Катя была очень красивая дѣвочка, съ прекрасными вьющимися золотистаго цвѣта волосами, почему ее и прозвали: красотка золотая-головка.
Жила она съ отцомъ да матерью; пока была маленькая, въ куклы играла, а потомъ, какъ подросла, стали ее родители посылать въ школу; это очень не нравилось Катѣ -- она не хотѣла учиться и почти никогда не знала урока.
Сколько ни журила ее мать, сколько ни наказывалъ отецъ, толку не вышло никакого; посудили родители между собой, порядили, да по общему совѣту, въ одинъ прекрасный день, рѣшили взять ее изъ школы.
-- Чѣмъ деньги даромъ бросать, лучше пусть дома живетъ, да хоть въ какой-нибудь работѣ прислугѣ помогаетъ.
Но Катя и этого не захотѣла.
Велитъ, бывало, мать ей комнату вымести, да пыль стереть -- возьметъ дѣвочка въ руки половую щетку, тряпку, и пока за ней смотрятъ, съ грѣхомъ пополамъ дѣлаетъ свое дѣло, а какъ отвернулись -- кончено: глядь, щетка -- въ одной сторонѣ, тряпка -- въ другой, а Катя, присѣвъ гдѣ-нибудь въ сторонкѣ, спитъ покойно.
-- Это просто ни на что не похоже,-- сказала однажды мать, уходя изъ дома по дѣламъ, на нѣсколько часовъ: -- изволь къ моему возвращенію во что бы то ни стало довязать начатый чулокъ, иначе я тебя высѣку.
-- Хорошо,-- отвѣтила дѣвочка.
И конечно едва скрылась мать изъ виду, сейчасъ же зажмурила глазки и уснула крѣпкимъ сномъ. Долго-ли, коротко-ли спала дѣвочка, незнаю, но когда открыла глаза, то, во-первыхъ, услыхала гдѣ-то по близости шорохъ, а потомъ увидѣла передъ собой какого-то незнакомаго красиваго царевича.
-- Здравствуй, красотка, золотая-головка,-- сказалъ онъ, снявъ шляпу и низко поклонившись.
-- Здравствуй,-- отвѣчала красотка.
-- Что ты здѣсь дѣлаешь?
-- Да вотъ, какъ видишь, сидѣла за работой, а потомъ притомилась -- заснула немножко.
-- У васъ здѣсь, кажется, довольно скучно, домикъ стоитъ совсѣмъ въ сторонѣ, сосѣдей никого не видно...
-- Да, невесело,-- позѣвывая отвѣчала красотка.
-- Пойдемъ со мною, будешь жить во дворцѣ, выростешь большая, сдѣлаешься царицею и заживемъ припѣваючи; я обладаю цѣлымъ царствомъ.
-- А ты не заставишь меня работать?
-- Тяжелой работы я, конечно, не выдумаю, но и сложа руки сидѣть тоже не позволю; женщина непремѣнно должна быть занята.
-- Что же именно прикажешь дѣлать?
-- Шить, вязать, наблюдать, чтобы все было въ порядкѣ, иногда вслухъ почитать книгу...
-- Нѣтъ, нѣтъ, царевичъ, не хочу я за тебя замужъ, ступай своей дорогой.
И повернувшись къ стѣнкѣ, красотка снова уснула; но не прошло и получаса, какъ ее опять разбудилъ точно такой же шорохъ.
-- Что это,-- привставъ сказала она сердито: -- выспаться не дадутъ и, открывъ глаза, увидѣла передъ собою женщину, одѣтую очень нарядно.
-- Здравствуй, красотка, золотая-головка,-- сказала она, низко кланяясь.
-- Здравствуй, бабушка,-- отвѣчала Катя.
-- Что подѣлываешь?
-- Ничего, соснула маленько.
-- Дѣло доброе, сонъ хорошая вещь; но ты, кажется, кромѣ того что-то работала?
-- Матушка приказала чулокъ вязать, только мнѣ ужъ больно не хочется.
-- Конечно, это очень скучная работа; я сама не люблю ничего дѣлать и удивляюсь, какъ люди могутъ заниматься такими пустяками.
-- То-ли дѣло соснуть, бабушка...
-- То-ли дѣло соснуть, дитятко...
-- Прилягъ, отдохни,-- пригласила красотка.
-- Некогда, дружокъ, я пришла къ тебѣ за дѣломъ.
-- За дѣломъ?
-- Да.
-- За какимъ, бабушка?
-- Вотъ, видишь-ли, у меня есть сынъ, единственный, не то чтобы человѣкъ простой; онъ, знаешь-ли ты, царь -- надъ цѣлымъ царствомъ-государствомъ; только вотъ уродился весь въ меня, ничего-то работать не любитъ, а все больше во снѣ время проводитъ. И задумалъ онъ жениться, да бѣда въ томъ, что ни одна дѣвушка за него замужъ идти не хочетъ, потому онъ требуетъ, чтобы будущая жена никогда въ руки не только работы никакой не брала, но даже съ мѣста не двигалась, а все бы сидѣла, да съ утра до ночи ѣла, пила и спала; весь бѣлый свѣтъ исходила я, нигдѣ такой невѣсты не нашла; а вчера случайно про тебя услыхала.
