I.
Эмиль Зола не только первоклассный и въ высшей степени оригинальный писатель, но и одинъ изъ самыхъ популярныхъ художниковъ-романистовъ нашего времени. Если не считать крестьянскаго читателя, которому произведенія Зола, какъ и всѣ другія произведенія художественной литературы, остаются недоступными и неизвѣстными, Зола можетъ съ полнымъ правомъ считаться народнымъ писателемъ. Можно смѣло сказать, что ни одинъ изъ художниковъ XIX вѣка не пользовался такой широкой популярностью въ средѣ рабочаго пролетаріата и городского мѣщанства всѣхъ культурныхъ странъ, какъ Зола. Начиная съ романа "Западня" ("L'Assomoir"), каждый изъ романовъ Зола расходился во Франціи въ количествѣ сотенъ тысячъ экземпляровъ, немедленно переводился за всѣ европейскіе языки и всюду распространялся въ огромномъ количествѣ экземпляровъ. Помимо этого, романы Зола печатались и перепечатывались въ десяткахъ газетъ и составляли необходимую принадлежность всякой сколько-нибудь порядочной народной библіотеки.
Что произведенія Зола -- въ особенности его романы изъ жизни рабочихъ -- являются любимымъ чтеніемъ рабочаго люда, можно судить по отчетамъ народныхъ и профессіональныхъ библіотекъ. Чуть ли не во всѣхъ такихъ отчетахъ, которые намъ случалось видѣть, на одномъ изъ первыхъ мѣстъ, а, большей частью, на первомъ мѣстѣ по числу выдачъ, стоитъ Зола. И это не только во Франціи, но и въ Германіи, и въ Австріи, и въ Швейцаріи. И особенно характерно то, что наибольшее требованіе на романы Зола предъявляется именно организованными и наиболѣе (сознательными рабочими. Такъ, напримѣръ, въ сводномъ отчетѣ по 37 германскимъ библіотекамъ, въ отдѣлѣ "Изящная литература", Зола стоитъ на первомъ мѣстѣ. Изъ 3.484 выдачъ произведеній 25 наиболѣе требуемыхъ классическихъ писателей, на произведенія Зола падаютъ 433 выдачи (въ среднемъ, по 28,8 разъ на каждый романъ). Сочиненія Зола читались въ этихъ библіотекахъ въ два раза больше, чѣмъ соч. Гейне (215); въ три раза больше, чѣмъ сочиненія Шпильгагена (166), Гауптмана (150) и Гете (137), въ четыре раза больше соч. Шиллера (106); въ шесть разъ больше соч. Дюма (63); въ восемь разъ больше соч. Шекспира (48) и Толстого (45) и въ шестнадцать разъ больше соч. Лессинга и Байрона (по 27 разъ) {Dr. А. Pfannkuehe. "Was liest der deutscher Arbeiter" 1900 (Таблица въ концѣ).}.
Такое же предпочтеніе романовъ Зола всѣмъ другимъ, и роднымъ и переводнымъ, произведеніямъ классической литературы мы находимъ и въ другихъ отчетахъ рабочихъ библіотекъ и германскихъ, и австрійскихъ и швейцарскихъ {}. Въ отчетѣ четырехъ библіотекъ (двухъ общихъ и двухъ партійныхъ) за 1894--5 г. между 16-го наиболѣе требуемыми романами, фигурируютъ 4 романа Зола съ 77-ю выдачами (изъ 286). Въ другомъ отчетѣ библіотеки рабочаго союза, насчитывающаго отъ 3 до 4 сотъ членовъ, "составляющихъ сливки соціалъ-демократическихъ избирателей Крефельда", говорится: "Изъ романовъ и здѣсь Зола является авторомъ наиболѣе читаемымъ: онъ представленъ 9-ю романами (11 томовъ), которые были выданы, всѣ вмѣстѣ, 140 разъ". Въ отчетѣ библіотеки лейпцигскаго рабочаго союза говорится, какъ о "самыхъ любимыхъ авторахъ", о Ренанѣ, Зола и Гейне. Въ другомъ отчетѣ одной профессіональной библіотеки отмѣчается, что "усерднѣе всего читались "Среди ночи и льда" Нансена (28 выдачъ), "Углекопы" Зола (14), сочиненія Гейне (12 разъ) и т. д.
Въ отчетѣ одной изъ самыхъ большихъ рабочихъ библіотекъ въ Вѣнѣ за 1898 г. говорится "Наибольшій спросъ былъ предъявленъ на соч. Розеггера (190 выдачъ), Зола (155), Эберса (118), Анценгрубера (107). Всего въ библіотекѣ было 2781 выдача.
Въ отчетахъ рабочихъ библіотекъ Цюриха и Винтертура--т-о же самое предпочтеніе Зола всѣмъ другимъ писателямъ. Относительно цюрихскихъ библіотекъ говорится, что "больше всего требуются сочиненія Зола, Бебеля, Корвина, Блюменгагена, Кнейпа, Бока, Додэ и Дюма". Относительно винтертурскихъ библіотекъ,-- что, "по числу требованій, на первомъ планѣ стоятъ Лассаль, Зола, Шиллеръ и Бекъ (Антропологія)" {Отчеты эти помѣщены въ "Die Neue Zeit" за разное время.}.
