П. Кропоткинъ.
Желающимъ болѣе подробно ознакомиться съ жизнью П. А. Кропоткина, мы совѣтуемъ прочесть его книгу: "Записки Революціонера". Эта книга читается съ захватывающимъ интересомъ; она написана въ высшей степени просто, а по своимъ художественнымъ достоинствамъ является однимъ изъ выдающихся литературныхъ произведеній послѣдняго времени.
Обращая вниманіе нашихъ читателей на эту книгу, мы только кратко упомянемъ, о нѣкоторыхъ интересныхъ чертахъ изъ жизни Кропоткина.
Князь Петръ Алексѣевичъ Кропоткинъ родился въ 1842 г. въ Москвѣ. Отецъ его былъ военный служака Николаевскаго времени и богатый помѣщикъ, владѣющій 1200 душъ крѣпостныхъ людей. Мальчикомъ и юношей П. Кропоткинъ видѣлъ всѣ ужасы крѣпостного права, но они не оказали на него развращающаго вліянія, по всей вѣроятности оттого, что въ ранніе годы его дѣтства была еще слишкомъ жива память о его рано умершей матери, которую дворовые и крестьяне боготворили за ея доброту.
"Все мое дѣтство, пишетъ Кропоткинъ, перевито воспоминаніями о ней. Какъ часто, гдѣ-нибудь въ темномъ корридорѣ рука двороваго ласково касалась меня или брата Александра. Какъ часто крестьянка, встрѣтивъ насъ въ полѣ, спрашивала: "Выростете-ли вы такими же добрыми, какой была ваша мать? Она насъ жалѣла, а вы будете жалѣть?
"Насъ" -- означало, конечно, крѣпостныхъ. Не знаю, что стало бы съ нами, если бы мы не нашли въ нашемъ домѣ среди дворовыхъ ту атмосферу любви, которой должны быть окружены дѣти".
Эта атмосфера любви была лучшимъ наслѣдствомъ, которое мать оставила своимъ дѣтямъ и благодаря которому крѣпостное право не развратило ихъ. Повторяя слова поэта, Кропоткинъ имѣетъ полное право сказать:
"И если я легко стряхнулъ съ годами
Съ души моей тлетворные слѣды
Поправшей все разумное ногами,
Гордившейся невѣжествомъ среды,
И если я наполнилъ жизнь борьбою
За идеалъ добра и красоты,
И носитъ пѣснь, слагаемая мною,
Живой любви глубокія черты --
О, мать моя, подвигнутъ я тобою!
Во мнѣ спасла живую душу ты!"
Картины крѣпостного права, изображаемыя Кропоткинымъ, производятъ потрясающее впечатлѣніе. Отецъ автора, человѣкъ въ сущности не злой, приказывалъ сѣчь дворовыхъ за нѣсколько разбитыхъ тарелокъ. Кропоткинъ описываетъ тяжелую "сцену, какъ только что высѣченнаго двороваго Макара заставляютъ прислуживать у стола.
"Мачеха, видя, что никто изъ насъ не дотронулся до супа, пробуетъ оживить насъ.
Не находите-ли вы дѣти,-- говоритъ она по французски, что супъ сегодня превосходный.
Слезы душатъ меня. Послѣ обѣда я выбѣгаю, нагоняю Макара въ темномъ корридорѣ, и хочу поцѣловать его руку; но онъ вырываетъ ее и говоритъ не то съ упрекомъ, не то вопросительно: Оставь меня; небось, когда выростешь, и ты такой же будешь?
-- Нѣтъ, нѣтъ, никогда!..."
Всѣ родные и знакомые Кропоткиныхъ принадлежали къ высшему аристократическому кругу, воспитывался П. Кропоткинъ въ Пажескомъ корпусѣ, то есть въ самомъ аристократическомъ военно-учебномъ заведеніи, и тѣмъ не менѣе добрые задатки, полученные въ дѣтствѣ, и демократическій духъ времени взяли верхъ надъ развращающимъ вліяніемъ среды. Блестящія способности и неутомимая жажда знанія сдѣлали то, что вмѣсто придворнаго офицера изъ Кропоткина выработался выдающійся ученый.
