Задержаніе и покаяніе! Вотъ о чемъ мы должны думать и заботиться, вотъ къ чему должны быть направлены всѣ наши помыслы!" -- такъ говорилъ христіанамъ нашъ приходской батюшка съ своего амвона, и слушатели благоговѣйно внимали тѣмъ словамъ и разошлись изъ храма съ поникшими глазами, а на лицахъ нѣкоторыхъ изъ нихъ я замѣтилъ скатившуюся слезу раскаянія. Батюшка говорилъ хорошо, не особенно велерѣчиво, но убѣдительно, внятно, "членораздѣльно", съ потрясающими тонами въ нѣкоторыхъ сильныхъ мѣстахъ своей рѣчи,-- однимъ словомъ, по старинному образцу церковно-проповѣдническаго краснорѣчія.
Обѣдня кончилась и на церковную паперть высыпали набожные богомольцы. Въ нашъ вѣкъ безвѣрія отрадно видѣть этихъ счастливыхъ людей, которые имѣютъ всегда утѣшеніе во всѣхъ своихъ скорбяхъ и знаютъ, къ Кому прибѣгнуть, когда въ этомъ бездушномъ мірѣ ничего кромѣ пустоты и холоднаго безучастія они не находятъ.
Изъ церкви выходилъ больше сѣрый, простой народъ: вотъ мастеровой размашисто дѣлаетъ кресты и отвѣшиваетъ поклоны, разставаясь съ храмомъ и раскланиваясь со всѣми угодниками, изображенными на стѣнахъ церкви.
..............Выходятъ благочестивыя старушки въ черныхъ платкахъ, точно монахини. Есть между ними такія дряхленькія, что, кажется, сейчасъ умрутъ отъ одного дуновенія. Тихонько, кряхтя и вздыхая, сползаютъ онѣ по ступенькамъ лѣстницы, опираясь всѣмъ тѣломъ на свою клюку.
А вотъ и Ермила Зотычъ, нашъ церковный староста, съ своею супружницей. Онъ, конечно, мѣдно-краснаго цвѣта и въ хорошихъ настоящихъ бобрахъ. Она -- дама солидная, въ атласномъ салопѣ, въ зеленой шляпкѣ съ вишнями и виноградомъ. Надѣливъ нищихъ размѣненнымъ на копѣйки гривенникомъ и купивъ связку бубликовъ, церковный староста влѣзъ съ супругой въ фаэтонъ и, напутствуемая благословеніями надѣленныхъ нищихъ, вѣрующая чета отъѣхала.
Да,-- "воздержаніе и покаяніе", какъ говорилъ приходской батюшка, объ этомъ дѣйствительно надо подумать и очень серьозно. Въ особенности, мнѣ кажется, важно воздержаніе, чуть-ли даже оно не важнѣе покаянія. Къ чему, въ самомъ дѣлѣ, ведетъ невоздержанность? Къ самымъ печальнымъ послѣдствіямъ. Да, вотъ возьмемъ хотя того охотника до блиновъ, о которомъ я упоминалъ въ одномъ изъ предыдущихъ фельетоновъ. Онъ накалывалъ ихъ дюжинами на вилку и проглатывалъ все это сразу, ну, и пока сходило благополучно,-- а вотъ въ самый послѣдній день масляницы, совершенно неожиданно послѣ третьей дюжины вдругъ захрапѣлъ и преставился, а на другой день супруга и семейство съ душевнымъ прискорбіемъ оповѣщаютъ родныхъ и знакомыхъ о кончинѣ любезнаго супруга и добродѣтельнаго отца. "Панихиды будутъ служиться въ такіе-то часы, а выносъ тогда-то".
Таковы послѣдствія невоздержанности въ пищѣ. Но не только эта воздержанность важна и необходима, а также и многія другія.
Тотъ-же приходской батюшка приводилъ намъ слова Великаго Учителя: "не то, что входитъ въ уста, оскверняетъ человѣка, но то, что исходитъ изъ устъ его".
За примѣрами печальныхъ послѣдствій такой невоздержанности. т. е. невоздержанности на языкъ, конечно, ходить недалеко, въ особенности въ наше время.
Я зналъ одного булочника, предобродушнаго нѣмца, Карла Ивановича. Это былъ во всѣхъ отношеніяхъ благонамѣренный гражданинъ и даже настоящій русскій патріотъ, ибо онъ родился въ Россіи и здѣсь-же сколотилъ себѣ небольшой капиталецъ. Съ другой стороны, русскій патріотизмъ не мѣшалъ, конечно, Карлу Ивановичу чтить и свою національность и удивляться подвигамъ Бисмарка, Мольтке и др., а потому, иногда, подкутивши, Карлъ Ивановичъ возвращался домой и пугалъ своихъ домашнихъ возгласами: "hoch Bismark! Wilhelm hoch!"; -- при чемъ ударялъ рукой по кружкѣ пива и забавлялся тѣмъ, что отъ его ударовъ пиво играло и лѣнилось. Такіе патріотическіе восторги Карла Ивановича и притомъ въ состояніи легкаго опьяненія, конечно, можно отнести къ самымъ невиннымъ забавамъ. Но вотъ какъ-то нелегкая дернула Карла Ивановича въ гостиницѣ, именуемой "Древняя Русь", гдѣ, однако, главнымъ образомъ, собирается нѣмецкій кружокъ, попасть на одну политическую бесѣду. О чемъ именно тамъ спорили и толковали, этого никто не могъ добиться отъ Карла Ивановича, но домашніе, къ изумленію, услышали изъ устъ его вмѣсто обычныхъ "hoch Bismark и Wilhelm hoch!" -- новое и непонятное для нихъ восклицаніе "Drang nach Osten!" и съ тѣхъ поръ, какъ ни напьется Карлъ Ивановичъ, все повторяетъ одно и тоже "Drang nach Osten!" и больше ничего. Между тѣмъ благонамѣренность Карла. Ивановича оставалась попрежнему внѣ всякаго сомнѣнія въ глазахъ начальства и къ нему даже ни разу не заглядывалъ околодочный. Самъ Карлъ Ивановичъ не придавалъ особеннаго значенія этому восклицанію, которое ему просто понравилось, какъ-бы какой-нибудь излюбленный припѣвъ изъ "Боккачіо", что-ли?
