-- Устроим сегодня наш родственный праздник по-настоящему, -- говорил нервно Красинский, хотя жуть уже тревожила его сердце и не было в нем спокойствия радости.
-- Отлично, -- закричала Капочка.
А та, с горящими глазами, племянница Веруша прибавила:
-- И не надо нытья. Ведь, дядя Воля приехал, чтобы повидаться, а не для того, чтобы быть адвокатом.
Красинский послал взором своим поцелуй милой девушке и, смеясь, добавил:
-- Вот не знал, что у меня такая умница-племянница. Взял бы охотно ее в свои помощники. А пока поедем, Веруша, со мной. Через полчаса мы вернемся...
И, подхватив Верушу, Красинский быстро выбежал, точно молодой, из комнаты.
Подавая пальто Веруше, Красинский коснулся ее плеча. И невольно рука задержалась на горячем плече.
-- Что вы, дядя?
Красинский наклонился к Веруше и, целуя ее в щеку, сказал:
-- Ты не знаешь, какая ты очаровательная...
Веруша звонко захохотала. Ее хрупкая фигурка, как змейка, заволновалась и, счастливая и довольная, она прижалась к дяде.
-- А вы, дядя... вы... просто соблазнительный...
-- Ах, какая ты провинциалочка, Верушка...
Они ехали в лучший магазин города. Красинский крепко держал Верушу за талию. И ему почему-то вспоминались остроты клубных игроков при тасовке карт: "Делайте тоньше талью..."
-- У тебя прелестная талья, Веруша...
-- А вы, дядя, ничего, кроме обычных комплиментов, не можете сказать вашей племяннице?
-- Милая Веруша, я ведь и не знал, что у меня такая племянница.
-- Неужели вы меня не помните, дядя?
-- Конечно, нет. Когда я уезжал, тебе было лет пять...
-- Меньше: год!
-- Ну, вот видишь...
И Красинский прижал к себе Верушу и поцеловал ее нежно в щеку.
-- Что вы, дядя, что вы! Ведь завтра же узнает об этом весь город...
-- И пусть узнает. Но это пустяки. Расскажи, как ты живешь, что делаешь, влюблена ли уже?
-- Вы, дядя, все об одном. Ну, хорошо, скажу. Влюблена. Выхожу скоро замуж. Целуюсь со своим женихом ежедневно. О будущем счастье думаю скверно. Потому что кое-что читаю. И знаю, что все мужчины до брака развратны. А я хотела бы чистого.
-- Правда, Верушка?
-- Я хотела бы умного мужа, который помог бы мне жить. Я очень грешная, дядя, -- повысила она голос, и ее глаза засверкали и замлели, и заструились светом страсти. -- Я хотела бы знать все... Потому-то и грешная...
-- Что же тебя мучит? -- спросил Красинский. И ему было неприятно, что вместо пустого и легкого разговора с милой девушкой, у которой такая очаровательная фигура и такие манящие глаза, ему приходится быть каким-то высшим судьей и философом жизни...
-- Все меня мучит, дядя. И то, что мой жених уже знал женщин до меня. И то, что я ни на что не способна в жизни, кроме того, чтобы лежать в одной постели со своим мужем. И то, что я не могу так бороться за жизнь, как боретесь вы, мужчины...
Извозчик остановился. Магазин сиял всеми огнями, нарядными и красивыми.
И легко и радостно соскочил с пролетки Красинский и, подавая руку Веруше, шутливо заметил:
-- Зальем философию шампанским.
И хотелось ему поскорее отвернуться от этих нудных вопросов жизни...
Глаза Веруши сверкнули, а потом замерцали болью. И, ничего не отвечая, Веруша вошла первой в магазин стройная, хрупкая, гордая.