Общественные вопросы по церковнымъ дѣламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860--1886
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886
"Москва", 16-го апрѣля, 1868 г.
Въ Лондонѣ появился въ прошломъ году журналъ подъ названіемъ "The Orthodox Review" (по русски: "Православное Обозрѣніе") -- органъ Англичанъ, присоединившихся или чающихъ присоединенія къ православной церкви.-- Въ Парижѣ уже болѣе 10 лѣтъ сряду выходить періодическое изданіе "Union Chretienne", основанное Русскими и на русскія деньги, съ цѣлью содѣйствовать тому "соединенію церквей", о которомъ возносится ежедневная молитва въ нашихъ храмахъ, и разъяснять европейскому, преимущественно французскому, обществу истину восточнаго православія. Въ послѣднее время редакторомъ этого русскаго православнаго органа сдѣлался Французъ, бывшій католическій аббатъ, нынѣ православный священникъ, отецъ Владиміръ Гетте: онъ открыто и рѣзко, въ самомъ Парижѣ, въ столицѣ католической Франціи, какъ на столбцахъ своей газеты, такъ и въ своихъ многочисленныхъ сочиненіяхъ, обличаетъ ложь и недуги римскаго церковнаго строя,-- и не только открыто и рѣзко, но, главное, нестѣсненно... Во Франціи же въ прошломъ году протестантскій пасторъ Бонаръ издалъ свой замѣчательный трудъ, посвященный изслѣдованіямъ о русской церкви,-- трудъ добросовѣстный, съ которымъ мы въ свое время познакомили нашихъ читателей. Въ Германіи невозбранно появляются статьи и книги въ защиту православнаго вѣроученія, изъ которыхъ особенно стало извѣстнымъ въ Россіи горячее слово Овербека въ его брошюрѣ, носившей на заглавіи надпись: "Ex Oriente lux!" (Съ Востока свѣтъ!)... Наконецъ за границей же, въ Парижѣ и Лейпцигѣ, увидѣли впервые свѣтъ и знаменитыя три брошюры Хомякова, такъ расширившія кругозоръ православнаго сознанія и православной богословской науки... Каждый годъ пріобрѣтаетъ православная церковь новыхъ чадъ и новыхъ приверженцевъ, и въ Западной Европѣ, и за Океаномъ,-- тамъ, въ свободныхъ Американскихъ Штатахъ, гдѣ основались и общества и періодическія изданія въ видахъ изученія восточнаго христіанскаго вѣроисповѣданія и сближенія съ Греко-россійскою церковью.
Не мало утѣшеній доставляли и доставляютъ эти мирныя побѣды слова -- всей нашей церкви, отъ высшихъ іерарховъ, отъ Синода и до послѣдняго мірянина. Церковь радовалась и благословляла Бога за эти духовныя стяжанія, за это торжество истины,-- за то, что дается, наконецъ, свѣту свободно проникать лучами въ доселѣ неприступную мглу чужаго, иноплеменнаго, отрѣшеннаго отъ непосредственнаго общенія съ нами, міра. Но какимъ путемъ могли совершиться эти стяжанія? Благодаря чему одержаны эти побѣды? Привѣтствуя съ ликованіемъ дерзновеніе душъ, алкавшихъ правды и познавшихъ путь къ правдѣ,-- съ любовью воспринимая на свое лоно всѣхъ новообращенныхъ, внявшихъ ея мирному зову,-- что этимъ самымъ освящаетъ и признаетъ церковь?
Не благодѣяніе ли свободы? Не благодаря ли началу "свободы совѣсти", этому существенному условію вѣры, безъ котораго вѣра не есть вѣра,-- началу, ставшему краеугольнымъ камнемъ гражданскихъ законодательствъ Европы,-- стала возможною въ католическихъ и протестантскихъ земляхъ вольная проповѣдь православія, и вмѣстѣ съ тѣмъ/это стяжаніе душъ? Не въ силу ли этого начала, всѣ заблуждавшіеся, сознавшіе свое заблужденіе, могутъ безпрепятственно придти къ свѣту? Не на это ли право опираясь, подданные Французскаго, Англійскаго, Прусскаго государства дерзаютъ, не подлежа никакимъ преслѣдованіямъ со стороны своихъ правительствъ, громко исповѣдывать, въ средѣ иновѣрнаго міра, обрѣтенную ими истину православія? Не плодами ли религіозной свободы, допущенной въ иноплеменныхъ и иновѣрныхъ государствахъ, насаждается въ этихъ случаяхъ наша русская церковь и не должна ли поэтому русская церковь возблагодарить и возславить плодотворную силу религіозной слободы?
