Из серии «Гений русского сыска И.Д. Путилин»

Великосветские посетители

Как-то в разгаре зимы 18** года, особенно памятной мне по массе трудных дел-розысков, выпавших на голову моего гениального друга И. Д. Путилина, сидели мы с ним в его кабинете и вели задушевную беседу.

Разговор, в котором мы вспоминали удалые и жаркие схватки с только что пойманными мошенниками и страшными злодеями-преступниками, вдруг перешел на масонство, на массу лож тайных обществ.

Путилин оживился.

-- Знаешь, доктор, с каждым днем наше высшее петербургское общество все более и более увлекается масонством, этим иноземным фруктом.

-- Помилуй Бог, Иван Дмитриевич, -- шутливо заметил я, -- уж не собираешься ли ты сам вступить в какую-нибудь ложу масонов?

Путилин рассмеялся.

-- Благодарю тебя за столь важное мнение о состоянии моих умственных способностей! Нет, доктор, дело не во мне, а в том, что все эти тайные общества "белых", "красных", "фиолетовых" братьев, с их таинственными ритуалами, с их Великими Жрецами и Великими Магистрами, кажутся мне гораздо опаснее победного шествия скопческого и хлыстовского учений. Эти последние -- более явны, и цель их -- прямее. Не то -- масонские ложи. Ясно, что все эти "белые" и "фиолетовые" братья таят в себе какую-то невысказанную тайну, и, каюсь, меня это сильно интригует.

-- Но позволь, Иван Дмитриевич, ведь все эти "братья" у нас, в Петербурге, -- представители хорошего общества, набросившиеся просто на эту модную забаву-игрушку с таким же несерьезным, легкомысленным жаром, с каким они вообще набрасываются на все, что идет с пленительного Запада, начиная с модных брюк, духов, перчаток и кончая французскими романами.

Путилин задумчиво покачал головой.

-- Боюсь, что ты не прав, доктор... Наши "братья" -- винтики, поршни и иные части очень сложной масонской машины. Но... кто главная пружина? Где та сила, которая питает и приводит в движение эти винтики, поршни?..

-- Учение. Известный культ. Абстрактная теория.

-- Не облеченная в плоть и кровь? Не на двух ногах?

-- Ну, разумеется, есть более яркие, сильные прозелиты, адепты-фанатики, организующие все эти различные тайные ложи-общества.

Путилин не успел ответить мне, как в кабинет вошел агент и подал визитную карточку.

-- "Граф Александр Сергеевич С." -- прочел вполголоса Путилин.

Это была громкая фамилия известного аристократа-богача.

-- Попросите графа! -- отдал он приказ агенту и пошел навстречу важному посетителю.

Вошел граф С.

Это был блестящий тип истого аристократа, холодного, надменного и, разумеется, самовлюбленного au bout de ses ongles, до конца своих холеных ногтей, лет сорока пяти-шести.

-- Я к вам, любезный господин Путилин, -- начал он, небрежно подавая руку моему другу, и вдруг осекся.

Взгляд его красивых, холодных серых глаз остановился на мне.

-- Это, граф, неофициальный, но неизменный и энергичный мой помощник, доктор Z. Если вам угодно было пожаловать ко мне по делу, вы можете не стесняться доктора и говорить так же спокойно и откровенно, как если бы его не было, -- невозмутимо проговорил Путилин.

-- А-а, -- процедил сквозь зубы великолепный экземпляр из породы тех господ, которые верят в преимущество белой кости и голубой крови.

Он слегка кивнул мне головой и, сев в кресло у письменного стола, обратился к Путилину:

-- Да, я к вам по делу...

Я весь внимание, ваше сиятельство.

-- В сегодняшнюю ночь из моего письменного стола неизвестно каким таинственным образом исчезли восемьдесят тысяч рублей, -- начал граф С. -- Около часу ночи я приехал из клуба, прошел на свою половину, вернее, в свои три комнаты: кабинет, спальню и умывальную. Графиня еще не спала. Она пришла ко мне, рассказала, как дивно сегодня пел Тамберлик, и скоро ушла. Я по своей всегдашней привычке запер дверь кабинета на ключ и остался один, впрочем, не совсем один, а с моим верным догом Ральфом. Мне понадобилось письмо. Я открыл ящик письменного стола. Деньги лежали так, как я их положил: четырьмя пачками поверх бумаг. Я пришел в спальню, разделся и скоро заснул. Проснулся я довольно рано, встал и сел за письменный стол, чтобы проглядеть отчет управляющего одного из моих имений. Открыл ящик стола, и крик удивления вырвался из моей груди. Деньги исчезли. Тщетно я перерыл все до последней бумажки, денег не было, они пропали.

-- Скажите, граф, ваша половина имеет только один вход, именно ту дверь, которую вы заперли на ключ?

-- Только одну.

-- И в нее ночью никто не мог войти?

-- Безусловно, никто. Нужно вам сказать, что мой чуткий дог Ральф охраняет меня превосходно. Если бы кто-нибудь из прислуги или воров попытался бы даже пошевелить ручкой двери, он поднял бы такой громовой лай, что я, конечно, сейчас бы проснулся.

-- Где спит ваша собака?

-- Как раз в кабинете, на ковре у письменного стола.

-- Ваша собака здорова сегодня? Вы ничего не заметили в ней болезненного?

-- Абсолютно ничего. Ральф весел и радостен, как всегда.

-- А вы не допускаете мысли, что кто-нибудь... ну, хотя бы из вашей прислуги, спрятался с ночи в вашем кабинете или в иных комнатах?

-- Нет, не допускаю. Во-первых, дог учуял бы врага, а во-вторых, я после страшного убийства австрийского военного агента при нашем дворе, преступления, раскрытого вами же, господин Путилин, взял себе за правило прежде чем ложиться спать, внимательно осматривать все, буквально все в моих комнатах. Я осматриваю драпи, гардины, заглядываю под шкафы, под кровать. Все это проделал я и вчера.

-- Вы сообщили в вашем доме о случившемся?

-- Никому, за исключением жены.

-- Графиню, конечно, это поразило?

