Декорация 4-й картины. Утро. Николай сидит за столем, пишет. Между четвертой и пятой картиной прошло полгода.
Николай (задумавшись). Какая радость! Я такой радости еще не испытывал всю жизнь. Нет, эту радость нельзя описать в дневнике! Эту радость словами не выскажешь! (Задумавшись ходит по сцене. Потом горячо говорит.) Вот если бы я был писателем, я написал бы целую поэму или роман, чтобы показать людям пашу работу и нашу борьбу. (На сцену входит Петя в галстуке.)
Петя. Коль, что мне нынче сказать от пионеров на празднике?
Николай. Чего сказать? А скажешь так: мы, юные пионеры, клянемся нашим отцам-партийцам и братьям-комсомольцам неустанно продолжать начатое вами дело; мы клянемся построить на фундаменте, который вы заложили, огромное здание социализма.
Петя. Здорово! (Ходит по сцене, размахивая руками.) Мы, юные пионеры, клянемся нашим отцам-партийцам и братьям-комсомольцам неустанно продолжать начатое вами дело. Мы клянемся построить на фундаменте... (Задумывается.) Коль, до фундамента я запомнил, а дальше позабыл.
Николай ... который вы заложили, огромное здание социализма. Понял?
Петя. Ага... (Снова ходит по сцене.) Мы, юные пионеры...
Николай (перебивает). Ты, Петя, иди в другую комнату и учи там, а то ты мне мешаешь кое-что записать... (Провожает Петю в другую комнату. Из другой двери входит Вера, берет дневник и читает. Входит Николай, испуганно бросается к Вере.)
Вера (хитро улыбается). Вот так штука!
Николай. Зачем ты взяла, положь! (Берет у Веры тетрадь.)
Вера (улыбаясь). Я думала, это протоколы заседаний бюро... Коля, ты тут правду пишешь?
Николай. О чем?
Вера. Ну, хотя бы обо мне?
Николай. Эх, Вера, думаешь легко терпеть-то? Да, что там... (Обнимает Веру и целует, в это время входит Миша, тихо берет молоток и со злостью бьет им по наковальне.)
Миша. Это что же такое! А? (Вера смеется и убегает.) Сам меня смутил до социализма великий пост справлять, а сам тут масленицу празднуешь. Стало быть я из-за тебя целый год говел, а ты ее губы посасывал? Это по-товарищески называется?
Николай. Я первый раз только, Миша. Честное слово, первый раз. Ну, понимаешь, не выдержал...
Миша. Ты не выдержал, а мне думаешь легко выдерживать? Думаешь, я каменный какой. А?
Николай (хлопает Мишу по плечу). Крышка, Миша, значит мировую... Давай лапу... Нам теперь, Миша, и жениться можно. Делов мы много наделали. Почти полсоциализма в своей деревне построили... Мастерские сделали. Колхоз организовали. Они не то, что нам тормозить в работе, сами от нас не отстают.
Миша. Верно. Девки они социалистические. Одним словом, не помешают в работе. (Входят Вера и Маруся. Миша бросается к Марусе, хочет ее обнять.) Маруська!
Маруся (отталкивает его). Не лезь. Нужен ты мне, как молотилке цеп... Сам зазнавался, теперь лезешь.
Миша (обиженно). Вот видишь, Колька. Это называется для общественного дела говеть...
Николай. Брось, Маруська, сердиться-то.
Маруся (подходит к Мише, улыбается). Дураки вы, вот что. (Бьет Мишу по плечу.) А ты, Миша, всем дуракам дурак...
Миша (радостно). Маруся, Марусенька! Моя Марусенция!! (Обнимает ее и целует, Николай с Верой тоже целуются, входит Чижик.)
Чижик. Вот это дело! Стало быть две красных свадьбы будем справлять? Значит, поздравляю вас с помолвкой.
Все. Спасибо.
Николай. Ты у нас вместо попа будешь...
Чижик. Мы и без попов обделаем, чище быть некуда. (Входят Володя и Гриша.)
Володя. К-как не приди, он-ни в-все тут.
Чижик. Ребята, поздравляйте. Две красных свадьбы будем справлять... Вот вам женихи и невесты.
Гриша. Да неужто правда?
Маруся. Подарки нам припасайте к свадьбе.
Володя. З-запевайте, ребята, похоронный м-марш. П-пропали голубчики в-во цвете л-лет...
Вера. Почему пропали?
Володя. Д-да в-ведь баба -- самая большая нагрузка. С бабой свяжешься, х-хуже чем мешок на ш-шею повесишь...
Маруся. Ты, Володя, не в тот огород камешки бросашь. Мы не те, что губы красят, работам не меньше вас.
Володя. Д-да я н-не к т-тому. Я г-говорю, ч-што семейна-то жизнь в-вроде молока. Постоит немного и скиснется...
Вера. А молоко-то надо в масло переделать да посолить его, чтоб оно не скисло. Понял?
Володя. З-здаюсь, здаюсь!
Миша. Чего это наши шефы долго не едут к нам? Мужики начинают уж собираться, а их все нет.
Володя. Т-трактор наверно в-в б-бо-лоте засел. (Входят Ваня и Вася.)
Чижик. Эх, ребята, ребята, в счастливый век вы живете! Мы в молодости этого не видели. Душа за вас радуется. Гляжу я на вас и думаю: большая сила в вас заложена -- гору своротите! С вами и нам не страшно жить. Я с вами и сам молодой делаюсь. Вот, Гриша, видишь, кто тебя человеком-то сделал, а не Капустины, которые в тюрьме сейчас сидят.
Гриша. Меня и тогда нутром тянуло сюда, да не мог я от них отстать. Не понимал я тогда...
Николай. Ничего, Гриша, зато теперь не пойдешь за другими.
Гриша. Ни в жисть от вас не отстану больше! (За сценой играет духовой оркестр. Если его нет, можно заменить песнями или другой музыкой. На сцену вбегает Петя.)
Петя. Ребята, сормовские комсомольцы к нам едут на тракторе с музыкой. Народ к ним со всех концов несется.
Все (прислушиваются). Верно, верно, пойдемте встречать их!
Николай. Давайте, ребята, организованно встретим наших шефов, с нашей комсомольской песней. (Запевает, все дружно подтягивают.)
Гей, комсомолия, марш вперед!
Жизнь на борьбу и работу зовет.
Ведь от тайги до Британских морей
Мы, комсомолия, всех сильней!
В нас, юных ленинцах, отвага пенится,
И мы веселою гурьбой,
Веселым строем жизнь перестроим
Своей работой и борьбой.
(С песней уходят со сцены. Занавес медленно опускается.)