Та же обстановка, что в третьем действии, только на месте длинного стола слева небольшой четырехугольный стол. За ним в кресле сидит рабби Шлоймеле в молитвенном облачении (талесе) и филактериях (тфилин). По обеим сторонам цадика сидят судьи. Перед ними стоит рэб Шамшон. У дверей стоит Михоэль. Заканчивают обряд "пояснения сна".
Раби Шамшон. Добрый сон я видел, добрый сон я видел, добрый сон я видел!
Раби Шлоймеле и оба судьи (вместе). Добрый сон ты видел, добрый сон ты видел, добрый сон ты видел!
Раби Шлоймеле. Раввин! Мы пояснили ваш сон к добру. Теперь сядьте с нами как судья.
Усаживаются все четверо в ряд, оба судьи по краям.
Михоэль, подай мне посох.
Михоэль подает.
Михоэль! Возьми мой посох и ступай на кладбище и пойди по кладбищу к востоку. И когда дойдешь до середины, закрой глаза и с закрытыми глазами иди дальше и шарь посохом впереди себя. И на том месте, где посох задержится - остановись. И подойди к могиле, которая будет всего ближе к тебе, и ударь по ней посохом три раза и скажи такими словами: "Покойник праведный! Шлойме, сын великого Тартаковского цадика, раби Ицеле, послал меня просить тебя, чтобы ты, ведомыми тебе путями и способами, известил покойника Нисонабен Ривке, что суд праведный вызывает его на суд с Сендером бен Гени". Повторишь это три раза. Потом повернись лицом к западу и иди обратно. И не оборачивайся, не оглядывайся назад, какие крики, призывы и голоса ты бы ни слышал за собою. Иначе ты будешь в большой опасности. И ни на один миг не выпускай из рук моего посоха. Остерегайся и остерегайся! Ступай, и Господь тебя спасет, ибо посланцы по святому делу охраняются от бед.
Михоэль хочет взять посох.
Подожди, я сперва должен сделать отделяющий круг для покойника. (Подымается, подходит к левому углу и делает посохом слева направо большой круг и при этом что-то шепчет. Дает Миxоэлю посох.)
Михоэль уходит.
Теперь пусть сделают ограду для покойника. Только следует остерегаться не ступить в круг, который я сделал.
Приносят простыню и привешивают ее за два края к потолку так, что спускаясь до пола, она закрывает весь левый угол.
Раби Шлоймеле. Позовите Сендера.
Входит Сендер.
Ты послал подводу за сватами и женихом?
Ceндep. Послал.
Раби Шлоймеле. Их еще нет?
Сендер. Нет, но, должно быть, скоро прибудут. Я послал самых быстрых лошадей.
Раби Шлоймеле. Пошли гонца им навстречу, чтобы торопились.
Сендер. Пошлю.
Раби Шлоймеле (иным тоном). Раби Сендер, служка судейский известил тебя, что покойник Нисон бен Ривке вызывает тебя на суд?
Сендер. Да...
Раби Шлоймеле. Ты принимаешь наш суд?
Сендер (дрожащим голосом). Принимаю.
Пауза.
Раби Шлоймеле (судьям). Скоро среди нас появится бесплотный[беспокойный] дух из мира праведного и мы должны будем рассудить его тяжбу с человеком из мира призрачного. Такой суд свидетельствует, что, хотя Тора на земле, ее законы обязательны и для небес, и для бесплотных[беспокойных] духов. (Пауза.) Такой суд грозен и страшен -- ибо за ним следят во всех высших Чертогах, и при малейшем отклонении от закона сами судьи могут быть вызваны к Верховному Судилищу. Мы должны быть стойки и непреклонны, ибо... ибо... (Обрывает речь, оглядывается.)
Все оглядываются. Наступает жуткая тишина.
Раби Шлоймеле устремляет взор на полог. Все за ним.
l-й судья (тихим шепотом, со страхом). Кажется, он здесь...
2-й судья (тоже). Он, кажется, здесь...
Раби Шамшон. Он здесь...
Жуткая пауза.
Раби Шлоймеле. Покойник Нисон бен Ривке! Суд праведный повелевает тебе не выступать из круга, который для тебя обведен.
