Деревенская улица. В глубине сцены виднеется новый амбар, над дверью которого висит вывеска "Комсомольские мастерские". Около двери скамья. По улице рассажены деревья. Вечер. С левой стороны сцены идет Вера. Позади ее слышен голос: "Вера, на минутку". Она останавливается. Подходит Борис.
Борис. Куда так спешишь?
Вера. На Кудакину гору.
Борис. Отвечать не хочешь. Зазналась. Ладно...
Вера. У кого как, у меня все ладно.
Борис. Как бы не разладилось.
Вера. Спрашивай, что надо? Мне некогда.
Борис. Хотел тебя пригласить гулять... Вечер больно хорош. Пойдешь?
Вера. Нет.
Борис. За секретарем ударяешь... Образованного захотела... Только он на тебя мало внимания-то обращает. Нужна ты ему, как в Петровки варежки.
Вера. Всего хорошего. (Хочет уйти.)
Борис (хватает ее за руку). Подожди. Чего ты загибаешься. Под его дудку дудеть начала. Он вас смутил меня исключить из комсомола, а за что?
Вера (хладнокровно). Из комсомола не он тебя исключил, а вся ячейка. Мы сами увидели, что с такой швалью нам не по пути.
Борис. Ты не брехайся. Как бы не спокаяться.
Вера. Не грози. Мы этого не боимся. Говори, что тебе надо.
Борис. Вера. (Пауза.) Я жениться хочу
Вера. И вали, на здоровье.
Борис. Ты пойдешь за меня?
Вера. Ха-ха-ха.
Борис. Смеешься,-- как бы не заплакать. За меня не пойдешь, за другого не выйдешь. Я Кольке голову все равно сверну.
Вера (смеется). Я тебя раньше умным считала, а оказывается ты совсем дурак. (Уходит.)
Борис (останавливает ее). Вера, подожди, не доводи до греха!
Вера. Пусти. (Вырывается и идет.).
Борис (идет за ней). Все равно от меня никуда не уйдешь. Везде разыщу.
(Вера и Борис уходят. Некоторое время сцена пуста, потом входят обнявшись Вася и Гриша, оба выпивши.)
Вася. Ты сам посуди: они на тебя никакого внимания не обращают. Небось, в мастерские тебя не послали работать...
Гриша. Нет, постой ты. А почему они вас из комсомола исключили, а меня оставили? Почему?
Вася. Погоди. Давай посидим, а то ноги качаются. (Оба садятся на скамью.)
Гриша. А зачем же они меня уговаривают бросить с вами возиться? Зачем они меня кажинный день на занятия тягают? Может, они меня и в мастерские послали бы работать, если бы я с вами не якшался?
Вася. Для вида они это делают. Ты скажи, кто тебе с матерью муки давал, когда у вас не было? Они, аль мы с Борисом?
Гриша. Вы.
Вася. То-то и оно-то. И опять сказать. Если мы это дело сделам, в наших руках все будет... Мы их из мастерских тогда метлой... А тебя за главного. Понял?
Гриша. Боюсь я это делать. Совесть замучит... Парень он хороший, а мы его в тюрьму запекем ни за что. Он не для себя все делат, а для всех.
Вася. Шарабан у тебя плохо, Гришка, варит. Дым в глаза пускат, а сам, гляди, набьет себе карманы, да и тю-люлю... Почему он нас исключил? Почему тебе работать не дал? Боится, чтоб мы за ним не следили. Вот почему...
Гриша. Нет, я все равно не буду этого делать... Вы как хотите, а я не буду...
Вася. Дурак ты. Для тебя добра желают а ты раком от него пятишься. Никто и знать не будет... Ты только молчи. Обделам все, чище быть некуда.
Гриша. Совесть меня замучит. Не вытерплю я, чтоб человек из-за меня понапрасну сидел в тюрьме.
Вася. Тише. Кто-то идет. (На сцену быстро входит Володя.)
Володя. К-к-кольку Ши-ши-шорина т-ут не видали?
Вася (передразнивая). Н-на к-крыше г-возди дергат.
Володя. С-сострил, как к-коза хвостом.
Вася. А ты нараспев говори, как дьячок, а то подавишься.
Володя. Д-д-урак! (Быстро уходит.)
Вася. Вишь, носятся, как угорелые, о тебе и забыли совсем.
Гриша. Сам я от них откалываюсь. Они за мной каждый день приходят.
Вася. Пытают они тебя только. Про наш уговор хотят узнать. Наплюй ты на них. Мы тебя человеком сделам... Пойдем, еще по одной пропустим для веселости, а то вон опять какие-то сюда прутся. (Встают и уходят, следом за ними идут Маруся и Алексей.)
Маруся. Видишь, какие мы мастерские-то сделали. Как в городе завод. Скоро тут сад рассадим. Давай посидим. (Садятся.)
Алексей. Да-а, ловко это у вас получи лось... Хорошо...
Маруся. Мы еще вот колхоз организуем. На будущее лето всем селом сообща будем работать...
Алексей. Чудно как-то. Все вроде, как в одной большой семье будут жить... По-моему не запишутся... Бабы ругаться будут, да и мужики на сговор тугие.
