Общественные вопросы по церковнымъ дѣламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860--1886
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886
"День", 18-го января 1864 г.
Новый годъ ознаменовался новымъ правительственнымъ даромъ: на дняхъ обнародованы -- указъ Правительствующему Сенату, подписанный 1 января, и "Положеніе о губернскихъ и уѣздныхъ земскихъ учрежденіяхъ". Нельзя не быть признательнымъ- правительству за это новое доказательство его постоянныхъ попеченій о Русскомъ благоустройствѣ; нельзя также не видѣть, что этотъ даръ проникнутъ духомъ самой благоразумной умѣренности... Тѣмъ не менѣе, это первый, конечно очень скромный шагъ, но все же шагъ на пути къ сближенію и соединенію сословій въ дѣлѣ общаго интереса, къ признанію значенія земства. Нельзя, разумѣется, не пожелать этимъ учрежденіямъ благопріятныхъ условій для ихъ усовершенствованія -- на пользу земства, дѣйствительную, а не мнимую, на укрѣпленіе нашего общественнаго грунта...
Читая "Положеніе о земскихъ учрежденіяхъ", невольно проникаешься чувствомъ какого-то особеннаго почтенія къ нелегкому труду составителя. Вообще нигдѣ такъ не тяжелъ трудъ законодателя, какъ въ Россіи. Тамъ, гдѣ общественная жизнь постоянно живетъ, дѣйствуетъ и творитъ, тамъ возможно законодательство органическое, тамъ законодателю остается только привести въ стройную систему, облечь въ формулу закона органическій матеріалъ, созданный органическимъ творчествомъ жизни, обработать его согласно съ требованіями законодательной техники, приложить къ нему печать правительственнаго авторитета,-- и затѣмъ законодатель можетъ быть вполнѣ увѣренъ, что подобнымъ образомъ созданное учрежденіе, какъ продуктъ самой жизни, не оскудѣетъ духомъ жизни, будетъ принято обществомъ не равнодушно, не какъ что-то ему чуждое и извнѣ наложенное, а миѳь близкое и родное,-- будетъ развиваемо и совершенствуемо практикою. Если даже законъ составленъ съ недостатками, недомолвками,-- ихъ восполнитъ и исправитъ сама жизнь,-- и потому законодателю, при этой вѣрѣ въ жизнь, трудъ становится легче: ему можно и не безпокоиться очень о разъясненіи заранѣе, напередъ, всѣхъ практическихъ подробностей и "могущихъ встрѣтиться недоразумѣній". Но у насъ законодателю приходится большею частью все творить и сочинять вновь, изъ головы, на основаніи теоретическихъ или отвлеченныхъ соображеній, или же, по недостатку примѣровъ изъ туземной жизни, руководствоваться образцами чужеземнаго опыта. Наше законодательство не имѣетъ и не можетъ имѣть достаточной вѣры въ силу, въ способность жизни -- осуществить его проекты и планы вполнѣ согласно съ его намѣреніями и государственными комбинаціями.-- а потому, оно естественно вынуждено соображать и взвѣшивать заранѣе всѣ подробности, всѣ случаи, могущіе возникнуть, предвидѣть всѣ частности, оговорить ихъ напередъ, въ самой редакціи первоначальнаго закона,-- или же, по изданіи закона, пополнять его безпрестанно новыми правилажі и предписаніями. Трудъ тяжелый и нерѣдко неблагодарный! Неблагодарный именно потому, что эти почтенный многолѣтнія законодательныя работы, требовавшія такихъ усердныхъ и усидчивыхъ занятій, остаются иногда простою буквою, писаною бумагою, отъ какого-нибудь недостатка сочувствія въ обществѣ, или отъ какихъ-нибудь другихъ неблагопріятныхъ условій, коренящихся гдѣ-то тамъ, въ народныхъ нравахъ и бытѣ, и не предусмотрѣнныхъ законодательными тружениками!.. Мы не говоримъ, чтобъ не было для правительства никакой возможности побѣдить эти затрудненія; мы видѣли, какимъ плодотворнымъ путемъ предварительныхъ общественныхъ работъ сумѣло правительство заранѣе усвоить общественному сознанію и вѣдѣнію -- величайшее свое законодательное дѣло, освобожденіе крестьянъ,-- но причины, заставляющія правительство набирать тотъ или другой законодательный способъ, вамъ неизвѣстны,-- и мы въ настоящемъ случаѣ имѣемъ полное право отдать должную дань почтенія 1 усердію административныхъ лицъ въ тяжеломъ трудѣ сочиненія и изготовленія проектовъ о земскихъ учрежденіяхъ -- внѣ помощи общественной, безъ пособія органическаго творчества жизни...
