1757--1841.
Александр Михайлович Каховский, брат по матери Алексея Петровича Ермолова, в царствование императора Павла проживал спокойно в своей деревни Смолевичи, находящейся в 40 верстах от Смоленска. Независимое положение Каховского, любовь и уважениe, коими он везде пользовался, возбудили против него зависть и ненависть смоленского губернатора Тредьяковского, который заключил по этому случаю дружеский союз с известным в то время доносчиком Линденером. Каховский и все его ближайшие знакомые были схвачены и посажены в разные крепости, под тем предлогом, что будто бы они что-то умышляли против правительства Приказано было арестовать и А. П. Ермолова, проживавшего в то время в Несвиже. Хотя вскоре последовало из Петербурга высочайшее повеление о прощении арестованных, так как извет об них не подтвердился, однако Линденер, донося государю об исполнении его воли, изъявил сожаление, что его величество помиловал шайку разбойников. Через две недели после этого приказано было представить Ермолова со всеми его бумагами в Петербург Здесь не оказалось за ним ни какой вины, кроме той, что он-- брат Каховского и что оба они "из одного гнезда и одного духа". Ермолов посажен был в Петропавловскую крепость, из которой, через три месяца, был отправлен к костромскому губернатору, для отсылки в леса Макарьева на Унже. По просьбе губернаторского сына, бывшего сотоварища Ермолова по ученью, губернатор донес в Петербург, что, в видах лучшего наблюдения за присланным государственным преступником, он предпочел оставить его в Костроме. Такое распоряжение было одобрено, и Ермолов оставался здесь довольно долго.
"В это время,-- рассказывал впоследствии А. П. Ермолов,-- проживал в Костроме некто Авель, который был одарен способностью верно предсказывать будущее. Находясь однажды за столом у губернатора Лумпа, Авель предсказал день и час кончины императрицы Екатерины с необычайной верностью. Простившись с жителями Костромы, он объявил им о намерении своем поговорить с государем Павлом Петровичем, но был, по приказанию его величества, посажен в крепость, из которой однако скоро выпущен. Возвратившись в Кострому, Авель тоже предсказал день и час кончины императора Павла. Все предсказанное Авелем буквально сбылось. Этот Авель находился в Москве во время коронации императора Николая". {"Чтения Ими. общ. истории и древностей российских", 1863 г., книга IV. Смесь, стр. 217--222.}
Кто же был этот прорицатель Авель?
Мы имеем возможность ответить на этот вопрос, так как располагаем документами, относящимися к личности Авеля. Документы эти следующие:
1) Две тетрадки, в малую 8-ю долю, написанные по-славянски; на первой странице этих "книжек" изображены разные кружки, литеры славянской азбуки и точки треугольником, среди которых написано: "печать Господа Бога и Христа его". В этих тетрадках содержатся: а) "Житие и страдание отца и монаха Авеля"; б) "Жизнь и житие отца нашего Дадамия"; в) "Сказание о существе, что есть существо Божие и Божество"; г) "Бытия книга первая". В одной из этих тетрадок, на 28-ми страницах, находятся разные символические круги, фигуры с буквами славянской азбуки и счета, при них находится краткое толкование.
2) Тетрадка (в 16-ю д.) в двух экземплярах, озаглавленная: "Церковные потребы монаха Авеля"; в ней сокращенно изложена "Книга Бытия", помещенная в первых двух тетрадках.
3) 12 писем Авеля к графини Прасковье Андреевне Потемкиной, писанные то по-славянски, то обыкновенным почерком; все письма относятся к 1816 и 1816 гг.; .и
4) Письмо Авеля к В. О. Ковалеву, управляющему фабрикой гр. П. А. Потемкиной в Глушкове (1816 г.).
Всем этим материалом мы нашли более удобным воспользоваться таким образом, что сначала помещаем жизнеописание Авеля в подлиннике, с изменением только самых крупных орфографических неправильностей и с пропуском некоторых мистических измышлений; затем обращаем внимание на статьи Авеля, заключающиеся в помянутых тетрадках, наконец говорим о письмах его. Из всех последних документов мы выписываем лишь некоторые, наиболее характерные места. Ред.