Безъ божества, безъ вдохновенья.
Безъ слезъ, безъ жизни, безъ любви.
Пушкинъ.
ПОЭТЪ.
Изъ долгихъ, долгихъ наблюденій
Я вынесъ горестный урокъ,
Что нѣтъ завидныхъ назначеній
И нѣтъ заманчивыхъ дорбгъ.
Въ душѣ -- пустыня, въ сердце -- холодъ,
И ныньче скучно, какъ вчера,
И мысли давитъ мнѣ хандра
Тяжеловѣсная, какъ молотъ!
Ни развлеченье, ни покой,
Ни встрѣчи съ чернью дѣловитой,
Средь шума жизни городской,
Не служатъ больше мнѣ защитой:
Тоска всесильна надо мной!
Приди, мой геній темнокрылый
Съ печальнымъ взоромъ умныхъ глазъ;
Мнѣ по душѣ твой видъ унылый
И твой таинственный разсказъ.
Ты могъ всегда полунамекомъ
Въ прошедшемъ тускломъ и далекомъ
Нѣмое чувство оживить
И скорбью сердце уязвить.
Своимъ укоромъ ядовитымъ
Оцѣпенѣнье разрѣши:
Мнѣ тяжко жить полуразбитымъ,
Мнѣ гадовъ сонъ моей души!
ДУХЪ.
Видѣлъ я лицо нѣмое
И потухшій взоръ:
О блаженствѣ, о покоѣ
Пѣлъ угрюмый хоръ.
Въ небесамъ съ кадильнымъ дымомъ
Несся вопль сердецъ,
Въ отчужденьи нелюдимомъ
Почивалъ мертвецъ.
Весь гирляндами украшенъ,
Но не тотъ, что былъ!--
Онъ для тѣхъ казался страшенъ,
Кто его любилъ...
Грудь безъ теплаго дыханья,
Безъ лучей глаза:
Что ему -- слов а прощанья?
Что ему -- слеза?..
ПОЭТЪ.
О, помню я!.. Такіе звуки
Давно не трогали мой слухъ:
Живымъ порывомъ горькой муки
Въ тѣ дни кипѣлъ мой юный духъ!
Тѣснили грудь мою рыданья,
Я образъ друга вызывалъ:
Казалось мнѣ,-- безъ очертанья
Онъ тихо въ воздухѣ виталъ
И въ душу мнѣ вникалъ глубоко.
Въ церковной мглѣ, среди лампадъ,
Полусмущенъ, я чуялъ взглядъ
Его всевидящаго ока:
Онъ былъ слезамъ и скорби радъ!
"Теперь -- я думалъ -- онъ измѣритъ
Всю глубину моей любви
И чувства тайныя мои
Судомъ взыскательнымъ повѣритъ!.."
И почему, не знаю самъ,
Мой взоръ тянулся къ небесамъ...
Но тамъ -- ни звука, ни намека
Въ отвѣтъ на пламенный порывъ:
Таковъ удѣлъ того, кто живъ...
Безсиленъ гнѣвъ, слов а упрека
Безумствомъ были-бъ сочтены!
Съ тѣхъ поръ съ тобою мы дружны,
Мой геній, небу непокорный:
На всемъ дрожитъ твой профиль черный
И свѣтитъ недовольный взоръ.
На небѣ жизни съ этихъ поръ
Сгустится-ль мракъ, взойдутъ-ли з о ри,--
Ты все поешь: memento mori!
Но странно -- вѣрится едва!--
Твои ужасныя слова
Для сердца глохнутъ съ каждымъ годомъ...
И тамъ, гдѣ надъ могильнымъ сводомъ,
Придя молиться въ горькій день,
Я сторожилъ родную тѣнь --
Тамъ въ годы зрѣлости холодной
Я далъ взрости травѣ негодной!
И тотъ кладбища свѣжій садъ
Съ угрюмой надписью у входа,
Гдѣ снился мнѣ видѣній рядъ --
Не больше трогаетъ мой взглядъ,
Чѣмъ вся безмолвная природа!..
Я понялъ жизни наготу,
Потерянъ ключъ отъ милыхъ бредней...
Но, вызвавъ старую мечту,
Ты далъ блеснуть слезѣ послѣдней:
Благодарю! Ея приливъ
Напомнилъ мнѣ, что я былъ живъ,
Что жить намъ дважды не дается:
Слеза блеститъ,-- она не льется!
ДУХЪ.
Тѣни туманныя, звуки неясные,
Образы прошлаго вѣчно-прекрасные,
Вѣчно сокрытые мглой отдаленія,--
Встаньте изъ мрака въ лучахъ обновленія!
Встаньте безъ горечи, свѣтло-нарядные,
Въ жизненномъ обликѣ, сердцу понятные,
Душу воздвигните силой цѣлебною,--
Двигайтесь, образы, цѣпью волшебною!
-----
Тучки лѣтнія дымятся,
Оросивъ кусты;
Ужъ подъ солнцемъ золотятся
Башни и кресты.
