Въ VII книжкѣ "Современника", въ "Красотахъ Полемики, собранныхъ изъ "Отеч. Записокъ", вы адресовались лично въ составителю этого "Обозрѣнія". Долгъ вѣжливости заставляетъ меня отвѣчать, адресуясь также лично къ вамъ и говоря съ вами такъ же откровенно, какъ вы говорите со мною.
Къ-сожалѣнію, однакожъ, значительную часть вашихъ "Красотъ" я принужденъ оставить безъ отвѣта. Эти "Красоты", оставляемыя мною безъ отвѣта -- такого свойства, что, я убѣжденъ, вы рано или поздно почувствуете стыдъ за то, что написало ваше перо.
Другая часть "Красотъ", собранныхъ изъ "Политическаго Обозрѣнія", касается вопросовъ, о которыхъ возможна печатная бесѣда. Я буду говорить только объ этой части.
Тономъ наставника вы дѣлаете мнѣ выговоръ за то, что я не раздѣляю мнѣній "Современника", не желаю понять его "симпатій и антипатій". Признаюсь откровенно, ничего не могло быть для меня неожиданнѣе этого выговора: дѣлаютъ выговору только тому, отъ кого ожидаютъ еще исправленія. Вы этого отъ меня ожидали? Вы думали, что я могу позволить себѣ сочувствовать "Современнику", раздѣлять его мнѣнія, пока этотъ журналъ будетъ поступать такъ, какъ поступалъ до-сихъ-поръ?... Какъ могли вы это думать?
Если вы до-сихъ-поръ не понимали, отчего не я одинъ, а "Отечественныя Записки" вообще, весь журналъ этотъ, весь составъ его редакціи ни мало не сочувствовали направленію "Современника", то нынѣшняя книжка "Отеч. Записокъ" можетъ доставить вамъ достаточно матеріаловъ для разъясненія этого вопроса. Вы поймете теперь, что между нами мало можетъ быть общаго.
А между-тѣмъ, легко могло бы въ нашихъ дѣйствіяхъ найдтись это общее, связывающее ихъ начало. Я убѣжденъ въ томъ, что въ вашихъ съ вами стремленіяхъ нашлось бы нѣчто такое, на чемъ бы мы могли видѣть въ себѣ людей, идущихъ къ одной цѣли, хотя и различными путями. Постараюсь объяснить это, на сколько могу, въ немногихъ словахъ.
"Современникъ" и "Отечественныя Записки" не любятъ одного и того же. Своимъ орудіемъ для борьбы "Современникъ" взялъ отрицаніе, насмѣшку. Я не только не вижу ничего дурнаго въ этомъ орудіи, напротивъ, понимаю, что въ настоящее время это, можетъ-быть, самое главное, самое необходимое орудіе. Могу убѣдить васъ, г. Чернышевскій, что я съ удовольствіемъ читалъ нѣкоторыя статьи "Современника", между прочимъ -- стихотворенія австрійскаго поэта.
Но отрицаніе -- такое орудіе, которымъ надо пользоваться съ величайшею осторожностью. Не безпокойтесь: вы сейчасъ увидите, о какой осторожности я говорю.
Чтобъ дѣльно отрицать и чтобъ это отрицаніе пошло въ прокъ, надобно хорошо знать то, что именно отрицаете. Иначе въ глазахъ людей одного разряда, вы потеряете весь свой кредитъ, а другимъ, вмѣсто предполагаемой пользы, принесете много, очень-много вреда.
Какъ бы мнѣ объяснить вамъ то, что вы дѣлаете, подъ-часъ, изъ вашей системы отрицанія? Прибѣгну къ сравненію. Вы сами этимъ способомъ разъясненія мысли пользуетесь довольно-часто.
Что бы вы сказали о томъ господинѣ, который принялся бы разсказывать, положимъ, о Москвѣ, и насказалъ бы вамъ, что тамъ разбойники ходятъ по улицамъ шайками среди бѣлаго для, и грабятъ, и рѣжутъ народъ, и съ этими разбойниками ничего тамъ не дѣлаютъ -- и кромѣ этого онъ ничего болѣе не умѣлъ бы вамъ сказать о Москвѣ? Вы знаете хорошо Москву, знаете, что тамъ ничего такого нѣтъ, о чемъ разсказываетъ этотъ господинъ, а есть много такого, о чемъ онъ разсказать или не хочетъ, или не умѣетъ. Какое мнѣніе вы составите объ умственныхъ способностяхъ. и нравственномъ достоинствѣ этого господина? Какъ вы назовете его? А другой, кто не былъ въ Москвѣ я ея не знаетъ, пожалуй, повѣритъ ему. Что, хорошее, вѣрное это будетъ понятіе о Москвѣ?
