Славянофильство и западничество (1860-1886)
Статьи изъ "Дня", "Москвы", "Москвича" и "Руси". Томъ второй. Изданіе второе
С.-Петербургъ. Типографія А. С. Суворина. Эртелевъ пер., д. 13. 1891
Москва, 1-го января.
Не случайно дано нами названіе нашей газетѣ: "Москва". Имя Москвы -- цѣлое знамя. Называя Москву, мы называемъ всю Русь. Москва есть символъ русскаго единства -- не только государственнаго, подверженнаго историческимъ случайностямъ, опредѣляемаго временными политическими границами, -- но высшаго единства всей Русской земли въ предѣлахъ и внѣ предѣловъ Россійской Имперіи. Если возможно было вывести центръ правительственный изъ Москвы, то невозможно ей перестать быть средоточіемъ жизни земской. Москва носительница и хранительница русскаго народнаго духа. Москва представительница тѣхъ коренныхъ народныхъ стихій, изъ которыхъ сложилась Россія;-- тѣхъ земскихъ, долго сокровенныхъ, непризнанныхъ, порою загнанныхъ и презрѣнныхъ силъ, которыми однакожъ только и стоитъ, живетъ и движется наша земля, которыми только и держится, только и можетъ быть сильно я славно русское государство.
Вотъ этимъ-то силамъ на служеніе и посвящаетъ себя наша газета. Вотъ почему она и осмѣлилась назваться знаменательнымъ именемъ "Москвы". Благодаря тому простору жизни, который дарованъ нынѣшнимъ царствованіемъ, подъемъ этихъ силъ несомнѣненъ и явное имъ служеніе стало возможнымъ. Всякое движеніе общественной мысли, всякое проявленіе и укрѣпленіе общественной воли, другими словами -- проявленіе и успѣхъ самодѣятельности русскаго общества, въ дѣлѣ ли такъ-называемаго самоуправленія, въ области ли самостоятельнаго духовнаго творчества или промышленной производительности будетъ предметомъ особеннаго наблюденія и изученія для нашей газеты. Напрасно бы стали думать нѣкоторые, что мы противополагаемъ общество государству. Тутъ нѣтъ ни противоположенія, ни такъ-называемой оппозиціи. Только подъ внѣшнимъ покровомъ государства и можетъ совершаться развитіе мирныхъ земскихъ и общественныхъ силъ; только свободнымъ развитіемъ этихъ силъ и ограждается сила и достоинство государства. Если можетъ быть рѣчь объ оппозиціи, то никакъ не со стороны общества; если здѣсь есть мѣсто какому желанію, такъ развѣ только тому, чтобы государство само не слишкомъ рѣзко противополагало себя началамъ и требованіямъ народной жизни. Но дѣло вовсе не въ этомъ, а въ томъ, что сферы дѣятельности и характеръ дѣятельности общества и правительства, при всей ихъ параллельности, совершенно различны, а этимъ самымъ различіемъ опредѣляется и характеръ нашей газеты. Такъ, напримѣръ, мы не только не имѣемъ притязанія выражать "въ Москвѣ" мнѣніе правительственное, но не имѣемъ притязанія и надѣяться, чтобъ выражаемыя нами мнѣнія была всегда согласны съ мнѣніями правительства. Намъ даже нѣтъ никакой надобности и домогаться этого согласія или безпокоиться по поводу несогласія. Такое положеніе указано намъ самимъ правительствомъ, отказавшимся, по крайней мѣрѣ въ дѣлахъ внѣшней политики и передъ лицомъ всей Европы, отъ всякой отвѣтственности за политическія воззрѣнія, высказываемыя въ русской печати, отъ всякой солидарности съ нею. Конечно, желательно, чтобъ мнѣніе общества совпадало съ правительственнымъ, но и временное противорѣчіе между ними не представляетъ ничего страннаго: правительству принадлежитъ дѣйствіе, а обществу только мнѣніе. Общество вырабатываетъ свою мысль вполнѣ свободно, внѣ тѣхъ практическихъ условій, которымъ нерѣдко подчиняется и не можетъ не подчиниться дѣйствіе правительственное; да сверхъ того, многія соображенія, которыми иногда по необходимости руководствуется власть, обществу неизвѣстны или недоступны. Поэтому правительство вполнѣ право, когда сохраняетъ за собою свободу дѣйствія; право и общество, когда свободно выражаетъ предъ правительствомъ свое свободное мнѣніе.