Осенью 1871 года Географическое Общество просило Кропоткина, уже составившаго себѣ извѣстность, принять должность секретаря. Это было заманчивое предложеніе, такъ какъ оно открывало широкій путь молодому ученому для дальнѣйшихъ работъ.
"Наука -- великое дѣло, пишетъ Кропоткинъ. Я зналъ радости, доставляемыя ею, и цѣнилъ ихъ, быть можетъ, даже больше, чѣмъ многіе мои собратья...
"Но какое право имѣлъ я на всѣ эти высшія радости, когда вокругъ меня -- гнетущая нищета и мучительная борьба за черствый кусокъ хлѣба, когда все затраченное мною, чтобы жить въ мірѣ высокихъ душевныхъ движеній, неизбѣжно должно быть вырвано изо рта сѣющихъ пшеницу для другихъ и не имѣющихъ достаточно чернаго хлѣба для собственныхъ дѣтей? У кого-нибудь кусокъ долженъ быть вырванъ изо рта, потому что совокупная производительность людей еще такъ низка.
"Знаніе -- могучая сила. Человѣкъ долженъ овладѣть имъ. Но мы и теперь уже знаемъ много; что еслибы это знаніе, "только это, стало достояніемъ всѣхъ?...
"Массы хотятъ знать. Онѣ хотятъ учиться; онѣ могутъ учиться...
"Вотъ въ какомъ направленіи мнѣ слѣдуетъ работать, и вотъ тѣ люди, для которыхъ я долженъ работать. Всѣ эти звонкія слова насчетъ прогресса держатся въ сторонѣ отъ народа, всѣ эти громкія фразы -- одни софизмы. Ихъ придумали, чтобы отдѣлаться отъ разъѣдающаго противорѣчія...
"И я послалъ мой отказъ Географическиму обществу."
Въ слѣдующемъ году Кропоткинъ уже становится членомъ кружка Чайковскаго. Цѣлью этого кружка сперва было лишь саморазвитіе. Члены кружка считали, что для всякой общественной дѣятельности прежде всего необходимы нравственно развитые люди. Они мечтали подготовить цѣлый рядъ такихъ людей, которые могли бы разбудить дремлющія массы народа и направить ихъ на борьбу за попранныя права человѣка, за лучшее будущее. Среди этой подготовительной работы въ 1874 году Кропоткинъ былъ арестованъ и посаженъ въ Петропавловскую крѣпость, гдѣ вѣроятно бы и погибъ отъ невыносимыхъ для здоровья условій, если бы его не перевели въ госпиталь, откуда ему удалось бѣжать въ 1876 году и пробраться за границу.
За границей убѣжденія Кропоткина окончательно сформировались, и онъ сталъ однимъ изъ самыхъ выдающихся проповѣдниковъ того ученія, которое извѣстно подъ названіемъ анархизма.
Основнымъ закономъ человѣчества, по мнѣнію Кропоткина, является стремленіе отъ менѣе счастливаго къ болѣе счастливому состоянію. Изслѣдуя жизнь человѣчества, мы замѣчаемъ, что оно состоитъ изъ обществъ, цѣлью которыхъ, какъ и всего человѣчества, является доставленіе своимъ членамъ наибольшаго количества счастья, при наименьшей затратѣ человѣческой силы. То, что называютъ обыкновенно прогрессомъ, есть вѣрный путь, ведущій къ этой цѣли. На пути къ такому счастью люди встрѣчаютъ разнообразныя препятствія.
"Новыя идеи всюду зарождаются и стремятся пробиться наружу и найти примѣненіе въ жизни; но развитіе ихъ задерживается инертностью (неподвижностью) тѣхъ, чьи интересы требуютъ поддержанія стараго порядка, и идеи эти задыхаются подъ гнетомъ давно отжившихъ предразсудковъ и традицій... Политическія, экономическія и общественныя учрежденія рушатся, и общественное зданіе, ставшее непригоднымъ, лишь препятствуетъ развитію тѣхъ ростковъ, которые пробиваются сквозь его щели и вокругъ него... Тогда наступаетъ пора великихъ событій, круто порывающихъ нить исторіи и выбивающихъ человѣчество изъ наѣзженной колеи на новый путь. Революція становится необходимостью... Человѣкъ созналъ свое мѣсто въ природѣ, онъ созналъ, что учрежденія суть ни что иное, какъ его же созданія, и что имъ однимъ они могутъ быть пересозданы"...