Видите ли, вы съ вашимъ отрицаніемъ очень-часто поступаете точно такъ же. Какъ же вы хотите, чтобъ я симпатизировалъ вамъ, чтобъ я исправился послѣ вашихъ выговоровъ?
Нужно ли вамъ доказательствъ, что я дѣйствительно такъ думаю о нѣкоторыхъ поступкахъ "Современника"?
На этомъ собственно я могъ бы и покончить свою бесѣду съ вами; но считаю долгомъ сказать еще нѣсколько словъ въ отвѣтъ на ваше поученіе, какъ слѣдуетъ понимать политическую роль графа Кавура.
Я долженъ сказать вамъ прежде всего, что люблю изучать факты, и рѣдко удовлетворяюсь выводомъ, пока не изучу хорошенько фактовъ. Это моя слабость. Далѣе, я всегда люблю повѣрять свои мнѣнія "актами, не слишкомъ вѣрю словамъ, не соединяю съ ними большаго значенія и всегда стараюсь раскрыть,-- что именно, какое содержаніе стоитъ за каждымъ словомъ. Прочитавъ статью г. Т--нова о графѣ Кавурѣ, я увидѣлъ, что г. Т--новъ пришпилилъ въ Кавуру ярлыкъ (вы поймете, что я хочу сказать), который къ нему нимало нейдетъ. Подъ вліяніемъ этого ярлыка вся личность Кавура, вся его дѣятельность оказалась извращенною. Это именно я хотѣлъ вамъ замѣтить нѣсколькими словами о статьѣ г. Т--нова.
Я долженъ сказать вамъ далѣе, что* я не увлекаюсь словами "либерализмъ", "прогресъ". Прежде, чѣмъ признать какую-нибудь партію или какое-нибудь мнѣніе либеральнымъ, прогресивнымъ, я стараюсь распознать., что это за мнѣніе, какія желанія у этой партіи, у этого человѣка, и въ моихъ разысканіяхъ часто оказывалось, что люди, называющіе себя либеральными или прогресивными, въ своей невинности и въ своемъ младенчествѣ считающіе себя дѣйствительно такими, были на дѣлѣ самою вредною задержкою истинному прогребу, истинному либерализму. Въ г. Т--новѣ я видѣлъ именно такой либерализмъ, граничащій съ полнымъ обскурантизмомъ.
Признаюсь вамъ откровенно, не болѣе истиннаго либерализма, не болѣе серьёзнаго знанія Фактовъ, не болѣе зрѣлости сужденій нашелъ я и въ томъ, что вы сами такъ поучительно стараетесь мнѣ внушить по поводу неправильности моихъ мнѣній о графѣ Кавурѣ.
Вы стараетесь показать, что очень-сочувствуете прогресистамъ. Я самъ имъ также сочувствую. Но между нашими сочувствіями -- большая разница. Я позволяю себѣ думать, что дальше слова "прогресистъ" вы видите очень мало; я, напротивъ, всегда стараюсь разглядѣть, что именно, какое содержаніе стоитъ за этимъ словомъ, я въ своемъ сочувствіи нѣкоторымъ прогресистамъ, поэтому, я довольно разборчивъ.
Постараюсь показать вамъ, что все это дѣйствительно такъ. Венъ угодно воображать, будто партія Брайта въ Англіи и та партія въ Италіи, органъ которой "Unita Italian" -- въ сущности одно и то же, равно прогресисты, одинаковаго характера. Васъ соблазнило слово и вы не потрудились разобрать дѣло. Вы не поняли, какая громадная разница между этими прогресистами двухъ совершенно-разнородныхъ категорій, двухъ различныхъ обществъ, ни мало несходныхъ между собою въ политическомъ отношніи. Но мнѣ совѣстно говорить объ этомъ предметѣ. Вѣдь это азбука современной политики. Вы занимаетесь политикою. Не-уже-ли вы не знаете этой азбуки?
Я вижу слова, одни пустыя слова въ томъ, что вы такъ поучительно говорите мнѣ объ умѣренныхъ и крайнихъ прогресистахъ, о нѣжномъ, кроткомъ характерѣ послѣднихъ, объ ихъ благородной готовности на всякаго рода уступки. Разсказывайте объ этомъ другимъ; можетъ-быть, и найдутся такіе, что вамъ повѣрятъ. А я, я знаю факты -- я знаю Москву.