Вообще у насъ завелось въ обычаѣ все взваливать на правительство, во всемъ винить правительство и отъ одного правительства ожидать во всемъ спасенія и почина или "иниціативы". Притязательная критика правительственныхъ распоряженій производится гласно и безгласно и питаетъ собою, нѣкогда широкіе, а теперь, слава Богу, значительно сократившіеся общественные досуги. Всѣ взоры до того пристально устремлены къ правительству, что отъ такого пристальнаго устремленія нерѣдко двоится въ глазахъ и всякая административная ошибка выростаетъ въ размѣры чудовищной бѣды; критикующее общество впадаетъ въ меланхолическое расположеніе духа и становится въ отрицательное отношеніе въ жизни. Намъ казалось бы справедливымъ оградить правительство отъ подобныхъ неумѣстныхъ притязаній и неумѣстной отвѣтственности. Намъ думается, что такое ненормальное и неудобное явленіе происходитъ отъ невѣрной точки зрѣнія на правительство и на общество. Съ перемѣною точки зрѣнія тотчасъ же перемѣнится и вся оптика, перестановятся центры тяжести, перемѣстятся значенія и силы; то, что было на первомъ планѣ, перейдетъ на второй, что на второмъ, перейдетъ на первый; что представлялось важнымъ, окажется неважнымъ и наоборотъ. Чѣмъ сильнѣе проникнемся мы убѣжденіемъ въ значимости общества, тѣмъ строже будутъ наши требованія отъ себя самихъ, и чѣмъ строже будутъ наши требованія отъ себя самихъ, тѣмъ менѣе будетъ повода требовать всего отъ внѣшней власти. Пора, наконецъ, понять, что во многихъ отношеніяхъ села не въ правительствѣ, а въ насъ; дѣло не въ той или другой политической формѣ, о чемъ всякое разсужденіе представляется пустымъ и празднымъ, а въ успѣхахъ общественной самодѣятельности, въ правильномъ развитіи тѣхъ земскихъ силъ, которыми зиждется само государство, -- тѣхъ общественныхъ стихій, изъ которыхъ, болѣе или менѣе, слагается сама правительственная среда. Съ нашей точки зрѣнія, напримѣръ, не столько важно назначеніе того или другаго административнаго лица, отъ чего нерѣдко зависитъ различіе въ образѣ дѣйствій близко касающихся интересовъ русской народности, сколько важно то, чтобъ правильно судило само общество; чтобы въ немъ-то самомъ выработалось вѣрное понятіе объ истинныхъ интересахъ народности: тогда и самая смѣна административныхъ лицъ -- эта неизбѣжная случайность -- не будетъ подвергать значительнымъ измѣненіямъ общую систему правительственныхъ дѣйствій. Въ правильномъ развитіи общественнаго сознанія . и общественныхъ силъ равно заключается и истинное, такъ-называемое охранительное начало, и гарантія -- несравненно болѣе надежная, чѣмъ всѣ писанные клочки бумаги. Возможенъ ли былъ бы извѣстный, недавно снова оглашенный, по поводу юбилея, протестъ Карамзина противъ мысли о присоединеніи Бѣлоруссіи и Украйны къ Царству Польскому, еслибъ въ началѣ нынѣшняго столѣтія такая мысль не коренилась въ той части общества, которая, по своему положенію, обыкновенно выдается за мыслящую силу страны, еслибъ народное самосознаніе было въ немъ яснѣе? И наоборотъ -- возможна ли была бы подобная попытка присоединенія для какой бы то ни было среды -- теперь, при настоящемъ развитіи народнаго самосознанія въ Русскомъ обществѣ? Мы часто слышимъ и читаемъ требованія, обращенныя къ правительству, о національности въ политикѣ; мы и сами желаемъ, чтобъ административныя лица, въ которымъ могутъ относиться эти требованія, дѣйствовали въ духѣ національномъ; но еще желательнѣе было бы, чтобъ общество наше само было вполнѣ національно, потому что въ обществѣ, гдѣ разумѣніе національныхъ интересовъ сильно и живо, едва ли и мыслима администрація, дѣйствующая наперекоръ народному политическому интересу.
Мы сказали, что съ перемѣною точки зрѣнія на правительство и общество, многое представится въ иномъ свѣтѣ. Многое, мало извѣстное доселѣ, привлечетъ на себя по справедливости наше вниманіе, и между прочимъ -- проявленіе такихъ новыхъ общественныхъ силъ, которыхъ ростъ почти и не замѣчается у насъ д о ма, которыхъ еще не признаютъ у насъ д о ма, но съ которыми по неволѣ приходится считаться, которыхъ нельзя обойти, которыя уже почуяла, смущаясь, чуткая Европа. Эти силы нравственныя въ основаніи, но и богатыя практическими результатами. Эти силы -- возникшее сознаніе гражданской полноправности въ 20 милліонахъ крестьянъ, -- это развивающійся въ обществѣ юридическій разумъ, это, наконецъ, голосъ русской печати, къ которому внимательно прислушивается западный міръ, и значеніе котораго, въ его понятіяхъ, равносильно чуть не цѣлой лишней сотнѣ тысячъ штыковъ. Упоминать ли еще о сближеніи Россіи съ Америкой -- сближеніи не дипломатическомъ и не правительственномъ, но чисто общественномъ? А между тѣмъ одинъ призракъ этого сближенія, которымъ правительство обязано обществу, можетъ сослужить намъ службу важнѣе многихъ дипломатическихъ комбинацій. Однимъ словомъ, есть много утѣшительныхъ признаковъ той подымающейся и зрѣющей нравственной силы общества, которой несомнѣнно принадлежитъ славное будущее, въ какомъ бы нерадостномъ видѣ ни представляли нѣкоторые зловѣщіе критики современное положеніе Россіи, разсматривая ее только съ одной ея стороны...