Способы пересозданія общества, конечно, для каждаго могутъ представляться различными. Но, при всѣхъ различіяхъ во мнѣніяхъ, по мнѣнію Кропоткина, всегда должно быть признано одно основное требованіе безусловно необходимое для достиженія счастья человѣчества. "Требованіе это,-- говоритъ Кропоткинъ,-- можно выразить въ видѣ слѣдующаго положенія: поступай съ другими такъ, какъ ты желалъ бы, чтобы поступали съ тобою при тѣхъ же условіяхъ."
Рядомъ съ этимъ требованіемъ Кропоткинъ выставляетъ еще требованіе, дополняющее первое; "будь силенъ, предавайся со всей страстью мышленію и дѣятельности, такъ чтобы они били ключемъ -- и тогда твой умъ, твоя любовь и твоя энергія перельются въ окружающихъ."
Но дѣятельность человѣка на своемъ пути встрѣчаетъ разнообразнѣйшія препятствія, въ числѣ которыхъ наиболѣе существенными являются: право, то есть законы въ связи съ ихъ исполнительными органами,-- государство и частная собственность.
"Законъ, по мнѣнію Кропоткина, представляетъ искусное смѣшеніе обычаевъ, полезныхъ для общества, которые соблюдались бы и помимо законовъ, и другихъ обычаевъ, которые выгодны лишь господствующему меньшинству, массамъ же приносятъ вредъ и могутъ поддерживаться лишь путемъ устрашенія... Законъ, бывшій сначала лишь собраніемъ обычаевъ, способствовавшихъ сохраненію общества, теперь является въ рукахъ богатыхъ бездѣльниковъ лишь орудіемъ эксплоатаціи и порабощенія трудящихся массъ." "Что же касается до законовъ уголовныхъ, то большею частью они являются ничѣмъ инымъ, какъ орудіемъ мести со стороны государства, мести, унаслѣдованной отъ временъ варварскаго состоянія, мести, возведенной государствомъ въ законъ."
"Организованная общественная месть, именуемая Судомъ и Справедливостью,-- говоритъ Кропоткинъ въ своемъ докладѣ международному революціонному рабочему конгрессу 1900 года,-- есть пережитокъ, унаслѣдованный нами изъ нашего рабскаго прошлаго... Рожденное изъ временъ закрѣпощенія и рабства, учрежденіе суда служитъ въ исторіи, чтобы удержать закрѣпощеніе и рабство, и продлить ихъ существованіе. Это учрежденіе поддерживаетъ въ обществѣ идеи о необходимости мести, возведенной въ добродѣтель. Оно служитъ школою воспитанія въ обществѣ противуобщественныхъ привычекъ и наклонностей. Онъ вливаетъ въ общественную жизнь цѣлый мутный потокъ всякой грязи и разврата, развивающихся вокругъ судовъ и тюремъ, проводниками его въ обществѣ являются полицейскій, палачъ, шпіонъ, провокаторъ и быстро развивающіяся нынѣ агентства частнаго шпіонства и такъ далѣе,-- причемъ этотъ потокъ грязи растетъ съ каждымъ годомъ". Общество будущаго, по мнѣнію Кропоткина, пойметъ, что законъ есть ни что иное, какъ закрѣпленіе и обоготвореніе обычаевъ и понятій давно прошедшаго времени, и сумѣетъ отказаться отъ этого идолопоклонства. Общество будущаго найдетъ возможность обходиться безъ этого отжившаго учрежденія, "обратившись къ вольному, свободно избранному въ каждомъ случаѣ третейскому суду, и найдетъ выходъ въ болѣе тѣсныхъ сношеніяхъ, установившихся между всѣми гражданами, равно какъ въ воспитаніи привычекъ труда и общественности, при помощи всѣхъ тѣхъ могучихъ средствъ, которыхъ не можетъ не открыть общество, отказавшееся отъ передачи своей нравственной гигіены полицейскому и жандарму". Кропоткинъ полагаетъ, что въ будущемъ, для поддержанія добраго согласія между членами общества, будетъ достаточно соблюденія обычныхъ правилъ общежитія, такъ называемаго "обычнаго права", а подчиненіе ему будетъ достаточно гарантировано потребностью каждаго въ сотрудничествѣ, помощи и дружбѣ, и боязнью быть исключеннымъ изъ общества.
