Только что я получилъ ваше требованіе относительно удостовѣренія въ этомъ, что вы православнаго вѣроисповѣданія, какъ явился ко мнѣ вашъ сосѣдъ Г. и сообщилъ слѣдующее: онъ встрѣтился съ г. П--вымъ на желѣзной дорогѣ и тотъ поручилъ ему передать вамъ, что кромѣ бумагъ, доставленныхъ уже вами, настоятельно требуется доказать, что вы законная жена вашего мужа. Постараюсь выхлопотать всѣ эти удостовѣренія и удовлетворить такимъ образомъ вашего чуднаго инспектора.
23-го августа я получила эту бумагу.
24-го августа.
Казалось бы, что чаша терпѣнія должна была бы переполниться и послѣ припадковъ отчаянія и равнодушія, олженъ былъ бы появиться протестъ. Но у меня выходитъ иначе: какъ бойца охватываетъ одушевленіе и мужество чѣмъ больше препятствій впереди и еще привлекательнѣе и желаннѣе кажется ему побѣда, такъ и я, минутами мнѣ кажется, что я не любила бы такъ эту школу, если бы она не далась мнѣ съ такими страданіями, что устраивать дѣло при благопріятныхъ условіяхъ не диво, нѣтъ, ты воздвигни его тогда, когда все противъ тебя, и въ результатѣ получится увѣренность въ своей настойчивости, преданности и силѣ. Мщеніе мое должно состоять не въ томъ, чтобы обратиться вспять и сжечь корабли, а въ томъ, чтобы остаться на полѣ битвы, выиграть сраженіе, создать образцовую школу и доказать, что была права я, а не г-да П--вы.
Вотъ что писала я вчера одному изъ своихъ знакомыхъ, бѣжавшему съ поля битвы общественной дѣятельности, въ деревню и погрузившагося тамъ "въ дремоту жизни праздной", что мнѣ однако не мѣшаетъ уважать въ немъ человѣка умнаго и честнаго.
"Вы обвиняете меня въ томъ, что я отказываюсь отъ газетныхъ статей и, приглашая защищать Спасовича, въ глубинѣ души, не желаю даже его защиты. Прежде чѣмъ обвинять меня въ этомъ, выслушайте мои доводы: я нахожу, что людей готовыхъ протестовать, обличать и пререкаться гораздо больше чѣмъ людей желающихъ напроломъ, во что бы то ни стало, дѣлать дѣло, общественное дѣло, въ которое они вѣрятъ, котораго они предвидятъ будущность. Я не берусь судить кто больше служитъ обществу, кто полезнѣе, кто заслуживаетъ большаго уваженія, большей симпатіи, я чувствую только себя принадлежащею ко 2-й категоріи. Выходя изъ этаго положенія, я не хочу быть на скамьѣ подсудимыхъ по школьному дѣлу, я не хочу дать восторжествовать злоязычію г-дъ П--выхъ, я не хочу набрасывать тѣни на мою прошлую педагогическую дѣятельность, я не хочу быть причисленною къ лику недовольныхъ и протестующихъ, я не хочу минутнаго торжества идеи и привлекательнаго мученическаго вѣнка -- невинно пострадавшей, купленнаго цѣною возможности дѣлать дѣло!
Говорятъ, что дѣло передается въ окружной судъ. Мировой судья нашолъ его себѣ неподсуднымъ и передалъ судебному слѣдователю.
Извѣстный адвокатъ С. говоритъ, что онъ самъ желалъ бы быть подсудимымъ по такому дѣлу, что такія дѣла слѣдуетъ раздувать, а не тушить, что онъ безплатно пріѣдетъ защищать ого. Изъ Петербурга мнѣ предлагаютъ опять помѣстить эту исторію въ одной изъ распространенныхъ газетъ, но я повторяю: не этого мнѣ нужно, мнѣ нужно дѣлать, дѣло и только".
28-го августа.
Вещи уложены, дѣти въ дорогѣ, одна я задерживалась до послѣдней минуты въ надеждѣ получить разрѣшеніе и дождалась таки и отъ инспектора и отъ училищнаго совѣта, но открыть школу невозможно. Завтра я неизбѣжно должна выѣхать въ Харьковъ, такъ какъ 2-го открытіе воскресной школы послѣ лѣтнихъ каникулъ.
Придется пріѣхать 3-го сентября послѣ собранія, но радостная вѣсть облетѣла уже всѣ хаты и маленькія фигурки безпрестанно мелькаютъ у воротъ.
29-го августа.