Можетъ быть помощь общественная и явится въ свое время, при приведеніи обнародованныхъ правилъ въ исполненіе. Но мы не можемъ не повторить здѣсь желанія, выраженнаго нами въ послѣднихъ нашихъ статьяхъ. Говоря о томъ странномъ положеніи, въ которое историческое наше развитіе, съ Петра I, поставило государственную власть -- возложивъ на нее бремя заботъ, ей совершенно несвойственныхъ; пожалѣвъ о томъ, что у насъ само правительство должно учить общество "самоуправленію", направлять его, сочинять и формулировать его внутреннюю дѣятельность, мы замѣтили, что для успѣха этихъ правительственныхъ усилій, и между прочимъ для успѣха земскихъ учрежденій, необходимо отрѣшиться отъ преданій Петровской реформы, необходимо обществу почувствовать себя духовно-самостоятельнымъ и свободнымъ, перестать быть порожденіемъ оффиціальнымъ, или штатсобществомъ... Однимъ словомъ: общественное сомоуправленіе предполагаетъ присутствіе въ обществѣ живой самостоятельной органической силы. Въ противномъ случаѣ общество ни больше, ни меньше какъ матеріалъ, которому, конечно, можно Извнѣ дать ту или другую форму, который даже можно заставить двигаться и дѣйствовать посредствомъ какого-нибудь механическаго снаряда,-- но не иначе, однакоже, какъ но волѣ механика, по его указанію и направленію, и до тѣхъ поръ, пока рука его приводитъ въ движеніе ремни, колеса, пружины: отними онъ свою руку -- и механизмъ разстроивается!... Очевидно, что такое положеніе въ высшей степени неудобно для государства; и потому, для своей собственной пользы, для того, чтобъ законы были живымъ, а не мертвымъ словомъ, оно должно желать, чтобъ общество жило самостоятельною духовною жизнью, являлось самодѣятельною органическою силой. Если же этого нѣтъ, то правительство можетъ истощиться въ благородныхъ, но безплодныхъ усиліяхъ, и общественная немощь въ состояніи парализировать самыя добрыя и благія начинанія власти. Въ самомъ дѣлѣ, едвали позволительно надѣяться, что внѣшніе и извнѣ налагаемые, хотя бы самые благодѣтельные и либеральные регламенты, такъ сами собою и увѣнчаются успѣхомъ и принесутъ ожидаемый правительствомъ плодъ, если въ обществѣ нѣтъ того, который бы способенъ былъ дать жизнь и самимъ регламентамъ и восполнить внутреннимъ содержаніемъ несовершенство внѣшней формы закона. Итакъ, дѣло не во внѣшнихъ учрежденіяхъ только, требующихъ для дѣйствованія -- участія готовыхъ силъ общественнаго духа, а въ томъ, что можетъ оживить самый этотъ духъ и возродить его силы.
Какъ ни благодѣтельны многія реформы, какъ ни сочувствуемъ мы лично многимъ изъ нихъ, но для успѣха самихъ реформъ желательны были бы, по нашему мнѣнію, такія мѣры и средства, которыя бы дѣйствовали не на ту или другую наружную часть общественнаго организма, а на весь его внутренній строй, въ его цѣлости, на общее начало жизни. Дѣйствіе этихъ мѣръ и средствъ преимущественно нравственное и похоже, по выраженію одного писателя, на то, что въ медицинѣ называется дѣйствіемъ тоническимъ, т. е. такимъ, которое даетъ общій тонъ физическимъ отправленіямъ больнаго человѣческаго организма. Къ таковымъ тоническимъ средствамъ въ нравственной жизни общества принадлежитъ, по нашему убѣжденію, просторъ мысли и слова. Безъ этого простора -- говорили мы недавно, нѣтъ ни общества, ни общественнаго мнѣнія, и мѣра простора, предоставленнаго мысли и выраженію ея въ словѣ, служитъ въ то же время мѣрою нашего общественнаго роста и развитія, а также нашей пригодности или способности къ разрѣшенію великихъ общественныхъ задачъ... А что мѣра этого простора у насъ тѣсна и останавливаетъ нашъ ростъ, это признаетъ и само правительство, составляющее въ настоящее время новые законы о печати, въ отмѣну или измѣненіе старыхъ. Просторъ слова -- скажемъ мы опять, едвали не нужнѣе всѣхъ реформъ, послѣ освобожденія крестьянъ, ибо въ немъ, въ этомъ просторѣ, заключается условіе жизненности для всѣхъ этихъ учрежденій, и безъ него они едвали взойдутъ.