Пауза.
Покойник Нисон бен Ривке, суд праведный спрашивает тебя, что ты имеешь против Сендера бен Гени?
Слышны шепот, неясные слова. Все трепетно прислушиваются. Жуткая тишина.
l-й судья (шепотом). Он отвечает...
2-й судья (тоже). Он отвечает.
Раби Шамшон. Сендер бен Гени. Покойник Нисон бен Ривке рассказывает, что в молодости ты с ним учился в одном ешиботе и вы жили душа в душу. Когда вы оба женились, вы встретились на праздниках у старого Тартаковского цадика раби Ицеле и, чтобы сильнее закрепить свою дружбу[душу], дали друг другу руку с клятвенным обещанием, что если у одного из вас родится сын, а у другого дочь - вы их будете считать женихом и невестой и потом ожените...
Сендер ( дрожащим голосом ). Это... было... Мы поклялись.
Раби Шамшон. Сендер бен Гени. Покойник Нисон бен Ривке говорит, что вскоре после этого его жена родила сына, а через год сам он умер.
Короткая пауза.
В мире праведном он узнал, что сын его наделен высокой душой и быстро подымается по ступеням совершенства. И радовалась, и веселилась душа его, и видел он, что, когда настало время жениться, сын его, сам не зная того, стал искать свою суженую. И ходил он из города в город, пока пришел в тот город, где жил Сендер. И вошел он в дом Сендера и сел у стола его. И устремилась душа юноши к наречённой его. Но Сендер был богат, а сын Нисона был нищ. И Сендер презрел его. И стал искать для дочери женихов с богатым приданым. И в душе сына Нисона зародилось отчаяние, и он стал искать новые пути. И душа Нисона печалилась и трепетала. И князь тьмы, увидав душевное смятение юноши распростер перед ним силки и сети и изловил его. И сын Нисона ушел из мира живых раньше времени. И умер он страшной смертью, с хулою против Бога на устах. И душа его блуждала без пристанища, как отверженная, пока не превратилась в Дибука.
Пауза.
Нисон бен Ривке говорит, что он остался отрубленным от обоих миров, без потомства, без поминальщика. Свет его погас до скончания миров. И единственным виновником своего позора и вечной гибели своего рода он считает Сендера. И он молит суд праведный, чтобы Сендера судили по законам святой Торы за кровь его потомства до последнего поколения, которую Сендер пролил.
Слышны рыдания. Пауза.
Раби Шлоймеле (Сендеру). Что ты можешь ответить?
Сендер (тоном кающегося). Не могу раскрыть уст моих, и нет у меня слов, чтобы говорить. Я признаю свою великую вину и молю Нисона, чтобы он простил меня. Ибо не по жестокости сердечной и не по злой воле совершил я грех свой... После нашей встречи мы разъехались в разные стороны, в дальние края, и я ни-чего не слышал о моем друге, и не знал, где он, и не знал, что у него родился сын, и что сам он умер. И, видя, что он меня не разыскивает и не напоминает, я решил, что жена его не родила сына и наша клятва уничтожена.
Раби Шамшон. Почему ты не разыскивал Нисона?
Сендер. У меня была дочь -- и я считал, что, если б у него был сын, он бы меня искал. Ибо сторона жениха должна делать первый шаг. .
Раби Шлоймеле. Почему, когда сын Нисона пришел к тебе в дом и сел за твой стол, ты не спросил его, кто он и откуда?
Сендер. Не знаю, не помню... Но клянусь, что душа моя стремилась взять его в мужья для дочери... И когда мне предлагали самые выгодные партии -- я нарочно ставил свои невыполнимые условия. Таким образом, три раза различные сваты уезжали ни с чем... Но родственники, друзья настаивали...
Пауза.
Раби Шамшон. Покойник Нисон бен Ривке говорит, что это неправда!.. Ты уловил в сыне сходство с отцом и боялся спросить, кто был его отец. Ты гнался за червонцами, за сытым и долголетним столом для дочери -- и по твоей жадности дерево его жизни подрублено под корень и венец с головы его скатился в пропасть.
Сендер. Нисон, во имя нашей дружбы, прости меня!