Въ небѣ радуги огнистой
Таетъ яркій путь,
Воздухъ ясный и душистый
Тихо нѣжитъ грудь.
Тѣшась шумомъ наводненья,
Звонкій хоръ дѣтей
Сыплетъ листья и каменья
Въ пѣнистый ручей.
На пескѣ аллеи влажной,
Гдѣ бѣжалъ потокъ,
Ужъ оставилъ слѣдъ отважный
Легкій башмачокъ,
И подъ сѣтью обновленной
Зелени сквозной
Слышенъ грядки орошенной
Запахъ земляной.
Вотъ и небо засинѣло
Все -- изъ края въ край:
Иль въ душѣ не просвѣтлѣло
И земля -- не рай?
-----
Вдохнулъ-ли ты свѣжительную силу?
Въ подобный мигъ ты прежде сожалѣлъ
Своихъ друзей, опущенныхъ въ могилу,
И въ свѣту дня любовью пламенѣлъ.
Ты повторялъ, мой образъ устраняя:
"Мнѣ жизнь мила! Я жить готовъ, не зная,
Къ чему я здѣсь... Прекрасенъ мой удѣлъ!.."
ПОЭТЪ.
Случалось мнѣ: въ ребяческіе годы,
Обласканный улыбкою природы,
Digitized by v^ooQle
Я вѣровалъ въ несбыточные сны:
То призраки завѣтной старины!
Въ тѣ дни, какъ другъ, со мной шепталась ива
У синихъ водъ весенняго разлива,
И въ свѣжій мракъ задумчивыхъ долинъ
Съ своей мечтой спускался я одинъ
Ввѣрять имъ пылъ неясныхъ ожиданій...
Я не люблю такихъ воспоминаній!
Куда ни глянь: въ безмолвіи лѣсномъ,
Въ рояхъ свѣтилъ на куполѣ ночномъ,
Во всѣхъ углахъ роскошной панорамы --
Вездѣ, вездѣ -- покинутые храмы!
ДУХЪ.
Темныхъ призраковъ не стало,
Словно дыма битвъ:
Сердце въ мірѣ отыскало
Образъ для молитвъ!
У желаннаго порога
Робко стынетъ кровь:
То блаженная тревога --
Первая любовь!
И свѣжа, какъ ландышъ мая,
Юностью блестя,
Вотъ стоитъ она, живая,
Грёзъ твоихъ дитя...
-----
И вотъ она съ тобой идетъ въ лѣсную тѣнь.
Гдѣ въ яркой зелени, осыпавъ старый пень,
Бѣлѣютъ звѣздами ромашки,
И шелкъ ея волосъ колеблется едва,
И вѣтеръ утренній ей дышетъ въ рукава
Ея узорчатой рубашки;
Ужъ вашихъ спутниковъ замолкли голоса.
Кругомъ -- зеленый мракъ, пахучая роса...
Застигло васъ уединенье...
Признанье вырвалось невольно у тебя,
Ты высказалъ его, робѣя и любя,
Едва сдержавъ свое волненье.
А помнишь-ли ту ночь, когда въ волнахъ рѣки
Померкшей пристани дрожали огоньки
И въ лодкѣ хоръ звучалъ пѣвучій?..
Въ тотъ мигъ она рукой взмутила пѣну струй
И влажныхъ пальчиковъ коснулся поцѣлуй,
Какъ воздухъ нѣжный и летучій.
Иль поздней осенью, при сумракѣ дневномъ,
Предъ затуманеннымъ, обрызганнымъ окномъ
Ты съ ней сидишь, бывало, рядомъ
И, очарованный, не смѣешь ты дохнуть,
Слѣдя какъ движется ея живая грудь
Подъ скромнымъ будничнымъ нарядомъ.
А это первое объятье нѣжныхъ рукъ,
Когда въ твоей груди родного сердца звукъ
Отдался въ трепетномъ біеньи,
И грезились тебѣ: то валахъ темныхъ косъ,
То взглядъ медлительный, понятный какъ вопросъ,
То станъ, такъ близкій на мгновенье!
И рдѣла-ли весна, иль выла пѣсня вьюгъ,
Ненастьё-ль тусклое сгущалося вокругъ,
Иль солнце грѣло и струилось,
Звучалъ-ли колоколъ, шумѣлъ-ли разговоръ,--
Всегда лишь ей одной внимали слухъ и взоръ,
И ровнымъ счастьемъ сердце билось.
Ты помнишь-ли тѣ дни?-- Согрѣта и полна,
Душа надеждами была окружена,
И крѣпла въ ней живая сила;
Счастливая рука работала легко;
Отъ сердца чистаго все было далеко,
Что совѣсть чуткая клеймила.
И пусть иной робѣлъ предъ сонмами свѣтилъ,
Пускай другихъ пугалъ холодный сонъ могилъ,
Но, чуждый горестнымъ тревогамъ,
Ты не былъ одинокъ средь бездны міровой:
Твой духъ тонулъ въ лучахъ души тебѣ родной,
И свѣтъ любви былъ вашимъ богомъ!..
