурочить къ приходу волостной судъ", и т. д. Само собою разумѣется, что обращать волостныя учрежденія въ приходскія, т. е. смѣшивать обѣ функціи, налагать напр. на волостной судъ властію закона характеръ какого-то церковнаго суда, съ участіемъ священника, или наоборотъ заставлять приходское учрежденіе взыскивать подати, дѣлить землю, вести бюрократическую переписку со властями, и т. п., это значило бы исказить и подкосить на первыхъ же порахъ жизненность чистаго церковнаго элемента. Съ другой стороны, если приходъ совпадаетъ съ предѣлами волостнаго или сельскаго общества, такъ это совпаданіе можетъ быть только на пользу и приходу и обществу, а для крестьянъ великимъ удобствомъ. Крестьянамъ разныхъ деревень не зачѣмъ было бы предпринимать особое путешествіе на общественный сходъ: сходясь вмѣстѣ къ обѣднѣ, они могли бы, по окончаніи обѣдни, вершить и общественныя свои дѣла. Это отняло бы, напр., у волостнаго схода его настоящій, нѣсколько искусственный, принудительный характеръ, придало бы ему болѣе естественности и жизни, стало-быть правды и силы. Ибо гдѣ органическая жизнь, тамъ и правда, гдѣ правда, тамъ и сила. Тамъ и свобода. Общинный союзъ, съ подкладкой стариннаго, привычнаго, бытоваго и къ тому же духовно-нравственнаго, приходскаго союза, сталъ бы только отъ того сильнѣе и плодотворнѣе. И теперь территоріальные предѣлы многихъ сельскихъ общинъ, а мѣстами и предѣлы волости, совпадаютъ съ предѣлами прихода. Конечно, приходъ теперь не имѣетъ еще того значенія, которое предполагается ему дать, но какое бы значеніе ему ни дали, общинный міръ, какъ вѣка тому назадъ, такъ и теперь, судилъ и рядилъ бы всегда независимо отъ церковнаго причта, и никогда бы не дозволилъ ему вступаться въ свои мірскія дѣла. Да и причту, можно навѣрное поручиться, такого притязанія никогда и въ голову не входило.
Вообще, повторяемъ, нѣтъ ничего ошибочнѣе предположенія, которое можетъ-быть витаетъ въ умѣ нѣкоторыхъ "представителей" русской "національной интеллигенціи", какъ они себя величаютъ, будто стихія церковная въ православной церкви вообще а въ русской въ особенности, таитъ въ себѣ начало антагонизма съ жизнью мірскою, земскою и даже государственною, и въ своихъ властолюбивыхъ захватахъ сдерживается только внѣшнею силою государства. Такого рода мнѣніе сихъ интеллигентовъ обличаетъ только, что они не разумѣютъ существеннаго духа православной церкви и смотрятъ на нее съ католической точки зрѣнія. Они дѣйствительно полагаютъ, что нужно и у насъ, какъ на Западѣ или вообще въ католическихъ странахъ, учредить особый modus vivendi, порядокъ сожительства общественнаго организма съ тѣмъ "необходимымъ зломъ", которое выражается тамъ въ элементѣ клерикальномъ. Они именно забываютъ, что стихія церковности, объемлющая не одну іерархію, но и мірянъ или народъ, и есть именно самое сильное противодѣйствіе вредному преобладанію начала клерикальнаго, отвѣчая въ то же время требованіямъ самой истины, зиждущей церковь. Именно ее, эту стихію, и слѣдуетъ оживитъ въ народномъ сознаніи, въ которомъ она никогда и не угасала, но была лишь придавлена, стѣснена въ своихъ внѣшнихъ проявленіяхъ. Забываютъ, что на Святой Руси массы народа иначе и не называютъ себя, какъ "православные" или какъ "христіане" (крестьяне), т. е. живые члены церкви, живущіе и дѣйствующіе въ то же время въ союзѣ общинномъ и земскомъ. Въ самой природѣ православной церковности нѣтъ никакихъ началъ, антагонизма и раздора между пастырями и паствой, между клиромъ и мірянами,-- и если этотъ антагонизмъ, не какъ случайное, частное явленіе, а какъ начало, и внѣдряется, въ послѣднее время, такъ опять-таки благодаря вторженію иноземныхъ началъ при Петрѣ Великомъ и его преемникахъ.
