Глава V (в сокращении)
Современное еврейское народное творчество не только усвоило библейские формы, образы и термины, но и всецело проникнуто тем же направлением и основной тенденцией, что и старое национальное творчество, а именно, что духовное совершенство, праведная жизнь, а главным образом умственное развитие, олицетворенное в изучении Торы,-- единственная цель жизни и высшее благо человека на земле; что это совершенство дает человеку универсальную силу, возвышает его до степени божественности и покоряет к его ногам самую могучую материальную, физическую силу, которая является синонимом грубости и глупости.
В оригинальных сказках и песнях, как и в произведениях национального творчества, совершенно отсутствует героический элемент, отсутствуют мотивы борьбы на почве материальной, физической силы. Большинство еврейских сказок, особенно детских, начинается вместо традиционного "Жил дед да баба" или "царь и царица" -- словами "Жил раввин и раввинша" (отсюда и взялась поговорка: "Раввин и раввинша -- целая сказка, раввин без раввинши -- полсказки, раввинша без раввина -- совсем не сказка"); большинство легенд, даже некоторые из заимствованных, приурочено к именам тех или других праведников-чудотворцев.
Главным мотивом почти всех легенд и большинства сказок является стремление человека к Торе, борьба с материальными условиями за возможность всецело отдаться ее изучению и изображение великого духовного могущества тех, которым удалось проникнуть в ее глубокие тайны. "Тора не имеет дна", "Тора безбрежна, как океан", "Тора -- лучший товар", "Где Тора, там и мудрость" и т. д.-- гласят еврейские поговорки. Эта же тенденция проходит нитью и в сказках, и в легендах. Тесная связь с Торой начинается у еврея еще до его рождения.
По еврейскому поверию все еврейские души присутствовали на Синае во время дачи евреям Торы (отсюда поговорка: "И моя душа была на Синае"). Во время пребывания ребенка в утробе матери к нему прилетает ангел и учит его всей Торе, но перед самым рождением он дает ему щелчок в нос, и ребенок все забывает (отсюда выражение относительного умного ребенка: "Ангел забыл дать ему щелчок в нос"). Но бывают такие исключительные еврейские души, которые или не все забывают, или быстро вспоминают забытое.
Будущий праведник обыкновенно родится несколько чудесным образом. Он почти всегда сын старых родителей, которые, оставаясь бездетными, долго молили Бога о потомстве. Затем в сонном видении или наяву, через Илью-пророка или праведника, они извещаются, что у них родится сын, который будет "светочем Торы". Будущий праведник, герой сказки или легенды, иногда сейчас же после рождения начинает говорить пророчества и открывать "тайны тайн" (вследствие этого его иногда даже "берут назад").
Но большей частью развитие праведника идет постепенно. Он растет, как и герой христианской сказки, "не по дням, а по часам", только не в физическом отношении, а в духовном: в 3 года он уже знает всю Библию, в 7 лет -- всю Тору, а в 10 лет он уже произносит "Дроше" (нечто среднее между лекцией и проповедью) и открывает тайны тайн. А затем он уже всю жизнь изучает (один или под руководством ангела, Ильи-пророка, отца-талмудиста и т. п.) таинства Торы.
И вот это-то учение Торы дает праведнику сверхъестественную силу: он предвидит будущее, знает, что происходит на земле и небе, может при помощи "полного Божьего имени" ("Шем-гамефойрош") или молитвы совершать чудеса, до воскрешения мертвых и разрушении мира включительно. При этом праведник во время изучения Торы бывает окружен сиянием, ярким светом, пламенем, огненными столбами; вокруг него разлито благоухание и т. д.
И поскольку велика и безгранична духовная мощь праведника, постольку же он немощен бывает физически. Отсутствие физической силы выдвигается как обязательная особенность праведника, который "не имеет удовольствия от сего мира", постится целыми неделями и т. д. Легенда не знает для праведника более высокой похвалы, как выражение: "Это была душа без тела". Те же самые мотивы, которые были отмечены нами в народной сказке, находим мы и в народной песне.
И там на первом месте стоит Тора, которая не только воспевается сама по себе, как "дочь Бога", но и выступает как высшее благо человека во всех периодах его жизни, от колыбели до могилы.
Мать, убаюкивая сына, поет ему:
Дитятко будет Тору изучать,
Поведут его в хедер,
Священные книги будет он писать,
Хорошим евреем станет.
