( Посвящено С. Д. Нечаеву )
Когда Поэтъ, любимецъ вдохновенья
Въ жару души возвышенной порой
Со звономъ струнъ сливаешь голосъ свой,
Исполненный святаго пѣснопѣнья --
Земныхъ оковъ слагая тяжкій грузъ,
Онъ, мыслію могущій, величавый,
Слѣдитъ вѣка давно минувшей славы,
Нетлѣнные для памяти и Музъ;
Онъ зритъ тотъ край, ни кѣмъ ненавѣстимый
Гдѣ тихъ утратъ оцѣпенѣлый сонъ,
Гдѣ свѣтлый брегъ, столь нѣкогда любимый,
Могильными холмами заселенъ,--
И, полный весь прекрасныхъ впечатлѣній,
Въ восторгѣ думъ онъ рвется и кипитъ,
И пламенемъ Поэзіи горитъ
Его младый неукротимый Геній.
Такъ мрачная, летучая волна,
Когда лежитъ надъ моремъ тишина,
Безропотно волнуется у брега;
И -- вдругъ реветъ, и мчится, я кипишь,
Когда во мглѣ бушуя налетитъ
Полночный вихрь осенняго набѣга,
Таковъ Поэтъ, властитель гордыхъ думъ,
Пѣвецъ боговъ, любви и вдохновенья,
Когда живой восторгъ самозабвенья
Воспламенятъ его мужалый умъ!
Когда въ мечтахъ высокихъ пламенѣя
Предъ нимъ вдали, какъ свѣтлый призракъ сна,
Въ пустынной мглѣ задумчиво дряхлѣя,
Прояснится святая старина!
Высокій даръ! Онъ силою могучей
Бояна взоръ и струны разпаляль,
Когда пѣвецъ предъ смертію летучей
Богатырей отважныхъ воспѣвалъ;
Внимая пѣснь его въ туманѣ ночи,
Младый боецъ, взлелѣянный войной,
На вражій станъ вперялъ сокольи очи,
Дыша огнемъ отваги боевой!
Ужъ дневный лучь по небесамъ играешь,
Позолотивъ восточные края.--
А рать еще въ. безмолвіи внимаетъ
Военный гимнъ Бояна -- соловья;
Боянъ умолкъ. Отважныя дружины
Громятъ враговъ въ пожарѣ бранныхъ сѣчь;
Отъ шопота коней дрожатъ равнины,
Въ крови скользитъ по звонкимъ латамъ мечь!
Погибнулъ врагъ. Надъ пепелищемъ стана,
Блѣднѣя, день на небесахъ погасъ,--
И льется вновь пѣснь вѣщаго Бояна,
Какъ лебедя, въ часъ смерти, сладкій гласъ...
Но гдѣ же ты, пѣвецъ краснорѣчивый?
Иль съ кучею развалинъ тѣхъ вѣковъ
Какъ метеоръ въ долинѣ молчаливой,
Какъ тѣнь исчезъ и ты, краса пѣвцовъ?
Замолкъ твой гласъ со звукомъ гуслей дивныхъ,
Но въ пѣсняхъ Музъ онъ внятенъ, онъ знакомъ,
Онъ слышится въ развалинахъ пустынныхъ,
Въ мечтахъ души, и ночью надъ Днѣпромъ!
Тамъ въ тишинѣ, когда дуброва дремлетъ
Среди нѣмой, полночной темноты,
Младой пѣвецъ ему уныло внемлетъ,
Какъ звуку лиръ съ небесной высоты,--
И пламенный восторгъ его объемлетъ,
И на душу слетаются мечты....
-- -- -- -- -- --
-- -- -- -- -- --
Такъ пѣлъ я ты, нашъ Геній величавый,
Взлелѣянный на Камскихъ берегахъ,
Незыблемый потомокъ громкой славы,
Божественный Державинъ въ сѣдинахъ...
Увѣнчанный безсмертіемъ высокимъ,
При. пѣсняхъ Музъ кончая голосъ свой,
Какъ бури шумъ, съ волненіемъ глубокимъ
Ты отлетѣлъ изъ области земной;
Но пѣснь твоя, какъ прелесть дѣвы-Рая,
Цвѣтетъ въ вѣкахъ нетлѣнной красотой;
Ей юноша задумчиво внимая,
Исполненъ весь Поэзіи святой.
Онъ силится постичь въ пылу желанья,
Съ таинственной надеждою похвалъ,
Высокихъ думъ прекрасныя созданья,
И лучшихъ благъ счастливый идеалъ!
Въ немъ бьется грудь; съ отвагой возникаешь
Въ душѣ порывъ неукротимыхъ силъ,--
Трепещетъ онъ... и духомъ улетаетъ
Къ сіянію божественныхъ свѣтилъ.
Ѳ. Алексѣевъ.
"Московскій вѣстникъ", ч. 7, 1830