Маруся. Запишутся. Чай, мужики видят, что мы их к хорошему ведем, они нам теперь верят. Видят, что не брешем, а дело делам.
Алексей. Так-то оно так... у меня бывало тятька про комсомол и понимать не велел, а теперь ничего.
Маруся. А почему ты к нам не запишешься?
Алексей. Как-то не смею спервоначалу-то.
Маруся. Ты к нам на кружки ходи заниматься, потом привыкнешь и запишешься.
Алексей. Ладно, приду. А комсомольцам с девушками гулять не запрещается? (На сцену выходит Миша; увидев Марусю с Алексеем, прячется за амбар и слушает.)
Маруся. Кто запрещать-то будет. Мы сами себе хозяева. Чай, комсомольцы не монахи. Кто хочет гулять -- гуляй, а не хочет -- не гуляй.
Алексей. А антиресно, как они гуляют,-- обнимаются, цалуются, аль по-другому как?
Маруся (смеется). Вот чудак!
Алексей. Я вот давно хотел с тобой потолковать, да боялся все.
Маруся. Чего же боялся-то?
Алексей. Комсомолка ты, а я нет. А обнять тебя можно, Маруся? (Хочет обнять!)
Маруся (отнимает его руки). Зачем? Мы с тобой не любимся, а по-товарищески разговариваем. (Миша в это время громко свистит, подходит к ним, оба вздрагивают.)
Миша. Тю-лю-лю! Вот это номер! Это чем же тут пахнет?
Маруся. А тебе какое дело?
Миш?. Как какое? Мы день и ночь социализм ковать готовимся, а вы тут шуры-муры разводите, любовь колесом вертите...
Маруся. Вовсе не любовь, а о политике разговор ведем.
Миша. То-то я и вижу, он тебе за шею политику рукой заворачиват... (Берет Алексея за горло.) А ты, шпана беспартийна, наших комсомолок с пути праведного сводить захотел. Я тебе за такие делишки всю фотографию растворожу.
Алексей (испуганно). Я-я, право, ничего. Это она мне о комсомоле рассказывала.
Маруся (встает перед Мишей). Отстань от него. Он тебя не трогат, ты и не лезь; если и любовь крутить буду, ты мне не указчик. Как знаю, так и делаю. Али тебе завидно, что с тобой не гуляю?
Миша (заносчиво). Нужна ты мне, как трактору соха, после таких-то дел!
Маруся. Ну и не лезь, коли не нужна. Пойдем, Алеша. Глядеть на него тошно. (Уходят, Миша смотрит им вслед, качает головой.)
Миша. Ну и стерва! А ведь она и вправду закрутит с этим дураком. (Задумывается.) А ну их к чорту, -- нам этой бузой заниматься некогда. (Уходит, на сцену входит Капустин, читает вывеску. Навстречу ему идет Николай с книгами.)
Капустин (говорит ласково). А-а, Николай Иваныч, мое почтение. Как это кстати. Ты, брат, все с книгами. Пополняешь, так сказать, свой умственный багаж... Полезно, полезно.
Николай (сухо). Да-а...
Капустин. Мы вот, старички, отстаем от жизни -- не поспеваем, так сказать, за молодежью... Работа заполонила.
Николай. Не видно, чтобы вы слишком много работали.
Капустин. Ну, уж это непростительно не заметить нашей работы. Мы, так сказать, из сил выбиваемся, а ты вон какие штуки отмачиваешь,-- не работаем!
Николай. Я хотел сказать -- полезной работы вы мало делаете.
Капустин. Странно! Впрочем, ты вообще какой-то странный. Взять хотя бы ваш поступок с моим братом и Василием. Никуда не годный. За что вы их исключили из комсомола? Я не понимаю.
Николай. За то, что они умышленно тормозят работу комсомола и срывают ее, да и по социальному положению они к нам не подходят. От такого хлама комсомол должен очистить себя.
Капустин. Это не верно. Правда, у Василия отец -- крепкий мужик, но сам он всей душой предан комсомолу, а насчет моего брата, так это просто безобразие. Он всю душу, так сказать, отдавал для комсомола. Кроме того, он целиком и полностью находится под моим влиянием, а я член партии, руководитель, так сказать, районной партийной организацией.
Николай. К сожалению, да.
Капустин. Что-о?
Николай (в сторону). Погода, говорю, будет завтра дрянная, облака густые ходят.
Капустин. Ты, Николай Иванович, в чем-то меня подозреваешь? Сторонишься, так сказать, чего-то?
Николай. Вашей волокиты.
Капустин. Где ты увидел волокиту? Это уж непростительно, а особенно кандидату партии, оскорблять, так сказать, районную организацию. Поступок никуда не годный. Нетактичный. Вы вот построили мастерские, организуете колхоз, и все это идет помимо партии...
Николай (перебивает). Врешь, я в партийном комитете не один раз был! Даже ставил вопрос о мастерских и организации колхоза на пленуме райкома. Вы признали мои предложения ребяческой фантазией, а теперь, когда эта фантазия осуществляется в жизнь, вы хотите сказать, что это сделано вами. Это подло!
