Общественные вопросы по церковнымъ дѣламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860--1886

Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886

"Москва", 23-го августа 1868 г.

Возвращаемся къ вопросу объ обезпеченіи православнаго приходскаго духовенства. Вопросъ этотъ важенъ, настоятельно требуетъ отвѣта, но не менѣе важно отдать себѣ ясный отчетъ въ томъ, чего собственно желаютъ у насъ достигнуть его разрѣшеніемъ? что именно имѣютъ въ виду, учреждая, для его разработки, коммиссіи, комитеты, равныя "соединенныя", но кажется никогда не соединяющіяся, присутствія въ столицахъ и по губерніямъ? Имѣется ли въ виду прежде всего выгода извѣстнаго сословія, занимающаго значительное мѣсто въ общемъ государственномъ строѣ,-- или же благо церкви? Въ томъ ли главная задача, чтобы облагообразить и привести въ порядокъ настоящіе безобразные и безпорядочные способы обезпеченія, несовмѣстные съ достоинствомъ благоустроеннаго государства,-- или же поднять нравственный уровень духовенства? Что стоитъ на первомъ планѣ: забота ли объ улучшеніи и утвержденіи на прочныхъ основахъ благосостоянія церковнаго приходскаго причта, или же забота о томъ, чтобы этотъ причтъ соотвѣтствовалъ своему высокому назначенію въ приходѣ? Кого собственно слѣдуетъ обезпечить: приходское ли духовенство въ полученіи доходовъ, или прихожанъ въ исправномъ, со стороны мѣстнаго духовенства, исполненіи обязанностей? Спрашивается: духовенство ли для прихода, или приходъ для духовенства?

Какіе странные и праздные спроси,-- непремѣнно скажутъ намъ нѣкоторые,-- на нихъ и отвѣчать не стоитъ: само собою понимается, что когда говорятъ объ улучшеніи быта приходскаго духовенства, то желаютъ и подразумѣваютъ одно -- общее благо церкви. Не станемъ спорить. Но именно для того, чтобъ могло осуществиться такое желаніе, и необходимо, чтобы благо церкви не только подразумевалось само собою, но было поставлено на виду, какъ главная цѣль; далѣе, чтобы эта главная цѣль не заслонялась другими, ближайшими цѣлями,-- личнымъ благомъ духовнаго сословія, напримѣръ,-- и чтобы при разрѣшеніи задачи обезпеченія духовенства былъ избранъ именно тотъ путь, который прямѣе всѣхъ приведетъ къ главной цѣли. А такъ ли оно у насъ, на дѣлѣ? Посмотримъ.

Что послужило поводомъ къ возбужденію общаго вопроса, занимающаго теперь и свѣтское и церковное правительство, и вашу періодическую литературу -- объ улучшеніи матеріальнаго быта приходскаго духовенства? Та скудость средствъ существованія,-- объясняютъ обыкновенно,-- которая нудитъ священника заботиться прежде всего о насущномъ хлѣбѣ и роняетъ достоинство его сана. Такъ. Слѣдуетъ ли одна ко изъ этого, что выведя духовенство изъ бѣдности, мы возвысимъ достоинство его сана, поднимемъ значеніе приходскаго причта? Не видимъ ли мы развѣ богатыхъ приходовъ, гдѣ средства къ существованію съ избыткомъ обезпечены, гдѣ священники самымъ непритязательнымъ образомъ могутъ составить и составляютъ себѣ состояніе, но гдѣ нравственность причта стоитъ тѣмъ не менѣе на степени очень низкой, духовное значеніе его ничтожно, дѣятельность ограничивается однимъ формальнымъ, небрежнымъ богослуженіемъ и машинальнымъ отправленіемъ требъ: нѣтъ ни проповѣди, ни поученій,-- народъ не назидается, но развращается, глядя на пастырей, и охладѣваетъ въ Божіей церкви? Что не въ матеріальномъ богосостояніи лежитъ истинный залогъ вѣрности духовенства своему признанію -- это доказывается, какъ мы упомянули въ прошлый разъ, примѣромъ нашихъ богатыхъ монастырей. Стало быть однимъ устраненіемъ "скудости средствъ" еще не упрочивается достиженіе главной цѣли: нужно что-то другое еще,-- но что же?

