Очеркъ
Идея Дьявола должна была родиться ранѣе идеи Бога, ибо враждебныя силы природы, конечно, должны были смутить робкій умъ первобытнаго человѣка, непрерывно, со дня рожденія испытывающаго на себѣ ихъ удары. Прежде должно было создаться представленіе о какой-то злой волѣ, стремящейся къ уничтоженію человѣка, чѣмъ о доброй, созидающей смыслъ и счастье его жизни.
Можно проникнуть въ глубь вѣковъ, раскопать всѣ человѣческія могилы, прослѣдить возникновеніе и развитіе религіозныхъ представленій отъ начала до конца, и все-таки многое въ нихъ останется темнымъ и непонятнымъ.
И, конечно, всегда останется непостижимой безсмыслицей, какимъ образомъ многое изъ того, что не только не враждебно человѣку, но, напротивъ, даетъ ему наслажденіе, радость и смыслъ бытія, даетъ и самое бытіе, стало пониматься людьми, какъ нѣчто исходящее отъ злого духа, отвратительное и порочное.
Какимъ таинственнымъ путемъ хитроумныхъ сплетеній безсознательной лжи и сознательнаго фарисейства дѣло любви, дѣло связи мужчины и женщины, отца и матери, стало позорнымъ тайнымъ актомъ? Какимъ образомъ и чувственность, этотъ единственный и могучій факторъ творческой жизни, служащій источникомъ жизни, была признана омерзительной тайной, порокомъ и оказалась запрятанной въ самые сокровенные уголки, чуть ли не наравнѣ съ самыми дѣйствительно отвратительными и зловонными естественными отправленіями?
Не отъ незнанія результатовъ, добытыхъ путемъ историческихъ изслѣдованій, задаю я себѣ эти вопросы. Нѣтъ, факты остаются фактами, ихъ логическая послѣдовательностъ мнѣ достаточно хорошо извѣстна, и вплоть до трагической борьбы съ плотью мрачной религіи рабовъ и трусовъ я ясно представляю себѣ весь тотъ кривой путь, по которому прошелъ умъ человѣка, чтобы совершить невозможное: напасть на самого себя сзади, возстать противъ своего существа, добровольно мучить и угнетать своё тѣло, внести раздоръ въ свое недѣлимое я.
И, несмотря на знаніе это, мнѣ все-же остается непонятнымъ, какъ могъ человѣкъ повѣрить своимъ измышленіямъ и бить себя самого по ланитамъ только за то, что онъ есть онъ, такой, какъ есть, а не иной, такой, какимъ онъ только и можетъ существовать.
Съ прекращеніемъ чувственности изсякаетъ источникъ жизни вообще, съ прекращеніемъ ея въ каждомъ отдѣльномъ человѣкѣ потухаютъ и умираютъ всѣ его творческія способности, смерть чувственности есть уже начало смерти и духовной и физической, разрушеніе человѣческаго существа. Проклятіе чувственности равносильно проклятію жизни, проклятію той землѣ, на которой мы стоимъ, и все-таки человѣкъ рѣшился проклясть ее.
Но такъ какъ инстинктъ жизни неистребимъ, то, проклявъ свое тѣло, человѣкъ пошелъ на чудовищнѣйшій изъ всѣхъ компромиссовъ -- на сознательную ложь, на сознательное закрываніе глазъ на то, что есть. Онъ пошелъ дальше, признавая чувственное влеченіе половъ грѣховнымъ, исходящимъ отъ дьявола, онъ насильственно повелъ его подъ благословеніе Бога и сталъ отдѣлять козлищъ отъ овецъ, накладывая свое цензурное клеймо, налагая таможенную пошлину на каждую пару тѣлъ, проходящихъ черезъ порогъ церкви.
Нѣтъ ничего безсмысленнѣе и омерзительнѣе такъ-называемаго законнаго брака, въ коемъ допускается хотя бы и самый извращенный развратъ, но лицемѣрно предполагается какое-то маргариновое цѣломудріе.
Каждый человѣкъ, полюбившій женщину, знаетъ, что прежде всего, раньше, чѣмъ онъ фактически можетъ узнать ея душу, онъ испытываетъ влеченіе къ ея тѣлу! Каждый мужъ знаетъ, что онъ не можетъ приступить къ своей женѣ только во имя рожденія новаго человѣка, что безъ сильнаго чувственнаго влеченія къ ея тѣлу онъ и не можетъ овладѣть ею и заложить въ нее сѣмя новой жизни, и тѣмъ не менѣе онъ усиленно прячетъ это влеченіе отъ всего міра и, когда говоритъ о чувственности внѣ своей спальни, обливаетъ ее помоями презрѣнія и отвращенія.