Человѣчество на своемъ пути отъ менѣе счастливаго къ болѣе счастливому существованію, отбрасывая ветхія формы жизни и создавая новыя, отброситъ въ недалекомъ будущемъ и государство.
"Государство, говоритъ Кропоткинъ, создаетъ цѣлую армію чиновниковъ, которые словно пауки сидятъ въ своихъ сѣтяхъ и видятъ свѣтъ только сквозь грязныя окна своихъ канцелярій. Громадныя, все возрастающія суммы, взимаемыя государствомъ съ народа, всегда оказываются недостаточными; государство живетъ на счетъ будущихъ поколѣній и на всѣхъ парахъ несется къ банкротству. Государство и война означаетъ одно и то же; одно государство стремится ослабить и разорить другое, чтобы навязать ему свои законы, свою политику, свои торговые договоры и чтобы обогатиться на его счетъ... Государство, которое первоначально должно было быть защитникомъ всѣхъ и, въ особенности, слабыхъ, въ настоящее время превратилось въ орудіе, пускаемое въ ходъ богатыми противъ эксплоатируемыхъ, имущими противъ неимущихъ".
Но какъ же быть безъ государства, спрашиваютъ робкіе, близорукіе люди? Вѣдь, стремясь разрушить государство, анархисты могутъ вернуть человѣка въ первобытное состояніе, въ состояніе непрестанной войны каждаго противъ всѣхъ?
Въ своемъ сочиненіи "Государство и его роль въ исторіи", недавно переведенномъ подъ редакціей автора на русскій языкъ, Кропоткинъ указываетъ на блестящій историческій примѣръ устройства внѣ государственнаго общежитія. Этотъ примѣръ представляютъ средневѣковые вольные города, которые "втеченіе первыхъ двухъ столѣтій своего существованія сдѣлались центрами благосостоянія для всего населенія, центрами богатства и культуры, какихъ мы съ тѣхъ поръ никогда больше не видали. Справьтесь съ документами, дающими возможность установить размѣръ заработной платы сравнительно со стоимостью предметовъ потребленія, и вы увидите, что трудъ ремесленника и даже простого поденьщика того времени оплачивался лучше, чѣмъ въ наше время трудъ наиболѣе искуснаго рабочаго {Понятно, что размѣръ вознагражденія, получаемаго работникомъ за свой трудъ, долженъ разсматриваться непремѣнно въ связи съ цѣной необходимыхъ работнику припасовъ. Если припасы очень дороги, то и большой платы за трудъ будетъ недостаточно для жизни; если же они дешевы, то можно жить хорошо и при малой платѣ за трудъ.}.
Но это счастливое для работника время не было временемъ тупой сытости. Это было время одного изъ наибольшихъ подъемовъ искусства и науки, какіе только помнитъ человѣчество. Рафаэль, Микель-Анджело, Леонардо да Винчи, Данте, Петрарка и множество другихъ славныхъ именъ служатъ яркимъ напоминаніемъ о расцвѣтѣ той цивилизаціи, которая была создана въ вольныхъ городахъ среднихъ вѣковъ. Взгляните на воздвигнутые этими городами знаменитые готическіе соборы, краснорѣчивые свидѣтели подъема искусства того времени. Обратите вниманіе на мелочи, на мебель, на посуду, на предметы обихода и всюду вы увидите неопровержимое доказательство, что работникъ того времени не былъ частью фабричной машины, какъ теперь, но былъ развитымъ человѣкомъ, проникнутымъ любовью къ своему труду.
