Но тайна, о которой известно десятку людей, вечно тайной оставаться не может. «Его величество случай» вступает в свои права. Случайно узнал о тайне защитник Дрейфуса Деманж; случайно узнал о ней старый сенатор Шерер-Кестнер.
Как водится, дело осложнилось погоней газет за сенсациями. 10 ноября 1896 года газета «Матэн» опубликовала факсимиле бордеро, купленное ею у одного из экспертов процесса 1894 года. Какой-то банкир, имевший денежные дела с Эстергази, тотчас признал почерк своего клиента и оповестил об этом Матье Дрейфуса, брата осужденного капитана. Несколькими днями позднее Матье Дрейфус открытым письмом на имя военного министра обвинил майора Эстергази в совершении того преступления, за которое был осужден его брат.
Буря разразилась.
Почетная обязанность Франции: внутренние дела ее с незапамятных времен становятся достоянием всего мира. С конца 1896 года во всех газетах вселенной создается ежедневная рубрика: дело Дрейфуса.
За границей общественное мнение сошлось почти единодушно на том, что произошла тяжкая судебная ошибка. Так думали и левые и правые. По случайности почти все европейские монархи были убеждены в том, что Дрейфус невиновен. Убежденными дрейфусарами считались и были императрица Евгения, герцог Омальский. Папа Лев XIII говорил своим родным, что изменник — Эстергази. Королева Виктория, чрезвычайно интересовавшаяся делом, невыдержала и попросила своего внука Вильгельма II в частном порядке сообщить ей, имело ли германское военное ведомство когда-либо сношения с Дрейфусом. Император дал ей слово, что никогда не имело. Вильгельм счел даже нужным заехать лично к французскому послу и честным словом заверил маркиза Ноайя, что в германском штабе никто не имеет понятия о Дрейфусе. В России сенатор Закревский дал заключение, обошедшее всю печать дрейфусаров. Изумлялись за границей два знаменитых человека. Толстой говорил: «Весь мир лежит во зле — а они толкуют о деле Дрейфуса!..» Это был трезвый мыслитель. Бисмарк совершенно недоумевал: «Немцы, немцы почему сентиментальничают? (Вероятно, он имел в виду императора.) Во Франции осудили без вины офицера? И слава Богу: пусть Франция сварится в собственном соку». Это был реальный политик.
Франция действительно была близка к состоянию гражданской войны. Страна разделилась на два лагеря. Среди дрейфусаров были известнейшие писатели, ученые, художники: Клемансо, Золя, Жорес, Анатоль Франс, Ростан, Прево, Жюль Ренар, Марсель Пруст, Викторьен Сарду, Мирбо, Дюкло, Шарль Рише, Пенлеве, Ланжевен, Перрен, Ру, Олар, Клод Моне, Писсаро, Синьяк, Сара Бернар, Режан. Были известные писатели и среди антидрейфусаров: Баррес, Пьер Луис, Эредиа. Разделилась и аристократия (Ноайи, например, стояли за Дрейфуса), и католические круги (образовался «Католический комитет защиты права», требовавший пересмотра дела), и круги еврейские (Ротшильды сохраняли нейтралитет, Поржесы снабжали деньгами антидрейфусаров). Разделились и социалисты. Леон Блюм в своих интересных воспоминаниях, написанных после смерти Дрейфуса, рассказывает о бурной сцене между Жоресом и некоторыми его товарищами по партии, которые категорически требовали, чтобы он покинул лагерь дрейфусаров. «Вы губите нас всех, наши избиратели возложат на нас ответственность за вас!..» «Ваши избиратели скоро узнают правду, — ответил Жорес, — они возложат на вас ответственность за вашу слабость, за вашу трусость, и вы будете меня просить выступить на вашу защиту... Что ж, я себя знаю: я выступлю...»
Очень многие колебались, — и позднее, вероятно, сожалели о своем колебании. Малларме слышать не хотел ни о дрейфусарах, ни о антидрейфусарах. Поль Валери принял участие в подписке враждебного Дрейфусу лагеря: прислал три франка, с оговоркой: «не без колебания». Другой писатель тоже принял участие в этой подписке, но оговорку сделал другую: «За порядок, против справедливости и правды». Слова эти совершенно точно выражали идейный смысл той борьбы, которая сокращенно называется делом Дрейфуса.