-- Что же ты про меня услыхала, бабушка?
-- Что ты работать не любишь; правда, дитятко?
-- Правда, бабушка, истинная правда!
-- А если правда, значитъ мнѣ то и на руку; не хочешь-ли за моего сынка замужъ?
-- Отчего же, можно!-- отвѣчала Катя.
-- Такъ вставай-ка скорѣе и отправимся въ путь-дорогу.
-- Куда?
-- Въ наше царство.
-- Идти-то далеко придется?
-- Мы пѣшкомъ не пойдемъ, у насъ такой экипажъ, что всѣмъ на удивленіе.
Красотка молча встала съ мѣста, протерла заспанные глаза и нехотя послѣдовала за старухой на улицу, гдѣ дѣйствительно ихъ ожидала какая-то необыкновенная колымага, запряженная жаръ-птицами.
-- Садись,-- сказала старушка красоткѣ, помогая ей взбираться на подножку и затѣмъ, помѣстившись около нея, молодецки свистнула.
Колымага помчалась впередъ съ быстротою молніи. Долго неслись они по горамъ и доламъ разнымъ, много городовъ миновали, наконецъ, круто повернувъ куда-то за уголъ, остановились передъ большимъ бѣлымъ мраморнымъ дворцомъ.
-- Вотъ и пріѣхали,-- сказала старушка.
Широко распахнулись двери палатъ царскихъ, нѣсколько десятковъ придворной прислуги, мужской и женской, вышло навстрѣчу; вдругъ, откуда ни возьмись, подкатилось широкое бархатное кресло; красотка со старухой помѣстились на немъ и лакеи понесли ихъ по цѣлому ряду роскошныхъ, богато убранныхъ комнатъ. Дойдя наконецъ до громаднаго зала, гдѣ все, начиная со стѣнъ и кончая мебелью, было сдѣлано изъ слоновой кости, они остановились и, обратившись къ старушкѣ, проговорили почтительно.
-- Ваше царское величество, куда прикажете отнести кресло?
-- Ближе къ входной двери,-- отвѣчала старушка, и затѣмъ, когда желаніе ея было исполнено, велѣла сейчасъ же пойти доложить царю.
-- Ты сиди, не двигайся,-- сурово сказала она красоткѣ, замѣтивъ, что послѣдняя сдѣлала движеніе, чтобы сойти съ мѣста и полюбоваться видомъ изъ окна.
-- Какъ, неужели я не могу даже встать со стула?
-- Конечно, нѣтъ; вѣдь я предупреждала тебя, что сынъ мой ищетъ такую невѣсту, которая бы сиднемъ сидѣла на одномъ мѣстѣ.
-- А самъ-то онъ какъ же? Самъ-то?
-- Да тоже съ утра до ночи только и дѣлаетъ, что ѣстъ, пьетъ и спитъ, не сходя съ своего кресла; но вотъ, кажется, и онъ является: увидишь, какой молодецъ, просто заглядѣнье!
Старуха не ошиблась: царь дѣйствительно немедленно явился въ комнату; онъ сидѣлъ точно въ такомъ же широкомъ бархатномъ креслѣ, которое, четыре рослые гайдука, несли на плечахъ.
-- "Поставьте рядомъ съ кресломъ невѣсты",-- проговорилъ онъ лѣниво, взглянувъ на красотку.
Красотка съ своей стороны стала разсматривать его очень внимательно; онъ былъ недуренъ собой, имѣлъ правильныя черты, довольно доброе, миловидное лицо, но все это было буквально заплывши жиромъ.
-- Какъ нравится тебѣ невѣста?-- вполголоса спросила старушка, нагнувшись къ его уху.
-- Ничего, кажется красива,-- отвѣчалъ онъ позѣвывая и, отвернувшись въ противоположную сторону, захрапѣлъ такъ громко, что красотка золотая-головка чуть не расхохоталась.
-- Тише,-- остановила ее старуха: -- царь хочетъ соснуть немножко, шумѣть нельзя, надо сидѣть спокойно.
Красотка притаилась и, склонивъ свою золотую головку на подушку, тоже начала дремать.
Въ комнатѣ водворилась полнѣйшая тишина. Прошло около часа; наконецъ царь проснулся и потребовалъ кушать; сейчасъ же къ его креслу и къ креслу красотки подвинули по небольшому столику, покрытому бѣлою скатертью, и начали подавать блюдо за блюдомъ; но когда красотка протянула руку, чтобы взять ножъ и вилку, старуха подскочила къ ней словно ужаленная.
-- Что ты дѣлаешь?-- крикнула она, поблѣднѣвъ какъ полотно.
