(ИЗЪ ВАРШАВЫ).
Любезная сердцу нашему, Матрена Карповна!
Разставаясь, вы наказывали мнѣ писать подробно обо всемъ, что въ пути приключится, какъ куда доѣду и какова политика проѣзжаемыхъ странъ и городовъ. Исполняю вашъ наказъ, насколько позволяютъ память и способности.
Грустная минута разлуки,-- когда ѣдешь туда.... "въ невѣдомую даль", изъ того мѣста, гдѣ, въ нѣкоторомъ родѣ, свилъ себѣ гнѣздо, если не идеальнаго семейнаго очага, то по крайней мѣрѣ въ кругу близкихъ сердцу друзей и пріятелей! О, какъ глубоко почувствовалъ я эту разлуку! Какъ тягостны казались мнѣ часы разставанія, вплоть до 3-го звонка, котораго почему-то не давали очень долго.
Десять лѣтъ лучшей поры моей жизни прожилъ я въ родномъ городѣ, гдѣ многое хотѣлъ совершить, но, волею судебъ, долженъ былъ покинуть сей градъ съ разбитыми надеждами, съ неосуществившимися мечтами. Небольшой кружокъ искреннихъ друзей, да неизмѣнные спутники моей тревожной жизни, всегда недовольные кредиторы, стояли на перронѣ вокзала, когда сѣренькимъ октябрьскимъ утромъ я покидалъ родную Украйну. Печать искренней скорби виднѣлась на лицахъ провожавшихъ. Особенно неутѣшными казались кредиторы. Какъ я ни старался вселить въ сердца ихъ увѣренность въ скоромъ возвращеніи моемъ, они безнадежно махали имѣвшимися въ рукахъ у каждаго исполнительными листами.
Среди воплей и рыданій, наконецъ, раздался давно желанный 3-й звонокъ, и я, убѣдившись, что на платформѣ нѣтъ ни одного судебнаго пристава, смѣло выглянулъ изъ окна вагона и посылалъ воздушныя привѣтствія моимъ друзьямъ и дружескіе поклоны кредиторамъ.
"И покуда ихъ видѣть я могъ",-- они все махали во слѣдъ удалявшемуся поѣзду длинными листами печатной бумаги съ красовавшимися на нихъ заглавными словами: "По указу...."
При такой печальной обстановкѣ я отбылъ.... Когда стукъ удалявшагося поѣзда пришелъ въ нормальный шумъ равномѣрно дѣйствующей силы, поспѣшно уносящей васъ отъ мѣста отправленія, мнѣ стало жутко въ моемъ одиночествѣ..... Длинною вереницею предстали предо мною знакомые образы покинутыхъ лицъ, съ ихъ дружескими, радушными выраженіями, съ ихъ теплымъ, точно родственнымъ участіемъ ко мнѣ... Скоро-ли увижу я васъ и неужели вся жизнь для меня, въ самомъ дѣлѣ, ничто иное, какъ непрерывно продолжающійся путь съ преходящими станціями, временными остановками -- отъ звонка до звонка? Вспомнились мнѣ также милыя личики Лауры, Эльзы, Маргариты -- И сладкій шопотъ, и дѣтскія клятвы въ вѣрности, и "ласки... ласки безъ конца". И все это мелькаетъ, безъ слѣда, какъ узорчатые столбики по сторонамъ дороги. Но, довольно (и очень даже, скажете вы) сентиментальничать. "Вонъ изъ глазъ, долой изъ сердца!"
Такъ-то оно, такъ, дорогая Матрена Карповна,-- новъ томъ-то и пакость, что оно такъ.
Въ виду переполнившихъ сердце мое чувствъ и ощущеній, а также вслѣдствіе безсонной ночи, проведенной въ кругу пріятелей, пришедшихъ въ "Бѣлую Сороку" распить прощальный кубокъ, я вскорѣ упалъ, разбитый и утомленный, на мягкій диванъ американскаго вагона и опочилъ.
Дорожныя впечатлѣнія мои отъ Кіева до Варшавы весьма скудны по содержанію. Придерживаясь точности, присущей всякому корреспонденту, могу сообщить вамъ, что на этой дистанціи, между пунктами отправленія и прибытія, всего находится 12 большихъ и 29 малыхъ буфетовъ, что вы, впрочемъ, свободно можете провѣрить по любому путеводителю.
