1) Составляя "Исторію знакомства съ Гоголемъ" (полностью въ "Рус. Арх." 1890, май) С. Т. Аксаковъ разсказалъ, о своемъ -- совмѣстно съ дочерью Вѣрой -- путешествіи съ Н. В. Гоголемъ въ Петербургъ въ 1839 году. Въ бытность въ СПБ. произошелъ случай, о которомъ С. Т. подробно отписалъ въ Москву къ женѣ своей Ольгѣ Семеновнѣ въ письмѣ, которое впервые оглашается нами въ печати. Въ "Исторіи знакомства" разсказанъ, на основаніи этого письма, самый случай (стр. 23 и слѣд.), но письмо излагаетъ дѣло и непосредственнѣе и детальнѣе. За сообщеніе этого письма, а также слѣдующаго далѣе письма М. Е. Салтыкова къ С. Т. Аксакову редакція приноситъ благодарность О. Г. Аксаковой.
14 ноября, 9 час. утра, понедѣльникъ.
Вчера Гоголь обѣдалъ у насъ и ушелъ въ 8 часу. Мнѣ объяснились наединѣ, и я, все же теперь, по прошествіи 13 часовъ, нахожусь еще въ волненіи, такъ я былъ глубоко проникнутъ этою сценою. Это письмо должны прочесть только ты, моя безцѣнная Олинька, да ты, дрожайшій Константинъ {Константинъ Сергѣевичъ Аксаковъ.}. Никто болѣе. Здѣсь знаютъ Вѣра да мама! {Вѣра -- дочь, а Маша (Карташевская) -- племянница С. Т. Аксакова.}. Боже мой! До какой степени человѣкъ геніальный можетъ зависѣть отъ презрѣнныхъ, низкихъ обстоятельствъ этой жизни, какъ тяжело было ему признаваться мнѣ въ своей бѣдности, крайности?... Но я растопилъ это сердце, глубоко запрятавшееся отъ людей! Я растопилъ его до слезъ... Онъ благодарилъ Бога за эту минуту, за встрѣчу на землѣ со мной и моимъ семействомъ! Обстоятельства его слѣдующія: Жуковскій увѣрилъ его еще въ Москвѣ, что императрица пожалуетъ его сестрамъ, при выходѣ изъ института, по крайней мѣрѣ ни тысячѣ рублей. Съ этой вѣрной надеждой онъ пріѣхалъ въ Петербургъ; но она не сбылась, да и неизвѣстно, когда сбудется. Я не обвиняю Жуковскаго, но признаюсь, не вѣрю невозможности доложить объ этомъ Государынѣ. Во-первыхъ, благодаря Бога, ей гораздо лучше; во-вторыхъ, доложить ей о благодѣтельномъ поступкѣ, это не значитъ безпокоить ее дѣлами! Это не вредное, а цѣлебное дѣйствіе произвело бы на ея здоровье. Богъ судья людямъ, ихъ окружающимъ, которые мѣшаютъ имъ во многомъ благородномъ и высокомъ изъ глупой, а иногда и своекорыстной осторожности. Къ довершенію всего Гоголь потерялъ свой бумажникъ съ деньгами, да еще и съ записками, для него очень важными: объ этомъ публиковано въ полицейской газетѣ, но не найдется, потому чаю тутъ были деньги. Кромѣ того, что ему надобно одѣть сестеръ и довезти до Москвы, онъ долженъ заплатить за какіе-то уроки... Что дѣлать? Къ кому обратиться? Все кругомъ холодно, какъ ледъ! Да и какъ унизиться великому человѣку до просьбы денегъ, въ которой, навѣрно, еще получитъ отказъ! Однимъ словомъ: отчаянное положеніе! Зато, когда я увѣрилъ его (я его обманулъ), что у меня деньги есть, что это меня не растраиваетъ, даже не стѣсняетъ, когда онъ почувствовалъ, что ему не стыдно, не совѣстно принять помощь отъ человѣка,-- заслуживающаго эту честь, это счастье... Боже мой, какая радость разлилась по всему существу его, какъ началъ онъ говорить о томъ, что у него готово, что онъ сдѣлаетъ по