-- О да! С ней чуть дурно не сделалось. Вы, конечно, понимаете, господин Путилин, что мы взволнованы не пропажей этой незначительной суммы, а таинственностью этой пропажи. Мы, стало быть, не защищены в нашем доме от появления неведомых злодеев, проникающих через запертые двери. Вот я и решил обратиться к вам с большой просьбой расследовать это темное дело.

Путилин несколько минут помолчал, что-то обдумывая.

-- Хорошо, граф, -- нехотя проговорил он. -- Я не считаю себя вправе по долгу службы отказывать вам в этом, хотя...

-- Что "хотя"? -- удивленно поднял брови граф С.

-- Хотя... я страшно занят в настоящее время. Я должен посетить ваш дом, чтобы лично осмотреть место преступной кражи. Вы позволите приехать к вам вдвоем с доктором?

-- О, пожалуйста! -- вставая и прощаясь, ответил аристократ.

Когда мы остались одни, я обратился к Путилину:

-- Не правда ли, случай не из обыкновенных?

-- Сверхъестественный, доктор, -- усмехнулся он.

Не прошло и получаса, как тот же агент подал Путилину новую карточку. На ней стояло: "Князь Владимир Андреевич Д***".

-- Ого! -- вырвалось у Путилина.

-- Что это сегодня за сиятельные посещения? -- прошептал я, сильно заинтересованный.

Вошедший князь Д. являлся полной противоположностью графу С. Чрезвычайно милый, любезный, с добрым, открытым лицом, живой до удивительности, несмотря на изрядную толщину.

-- К вам, дорогой господин Путилин, к вам -- краса и гордость русского сыска! -- затрубил он, протягивая руку сначала Путилину, а потом мне. -- Черт знает что такое!

-- Садитесь, князь. Успокойтесь... В чем дело? Что случилось?

-- Да пакость, говоря откровенно, преизряд-ная. Сегодняшней ночью...

-- Вас обокрали, князь?

Симпатичный толстяк вытаращил на Путилина глаза.

-- А... а вы почему это знаете?

-- Я должен знать всего понемногу. Что же у вас похищено, князь?

-- Собственно, не у меня, а у моей жены. У нее украдены бриллианты и другие драгоценности на очень солидную цифру.

-- Благоволите, князь, рассказать мне, как было дело, все подробно.

-- Вчера мы возвратились с бала около трех часов ночи. Жена направилась к себе, я -- к себе. Вдруг я вспомнил, что забыл ей передать одно важное известие. Когда я вошел в будуар, камеристка уже помогла жене раздеться и облачиться в пеньюар. Я застал жену за тем, как она складывала свои драгоценности в футляры. Передав ей то, что было надо, я пожелал ей покойной ночи и ушел. Я слышал, как она заперла изнутри дверь на ключ. Утром, часов в двенадцать, только что я собирался ехать на экстренное заседание Совета, как вдруг является ко мне княгиня. Она была страшно взволнована, бледна, растеряна.

"Мой друг, -- сказала она мне, -- у нас несчастье. У меня исчезли бриллианты". -- "Как? -- воскликнул я. -- Когда? Каким манером?" -- "Я проснулась и, прежде чем позвонить камеристке, подошла к туалетному столу... футляры были пусты".

Толстяк князь в волнении прошелся по кабинету Путилина.

-- Так как ночью войти к моей жене никто не мог, ибо дверь была заперта на ключ, то выходит, что единственным человеком, на кого может пасть подозрение в похищении бриллиантов...

-- ...Являетесь вы, князь, -- улыбнулся Путилин.

-- Честное слово, дорогой господин Путилин, это так! -- с шутливым пафосом воскликнул симпатичный князь Д. -- Но так как все-таки бриллианты своей жены я не похищал, то...

-- ...То я должен помочь отыскать настоящего вора. С большим удовольствием сделаю это для вас, князь.

По уходе князя я обратился к своему славному другу:

-- Однако какое странное совпадение: в одну и ту же ночь две таких крупных кражи.

-- Две? Я не поручусь, что сегодня или завтра ко мне не поступят новые заявления, -- усмехнулся он.

-- Признаюсь, тебе предстоит трудная задача -- раскрыть эти преступления. Сколько я понимаю, они совершены чертовски ловко, таинственно.

-- Ты прав, но только отчасти, доктор. Самое легкое в этом деле -- отыскать похитителей...

-- Как?! -- перебил я Путилина. -- Ты находишь очень легким делом отыскать похитителей?

-- Прошу не перебивать меня, доктор... Да, говорю я, самое легкое -- отыскать воров, но самое трудное -- отыскать то место, то лицо, куда попали деньги и бриллианты.

Я ровно ничего не понял из этого объяснения моего друга.

-- Бог с тобой, друже, ты постоянно любишь угощать меня загадками!..

О кабинете и будуаре

Надменный аристократ граф С. провел нас в свой роскошный кабинет.

Прежде чем войти в него, Путилин стал внимательно осматривать дверь.

-- Я попросил бы, ваше сиятельство, дать мне какой-нибудь высокий стул.

Рука графа потянулась к сонетке.

-- Нет, в ваших личных интересах я предпочел бы, чтобы вы не звали прислугу, а дали стул мне сами, граф. Вы ведь говорили, что пока никто еще в доме, за исключением вашей супруги, не знает о случившемся. Зачем же нам посвящать прислугу в наши предварительные розыски?

Великолепный граф передернул плечами и из соседней залы принес дорогой палисандровый стул.

Честное слово, я хохотал в душе! Наверно, этот гордый барин впервые подает стул мужчине.

Путилин встал на него и стал что-то осматривать в верхней части высокой двери.

Через несколько секунд он слез со стула, и мы вошли в кабинет.

-- Деньги похищены из этого письменного стола? -- спросил он.

-- Да.

-- Покажите, пожалуйста, из какого ящика. -- Граф С. указал на верхний правый ящик. Путилин открыл его и низко-низко наклонил к нему свое лицо, так что его нос касался края ящика. Прошло несколько секунд.

-- Скажите, пожалуйста, граф, какими духами вы душитесь? -- вдруг задал он быстрый вопрос графу. Тот удивленно поглядел на моего друга.

