Въ одной небольшой деревушкѣ жила-была молодая женщина, по имени Татьяна; у ней было семеро маленькихъ дѣтей: старшему только-что минуло двѣнадцать лѣтъ, а меньшему еще не было и пяти.
Трудно становилось Татьянѣ порою содержать такое многочисленное семейство; бѣдная женщина съ утра до ночи работала по домамъ: гдѣ полъ подмоетъ, гдѣ пошьетъ что, гдѣ приберетъ, гдѣ починитъ... Такъ вотъ и перебивалась несчастная, чтобы не дать умереть съ голоду малымъ дѣтушкамъ.
Но вотъ однажды добрая сосѣдка принесла ей въ подарокъ немного мучки, яицъ, масла и молока.
-- Это тебѣ, Татьянушка, отъ меня гостинецъ,-- сказала она:-- напеки блинковъ, покушай на здоровье и дѣточекъ накорми; ишь, какіе они у тебя блѣдныя да хилыя, видно не больно бережешь ихъ.
-- Рада бы, матушка, поберечь, да нечѣмъ,-- со слезами отвѣчала Татьяна и съ благодарностью принялась цѣловать сосѣдку: -- сама знаешь наши достатки: день прошелъ, съ голоду не умерли -- и слава Богу...
-- Знаю, знаю, что ужъ и говорить; ну, вотъ полакомь ихъ хотя разочекъ; напеки блиновъ, пусть покушаютъ.
Съ этими словами сосѣдка вышла изъ избы, а дѣти, все время молча слушавшіе разговоръ ея съ матерью, запрыгали отъ радости, и принялись упрашивать скорѣе взяться за дѣло.
-- Мама, разводи огонь!-- кричалъ старшій.
-- Мама, доставай съ полки сковородникъ!-- продолжалъ второй.
-- Мама, задѣлывай тѣсто!
-- Мама, давай скорѣе кушать!
-- Мама, пеки блины!
-- Мама, сосчитай по сколько придется на человѣка...-- горланили остальные, обступивъ Татьяну со всѣхъ сторонъ.
-- Перестаньте вы, пострѣлята, будете надоѣдать, ни чего не получите!-- пригрозила она.
Дѣти испугались, затихли и молча съ любопытствомъ слѣдили глазами за малѣйшимъ движеніемъ матери: вотъ сняла она съ полки большой глиняный горшокъ, всыпала въ него муки, разбила яйца, положила масло, развела молокомъ и принялась болтать веселкою что есть силы; потомъ велѣла старшему сынишкѣ набрать на сосѣднемъ дворѣ разныхъ ненужныхъ щепокъ да прутьевъ, чтобы развести огонь, и когда все было готово, осторожно налила тѣсто на сковороду.
Дѣти, вытаращивъ глазенки, подошли ближе.
-- Мамочка, кому изъ насъ будетъ первый блинъ?-- снова спросилъ старшій.
-- Мнѣ, дорогая мамочка!-- замѣтилъ второй.
-- Нѣтъ, дорогая, милая мамочка, мнѣ, мнѣ!-- подхватилъ третій.
-- Нѣтъ, дорогая, милая, голубушка, мамочка, мнѣ, мнѣ, мнѣ!-- сказалъ четвертый.
-- Нѣтъ, дорогая, милая, голубушка, безцѣнная мамочка, мнѣ!-- прервалъ пятый.
-- Да нѣтъ же, намъ, намъ,-- въ заключеніе пропищали шестой и седьмой:-- мы самые маленькіе, насъ надо побаловать...
-- Перестаньте, пострѣлята!-- снова крикнула Татьяна и, замахнувшись правой рукой, нечаянно толкнула стоявшій около горшокъ съ тѣстомъ, которое въ одну минуту вылилось на полъ.
-- Ай, ай, ай!-- закричали дѣти, поспѣшно бросившись къ сковородѣ, чтобы раздѣлить между собою хотя тотъ блинъ, который на ней находился, и уже протянули четырнадцать крошечныхъ рученокъ, какъ вдругъ этотъ аппетитный, поджаристый блинъ совершенно неожиданно для нихъ и для Татьяны, спрыгнулъ со сковороды, сталъ на полъ ребромъ, и быстро направившись къ полуоткрытой двери избушки, колесомъ покатился въ поле.
-- Стой! стой!-- кричала Татьяна.
-- Стой! стой!-- кричали дѣти.
Но блинъ не думалъ останавливаться, а напротивъ, катился впередъ все скорѣе и скорѣе.
Татьяна пустилась догонять, дѣти тоже.
На дорогѣ повстрѣчалась имъ прехорошенькая курочка-хохлушка.