Но если такъ, то почему же начало свобода, которое оказывается до того плодотворнымъ, что иновѣрцевъ обращаетъ къ истинной вѣрѣ,-- признается вреднымъ въ "вертоградѣ" истинной вѣры? Если, благодаря "свободѣ совѣсти", допущенной иностранными законами, свѣтъ истинной церкви сталъ свѣтить и во тьмѣ,-- то почему же думаютъ, что эта же свобода, допущенная у насъ, въ Россіи, въ царствѣ свѣта, среди "сыновъ свѣта", обратитъ свѣтъ во тьму, угаситъ свѣтильникъ? Почему же та самая свобода, которою не находитъ предосудительнымъ православная іерархія пользоваться въ чужихъ земляхъ для своихъ мирныхъ пріобрѣтеній, почитается у васъ дома -- злымъ, вредоноснымъ началомъ? Почему же, опираясь на начало "свободы совѣсти" для стяжанія иновѣрческой совѣсти, мы сами, дома, не вѣримъ въ русскую совѣсть, не признаемъ за нею права свободы, не требуемъ отъ нея искренняго отношенія къ вѣрѣ, а какъ бы отдаемъ ее въ крѣпостную кабалу "господствующей" церкви? Есть ли во всемъ этомъ логическій смыслъ? Не имѣютъ ли полнаго права иностранныя правительства сказать намъ: если у васъ самихъ нѣтъ религіозной свободы, то и мы не допустимъ у себя свободы по отношенію къ вашей вѣрѣ?
Совращеніе членовъ господствующей церкви въ иновѣрное ученіе -- не путемъ насилія, а свободнаго убѣжденія, есть ли само по себѣ, въ существѣ своемъ, дѣяніе преступное? Совершила ли преступленіе русская церковь, когда посягнула на совращеніе католическаго аббата и французскаго подданнаго Гетте въ православіе? Скажутъ ли: нѣтъ, потому только, что французскіе законы не считаютъ этого дѣянія преступнымъ? Однако же такое совращеніе признано преступленіемъ въ Россіи и по государственнымъ законамъ подлежитъ тяжкому наказанію. По этимъ законамъ, отецъ Васильевъ, русскій священникъ при посольствѣ въ Парижѣ, совратившій аббата Гетте, долженъ бы быть подвергнутъ французскимъ судомъ заключенію въ тюрьмѣ или ссылкѣ. (Улож. о нак. ст. 187 и 188.) Если же это дѣяніе само по себѣ не преступно, ибо было дѣломъ не насилія, а мирнаго проповѣдыванія со стороны совратителя и искренняго согласія совѣсти со стороны совращеннаго,-- то почему же. при тѣхъ же условіяхъ, такое дѣяніе преступно въ Россіи, почему допущены разныя ему оцѣнки и мѣрки? Потому ли, что наша вѣра истинная, а всякая другая вѣра -- ложная?