-- Пардон, monsieur Путилин, -- иронически произнес граф, -- но... неужели это имеет какое-либо отношение к исчезновению денег?

-- Я никогда не задаю пустых и ненужных вопросов, -- холодно ответил Путилин. -- Если я вас спрашиваю об этом, граф, стало быть, для меня это важно знать.

-- Мои постоянные духи -- "Опопонакс".

-- Других вы никогда не употребляете?

-- Нет.

Путилин захлопнул ящик письменного стола.

-- Теперь, граф, я попросил бы вас дать мне возможность повидать вашу супругу, чтобы задать ей несколько вопросов.

Облако неудовольствия пробежало по лицу надменного аристократа.

-- Вам это необходимо, monsieur Путилин?

-- Необходимо, граф.

-- Мне очень неприятно впутывать мою жену в какие-то полицейские допросы, дрязги.

В голосе графа С. послышались брезгливые ноты.

Путилин вспыхнул.

Этот пренебрежительный, презрительный тон взорвал его.

-- Я совершенно не понимаю, для чего в таком случае вам угодно было обратиться за моей помощью, -- почти резко отчеканил он. -- Если допросы, как вы изволили их назвать -- "полицейские", вас так коробят, то мне остается только откланяться. Имею честь кланяться.

И Путилин, сделав сухой полупоклон, направился к двери.

Граф опешил.

-- Ради Бога, monsieur Путилин... вы, кажется, обиделись... вы не так меня поняли... Я хотел только сказать, что графиню может все это расстроить... она такая нервная... Я сейчас узнаю, дома ли она, и попрошу ее сюда.

-- Пожалуйста, -- холодно бросил Путилин.

-- О, мы скоро поменяемся ролями, голубчик! -- тихо прошептал он вслед графу.

Минут через пять в сопровождении своего великолепного супруга, шурша шелком роскошного выездного туалета, в кабинет вошла графиня С., высокая, стройная красавица с холодным лицом античной камеи.

-- Вот, Lili, monsieur Путилин, звезда сыска, был так любезен, что согласился помочь моей маленькой неприятности, -- проговорил граф.

Графиня любезно протянула руку "звезде сыска".

-- Это так мило с вашей стороны, monsieur Путилин...

Путилин пожал крошечную аристократическую руку.

-- Я хотел, графиня, задать вам всего два вопроса, -- начал он. -- Скажите, пожалуйста, когда вчера ночью, после концерта, вы входили кабинет графа, вы не заметили случайно, раскрылась ли вся дверь, то есть обе ее половины, или же только одна?

-- Право, не помню... Это такая мелочь, на которую я не обратила внимания...

-- Мерси. Теперь последний вопрос: ваши драгоценности все целы?

-- Все. У меня ничего не пропало, -- холодно ответила графиня.

Путилин поклонился и, прощаясь, бросил графу:

-- Лишь только что выяснится, я не премину уведомить вас.

От графа С. мы тотчас отправились к князю Д.

Тут ожидал нас совсем иной прием.

Князь Д. шумно и радостно приветствовал моего замечательного друга.

-- Спасибо, большое спасибо, что приехали.

-- А княгиня дома? -- спросил Путилин.

-- Нет. Она уехала часа два тому назад.

-- Могу я осмотреть будуар вашей супруги, князь?

-- Ну конечно, конечно!

Пройдя анфиладу роскошных комнат, мы очутились перед дверью будуара княгини.

Путилин опять проделал ту же таинственную и непонятную для меня операцию со стулом и дверью, что и у графа С.

Князь глядел на Путилина, взгромоздившегося на высокий стул, с выражением искреннего недоумения и любопытства.

-- Помилуй Бог, господин Путилин, какие акробатические кунштюки изволите вы проделывать!

-- Что делать, князь? -- рассмеялся Путилин. -- Для блага правосудия приходится еще не то откалывать.

В то время, когда мы находились в будуаре, где мой друг чрезвычайно рассеянно и невнимательно скользил глазами по различным предметам этого утонченно-изящного гнездышка великосветской барыни, у дверей будуара раздался испуганный женский крик.

Мы все обернулись.

На пороге стояла с бледным, испуганно-взволнованным лицом очаровательная блондинка, напоминающая собою хорошенькую кошечку.

Князь бросился к ней.

-- Marie, mon ange, как хорошо, что ты вернулась! -- целуя ее руки, воскликнул князь.

-- Что... Что это значит? Кто эти господа? -- дрожащим голосом спросила княгиня Д., указывая на нас. Князь пояснил.

-- А-а, -- произнесла она и рассмеялась как-то нервно. -- Простите, господа, но приключение с бриллиантами этой ночью так расстроило мои нервы, что я не могла удержать крика испуга при виде вас в моем будуаре.

-- Уж не приняли ли вы, княгиня, меня и моего друга за воров? -- ответил ей в тон Путилин.

Затем он задал ей несколько незначительных вопросов: крепко ли она спала, не слышала ли какого-нибудь подозрительного шороха и т. д.

Княгиня отвечала односложно, нервно.

-- Ну, я не буду больше беспокоить вас, княгиня, расспросами. Вы, как я вижу, сильно взволнованы, потрясены.

-- Почему вы это думаете, monsieur Путилин?

-- Во-первых, потому, что вы мне сами только что сказали про это, а во-вторых... посмотрите, как дрожат ваши руки. Скажите мне только одно, княгиня, желаете вы или нет, чтобы я употребил все старания для отыскания вора и бриллиантов?

-- Что... что за вопрос?.. Ну конечно, конечно, -- ответила она.

Путилин поклонился и вышел из будуара.

Бал-маскарад. Монах-капуцин с золотой цепью

Прошло два дня, в течение которых я ни разу не видел моего друга.

Наконец, на третий день, под вечер, он приехал ко мне.

-- Держу пари, доктор, ты ни за что не догадаешься, куда сегодня поздно вечером я повезу тебя! -- оживленно проговорил Путилин.

-- Да, действительно, догадаться трудно, Иван Дмитриевич. Ты ухитрялся засовывать меня даже в могильный склеп.

Путилин расхохотался.

-- Успокойся. Сегодня таких ужасов не будет. Наоборот, сегодня я хочу развлечь тебя, и поэтому мы отправимся на роскошный бал-маскарад светлейшей княгини Г. Что ты на это скажешь?