Уже по одному сосѣдству, въ которомъ находится во всѣхъ этихъ отчетахъ имя Зола, по одному тому, что оно постоянно фигурируетъ рядомъ то съ именами Гейне и Шиллера, то съ именами Ренана, Бебеля и Лассаля, можно заключить, что читатель-рабочій ищетъ въ произведеніяхъ Зала не "пикантныхъ подробностей", а серьезныхъ отвѣтовъ на серьезные запросы. И, въ самомъ дѣлѣ, въ тѣхъ отчетахъ, гдѣ указано, какіе именно романы больше всего читаются рабочими, почти всюду повторяются на " званія "Углекоповъ" и "Западня", и очень рѣдко попадается "Нана" {"Пикантныя подробности" даже иногда отталкиваютъ читателя рабочаго отъ чтенія Зола. Такъ, напримѣръ, въ отчетѣ одной германской библіотеки союза переплетчиковъ говорится: "Произведенія Зола, въ 20-и томахъ, вначалѣ усердно читались, особенно "Углекопы", но теперь интересъ къ нимъ значительно понизился, благодаря тому, что многіе читатели почувствовали истинное отвращеніе къ способу писанія Зола и теперь не хотятъ брать никакого изъ его сочиненій".}.
II.
Въ чемъ же заключается причина подобной обширной популярности Золя?
Выступивъ въ литературу съ теоріей экспериментальнаго романа, съ проповѣдью холоднаго и безстрастнаго реализма, Зола -- къ тому же и по натурѣ сдержанный и замкнутый -- не могъ и не позволялъ себѣ проявлять свои чувства по отношенію къ народу. Но онъ, безъ сомнѣнія, глубоко любилъ народъ. Это высказывалось въ томъ вниманіи, съ какимъ онъ постоянно останавливался на народной жизни. Это еще болѣе ярко высказалось въ его послѣднихъ романахъ, въ особенности, въ "Трудѣ". Жюль Кларети, въ одной своей статьѣ о Зола, вспоминая про свою встрѣчу съ Зола послѣ представленія какой-то- комедіи послѣдняго, разсказываетъ: "Въ моихъ ушахъ еще звучать его ста о той радости, которую онъ испытываетъ при мысли о томъ, чтобы говорить прямо народу, идти къ "малымъ симъ", служить имъ, и взамѣнъ этого просить у нихъ не "избирательныхъ голосовъ", а довѣрія и открытую душу".
Но Зола больше, чѣмъ любилъ народъ, онъ его уважалъ, уважалъ настолько, что открыто и прямо говорилъ ему:въ глаза самую горькую правду. Онъ, кромѣ того, вѣрилъ въ народъ, вѣрилъ въ его здоровые инстинкты, въ его здравый смыслъ. Въ строгомъ реализмѣ онъ видѣлъ не только "научный пріемъ", но и лучшее средство для воспитанія и просвѣщенія народной массы. Отвѣчая однажды репортеру на вопросъ: какая литература нужна народу?-- онъ высказалъ слѣдующее:
-- "Реалистическая страница несравненно полезнѣе для рабочаго, чѣмъ разный сантиментальный мелодраматическій вздоръ... Мое мнѣніе таково: если показать человѣку яркую картину его пороковъ во всей ихъ отвратительной наготѣ, то это должно непремѣнно1 заставить его страдать, должно побуждать его поправиться" {"L'Evénément", отъ 17 ноября 1895 г.}.
Говорить въ глаза правду не легко и не безопасно не только царямъ, но и народу, въ особенности "народу-властелину", а тѣмъ болѣе французскому народу, совершенно не привыкшему къ этому, постоянно убаюкиваемому лестью, угодничествомъ и громкими фразами. Ее дешево обошелся Зола его "подвигъ правды". Онъ былъ забросанъ грязью и клеветой, какъ ни одинъ писатель въ мірѣ,-- и больше всего досталось ему за тѣ произведенія, въ которыхъ онъ рѣзко и открыто высказывалъ горькую правду, въ которыхъ онъ обличалъ недостатки и пороки рабочихъ ("Западня") и крестьянъ ("Земля"), неспособность арміи ("Разгромъ"), темныя интриги всей коалиціи реакціонной Франціи (его письмо Ф. Фору "J'accnse!"). Этихъ смѣлыхъ обличеній не могла ему простить вся та "уличная печать", безпринципная, лакейная, играющая ига самые дурные инстинкты толпы, та печать, которую Зола, въ моментъ страстнаго негодованія, во время дѣла Дрейфуса, заклеймилъ названіемъ "la presse immonde" и которой онъ въ своемъ послѣднемъ романѣ "La Vérité", посвящаетъ нѣсколько горькихъ строкъ. Говоря объ одномъ изъ распространенныхъ "уличныхъ листковъ", игравшемъ роль въ осужденіи ни въ чемъ неповиннаго учителя (героя романа), онъ восклицаетъ: "О, этотъ чудовищный листокъ! Онъ представляетъ собою убійственный ядъ, который развращаетъ и калѣчитъ цѣлый народъ. Если беззаконіе становится возможнымъ, то это потому, что подобныя газеты отравляютъ своей ложью бѣдный французскій народъ, еще столь невѣжественный и столь легковѣрный къ сказкамъ, которыми льстятъ его низменнымъ инстинктамъ".
Но если "уличная печать" не простила Зола его "правды", то самъ народъ не только не обижался на нее, во высоко цѣнилъ ее въ произведеніяхъ Зола, которыми онъ зачитывался. Въ предыдущемъ очеркѣ приведенъ отзывъ работницы о романахъ Зола: "Люблю Зола за его правдивость". И этотъ отзывъ могли бы повторить многіе и многіе читатели Зола изъ рабочей среды.