Этотъ расцвѣтъ искусства былъ смятъ, эти вольные города раздавлены, но гибель пришла не отъ нашествія варварскихъ полчищъ. Тройственный союзъ военнаго, судьи и священника или погубилъ эти очаги средневѣковой цивилизаціи, или въ значительной степени ослабилъ ихъ дѣятельность. Воинственныя государства опутали своими сѣтями вольные города и вытянули изъ нихъ соки. Судьи постарались заковать жизнь въ оковы законовъ, созданныхъ еще въ древнемъ Римѣ, а священники давили всякое проявленіе свободной мысли и, во имя будущаго небеснаго блаженства и рая съ ангелами, превращали настоящій міръ въ мрачный адъ, населенный дьяволами.
Въ настоящее время власть государства достигла наибольшаго развитія. Но какъ дерево, достигшее предѣловъ своего роста, близко къ паденію, какъ мыльный пузырь, растянувшійся до крайнихъ предѣловъ, долженъ лопнуть, такъ и государство, сказавъ свое послѣднее слово, должно разрушиться, уступивъ мѣсто инымъ формамъ человѣческаго общежитія.
"Въ настоящее время,-- говоритъ Кропоткинъ,-- мы можемъ наблюдать ростъ анархическаго движенія, то-есть движенія, направленнаго къ ограниченію правительственной дѣятельности... Свободные союзы начинаютъ присвоивать себѣ понемногу все поле человѣческой дѣятельности... Большія организаціи, основанныя исключительно на добровольномъ соглашеніи, становятся все болѣе многочисленны". Примѣровъ такихъ внѣ-государственныхъ организацій мы видимъ множество. Таковы желѣзнодорожныя общества, общества страхованія и другія коммерческія организаціи, общества подачи помощи потерпѣвшимъ кораблекрушеніе, всевозможныя благотворительныя общества и тому подобныя.
"Особеннаго вниманія, по мнѣнію Кропоткина, заслуживаетъ общество Краснаго Креста: избивать людей на полѣ сраженія остается задачей государства, но это же самое государство объявляетъ себя неспособнымъ оказать помощь своимъ раненымъ и большую часть этой задачи предоставляетъ частной иниціативѣ".
Какія формы приметъ общественная жизнь людей будущаго, сказать невозможно, но каждый можетъ рисовать себѣ такія формы грядущаго строя, къ осуществленію которыхъ онъ долженъ стремиться.
Кропоткинъ полагаетъ, что люди будутъ соединяться въ общины, связанныя общностью своихъ стремленій. Соединяться въ такія общины они будутъ путемъ заключенія договоровъ. Люди примутъ на себя "обязательства по отношенію къ обществу, которое съ своей, стороны обяжется оказывать имъ извѣстныя услуги. Не будетъ надобности принуждать къ выполненію этихъ договоровъ, не потребуется ни наказаній, ни судей. Исполненіе договоровъ будетъ вполнѣ достаточно гарантировано потребностью каждаго въ сотрудничествѣ, помощи и расположеніи окружающихъ. Того, кто не исполняетъ взятыхъ на себя обязательствъ, вѣдь могутъ исключить изъ общества... Не будетъ ни тюремъ, ни какихъ-либо другихъ карательныхъ мѣръ, а противъ тѣхъ немногихъ вредныхъ обществу поступковъ, которые еще будутъ совершаться, лучшимъ средствомъ будетъ мягкое, любовное обращеніе съ провинившимся, нравственное воздѣйствіе и свобода".
Очень часто думаютъ, что грандіозныя предпріятія, составляющія гордость нашего времени, вродѣ прорытія огромныхъ каналовъ, тунелей, постройки желѣзныхъ дорогъ, станутъ невозможны съ уничтоженіемъ государства. Но дѣло въ томъ, что вѣдь и въ наше-то время всѣ эти сооруженія производятся большей частью безъ участія государства различными предпринимателями, наживающими при этомъ огромныя деньги. Если же за такія дѣла взялись бы нѣсколько заинтересованныхъ общинъ, то онѣ выполнили бы всѣ эти работы не только не хуже, но лучше подрядчиковъ, такъ какъ вся предпринимательская прибыль оставалась бы въ пользу общинъ.