Но что-же, вы думаете, надѣлало это проклятое "Drang nach Osten?" Вы просто не повѣрите, читатель, моему истинному разсказу.
Захожу я третьяго дня въ булочную къ Карлу Ивановичу и сразу замѣчаю, что въ этомъ скромномъ заведеніи что-то неладно, сейчасъ видно, что произошла какая-то катастрофа. Во-первыхъ, на прилавкѣ не видно корзины со свѣжими булками и не видно на тарелкѣ моихъ любимыхъ пончекъ. За стойкой... никого. Я стучу, кашляю... Молчаніе. Наконецъ, выходитъ бѣлокурая Анхенъ, которая всегда такъ любезно предлагала мнѣ свѣжія пончки,-- и что я вижу? Ея глазки заплаканы, она почти не отнимаетъ отъ нихъ платка.
-- Что съ вами, милая Анхенъ?-- спрашиваю ее съ участіемъ.
-- Ach, mein Gott, mein Gott!-- произнесла она со вздохомъ и разсказала мнѣ печальную, трагическую исторію, съ которой я спѣшу подѣлиться съ читателемъ.
Вообразите себѣ, что Карлъ Ивановичъ, вернувшись изъ гостиницы "Древняя Русь" поздно ночью, впалъ въ какое-то меланхолическое состояніе, съ нимъ вскорѣ сдѣлался бредъ -- Ночь онъ провелъ тревожно, а на другое утро его нельзя было узнать. Онъ выбѣгалъ въ лавку, поспѣшно сводилъ счетъ, забиралъ выручку, потомъ прятался по угламъ, собиралъ всѣ свои вещи, дѣлалъ разныя распоряженія, какъ будто собирается въ дорогу, и все кого-то пугался. Ему представлялось какое-то видѣніе и онъ, указывая пальцемъ въ пространство, произносилъ: "Skobelew ist da!" -- Призваны были свѣтила медицины и они единогласно рѣшили, что Карлъ Ивановичъ потерялъ разсудокъ. Вскорѣ обнаружилась и причина помѣшательства: все надѣлала рѣчь Скобелева,-- эта непростительная невоздержанность на языкъ доблестнаго полководца. Карлъ Ивановичъ имѣлъ неосторожность прочесть полный текстъ этой рѣчи, въ которой генералъ взываетъ къ кровопролитію и къ сокрушенію какого-то врага. Кто этотъ врагъ -- Карлъ Ивановичъ сперва недоумѣвалъ, но когда онъ прочелъ слѣдующее мѣсто изъ рѣчи Скобелева: "этотъ врагъ, этотъ виновникъ -- вы всѣ его знаете -- это тотъ нѣмецъ, который воскликнулъ: "Drang nach Osten!" -- о, тогда для Карла Ивановича не осталось никакого сомнѣнія, что Скобелевъ говорилъ именно про него, что это на него, а не на кого другого, онъ собирается вести цѣлыя полчища славянъ, что это именно съ нимъ нашъ храбрый генералъ такъ жаждетъ сразиться "бокъ о бокъ и въ самомъ скоромъ времени" Карлъ Ивановичъ проклиналъ свое "Drang nach Osten!", терзался страхомъ и сомнѣніемъ и, наконецъ, потерялъ точку равновѣсія въ мозгу, свихнулся и "лишился вовсе Yerstand'а", какъ говоритъ въ своихъ экспертизахъ нашъ кіевскій знаменитый психіатръ. Ну, а потомъ -- результатъ извѣстенъ, призванъ былъ кіевскій извѣстный докторъ, который, конечно, тотчасъ-же призналъ Карла Ивановича сумасшедшимъ и велѣлъ отправить его въ кирилловское.
Такова грустная исторія благонамѣреннѣйшаго нѣмца, который такъ хорошо обжился на новой родинѣ и процвѣталъ и умножался, преискусно работая булки и разныя печенья,-- а теперь вдругъ онъ убоялся, что его сочтутъ за истиннаго врага Россіи и сокрушатъ...... и все это изъ за чего? Отъ невоздержанности, во 1-хъ, самого Карла Ивановича, изъ устъ котораго вылетѣло необдуманное "Drang nach Osten!", и, во 2-хъ, отъ невоздержанности храбраго генерала, который желаетъ непремѣнно сразиться съ нѣмцемъ бокъ о бокъ.
Но довольно объ этомъ случаѣ невоздержанности: онъ надѣлалъ не мало тревогъ и переполоху и далъ обильную пищу отечественной и иностранной прессѣ.
-- Обуздывайте, благочестивые христіане, свои страсти. Воздерживайтесь, пожалуйста воздерживайтесь, по крайней мѣрѣ для поста. Помня, что исходящее изъ устъ можетъ осквернять человѣка, не слѣдуйте вы примѣру тѣхъ публицистовъ, которые, владѣя
.... мозгами очень скудными,
Устами вѣчно блудными,
изрыгаютъ злобную брань на все, что не подходитъ къ ихъ узкому міровоззрѣнію, что мѣшаетъ имъ на пути къ славѣ и обезпеченному казенному содержанію.
(З. 1883 г.).