Погода стояла отмѣнная. Особенныхъ приключеній въ дорогѣ не было, пріятныхъ встрѣчъ тоже. Къ числу мелкихъ непріятностей могу отнести посѣщеніе моего купэ одною грузной особой, повидимому, женскаго пола, которая, совершенно неожиданно для нея самой, опустилась на мой мѣшокъ и раздавила припасенные въ ономъ вашею заботливою рукой любимые мною баранки и двѣ банки балабуховскаго варенья. Въ сосѣднемъ купэ ѣхали двѣ особы, каждая въ своемъ родѣ весьма заманчиваго свойства. Съ одною изъ нихъ, мнѣ кажется, я былъ-бы счастливъ.
На другой день, свѣтлымъ, хорошимъ днемъ, прибылъ я въ 2 ч. 26 минутъ пополудни въ Варшаву.
Грандіознымъ желѣзнымъ мостомъ переѣхалъ я черезъ Вислу въ старинный величественный городъ. Почернѣвшія отъ времени зданія старинной архитектуры съ черепичными кровлями и рядомъ величественные громадные дворцы новаго стиля, роскошная желѣзная мостовая, всѣ приспособленія европейскаго комфорта для уличной жизни, масса залитыхъ огнями магазиновъ и образцовый порядокъ -- вотъ характерныя черты города. По внѣшнему великолѣпію, красотѣ зданій и общему типу -- Варшава, несомнѣнно, столичный городъ. Я бывалъ въ этомъ городѣ иногда, проѣздомъ, и какъ-то останавливался въ немъ, всего нѣсколько лѣтъ назадъ, и могу сказать: какъ городъ, въ смыслѣ благоустройства и комфорта, Варшава улучшилась. Но что сказать о жизни въ этомъ городѣ, о людяхъ, ихъ нравахъ, обычаяхъ и вкусахъ? Конечно, для подробной характеристики города съ этой стороны нельзя извлечь достаточнаго матеріала въ какой-нибудь 3-хъ-4-хъ-дневной остановкѣ въ немъ. Однако, опытному наблюдателю все-же даются сразу нѣкоторыя особенности, которыхъ нельзя не замѣтить, которыя оставляютъ впечатлѣніе, впослѣдствіи подтверждаемое даже осѣдлыми жителями, такъ сказать, аборигенами данной мѣстности.
Ознакомясь съ городского, уличною жизнію Варшавы, потолкавшись въ собраніяхъ, театрахъ, ресторанахъ, на первыхъ-же порахъ невольно спросишь себя: да какъ-же тутъ живутъ, да что это за люди и, главное -- нужно-ли имъ жить въ такомъ городѣ, какъ Варшава, не довольствовались-ли бы они какимъ нибудь самымъ скромнымъ уѣзднымъ городкомъ?
Да, несомнѣнное, подавляющее впечатлѣніе, которое производитъ на каждаго заѣзжаго въ Варшаву видимая городская жизнь и характеръ населенія -- это поразительная мелочность. Въ этихъ богатыхъ зданіяхъ, въ этихъ роскошныхъ магазинахъ, словомъ, въ этомъ великолѣпномъ городѣ какъ будто живутъ люди съ самыми умѣренными требованіями. Точно Варшава исключительно населена мелкими приказчиками, лавочникамй, комиссіонерами, существующими лишь для мелкихъ услугъ проѣзжающимъ. Гдѣ то вельможное панство, гдѣ этотъ блескъ и роскошь, которые отличаютъ населеніе первоклассныхъ городовъ? Въ Варшавѣ совсѣмъ его не замѣтно. Невольно вспоминаешь слова поэта: "тѣ-жъ стѣны, какъ и встарь, отсутствуютъ лишь люди!"
