Один политик, по видимому просвещенный, но пристрастный, в начале нынешнего года сказал, что "50 000 английских солдат весьма много сделали бы на твердой земле неприятельской, приобрели бы имени британскому более славы, государству более безопасности, нежели совершенное поражение всех консульских легионов, если бы сии последние переправились на берега Англии".
Такая уверенность в предполагаемых успехах английского войска на твердой земле, успехах, обещающих более пользы, нежели совершенное поражение консульских легионов, по моему мнению, ничего не доказывает, даже в таком случае, если бы не Франция была предметом высадки; потому что нападение на ее границы и берега при нынешнем расположении французов, при нынешнем военном их устройстве, было бы одним из самых неблагоразумнейших поступков английского правительства. Несмотря на то, люди умные и опытные предлагали в парламенте о высадке. Так ослепляет народная гордость! От государственного министра до ученика портного, никто в Англии не сомневается, что 100,000 или 150,000 французов, переправившихся на берега британские, непременно все погибнут; напротив того каждый уверен - непонятная уверенность! - что только 50,000 англичан в состоянии сделать странные опустошения во Франции.
Мое сомнение о важности сего предположения основывается, кроме многих других, на одном сильном доводе. Англичане, в семнадцатом столетии - во время войны за испанское наследство, и других походов даже до Ахенского мира, потом в семилетнюю войну - на твердой земле сражались храбро под предводительством Марлборуга и Фердинанда. А потом? Раскроем историю. Что сделали они в войну американскую? Что сделали они на твердой земле во все продолжение войны революционной, на границах Франции, в Бельгии, внутри Голландии, сперва защищая сию землю, потом воюя против нее на берегах ее, и проч.? В Англии все, от большого до малого непрестанно прославляют подвиги египетские, потому что завоевание Египта было следствием обдуманного предприятия. Рассматривая поступки генерала Мену, ясно изображенные генералом Ренье, я не вижу, чтобы сие завоевание приобрело англичанам воинскую славу. Правда, они сражались храбро; но обстоятельства споспешествовали к произведению в действие того, что не могло случиться другим образом; англичане не должны хвалиться тем, что остаток французского войска изнемогшего под бременем несчастных происшествий, лишенного всего необходимого, оставленного от всех своих полководцев, не предвидевшего никакой надежды к своему спасению - достался в их руки.
Нельзя судить о сем деле тому, кто не читал упомянутых важных известий генерала Ренье о происшествиях, случившихся в Египте после отьезда главнокомандующего г. Бонапарте. В сих записках ясно обнаружено, что генерал Мену - человек самый неспособный к действиям военным - из одного упрямства, умышленно пренебрег простые, благоразумные средства к своему защищению. Приведем некоторые примеры.
В Египте давно знали о скором прибытии англичан. Мену смеялся на счет сих известий и с презрением отклонил предлагаемую от Мурат-бея помощь, даже в то время, когда при появлении флота английского на Абукирском рейде начальник мамелюков вторично вызывался сделать вспоможение.
После взятия в полон трех английских офицеров, посланных для разведывания на берега при Абукире, не оставалось никакого сомнения о предполагаемом нападении со стороны неприятелей.
Советовали генералу выслать несколько легких судов для наблюдения неприятельских распоряжений. Мену отверг сей совет.
На берегу не было резервного войска для воспрепятствования англичанам выходить на землю; в крепостях терпели нужду в провианте, хотя удобно было можно предварительно запасти их съестными припасами.
Все обстоятельства требовали от генерала собрать войско в одно место и всячески противиться высадке англичан, от которой зависел успех всего дела; ибо визирь с турецким корпусом не трогался с места, наперед желая знать следствия высадки. В столь решительные минуты, когда от соединения всех сил надлежало ожидать желаемого следствия, генерал Мену разделил на части свое войско, сам оставался спокойно в Каире и дал англичанам семь дней, в которые они беспрепятственно выгрузились.
Сии исторические черты войны египетской, засвидетельствованные одним из опытных генералов, походят более на сказку, нежели на истину. Следственно я имел причины, назад тому два года, сказать, что "если бы британское министерство послало нарочного агента, для управления поступками, мерами и планами генерала Мену, и тогда не можно было бы надеяться лучшего успеха".
Из того видно, что высадка англичан в Египте не приносит им великой славы. При подобных обстоятельствах войско неаполитанское или португальское сделало бы то же самое, если бы только захотело, а может быть еще и более, нежели англичане, которые, кажется, слишком уж тщеславятся своими египетскими подвигами.