Пауза. Жуткая тишина. Входит Михоэль и молча подает посох раби Шлоймеле.
Раби Шлоймеле (совещается с раввином и судьями. Берет посох). Мы, суд праведный, выслушали обе стороны и постановляем: так как неизвестно, были ли жены обоих тяжущихся беременны в тот час, когда было совершено клятвенное обещание, и так как по законам святой Торы всякая сделка считается недействительной, если предмет сделки еще не создан, то суд праведный не может признать, что выполнение клятвы было обязательно для Сендера. Но так как в небесах клятва была принята и в душу юноши было заложено чувство, что отроковица -- его суженая, то Сендер должен искупить совершившееся несчастье. Поэтому мы повелеваем, чтобы он до конца жизни читал по Нисону и его сыну поминальную молитву, как по родным, и чтобы он роздал половину своего имения бедным за упокой души безвременно погибшего юноши. И суд праведный просит покой-ника Нисона бен Ривке простить Сендера полным прощением. И за это Господь прольет на него и сына его Свое великое милосердие. Аминь.
Судьи, раби Шамшон, Сендер. Аминь...
Раби Шлоймеле. Покойник праведный, ты слышал, что мы постановили? Принимаешь ли наше постановление?
Тишина. Еле слышны рыдания.
Покойник Нисон бен Ривке. Суд праведный закончен. Теперь ты должен вернуться туда, откуда пришел. В пути своем не задень ни одного живого существа.
Пауза.
Михоэль, подай воды.
Михоэль подносит кружку воды, таз, ставит на пол; все моют руки.
Снимите полог.
Снимают.
Михоэль, подай мне посох. (Проводит посохом круг по тому же месту, что раньше, но обратно, справа налево. Сендеру.) Сендер, ты слышал постановление суда праведного?
Сендер. Слышал.
Раби Шлоймеле. Ты его принимаешь?
Сендер. Принимаю.
Раби Шлоймеле. Сендер! Скоро истекает время, данное нами Дибуку. Как только он выйдет из тела дочери твоей, необходимо в тот же миг повести ее под венец. Что будет совершено, то будет совершено. Пусть к тому времени все будет приготовлено! Пусть дочь твою нарядят в подвенечное платье! Если жених еще не приехал, пошли нового гонца.
Сендер. Сделаю все, как велите.
Сендер выходит вместе с Михоэлем.
Раби Шлоймеле снимает с себя облачение и филактерии и складывает.
Раби Шамшон (шепотом судьям). Вы заметили, что покойник не простил Сендера?
Судьи. Заметили.
Раби Шамшон. Вы заметили, что он не сказал, что подчиняется постановлению суда?
Судьи. Заметили.
Раби Шамшон. Вы заметили, что на слова цадика он не ответил "Аминь"?
Судьи. Заметили.
Раби Шамшон. Это очень дурное предзнаменование... Глядите, как раби Шлоймеле расстроен. У него руки дрожат.
Судьи. Да.
Раби Шамшон (шепотом). Мы свое дело сделали. Мы можем уйти...
Судьи и рабби Шамшон незаметно уходят.
Раби Шлоймеле (сильно поглощенный мыслями. Поднимает руку к небу). Создатель вселенной! Что должно свершиться -- пусть свершится! Твоих постановлений я не хочу ломать.
Пауза.
Михоэль, вели ввести отроковицу.
Сендер и Фрада вводят Лию в подвенечном платье, сажают на диван.
Дибук [Дух]! Ты помнишь свое обещание?
Лия (Дибук) (бледным, замогильным голосом). Помню.
Раби Шлоймеле. Ты его исполнишь?
Лия (Дибук) (так же). Исполню...
Раби Шлоймеле (поднимает руки к небу. Молитвенно). Создатель! Господь прощения, жалости и милосердия. Мы прибегаем к Тебе с молитвой: воззри на муки и страдания отверженной души человеческой[отверженного духа] и поступи с нею милосерднее закона, не отринь от нее надежды на спасение, ибо пред Тобою открыто и Тебе ведомо, что согрешила она хулой против Твоего Святого Имени не по дерзости своей, а по неведению. Пусть пред Престолом Твоим предстанут ее добрые дела, заслуги ее предков и наши молитвы. И пусть все сие будет принято Тобою, как благоухающее воскурение. Господь Израиля! Отстрани в Своем великом милосердии от сей души человеческой[духа сего] всех дьяволов с их князем тьмы, очисть для него путь и дай ему в Твоих бесконечных мирах место покоя, тишины и отдохновения. Аминь!