В другой песне мать убеждает малютку-сына, что ему не пристойно пищать и плакать, так как, выросши большим, он станет великим талмудистом, будет служить украшением для родителей, а к свадьбе будет разрешать спорные религиозные вопросы. Девочке обещается, что ее жених "будет изучать Тору, писать божественные книги, и она станет праведной еврейкой".
Ребенок подрос, он уже начал учиться, и песня ему советует:
Иди, дитя, иди в хедер,
Учи Тору по порядку
От складов до Гемары (Талмуда).
Это тебя спасет от зла и несчастий.
Беги, дитя мое, беги к раби,
Он даст пищу твоей душе.
Беги к нему, беги и учись
И как Бога его чти.
Божьи заветы сладки как мед,
Его Тора охраняет нас, как рыбу вода,
В ее (Торы) правой руке -- жизнь на земле,
В ее левой руке -- почет и богатство.
Девушка, мечтая о женихе, тоже не знает более высокого достоинства, чем знание Торы. "Если б моя мать,-- мечтает она,-- была доброй, она привезла бы для меня черноволосого и голубоглазого жениха, который сидел бы день и ночь над Торой, присылал бы мне письма и оставался бы праведным евреем".
Высшая мечта девушки -- это "стать раввиншей". Юноше в лучшую пору жизни приходится оторваться от Торы и пойти в солдаты. Народная муза откликается на это десятками элегических песен. И в русском народном творчестве мы находим множество песен-жалоб о рекрутчине, но в еврейской песне ужас перед солдатчиной носит особый характер.
Еврейского рекрута мучают и ужасают не трудности и лишения солдатского житья, а то, что при службе ему нельзя будет заниматься Торой и выполнять все законы еврейской веры. "Когда мне было пять лет,-- говорится в одной рекрутской песне,-- меня водили в хедер. А теперь мне приходится сидеть верхом на лошади. Когда мне было 10 лет, я изучал Библию с (комментариями) Раши, а теперь я должен есть из котла солдатскую кашу".
В другой песне противопоставляется:
Когда наступает милая суббота,
Я бы хотел утром в синагогу пойти.
Приходит фельдфебель учитель
И выкрикивает: "На ученье ходи!"
В полном соответствии со сказкой и песней находятся в отношении к физической силе и воинственности и другие области народного фольклора: пословицы, поговорки, анекдотические притчи и т. д. У еврейской религиозно настроенной массы замечается глубокое отвращение к физической силе, которая считается прямо "нееврейским свойством".
В противоположность еврейским качествам -- "худенький, деликатный, шелковый, тихий, как голубь", и т. д., выставляется, как признак грубости и глупости: "красный, как Степка", "здоровый, как гой, как Харитон". Поговорка резко отделяет отличительные свойства еврея и нееврея: "голос -- голос Якова, а руки -- руки Исавовы" (Бытие 27, 22).
"Береги меня, Боже, от нееврейской силы и от еврейского ума". "Еврей воюет с мыслью и стреляет взором" и т. д. В анекдотической притче, которая никого и ничего не щадит, имеются сотни рассказов, осмеивающих невоинственность еврея. Особенно популярны рассказы: "о еврейском разбойнике", который, остановив в лесу богатого купца грозным окликом "я разбойник!", на вопрос испуганного купца: "Гвалд, что же вы хотите?" -- отвечает с мольбой: "Подарите милостыню!"; рассказ про еврейский полк, в котором во время битвы офицер выкликает молитвенным напевом: "Предоставляется такому-то почет первого выстрела!" И "такой-то" отвечает: "Не расположен, уступаю!" т. д.
Все эти и подобные анекдоты имеют в виду не еврейскую трусость, а глубокое презрение еврея к физической борьбе. Если мы перейдем к народному творчеству последнего периода, периода перелома, борьбы отцов и детей, отречения от Торы и религиозных традиций,-- мы найдем в еще не окристаллизовавшихся песнях и притчах в сущности ту же тенденцию, что в произведениях прежнего народного творчества, с тою только разницею, что вместо Торы здесь выступает на первое место светская мудрость ("гасколо"), которая тоже называется "дщерью Божьей" и окружена почти таким же ореолом, как и Тора: вместо раввина и праведника выступает студент, доктор, профессор, писатель.
1908 г.