Капустин. Ты не волнуйся, не волнуйся, хладнокровней... Ты говоришь, что был в райкоме и ставил вопрос о мастерских и об организации колхоза, но мы тебя, вероятно, не поняли, вероятно, были заняты более важным делом. Так ты, так сказать, мог зайти ко мне на квартиру и потолковать со мной по душам.
Николай. На квартиру я к тебе не ходил и не пойду.
Капустин. Почему? Я тебе, кажется, плохого ничего не сделал?
Николай. Я знаю, кто ты. Ты до семнадцатого года торговал в своем собственном магазине, после семнадцатого по двадцатый был старостой церковным, а теперь одел волчью шкуру, прикрыл ее партийным билетом. Обманываешь партию. Помогаешь кулакам подрывать авторитет советской власти. Помогаешь им эксплоатировать бедноту. Ты умышленно извращаешь политику партии с корыстной целью -- набить себе карманы трудовыми грошами.
Капустин (встает, резко перебивает). Замолчи, мальчишка! Не забывай, с кем имеешь дело! Я тебя в тюрьме сгною! Тебе со мной тягаться трудно!
Николай (хладнокровно). Не пугай, Капустин, я не из пугливых. (За сценой слышна приближающаяся игра гармошки.)
Капустин (тихо). Коля, в последний раз... согласен. Давай помиримся...
Николай. Катись ты ко всем чертям... (Идет к двери амбара.)
Капустин (смотрит ему вслед). Ладно, коли так... Припомнишь ты меня... (Уходит.)
Николай (некоторое время стоит задумавшись). Негодяй! (На сцену входит Миша с гармоникой.)
Миша. Нашему вождю сорок одна с кисточкой. (Подает руку.)
Николай. Ты чего там, Мишка, к Маруське пристаешь? Говорил -- до социализма протерпишь, а лезешь. Да еще парня за горло схватил...
Миша. Да я... я што, пошутил просто. А уж она, гадюка, ябедничать...
Николай. Хороша шутка. За этакую шутку взгреть тебя надо. Нам за это спасибо скажут, что ль? А?
Миша (виновато). Да я... я, право, в шутку... Зло меня взяло... Я там шесть месяцев день и ночь ковать готовился, а она тут шуры-муры...
Николай. В шутку со злостью не делают. Ты уж признайся, что у тебя не все винтики на месте -- ревнуешь.
Миша. Да нет... Когда она одна, так хоть бы что, и помину нет, а как увидал ее вот с этим, ну, понимаешь, и тово... сорвался.
Николай. Она его в комсомол агитирует, а мы...
Миша. Хороша агитация. От такой агитации зыбки вешают.
Николай. Не повесит. Не бойся. Тебя дожидается.
Миша. А чорт ее знает, может и не дождется.
Николай. А тебе жалко? Другую-то разве не найдешь?
Миша. Такую не найдешь, Колька. Это -- девка выше довоенного уровня.
Николай (смеется). Ого!
(На сцену входят Чижик, Володя и Ваня.)
Чижик. Вот они где, а мы вас искали.
Николай. Зачем? (Миша и Ваня рассматривают мастерские.)
Чижик. Мужики в нардоме насчет колхоза толкуют. Ну и мы с ними там говорили. С Васькиным отцом спорили... Он мужикам говорит, что в колхозе, мол, дело не пойдет на лад. Одним словом, разговаривает мужиков. А мы спорить не мастаки, как-то плохо клеится у нас. Мы и решили тебя туда позвать, чтобы ты убедил их. Ты на это мастер.
Николай. А ты бы их нашим примером крыл.
Чижик. Да уж я и тем и этим, а все не как ты.
Володя. А-а этот Васькин о-отец-то! "К-каждая, г-говорит, п-птичка кк-люет с-воим носом и н-н-ничего, -- с-сыта б-бывает". Х-хо-тел я его к-клюнуть по башке, ш-што-б он сам не к-к-левал, да н-народу м-ного...
Николай. Клевком мы, Володя, не убедим. Нам надо на примерах да на деле мужику доказать выгодность коллективного хозяйства.
Ваня. А здорово вы тут без нас отделали мастерские-то, прямо на-ять!
Миша. Эх, ребята, и работать мы с Ванькой научились,-- лучше мастеров, што нас учили. Ночи не спали -- все готовились.
Николай. Завтра мы, ребята, делаем торжественное открытие мастерских. Надо это сделать так, чтоб каждый крестьянин почувствовал, что это общий наш торжественный праздник, что это начало коллективного творчества всего села. (Входят Вера и Маруся.)
Вера. Ребята, подите хоть вы -- уймите их. Они нам работать не дают.
Все. Кто, кого?
Маруся. Мы с девицами в кружке рукоделья занимались, пришли к нам пьяные Васька с Гришкой и давай хулиганить.
Володя. Ах, с-сволочи! Э-то ч-то ж! (На улице звонят сполох, слышен шум толпы.)
Все. Ребята, горит, горит, пожар!
Николай (громко). Ребята! Без паники! Все к машине! Дружно!! (Все уходят.)
Занавес.