Итальянскіе прогресисты, которыхъ вы уподобляете Брайту, не любятъ Кавура. Вы туда жь за ними. Вы увлекаетесь слѣпымъ желаніемъ быть вездѣ вмѣстѣ съ прогресистами и не понимаете, какъ это дурно. Задали ли вы себѣ задачу, чѣмъ такіе люди, какъ Брайтъ, напримѣръ, были бы теперь въ современной Италіи? Или же, по вашему, если кто-нибудь -- прогресистъ, то онъ ужь непремѣнно вездѣ долженъ быть въ тѣхъ рядахъ, которые сами кричатъ о себѣ, какъ о передовыхъ рядахъ прогреса?
Но позвольте -- оказывается, что и самаго Брайта вы не понижаете, и здѣсь вы не знаете дѣла. По-крайней-мѣрѣ, для меня изумительно было узнать отъ васъ, будто "Пальмерстонъ только тогда непоколебимъ, когда опирается на Брайта, и теряетъ власть, Когда отталкиваетъ отъ себя Брайта". Для меня услышать это было такъ же дико, какъ еслибъ кто-нибудь началъ увѣрятъ меня, что въ Англіи царствуетъ не королева Викторія, а знаменитый мистеръ Роуклейфъ, закадычный пріятель вашей блѣдной копіи, г. Благосвѣтлова. Брайтъ, сколько мнѣ и, безъ сомнѣнія, всѣмъ, исключая васъ, извѣстно, постоянно возстаетъ противъ войнъ и вооруженій; онъ желалъ бы распустить армію, сжечь военные корабли, разрушить крѣпости и арсеналы, разогнать всѣхъ волонтеровъ, и жить совершенно беззаботно, довѣряясь благодушію и миролюбію Лудовика-Наполеона. Кто же этого знаетъ? Кто жь далѣе не знаетъ, что Пальмерстонъ тѣмъ именно и силенъ, что отлично вооружилъ Англію, что за нимъ, за его безпримѣрнымъ искусствомъ парировать всевозможные удары, англичане чувствуютъ себя въ совершенной безопасности? Кто этого не знаетъ? О такихъ вещахъ, объ азбукѣ современной политики, совѣстно толковать порядочнымъ людямъ, а вы меня хотите увѣрить, будто Пальмерстонъ тогда и силенъ, когда слушается Брайта. Какъ вамъ не совѣстно?
Видите ли, какъ дурно, не зная предмета, пускаться въ сужденіе объ этомъ незнакомомъ предметѣ. А вы это дѣлаете безпрестанно: фантазіи собственнаго издѣлія вы ставите на мѣсто фактовъ. Таковъ характеръ вашихъ отрицаній. Понимаете ли теперь, что мнѣ у васъ не нравится не самое отрицаніе, а вашъ способъ отрицать? Точно такимъ же способомъ, какъ вотъ теперь объ отношеніяхъ Пальмерстона къ Брайту, вы судите о графѣ Кавурѣ, о Маколеѣ, о Гизо, о Токвилѣ, о г. Буслаевѣ, о множествѣ другихъ предметовъ. Какъ же вы хотите, чтобъ я имѣлъ о васъ хорошее мнѣніе?
Вотъ хоть бы объ ошибкахъ Кавура. Вамъ все кажется, что если случилось человѣку ошибиться въ чемъ-нибудь, то ужь это совершенно пропащій человѣкъ, никуда негодный, идіотъ, узколобая тупость и т. д. Еслибъ кому-нибудь вздумалось этотъ же самый способъ сужденія объ умственныхъ способностяхъ людей приложить въ вашимъ литературнымъ произведеніямъ, что бы вы объ этомъ сказали? Вѣдь для всякаго, знакомаго съ дѣломъ, въ вашихъ капитальныхъ статьяхъ что ни слово, то ошибка, то незнаніе дѣла. Подумайте объ этомъ!...
Кому не случается ошибаться въ жизни; только ошибка ошибкѣ рознь. Ошибки Кавура -- заблужденія геніальнаго государственнаго человѣка... Но позвольте, вы говорите что то объ его ошибкахъ. Вѣдь, чтобъ найти ошибку въ дѣятельности другаго человѣка, и притомъ понять, почему именно это ошибка, надобно самому здраво понимать дѣло. Любопытно знать, что именно у Кавура вы считаете ошибками.
