13--15 декабря. Всѣ эти дни мы почти не выходили изъ суда и я не могу не занести на страницы своего дневника вынесенныя мною впечатлѣнія по Свиридовскому дѣлу, тѣмъ болѣе, что о немъ и теперь не перестаютъ говорить вездѣ и всюду. Оно и понятно: что при теперешнемъ застоѣ во всемъ, за исключеніемъ развѣ торговли дамскими шляпками,-- такое дѣло не могло не всколыхать поверхности провинціальнаго соннаго озера. Да, пожалуй, объ этомъ дѣлѣ и въ столичныхъ газетахъ въ набатъ пріударятъ, ибо и тамъ совсѣмъ не о чемъ писать.
Проведенныхъ дней въ судѣ мы не жалѣли, такъ какъ довольно таки наслушались тамъ интереснаго, все время находились въ пріятномъ обществѣ: видѣли очень близко и даже слушали длиннѣйшія показанія гг. Эйсмана, Сидоренки, Сегета и другихъ представителей нашего дѣловаго міра, свели весьма пріятныя знакомства съ очень милыми дамами и барышнями, наполнявшими первые ряды скамеекъ для публики и, наконецъ, присутствовали при финальномъ актѣ "Свиридіады", имѣвшей, очевидно, громадный успѣхъ, такъ какъ передъ очищеніемъ залы отъ публики все зданіе трещало отъ аплодисментовъ и героя столь удачно разыгранной драмы чуть-ли не вынесли на рукахъ. Проникнуть въ зданіе суда простому смертному было очень трудно, въ виду усиленной охраны приставовъ и полицейскихъ служителей,-- но мы для этого пустили въ ходъ всякіе хитрости и обманы (впрочемъ, уголовно ненаказуемые). Матрена, отличающаяся, какъ извѣстно, большою любознательностью, желала во что'о-бы то ни стало прослушать все дѣло и даже непремѣнно сидѣть въ первыхъ рядахъ. Такого почета она достигла весьма просто, надѣвъ себѣ на голову самую модную дамскую шляпку, подаренную ей Реброломовымъ, у котораго такая осталась на память отъ одной покинутой любви, и торжественно войдя подъ ручку съ знакомымъ намъ околодочнымъ. Этому послѣднему было приказано называть ее не иначе, какъ княгиней. Она съ достоинствомъ носила этотъ титулъ и, усѣвшись на очень видномъ мѣстѣ, слушала все со вниманіемъ и не переставала лускать любимыя ею сѣмячки, которыхъ взяла порядочный -запасъ въ своемъ изящномъ ридикюлѣ, подаренномъ ей, кажется, Котиковымъ, во время моего продолжительнаго отсутствія изъ города. Представительная наружность Котикова и постоянное титулованіе его всѣми нами превосходительнымъ доставили и намъ свободный входъ, а запоздавшій какъ-то Реброломовъ проникъ въ залу, сваливъ нечаянно на землю двухъ солдатъ и одного пристава и вышибивъ, по неосторожности, одному здоровенному курьеру два зуба, которые у него, впрочемъ, давно шатались, какъ объяснилъ намъ впослѣдствіи самъ потерпѣвшій. Какъ только ввели подсудимыхъ, Матрена навела за рѣшетку свой морской бинокль, пріобрѣтенный ею по случаю у какого-то мичмана, и испустила тяжелый вздохъ. Согбенный видъ г. Спиридова, съ палкой въ рукахъ, очевидно, произвелъ на нее впечатлѣніе, хотя но наружности Михаилъ Дмитріевичъ мало измѣнился. Нѣкоторыя изъ дамъ все-таки находили его видъ страдальческимъ, а въ опущенныхъ долу глазахъ видѣли несомнѣнные признаки раскаянія. Мы спорили, припоминая, что Михаилъ Дмитріевичъ всегда имѣлъ обыкновеніе смотрѣть какъ-то сквозь очки книзу, но насъ опровергли, удостовѣривъ, что это только съ тѣхъ поръ онъ сталъ такъ смотрѣть, когда поссорился съ г. Сегетомъ и Цытовичемъ и когда тѣ стали уже за нимъ смотрѣть въ оба. Другой подсудимый, Паталѣевъ, не смотря на свою безукоризненную завивку и хорошаго покроя черный сюртукъ, дамамъ какъ-то не понравился и многія, на этомъ основаніи, уже съ самаго начала, рѣшили, что его навѣрное осудятъ. Г-жа Козловская (по мужу Брилева,), съ кротостью во взорѣ и золотистыми прядями волосъ сидѣла за рѣшеткой, точно Маргарита за прялкой, и на всѣхъ произвела самое отрадное впечатлѣніе. "Ее-то навѣрное оправдаютъ",-- рѣшили не только дамы, но даже и всѣ бывшіе въ залѣ суда чины прокурорскаго надзора. Порѣшивъ такимъ образомъ съ участью этихъ двухъ подсудимыхъ, ими уже никто больше не занимался и всѣ только и думали о Свиридовѣ: что онъ скажетъ, какія приведетъ оправданія и что съ нимъ можетъ статься?
