С месяц назад получил нежданно-негаданно из Лондона письмо от приятеля, котораго давным давно почитал в покойниках большевицкаго производства.
Пишу ему с радостью:
- Ура! Итак тебя не разстреляли?
Отвечает на другие вопросы толково и обстоятельно, а на этот дико:
- Раз я пишу тебе собственноручно, то ясно, что я не разстрелян. Напротив!
Озадачил. Первая половина ответа, пожалуй еще туда сюда: не лишена основательности. Не требуй подтверждения словами тому, - что засвидетельствовано фактами. Но - "напротив"? Как это "напротив"? Что значит "напротив"? Обласкали его, что ли большевики? Уж не перекачнулся ли старик под красную звезду? Не нюхается ли в Лондоне с Раковским или, кто бишь там еще?
Пишу:
- Друже, объяснись.
Немедленный ответ:
- Да нет, с чего ты взял? Просто - разстреляли большевики у нас на улице две семьи напротив, а мы с женой благополучно отсидели в подвале за пустыми бочками. Извини мой, смутивший тебя, лаконизм (как я извиняю тебе твои гнусныя подозрения) и припиши его спартанскому образу жизни, который мы с женой вынуждены вести, - сегодня, например, даже без "черной похлебки".
Ах, чтоб тебе, с твоим лаконизмом, самому, как бочке, пусто было! Впрочем не поздно ли желать? Ежели без похлебки, то и так уже пусто.
Показываю письмо жене. Улыбается, говорит извинительно:
- Как будто ты не знаешь, какой он... неунывающий... юморист.
Превеселая, однако, штучка юмор человека, отсидевшагося от разстрела за пустыми бочками, слыша, как разстреливают семьи напротив. Славился когда то немецкий Galgenhumor, недурно острили французские жентильомы перед гильотиной и английские висельники. Но всю эту "розницу" ХХ-й век отодвинул в область преданий. Россияне, прошедшие школу октябрьской революции, побивают оптовый рекорд. И в количестве и в качестве.