При современномъ строѣ сельско-хозяйственные продукты скупаются торговцами у крестьянъ и продаются городскимъ рабочимъ, при чемъ громадные барыши остаются въ рукахъ скупщиковъ. Такіе же барыши наживаютъ и люди, устроившіе фабрики, на которыхъ городскіе рабочіе изготовляютъ сельско-хозяйственныя орудія, необходимыя для крестьянъ. Съ уничтоженіемъ государства, городскія и сельскія общины будутъ просто обмѣниваться своими произведеніями, не давая себя обирать ни торговцамъ, ни фабрикантамъ, ни правительственнымъ чиновникамъ, какъ это дѣлается въ настоящее время.
На своемъ пути къ совершенствованію, человѣчество въ недалекомъ будущемъ откажется отъ частной собственности, которая въ наше время является источникомъ множества бѣдствій. Вѣдь только вслѣдствіе существованія частной собственности, образовалось то неравномѣрное распредѣленіе богатствъ, какое мы видимъ въ настоящее время, когда въ рукахъ однихъ людей сосредоточены милліарды рублей, а другіе умираютъ отъ голоду, не имѣя возможности найти себѣ работы.
Многіе предполагаютъ, что существованіе мелкой земельной собственности, наоборотъ, спасаетъ людей отъ нищеты, но и въ Западной Европѣ и въ Россіи мы видимъ какъ разъ обратное. Крестьяне давно уже стали не настоящими собственниками земли, а прикрѣпленными къ ней батраками, всѣ силы которыхъ уходятъ на уплату процентовъ ростовщикамъ-банкирамъ и податей государству.
Существованіе частной собственности создаетъ цѣлый классъ людей съ туго набитой мошной, стремящихся лишь къ непрерывнымъ наслажденіямъ, праздныхъ и распущенныхъ, которые,-- какъ замѣчаетъ Кропоткинъ,-- отдаваясь своимъ животнымъ инстинктамъ, "непремѣнно будутъ обезчещивать женщинъ и дѣтей, развращать искусство, театръ и прессу, продавать свое отечество и его защитниковъ, а такъ какъ они слишкомъ трусливы, чтобы самимъ стать убійцами, то они будутъ посылать на бойню отборную часть своего народа, какъ только у нихъ явится боязнь за свою мошну".
Частная собственность нарушаетъ справедливость,-- говоритъ Кропоткинъ.-- "Все накопленное богатство произведено совокупнымъ трудомъ всего общества и притомъ трудомъ, какъ настоящаго поколѣнія, такъ и всѣхъ прошедшихъ. Домъ, въ которомъ мы находимся въ настоящую минуту, имѣетъ цѣнность лишь потому, что онъ находится въ Парижѣ, въ этомъ прекрасномъ городѣ, представляющемъ наслоеніе труда двадцати послѣдовательныхъ поколѣній. Если перенести этотъ домъ въ снѣжныя пустыни Сибири, то онъ потерялъ бы почти всю свою цѣнность. Эта машина, изобрѣтенная тобой, и на которую у тебя есть патентъ, содержитъ въ себѣ трудъ пяти или шести поколѣній; она представляетъ цѣнность, лишь поскольку она является частью того огромнаго цѣлаго, которое мы называемъ промышленностью девятнадцатаго вѣка {А промышленность 19-го вѣка образовалась изъ промышленности предшествовавшихъ вѣковъ.}. Переправь твою машину для вязанія кружевъ въ Новую Гвинею къ (дикарямъ) папуасамъ -- и она утратитъ всякую цѣнность... Наука и промышленность, теорія и практика, изобрѣтеніе и примѣненіе его къ дѣлу, которое въ свою очередь ведетъ къ новымъ изобрѣтеніямъ, умственный и ручной трудъ,-- все связано одно съ другимъ. Всякое изобрѣтеніе, всякій успѣхъ, всякое увеличеніе принадлежащаго намъ запаса хозяйственныхъ благъ, обязано своимъ происхожденіемъ всей совокупности физической и умственной дѣятельности прошлыхъ и современныхъ поколѣній. Слѣдовательно, какое же право имѣетъ кто-нибудь присвоить исключительно себѣ хоть самую ничтожную часть этого громаднаго цѣлаго и сказать: это принадлежитъ мнѣ, а не вамъ".