Въ самомъ началѣ засѣданія произошло нѣкоторое смятеніе въ публикѣ по поводу одного процессуальнаго дѣйствія -- именно отвода присяжныхъ. Разнесся слухъ, что дѣло опять отложатъ. Понятно отчаяніе публики, съ такими препятствіями проникшей въ залу.
-- Почему отложатъ? Опять, что-ли прокуроръ не надѣется на присяжныхъ?
-- Нѣтъ, вовсе не прокуроръ. Чего ему еще? Онъ отвелъ кого слѣдуетъ, а остальные, значитъ, по его вкусу, да вонъ защита чего-то недовольна на сей разъ и ей не хватаетъ достаточнаго числа для отвода, хотятъ не пустить дѣла.
Наконецъ, всѣ успокоились, когда, по совѣщаніи съ подсудимыми, гг. защитники рѣшились продолжать засѣданіе, лишь бы не томить Свиридова, а тамъ что Богъ дастъ.
Пошелъ процессъ своимъ ходомъ: чтеніе обвинительнаго акта, вопросы: обвиняетесь въ томъ-то, признаете-ли себя виновнымъ и т. д. Отъ Свиридова всѣ ждали какихъ-то разоблаченій и вся масса публики съ напряженнымъ вниманіемъ вслушивалась въ каждое его слово,-- но ничего особеннаго онъ не разъяснилъ и не разоблачилъ. Растрата, какъ растрата, самая обыкновенная: бралъ деньги, потому что это можно было дѣлать совершенно свободно, и многіе годы. Такъ-же, какъ во всѣхъ банковскихъ растратахъ, тѣ, кто должны были смотрѣть за кассиромъ, ничего подъ носомъ не видѣли, относясь къ нему съ "безграничнымъ довѣріемъ". Порядки такіе-же, какъ и во всѣхъ банкахъ, гдѣ много директоровъ и ревизоровъ съ крупными окладами. Сперва во главѣ банка стояли лица очень строгія, потомъ, когда дѣла стали расширяться и можно было оперировать притекавшими въ банкъ капиталами, на нихъ стали рты разѣвать. Появился товарищъ управляющаго, въ лицѣ нѣкоего Тецнера, имѣвшій въ томъ-же домѣ, подъ бокомъ, свою мѣняльную контору (или, правильнѣе, банкирскую мѣняльную), которая работала весьма успѣшно. (Впрочемъ, слухи о томъ, что между этой конторой и взаимнымъ кредитомъ происходилъ взаимный обмѣнъ кредита, какъ удостовѣрили на судѣ г. Эйсманъ и др. свидѣтели,-- не подтвердились). Вскорѣ кассиръ сдѣлался первымъ лицомъ и распоряжался банковыми суммами и вкладами, какъ своими собственными: тутъ-же, на виду всѣхъ, вынетъ пачку билетовъ, да и даетъ кому-нибудь ихъ закладывать на чье-нибудь имя, а по ордеру получаетъ себѣ денежки. Завелись для такихъ операцій особые агенты, въ родѣ оборваннаго уличнаго маклера Голубинскаго, у котораго, однако, на счетѣ значится тысячъ до 40, и этотъ Голубинскій орудуетъ тутъ-же въ банкѣ этими капиталами подъ руководствомъ Свиридова, который въ глазахъ банковой дирекціи пріобрѣтаетъ все большее довѣріе. Все идетъ преблагополучно: у служащихъ банка Свиридовъ креститъ дѣтей, шаферствуетъ у бухгалтера Цытовича и, пока живетъ со всѣми ими въ ладу,-- ни о какомъ свиридовскомъ дѣлѣ нѣтъ и помину,-- ну, а повздорилъ, тогда, конечно, шабашъ.