Величайшимъ произведеніемъ поэтическаго творчества всегда было и остается изображеніе любви, созданіе образа вѣчной возлюбленной, Лауры, Дульцинеи и Беатриче, изъ которой должна выйти жена, мать новой жизни, Ева. Но истинно поэтическимъ произведеніемъ почитается только такое, въ которомъ истинный смыслъ любви тщательно скрытъ, въ которомъ Лаура не имѣетъ пола, въ которомъ она -- только безтѣлесный образъ какой-то таинственной красоты. И величайшимъ оскорбленіемъ святыни кажется всѣмъ срываніе съ тѣла возлюбленной покрывала, обнаруженіе въ этомъ неизвѣстно какъ и для чего существующемъ ангелѣ женской сущности -- жены и матери.
Признавая слово мать святымъ символомъ, человѣчество ухитрилось обойти въ этой канонизація всю сущность материнства, и даже отъ дѣтей ея оно старалось до послѣдней возможности скрыть эту сущность, въ какой-то непостижимой наивности предпочитая глупую сказку объ аистѣ, приносящемъ младенцевъ, лишь бы не сказать правду, и предполагая, что если ребенокъ узнаетъ, какимъ образомъ отецъ и мать стали его отцомъ и матерью, какимъ образомъ онъ самъ -- ребенокъ -- сталъ ребенкомъ, онъ долженъ отвратиться отъ нихъ.
И какъ всякая ложь, эта -- ужаснѣйшая изъ всѣхъ, породила милліоны терзаній, породила бездну пороковъ, проституцію, развратъ, законный и незаконный браки, выкидыши, убійство дѣтей, вражду между мужчиной и женщиной, ревность, убійство соперниковъ и соперницъ, сугубую ложь, ложь на лжи, фальшь на фальши.
И въ концѣ-концовъ породила Сатанизмъ -- протестъ противъ Бога, вдругъ оказавшагося поперекъ дороги къ радости и наслажденію, и поклоненіе Дьяволу -- покровителю свободнаго наслажденія и свободной радости бытія.
Богъ аскетовъ, кастратовъ и евнуховъ мысли оказался въ борьбѣ со всей сущностью человѣческой жизни, ибо его насильно сдѣлали такимъ Богомъ. Ему навязали роль, извѣчно принадлежащую Дьяволу, роль враждебной человѣку силы, а покровителемъ наслажденій и радости сдѣлали врага -- Дьявола. И, запутавшись въ безконечной путаницѣ лжи, дошли до того, что лучшаго изъ пророковъ заставили благословлять дѣтей -- порожденіе чувственности, и проклинать ту любовь, плодомъ которой, и только ея, являются эти же дѣти.
И жалкое, безсмысленное и убогое зрѣлище представляютъ тѣ художники и поэты, которые, не будучи въ силахъ протестовать противъ этой лжи, запутавшись въ ея противорѣчіяхъ, убили громадныя силы свои, колоссальныя творческія силы на то, чтобы или устранить изъ жизни, какъ нѣчто грѣховное и грязное, все касающееся чувственности, или заклеймить ее сатанинскими красками, изображеніемъ въ мрачной и отталкивающей формѣ.
До тѣхъ поръ, пока не совершится обратное прохожденіе по пройденному кривому пути, пока не раскрѣпостится плотъ, пока человѣчество не взглянетъ въ глаза правдѣ жизни, пока не будутъ роли Дьявола и Бога правильно распредѣлены между добромъ и зломъ, до тѣхъ поръ чувственность, эта радость жизни, одна изъ главныхъ и немногихъ радостей человѣка на землѣ, будетъ служить источникомъ величайшихъ страданій.
Теперь мы преслѣдуемъ и проклинаемъ, забрасываемъ камнями тѣхъ немногихъ, у которыхъ хватаетъ силы и смѣлости, вопреки всѣмъ идти по пути этого раскрѣпощенія. Мы изобрѣтаемъ для нихъ презрительныя клички, изгоняемъ ихъ изъ среды истинныхъ художниковъ, наваливаемъ кучи препятствій на ихъ тяжелой дорогѣ, убѣждаемъ тупыхъ и глупыхъ людей, что эти борцы за счастье человѣческое, за радость бытія -- ихъ враги, развратители и убійцы духа.
Но настанетъ время, когда освобожденное отъ гнета фальши человѣчество, стоя на открытой дорогѣ къ радости жизни, свободно созерцающее и воспринимающее красоту человѣка въ гармоніи духа и тѣла, вспомнитъ и благословитъ имена, нынѣ покрытыя позоромъ и насмѣшками. Оно признаетъ ихъ истинными борцами за жизнь, служителями истиннаго Бога, Бога радости, наслажденія и счастья.