возвращеніи въ Москву. Ну, этого пересказать нельзя! Это можно только чувствовать! Какъ онъ хорошо понимаетъ все наше семейство! Тебя, мой Константинъ!.. Онъ будетъ тебѣ другомъ на всю жизнь! Онъ жаждетъ перенесть тебя отъ умственнаго міра -- въ міръ искусства. Еще скажу, что Гоголя никто въ Петербургѣ не понимаетъ, по крайней мѣрѣ, изъ людей мнѣ извѣстныхъ. Забылъ сказать. За обѣдомъ прямо противъ него висѣлъ портретъ Кирилловны. Посмотря на него нѣсколько разъ, вдругъ онъ спрашиваетъ меня потихоньку: "Откуда этотъ превосходный портретъ?". Я, разумѣется, сейчасъ объяснилъ дѣло, и Машенька была сердечно утѣшена. Онъ смотрѣлъ портретъ Вѣры, ею начатый, и, наконецъ, портретъ нашей Машурки, сдѣланный Вѣрой, и чрезвычайно хвалилъ, особенно Машу, и въ заключеніе сказалъ, что ей нужно коротко познакомиться съ Вандиномъ, чтобъ усовершенствоваться; оба друга были въ восхищеніи! Я объяснилъ ему, какое существо Маша. Надобно сказать, что Вѣра до того перемѣнилась въ наружности, до того похорошѣла, такое спокойствіе разлилось по ея лицу, что я съ восхищеніемъ смотрю на нее! Какъ ловка, умна, умѣетъ найтись, что это чудо! Маша безъ ума отъ нея. Ну теперь надо обратиться къ тому, гдѣ взять деньги? Я рѣшился выпросить ихъ, по секрету отъ всѣхъ, у Княжевича {Бр. Княжевичи -- друзья С. Т. съ дѣтскихъ лѣтъ.}, а если онъ не дастъ мнѣ, то у Бенардаки {Къ этому мѣсту С. Т. сдѣлалъ слѣдующее примѣчаніе: "Пусть подумаютъ, что хотятъ". Бенардаки -- богатѣйшій откупщикъ.}. На случай же отказа, пишу сейчасъ къ Ивану Ермолаевичу {Ив. Ерм. Великопольскій -- богатый помѣщикъ, страстный игрокъ, занимавшійся къ тому же и литературой.} и прошу его (также подъ печатью тайны отъ всѣхъ) прислать мнѣ всѣ 2700 немедленно въ Петербургъ: у него навѣрное есть деньги, если только онъ ихъ не проигралъ. Вотъ вамъ, друзья мои, все, что меня занимаетъ. Вчера хотѣлъ писать много и не торопясь, но по-утру занялся дѣтьми, а потомъ ужъ было не до письма. Вчера получилъ письмо твое,-- моя дрожавшая Олинька, отъ 9-го ноября. Безпокоитъ меня твоя слишкомъ суетливая жизнь, особенно эта свадьба! Я боюсь и твоей ноги и твоего бока! Я вижу, что ногѣ твоей нѣтъ лучше, а ты всякій день ѣздишь въ безпрестанныхъ суетахъ! Ради Бога побереги себя, а не то мы скорѣе пріѣдемъ. Скажи Мих. Петр. {Мих. Петр.-- Погодинъ.}, что я его обнимаю, и, что можно, по его запискѣ исполню. Всѣхъ пріятелей обнимаю, особенно Томашевскаго. Завтра ѣдемъ въ Французскій театръ, если достанемъ ложу, а послѣзавтра въ Дѣву Дуная, которую нетерпѣливо желаю видѣть. Насилу начнетъ танцовать Тальони! Всѣхъ дѣтей цѣлую и благословляю! Вчера былъ Пинскій: {Корниліонъ Пинскій, позднѣе сенаторъ,-- товарищъ по университету С. Т. Аксакова.} все такой же уродъ. Сержусь на Пальчикова, Всѣ родные тебя обнимаютъ. Прощай, моя Олинька! Не могу успокоиться! Цѣлую тебя крѣпко и Костю, благословляю всѣхъ васъ.
До гроба твой С. Аксаковъ.
Приписка: Гриша {Григорій Сергѣевичъ Аксаковъ, учившійся въ это время въ Училищѣ Правовѣдѣнія.} до того влѣпился вчера въ Пинскаго, что и написать не успѣлъ: досадую на него.
"Современникъ". Кн. II, 1913