-- Но как же мы попадем туда?

-- Ты насчет приглашения? Не беспокойся: две пригласительных карточки у меня в кармане.

-- В чем же ехать?

-- Мы облачимся в домино и маски, вот и все.

...Около двенадцати часов ночи мы поднимались по дивной беломраморной лестнице княжеского дворца, тонущей в зелени и живых цветах.

С тихим смехом, с шутливыми возгласами, большей частью на французском языке, нас обгоняли мужские и женские фигуры великосветских замаскированных.

Из огромного вестибюля-атриума мы попали в бальный зал, весь залитый морем света, весь наполненный звуками великолепного струнного оркестра, скрытого на хорах зала.

От массы движущихся фигур, одетых в яркие фантастические костюмы, у меня в первую минуту зарябило в глазах. Но мало-помалу мы присмотрелись к этим сверкающим волнам газа, кружев, лент, ярких мантий.

Кого тут только не было!

Точно в волшебной сказке здесь причудливо-прихотливо перепутались, переплелись все народы, все века, все стили, все периоды мировой истории.

Рядом с жизнерадостной Коломбиной стояла христианская мученица в белой рубашке-хитоне, опоясанной грубой веревкой; около непорочной весталки сверкала фигура вакханки с виноградным венком на голове, с кубком в руках; за огромным гладиатором шла фарфоровая куколка из vieux saxe французской маркизы.

Я прислонился к беломраморной колонне и глядел, действительно, и с удовольствием, и с интересом на эту чисто феерическую картину.

Несколько раз я различал в толпе фигуру моего великого друга.

С большой ловкостью он лавировал в этой массе замаскированных и, подобно другим, сыпал направо и налево, очевидно, шутливо-маскарадные замечания, потому что какая-то пастушка со смехом ударила по его плечу веером.

Маскарад был в полном разгаре.

Проходя мимо меня, Путилин мне шепнул:

-- Да не стой ты, как изваяние, все время у колонны. Смешайся с толпой... Еще привлечешь на себя чье-либо особенное внимание.

Я внял приказу моего друга и скоро очутился в самом маскарадном водовороте.

Запах духов, цветов и тонкой дорогой косметики заставлял кружиться голову и замирать сердце.

Мой друг стоял перед высокой, стройной женщиной, одетой Марией Стюарт.

-- Какой мрачный костюм у вас, прелестная маска! -- шутливо заговорил Путилин.

-- Мрачный? Вот это любопытно. Почему вы находите его таким, почтенное домино?

-- Разве очаровательной маске неизвестна участь несчастной шотландской королевы? Ее прелестная головка скатилась с ее царственных плеч.

Тонкий веер из слоновой кости хрустнул в руках "Марии Стюарт".

-- Нельзя сказать... нельзя сказать, чтобы вы были на высоте маскарадной болтовни. Ваши темы чересчур мрачны.

-- А мне почему-то кажется, что вы, ваше величество, сами настроены сегодня несколько тревожно.

Сквозь разрез маски сверкнули глаза.

-- В самом деле? Вы уж не прорицатель ли, любезное домино?

-- Вы угадали, ваше величество. Я занимаюсь тайными науками, и для меня нет ничего тайного, что не сделалось бы явным.

-- Ого! -- насмешливо вырвалось у "королевы". -- Нельзя сказать, чтобы вы были очень скромны... Что же, может быть, вы можете отгадать и причину моей тревоги?

-- Могу.

-- Я вся внимание, господин чародей.

-- Вы боитесь одного человека, боитесь мучительно, страшно.

Веер вторично хрустнул в руках "королевы".

-- Но... вы напрасно боитесь этого человека. Бойтесь другого, который может довести вас если не до эшафота, то, во всяком случае, -- до крупного скандала.

Проговорив это и низко поклонившись маске, великий сыщик отошел от нее и смешался с нарядной толпой гостей.

В эту минуту я увидел, что в зал вошел новый замаскированный гость.

Это был очень высокого роста монах-капуцин с поднятым на голову капюшоном и, кроме того, с маской на лице.

Под складками капуцинской рясы чувствовалось и обрисовывалось стройное, гибкое и, по-видимому, очень сильное тело мужчины.

Особенно интересна была походка монаха: это была походка мягкая, гибкая, подкрадывающаяся -- зверя, большого хищного тигра.

Что особенно бросилось мне в глаза, так это великолепная золотая цепь, сверкающая драгоценными камнями, одетая на шее капуцина и спускающаяся ему на грудь.

-- Иди налево в одну из гостиных за мной! -- услышал я около себя шепот моего друга.

Мы прошли целым рядом гостиных и остановились в одной.

-- Скорее, доктор, снимай свое домино и одевай мое. Мы должны обменяться ими.

-- С нами крестная сила, Иван Дмитриевич! Что это: маскарад в маскараде?

-- Браво! Это остроумно! Именно так. Но торопись!

Мы быстро переоделись и скоро опять входили в большую залу.

Мимо нас прошел высокий монах-капуцин, которому сопутствовала "королева Мария Стюарт".

Я ясно заметил, как она вздрогнула при виде меня и взяла под руку капуцина с великолепной цепью на шее.

Они скрылись в анфиладе тех роскошных, уютных гостиных, откуда мы только что вышли.

-- Ты хорошо заметил эту красавицу в костюме Марии Стюарт?

-- Да. Ты с ней ведь вел маскарадную интригу, мой великий друг? -- шутливо ответил я. -- Я не ожидал от тебя такого легкомыслия...

Путилин тихо рассмеялся.

-- Маскарадную интригу? Гм... гм... Ты чертовски проницателен, мой знаменитый доктор. Так вот, если она подойдет к тебе и вступит с тобой в разговор, называя тебя чародеем, прорицателем, ты, уклоняясь от прямых ответов, неси какую-нибудь загадочную чушь, скажи, что сегодня же под утро сделаешь ее гороскоп и т. п. Только, ради Бога, не ляпни какую-нибудь несуразность! Ты ведь поразительно рассеян, доктор.

Прошло минут пять-десять.

