Въ одинъ прекрасный ясный день, изъ Севастополя въ Новороссійскъ, отчалилъ довольно большой пароходъ добровольнаго флота, подъ названіемъ " Быстрый ".
Среди многочисленныхъ пассажировъ, на немъ находился двѣнадцати-лѣтній мальчикъ, съ очень симпатичнымъ личикомъ, на которомъ лежалъ отпечатокъ задумчивости, и даже, почти можно сказать, чего то похожаго на горе; онъ все время держался въ сторонѣ, самъ ни съ кѣмъ не вступалъ въ разговоръ, а только отвѣчалъ когда его спрашивали, да и то, нехотя, уклончиво.
Звали его "Ника" (сокращенное имя Николай). Онъ ѣхалъ въ Новороссійскъ совершенно одинъ, подъ покровительствомъ одного изъ матросовъ, которому за нѣсколько минутъ до отправки парохода его поручила пожилая женщина, съ просьбою присмотрѣть во время дороги, потому, молъ, ѣдетъ одинъ, безъ провожатаго.
Съ этими словами, женщина сунула въ руку матроса серебряный рубль и скрылась изъ виду; матросъ не успѣлъ даже поблагодарить ее, раздался свистокъ и пароходъ отчалилъ; онъ только вѣжливо поклонился спряталъ рубль въ карманъ, и взявъ мальчика за руку, подвелъ къ одной изъ скамеекъ палубы, посадилъ и проговорилъ скороговоркой:
-- Когда захочешь есть,-- скажи, я провожу тебя въ буфетъ; деньги имѣешь?
-- Пять рублей и оплаченный билетъ до Новороссійска,-- отвѣчалъ Ника.
-- Съ пятью рублями, не раскутишься, положимъ, но съ голоду все таки не умрешь,-- отозвался матросъ, и кивнувъ головой маленькому пассажиру, молча отошелъ въ сторону, гдѣ находились его остальные товарищи. Ника посмотрѣлъ ему въ слѣдъ, но сейчасъ же потерялъ изъ виду, такъ какъ матросъ смѣшался съ общей толпою такихъ же матросовъ, которые показались Никѣ всѣ на одно лицо.
Склонивъ на руку свою курчавую головку, Ника сидѣлъ задумавшись; пристально, и въ то же время совершенно безцѣльно, онъ устремилъ взоръ впередъ: передъ нимъ растилалось широкое пространство сплошь покрытое водою, вдали виднѣлся берегъ, виднѣлся Севастополь, но въ общемъ, получилось такое впечатлѣніе, что и поверхность моря, и въ данную минуту, прекрасное, ясно-голубого цвѣта небо, сливалось вмѣстѣ; такъ какъ вездѣ, куда не оглянешься, кромѣ воды, да этого самаго ясно-голубого неба, ничего не было видно.
-- Ника!-- раздался надъ ухомъ мальчика чей то незнакомый голосъ.
Ника вздрогнулъ, обернулся, ему показалось страннымъ что его называютъ по имени здѣсь, гдѣ онъ не имѣетъ ни одной души знакомой.
Передъ нимъ стоялъ гимназистъ, маленькій, тощій, съ блѣдными, впалыми щеками.
-- Вы, меня звали?-- Спросилъ его Ника, не безъ удивленія.
-- Да,-- отозвался гимназистъ,-- вамъ это кажется страннымъ?
-- Конечно.
-- Почему?
-- Потому, что здѣсь никто не знаетъ моего имени.
-- Я слышалъ что васъ такъ назвала та дама, съ которой вы пришли на пристань.
-- Да, да, я этого и не сообразилъ.
-- Вы ѣдете до Новороссійска,-- продолжалъ гимназистъ.
-- Да; а вы?
-- Тоже.
-- Я ѣду на каникулы къ родителямъ домой, и вы вѣроятно тоже.
Ника отрицательно покачалъ головой и проговорилъ упавшимъ голосомъ:
-- У меня нѣтъ дома.
-- Я хотѣлъ сказать, въ домъ вашихъ родителей -- поправился гимназистъ,-- у меня тоже конечно нѣтъ собственнаго дома, но тѣмъ не менѣе я ѣду домой, къ отцу, къ матери, которые ожидаютъ меня съ нетерпѣніемъ.
-- А у меня нѣтъ ни отца, ни матери, меня никто не ожидаетъ... Я ѣду въ Новороссійскъ къ какому-то дальнему родственнику, съ которымъ увижусь первый разъ въ жизни, и который но просьбѣ квартирной хозяйки покойнаго отца, дастъ мнѣ у себя пріютъ, до пріисканія какихъ либо занятій.
-- Давно вы потеряли вашихъ родителей?
-- Мать умерла, когда мнѣ минуло два года, я ее почти не помню, а отца похоронилъ недавно. Если бы, вы знали какъ тяжело остаться сиротой, какъ больно и обидно чувствовать себя лишеннымъ тѣхъ теплыхъ родительскихъ ласкъ и заботъ, которыя на глазахъ у васъ получаютъ другіе, какъ тяжело сознавать что вы никому не нужны... Что до васъ никому нѣтъ никакого дѣла!..
