Польскій вопросъ и Западно-Русское дRло. Еврейскій Вопросъ. 1860--1886
Статьи изъ "Дня", "Москвы", "Москвича" и "Руси"
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1886.
Москва, 14 марта 1864 г.
На этотъ разъ мы снова поведемъ рѣчь о братствахъ... Пощадите! воскликнутъ, можетъ быть, нѣкоторые изъ нашихъ читателей: развѣ не довольно уже было вами объ этомъ говорено и толковано? надо разнообразить вопросы... Нельзя же твердить все объ одномъ и томъ же. Вѣдь это наскучитъ наконецъ!... Наскучитъ?! Да развѣ вопросы поднимаются и разсматриваются ради удовольствія и пріятнаго препровожденія времени? Наскучитъ! Ну и скучайте! но скучайте не тѣмъ, что вамъ приходится читать все объ одномъ и томъ же,-- а тѣмъ, что вопросъ продолжаетъ торчать въ жизни неразрѣшеннымъ, становится поперекъ дороги; вините въ томъ не газету, которая имѣетъ задачею отражать въ себѣ вѣрно, какъ въ зеркалѣ, современное положеніе дѣлъ,-- а жизнь, обстоятельства, ваше собственное общественное безсиліе, неспособное добиться жизненнаго разрѣшенія вопросу!.. Наскучитъ! въ томъ-то и бѣда наша. На возбужденіе вопросовъ мы всѣ очень падки, вопросовъ у насъ несмѣтное множество,-- у насъ выросъ цѣлый лѣсъ вопросовъ, такъ что запутаться можно, а отвѣтовъ?.. Да почти никакихъ, или очень мало. Мы разумѣемъ такого рода отвѣты, послѣ которыхъ уже нѣтъ мѣста вопросу, которые упраздняютъ вопросъ и переходятъ въ общее достояніе, какъ сложившееся убѣжденіе. Но у насъ, хотя говорятъ и горячатся сначала очень много,-- рѣдко до чего-либо договариваются. Было бы чрезвычайно полезно, если бы кто-либо взялъ на себя трудъ слѣдить за постепеннымъ движеніемъ и развитіемъ вопросовъ, у насъ возникающихъ,-- за полемикой, ими вызываемой, и къ концу года подводилъ итоги, отмѣчалъ окончательные выводы или по крайней мѣрѣ предѣлы, до которыхъ дошла разработка каждаго вопроса въ общественномъ сознаніи. Это было бы важно не только по отношенію къ такъ-называемымъ общественнымъ вопросамъ, но и къ вопросамъ чисто научнымъ и дало бы, можетъ быть, другой характеръ всей нашей публицистической дѣятельности. Теперь же, у насъ, обыкновенно, дѣло происходитъ такимъ образомъ: Какой-нибудь органъ печати возбуждаетъ "вопросъ" (это слово у насъ въ большомъ ходу и чести,-- какъ будто вопросъ самъ по себѣ, безъ отвѣта, что-нибудь значитъ!). Сначала идетъ и тянется очень долго періодъ привѣтствованія: журналисту и публицисты расшаркиваются передъ вопросомъ съ отличнымъ уваженіемъ,-- всѣ единодушно соглашаются въ томъ, что вопросъ серьезенъ и важенъ, всѣ, упоминая о вопросѣ, точно будто снимаютъ шляпу, какъ Англичане, говоря о своей королевѣ,-- и... и... очень часто все дѣло на этомъ одномъ и заканчивается!.. никто не сознаетъ въ себѣ довольно силъ, не испытываетъ достаточно могучихъ побужденій, чтобъ взвалить вопросъ на свои плечи и донести его до конца: отзывъ о вопросѣ скоро обращается въ общее пошлое мѣсто, а вопросъ, пріятно пощекотавъ нервы читателей, приправивъ, будто раздражительною пряностью, просвѣщенный, духовный кормъ публики, вдругъ испаряется. Всего же чаще бываетъ такъ, что вопросъ -- до пресыщенія публики аттестуемый важнымъ, жизненнымъ, современнымъ и въ самомъ дѣлѣ имѣющій всѣ эти свойства, дѣйствительно подвергается сначала живой, почти страстной разработкѣ и вызываетъ къ бытію множество статей и статеекъ, обыкновенно начинающихся такъ: "къ вопросу о томъ-то"... Но вниманіе общества, для котораго такое дѣло, къ несчастію, представляется по большей части только пріятнымъ препровожденіемъ времени, умною игрою въ вопросы и отвѣты, а вовсе не жизненнымъ дѣломъ, вниманіе общества скоро утомляется, охладѣваетъ, и вопросъ -- не разрѣшенной -- сходитъ со сцены, сдается въ архивъ или же -- правительству на окончательное разрѣшеніе!.. Это разрѣшеніе бываетъ иногда противоположно тому, котораго чаяла или желала, можетъ быть, публика, но она въ, такомъ случаѣ пожимаетъ плечами или сваливаетъ вину на правительство, но рѣдко обращается съ обвиненіемъ къ самой себѣ. Безспорно, главною виною всему наша апатія, наша лѣность, отсутствіе въ насъ крѣпкихъ и твердыхъ убѣжденій, или, вѣрнѣе сказать, безсиліе того духовнаго и нравственнаго снаряда, который не только вырабатываетъ цѣльныя убѣжденія, но и выводы отвлеченной мысли закаляетъ, въ сознаніи, до степени нравственнаго непреложнаго долга, обращаетъ ихъ въ плоть и кровь человѣка. Но не во всемъ однакожъ виновато и само общество. Едвали можно не отнести часть вины и на тѣ историческія условія, благодаря которымъ оно отвыкло смотрѣть на себя и на свое слово серьезно, или, лучше сказать, еще не привыкло само въ себя вѣрить,-- какъ прапорщикъ, надѣвъ эполеты, еще долго не вѣритъ, что онъ офицеръ,-- или мальчикъ, повязавшій галстукъ, что онъ уже дѣйствительно, точно и несомнѣнно -- молодой человѣкъ! Когда же въ обществѣ нѣтъ достаточной вѣры въ себя, нѣтъ живаго сознанія своей силы, тогда конечно всѣ общественные интересы и его участіе въ нихъ низводятся для него на степень пріятной и умной забавы, не больше. Намъ могутъ указать, въ видѣ возраженія, на ходъ крестьянскаго вопроса въ Россіи. Но это не будетъ возраженіемъ: здѣсь дѣло шло о такихъ существенныхъ интересахъ, которые для дворянства были личнымъ вопросомъ, чуть-чуть не вопросомъ жизни и смерти; къ тому же самый способъ разрѣшенія вопроса, принятый правительствомъ, давалъ значимость общественному слову: слово переставало бить празднымъ, оно могло быть примѣнено къ дѣлу, вести къ послѣдствіямъ, и потому сдѣлалось вѣско. Изъ всѣхъ способовъ разрѣшенія вопросовъ у насъ въ Россіи этотъ способъ самый удобный и вѣрный,-- и мы можемъ только жалѣть, что онъ не былъ приложенъ къ разрѣшенію другихъ нашихъ вопросовъ,-- что не была употреблена въ дѣло та общественная сила, которою съ такимъ благомъ для Россіи сумѣло воспользоваться правительство въ крестьянской реформѣ. Изъ этого однакоже не слѣдуетъ, что общество въ правѣ молчать, какъ скоро его не спрашиваютъ, не обязано добиваться само для себя, для своего общественнаго сознанія, разрѣшенія другихъ, если не столько, то все же не маловажныхъ и все же общественныхъ вопросовъ, или же можетъ дозволить себѣ относиться равнодушно ко всѣмъ тѣмъ вопросамъ, которые не касаются непосредственно дворянскаго интереса, или не грозятъ грубою внѣшнею опасностью существованію государства. Укажемъ хоть на вопросъ объ улучшеніи быта духовенства. Сотни статей появлялись объ немъ въ печати, и что же? Не добившись и не Дождавшись результата, публика повидимому уже расположена скучать этою задачей, важность которой однако была хоромъ провозглашена всѣми! Вопросъ о духовенствѣ начинаетъ сходить съ литературной арены,-- разрѣшается внѣ общественнаго участія и вниманія!.. Къ добру ли это?...
Поэтому, какъ бы ни сердились на насъ читатели, мы считаемъ своею непремѣнною обязанностью повторять и повторять обществу настойчиво и безъ устали -- о необходимости самыхъ напряженныхъ усилій къ преодолѣнію его исторической' апатіи... Есть вопросы, которые не могутъ быть разрѣшаемы никакою законодательною формулой, которые принадлежатъ къ сферѣ исключительно общественной, а не правительственной, и которые поэтому никакъ не должны вывалиться изъ рукъ общества.
