Ганди, конечно, исключительное явление. Его высокие нравственные качества, редкая сила воли, совершенное бескорыстие (во всех смыслах этого слова), беззаветная преданность индийскому делу никаких сомнений вызывать не могут. Трудно было бы отрицать и умственные качества Махатмы: без них он, вероятно, не мог бы в течение десятилетий сохранять то положение, которое он приобрел у себя на родине. Со всем тем умственный кругозор Ганди чужд и непонятен громадному большинству современных людей. В своих политических книгах он рассказывает, что его и по сей день волнуют безысходные мысли: например, можно ли ему пить козье молоко? «Я постоянно себя спрашиваю, когда же я откажусь от козьего молока, — пишет он в своих воспоминаниях. — Все еще не могу отказаться от этого соблазна...» Несколько лет тому назад Ганди согрешил еще хуже: жена соблазнила его необыкновенным лакомством — приготовила для него овсяную настойку на прованском масле. Он съел это дивное блюдо, «чтобы сделать удовольствие жене и насладиться». «Однако дьявол только этого и ожидал»: за грех чревоугодия Махатму постигла тяжкая болезнь, — «я отказался от всякого лечения, желая искупить свое безумство». В пору выздоровления индусский врач убеждал Ганди питаться сырыми яйцами, но об этом Махатма не хотел и слышать, хотя ему обещали достать на рынке «неоплодотворенные яйца»{18}. У него образовался аппендицит, и пришлось сделать операцию. Это было еще худшим грехом. У Ганди среди старых индусов есть и такие друзья» которые, по-видимому, считают его сибаритом и прожигателем жизни. По крайней мере, один из них, старик-брахман (его сам Эндрюс называет аскетом), прислал Ганди гневное письмо: вместо того чтобы решиться на грех операции, Махатма мог бы удалиться в какую-либо уединенную пещеру и там силой духа преодолеть слабость тела. Ганди и сам соглашался со стариком» что так было бы гораздо лучше. «Да, я виноват, — писал он в ответ брахману, — но, к несчастью для меня, я далек от совершенства... Признаю, что мое согласие на операцию было душевной слабостью».
Бесполезно долго останавливаться на этой теме. Все мышление Ганди элементарно и, гиперболично — вот уж истинно «гималайское» мышление. Он с восторгом цитирует изречение санскритской книги, из которого можно сделать вывод, что от «чревоугодия» до потери рассудка и до всевозможных ужасов только один шаг, Не скрываю, такие страницы несколько раздражают — в особенности потому, что об этом рассказывается так обстоятельно и длинно: какое нам дело до внутренней борьбы Махатмы с соблазнами козьего молока и овсяной настойки на прованском масле?
Трагедия же этого человека в том, что он стал заниматься политикой. Ни его характер, ни взгляды, ни способы действий не были для нее предназначены ни в какой мере. Надо ли говорить, что в единоборстве с Ллойд Джорджем, или даже с Макдональдом, Ганди имел мало шансов на успех? Его восторженный биограф, Ромен Роллан, оскорбил Махатму сравнением с Лениным: «Для Ганди, как для Ленина, как для любой высокой души (их ведь немного), я — это ты». Ленин сюда приплетен явно для красоты слога — на это и отвечать нечего. Но к Ганди слова «высокая душа», конечно, могут быть отнесены с полным правом. Махатма сам сказал, что его целью в жизни является «Мокша» — «себя свести к нулю и взглянуть в лицо Господу». Как перевести на политический язык эти слова? Как подвести итог политической деятельности Ганди? Ведь те скромные завоевания, которые связываются с его именем, сделаны либо другими вопреки ему, либо им самим вопреки Сатиаграхе. Первый в истории опыт приложения толстовства к политике оказался полной неудачей — таков социально-философский результат гандизма. Правда, создалась легенда. Думаю, однако, что и она идет к концу: никакая легенда не выдержит двух-трех конференций круглого стола.