Въ голосѣ Ники слышались слезы... Тощій гимназистикъ смотрѣлъ на него съ состраданіемъ; нѣсколько минутъ, они стояли другъ противъ друга молча; наконецъ гимназистъ первый нарушилъ молчаніе, и какъ бы желая отвлечь Нику отъ мрачныхъ мыслей, перевелъ рѣчь на другое, разсказавъ ему въ кратцѣ свою біографію, изъ которой выяснилось что онъ, сынъ богатаго купца, что его зовутъ Костей, что онъ воспитывается въ Севастополѣ, гдѣ отецъ его раньше велъ торговлю, и теперь ѣдетъ домой въ Новороссійскъ на лѣтній отдыхъ.
Ника слушалъ его съ интересомъ, и въ концѣ концовъ самъ разговорился. Мальчики очень сошлись во взглядахъ, охотно дѣлились мыслями, впечатлѣніями; Ника уже не нуждался больше въ покровительствѣ матроса, и когда послѣдній нѣсколько времени спустя, вѣроятно вспомнивъ о немъ, пришелъ спросить не хочетъ ли онъ ѣсть, и не проводить ли его въ буфетъ -- то поблагодаривъ его, заявилъ категорически, что проситъ больше о немъ не безпокоиться, потому что теперь онъ не одинъ, и ему уже не скучно, и не страшно.
-- Ну и слава Богу -- отозвался матросъ и отправился на отдыхъ въ каюту.
Мальчики продолжали болтать; когда Ника узналъ, что его маленькій спутникъ ѣдетъ тоже въ Новороссійскъ, то чрезвычайно обрадовался, но вопроса о томъ, что ему предстоитъ новое знакомство съ дальнимъ родственникомъ, къ которому онъ отправляется на хлѣба -- больше не поднималъ.
-- Какъ красиво это безконечное водное пространство, не правда ли?-- обратился онъ къ Костѣ, дѣлая въ воздухѣ полуоборотъ рукою.
-- О, да -- красиво, безконечно красиво, но только я лично, моря не люблю, а Черное въ особенности.
-- Почему?-- заинтересовался Ника,
-- Его по справедливости назвали "Чернымъ" сердитое оно, грозное, хотя въ общемъ, все таки красивое.
-- Да, я не разъ слыхалъ о тѣхъ бѣдствіяхъ, которымъ подвергаются плавающія по немъ суда, въ особенности говорятъ около Новороссійска.
-- Никто какъ Богъ! Насъ это не коснется,-- поспѣшилъ успокоить своего спутника, тощій гимназистъ, тревожно озираясь на небо -- ужъ здѣсь какъ начнетъ трепать, такъ только держись...
-- Здѣшній ураганъ какъ то особенно называется,-- перебилъ Ника,-- я читалъ подробное описаніе о немъ въ какомъ то журналѣ, но это было давно... забылъ.
-- Его называютъ "боро".
-- Вотъ, вотъ именно; но онъ чѣмъ-то отличается отъ обыкновеннаго урагана.
-- Онъ еще порывистѣе. Зимою, во время морозовъ, "боро" считается еще болѣе опаснымъ, такъ какъ срываемая вѣтромъ вода примерзаетъ къ реямъ и мачтамъ, и покрываетъ своей ледяной корой весь корпусъ судна, матросы то и дѣло обрубаютъ ледъ, который отскакивая въ стороны въ видѣ небольшихъ осколковъ, рѣжетъ и колитъ имъ лицо, и ко всему этому еще, и все верхнее платье ихъ -- сначала насквозь промокаетъ, а потомъ быстро мерзнетъ -- работа вслѣдствіе! этого, конечно, замедляется. Мнѣ разсказывалъ дѣдушка, что въ 1848 году, въ ночь съ 12-го на 13-е января, отъ такого адскаго урагана, въ Черномъ морѣ потерпѣла крушеніе цѣлая эскадра, состоящая изъ нѣсколькихъ вооруженныхъ судовъ.
-- Ужасно!-- Воскликнулъ Ника.-- спаси и сохрани Богъ каждаго отъ подобнаго бѣдствія!
Гимназистъ замолчалъ; замолчалъ и Ника; нѣсколько времени оба они сидѣли задумавшись; Ника склонилъ голову на руку, а гимназистъ не переставалъ тревожно озираться на всѣ стороны.
-- Что вы такъ часто смотрите на небо?-- спросилъ его Ника.
-- Мнѣ сдается, что будетъ буря.
-- Полноте -- это вамъ такъ кажется, подъ впечатлѣніемъ нашего разговора объ ураганѣ.
-- Можетъ быть; но только мнѣ почему-то кажется, что бури намъ не миновать.
-- Перестаньте; не накликивайте бѣду, дастъ Богъ, буря пройдетъ стороной.
Костя ничего не отвѣтилъ, самъ же въ глубинѣ души, конечно желалъ, чтобы буря прошла стороной; но, тѣмъ не менѣе, предположеніе его, къ несчастію, оправдалось.