На пороге зала появились "Мария Стюарт" и монах-капуцин.

Я поглядел на них и заметил, что "королева", что-то тихо шепча монаху, не спускает с меня глаз и как бы показывает ему на меня.

"Что за оказия? Что надо этой особе от меня? Дался я ей, чтоб ей пусто было!" -- проносилось у меня в голове.

Непривычный ни к балам, ни к маскарадам, да в особенности таким блестяще великосветским, я чувствовал себя отвратительно.

К тому же домино, которое мне всучил мой друг-мучитель, оказалось изрядно длинным. Я путался в его подоле и, того гляди, рисковал растянуться на зеркально скользком паркете.

-- Хорошенькое, черт возьми, удовольствие, -- бормотал я, вспоминая обещание Путилина "развлечь" меня. -- Нет, я предпочел бы сидеть в склепе, где угодно, но только не тут.

Вдруг я, к ужасу, увидел, что королева, оставив капуцина, направляется прямо ко мне.

-- Ну, таинственный чародей, не продолжим ли мы столь интересно начатую беседу? -- услышал я подле себя серебристый голос.

-- Сделайте одолжение, сударыня, -- ответил я.

-- Отчего вы меня не называете теперь "ваше величество"?

-- Ваше величество? -- удивленно спросил я. С какой стати я буду вас так называть?

-- Но, однако, всего несколько минут тому назад называли же вы меня так?

"Попался!"-- ожгла меня мысль.

-- Простите, ваше величество, я забыл, что... -- обливаясь потом, пробормотал я.

-- Скажите же мне, кого же именно я должна бояться, дабы избежать эшафота?

"Час от часу не легче! Эшафота! Какой эшафот? Что за дичь несет эта барынька!"

-- Гм... гм... Кого бояться, спрашиваете вы?

И эшафот? Ну, разумеется, надо бояться палача! -- выпалил я.

-- Кого?! Палача?! -- удивленно-испуганно вырвалось у "Марии Стюарт".

-- Ха-ха-ха! -- хрипло расхохотался я. -- Не бойтесь... я... я пошутил. Видите ли, ваше величество, прежде чем ответить на ваш вопрос, кого вам следует бояться, я устрою ваш гороскоп, и тогда для меня все будет ясно. Да, да, уверяю вас...

-- Но как же я узнаю предсказание гороскопа?

-- А я вам письменно сообщу, -- ляпнул я.

-- Письменно? Вы? Мне? Но разве вы меня знаете?

-- Вы забываете, сударыня, что для чародеев нет тайн, -- нашелся я.

Она вздрогнула и порывисто отошла от меня. В это время Путилин подошел к высокому монаху-капуцину.

-- Однако, святой отец, несмотря на рясу, вы, кажется, большой поклонник хорошеньких женщин! -- шутливо обратился к нему Путилин.

Монах пристально всматривался в маску его, словно стараясь прозреть за ней черты лица говорившего.

-- Наш монастырь не гнушается женщин, ибо в Святом писании нет ссылки на то, что женщин следует избегать, -- раздался звучный, резкий, насмешливый голос капуцина.

-- Честное слово, вот мудрый монастырь! -- продолжал Путилин. -- Быть может, такой справедливый взгляд царит у вас и на иные блага жизни?

-- На какие, например?

-- Ну, на деньги, на золото, на драгоценности.

-- Почему вы думаете так, сын мой? -- еще насмешливее спросил монах.

-- Я сужу по драгоценной цепи, которую вижу на вашей груди, святой отец! -- ответил ему в тон Путилин.

Рука монаха вздрогнула и как-то невольно схватилась за цепь.

-- Удивительная цепь! Замечательная цепь! -- как бы не замечая жеста капуцина, продолжал Путилин. -- Быть может, святой отец, вы уделите мне минутную беседу... Пройдемте в одну из гостиных... Там так хорошо... прохладно... журчат фонтаны... зимний сад... поют птички.

-- В этом я не могу отказать вам, сын мой, -- все так же резко ответил монах.

-- Вот здесь, например. Уединенно и сокровенно, -- проговорил Путилин, входя в тонущую в полумраке гостиную.

Они сели на низенький, маленький диван-козетку.

-- О чем же вы хотели беседовать со мною, сын мой? -- первый нарушил молчание монах-капуцин.

-- О многом, святой отец. Мне хотелось бы спросить вас, могу ли, например, я, если бы захотел, поступить в ваш монастырь, в ваше братство?

Резкий смех вырвался из-под капюшона и из-под маски.

-- Вы как это: серьезно или же в шутку, по-маскарадному, спрашиваете?

-- Совершенно серьезно.

-- Но, послушайте, дорогой мой, не находите ли вы, что это курьезно до последней степени? Мы оба на балу-маскараде, где все в костюмах. Почему вам пришла мысль, что я действительно монах-капуцин, словом, какое-то духовное лицо? А если я -- офицер?

-- Нет, вы -- не офицер, -- твердо отчеканил Путилин. -- Офицер не может носить так ловко монашескую сутану.

-- Дальше?

-- А дальше то, что я согласен был бы при вступлении в ваше братство внести вклад. Я очень богатый человек. Не порывая связей со светом, я жажду постичь умом и сердцем те премудрости, какие ведомы вам. Двести, триста тысяч, сколько хотите, но... устройте мне вступление в ваш Орден. Кстати, ваше братство какое: "белое", "красное" или "черное"? -- быстро спросил Путилин.

Ваза с цветами упала со столика у козетки, так быстро вскочил монах-капуцин.

-- Что с вами? -- удивленно вскрикнул великий сыщик.

-- Я... я нахожу, что наш разговор зашел слишком далеко. Маскарадная шутка имеет свои границы, пределы. Прощайте, сын мой! -- насмешливо прозвучало под капюшоном.

-- Нет, не прощайте, а до свидания, святой отец! -- так же насмешливо ответил Путилин.

Некоторые уже уезжали. Начался ранний разъезд. Мы быстро спустились по лестнице. Впереди, не замечая нас, шел высокий монах-капуцин.

В ту минуту, когда он вышел, вышли и мы из роскошного подъезда княжеского дворца.