Знаютъ ли у насъ, напримѣръ, что Поляки въ Западномъ краѣ, хорошо изучивъ натуру Русскаго человѣка, нисколько не унываютъ, а ждутъ, отложивъ теперь всякія надежды на успѣхъ вооруженнаго возстанія,-- терпѣливо ждутъ той минуты, когда общество утомится отъ непривычной ему напряженности умственнаго вниманіи и сердечнаго участія, и не видя прямой, осязательной опасности, спуститъ свой духовный строй на нѣсколько степеней ниже, не захочетъ долѣе утруждать свою голову головоломнымъ Польскимъ вопросомъ, и если не махнетъ совсѣмъ рукой, такъ по крайней мѣрѣ значительно ослабитъ силу своего нравственнаго на Поляковъ напора?.. Борьба поведется тогда уже вялая, недружная, и общество, которое теперь, благодаря журналамъ и газетамъ, такъ зорко слѣдитъ за всѣмъ, что совершается въ Западномъ краѣ, будетъ пропускать мимо, безъ прочтенія, тѣ столбцы и страницы, на которыхъ помѣщены извѣстія изъ Западныхъ областей,-- общество отстранится и предоставитъ правительству дѣйствовать одному, какъ тамъ оно знаетъ. Этого-то и ждутъ Поляки! и по ихъ соображеніямъ такая минута должна наступить скоро... Самымъ опаснымъ, самымъ неожиданнымъ для нихъ врагомъ явилось въ прошломъ году Русское общество; чего же лучше для нихъ, если этотъ врагъ, не докончивъ дѣла, захочетъ успокоиться на лаврахъ и отдалиться! Теперь, по крайней мѣрѣ, всѣ интриги и козни Поляковъ оглашаются немедленно на пространствѣ всей Россіи, возбуждаютъ общественное негодованіе, и негодованіе это, въ свою очередь, служитъ для правительства подпорою, побужденіемъ и указаніемъ: что же можетъ быть, для Поляковъ выгоднѣе такого расположенія духа въ Русскомъ обществѣ, при которомъ самое оглашеніе сдѣлается безсильнымъ, а потому и ненужнымъ, а потому вскорѣ должно будетъ и совсѣмъ прекратиться, хотя козни и интриги Польскія нисколько отъ того не прекратились и не прекратятся, а напротивъ возобновятся съ удвоенною силою?!
Не глумятся ли ужъ и теперь надъ "Днемъ" нѣкоторые его "собрать" по журналистикѣ за то, что онъ такъ много отводитъ мѣста на своихъ страницахъ корреспонденціямъ изъ Западнаго края Россіи? Не позволяютъ ли себѣ и сами читатели скучать иногда разсказами о страданіяхъ и борьбѣ нашихъ Западно-русскихъ братьевъ? Но мы предупреждаемъ таковыхъ читателей, что не намѣрены нисколько поблажатъ ихъ вкусу къ развлеченіямъ и перемѣнамъ, и какъ въ вопросѣ о Западномъ краѣ, такъ и по другимъ вопросамъ, будемъ постоянно докучать обществу вашими напоминаніями о томъ? что мы считаемъ его обязанностью и призваніемъ.