Все. Аминь!
[Раби Шлоймеле. Дух! Повелеваю тебе выйти из отроковицы, вылететь через окно и в своем пути не задеть ни мужчину, ни женщину, ни живую тварь.]
Лия (Дибук) (с отчаянием). Скорее читайте поминальную молитву. Скорее. Час истекает!..
Раби Шлоймеле (читает). Да возвеличится, да святится Его Великое Имя!
Лия (Дибук). Ай!
Разбивается стекло. Лия падает.
Раби Шлоймеле (поспешно). Ведите невесту к венцу!
Михоэль ( вбегает). Только что вернулся гонец. Говорит, что у сватов сломалось колесо, и они идут пешком. Но их уже видно издали, они на пригорке. Скоро придут.
Раби Шлоймеле (очень расстроенный). Что должно совершиться - пусть совершится... С невестой останется старуха. А мы все пойдем встречать жениха.
Делает посохом круг вокруг Лии. Все выходят. Остаются Лия и Фрада.
Долгая пауза.
Лия (открывает глаза). Кто здесь? Бабонька!.. Бабонька, мне тяжело!.. Помоги мне... убаюкай меня...
Фрада. Пусть тебе не будет тяжело, доченька моя. Тяжело пусть будет злому татарину, черному коту. А тебе на сердечке пусть будет легко-легко, как пушок, как снежиночка, как тихое дыханьице... Сладкие сны пусть тебе снятся, чистые думушки пусть реют вокруг тебя; святые ангелы пусть обвевают тебя своими крылышками.
Слышна музыка.
Лия (вздрагивает). Идут плясать вокруг святой могилки, увеселять мертвых жениха и невесту...
Фрада. Не дрожи, доченька, не бойся. Вокруг тебя стоит большая стража, сильная стража. Шестьдесят могучих богатырей стоят с обнаженными мечами, Святые патриархи охраняют тебя от дурной встречи. Святые праматери охраняют тебя от дурного глаза. Скоро поведут тебя, доченька, к венцу. Мать твоя, праведница, в золоте и серебре наряженная, из рая выходит, из рая выходит. Идут ей навстречу два ангела, два ангела -- и за руки берут, и за руки берут. Один справа, другой слева. "Ханеле моя, Ханеле краса, что ты разрядилась так, в злате-серебре, в злате-серебре?" И отвечает им Ханеле: "Как не наряжаться мне - радость велика: доченьку родимую под венец ведут". И отвечает им Ханеле: "Как мне не кручиниться -- велика печаль. Под венец родимую чужие поведут". Вот ведут красавицу Лееле к венцу. Тут же появляется сам пророк Илья. Поднимает высоко свой большой бокал. Мир благословляет он, праведных и злых... Голос его слышится... далеко вокруг... (Засыпает.)
Долгая пауза.
Лия (тяжело стонет. Открывает глаза). Кто здесь так тяжело стонет?
Хонон (появляется перед нею в саване). Я!
Лия (глядит на нега). Кто ты? Я тебя не узнаю...
Хонон. Тебя отделили от меня непроницаемой оградой, заклятым кругом.
Лия. Твой голос мне так мил, как тихий плач скрипки в ночной тишине. Говори...
Хонон. Я весь истерзан...
Лия. Одежды твои белы и чисты.
Хонон. Земля меня не принимает.
Лия. Твое лицо и руки не покрыты ранами и язвами.
Хонон. Тело мое я убил раньше, чем дьяволы могли его коснуться. Но они терзают мою душу, обжигают ее своими взорами, обливают ядом, пронизывают безнадежным мраком.
Лия. Расскажи мне, кто ты.
Хонон. Я забыл. Я помню только тебя.
Лия. Но ведь ты был слит со мною.
