В книжке есть несколько остроумных и верных замечаний о заумном языке, о Маяковском. В остальном типичный гаерский метод критика, которому одно "нравится", который то-то "чувствует", а того-то "не чувствует". В результате сплошной искажающий факты субъективизм, тенденциозное надергивание цитат, поверхностная болтовня "по поводу".
Автор даже не попробовал определить место футуризма в эволюции литературных форм. Вместо этого он занялся только боевой стороной футуризма, - его бунтарскими тенденциями.
"Дикари", "нечаевщина", "темно-бунтарское", "без души, без красоты, без мысли", "натуга", "звериное и хулиганское рявканье", "какой ни коснутся культуры, всякую норовят уничтожить" и т. д. - все это о футуристах.
А вот социология: "В этом... сказалась эпоха, по внешности буйная и катастрофическая, а по существу рассчетливая, мозговая, себе на уме".
И еще яснее:
"Если сами идеологи пролетарского класса чувствуют в футуризме родное, свое, пролетарское, - нам остается только согласиться с ними".
Или иными словами: все вышеприведенные комплименты по адресу футуристов г-н Чуковский относит к пролетариату, к октябрьской революции.
Характерный факт: и для взаимоотношения между футуризмом и революцией, и для позиции буржуазного критика.
Чуковский правильно разглядел глубокую внутреннюю связь между революцией в экономике и революцией в искусстве но и тут и там он не увидел почти ничего, кроме "звериного и хулиганского рявкания".
Хороший урок для всех, кто повторяет Чуковского в литературных оценках, находясь в противоположном, в нашем политически лагере, - хороший урок для русских марксистов-коммунистов, продолжающих "звериную" традицию буржуазной критики.
Источник текста: Леф. 1923. N 2. С.164-165