Умѣренность и аккуратность замѣчаются здѣсь на каждомъ шагу: вездѣ грошевые расчеты. Все чистенько, опрятно, но все это очень дешевенькое, даже мизерное. На улицѣ рѣдко, очень рѣдко увидите вы щегольской собственный экипажъ; всѣ разъѣзжаютъ въ наемныхъ кэбахъ, кареткахъ, фаэтонахъ, весьма опрятныхъ, замѣчательныхъ своею исправностью и поразительныхъ, въ особенности для кіевлянина, по своей дешевизнѣ. Довольно сказать, что прекрасный парный фаэтонъ въ конецъ (какъ-бы великъ онъ ни былъ) стоитъ 20 коп., а если вы прибавите 5 к. кучеру, то онъ земно кланяется. Сравните-ка этихъ кучеровъ съ нашими кіевскими разбойниками! Въ самое послѣднее время появились изящныя желтыя каретки (кэбы) въ одну лошадь. Въ такомъ экипажѣ можно хоть на балъ ѣхать въ самомъ роскошномъ туалетѣ, и это стоитъ 15 к. въ конецъ!. Чего кажется скромнѣе, а для варшавянина и это роскошь, потому что тутъ-же, подъ бокомъ, копѣечная конка, а то еще лучше и проще -- великолѣпные тротуары для пѣшаго хожденія.
Кромѣ этого дѣлового, скромнаго народа, на улицахъ, на каждомъ шагу, конечно, попадается масса хорошенькихъ полекъ и опять-таки чуть ли не всѣ до единой (именно самыя истыя польки) -- въ самомъ скромномъ традиціонномъ черномъ платьѣ съ длинной вуалью. Женщины встрѣчаются изумительно-красивыя, съ которыми, кажется, можно испытать, какъ выразился одинъ мой пріятель, цѣлый "океанъ блаженства;" зато въ извѣстной категоріи женщинъ (также въ огромномъ количествѣ), которыя обращаются къ вамъ тутъ-же, на улицѣ, безъ всякой церемоніи и по секрету сообщаютъ, что у нихъ имѣются весьма удобныя помѣщенія для интимной бесѣды,-- въ этой категоріи, въ большинствѣ случаевъ, вы натыкаетесь на совершенно невозможныя физіономіи. Такова уличная жизнь.
Зайдите теперь въ любой ресторанъ или гостиницу,-- исключая одной Европейской, которая вовсе не для Варшавы и гдѣ дерутъ по-кіевски,-- и вы также удивитесь и будете поражены. Обѣды въ 5 и 6 блюдъ съ кофе по 75 к. и по 1 рублю. Это въ первоклассныхъ ресторанахъ, съ которыми никоимъ образомъ не могутъ соперничать наши Терье и Лянчіа съ ихъ обѣдами à la carte.
Одинъ остроумный наблюдатель выразился такъ: "дайте мнѣ просмотрѣть ресторанную карточку и прейсъ-курантъ винамъ и кушаньямъ въ любомъ незнакомомъ городѣ -- и я подробно опишу вамъ нравы жителей, ихъ благосостояніе и даже политическія убѣжденія".-- Положимъ, эхо уже черезчуръ тонко,-- но что, посидѣвши часъ, другой въ какомъ-нибудь большомъ ресторанѣ, вы узнаете очень многое,-- гораздо больше, нежели слоняясь по музеямъ и кабинетамъ рѣдкостей,-- это не подлежитъ сомнѣнію. Какъ ни создана Варшава для экономіи и какъ я ни стараюсь теперь, на старости лѣтъ, изучать эту науку,-- а все не скоро отвыкнешь отъ нашей кіевской избалованности,-- непремѣнно лѣзешь въ самый лучшій ресторанъ. Такимъ безспорно считается въ Варшавѣ Брюловскій отель (г. Брюля). Въ самомъ дѣлѣ, это первоклассный ресторанъ и по обстановкѣ, и по существу дѣла. Кухня способна удовлетворить самому изысканному вкусу, вина превосходныя, собственной выписки, и цѣны самыя умѣренныя. Ресторанъ этотъ посѣщается самою фешенебельною публикою и тутъ-то еще ярче, чѣмъ гдѣ либо, выступаетъ, бросаясь въ глаза, также подмѣченная мною черта -- гнетущая мелочность, мизерность. Довольно сказать, что цѣлыхъ три дня подъ-рядъ, посѣщая этотъ ресторанъ для завтраковъ, обѣдовъ и ужиновъ,-- я ни за однимъ столикомъ не видѣлъ другихъ напитковъ, кромѣ пива (правда, превосходнаго, заграничнаго). Въ особенности удивленію моему не было границъ, когда я убѣдился, что посѣтители ресторана,-- вся эта шикарная молодежь, въ блестящихъ цилиндрахъ, безукоризненномъ бѣльѣ и съ геометрическими проборами на головахъ,-- это типы польской jeunesse d'orée -- знатнѣйшіе грабіе и бароны, которые пускаютъ пыль въ глаза у насъ, въ Кіевѣ. Что съ ними сдѣлалось -- я положительно недоумѣвалъ. Всѣ эти Гуци, Антоси, Цеси, графы Жембчинскіе, Ходоровскіе, Розмантовскіе и др. знатнѣйшихъ фамилій, о баснословныхъ состояніяхъ которыхъ, милліонныхъ проигрышахъ и крезовскомъ житьѣ такъ прожужжали мнѣ уши,-- считаютъ въ Варшавѣ каждый грошикъ, подсчитываютъ сдачу мѣдными денежками и по цѣлымъ часамъ сидятъ за кружкой пива. Встрѣтились мнѣ и кіевскіе кутила изъ той-же jeunesse сГогёё, и они здѣсь просто неузнаваемы: пиво и пиво, да 5 грошей на чай за низкій поклонъ и "служе пану!"