Дорожа именно этими силами, мы въ нашей газетѣ отводимъ особенное почетное мѣсто интересамъ русской промышленности и торговли. Промышленная и торговая сила, чисто земская по своему характеру, -- промышленная и торговая среда, стоящая къ народу ближе прочихъ образованныхъ классовъ, проявляютъ въ послѣднее время много задатковъ такой самостоятельности. для которой нужно только поболѣе благопріятныхъ условій, чтобы стать совсѣмъ на ноги и сдѣлаться могучимъ рычагомъ общественнаго развитія. Эта земская сила, въ сожалѣнію, еще требуетъ покуда особеннаго огражденія. Вотъ почему мы желали бы придать нашему финансовому и промышленному отдѣлу наивозможную полноту, и это обязываетъ насъ войти въ нѣкоторое подробное разъясненіе, тѣмъ болѣе, что о направленіи прочихъ отдѣловъ читатели могутъ судить по всей нашей прежней литературной дѣятельности, стало-быть и говорить о нихъ излишне. Мы надѣемся, что нашему экономическому отдѣлу окажутъ содѣйствіе всѣ, кому только лежитъ близко къ сердцу матеріальное благо и процвѣтаніе нашей родной Руси, -- содѣйствіе практическими указаніями на промышленныя нужды... Обсуждать эти нужды можно только на основаніи добросовѣстнаго, тщательнаго и мелочнаго изслѣдованія всѣхъ сторонъ народной жизни. Здѣсь универсальныя средства такъ же вредны, какъ и въ медицинѣ. Правильная и вѣрная торговля, промышленная и финансовая политика тогда только возможна, когда существуетъ добросовѣстное и глубокое убѣжденіе въ необходимости имѣть подъ руками хотя приблизительно точную промышленную статистику, которая служила бы основаніемъ для всѣхъ мѣропріятій. Въ дѣлахъ хозяйственныхъ надо отказаться отъ всякаго идеальничанья и отбросить всякія утопіи; тутъ нужно считать, вычислять и чуткимъ ухомъ прислушиваться въ біенію народнаго пульса. Вѣчны и неизмѣнны основные законы народнаго хозяйства, подмѣченные великими мыслителями и ими намъ завѣщанные; одни и тѣ же они для Англіи, для насъ и для Германіи; но тѣмъ не менѣе разнообразныя условія среди которыхъ выросла и окрѣпла народная жизнь, условія, географическія, племенныя, нравственныя, вызываютъ безпрерывныя видоизмѣненія сообразно съ народными запросами и потребностями, -- а въ умѣніи подмѣчать ихъ, въ признаніи необходимости уступокъ и сдѣлокъ, безъ потворства промышленному старовѣрству и легкомысленному забѣганью впередъ, заключается вся тайна торговой политики. Внезапные же и рѣзкіе перевороты въ торговомъ и промышленномъ законодательствѣ -- это признакъ политической незрѣлости и отсутствіе строгости мысли. Въ вопросахъ торговой политики мы прямо и открыто говоримъ, что стоимъ за разумное огражденіе нашей промышленности. Мы глубоко убѣждены, что не настало еще для насъ время броситься, очертя голову, по пути полнаго и свободнаго соперничества въ международной торговлѣ; что прежде чѣмъ выступить на такое опасное состязаніе, намъ еще слѣдуетъ устроиться у себя дома и много еще сбросить узъ и стѣсненій, которыми опутано наше народное производство и свободное передвиженіе живыхъ производительныхъ силъ и вещественныхъ капиталовъ. Лучше нѣсколько обождать, лучше подвигаться осторожнѣе и медленнѣе по пути свободной торговли, дабы тѣмъ прочнѣе приблизиться къ этому идеалу международныхъ сношеній, -- если только полное его достиженіе не относится въ числу такихъ же прекрасныхъ мечтаній, какъ и всеобщій миръ и тому подобныя утопіи. Надо, наконецъ, дать окрѣпнуть и образоваться одной изъ важнѣйшихъ общественныхъ и земскихъ силъ...
Мы достаточно, кажется, разъяснили то положеніе, которое должна занять наша газета въ отношеніи въ правительству и въ обществу. Съ полнымъ уваженіемъ въ политическому принципу, положенному народомъ въ основу русскаго государственнаго зданія и съ искреннею благодарностію къ Власти, давшей просторъ общественному мнѣнію и слову, -- обратимся же въ воздѣлыванію тѣхъ общественныхъ силъ, значеніе которыхъ показали мы выше, укрѣпимся на почвѣ уже дарованныхъ намъ Властію правъ и станемъ добрѣ.