Маша только что переѣхала на дачу съ папой, мамой и маленькимъ братишкой Никой.
Новая жизнь въ бѣленькомъ деревянномъ домикѣ, окруженномъ зеленью, очень нравилась дѣтямъ, они почти цѣлый день оставались на воздухѣ.
Ника чрезвычайно любилъ ловить рыбу; папа устроилъ ему удочку и мальчуганъ иногда по цѣлымъ днямъ стоялъ съ нею на берегу рѣки, въ надеждѣ, рано или поздно поймать во что бы то ни стало какую-нибудь необыкновенную, большую рыбу, въ родѣ той, про которую няня разсказывала въ сказкѣ; но рыба не только необыкновенно большая, а даже самая маленькая, словно на зло, попадалась рѣдко.
-- Нику это сначала ужасно сердило, но затѣмъ онъ сталъ относиться къ своей неудачѣ болѣе хладнокровно и, странно, именно съ той поры и рыбки начали клевать чаще и чаще. Маша иногда тоже сопровождала брата на рыбную ловлю, а иногда оставалась дома; но затѣмъ когда бывшая кормилица ея, Анна, подарила ей однажды прехорошенькую бѣлую уточку съ пятью крошечными утятками, она уже на цѣлый день уходила на берегъ и заботливо слѣдила глазами за тѣмъ, какъ они плавали и барахтались въ водѣ.
Тонка, любимая собачка Маши, почти всегда сопровождала свою маленькую госпожу, но бѣда заключалась въ томъ, что она не могла лежать спокойно и все рвалась впередъ, съ очевиднымъ намѣреніемъ схватить желтенькаго утенка.
-- Ника, брось удочку, помоги мнѣ подержать Топку,-- сказала однажды Маша,-- противная собаченка непремѣнно хочетъ куснуть моихъ уточекъ.
-- Вотъ еще, я для твоихъ уточекъ брошу ловить рыбу! Пускай кусаетъ, мнѣ какое дѣло!
-- Не стыдно ли быть такимъ злымъ, Ника?
Ника ничего не отвѣчалъ -- онъ слишкомъ былъ занятъ своимъ дѣломъ, чувствуя, что удочка его вдругъ какъ-то дрогнула.
-- Ника, Ника,-- снова взмолилась Маша,-- помоги, я ужасно устала!
-- Ахъ, замолчи пожалуйста! Не приставай съ пустяками! Я увѣренъ, что сегодня непремѣнно поймаю большую пребольшую рыбу, ты же мнѣ только мѣшаешь; посмотри какъ поплавокъ дрожитъ и качается!
Маша обернулась, чтобы взглянуть на удочку; Тонка воспользовался этимъ моментомъ, спрыгнулъ съ ея колѣнъ и бросился за утятами, которыя, не долго думая, повернули свои крошечныя головки въ противуположную сторону и поплыли все прямо и прямо по теченію; мамаша ихъ, большая бѣлая утка, сдѣлала тоже.
-- Ай, ай, ай! мои уточки! Онѣ утонутъ!-- вскричала Маша, заливаясь горючими слезами, но Никѣ было не до уточекъ,-- онъ высоко поднялъ кверху удочку и увидѣлъ на крючкѣ окуня, величиною въ цѣлый вершокъ.
-- А я такъ вотъ рыбу поймалъ,-- сказалъ онъ весело,-- посмотри какую большую!
Маша продолжала плакать и, вмѣсто того, чтобы посмотрѣть на окуня, со всѣхъ ногъ бросилась домой сообщить мамѣ о случившейся бѣдѣ.
-- Будь покойна,-- сказала мама,-- утки никогда не потонутъ.
-- Но, мамочка, еслибы ты видѣла, какъ онѣ испугались и какъ противная Тонка на нихъ бросилась!
-- Ничего, не тревожься -- воротятся.
Маша всегда и во всемъ вѣрила мамѣ, но на этотъ разъ къ ней закралось сомнѣніе, она подумала, что мама говоритъ такъ, чтобы ее успокоить, и молча потупила глазки.
-- Не вѣришь?-- сказала тогда мама, словно угадавъ мысль дѣвочки.
Маша вмѣсто отвѣта заплакала еще больше.
-- Пойдемъ со мною на берегъ.
-- Только безъ Тонки...-- сквозь слезы отвѣчала дѣвочка.
-- Хорошо, Тонку мы запремъ въ спальнѣ.
И приказавъ горничной поймать собачку, мама взяла Машу за руку и повела на берегъ къ тому самому мѣсту, гдѣ она сидѣла постоянно.
-- Ты увидишь, что когда мы подойдемъ къ большому дереву, бѣлая уточка со своей семьей уже будетъ ожидать насъ.
Но предсказаніе мамы однако не сбылось, утки и утятъ тамъ не оказалось. Мама пришла въ отчаяніе.
Ника, первый порывъ радости котораго по случаю пойманнаго окуня прошелъ, тоже сочувствовалъ горю сестры, потому что любилъ бѣлую уточку не меньше Маши, и мысль, что больше никогда не придется видѣть ее, казалась ему настолько ужасною, что онъ готовъ былъ самъ броситься за ними въ погоню.
Но вотъ вдругъ далеко, далеко на поверхности воды мелькнуло какое-то маленькое движущееся пятнышко. Дѣти стали внимательно всматриваться и... о радость!-- это оказалась бѣлая уточка съ пятью желтенькими утятами, которыя, преспокойно подплывъ къ берегу, вышли одинъ за другимъ на траву и начали отряхивать мокрыя перышки. Маша совершенно успокоилась и перестала сердиться на Тонку.