Позволимъ себѣ еще одно общее замѣчаніе. Главное требованіе, предъявляемое у насъ всѣми составителями законодательныхъ проектовъ,-- мысль лежащая въ основѣ ихъ усердныхъ трудовъ -- "благоустройство" и "порядокъ". Конечно, ничто не можетъ быть лучше благоустройства, нѣтъ ничего плодотворнѣе порядка,-- но прежде всего не мѣшало бы, кажется, подумать о томъ, чтобы было что благоустроятъ, что приводить въ порядокъ. Мы бы желали слышать почаще запросы -- на жизнь, на живую, хотя бы даже и не всегда "аккуратную" или правильную дѣятельность живыхъ силъ,-- нежели на порядокъ да на симметрическое благо устроеніе бездушнаго матеріала. Порядкомъ и благоустройствомъ мы, слава Богу, богаты,-- заботѣ объ нихъ посвящена издавна вся наша государственная дѣятельность,-- государство обладаетъ для этой цѣли громадными матеріальными и даже духовными средствами,-- но мы бѣдны жизнью, жизнью, бѣдны живымъ органическимъ творчествомъ, бѣдны свободною самодѣятельностью, и вотъ что въ настоящее время намъ едвали не нужнѣе всего того, что на бюрократическомъ языкѣ называется "благоустройствомъ" и "порядкомъ"...
Желая, чтобъ новыя земскія учрежденія дали возможно болѣе жизни нашему земству, скажемъ нѣсколько словъ о самомъ "Положеніи".
Мы замѣтили въ послѣдній разъ, что у насъ, вслѣдствіе особенностей нашего историческаго развитія, "открывается цѣлый рядъ правительственныхъ дѣйствій, которымъ ничего подобнаго не представляетъ исторія другихъ странъ: правительство само, непринужденно, собственною иниціативою, поступается своею властью обществу, удѣляетъ ему, вмѣстѣ съ обязанностями, часть своихъ правъ, такъ-сказать -- налагаетъ ему привилегіи самоуправленія: новѣйшимъ же актомъ этого поступленія государствомъ обществу своей власти -- являются Земскія Учрежденія".-- Разсматривая "Положеніе", мы находимъ, что характеръ его совершенно отвѣчаетъ данному нами опредѣленію. Это не есть какое-либо признаніе правительствомъ правъ жизни или уже готоваго существующаго земскаго обычая; это не регулированіе уже дѣйствующихъ въ земской жизни силъ; нѣтъ, это есть именно передача или удѣленіе правительствомъ обществу части собственныхъ своихъ правъ и обязанностей, своей собственной государственной функціи или службы, со всѣмъ характеромъ -- свойственнымъ правительственной, казенной дѣятельности. Съ извѣстной точки зрѣнія это привилегія значительная и уступка не малая!... Выгода для государства отъ такой уступки заключается въ томъ, вопервыхъ, что новый видъ чиновниковъ, состоящихъ на службѣ земства, или вовсе не получаетъ жалованья, или же получаетъ его отъ земства, а не изъ государственнаго казначейства; вовторыхъ, что общество, принимая непосредственное участіе въ хозяйственныхъ дѣлахъ земства, лишается права взваливать вину и отвѣтственность за неуспѣшный ходъ дѣлъ на одно правительство, какъ было доселѣ, но само несетъ большую часть отвѣтственности. Наконецъ, нельзя сказать, чтобы правительство^ при такой передачѣ, отчуждало эти новыя установленія отъ своего контроля и освобождало ихъ отъ зависимости. Совершенно напротивъ. Земскія учрежденія отвѣтствуютъ, какъ и всякое другое правительственное учрежденіе. Въ § 8 сказано:
"Земскія учрежденія подвергаются законной отвѣтственности порядкомъ, ниже сего указаннымъ, за превышеніе власти, за дѣйствія противныя существующимъ законамъ, за неисполненіе основанныхъ на законѣ требованій мѣстныхъ начальствъ, за неправильныя распоряженія по вв ѣ реннымъ имъ хозяйственнымъ д ѣ ламъ и за всякій ущербъ или стѣсненіе, нанесенные обществамъ или частнымъ лицамъ".