Конечно, возразятъ намъ, "задача не только въ томъ, чтобы приходскіе священники не терпѣли никакихъ нуждъ, но преимущественно въ томъ, чтобы измѣнились самые способы, которыми обезпечиваются ихъ нужды; чтобы средства существованія для приходскаго духовенства заключались не въ однѣхъ требахъ и поборахъ съ прихода,-- чтобы священники выведены были изъ того положенія, которое, помимо ихъ воли, ставитъ ихъ въ унизительную зависимость отъ прихожанъ, часто невѣжественныхъ и грубыхъ"... Мы совершенно согласны, что всѣ эти поборы и требованія платы за требы унижаютъ достоинство священнаго сана, что всего этого желательно было бы избѣгнуть,-- но какъ? Отвѣтъ на вопросъ и служитъ пробнымъ камнемъ для всѣхъ отвѣчающихъ; въ отвѣтѣ сказывается настоящее, внутреннее отношеніе каждаго въ задачѣ, и его сокровенная мысль и цѣль: смотря по тому, какъ кто смотритъ на мѣсто и на значеніе духовенства въ общественномъ строѣ, разнообразится и отвѣтъ. Одни предлагаютъ регламентировать или, какъ выражается отецъ N. N., "упорядочить", денежную зависимость духовенства отъ прихода точными правилами, именно установить таксу на богослуженіе и требы, выше которой прихожанинъ не обязанъ платить, а священникъ не смѣетъ требовать: такимъ образомъ думаютъ оградить прихожанъ отъ корыстной притязательности причта, а причтъ отъ чрезмѣрной скупости прихожанъ и отъ несправедливаго обвиненія въ притязательности. Другіе считаютъ необходимымъ поставить приходское духовенство въ совершенную независимость отъ прихожанъ и для этого назначить причту жалованье отъ казны -- государственной, духовной или земской. Наконецъ третьи полагаютъ возможнымъ: вычисливъ, съ помощью таксы, среднюю сложность доходовъ, получаемыхъ причтомъ съ прихожанъ, обратить ее въ постоянное жалованье, которое бы и выплачивалось приходомъ: обязать же къ тому прихожанъ приглашается земство. Таково, между прочимъ, мнѣніе гласнаго рязанскаго земскаго собранія, священника Молчанова, читанное имъ въ собраніи и напечатанное въ "Рязанскихъ Епархіальныхъ Вѣдомостяхъ". Первые, предлагающіе жалованье сверху, отъ казны, при полной независимости причта отъ прихода, смотрятъ очевидно на священниковъ какъ на чиновниковъ, пожалуй -- "духовныхъ", а на духовенство какъ на своего рода служилое сословіе по части церковной. Вторые въ своихъ мечтаніяхъ о таксѣ отправляются очевидно съ точки зрѣнія на священническое служеніе какъ на ремесло, а на отношенія между приходскими священниками и прихожанами, какъ на отношенія между производителями и потребителями; при такомъ взглядѣ, разумѣется, и основанія для опредѣленія этихъ взаимныхъ отношеній должны быть одинаковы. Что же касается до третьихъ, то они, смѣшивая обѣ указанныя системы, отличаются существенно отъ обѣихъ тѣмъ, что не только освобождаютъ духовенство отъ произвола прихожанъ въ размѣрѣ вознагражденія (какъ защитники таксы), или отъ какой бы то ни было зависимости отъ прихода (какъ сторонники казеннаго жалованья), но, напротивъ, ставятъ приходъ въ зависимость отъ причта, дѣлаютъ для прихожанъ платежъ жалованья и даже размѣръ жалованья обязательными.

