Потребности у нашего юного друга были самые скромные, и он, как и многие люди, выросшие в бедности и затем достигшие некоторого достатка, находил, что живет припеваючи. В самом деле, материальное положение его было теперь настолько хорошо, что он вполне мог последовать совету Феликса -- устроить для своих друзей праздник. Он и вспомнил о своих друзьях, о вернейших и старейших друзьях своих -- матери и бабушке. Вот для кого, а вместе с тем и для себя самого, он и решил устроить праздник.
Стояла чудная весенняя погода; молодой человек, еще накануне пригласивший мать и бабушку прокатиться с ним сегодня за город на новую дачу, купленную его учителем, уже собирался сесть в экипаж, как его перехватила на дороге какая-то бедно одетая женщина лет тридцати на вид. Она подала ему памятную записку с собственноручной припиской госпожи Гоф.
-- Вы не узнаете меня? -- сказала она. -- Меня когда-то звали "кудрявой головкой". Теперь локонов уже нет, много чего нет, но добрые люди на свете еще есть! Одно время я танцевала вместе с вами в балете! Но с тех пор вы далеко опередили меня! Вы достигли известности, а я развелась с двумя мужьями и больше уже не танцую! -- В памятной записке говорилось о желании просительницы обзавестись швейной машиной.
-- В каком же балете мы танцевали вместе? -- спросил молодой человек.
-- В "Падуанском тиране!" -- ответила она. -- Мы оба были пажами, в голубых бархатных плащах и беретах. Неужели вы не помните Малле Кналлеруп? Я шла в процессии как раз за вами!..
-- И все наступали мне на ногу!
-- Разве? -- спросила она. -- Ну, значит, я далеко шагала! Вы, однако, шагнули еще дальше! -- И грустное выражение ее лица быстро сменилось заигрывающим, как будто она и не весть какой комплимент сказала ему. Он выразил полную готовность помочь ей приобрести швейную машину и простился с нею. Как-никак, а Малле Кналлеруп тоже на свой лад посодействовала тому, чтобы он бросил балет и попал на лучшую дорогу!.. Скоро экипаж остановился перед домом коммерсанта, и молодой человек поднялся наверх. Мать и бабушка уже ждали его, обе такие разряженные. В эту же минуту счастливый случай привел к ним госпожу Гоф, и ее сейчас же пригласили участвовать в прогулке. Она сначала не знала, как ей быть, но наконец решилась ехать, известив супруга о неожиданном приглашении записочкой.
Вот и покатили. Молодой человек то и дело раскланивался со знакомыми. "Сколько у него шикарных приятелей!" -- дивилась госпожа Гоф. "Едем, точно знатные барыни!" -- восхищалась мать. "Чудесный экипаж!" -- прибавляла бабушка.
Сейчас же за городом, близехонько от королевского парка, стоял маленький приветливый домик; по стенам вился дикий виноград, а в палисаднике росли розы, кусты орешника и фруктовые деревья. Экипаж остановился; гостей встретила пожилая девушка, старая знакомая матери и бабушки, часто помогавшая им в стирке и глаженье. Осмотрели сад, потом дом. Ах, что за прелесть! Гостиная соединялась с маленькой стеклянной галерейкой, уставленной чудесными цветами. Дверь была выдвижная.
-- Точно кулиса! -- сказала госпожа Гоф. -- Вдвинь ее рукой и сиди себе, словно в птичьей клетке, среди свежей травки! Это называется зимним садом".
Спальня тоже была чудесная, хотя и в другом роде: длинные, плотные занавеси на окнах, мягкий ковер и два мягких кресла. Чудо просто! Мать и бабушка не преминули испробовать, удобны ли они.
-- Ну, сидя на таких креслах, недолго и облениться! -- сказала мать.
-- Так мягко, что и не чувствуешь собственной тяжести! -- воскликнула госпожа Гоф. -- Да, тут вам, музыкантам, будет полное раздолье! Отдыхайте себе всласть от театральной сутолоки! Знаю я ее! Да, подумайте, я еще иногда вижу во сне, что танцую в балете и Гоф рядом со мной! Ну не чудесно ли это? "Две души, а мысль одна!"
-- Да, тут будет попросторнее, чем у вас на чердаке! -- сказал молодой человек, весь сияя от радости.
-- Еще бы! -- согласилась мать. -- Но и у нас недурно! Там я жила с твоим отцом, там родился и ты, мой милый сынок!
-- Ну, здесь все-таки лучше! -- решила бабушка. -- Прямо барское помещенье! От души поздравляю с новосельем и тебя, и твоего бесподобного учителя!
-- А я поздравляю с новосельем тебя, бабушка, и тебя, дорогая матушка! Теперь вы поселитесь здесь! Полно вам лазить по высокой лестнице на чердак! Будет у вас и помощница по хозяйству! А я стану навещать вас здесь так же часто, как и в городе. Ну, что же, вы рады, довольны?
-- Что с мальчиком? Что это он говорит! -- сказала мать.
-- Я говорю, что этот дом ваш! Твой и бабушкин! Наконец-то моя мечта сбылась! Большое спасибо моему дорогому учителю: это он помог мне устроить все как следует!
-- Да ты шутишь, сынок! -- прервала его мать. -- Ты хочешь подарить нам этот барский дом? Да ты бы и рад был, кабы только мог!
-- Я вовсе не шучу! Дом этот теперь ваш! -- И он расцеловал их обеих, а они заплакали от радости. Заплакала и госпожа Гоф.
-- Это счастливейшая минута в моей жизни! -- продолжал молодой человек и принялся обнимать и целовать всех трех женщин одну за другою. Теперь, разумеется, матери и бабушке нужно было начать осмотр сначала -- все это было ведь их собственное! Вместо нескольких горшков с цветами, выставленных за окошко на крышу, у них был теперь прелестный зимний садик, вместо одного шкафчика для провизии -- целая кладовая, а уж кухня какая!.. Теплая, светлая, с печкой и плитой, светлой и блестящей, как утюжная плитка!
-- Ну, теперь и у вас свой уголок, как у меня! -- сказала госпожа Гоф. -- Заживете по-царски! Теперь вы достигли всего, чего только может желать человек на земле! И ты тоже, мой милый дружок!
-- Нет, не всего еще! -- возразил он.
-- Ну, молодая женка не заставит себя ждать! -- сказала госпожа Гоф. -- И я уж знаю ее! Предчувствую! Но пока молчок! Ах, ты милый мой! Право, все это точно в балете! -- И она засмеялась сквозь слезы; мать и бабушка тоже.