Первые пять параграфовъ Положенія опредѣляютъ весьма точно кругъ дѣйствія земскихъ учрежденій. Они всѣ касаются мѣстныхъ хозяйственныхъ пользъ и нуждъ и исчислены съ величайшею подробностью, начиная отъ завѣдыванія имуществами, капиталами и денежными сборами до охраненія хлѣбныхъ посѣвовъ отъ сусликовъ. Въ этомъ исчисленіи обращаемъ вниманіе читателей на пунктъ VII, гдѣ сказано: "участіе, преимущественно въ хозяйственномъ отношеніи и въ предѣлахъ закономъ опредѣленныхъ, въ попеченіи о народномъ образованіи..." Хотя здѣсь и употреблено выраженіе преимущественно въ хозяйственномъ отношеніи, но оно не значитъ, чтобъ это попеченіе было исключительно хозяйственнаго свойства и ничего больше...
§ 6 говоритъ: "Земскія учрежденія, въ кругу ввѣренныхъ имъ дѣлъ, дѣйствуютъ самостоятельно. Это очень важное право, за которое нельзя не благодарить правительство. Въ дальнѣйшемъ изложеніи эта "самостоятельность" опредѣляется §§ 8 (который мы привели выше), 9, 10, 48, 56 и 100-мъ. Вотъ эти §§:
9) "Начальникъ губерніи имѣетъ право остановить исполненіе всякаго постановленія земскихъ учрежденій, противнаго законамъ или общимъ государственнымъ пользамъ. Въ порядкѣ и срокахъ такого распоряженія соблюдаются правила, указанныя въ 94, 95 и 96 ст. сего Положенія. Министръ внутреннихъ дѣлъ, съ своей стороны, въ промежутокъ времени между двумя сроками засѣданій земскаго собранія, можетъ остановить постановленіе противное законамъ или государственнымъ пользамъ, сообщая о томъ собранію въ первое назначенное для его засѣданій время".
10) "Если земскими учрежденіями не будетъ сдѣлано распоряженій къ исполненію тѣхъ повинностей, отправленіе которыхъ законъ признаетъ обязательными для земства, то начальникъ губерніи, когда напоминанія его останутся безуспѣшными, приступаетъ, съ разрѣшенія министра внутреннихъ дѣлъ, къ непосредственнымъ исполнительнымъ распоряженіямъ на счетъ земства".
48) "Избранный земскимъ собраніемъ предсѣдатель уѣздной управы (ст. 46) утверждается въ этой должности начальникомъ губерніи. Въ случаѣ отсутствія предсѣдателя, мѣсто его заступаетъ одинъ изъ членовъ управы, также съ утвержденія начальника губерніи".
55) "...Избранный земскимъ собраніемъ предсѣдатель губернской управы утверждается въ должности министромъ внутреннихъ дѣлъ. Въ случаѣ отсутствія предсѣдателя, мѣсто "то заступаетъ одинъ изъ членовъ управы, также съ утвержденія министра внутреннихъ дѣлъ".
100) "Правила о производствѣ дѣлъ въ земскихъ собраніяхъ установляются первоначально министромъ внутреннихъ дѣлъ. Губернское собраніе имѣетъ право представлять объ измѣненіи или дополненіи сихъ правилъ на разрѣшеніе министра".