Вскорѣ, однако, для меня выяснились причины такой метаморфозы, въ особенности, когда я побесѣдовалъ съ хозяиномъ ресторана. Дѣло очень просто: всѣ эти господа ѣздятъ пускать пыль своими баснословными состояніями именно къ намъ, въ Кіевъ, гдѣ находятъ такихъ дураковъ, которые всѣмъ этимъ разсказамъ вѣрятъ и даютъ имъ кредитъ. А здѣсь, въ Варшавѣ, ихъ очень хорошо знаютъ и тутъ вся эта игра происходитъ на наличныя. Вотъ почему и приходится подсчитывать 5 и 10 грошей, довольствуясь кухелями пива вмѣсто столь обычныхъ въ Кіевѣ крюшоновъ.
Я не могъ не выразить удивленія хозяину ресторана и спросилъ его, какъ онъ можетъ существовать, да еще держать въ такомъ видѣ ресторанъ, съ такимъ штатомъ прислуги, когда у него столь скромные потребители. Хозяинъ не вѣрилъ моимъ разсказамъ о Кіевѣ, гдѣ чутъ-ли не въ каждомъ кабачкѣ послѣ театра рѣкою разливается шампанское и счеты въ нѣсколько десятковъ рублей совсѣмъ обыкновенное дѣло. Здѣсь я даже не могу себѣ представить, какое-бы торжество вызвало появленіе хотя одной бутылки шампанскаго въ вечеръ. Я имѣлъ неосторожность спросить 1/2 бутылки шамбертену, такъ передо мною двое офиціантовъ водрузили громадной величины серебряный сосудъ, на днѣ котораго въ теплой водѣ плавала эта драгоцѣнность, стоившая, какъ оказалось по счету, всего 1 р. 75 к. (Вино превосходное, котораго въ Кіевѣ не найдешь и за 3 рубля). Думаю, что если-бы потребовалъ бутылочку вина такъ рублей въ 9 или 10 (какъ то зачастую случалось въ "Сорокѣ"), то для присутствованія на этомъ празднествѣ передо мною выстроилась-бы вся семья хозяина, да, пожалуй, еще потревожилъ-бы съ постели какого-нибудь 100-лѣтняго прадѣда, который уже лѣтъ 20 не покидалъ своего ложа.
Ну, развѣ наблюдаемые факты изъ ресторанной жизни не объясняютъ многаго?
Я, конечно, наблюдаю жизнь, бросающуюся въ глаза, и отнюдь не отрицаю того, что и здѣсь, конечно, есть люди, которые умѣютъ пожить, но средняя жизнь въ сравненіи съ кіевской просто нищета и мизерность.