Намъ замѣтятъ, можетъ -быть, что Московское Земское Собраніе ходатайствуетъ о признаніи приходовъ "за юридическія лица" и что таковое признаніе, вмѣстѣ съ приходскою организаціею (еще ожидаемою и испрашиваемою), способно придать ямъ такое значеніе и силу, которыя перевѣсятъ, пожалуй, силу и значеніе крестьянскаго самоуправленія. Но признаніе юридическимъ лицомъ вовсе не сопряжено съ такого рода правами. Оно необходимо уже для того, чтобы приходъ могъ пріобрѣтать на свое имя недвижимыя и движимыя имущества и укрѣплять ихъ за собою формальвши актами, которыхъ совершеніе въ противномъ случаѣ не было бы и допущено нашимъ нотаріатомъ. Въ статьяхъ Д. Ѳ. Самарина, напечатанныхъ когда-то въ "Днѣ", и въ любопытной брошюрѣ, изданной имъ въ 1867 г. подъ названіемъ "Приходъ", разсказанъ интересный процессъ "Псковичей" съ Синодомъ, окончившійся пораженіемъ первыхъ. Псковскіе посадники построили въ прежнія времена нѣсколько приходскихъ церквей въ Псковѣ и для обезпеченія ихъ купили земли и даже населили ихъ крестьянами. Съ тѣхъ поръ этими вотчинами постоянно завѣдывали сами прихожане, выбирали для управленія прикащиковъ и старостъ, собирали доходы и содержали ими какъ причтъ, такъ и церкви. Они даже испросили себѣ отъ царской власти "жалованныя грамоты" (въ 1596 г., а потомъ даже и въ 1700 г.), которыми право "Псковичей" завѣдывать самостоятельно вотчинами ихъ приходскихъ церквей было подтверждено, съ подчиненіемъ впрочемъ ихъ приходорасходныхъ книгъ правительственному контролю. Но съ учрежденіемъ Си Синода началась и борьба между высшимъ духовенствомъ и "Псковичами". Св. Синодъ устранилъ отъ управленія вотчинами прихожанъ и отобралъ вотчины въ вѣдѣніе и на содержаніе псковскаго Архіерейскаго дома "Псковичи" -- съ жалобою на Св. Синодъ въ Сенатъ. Сенатъ (въ 1730 г.) принялъ сторону "Псковичей" и доказывалъ, что синодскія толкованія церковныхъ правилъ и устава "греческаго царя Мануила", на которыхъ Синодъ основывалъ свои притязанія, не вѣрны. Тѣмъ не менѣе окончательная побѣда осталась за Синодомъ. Сначала еще было допущено нѣкоторое участіе прихожанъ въ управленіи вотчинами и въ контролѣ суммъ даже при архіерейскомъ завѣдываніи,-- но мало-по-малу и послѣдніе слѣды и участія "Псковичей" и ихъ права были устранены, изглажены. При такой юридической безличности прихода, невозможна для него никакая внѣшняя, практическая дѣятельность. Та же безличность парализовала и учрежденіе новѣйшаго времени -- Церковныя Попечительства. Очевидно, что право прихода, въ области дѣлъ "міра сего" -- должно быть ограждено закономъ.!
Московское земство, въ изложеніи поводовъ къ ходатайству, указываетъ только на необходимость правильной организаціи для дѣлъ благотворенія, умышленно устраняя всякія основанія не исключительно церковнаго характера. Оно поступило совершенно разумно. Необходимо прежде всего возсоздать самый приходъ, какъ церковную единицу, какъ клѣтчатку церковной органической жизни, отлагая въ сторону всякія постороннія соображенія, безъ искусственной и насильственной примѣси внѣшнихъ и чуждыхъ элементовъ. Тогда только и возсоздастся приходъ въ своей жизненной силѣ и правдѣ. Но если однажды приходъ будетъ возстановленъ и заживетъ полною церковною жизнью, само собою сгруппируются около него, въ свободномъ, дружномъ, гармоническомъ союзѣ, и другія функціи, другія отправленія мѣстной общественной или земской жизни,-- какія она сама укажетъ.