Мы, впрочемъ, не станемъ излагать въ подробности содержаніе этого Положенія, которое вѣроятно уже прочтено всѣми вашими читателями. Мы сообщимъ на первый разъ читателямъ только нѣкоторыя наши замѣчанія. Самымъ важнымъ въ Положеніи представляется то, что крестьяне, еще недавно бывшіе въ полной зависимости отъ помѣщиковъ, теперь наравнѣ съ помѣщиками призываются къ участію въ общихъ дѣлахъ, хотя бы только хозяйственныхъ, своего уѣзда и губерніи. Не знаемъ, какъ воспользуются крестьяне этимъ правомъ и какая будущность ожидаетъ на практикѣ эти новыя учрежденія, но самый фактъ оффиціальнаго призванія и соединенія крестьянъ на равныхъ правахъ съ прочими высшими и привилегированными сословіями уже многозначителенъ и важенъ. Можно даже сказать, что этотъ фактъ есть наиважнѣйшій результатъ всего Положенія. Конечно, исторія нашей администраціи представляетъ уже намъ примѣры такого призыва крестьянъ къ участію въ дѣлахъ суднахъ и административныхъ,-- въ лицѣ, напримѣръ, сельскихъ зас ѣ дателей въ уѣздныхъ и земскихъ судахъ, уже около столѣтія "засѣдающихъ",-- и нельзя сказать, чтобъ эти примѣры были вполнѣ назидательны, но едвали было бы основательно предполагать, чтобъ повтореніе подобныхъ примѣренъ было возможно... Способъ допущеннаго для крестьянъ представительства и избирательства довольно сложенъ и поставленъ -- въ зависимость отъ вліянія мирового судьи или посредника. Но 30, 81 и 32 §§ это представительство проходитъ слѣдующія ступени:
1) Отъ сельскаго общества избираются представители на волостной сходъ по 10 отъ двора.
2) Волостной сходъ избираетъ изъ среды себя выборщиковъ, но одному отъ каждаго общества.
3) Выборщики отъ каждаго волостнаго схода всѣхъ волостей, находящихся въ мировомъ участкѣ, сходятся къ мировому посреднику и выбираютъ 4 или 5 или 6 гласныхъ въ уѣздное собраніе.
4) Наконецъ изъ гласныхъ уѣзднаго собранія выбираются гласные въ губернское земское собраніе.
Эти крестьяне-выборщики, сошедшись къ мировому посреднику, обязаны избрать еще себѣ "предсѣдателя", котораго утверждаетъ посредникъ (слѣдовательно, можетъ и не утвердить). Самое слово предс ѣ датель едвали подходитъ къ характеру крестьянской сходки, къ крестьянскимъ обычаямъ и нравамъ... Число гласныхъ отъ землевладѣльцевъ въ большинствѣ уѣздовъ равняется числу гласныхъ отъ прочихъ двухъ сословій, городского и сельскаго (см. § 33 и приложенную къ нему вѣдомость), и это составляетъ существенное различіе настоящаго Положенія съ проектомъ, Предварительно распубликованнымъ. Судя по вѣдомости, въ нѣкоторыхъ, впрочемъ очень немногихъ уѣздахъ, эта пропорція измѣняется, т. е. число крестьянскихъ гласныхъ равняется даже числу гласныхъ отъ землевладѣльцевъ и горожанъ.-- Предсѣдателемъ уѣзднаго всесословнаго собранія назначается уѣздный предводитель, а губернскаго всесословнаго -- губернскій предводитель дворянства.
Мы не имѣемъ, кажется, надобности напоминать читателю, что мы сохраняемъ ту же точку зрѣнія на земскія учрежденія, съ которой глядѣли и на судебную реформу и вообще на всѣ законодательныя преобразованія, совершаемыя въ настоящее время -- при отсутствіи органическаго творчества въ нашей настоящей общественной жизни. Мы смотримъ на изданныя земскія учрежденія, какъ на фактъ значительный, важный, изъ котораго жизнь можетъ и должна извлечь для себя всяческую пользу, но мы не въ правѣ были бы отнестись къ этому законодательному акту со всею строгостью критики, со всѣми тѣми требованіями, которыя умѣстны только въ отношеніи къ трудамъ органическаго законодательства. Впрочемъ мы еще возвратимся не разъ къ этому новому "порядку и благоустроенію" земства, а теперь, въ заключеніе, позволимъ себѣ предложить одинъ скромный вопросъ -- въ той надеждѣ, что "Сѣверная Почта" не откажетъ дать намъ на него отвѣтъ вполнѣ удовлетворительный:
Народонаселеніе въ тридцати трехъ губерніяхъ приводится въ движеніе
Избирается уѣздныхъ гласныхъ, согласно съ вѣдомостью -- 13,015
Губернскихъ гласныхъ -- 2,226
Учреждается уѣздныхъ собраній -- 354
Губернскихъ -- 33
Учреждается уѣздныхъ земскихъ управъ -- 354
Губернскихъ управъ -- 33
Членовъ уѣздныхъ земскихъ управъ (если считать только по три, а ихъ можетъ быть и шесть) -- 1,062
Членовъ губернскихъ управъ -- 231
А потому желательно было бы знать, какъ великъ общій итогъ суммъ, которыми всѣ эти лица и мѣста будутъ теперь же завѣдывать?..