Кавуръ, вы говорите, доказывалъ, что а Римъ -- городъ прошедшаго, городъ мертвый, что онъ не годится быть столицею". По вашему, это непростительно Кавуру; по моему, это также несовсѣмъ ему простительно. Только вотъ въ чемъ мы съ вами расходимся: вы увѣряете, что онъ въ-самомъ-дѣлѣ это доказывалъ; а я знаю положительно, что онъ доказывалъ совершенно противное. Кто изъ насъ правъ? Вы или я?... Вы понимаете, если я буду правъ, чѣмъ вы тогда будете?...* Извольте. Вотъ вамъ подлинныя слова Кавура:
"Люди добросовѣстные и честные могутъ чувствовать предпочтеніе, къ тому или другому городу; но еслибъ Римъ сталъ однажды нашею столицею, то, нѣтъ сомнѣнія, всѣ споры объ этомъ предметѣ были бы съ-тѣхъ-поръ невозможны"...
"Выборъ столицы опредѣляется исторіею нашего народа, всѣми элементами его цивилизаціи. Что такое исторія Рима, какъ не исторія столицы,-- и притомъ столица всего міра? Теперь онъ сдѣлается столицей великаго народа".
"Мы должны идти въ Римъ..."
Знаете ли когда это было сказано? Потрудитесь, поищите, а я вамъ не скажу. Нужно же заставить васъ немного поработать, а не то вы никогда не получите уваженія къ фактическому знанію, будете сочинять нелѣпости о Кавурѣ, о чемъ угодно, въ родѣ тѣхъ нелѣпостей, которыя разсказывалъ одинъ господинъ о добромъ городѣ Москвѣ.
Другая ошибка Кавура -- зачѣмъ онъ распустилъ неаполитанское войско? Вы думаете, что это въ-самомъ-дѣлѣ было очень-глупо, и предаетесь насмѣшкамъ надъ его жалкой несообразительностью. Знаете ли, это опять вынуждаетъ меня сказать, что мнѣ тяжело за васъ. Вы уже столько лѣтъ занимаетесь политикою, а не понимаете самыхъ простыхъ вещей: вы не понимаете, что людей, служившихъ Франциску, изъ которыхъ одна половина постыдно побросала оружіе, другая съ батарей Гаэты проливала кровь своихъ братьевъ -- вы не понимаете, что этихъ людей нельзя было брать на службу въ армію Виктора-Эммануила. Что для васъ армія? Простой ли рядъ штыковъ и только? Извѣстное ли количество желудковъ и ничего болѣе? Или же и еще что-нибудь? Кавуръ полагалъ, что армія должна имѣть свой особенный духъ. Что было бы съ арміею итальянскою, еслибъ половина, или хотя бы треть ея состояла изъ старыхъ солдатъ короля Франциска?
Видите ли, какъ неосторожно вы пускаетесь въ сужденія -- и еслибъ еще только въ сужденія, безъ поучительнаго, дидактическаго тона? А то, вы приняли этотъ тонъ!...
Ошибку Кавура вы находите также въ томъ, что онъ вмѣстѣ съ Мингетти предполагалъ раздѣлить Италію, въ административномъ отношеніи, на "области" или "страны". Вамъ это кажется дурно; вы болѣе желали бы французскихъ департаментовъ съ французскимъ однообразіемъ въ администраціи: вы говорите это прямо. Мнѣ же, напротивъ, всегда казалось, что "области" или "страны", съ мѣстными особенностями въ администраціи, съ мѣстными совѣтами и мѣстнымъ самоуправленіемъ, что все это было бы не въ-примѣръ лучше французскихъ департаментовъ. Но, какъ вы видите, это уже дѣло мнѣній, подлежащее спору, а спорить съ вами я нынче не хочу. Я вамъ нынче просто отвѣчаю.
По вашему примѣру позвольте мнѣ кончить свой отвѣтъ небольшимъ заключеніемъ.
Роль, которую вы на себя взяли, очень-трудна. Для настоящаго ея выполненія потребны громадныя силы; знаніями пренебрегать никакъ не должно. Недостатокъ знаній вредитъ вамъ въ этой роли очень сильно, а еще болѣе, еще хуже того -- недобросовѣстное отношеніе къ факту, къ дѣлу, къ вопросу.
Я говорю это не въ видѣ совѣта, а собственно для того, чтобъ на будущее время опредѣлить свое отношеніе въ вашей дѣятельности и выяснить для васъ тѣ побужденія, которыя заставили меня вызвать васъ на полемику.
Надѣюсь, что эта полемическая встрѣча не будетъ послѣднею.
И. АЛЬБЕРТИНИ.
"Отечественныя Записки", No 8, 1861