Но потому именно, что наша вѣра истинная -- она и должна быть истинной вѣрой, т. е. свободнымъ изволеніемъ духа, какъ и учитъ православная церковь: она не можетъ требовать отъ своихъ чадъ инаго убѣжденія, какъ искренняго, т. е. вполнѣ свободнаго, а не лицемѣрнаго.... Или же въ Россіи отрицаніе религіозной свободы есть требованіе не церкви, а государства, которое не имѣетъ призванія пещись о совѣсти, но для котораго нуженъ прежде всего "порядокъ", и которое считаетъ полезнымъ поддерживать интересы такъ - называемой имъ "господствующей церкви" средствами -- государству доступными, т. е. тюрьмой, крѣпостью, ссылкой и т. д.? Но если церковь не можетъ отвергнуть принципъ религіозной свободы, или правильнѣе свободы совѣсти, не отрекшись отъ самой себя, ибо все зданіе церкви стоитъ на томъ свободномъ дѣйствіи духа, которое называется вѣрою,-- то какимъ же образомъ допускаетъ она, безъ протеста, такое искаженіе этого основнаго, жизненнаго ея принципа -- государственными законами? Или же понятіе о церкви Христовой -- одно, а о церкви господствующей -- другое? Первое есть царство не отъ міра сего, учрежденіе самого Господа, а второе есть учрежденіе чисто земное, политическое, одинъ изъ органовъ отправленія государственной власти? Какъ первое требуетъ свободы для вѣры, зиждется на началѣ любви, а не на страхѣ, не терпитъ ни насилія, ни лицемѣрія -- этого непремѣннаго дѣтища всякаго насилія,-- такъ второе, напротивъ того, допускаетъ и страхъ и насиліе и не брезгаетъ лицемѣріемъ, лишь бы внѣшняя благовидность вѣры и подчиненность соблюдались во всей полнотѣ, сообразно съ государственными, политическими законами?
Вотъ въ какое безвыходное противорѣчіе мы запутываемся и уже запутались, отступивши разъ отъ начала свободы совѣсти! Кто виноватъ въ этомъ пагубномъ смѣшеніи понятій? Государство ли одно ревниво возстаетъ у насъ противъ свободы совѣсти, или же власть церковная,-- то, что въ тѣсномъ смыслѣ слова называютъ у насъ церковью, разумѣя всю совокупность церковнаго правительства, или церковную іерархію? Въ статьѣ о старообрядцѣ Петрѣ Ѳедоровѣ, судившемся за постройку каменнаго молитвеннаго храма (см. "Москвичъ", 18No) мы высказали предположеніе, что требованію свободы совѣсти, согласному не только съ закономъ Христовымъ, но и съ сознаніемъ православнаго русскаго народа, не противится и гражданская власть, уже упразднившая многія мѣры преслѣдованія,-- но всего болѣе противится духовенство или, правильнѣе,-- духовное вѣдомство. Какъ бы въ подтвержденіе нашихъ словъ, два духовныя лица, одинъ игуменъ, другой священникъ, выступили съ протестами противъ нашей статьи,-- не противъ приписываемаго нами духовенству нерасположенія къ религіозной свободѣ, а именно противъ заявленнаго нами требованія религіозной свободы! Оба эти обличительные документа напечатаны въ газетѣ "Современныя Извѣстія" съ отвѣтомъ редактора, исполненнымъ жесткой правды...
Понятія, высказанныя сими двумя духовными лицами -- господствующія ли въ цѣлой средѣ нашего духовенства? Что они господствуютъ въ нашемъ законодательствѣ, какъ отраженіе понятій церковной православной среды прежняго времени, въ томъ нѣтъ и спора,-- но не наступила ли уже пора къ пересмотру этого законодательства, не должна ли современная пора отразить въ себѣ понятія болѣе просвѣтленныя: ибо человѣчество не стоитъ на мѣстѣ, а, по словамъ апостола, ростетъ "въ мѣру возраста исполненія Христова"?...
"Благо вамъ, что вы первый сказали въ своей газетѣ теплое слово въ защиту русской совѣсти", писали намъ неизвѣстные люди, по прочтеніи No 18 "Москвича"... Русской!... Да именно такъ,-- въ Россіи не свободна только русская совѣсть... Оттого и коснѣетъ религіозная мысль, оттого и водворяется мерзость запустѣнія на мѣстѣ святѣ, и мертвенность духа заступаетъ жизнь духа, и мечъ духовный -- слово -- ржавѣетъ, упраздненный мечомъ государственнымъ, и у ограды церковной стоятъ не грозные ангелы Божіи, охраняющіе ея входы и выходы, а жандармы и квартальные надзиратели, какъ орудія государственной власти,-- эти стражи нашего русскаго душеспасенія, охранители догматовъ русской православной церкви, блюстители и руководители русской совѣсти!...
Нужны ли примѣры? Развертываемъ Сводъ Законовъ и находимъ... Но до другаго раза.