Человѣчество, въ своемъ стремленіи къ совершенствованію, мало-по-малу уже начинаетъ переходить отъ частной собственности къ собственности общественной. Дороги и мосты, составлявшіе частную собственность, владѣльцы которыхъ брали съ прохожихъ и проѣзжихъ деньги, становятся общественнымъ достояніемъ. Картинные галлереи, музеи, сады, библіотеки и т. п., становятся общественными и безплатными. Появляются безплатные театры. Во многихъ городахъ населеніе безплатно снабжается водой въ неограниченномъ количествѣ. Существуютъ даже проекты безплатныхъ желѣзныхъ дорогъ.
Но несмотря на всѣ эти признаки приближенія будущаго строя, для многихъ осуществленіе его кажется слишкомъ трудно достижимымъ.
Конечно, прежде всего придется озаботиться объ удовлетвореніи самыхъ необходимыхъ потребностей. Для этого,-- какъ предполагаетъ Кропоткинъ,-- достаточно "чтобы всѣ взрослые члены общества, за исключеніемъ женщинъ, занятыхъ воспитаніемъ дѣтей, обязались бы съ 20 или 22-лѣтняго до 45 или 50-лѣтняго возраста ежедневно посвящать по пяти часовъ на какую-нибудь изъ работъ, считаемыхъ необходимыми, при чемъ они будутъ пользоваться свободой выбора рода труда... Общество могло бы, напримѣръ, заключать съ каждымъ изъ своихъ членовъ слѣдующій договоръ: "Мы гарантируемъ тебѣ пользованіе нашими домами, житницами, улицами, средствами передвиженія, школами, музеями и т. п., съ тѣмъ условіемъ, чтобы отъ 20-лѣтняго до 50 или 45-лѣтняго возраста ты ежедневно посвящалъ бы по пяти часовъ какому-нибудь полезному труду. Во всякій данный моментъ ты будешь имѣть право свободнаго выбора той группы, къ которой ты хочешь примкнуть, или даже можешь основать новую группу, лишь бы она обязалась производить предметы первой необходимости.
Окончивши обязательную работу на полѣ или фабрикѣ, всякій можетъ посвятить остальное время удовлетворенію своихъ артистическихъ и научныхъ склонностей... Любитель музыки, желающій пріобрѣсти рояль, вступитъ въ союзъ фортепіанныхъ мастеровъ; онъ потратитъ извѣстную часть своего свободнаго времени и вскорѣ будетъ обладателемъ желаемаго инструмента. Тотъ, кто увлекается астрономіей, примкнетъ къ союзу астрономовъ, состоящему изъ философовъ, наблюдателей, счетчиковъ, оптиковъ, ученыхъ и любителей; онъ получитъ желаемый инструментъ, если только онъ посвятитъ ихъ общему дѣлу извѣстное количество труда, такъ какъ всякая обсерваторія нуждается въ большомъ количествѣ грубаго физическаго труда каменщиковъ, столяровъ, литейщиковъ и механиковъ... однимъ словомъ тѣ пять или семь свободныхъ часовъ, которыми будетъ располагать всякій, послѣ того, какъ онъ предварительно посвятить нѣсколько часовъ производству предметовъ первой необходимости, будутъ совершенно достаточны, чтобы сдѣлать доступными для него всякаго рода предметы роскоши".