ПОЭТЪ.
Волшебный духъ воспоминаній,
Печальникъ радостныхъ минутъ,
Не тронь любви очарованій:
Онѣ ушли и не придутъ!'
Мнѣ часто снится это время,
Но первый пылъ неуловимъ:
Такъ первымъ отпрыскомъ живымъ
Уже развернутое сѣмя --
Не сблизитъ вновь свои края
И не годится для посѣва;
Такъ въ лѣтней трели соловья
Ужъ нѣтъ весенняго напѣва!
Я иногда гляжу кругомъ
Съ невыразимымъ утомленьемъ
И жадно жду, когда и въ чемъ
Душа спасется обновленьемъ?
Взываю къ памяти -- и въ ней
Недосягаемой святыней
Сверкаютъ дни любви моей,
Какъ надъ безжизненной пустыней
Живые яхонты звѣзды;
А дальше -- тянутся ряды
Ночей угрюмыхъ, дней убитыхъ
На суетливые труды
И рядъ волненій пережитыхъ,
Влеченій, памятныхъ едва
Иль непонятныхъ, въ изумленью,
Какъ полу-стертыя слова
Въ тетрадяхъ, преданныхъ забвенью...
И мнѣ тѣхъ призраковъ не жаль!
Зато въ душѣ темно и скучно
И сердце въ прошлому беззвучно,
А въ жизни холодно, какъ сталь!
И въ часъ той скорби безутѣшной
(Тебѣ открою мой секретъ)
Въ моей груди больной и грѣшной
О злобѣ дня -- заботы нѣтъ!
Тогда -- напрасно лицемѣрить --
Ищу съ отчаяньемъ слѣпца:
Кого любить? во что мнѣ вѣрить?
Къ чему трудиться до конца,
Не зная свѣтлыхъ утѣшеній,
Съ тоскливымъ ропотомъ сомнѣній,
Что мы уйдемъ, какъ и пришли --
Плоды случайные земли!..
И эта язва тайно гложетъ
Не только страстнаго пѣвца,--
Она мыслителя тревожитъ
И ранитъ бодраго дѣльца.
Иной, подъ маской скомороха.
Развязенъ съ виду; но приди --
Его раздумье прослѣди:
Не сдержитъ онъ больного вздоха
Въ обезнадеженной груди!
И какъ на родину съ чужбины равнодушной,
Какъ изъ тюремной тьмы на волю и на свѣтъ,
Мечта моя летитъ посланницей воздушной
Къ живому чувству юныхъ лѣтъ!
Туда -- гдѣ радостью трепещетъ ожиданье,
Гдѣ струйки алыя такъ жизненны въ крови,
Гдѣ страстнымъ холодомъ подъ сердцемъ содроганье
Зоветъ къ невѣдомой любви...
Гдѣ ночи лунныя горятъ для тихой встрѣчи;
Гдѣ жжетъ пожатье рукъ; гдѣ ровной бѣлизны,
Какъ воскъ и лилія, нетронутыя плечи
Невинной прелести полны...
Тамъ все готовится для праздничнаго пира,
Богатъ и радуженъ тѣлесный нашъ уборъ...
Но вспомнишь -- для чего?.. Для чуждыхъ цѣлей міра --
И время грабитъ насъ, какъ воръ!
Пойметъ-ли кто нибудь подавленныя слезы
Убогой старости, когда на скатѣ дней
Предъ свѣжей красотой томительныя грезы
На мигъ пробудятся у ней?
Не стыдно-ль намъ тогда за блеклыя сѣдины,
За кожу мертвую, просящуюся въ гробъ,
За рѣчь неясную, но ясныя морщины,
За мудрый, обнаженный лобъ?
И мракъ въ Душѣ... Но вотъ иныя всходятъ цѣли!
Служеніе другимъ -- работа на людей:
Мудрецъ беретъ перо, и врачъ идетъ къ постели,
Отецъ раститъ своихъ дѣтей,
О благѣ лучшихъ дней поетъ; вздыхая, лира,
Судья познанья лѣтъ влагаетъ въ приговоръ...
Но вспомнишь -- для чего?.. для чуждыхъ цѣлей міра,
А насъ -- долой метутъ, какъ соръ!..
И снова грозной тьмы не смѣю я измѣрить,
И снова я ищу съ отчаяньемъ слѣпца:
Кого любить? во что мнѣ вѣрить?
Къ чему трудиться до конца,
Не зная свѣтлыхъ утѣшеній,
Съ тоскливымъ ропотомъ сомнѣній,
Что мы уйдемъ, какъ и пришли --
Плоды случайные земли!..
Угрюмый духъ, волшебный геній!
Спаси, внемли!
ДУХЪ.
Ты все излилъ, чѣмъ страждетъ грудь поэта,
А можетъ статься -- и моя...
Я вѣчный спутникъ бытія,
Я голосъ тьмы: не знаю свѣта...