Такъ возвратимся же къ началу нашей рѣчи,-- къ братствамъ. Братства при церквахъ Западнаго края имѣютъ огромную важность, или, лучше сказать, могутъ ее имѣть (они только что возрождается), если будутъ поддержаны сочувствіемъ нашего Русскаго общества, если, не встрѣтятъ въ своемъ развитіи препятствій, возбуждаемыхъ ревнивою подозрительностью мѣстныхъ начальствъ... Неужели еще нужно кому-нибудь разсказывать въ Россіи о томъ, что въ Западномъ краѣ ни среднее, ни высшее землевладѣльческое, слѣдовательно независимое, обезпеченное и образованное сословіе, не принадлежатъ къ Русской народности; что единственными ея туземными представителями -- простой народъ и духовенство; что существеннымъ признакомъ Русской народности среди ополяченныхъ, т. е. окатоличенныхъ туземцевъ, служитъ православное вѣроисповѣданіе; что, кромѣ правительства, самымъ вѣрнымъ и надежнымъ оплотомъ Русской народности въ томъ краѣ -- православная церковь? Другой общественной силы тамъ нѣтъ. Слѣдовательно, не ясно ли какъ день, что то сближеніе тамошняго Рускаго простонародья съ церковью, съ духовенствомъ приходскихъ сельскихъ храмовъ,-- та солидарность интересовъ народа и церкви, которая выразилась въ возобновленіи древняго учрежденія братствъ -- есть величайшее благо для Русской народности и для православія,-- благо, которому должна отъ всей полноты сердца радоваться и содѣйствовать какъ вся остальная православная Русская земля, такъ и все православное Русское государство? Въ самомъ дѣлѣ, не призваны ли эти братства, эти мелкіе приходскіе центры мѣстной народной земской жизни, укрѣпить народную почву и духъ православія, ослабѣвшій было во времена уніи, при бездѣйствіи и уничтоженіи братствъ? Впрочемъ -- все это такъ очевидно, что и доказывать этого, казалось бы, нѣтъ никакой надобности. Едвали между Русскими можетъ найтись такая особа, которая бы не понимала всей пользы братствъ для Западнаго края, а стало-быть и для всей Россіи,-- всей выгоды этого учрежденія даже для Русскихъ государственныхъ интересовъ,-- всей противности его интересамъ Польской народности,-- слѣдовательно и всей необходимости предоставить этимъ церковнымъ братствамъ полнѣйшій просторъ въ ихъ развитіи?..
И однако же находятся! Чего не находится въ Россіи?... Намъ самимъ -- повѣрятъ ли этому читатели?-- приходилось спорить съ иными, да и корреспонденты наши указываютъ на нѣкоторыхъ господъ, которые утверждаютъ: что эти братства могутъ будто бы стѣснять и затруднять дѣйствія власти консисторскаго начальства; что участіе прихожанъ въ дѣлахъ мѣстной церкви нарушаетъ будто бы порядокъ церковнаго бюрократизма; что необходимо подчинить эти братства оффиціальному начальственному контролю,-- что сочувствіе Русскаго общества и его стремленіе записываться въ братства, равно какъ и основывать братства для содѣйствія народному просвѣщенію, развиваютъ въ Россіи силу общественности -- чего никакъ допускать не слѣдуетъ -- и какъ будто упраздняютъ силу правительственную, которая -- прибавляютъ они съ глубокомысленнымъ видомъ, съ важностью, по истинѣ комическою -- никакъ не можетъ уступать обществу своихъ правъ и обязанностей!!! поэтому, твердятъ они въ заключеніе, надлежитъ всенепремѣнно издать для братствъ разные указы, регламенты, уставы и прочія стѣсненія. Мы надѣемся, что правительство, въ своей мудрости, не повѣритъ ни этимъ низкимъ клеветамъ на братства, ни этимъ недостойнымъ обвиненіямъ, направленнымъ на Русское общество, въ которомъ, напротивъ, оно всегда находило опору для всѣхъ своихъ благихъ начинаній; что;о правительство не позволитъ этимъ непрошеннымъ ревнителямъ порядка, этимъ врагамъ всего живаго,-- разстраивать благое дѣло возрожденія и утвержденія Русской народности и православія въ Западномъ краѣ, и охлаждать къ нему сочувствіе остальной Россіи. А охладить и разстроить очень не трудно: чтобъ парализировать любое честное общественное предпріятіе, достаточно внести въ него духъ оффиціальности, бюрократизма и формализма. Эта печальная Русская истина не требуетъ доказательствъ. Приведемъ кстати здѣсь ваши же слова, сказанныя недавно по поводу одного проекта: "Ошибаются тѣ, которые воображаютъ, что въ дѣлѣ духа можно орудовать духомъ какъ внѣшнимъ служебнымъ средствомъ, состоящимъ въ полномъ распоряженіи начальства... Горѣлъ бы духъ, а средства найдутся" (а ничто такъ скоро не тушитъ пламени духа какъ вмѣшательство внѣшней оффиціальной силы въ его область)... "Безъ чистаго, искренняго, вполнѣ самостоятельнаго дѣйствія духа не поможетъ никакое обиліе средствъ... Но у насъ, къ сожалѣнію, еще мало уважается духъ, еще постоянно думаютъ обойтись безъ него посредствомъ бюрократіи и регламентаціи, еще очень склонны вносить элементъ чиновническій въ сферу духовной и вообще общественной дѣятельности, несмотря на постоянныя указанія опыта: какими неудачными и мертворожденными явились у насъ до сихъ поръ всѣ подобныя предпріятія!" Поэтому мы сильно боимся, чтобы не случалось того же и съ церковными братствами, съ этимъ живымъ, свободнымъ проявленіемъ народной духовной силы, если они (чего Боже сохрани!) будутъ подвергнуты какому-либо стѣсненію -- въ духѣ еще господствующаго у насъ, къ неучастію, церковнаго бюрократизма. Да и участіе общества тотчасъ же остынетъ, какъ скоро братства получатъ характеръ оффиціальный или казенный.