Хонон. С тех пор, как во мне проснулась первая мысль, я ощутил в себе странную печаль и тоску. И в грезах беспокойного сна, и в грезах талмудического напева звучал для меня голос, звавший меня, как глас Господень отрока Самуила-пророка. И сердце мое, преисполненное трепетным восторгом, рвалось ввысь. И я убегал в лес, падал на землю, прижимался к ней и орошал слезами молитвы и восторга. И в тихую полночь я вскакивал с моего ложа, кидался к кивоту, прижимал пылающую голову к Священным Свиткам, бил себя в грудь, плакал и каялся в грехах несодеянных. Я искал пути к Богу -- и припал жадными устами к источнику Торы. Но я не нашел покоя -- и ушел "справлять изгнание". И бродил я с места на место, пока не пришел в твой город, пока не вошел в дом отца твоего. И я увидал тебя.
Пауза.
Лия ( с закрытыми глазами ). Говори... Когда ты говоришь, я сквозь закрытые веки вижу яркое солнце. Когда ты умолкаешь, вокруг меня становится темно и страшно.
Хонон. Я тебя увидел -- и вся душа моя потянулась к тебе с трепетом восторга и молитвы. И я понял, что это я тебя видел в своих грезах и что раньше, чем встретить тебя, все мои ощущения были уже проникнуты тобою. Тебя я чувствовал в лучах солнца, в пении птичек, в дуновении ветерка и в прозябании травки. И каждая мысль моя была молитвой тебе, каждое дыхание - славословием тебе, каждый взгляд очей моих -- благодарственной жертвой тебе. И я понял, что знал тебя с первого часа моего рождения -- ибо ты моя суженая от Бога.
Лия. Припоминаю: и я тосковала тихой и нежной тоской по ком-то... И моя душа тянулась жадно к какому-то яркому светочу... Припоминаю: и я проливала сладкие слезы и в грезах ночных нежно, как мать, кого-то ласкала... Это был ты?
Хонон. Я...
Лия. Припоминаю: у тебя были мягкие, точно заплаканные волосы. У тебя были длинные ресницы и грустные, тихие глаза... у тебя были нежные руки с тонкими, длинными пальцами. И голос твой был печальный и ласковый... Я дни и ночи думала только о тебе и не ощущала в этом греха -- это ты, мой суженый от Бога... (Пауза.) Почему ты ушел от меня?
Хонон. Я ушел убивать плоть, чтобы очистить и возвысить душу, дабы она была достойна воспринять тебя. Я видел, что силами земными я не могу обрести тебя -- и пошел искать силы небесные, силы преисподние.
Лия. И ты ушел из мира живых. И солнце мое погасло... и душа моя завяла... И повели меня, невесту-вдову, с веселым пением к венцу с чужим. Затем ты вернулся и пошла я с непокрытой головой к венцу с тобою. И в сердце моем зацвела мертвая жизнь и печальная радость.
Хонон. Теперь отняли у нас и эту печальную радость... Последнюю. (Плачет.)
Лия ( нежно). Не плачь, не плачь... Вернись ко мне, мой жених, мой муж. Я буду тебя, мертвого, носить в своей груди. И в ночных снах мы будем убаюкивать наших не рожденных детей. (Плачет.) Я буду им шить рубашечки, буду им петь песенки:
Баю, деточки мои,
Не родившись, умерли.
Мать -- могила для отца,
Овдовела без венца...
С улицы доносится музыка, обычный мотив, с каким ведут к венцу.
(Встрепенувшись.) Опять идут, чтобы вести меня к венцу с чужим... с чужим... Приди ко мне... Приди.
Хонон (рванувшись). Не могу переступить круг! Не могу!
Лия (подымается, протягивает к нему руки). Если ты не можешь прийти ко мне, я иду к тебе. Мой вечный жених... мой муж! (Кидается к нему. Падает мертвой.)
Хонон исчезает.
Голоса (за сценой). Дружки. Идите вести невесту к венцу.
Входит раби Шлоймеле с посохом. За ним мужчины, женщины.
Раби Шлоймеле (увидав мертвую Лию, останавливается, опускает голову). Опоздали... (Поднимает голову. Громко и торжественно.) Благословен Судия праведный! Борух Даян эмет!
Занавес.