Прошло несколько секунд, я обернулся, чтобы сказать что-то моему другу, как вдруг испустил возглас удивления.

Путилина не было. Путилин исчез на моих глазах!

Прождав и проискав его с полчаса, я один поехал домой, ломая голову над разрешением вопроса, куда он мог деться.

Эликсир вечной молодости и красоты

Было около десяти часов утра, когда я почувствовал, что кто-то толкает меня в бок.

Я протер глаза и увидел около себя Путилина.

-- Ты?! Слава Богу, я не знал, что и подумать о твоем внезапном исчезновении. Куда ты провалился вчера, словно сквозь землю?

-- Проваливаться я не думал, а просто мне пришла фантазия прокатиться на рессорах кареты.

-- Это для чего еще? -- спросил я, торопливо одеваясь.

-- Чтобы продолжить маскарадную интригу, любезный доктор, -- усмехнулся Путилин. -- Я заехал к тебе на минутку, чтобы предупредить тебя, что я приеду к тебе часов в восемь вечера.

-- По этому делу?

-- По этому самому.

-- Есть надежда на успех, Иван Дмитриевич?

-- Кто знает, кто знает, -- своей любимой поговоркой ответил Путилин, покидая меня.

Около восьми часов вечера я услышал знакомый звонок и поспешно открыл дверь.

К моему удивлению, Путилин был в своем естественном виде.

-- Что это значит? Без переодевания, без грима?

-- А ты полагаешь, что я постоянно должен щеголять в маскарадных костюмах? Торопись, нас ждет карета.

У подъезда моей квартиры стояла большая карета.

Когда я влез в нее, то испустил возглас удивления. Там сидела элегантно одетая дама с густым вуалем на лице. Напротив нее помещался высокий мужчина в меховом пальто.

Путилин вошел в карету, дверца захлопнулась, и карета понеслась быстрым аллюром.

-- Ну, господа, позвольте вас познакомить, -- начал Путилин. -- Доктор Z, моя барынька-агентша У., а это -- мой верный агент X.

И он громко расхохотался.

-- Как? -- воскликнул я в сильнейшем удивлении. -- Может ли быть? Это вы, мои бесстрашные друзья?

-- Мы, мы, дорогой доктор! -- в голос ответили они.

-- Помилуй Бог, господа, это напоминает мне наше знаменитое похождение за ловлей страшного горбуна-Квазимодо! Помните, нас было тогда тоже четверо?

Путилин довольно потирал руки.

-- Интересно знать, на кого теперь мы устраиваем облаву! Иван Дмитриевич, скажи что-нибудь, наконец.

-- Терпение, мой друг, -- ответил Путилин. -- Я -- человек, а поэтому могу и ошибаться.

Карета свернула на одну из фешенебельных улиц столицы. Она стала замедлять ход и вскоре остановилась перед воротами, железными, решетчатыми, из-за которых был виден небольшой сад, разбитый полукругом. Прямо от ворот, посередине сада, широкая асфальтовая аллея вела к небольшому подъезду двухэтажного барского особняка.

В эту минуту, когда наша карета подъезжала к воротам, из них выехало щегольское купе, запряженное парой кровных рысаков.

-- Так... так... тигр сосет кровь бедных жертв, -- услышал я шепот Путилина.

Мы дали проехать карете, окна которой были наглухо закрыты шелковыми шторами, и въехали в ворота, направляясь к подъезду особняка.

-- Ну, княгиня, вылезайте! -- шепнул Путилин агентше. -- А ты, доктор, делай то, что будем делать мы.

Агентша-"княгиня" быстро выпорхнула из кареты и нажала кнопку звонка.

Путилин и агент X. стояли полусогнувшись в карете, словно собираясь каждую секунду броситься из нее.

Дверь таинственного особняка полуоткрылась.

-- Великий принимает? -- услышал я голос агентши.

Теперь дверь распахнулась.

-- Пожалуйте, ваше сиятельство! -- донесся до меня вкрадчивый голос мужчины, стоящего у двери.

Не успел я опомниться, как в ту же секунду Путилин быстрее молнии выскочил из кареты, за ним -- X., и они оба бросились на отворившего дверь.

Ничего не понимая, я устремился к ним и увидел, как железная рука агента X. сжала горло небольшого худощавого человека, одетого во все черное.

-- Ни звука, негодяй! Ни одной попытки поднять крик, вызвать тревогу! Если ты сделаешь хоть одно движение, я прикажу задушить тебя! -- прошептал Путилин.

-- Смилуйтесь!.. Пощадите!.. -- взмолился черный человек.

-- Теперь отвечай на вопросы. Где твой "великий"?

-- Там, наверху, у себя.

-- Он один?

-- Один.

-- Кто сейчас был здесь?

-- Баронесса В.

-- Княгиня Д. была вчера или сегодня?

-- Нет.

Черного человека колотило от ужаса.

-- Теперь слушай, любезный, -- резко проговорил Путилин. -- Ты проведешь нас в ту комнату, где твой повелитель принимает своих посетительниц. Вы заперли дверь, X.?

-- О да! -- ответил любимый агент Путилина.

-- Идемте, господа, а ты помни: малейший звук или обман с твоей стороны -- и ты получишь пулю в лоб.

И Путилин направил на человека в черном блестящее дуло своего револьвера.

Мы тихо стали подыматься в бельэтаж по лестнице, убранной поистине более чем диковинно.

Длинный ковер был из черного сукна с изображением мертвых костей и черепов. По бокам лестницы стояли треножники, откуда вился тонкими струйками какой-то противно-сладкий дымок.

При каждом шаге тихий звук какой-то незримо-таинственной музыки проносился и замирал где-то в отдалении.

-- Ловко, ловко... молодец! -- слышал я бормотание Путилина.

-- Скажи, -- тихо обратился он к нашему пленнику, -- когда кто-нибудь приезжает к твоему "великому", как ты даешь ему об этом знать?

-- Я... я подаю ему снизу условный звонок... Тогда он выходит и встречает...

-- Ну, веди!

Мы прошли двумя темными комнатами и остановились перед аркой, закрытой черной драпировкой с такими же изображениями, что и на ковре лестницы.

Путилин тихонько раздвинул ее и заглянул во внутренность таинственной горницы.