Цѣлый рядъ экспертовъ, во главѣ съ г. Максимовымъ, подтвердили экспертизу, данную ими на предварительномъ слѣдствіи, сущность которой, что "хотя дѣлопроизводство и не было въ порядкѣ и ревизіи не совсѣмъ строгія, но будь онѣ даже и самыя идеальныя, все равно ни къ чему-бы это не привело". Все это мы слушали и всему дивились: существуютъ же такія благодатныя учрежденія и мѣста, въ коихъ самый идеальный порядокъ и самый идеальный безпорядокъ -- понятія совершенно тождественныя и по результатамъ однозначущія. Я не стану, конечно, передавать въ своемъ дневникѣ обстоятельствъ всего процесса и ограничусь только занесеніемъ на память вышеизложеннаго, какъ запечатлѣвшейся во мнѣ сущности этого дѣла. Изъ свидѣтелей намъ больше всѣхъ понравился свидѣтель Густавъ Ивановичъ Эйсманъ: съ великимъ достоинствомъ и въ то-же время со скромностью описывалъ онъ благодѣянія, оказанныя обществомъ кредита всему городу, который, только благодаря этому банку, "такъ быстро разукрасился въ послѣдніе годы". "Мы вели дѣла блестящимъ образомъ, мы проводили безсонныя ночи и работали честно на пользу этого дѣла",-- продолжалъ свидѣтель и тутъ-же разсказалъ эпизодъ одной безсонной ночи, когда работавшіе въ его залѣ полотеры случайно разбудрыги его своимъ стукомъ и тутъ онъ вспомнилъ о страшности счета по портфелю г. Паталѣева, а вспомнивъ разъ объ этомъ счетѣ, онъ такъ уже и не могъ заснуть и все бодрствовалъ. Обстоятельное показаніе г. Эйсмана произвело на всѣхъ наилучшее впечатлѣніе, и къ этому свидѣтелю всѣ стали относиться съ полнымъ довѣріемъ, въ особенности послѣ того, какъ онъ заявилъ предъ судомъ, что онъ "въ отношеніяхъ съ христіанами всегда привыкъ дѣйствовать только по правдѣ",
Мы и тутъ отдали должное скромности г. Эйсмана, ибо увѣрены, что онъ никогда въ жизни не обманулъ даже и нехристіанина. Скромность г. Эйсмана понравилась намъ и тогда, когда онъ, на показаніе свидѣтельницы Федоровской, что онъ будто любилъ Свиридова, "какъ родного сына", замѣтилъ, что "для такой любви онъ не имѣлъ никакихъ основаній и что это даже насмѣшка надъ нимъ".
Изъ остальныхъ свидѣтелей я не считаю нужнымъ занести еще чьи-либо слова на страницѣ своего дневника, хотя всѣ ихъ показанія были весьма интересны и отличались большою обстоятельностью. Свидѣтели отвѣчали рѣшительно на всякіе распросы сторонъ, за исключеніемъ одного вопроса г. Тальберга, пожелавшаго узнать: "снимался-ли Свиридовъ въ группѣ присяжныхъ засѣдателей, когда исполнялъ такую обязанность; въ какой фотографіи снята была эта группа и на сколько она вышла удачной?". Г. предсѣдатель нашелъ, что этотъ вопросъ не имѣетъ прямого отношенія къ дѣлу и не совсѣмъ умѣстенъ, въ особенности со стороны гражданскаго истца. Г. Тальбергъ на такое замѣчаніе очень мило улыбнулся. Вообще г. Тальбергъ во все время процесса и самъ очень много смѣялся и всѣхъ насъ не переставалъ смѣшить, и только уже послѣ произнесенія оправдательнаго приговора, онъ какъ-то вытянулся и изобразилъ изъ себя въ началѣ знакъ восклицательный, затѣмъ и вопросительный и, въ концѣ-концовъ, вышелъ изъ суда съ поникшей головой, какъ-бы раскаиваясь въ томъ, что онъ такъ много шутилъ.