Но всѣ вышеприведенныя возраженія противъ возстановленія приходскихъ единицъ и признанія ихъ юридическими лицами сами по себѣ безсильны, и не они помѣшаютъ успѣху ходатайства Московскаго земства. Если отъ кого можно ожидать нѣкоторой оппозиціи, такъ развѣ отъ той части духовенства, которая уже заразилась -- не клерикализмомъ, нѣтъ! а духомъ и вкусомъ бюрократизма, казенщины и чиновничества. Мы даже думаемъ, что собственно такъ-называемое "бѣлое духовенство" не воздвигнетъ съ своей стороны никакихъ серьезныхъ препятствій, особенно же сельское, самое многочисленное. Въ средѣ столичнаго бѣлаго духовенства найдутся, быть можетъ, и оппоненты -- подъ воздѣйствіемъ "новыхъ вѣяній". Нѣтъ сомнѣнія, что вредный духъ "корпорація", который съ нѣкотораго времени сталъ довольно сильно развиваться въ нашемъ духовенствѣ, долженъ значительно ослабѣть съ воскрешеніемъ церковной жизни въ приходахъ. Всѣ эти съѣзды священниковъ для избранія благочинныхъ, для устроенія и обезпеченія духовныхъ училищъ -- все это теперь носятъ исключительно сословный характеръ. Но едвали не всѣ предметы вѣденія этой духовной, хотябы и на "либеральномъ основаніи" сложившейся корпораціи, подлежатъ вѣденію, наравнѣ съ причтомъ, и прочихъ членовъ церкви -- мірянъ, въ одинаковой съ нимъ степени заинтересованныхъ и въ избраніи добрыхъ благочинныхъ, и въ процвѣтаніи духовныхъ учебныхъ учрежденій. Впрочемъ, надобно сказать правду, все-таки наше бѣлое духовенство, даже и столичное, такъ тѣсно связано съ нашею общественною и земскою жизнью, что конечно не станетъ слишкомъ сильно ревновать о сохраненіи той особенности, которою вздумали было ее надѣлить въ послѣднюю пору и которая уже привела къ такихъ печальнымъ столкновеніямъ между церковными старостами, прихожанами и священниками, какія мы видѣли и съ истинныхъ прискорбіемъ еще продолжаемъ видѣть здѣсь въ Москвѣ. Нельзя же въ самомъ дѣлѣ не уразумѣть, что правильное разрѣшеніе трудной задачи объ обезпеченіи бѣлаго духовенства въ Россіи, вмѣстѣ съ устраненіемъ тѣхъ формъ обезпеченія, которыми тяготятся и лучшіе священники и прихожане,-- задачи, ради которой тысячи храмовъ закрыто и сотнямъ тысячъ людей затруднено посѣщеніе церковной службы,-- что разрѣшеніе этой задачи возможно только съ возрожденіемъ жизни приходовъ, какъ самостоятельныхъ юридически признанныхъ общинъ. Само собою понятно также, что тѣ дѣла, гдѣ необходимо совокупное дѣйствіе всѣхъ приходовъ какой-либо епархіи, могутъ и должны быть разсматриваемы и вершаемы на епархіальномъ съ ѣ зд ѣ или собор ѣ представителей всѣхъ приходовъ, какъ причта, такъ и мірянъ.
Ожидать ли противодѣйствія со стороны нашего высшаго духовнаго правительства? Да, конечно, если оно, забывъ инструкцію благочиннымъ, сочиненную митрополитомъ Платономъ и изданную Синодомъ въ 1806 г., но почему-то, безъ объясненій измѣненную въ новомъ изданіи (съ опущеніемъ, правилъ объ избраніи священниковъ прихожанами), будетъ упорно держаться точки зрѣнія, выразившейся въ Уставѣ о Духовныхъ Консисторіяхъ. Да, если чуждаясь соборной стихіи, составляющей неотъемлемое свойство нашей церкви, а "прилѣпившись къ Западу", не перестанетъ оно на отношенія пастырей къ паствѣ смотрѣть съ ревнивой точки зрѣнія, какъ на отношенія начальниковъ къ подчиненнымъ. Не даромъ же въ вышеупомянутомъ новомъ изданіи Платоновской инструкціи благочиннымъ епископы переименованы уже въ епархіальныхъ начальниковъ. Но будемъ вѣрить, что духъ истиннаго православія осѣнитъ и нашихъ церковныхъ сановниковъ, воздвигнувъ въ нихъ смиренныхъ пастырей Христова стада, т. e. съ низшей теперь чреды возведетъ ихъ на истинно-высшую, выше которой ничего и нѣтъ на землѣ.
Весь вопросъ теперь въ организаціи. Будетъ ли это "Церковное Попечительство" въ новомъ исправленномъ изданіи или что другое -- опасность, какъ и всегда у насъ, лежитъ въ приросшихъ къ намъ привычкахъ бюрократизма. Объ этой организаціи мы надѣемся еще не разъ побесѣдовать съ читателями на страницахъ нашей газеты...
Нѣтъ сомнѣнія, что земства всей Россіи послѣдуютъ примѣру Московскаго Земскаго Собранія. Пусть же праздничнымъ благовѣстомъ, возвѣщающимъ духовную радость, понесется по Русской Землѣ это всеобщее земское ходатайство, способное обновить церковную жизнь и -- чрезъ приливъ народной религіозной стихіи -- упразднить мерзость запустѣнія, гнѣздящуюся въ мѣстѣ святѣ...