Но это, конечно, не случится... что крайней мѣрѣ не должно случиться. Несостоятельность однихъ административныхъ средствъ къ разрѣшенію Польскаго вопроса въ Западномъ краѣ, къ возрожденію и укрѣпленію въ немъ духа Русской народности, дѣло до такой степени очевидное и доказанное всѣми послѣдними событіями, что само правительство ищетъ себѣ содѣйствія и опоры въ Русской общественной силѣ и на дняхъ разрѣшило Министерству внутреннихъ дѣлъ открыть * подписку по всей имперіи для сбора пожертвованій въ пользу храмовъ Западнаго края. Но для того, чтобъ эта подписка была успѣшна, надобно, чтобъ благотворительность, какъ общественная сила, была свободна въ своихъ проявленіяхъ, а она можетъ тотчасъ изсякнуть, если ей будутъ закрыты всѣ пути, кромѣ оффиціальныхъ; надобно, чтобъ сочувствіе къ положенію Русской народности въ Западномъ краѣ не угасало, а горѣло свободнымъ пламенемъ: но это пламя такого свойства, что способно тотчасъ угаснуть, если будетъ имѣть для горѣнія мало простора и воздуха! Никакая подписка не замѣнитъ живительнаго дѣйствія братствъ, и не поможетъ сближенію Русскаго общества съ Западнорусскимъ народомъ въ такой степени какъ сближаютъ ихъ непосредственныя сношенія между братчиками изъ всѣхъ концовъ Россіи и церковными братствами при сельскихъ храмахъ Украйны и Бѣлоруссіи! Напротивъ, только при полной свободѣ этихъ сношеній можно надѣяться на развитіе благотворительнаго чувства вообще, слѣдовательно и на успѣхъ подписки. Всякое же оффиціальное стѣсненіе свободному учрежденію и дѣятельности братствъ будетъ имѣть самыя вредныя послѣдствія какъ для новой, возникающей тамъ живой общественной силы, такъ и вообще для отношеній къ Западно-русскому краю нашего Русскаго общества.
Есть люди, для которыхъ, по выраженію одного недавно умершаго писателя, "жизнь есть бунтъ, а смерть порядокъ". Такіе люди всего опаснѣе для насъ въ настоящую минуту, когда сила порядка оказывается несостоятельною, и когда угнетающій насъ недугъ омертвѣнія можетъ, быть исцѣленъ только могучимъ приливомъ, избыткомъ жизни. Такіе люди, между прочимъ, ревниво и подозрительно смотрятъ на проявленіе въ нашемъ обществѣ той нравственной силы, которая въ прошломъ году сослужила такую великую службу государству и которой предназначено окончательно одолѣть Польскія козни въ Западномъ краѣ, подвигнувъ въ немъ къ жизни и творчеству уцѣлѣвшій кладъ Русскаго народнаго духа. Такіе люди въ сущности злѣйшіе враги Россіи, хотя часто не вѣдаютъ, что творятъ! Да хранитъ Богъ Россію отъ такихъ людей, а вы, читатели, продолжайте записываться въ церковныя братства Западной Россіи, и помните, что вопросъ Польскій въ Западномъ краѣ еще далеко не рѣшенъ, что успокоиваться еще рано, что скучать этимъ дѣломъ грѣхъ,-- великій грѣхъ предъ Русской землею, и что историческая отвѣтственность за правильное разрѣшеніе вопроса лежитъ вовсе не на одномъ правительствѣ -- чего бы хотѣлось, можетъ быть, многимъ лѣнивцамъ -- а преимущественно, если не исключительно, на васъ -- на насъ на всѣхъ!...