На 4-й день процессъ кончился. Весь этотъ день мы всѣ прѣли въ страшной духотѣ и слушали пренія сторонъ,-- рѣчи были хоть куда. Г. прокуроръ былъ строгъ и серьезенъ, г. Тальбергъ забавенъ. Защита все разобрала по косточкамъ. Свиридовъ просилъ не отсылать его, далеко, далеко..." Поставлены вопросы. Обвинители остались вопросами довольны, защита не спорила, такъ какъ въ ея интересахъ важнѣе было остаться довольной отвѣтами. Предсѣдатель сказалъ свое небольшое, но точное резюме и присяжные пошли совѣщаться. Въ ожиданіи вердикта, въ публикѣ, какъ то обыкновенно бываетъ, устроились пари: Матрена держала за оправданіе Свиридова съ какою-то дамой на два фунта арбузныхъ кабачковъ. Реброломовъ съ однимъ капитаномъ на двѣ бутылки коньяку и держалъ за обвиненіе всѣхъ подсудимыхъ поголовно. Раздался въ полночь роковой звонокъ, вышли присяжные, и тутъ случилось то, о чемъ теперь говоритъ вся печать: "да, доказано" и "нѣтъ, не виновенъ"!-- ...громъ аплодисментовъ, звонокъ предсѣдателя., объятія и поцѣлуи Свиридову со стороны его родныхъ и близкихъ. Онъ вышелъ вмѣстѣ съ другими подсудимыми оправданнымъ и, снявъ арестантскій халатъ, очутился въ какой-то курточкѣ на манеръ выпускнаго гимназиста. Кто аплодировалъ и чему аплодировали?-- Прежде всего, всю эту кутерьму подняли дамы. Дамы, какъ извѣстно, обладаютъ слабыми нервами: на нихъ особенно заразительно дѣйствуютъ слезы и смѣхъ, онѣ ахнули вмѣстѣ съ Свиридовымъ, заплакали и обрадовались вмѣстѣ съ его родными и стали хлопать отъ радости въ ладоши. Хлопать-же-онѣ умѣютъ довольно сильно и звучно, судя по звуку тѣхъ двухъ пощечинъ, которыми наградили двѣ изъ сихъ представительницъ прекрасной половины другъ дружку, въ той-же залѣ суда, еще до произнесенія приговора, вслѣдствіе взаимныхъ столкновеній изъ-за. мѣста. Въ такихъ проявленіяхъ чувствъ, конечно, многія не отдаютъ себѣ отчета, доказательствомъ служитъ то, что и наша Матрена,-- женщина весьма разсудительная и не особенно горячаго темперамента, и та потянулась обнимать и цѣловать Свиридова и насилу только была водворена на свое мѣсто Реброломовымъ.
17--20 декабря. Только и разговору, что о томъ-же. Куда ни сунься: Свиридовъ и Свиридовъ. Матрена, вернувшись съ базара, на нашъ вопросъ, что мы будемъ ѣсть, отвѣчала: "пироги съ Свиригой" вмѣсто "съ визигой".
Пошли самые нелѣпые толки и пересуды. Публика жаждала прежде всего видѣть самого Свиридова, и Матрену увѣрили торговки на базарѣ, что онѣ уже видѣли, какъ онъ во всѣхъ обоихъ медаляхъ и орденахъ спозаранку поѣхалъ дѣлать визиты по всѣмъ благотворительнымъ учрежденіямъ. Утверждали, что въ тотъ-же день онъ удостоился получить привѣтственную телеграмму отъ Юханцева, Бритнева и др. "не столь счастливыхъ его предшественниковъ".-- Кассиры всѣхъ банковъ заказали будто его поясной портретъ у де-Мезера и повѣсили его (т. е. портретъ) въ своихъ кабинетахъ. Намъ такъ и не удалось его видѣть, хотя мы были и на маскарадѣ въ воскресенье, гдѣ, какъ утверждали, онъ разгуливалъ въ костюмѣ капуцина съ дощечкою на груди, на которой была надпись "безграничное довѣріе".
На одномъ изъ вечернихъ засѣданій у насъ Свиридовскій вопросъ былъ поконченъ, съ тѣмъ, чтобы къ нему болѣе не возвращаться.
Изъ множества мнѣній, высказанныхъ по этому поводу, занесу въ свой дневникъ мнѣніе одного знакомаго намъ юриста, Смекалкина. Онъ поставилъ слѣдующіе тезисы: Свиридовъ вовсе не обвинялся въ кражѣ, или воровствѣ, что по закону означаетъ тайное похищеніе, а въ совершенно особомъ преступленіи,-- растратѣ. Растрата,-- усиленная трата денегъ, все равно какъ распротоканалія, есть превосходная степень канальи. Кто тратятъ деньги, тотъ ихъ не бережетъ. Вотъ въ этомъ несбереженіи денегъ и обвинялся Свиридовъ, но оберегать банковыя деньги обязанъ былъ не одинъ Свиридовъ, а вся администрація кредита, которая, помимо того, должна была оберегать эти деньги отъ самого Свиридова. И такъ въ несбереженіи этихъ денегъ обвинять одного Свиридова противно справедливости. Осужденіемъ кассировъ растраты въ банкахъ не прекращаются, значитъ, нужны другія условія для справедливаго и цѣлесообразнаго суда.
Кто изъ насъ согласился съ мнѣніемъ Смекалкина, а кто подалъ голосъ противъ него, этой тайны нашего совѣщанія я выдать не могу, равно и того, какой приговоръ окончательно постановленъ нами по дѣлу Свиридова, пока онъ не войдетъ въ законную силу.