Въ подсолнечной части, въ одномъ мірскомъ кварталѣ
Съ домами прочими три дома въ рядъ стояли.
Изъ нихъ въ одномъ
Жилъ Русскій изстари, въ другомъ --
Полякъ надменный съ Латышемъ,
А третій Нѣмцы занимали.
Все было хорошо; но вотъ однажды, въ жаръ
И въ сушь ужаснѣйшую, лѣтомъ
У Нѣмцевъ сдѣлался пожаръ
По той причинѣ, что въ Нѣмецкомъ домѣ этомъ
Какой-то новой моды шутъ
Въ сѣнной сарай забрался,
Тамъ трубку раскурилъ,
Отъ трубки въ сѣно заронилъ;
Раздуло сѣно то, и вдругъ сарай занялся!...
Не знаю, кто пожаръ сначала увидалъ,
Но знаю, что тушить его съ своей семьею
Русакъ нашъ первый прибѣжалъ,
И вмѣстѣ съ Нѣмцами привычною рукою
Горѣвшія стропилы подрубилъ
И крышею огонь въ сараѣ подавилъ.
Потомъ, по времени, чрезъ два или три года
На Русскаго пришла такая же невзгода:
Горитъ у Русскаго амбаръ,
Шумъ, крикъ кругомъ: "пожаръ!.. пожаръ!"
Чтожъ Нѣмцы-то?-- Да что? въ отплату за услугу,
Оказанную имъ недавно Русакомъ,
Навѣрное къ нему, какъ къ искреннему другу,
Бѣгутъ на помощь всѣмъ дворомъ!...
О, нѣтъ! они въ дому своемъ,
Какъ люди съ истинно честнѣйшими душами,
Собравшись въ кучку подъ окномъ,
(Забывшись, что въ долгу у Русскихъ сами),
Спокойно на пожаръ сосѣдушкинъ глядятъ
И такъ между собою говорятъ:
"Зачѣмъ въ чужія намъ дѣла теперь мѣшаться?
Пускай хоть Русскій намъ и очень помогалъ,
Но онъ вѣдь для себя въ то время хлопоталъ:
Тогда отъ нашего сарая могъ заняться
Сосѣдній Польскій домъ; а загорись Полякъ,
То вѣрно отъ него и Русскому бы дому
Не миновать никакъ
Пожару иль погрому.
А нынѣ, молвить въ добрый часъ,
Горитъ то въ сторонѣ и вѣтеръ не на насъ!"
-----
Подобнымъ образомъ, слыхалъ я, разсуждали
Сосѣди многіе частенько межь собой,
И точно также поступали
При чемъ припоминалъ всегда совѣтъ простой
Покойнаго роднаго дѣда:
"Не домъ купи, дружечикъ мой,
Купи хорошаго сосѣда!.."
1855 года 2 декабря.