Храбрость британских морских солдат известна целому свету; нация по справедливости может хвалиться сим отличием. Но что сухопутные войска их не могут сравниться с морскими, тому надлежит искать причин в неповиновении, в слабой дисциплине, в некоторых обыкновениях, господствующих в английских армиях. Порядок ведет к победе; беспорядок влечет за собою вредные следствия. Горные шотландцы храбрее всех солдат в Европе. Что же сделали они, под худым управлением, в продолжительную войну американскую и еще более продолжительную революционную? Угодно ли, чтобы я упомянул еще об одном примере действия беспорядка на армию? Австрийская монархия имеет такое войско, которое самою натурою сотворено для побед, и в храбрости, в неустрашимости не уступает никакому ополчению. Но что сделалось с сими храбрыми солдатами, во время несчастного и странного похода, оконченного сражением при Гогенлиндене - австрийских Каннах? Беспорядок был причиной сего бедствия.
Я мог бы слишком распространяться, говоря о сем предмете. Довольно, если скажу, что один только строгий порядок, который уже сорок лет не существует в английском войске, мог бы вдохнуть в него уверенность в несомнительной победе, и что нельзя надеяться, чтобы при высадке французов англичане сохранили порядок, которого давно уже не видно между ними. Не надобно забывать, что здесь говорится о минутах решительных и критических, в которые многочисленные толпы вооруженных, рассыпанных на большом пространстве, не приобыкших к войне людей, должны подкреплять одна другую и действовать в совершенном согласии. В самом деле, управлять сими толпами во время ужаса и замешательства трудно было бы самому Цезарю и Фредерику; от одних солдат таких, из которых состояли легионы великого римлянина и полки короля прусского, можно бы ожидать счастливого успеха.
За сим рассуждением следует искреннее желание, чтобы британцы высадкою французов на их берега не были принуждены подвергаться опыту великому и опасному, при котором не помогут ни их мужество, ни патриотизм, ни народная гордость, ни деньги, ниже все вместе.
Сколь ни маловажным кажется то или другое мнение о великом политическом предмете, объявляемое человеком частным, не занимающим важной должности государственной; однако ж историческому журналисту, не незнакомому с главными происшествиями, позволяется сказать свои мысли; он даже обязан это сделать, воздерживаясь от прорицаний и основывая суждения свои на правилах твердых и прочных; так чтобы после события - каково бы впрочем оно ни было - он мог не стыдясь, повторить слова свои.
Осмеливаюсь в коротких словах сказать мои мысли о важном споре, занимающем теперь Европу, и о котором мнения столь различны.
Предпримут ли французы высадку, или нет? Какое она будет иметь следствие? - Если спросите о том французского солдата, то получите в ответ, что он уже назначил для себя квартиру в Лондоне; напротив того англичанин скажет вам, что совершенное истребление ста тысяч французов высаженных на берега британские неминуемо должно последовать. Дух пристрастия, самый ненадежный указатель, не управляет пером моим. Должно с равнодушием исследовать сие дело, и тогда позволяется сказать свое мнение. Я свое объявил уже в прежних книжках Минервы, и потому не нахожу нужным здесь повторять его, предложу только заключение, которого ничем не можно опровергнуть.
Имею основательные причины думать, что высадка, рано или поздно, непременно предпринята будет.
Удачная или неудачная переправа войск много зависит от ветра, от погоды и от других бесчисленных обстоятельств; следственно нельзя с достоверностью утверждать, выйдут ли французы на берега английские. Несмотря на то, удача кажется очень вероятною, по следующим причинам: 1) назад тому восемь или девять месяцев французам уже удалось соединить на море в один пункт многочисленную флотилию - обстоятельство, которого исполнения англичане почитали невозможным; 2) французы, для произведения в действо своего предприятия, ожидают только ветра, погоды и других благоприятных обстоятельств; от них зависит назначить час отплытия, но равно в их власти состоит отсрочить оное, без всякой для себя опасности.
Наконец скажу, что если действительно выйдут на берег 100000 человек; в таком случае одно только несогласие между французскими полководцами и крайний беспорядок их войска могут спасти англичан от совершенного поражения, которого следствия должны иметь важное влияние на весь шар земной, на отдаленнейших потомков.
Кто из друзей человечества - в какой стране он ни находился бы - кто, говорю, из друзей человечества при настоящем положении дел не пожелает от всего сердца, чтобы все сии опасности были отвращены скорым, спасительным примирением?
Архенгольц.
-----
Архенгольц И.В. Примечания о нынешнем состоянии военных дел и о высадке / Архенгольц // Вестн. Европы. -- 1804. -- Ч.18, N 24. -- С.313-322.