О таксѣ мы теперь распространяться не станемъ; о ней уже достаточно сказано нами въ прошлой статьѣ. Въ самомъ ея практическомъ удобствѣ лежитъ уже нѣчто вредное, грубо матеріализующее, искажающее духовный смыслъ пастырства, духовную связь паствы съ пастыремъ. На практикѣ, въ нѣкоторыхъ приходахъ дѣйствительно существуетъ что-то въ родѣ таксы, обычаемъ установленной: но этотъ обычай, коренясь въ самой жизни, видоизмѣняется свободно вмѣстѣ съ жизнью, подлежа всѣмъ условіямъ мѣста и времени. Совсѣмъ иное дѣло -- возвести случайное, мѣстное временное явленіе въ принципъ, въ начало, которымъ должно опредѣлиться разъ навсегда дальнѣйшее теченіе церковно-приходской жизни,-- отвердить, кристаллизировать, сдѣлать формально обязательнымъ живой обычай,-- обратить то, что есть только послѣдствіе извѣстнаго порядка вещей, въ незыблемое основаніе, во главу угла случайному порядку. Даянія прихожанъ, при совершеніи священнымъ причтомъ требъ и богослуженія, имѣютъ смыслъ добровольнаго жертвованія, удовлетворяющаго чувству усердія и любви къ Божіей церкви: поэтому эти даянія должны быть непремѣнно свободны даже и въ такомъ случаѣ, когда они, какъ теперь, силою обычая, обратились въ плату и получили названіе платы за требы. Возникшія здѣсь злоупотребленія не могутъ измѣнить существеннаго смысла такихъ даяній, и, уничтожая злоупотребленія, должно пуще всего остерегаться исказить самое начало. Или ужъ не должно быть никакихъ даяній, или даяніямъ должна быть предоставлена совершенная свобода. Но такса рѣзко противорѣчитъ такому требованію и, лишаи даяніе его основнаго высокаго нравственнаго смысла, признаетъ и узаконяетъ только одинъ смыслъ -- низшій, житейскій, закрѣпляетъ за даяніемъ одно значеніе "платы",-- слѣдовательно понижаетъ нравственный и духовный уровень самихъ понятій объ отношеніяхъ пастыря и пасомыхъ. Однимъ словомъ, здѣсь незамѣтно, подъ воздѣйствіемъ государственныхъ началъ порядка и благоустройства, совершается та подм 123;на идеала, о которой мы уже однажды говорили... Но взглянемъ на дѣло съ другой стороны. Если такса и ограждаетъ прихожанъ отъ корыстной притязательности священника, то чѣмъ же она обезпечиваетъ ихъ въ томъ, что этотъ священникъ будетъ имъ истиннымъ пастыремъ, достойнымъ своего сана? Развѣ изданіе таксы, отнимающей у священника внѣшнюю возможность требовать себѣ за требы больше назначеннаго, способно тѣмъ самымъ очистить сердца церковнаго причта отъ всякихъ корыстныхъ вожделѣній? Стало быть "такса" не только не обезпечиваетъ приходъ добрымъ пастыремъ, но, наоборотъ, представляетъ почти вѣрное ручательство въ противномъ. Давая перевѣсъ вещественному надъ духовнымъ, установляя отношенія между священникомъ и прихожаниномъ какъ между ремесленникомъ-производителемъ и потребителемъ, она приведетъ лишь къ тому результату, что только эти послѣднія отношенія и останутся: значеніе производителя и потребителя естественно возобладаетъ надъ значеніемъ пастыря и пасомаго... Спрашиваемъ: гдѣ же тутъ благо церкви? Гдѣ же тутъ союзъ любви? Гонясь за пользою вещественною, не упускаютъ ли здѣсь изъ виду пользу духовную, какъ прихожанъ, такъ и самого причта? Вотъ и выходитъ, что вопросы поставленные нами въ началѣ статьи -- вовсе не праздные и не лишніе.