-- Никого! Отлично...

Мы вошли в нее, и неприятно жуткое чувство овладело мною. Комната была вся задрапирована черным сукном.

У одной из стен ее стоял высокий, огромный черный аналой, позади него -- какой-то замысловатый треугольник с тремя зажженными свечами и черепами, а сбоку -- жаровня, в которой сверкали горячие уголья.

Свечи пылали багровым светом. Полосы его ложились на черные стены, давая иллюзию лужи крови.

Путилин зорко огляделся по сторонам.

-- Гм... дело скверно. Комната пуста до удивительности.

Он быстро подошел к огромному аналою и попробовал его приподнять.

Аналой поднялся свободно, как легкий деревянный предмет.

-- Нечего делать, придется... Ну-с, вот и все. Вы, X., ведите негодяя вниз и по его указанию дайте звонок. В случае, если он обманет нас, -- пристрелите его. Ну а вы, барынька, знаете, что вам надо делать? После звонка подымайтесь по лестнице, и... там все будет видно.

Мы остались одни.

-- Нет, там мы рискуем или задохнуться, или ничего не видеть, -- проворчал мой гениальный друг. -- Ба! Да о чем я думаю? Мы отлично спрячемся под широкими складками спадающего с аналоя покрова. Живо, живо, доктор!

Едва мы успели задрапироваться черным сукном, как резкий, какой-то переливчатый звонок пронесся по комнатам этой проклятой квартиры.

Прошло несколько секунд, и до нас донеслись голоса: мужской и женский.

Портьера раздвинулась, и в страшную комнату вошла высокая фигура мужчины, одетого в темно-фиолетовую сутану.

Черты лица его были резки, суровы.

На груди сверкала, переливаясь блеском драгоценных камней, большая золотая цепь.

-- Ну, княгиня, что скажете? -- прозвучал голос таинственного хозяина.

-- Я... я в отчаянии, великий! -- хрипло ответила "княгиня".

-- Что с вами? Я не узнаю вашего голоса! -- удивленно произнес "великий".

-- Ах, я больная, я совсем простудилась. Я приехала к вам сказать, что нам... что мне угрожает смертельная опасность.

-- Какая? -- прозвучал насмешливый голос.

-- За нами следит Путилин. Я погибла.

-- Я это знаю. Но почему вы считаете себя погибшей?

-- Но, боже мой, вы не знаете, что это за гениальный сыщик! Ни одно дело не остается нераскрытым, раз он за него принимается.

-- Вы так думаете? Но вы, дитя мое, забываете одно: с таким противником, как я, вашему прославленному сыщику не приходилось еще бороться. Или вы не верите в меня?

Голос "великого" прозвучал резко, властно.

-- Не знаю, не знаю, -- с отчаянием воскликнула княгиня. -- Я знаю только одно, что у меня под ногами точно наклонная плоскость... Я чувствую, что я лечу по ней... Мне страшно, мне страшно!

-- Вы не верите в то, что я обладаю чудесной силой и властью дать человеку вечную жизнь, вечную молодость и красоту? Вы усомнились в этом, несчастная?

Голос чудодея теперь гремел.

-- Если обнаружится... если он, этот страшный сыщик, раскроет все, я погибла... Ах, что вы со мною сделали!

"Княгиня" закрыла лицо, вернее, вуаль обеими руками и зарыдала.

-- Это ни на что не похоже! -- гневно вырвалось у "великого". -- Неужели вы полагаете, что я, вновь возродившийся Калиостро, слабее какого-то сыщика? Ну успокойтесь, княгиня, успокойтесь, мое милое дитя! Я вас не узнаю совсем... Будьте покойны, верьте мне, что о бриллиантах никто никогда не узнает. Вы ведь отлично знаете, на что мне нужны они. Вы знаете, как делается тот чудесный всемогущий эликсир, с помощью которого вы можете быть вечно любимы, вечно молоды, прекрасны? С помощью расплавленных бриллиантов. Целые века люди ломали голову над разрешением этой величайшей тайны жизни, и вот наконец я разрешил эту проблему. Из горсти бриллиантов и других драгоценных камней получается несколько капель, всего несколько капель эликсира жизни. Эти капли пропускаются не через уголь, а через золото.

-- Не знаю... Я начинаю сомневаться... мне все это непонятно...

-- Как?! -- загремел опять воскресший Калиостро. -- Вы бросаете мне в лицо обвинение в шарлатанстве? Мне? Вы с ума сошли, княгиня!

-- Я... я умоляю вас, оставьте меня в покое... Мне не надо вашего эликсира, мне ничего не надо, сделайте только так, чтобы это осталось в тайне.

Несколько секунд царило молчание.

-- А вы... вы привезли деньги? -- нарушил его кудесник.

-- Нет, нет! Я не пойду на это! С меня довольно и одного ужаса.

-- Дело нельзя останавливать на полпути. Я настаиваю, чтобы вы завтра привезли ту сумму, которую я назначил.

-- Ни за что! -- истерично выкликнула "княгиня". -- Вы -- плут!

-- А, вот как?!

В голосе "Калиостро" послышались гнев и затаенная угроза.

-- Вы это сделаете, любезная княгиня, ибо вы в моих руках. Я вас попросил бы вспомнить о той пачке писем, которую вы передали мне и над которой я обещал произвести известные заклинания, дабы вернуть вам любовь вашего некогда пламенного друга сердца, вдруг охладевшего к вам.

-- Я погибла! -- простонала "княгиня". -- Негодяй! Вы воспользовались моей глупостью... Я поверила вам, как святому отцу.

-- Ха-ха-ха! -- насмешливо расхохотался "Калиостро". -- Но разве святых отцов просят быть пособниками в романтических похождениях-адюльтерах? Слушайте, бросьте всю эту комедию, и все пойдет отлично. Привезите завтра эти деньги, и вы получите от меня и эликсир, и пачку ваших писем, завороженных, ха-ха-ха, мною!

-- Что мне делать?! Что мне делать?! -- воскликнула "княгиня".

-- Вам делать теперь больше нечего, теперь буду делать я! -- загремел громовым голосом Путилин, выскакивая из аналоя.