Небо мало по малому стало заволокиваться тучами,-- страшными, грозными, темными какъ осенняя ночь, вздымающимися, словно изъ за моря широкими клубами; сначала въ дали гдѣ-то показался берегъ, но скоро и его заволокло чернымъ покрываломъ. Недоброе дѣло должно быть, задумала морская гладь; штормъ очевидно надвигался не на шутку, на палубѣ началась суматоха. Капитанъ спѣшилъ отдавать приказанія, но сквозь оглушительный свистъ вѣтра, голосъ его не всегда даже былъ слышенъ. Среди пассажировъ поднялась паника.
-- Мы погибли! Капитанъ, мы погибли!-- слышалось отовсюду.
Женщины подняли крикъ; глядя на нихъ, и инстинктивно сознавая опасность, подняли крикъ и маленькія дѣти... Мужчины стояли блѣдные, ошеломленные отъ ужаса... Костя прижался къ уголку палубы, и еле дышалъ отъ страха, глаза его наполнились слезами, губы шептали молитву... Ника стоялъ около, растерянный, взволнованный... Онъ молча слѣдилъ глазами за всѣмъ, что дѣлалось вокругъ... Вотъ послышался страшный, оглушительный трескъ!-- Это мачта сломалась пополамъ... Судно накрянулось въ сторону... Раздалась снова команда капитана, и часть матросовъ поспѣшила спустить на море, такъ называемую, спасательную лодку...
-- Господа, я предлагаю всѣмъ спасаться...-- обратился капитанъ къ своимъ пассажирамъ, наше судно получило пробоину, и, по всей вѣроятности, должно пойти ко дну!
Присутствующими овладѣлъ ужасъ. Взрослые -- при которыхъ находились дѣти, первымъ дѣломъ, начали сбрасывать ихъ въ спасательную лодку, затѣмъ сами -- на перебой другъ передъ другомъ, прыгали туда же... Одинъ только Ника, и его пріятель, по прежнему сидѣли на мѣстахъ; они слишкомъ были объяты ужасомъ чтобы, что нибудь сообразить, а за нихъ думать было некому... Впрочемъ не одни они стояли неподвижно... точно также неподвижно стоялъ самъ капитанъ на своемъ капитанскомъ мостикѣ.
Не смотря на увѣщаніе команды и пассажировъ, пересѣсть въ лодку, онъ наотрѣзъ отъ этого отказался.
-- Берегъ отсюда не долженъ быть далеко, если вы успѣете добраться до Новороссійска скоро, и помощь подоспѣетъ во время -- то -- другое дѣло. Теперь же, я считаю священнымъ долгомъ, судна моего не покидать... Если его спасутъ, то я готовъ думать о собственномъ спасеніи, въ противномъ случаѣ мы погибнемъ вмѣстѣ, прощайте! Отчаливайте съ Богомъ!.. Да будетъ надъ вами его благословеніе!.. Лодка уже начала отчаливать, какъ вдругъ голосъ капитана раздался снова.
-- Стойте, стойте, кричалъ онъ, вы забыли здѣсь двухъ мальчиковъ, заберите ихъ скорѣе.
-- Нѣтъ мѣста, отозвались съ лодки нѣсколько голосовъ, нельзя такъ много насаживать, лодка также можетъ пойти ко дну... Нельзя... Нельзя... Не слушайте капитана, отчаливайте... Лучше скорѣе прислать помощь...
-- Еще одного, пожалуй, какъ нибудь впихнемъ, раздавалось съ противуположнаго конца лодки, но двоихъ нечего и думать!
-- Возьмите, хоть одного,-- крикнулъ тогда Ника, и быстро схвативъ на руки Костю, спустилъ его въ лодку прежде, чѣмъ онъ успѣлъ опомниться.
-- Ника, а вы-то какъ-же?-- проговорилъ гимназистъ придя наконецъ въ себя;-- нѣтъ, нѣтъ, я не согласенъ, вы должны также прыгнуть сюда, въ данномъ случаѣ выбора быть не можетъ -- иначе я вернусь обратно...
И онъ уже ухватился за веревочную лѣстницу, спущенные концы которой раскачивались во всѣ стороны.
-- Такъ должно, и такъ будетъ! Отвѣчалъ Ника -- у тебя есть родители, домъ, семья, тебя ждутъ; твоя смерть можетъ причинить горе -- а я? Я никому не нуженъ!
Костя сдѣлалъ еще большее усиліе, чтобы ухватиться за лѣстницу, но сильный порывъ вѣтра вырвалъ ее у него изъ рукъ, и не смотря на его крики, и мольбы не отчаливать отъ погибающаго судна -- спасательная лодка, качаясь по пѣнящимся волнамъ, стала медленно удаляться, по направленію къ берегу, но успѣть выслать своевременную помощь -- не удалось, такъ какъ "Быстрый" на глазахъ у всѣхъ пошелъ ко дну -- а вмѣстѣ съ нимъ, конечно пошли туда же несчастный капитанъ и Ника.