Перейдемъ теперь къ другому предположенію -- о жалованьѣ. Здѣсь высказывается явное желаніе освободить причтъ отъ всякой матеріальной зависимости отъ прихода, т. е. поставить пастыря внѣ всякой жизненной связи съ паствой. Другими словами: поставить священника въ положеніе чиновника на казенномъ содержаніи, такъ что обѣднѣлъ ли приходъ, пораженъ ли неурожаемъ, моромъ,-- пастырь на своей вещественной обстановкѣ, не испытываетъ никакихъ послѣдствій бѣды, удручающей его паству. Такимъ образомъ первый, непосредственный результатъ этой мѣры для причта есть отчужденіе внѣшнее, бытовое, жизненное -"отъ прихода. За симъ естественно идетъ слѣдомъ и отчужденіе болѣе глубокое -- внутреннее. Поставленный въ положеніе чиновника, священникъ и самъ на себя начинаетъ, и прихожане привыкаютъ смотрѣть на него -- какъ на чиновника, отъ казны назначеннаго, казной оплачиваемаго, казной награждаемаго, казнѣ служащаго, по казенному вѣрующаго, въ интересахъ казны проповѣдующаго,-- словомъ, какъ на человѣка казеннаго. А что значитъ это понятіе у насъ въ народѣ и обществѣ, и совмѣстно ли оно съ понятіемъ "пастыря добраго" этого, кажется, мы можемъ и не объяснятъ. Здѣсь,-- подобно тому какъ и въ первомъ случаѣ, относительно значенія ремесленника-производителя,-- окончательный исходъ одинъ: значеніе слуги государственнаго имѣетъ постепенно возобладать надъ значеніемъ служителя алтаря. Но, скажутъ намъ, жалованье можетъ быть назначаемо и не отъ государства, а изъ общихъ суммъ церковныхъ. Это совершенно все равно; все же оно дается сверху, а при современномъ устройствѣ нашего церковнаго управленія, все, что въ немъ сверху и, тождественно въ мысли народа съ государственною властью. Съ понятіемъ о Синодѣ народъ не связываетъ никакого Живаго представленія о Церкви; къ тому же, послѣ отобранія въ казну и капитализаціи церковныхъ имуществъ, капиталы вѣдаются свѣтскимъ правительствомъ и выдаются Синоду въ извѣстной мѣрѣ уже изъ главнаго казначейства... Однакожь, замѣтятъ намъ, въ римско католической церкви священники на жалованьи? Не входя въ подробный разборъ экономическаго положенія латинскаго духовенства, отвѣтимъ только, что римско-католическіе священники не могутъ и не должны служить намъ образцомъ, что всѣ они слуги своего государя, папы, всѣ они -- солдаты папской арміи, вербующіе мірянъ въ подданство своему государю, не пасущіе, а "эксплуатирующіе" духовно паству -- въ интересахъ папства и папской власти; поэтому-то они и безбрачны, и ни въ какой "зависимости" отъ прихода не состоятъ....

Но, возразятъ намъ опять, "почему же не можетъ быть хорошимъ священникомъ тотъ, который получаетъ жалованье?" Мы и не утверждаемъ, чтобъ изъ среды получающихъ жалованье не нашлось ни одного такого, который сумѣлъ бы не поддаться воздѣйствію на себя государственнаго начала, и своимъ образомъ жизни заставилъ бы прихожанъ забыть о своей чиновничьей обстановкѣ. Но мы положительно утверждаемъ, что одно содержаніе священниковъ на жалованьи, само по себѣ, еще не дѣлаетъ ихъ, да и не способно дѣлать -- хорошими или добрыми пастырями. Во многихъ губерніяхъ Россіи уже введена система жалованья, и если она обезпечила бытъ духовенства нѣсколькими десятками и сотнями рублей, то нисколько не улучшила, не подняла его нравственно и ни на грошъ не прибавила къ нему уваженія въ народѣ. Жалованье жалованьемъ, а полученіе платы и требованіе платы за требы продолжается своимъ порядкомъ; къ тому же жалованье это можетъ служить только подспорьемъ, но не замѣняетъ и не можетъ замѣнить всей суммы доходовъ причта отъ прихожанъ. Мы говоримъ это по личному опыту; мы можемъ указать имѣнія, гдѣ содержаніе причта достаточно обезпечено самимъ помѣщикомъ, но гдѣ священники нисколько отъ того не сдѣлались достойнѣе своего назначенія и ни на волосъ не расширили своего круга дѣйствій. Стало быть, въ подобномъ обезпеченіи матеріальнаго положенія нашего приходскаго духовенства посредствомъ жалованья не заключается никакого обезпеченія для прихожанъ, что священники будутъ для нихъ истинными пастырями по слову Христову и апостольскому; напротивъ, эта мѣра, направленная въ уничтоженію "зависимости", можетъ лишь разрознить духовнаго пастыря съ паствой. Спрашиваемъ опять: гдѣ же тутъ благо церкви? гдѣ обезпеченіе прихожанъ? что же стоитъ здѣсь на первомъ планѣ?...