Крик ужаса, смертельного страха огласил страшную комнату.

С перекошенным, побелевшим лицом отпрянул к стене и замер Калиостро девятнадцатого века.

Руки его были протянуты вперед, словно он хотел защититься от страшного привидения, от самого Сатаны.

-- Что это?.. Кто это?.. -- лепетал негодяй в фиолетовой сутане.

-- Что это, спрашиваете вы, святой отец? Это последний акт маскарада, и не вчерашнего только, а того маскарада, который вы проделывали так долго. Кто я? Извольте, я вам скажу: я -- Путилин.

Яростный вопль бешенства прокатился под черным потолком таинственной комнаты.

-- Ни с места, "великий брат" -- Кржинецкий! Эта штучка будет пострашнее ваших черепов и аналоев.

И великий сыщик направил на "мага" и "волшебника" револьвер.

-- Ну-с, ведите теперь нас в ваш кабинет, господин Калиостро.

Послушно, покорно, как автомат, пошел впереди нас мошенник-масон.

Сзади него шел Путилин с револьвером в руке.

Когда мы вошли в кабинет его, Путилин указал на кресло.

-- Ну-с, садитесь, брат Кржинецкий и давайте поговорим. Скажите, кроме графини С. и княгини Д., многих еще других пощипали вы "ad ma-jorem Dei gloriam" -- "для вящей славы Бога"?

Взгляд смертельной ненависти был ответом на этот вопрос.

-- Я советовал бы вам, почтенный святой отец, не играть со мной в молчанку. Я вам объясню, почему. Если вы чистосердечно покаетесь во всех ваших проделках и возвратите то, что награбили, то... по всей вероятности, я поверну дело так, что вас просто вышлют из Петербурга. В противном случае -- берегитесь! Я вас упрячу туда, где не помогут вам все ваши Ордена и Братства. Прежде всего потрудитесь отдать бриллианты и письма княгини и деньги графа. Да ну живее, живее!..

Изрыгая проклятия, столь мало идущие к духовному одеянию, негодяй направился к вделанному в стене потайному шкафику.

Через полчаса мы везли "Калиостро" и его черного слугу. Агент X. остался до прибытия властей в "таинственном" доме.

Две воровки

На другой день в 11 часов дня мы входили в квартиру графа С.

Он встретил нас со своей обычной надменностью.

-- Что нового, господин Путилин?

-- Это ваши деньги, граф? -- показывая ему четыре пачки кредитных билетов, сухо спросил Путилин.

Возглас удивления вырвался из груди аристократа:

-- Как? Да неужели вы отыскали их? Да, да, это они, мои деньги. О, поистине, вы -- звезда сыска, monsieur Путилин! Но где они отыскались? Кто же украл их?

-- На эти вопросы позвольте мне не ответить вам... Могу я видеть графиню?

-- Да вот она сама, -- проговорил граф. -- Представь, Lili, деньги нашлись!

На пороге зала стояла графиня бледнее полотна. Ее глаза, широко раскрытые, были в ужасе устремлены на великого сыщика.

Путилин подошел к ней, пристально смотря на нее, поклонился и сказал:

-- Советую вам, графиня, теперь быть очень осторожной и осмотрительной с деньгами и драгоценностями. Появился мошенник в лиловой сутане, который чрезвычайно ловко производит хищения даже... у королев.

-- Lili! Что с тобой? Тебе дурно? -- бросился граф к жене, которая вдруг зашаталась...

...Князь Д., как и в первый раз, встретил нас более чем радушно.

-- Ну, князь, радуйтесь: я нашел бриллианты вашей супруги! -- весело проговорил Путилин. -- Позвольте мне лично вручить ей.

-- Батюшка! Да неужели! Великий вы человек, дорогой господин Путилин!

Путилин вошел в будуар княгини, плотно прикрыв за собой дверь.

При виде его (как он потом рассказывал) княгиня замерла, жалобно-умоляюще глядя на него.

-- Успокойтесь, княгиня... Я не враг ваш, а друг. Берите с богом ваши драгоценности, а кстати и эту пачку писем.

Княгиня в ужасе закрыла лицо руками.

-- Боже мой... Боже мой, -- вырвалось у нее с отчаянием.

-- Даю вам слово, что никто про это не узнает. Но да послужит вам это жестоким уроком на будущее время. Я рад, что мог спасти вас от позора.

Княгиня вдруг вскочила с кресла и со слезами радости и благодарности схватила руку великого сыщика, пытаясь ее поцеловать...

Во избежание скандала дело было замято и не дошло до суда.

-- Как ты дошел до своей "кривой"? -- спрашивал я потом моего Путилина.

-- Видишь ли, до меня уже давно доходили слухи о том, что "прозелиты" масонских лож в России далеко не бескорыстно вербуют членов в свои Ордена, Братства. Что еще более мне было известно, так это то, что главное свое внимание они обратили на женщин как на материал-воск, из которого они могут лепить все, что им угодно. "Загадочность" исчезновения денег у графа С. -- первый плюс.

-- Какой? -- воскликнул я.

-- Принимая во внимание его разъяснения о предосторожностях и собаке, я решил, что украсть деньги мог только свой человек. Какой? Да самый близкий, такой, чье приближение и вход в кабинет не вызвал бы лая собаки. Очевидно, жена. Я недаром влезал на стул и осматривал дверь. Мне надо было убедиться, не были ли шпингалеты двери с вечера открыты. И один взгляд убедил меня в этом. Оказывается, граф запер открытые дверцы дверей. Простое усилие извне -- и запертая дверь отперлась совершенно свободно. Ласковый голос хозяйки -- и страшный дог молчал.

О втором "преступлении" не стоит и говорить. Оно симулировано детски наивно. Но... у меня мелькнула мысль: не замешаны ли в этих сиятельных хищениях любовники? Я стал следить и... дошел до костюмированного бала. На нем, как тебе известно, я встретил и графиню "Марию Стюарт", и "великого". Его я проследил, в первый раз в моей жизни сидя на рессорах кареты. Отсюда, увидев несколько экипажей, остановившихся у подъезда "таинственного особняка", я решил играть ва-банк... беспроигрышный. Остальное ты знаешь.