-- Ничего; я хотѣла приняться за обѣдъ.
-- Но вѣдь тебѣ же сказано, что двигаться нельзя; будь покойна -- накормятъ...
И дѣйствительно, чьи-то невидимыя руки начали усердно подносить къ ея рту ложки и вилки.
-- Я сыта,-- сказала, наконецъ, красотка:-- больше не могу...
-- Нѣтъ, дитя мое, ты должна кушать до тѣхъ поръ, пока кушаетъ женихъ твой.
Красоткѣ подобный обычай показался немного страннымъ, но дѣлать было нечего -- пришлось поневолѣ покориться.
Такимъ образомъ протекла цѣлая недѣля; въ воскресенье была назначена свадьба.
Красотка, которой привольная жизнь и бездѣлье сначала даже нравились, начала въ концѣ-концовъ тяготиться и съ завистью смотрѣла на придворную прислугу, свободно разгуливавшую по всѣмъ комнатамъ; она стала даже жалѣть, зачѣмъ ушла отъ родителей; помышляла не на шутку, какъ бы улизнуть изъ этого заколдованнаго мраморнаго дворца.
Присѣла бѣдняжка однажды къ окну своей комнаты, пока женихъ почивалъ, и залилась горькими слезами.
-- О чемъ такъ растосковалась?-- раздался вдругъ сзади чей-то слабенькій, пискливый голосокъ.
Красотка обернулась и увидѣла въ углу маленькую сѣренькую мышку. Живо разсказала ей дѣвочка все, что накопилось на душѣ.
-- Жаль мнѣ тебя,-- отозвалась мышка, и вызвалась пособить горю, приказавъ ночью, какъ только всѣ въ домѣ улягутся, непремѣнно выйти въ садъ, но такъ, чтобы никто не замѣтилъ и не слышалъ...
-- Какъ спустишься съ балкона,-- продолжала она, привставъ на заднія лапки:-- сдѣлай впередъ три шага и тихонько топни ногой о землю; я сейчасъ явлюсь передъ тобой, какъ листъ передъ травой, и научу что дѣлать.
Золотая головка искренно поблагодарила маленькую покровительницу и, дождавшись назначеннаго часа, въ точности исполнила всѣ ея указанія, какъ ей было приказано.
-- Я здѣсь!-- отозвалась мышка, выпрыгнувшая изъ норки.-- Идемъ!
-- Куда?-- шепотомъ спросила золотая головка.
-- За желѣзную ограду.
-- А потомъ?
-- Прямо домой, конечно; развѣ тебѣ не хочется?
-- Напротивъ, очень, очень хочется, но только я боюсь рѣшиться...
-- Почему такъ?
-- Если царь догонитъ -- бѣда!..
Мышка улыбнулась и, заслышавъ гдѣ-то по близости человѣческіе шаги, не теряя ни минуты, однимъ взглядомъ превратила царскую невѣсту въ точно такую же сѣренькую мышку.
-- Теперь видишь, что царь догнать не можетъ, а если и догонитъ, то не узнаетъ тебя,-- замѣтила мышка скороговоркой и шмыгнула впередъ.
Красотка золотая-головка послѣдовала за нею; шли онѣ долго разными улочками, закоулочками; наконецъ выбрались въ чистое поле.
-- Теперь прощай,-- сказала тогда мышка:-- или все прямо, съ дороги не собьешься... какъ разъ къ дому выйдешь.
-- Хорошо; спасибо тебѣ, дорогая, но только вотъ что...
-- Что?
-- Неужели мнѣ придется вернуться къ отцу и матери не прежней золотой-головкой?
-- Конечно.
-- Какъ, развѣ я навсегда останусь въ мышиной шкурѣ?-- съ испугомъ спросила молодая дѣвушка.
-- Навсегда-ли, нѣтъ-ли -- не знаю. Превратить тебя снова въ прежнюю красотку не въ моей власти; я сдѣлала что могла -- вывела изъ границъ царства, вѣчно спящаго, докучливаго царя-царевича, короля-королевича... а затѣмъ прощай...
И мышка скрылась изъ виду.
-- Вотъ тебѣ и разъ!-- вскрикнула красотка: -- часъ отъ часу не легче! Жить съ такимъ отвратительнымъ, лѣнивымъ человѣкомъ, какъ мой нареченный женихъ -- не весело... но еще того скучнѣе -- вѣчно оставаться мышкой.
Дѣлать однако было нечего: волей-неволей пришлось въ мышиной шкурѣ отправляться домой.
Не успѣла несчастная переступить порогъ, какъ вдругъ изъ-за угла выскочила огромная черная кошка; въ одинъ мигъ бросилась она на дѣвушку и уже готовилась проглотить цѣликомъ, какъ послѣдняя, сдѣлавъ быстрый прыжокъ впередъ, снова преобразилась въ прежнюю красотку золотую-головку.