Говорить ли подробнѣе о предложеніи гласнаго земскаго собранія, священника Молчанова, и не его одного, а многихъ другихъ,-- предложеніи земству: обязать приходъ, чтобы онъ, единовременно или въ сроки, выплачивалъ приходскому причту ежегодно круглую сумму, равняющуюся, по разсчету, общему итогу всѣхъ прежнихъ доходовъ причта за требы, славленія и т. п.? Нѣкоторые идутъ далѣе и желаютъ, чтобъ эта сумма выплачивалась причту земствомъ, которое пусть бы и сбирало само, что слѣдуетъ, съ прихожанъ. Но спрашивается, по какому праву могутъ бить прихожане выплачивать приходскому духовенству именно такое, а не другое количество денегъ, смотри по ихъ средствамъ, которыя, какъ извѣстно" годъ на годъ не приходятся? Крестьянъ постигнетъ голодъ, пожаръ, сибирская язва, а они -- плати непремѣнно то же, что платили и прежде, во дни довольства и избытка? Это во сто разъ хуже, чѣмъ при системѣ жалованья отъ казны. Да и вообще, могутъ ли быть обязываемы прихожане содержать приходское духовенство безразлично, какое бы оно ни было -- дурно ли, хорошо, рачительно или нерадиво? Почему должны они священника, который не снискалъ ихъ уваженія и любви, вознаграждать одинаково, какъ священника ими любимаго и уважаемаго? Вотъ тутъ-то кстати повторить вопросъ: приходъ ли для причта, или причтъ для прихода? Такой принудительный способъ обезпеченія конечно очень удобенъ для причта: чего же лучше получать тѣ же, что и прежде, доходы съ прихожанъ -- не кланяясь прихожанамъ и не съ большимъ усердіемъ исполняя свои обязанности, какъ и прежде! Обязываются прихожане въ отношеніи къ духовенству... Но чѣмъ же обязывается духовенство въ отношеніи къ прихожанамъ, порвавши всякія узы зависимости и, наоборотъ, поставивъ въ зависимость къ себѣ прихожанъ? Обезпечивается матеріальный бытъ духовенства,-- но чѣмъ же обезпечивается приходъ въ удовлетвореніи своихъ духовныхъ нуждъ, въ точномъ, живомъ, а не формальномъ исполненіи со стороны причта его святыхъ обязанностей? Другими словами: чѣмъ же здѣсь обезпечивается главная цѣль -- благо церкви?

Конечно,-- начинаютъ соглашаться съ нами ревнители таксы, жалованья и обязательнаго налога,-- одно матеріальное улучшеніе быта еще не служитъ порукою, что священники сдѣлаются вполнѣ достойными своего сана: это даетъ образованіе. Образованіе? Но нельзя пожаловаться на то, чтобъ священники наши были люди необразованные: всѣ они учились въ семинаріяхъ и всѣ знаютъ настолько, что могли бы удовлетворить духовныя нужды прихожанъ, въ особенности сельскихъ, еслибы дѣло стояло только за образованіемъ. Образованными людьми можно назвать и матеріалистовъ и нигилистовъ. Слѣдуетъ ли изъ этого, что они годятся въ священники? Разумѣется нѣтъ, отвѣтятъ намъ,-- "прихожане могутъ быть только тогда обезпечены въ истинномъ удовлетвореніи ихъ духовныхъ потребностей, когда приходскіе ихъ священники будутъ люди искренно убѣжденные въ истинѣ православія, люди вѣрующіе, сознающіе свое высокое призваніе"...

Призваніе? Вотъ мы и договорились. Выходитъ, стало быть, что на первый планъ, при разрѣшеніи задачи о матеріальномъ обезпеченіи приходскаго духовенства, выступаетъ вопросъ о духовномъ обезпеченіи прихожанъ, а такое обезпеченіе немыслимо, если приходскіе священники не будутъ сами людьми по призванію. Отъ этого положенія мы и отправимся далѣе, для разрѣшенія задачи о вещественномъ улучшеніи быта приходскихъ причтовъ, и можетъ-быть найдемъ способы разрѣшенія нѣсколько болѣе вѣрные чѣмъ всѣ вышеописанные проекты. Но отлагаемъ это до другаго раза.