Но вѣдь не всякій трудъ пріятенъ. Существуютъ работы противныя и тяжелыя. Ихъ будутъ избѣгать. Это правда, но для такихъ работъ, во-первыхъ, можетъ быть уменьшено число часовъ труда, а во-вторыхъ, какъ говоритъ Кропоткинъ,-- "если въ настоящее время еще существуютъ непріятныя работы, то это объясняется лишь тѣмъ, что люди науки никогда не ломали себѣ голову надъ тѣмъ, какъ сдѣлать ихъ болѣе пріятными; они всегда знали, что найдется достаточное количество голодныхъ людей, которые за гроши будутъ работать и при существующихъ условіяхъ... Вѣдь фкбрики, заводы и рудники могутъ быть совершенно такъ же гигіеничны и роскошно устроены, какъ лучшія лабораторіи нашихъ университетовъ; и чѣмъ совершеннѣе будетъ ихъ устройство, тѣмъ больше будетъ доставляемый ими доходъ."
Каждый въ обществѣ будущаго будетъ трудиться сообразно своимъ силамъ и получать соотвѣтственно своимъ потребностямъ. Если же, чего трудно ожидать, случилось бы такъ, что какихъ-либо предметовъ потребленія оказалось бы недостаточно, то ихъ распредѣляли бы сообразно потребностямъ по порціямъ, при чемъ предпочтеніе отдавалось бы дѣтямъ, старикамъ и вообще слабымъ.
Переходъ отъ весьма несовершеннаго существующаго строя къ болѣе совершенному строю будущаго произойдетъ,-- по мнѣнію Кропоткина,-- путемъ соціальной революціи, путемъ насильственнаго переворота, который совершится самъ собой; а подготовить къ нему умы есть задача тѣхъ, которые предвидятъ ходъ постепеннаго общественнаго развитія.
Чтобы новыя идеи осуществились, говоритъ Кропоткинъ, "необходима страшная гроза, которая уничтожила бы всю гниль, своимъ дыханіемъ оживила бы истомленныя души и возвратила бы одряхлѣвшему, разрушающемуся и разлагающемуся обществу способности самопожертвованія, самоотреченія и героизма." Кропоткинъ полагаетъ, что для того, чтобы подготовить умы къ революціи необходимо сдѣлать общеизвѣстной цѣль революціи, то есть необходима неустанная пропаганда словомъ и дѣломъ въ самыхъ широкихъ размѣрахъ. Правильно оцѣнить положеніе вещей могутъ въ настоящее время лишь очень немногіе. Массы народа до сихъ поръ еще слишкомъ невѣжественны. Пропаганда можетъ принимать самыя разнообразныя формы, "но прежде всего, замѣчаетъ Кропоткинъ, чтобы возбудить въ народѣ смѣлость и духъ возмущенія, пропаганда должна вліять на массы всегда посредствомъ примѣра." Примѣромъ же должны служить отдѣльныя революціонныя дѣйствія наиболѣе энергичныхъ и мужественныхъ людей. Первые зачинщики, конечно, погибнутъ. Погибнутъ, вслѣдствіе равнодушія массъ, и ихъ послѣдователи, но мало-по-малу геройство погибшихъ привлечетъ къ ихъ дѣлу сочувствіе все большаго и большаго числа людей, и, наконецъ, отдѣльныя попытки борьбы превратятся во всеобщую революцію, послѣ которой, на развалинахъ разрушенныхъ государствъ, возникнетъ новый, болѣе справедливый и совершенный общественный строй.
Кропоткинъ не думаетъ, что насильственный переворотъ можетъ превратиться въ кровавый терроръ. По его словамъ народъ не возведетъ террора въ систему, подобно царямъ и королямъ: народъ жалѣетъ своихъ жертвъ, онъ слишкомъ добросердеченъ, чтобы ему вскорѣ не стала претить жестокость.
Къ сожалѣнію, мы не имѣемъ достаточно данныхъ, чтобы раздѣлить эти надежды автора. Просвѣщеніемъ народа слишкомъ долго пренебрегали, терпѣніемъ его слишкомъ долго злоупотребляли, а воспоминанія о тысячелѣтнихъ страданіяхъ едва ли возбудятъ кротость и жалость въ почувствовавшихъ свою силу народныхъ массахъ.
Трудно предсказать тѣ формы, какія можетъ принять грядущій переворотъ, но каковы бы онѣ не были, друзья народа должны употребить всѣ свои силы, чтобы чувство мести, такъ долго накапливавшееся въ душѣ народа, не заглушило бы чувствъ справедливости и добра.