-- Стой, блинокъ!-- закудахтала она: -- стой, сердечный, погоди, дай откусить отъ тебя маленькій кусочекъ.
-- Какъ бы не такъ,-- отвѣчалъ блинъ, продолжая катиться.
-- Я съ утра сегодня ничего не ѣла...
-- А мнѣ какое дѣло!
-- Дай хоть маленькій кусочекъ,-- упрашивала курочка.
-- Бѣги сзади, коли нравится, не мѣшаю; догонишь -- твое счастье, укуси, а добромъ ни за что не остановлюсь, ни за что не дамся...
Курочка побѣжала сзади, но сколько бѣдняга ни старалась, догнать никакъ не могла, только изъ силъ выбилась.
Черезъ нѣсколько минутъ повстрѣчался пѣтушокъ золотой-гребешокъ.
-- Стой, блинъ!-- закричалъ онъ по пѣтушиному: -- дай откусить отъ тебя маленькій кусочекъ.
-- Какъ бы не такъ!-- снова отвѣтилъ блинъ: -- не для тебя испеченъ!
-- Крошечный кусочекъ только отщипнуть хочется.
-- Тебѣ крошечный, да курочкѣ-хохлушкѣ крошечный, смотришь изъ двухъ крошечныхъ кусочковъ одинъ порядочный составится, нѣтъ, дружокъ, или лучше своей дорогой, а меня оставь въ покоѣ.
-- Зачѣмъ? Я хочу попробовать догнать тебя...
-- Догоняй, коли нравится, но предупреждаю, добромъ ни за что не дамся, хотя бы цѣлый день пришлось бѣжать.
-- Неужели?
-- Честное слово.
Пѣтушокъ подумалъ, подумалъ, взглянулъ на курочку-хохлушку и, мыслено порѣшивъ, что онъ ничѣмъ не хуже ея, тоже пустился въ догонку.
Затѣмъ повстрѣчалась имъ уточка-красавица, вся какъ снѣгъ бѣленькая, только на грудкѣ да на крылышкахъ сизыя перышки.
-- Стой, блинокъ!-- закричала она и ласковыми трогательными словами начала упрашивать блинъ, чтобы онъ остановился хотя на минутку.
-- Вѣдь ты этакъ совсѣмъ устанешь, сердечный, притомишься,-- говорила она, переваливаясь съ боку на бокъ.
-- Ничего, мое дѣло; самъ знаю, что дѣлаю.
-- Эй, дружокъ! Послушай добраго совѣта, остановись, право, будетъ лучше.
-- Для тебя, конечно, будетъ лучше, но для меня -- не думаю.
-- Да и тебѣ никакого вреда не причинится, если я откушу маленькій кусочекъ.
-- Нѣтъ, уточка-красавица, не проси, не трать словъ по-пустому, по твоему не будетъ, добромъ никому не дамся, а если хочешь попытать счастья -- бѣги сзади.
-- Хорошо,-- сказала тогда уточка и присоединилась къ остальной компаніи.
Долго бѣжали они такимъ образомъ цѣлой ватагой, всѣ въ голосъ упрашивали неумолимый блинъ остановиться, но чѣмъ больше упрашивали они его, чѣмъ больше уговаривали, тѣмъ было хуже. Блинъ катился до того быстро, что трудно передать... Катился до тѣхъ поръ, пока, наконецъ, на дорогѣ повстрѣчалась ему свинка, да свинка не простая, а золотая-щетинка.
-- Стой, блинокъ!-- захрюкала она сердито.
-- Зачѣмъ?-- отозвался блинъ, продолжая катиться по прежнему.
-- Затѣмъ, что я хочу откусить отъ тебя кусочекъ.
-- На хотѣнье есть терпѣнье.
-- Ты такъ думаешь?
-- Даже увѣренъ.
-- Посмотримъ!
-- Догоняй, коли хочешь, добромъ не дамся.
-- Не стану я догонять тебя такъ, какъ догоняетъ Татьяна, ея семеро дѣтей, курочка-хохлушка, пѣтушокъ-золотой-гребешокъ и уточка-красавица, а распоряжусь по своему...
-- Это меня не касается!-- продолжалъ блинъ, катясь по прежнему прямо безъ оглядки.
Но свинка золотая-щетинка оказалась умнѣе и проворнѣе остальныхъ преслѣдователей: живо забѣжала она впередъ, прилегла на переднія лапки, открыла ротъ, и подставила его такъ ловко, что блинъ юркнулъ прямо туда, волей-неволей.
-- Вотъ тебѣ и разъ!-- закричали дѣти, горько расплакавшись.
-- Вотъ тебѣ и разъ!-- повторила Татьяна, грустно опустивъ голову:-- не даромъ значитъ говорится: "по усамъ текло, а въ ротъ не лопало".