Остается сказать о театрахъ. Въ большомъ театрѣ дается балетъ и опера. Варшавскій балетъ когда-то славился, но, очевидно, что это "когда-то" было очень давно. Быть можетъ, я пошелъ на неудачный вечеръ. Давался старинный балетъ "Робертъ и Бертранъ" и ученическій балетъ "Рекрутскій наборъ". Я не видѣлъ ни одной сколько-нибудь выдающейся балерины, такъ что наша Джіавасси была-бы среди ихъ знаменитостью. Коръ-де-балетъ довольно большой; все это совсѣмъ почти дѣти, повидимому, лишенныя всякой граціи. Балаганные балеты скучны до тошноты, такъ что я не высидѣлъ до конца. Публики очень мало, цѣны неимовѣрно низкія. Въ маломъ театрѣ идетъ польская оперетка. Въ мое пребываніе 6 дней подъ-рядъ ставился "Гаспароне" и на всѣ представленія мѣста разобраны, такъ что приходилось покупать у барышника. Оперетка идетъ очень не дурно, всѣ играютъ хорошо и есть голоса. Все это, конечно, мизерно въ сравненіи съ кіевской опереткой. Сцена крошечная (какъ у насъ въ драматическомъ обществѣ) и на ней отлично справляются, и все идетъ гладко, но гдѣ-же костюмы, декораціи? Ничего подобнаго тому, что мы видѣли, нѣтъ. Одинъ исполнитель, г. Мисевичъ, прекрасный актеръ и съ хорошимъ голосомъ. Но надо-же видѣть, съ какимъ восторгомъ его принимаютъ! Свою остроумную пѣсенку въ 3-мъ актѣ онъ повторяетъ 3 раза. Чтоже-бы сталось съ варшавянами, если-бы въ опереткѣ они слышали Зорину, Давыдова, Чернова, Тартакова, которые иногда поютъ при пустомъ театрѣ?
Восхищеніе варшавянъ плохой, сравнительно, опереткой для меня уже совсѣмъ стало непонятнымъ, когда я, наконецъ, пошелъ въ "драматическій театръ" (Rozmaitości). Вотъ что составляетъ гордость и славу Варшавы, вотъ что стоитъ всей Варшавы! Хотя я не совсѣмъ хорошо понимаю польскій языкъ, но давно уже не испытывалъ такого высокоэстетическаго наслажденія, какое обрѣлъ въ польскомъ театрѣ, и, конечно, тогда, когда удалось мнѣ увидать знаменитаго Жолковскаго. Я настолько очарованъ игрой этого великаго, геніальнаго артиста, что рѣшительно отказываюсь здѣсь выразить весь мой восторгъ, а попробую это сдѣлать въ особой замѣткѣ. Могу сказать, что только для того, чтобы видѣть каждый вечеръ Жолковскаго, можно жить въ Варшавѣ безъ всякаго дѣла. Я помню, какой-то рецензентъ признавалъ Жолковскаго величайшимъ артистомъ въ Европѣ въ наше время, и это совершенно справедливо. Если-бы. онъ познакомилъ съ своимъ талантомъ другія страны,-- слава его была-бы всемірная. Между тѣмъ артистъ никуда изъ Варшавы не выѣзжалъ. Очень досадно! Далѣе, въ труппѣ замѣчательный ансамбль и пьесы разыгрываются безукоризненно. Г. Пражмовскій такой jeune premier, но игрѣ, шику, красотѣ и безукоризненности гардероба, что нашъ Петипа въ сравненіи съ нимъ кажется просто жалкимъ. Замѣчательно хорошіе актеры Лещинскій и Островскій. Женскій персоналъ гораздо слабѣе. Обожаемая Варшавой г-жа Висновская во многихъ мѣстахъ играетъ очаровательно, но при этомъ очень часто до невозможности гримасничаетъ и ломается. Это недостатокъ всѣхъ польскихъ актрисъ. Во всякомъ случаѣ, варшавскій драматическій театръ -- первоклассный. Сюда должны ѣздить наши актеры -- смотрѣть и учиться. Театръ небольшой, но прекрасно приспособленъ для зрителей. При этомъ цѣны ниже дешевыхъ савинскихъ спектаклей, гдѣ насъ угощаютъ невозможной драмой. Ну развѣ это не роскошь?
Однако я такъ увлекся театромъ, что не успѣю къ отходу почты еще кое-что сообщить изъ моихъ наблюденій въ Варшавѣ.
Пока до свиданія, дорогая, незабвенная, Матрена Карповна! Обнимите за меня всѣхъ моихъ пріятелей: Насосальскаго, Реброломова, Антошу, Котикова и др., только не. придушите ихъ своими объятіями,-- а то вѣдь я васъ знаю...
Да, извините, корсета не могъ здѣсь достать по вашей мѣрочкѣ. Въ магазинѣ мнѣ обѣщали соорудить вамъ таковой изъ трехъ обыкновенныхъ корсетовъ, а чтобы сдерживать ваши мощные порывы -- заказанъ венеціанскій шнурокъ: простая тесьма, говорятъ, лопнетъ.
Цѣлую васъ въ ваши "медовыя" и остаюсь съ почтеніемъ.
Октябрь 1885 года.