О ТОМ, КАК МОХНАТКА В СБОРЩИЦЫ ПОПАЛА

Прошло уже несколько дней, а Мохнатка так прилежно ходила в детской за молодой детвой, что ни разу даже на лёток прогуляться не вышла.

-- Ты этак совсем изморишься, -- сказала ей ее прежняя няня. -- Пойди погуляй, да и крылышки, кстати, испробуй.

-- Да я же не умею еще летать? -- сказала Мохнатка.

-- Попытка не пытка; научиться же надо.

-- А если упаду?

-- Так встанешь; да и не упадешь.

Мохнатка вышла на леток и замахала крыльями. Сама не зная как, она вдруг поднялась на воздух. "Ай, упаду!" Да нет, ничего, крылышки держат; только страшно как-то. В это время ее окликнула старая пчела-сборщица, пролетавшая мимо.

-- Ишь ты, медвежонок лохматый! -- сказала старая пчела. -- Что ты тут делаешь?

-- Гуляю, -- отвечала Мохнатка.

-- Гуляешь? Скажите, пожалуйста! Когда другие сестры из сил выбиваются, она гулять изволит, такая крепкая, здоровая, да еще с таким славным густым мехом, к которому всякая цветочная пылинка сама собой пристанет! Ай, ай! Да тебе на роду написано сборщицей быть. Так и быть, возьму тебя в науку. Лети за мной, живо, живо!

Хоть старая пчела как будто и бранилась, но она похвалила густой мех Мохнатки и даже взялась учить ее: значит, та все же понравилась-таки ей. А уж сама-то обрадовалась Мохнатка -- и сказать нельзя. Чином вдруг повысилась -- в сборщицы попала!

Старая пчела полетела вперед так скоро, что Мохнатка чуть вслед поспевала. Но вот они прилетели на сенокосный луг, на котором цвели всевозможные цветочки: лиловые и алые, желтые и белые.

-- Стой! Прилетели! -- прожужжала старая пчела, села на душистый цветок и вползла в венчик цветка. Мохнатка -- за нею. -- Вот тут на дне мед, видишь ли? -- сказала старая пчела. -- Лижи язычком; только, чур, -- не глотай, а в зоб собирай. Вот так, смотри.

И, слизнув капельку меда, она передними лапками ее в зобик себе толкнула. Мохнатка сделала то же.

-- Молодцом! -- похвалила ее старая пчела.-- Но надо нам и простого хлеба -- цветня -- с собой захватить. Чтобы лучше приставал, вымажемся.

И, взяв остаток меда, она вымазала им задние лапки сперва себе, а потом и Мохнатке.

-- Ты хоть и мохната, -- сказала она, -- а к меду все лучше пристанет. Ну, полезай за мной, да делай опять то же, что я.

Она вылезла из венчика к желтым пыльникам цветка и стала продираться между ними. При.этом она так ловко стряхивала с пыльников передними лапками цветень на задние лапки, вымазанные медом, что всякая пылинка приставала к ним. Мохнатка делала то же. Вдруг как взглянула она на старую пчелу, как оглядела себя -- так и покатилась со смеху: обе они были точно в желтых бархатных штанишках!

-- Разве не красиво? -- сказала старая пчела. -- Да долетишь ли ты до╢ дому в таких толстых панталонах?

-- Долечу! -- сказала Мохнатка. -- И полетела. Тяжело-таки было ей с непривычки, тяжеленько; да ничего, долетела до родного улья.

Только спустилась на лёток, как накинулись на нее отдыхавшие тут же няни и плотники и давай сдирать и пожирать ее нарядные бархатные штанишки.

-- Караул! Грабят! -- запищала Мохнатка. -- Все мои штанишки съедят!

-- Ничего, пускай их: проголодались, -- сказала старая пчела. -- Теперь ли наедятся, после ли -- все равно. Ну, будет с вас, обжоры, отвяжитесь! Пойдем теперь, дитя мое, мед сбыть.

И, пройдя в ближнюю кладовую, они выпустили весь собранный ими мед в стоявшие там еще пустые восковые горшки.

Так вот Мохнатка сборщицей стала. Трудна была ее работа, правда; но зато как славно было и отдыхать после дела! Под вечер, пошабашив, она с другими работницами гуляла на лётке, как на бульваре; ходят они и покачиваются, и потряхиваются, и жужжат без умолку, и не могут нажужжаться обо всем, что видели день-деньской на белом свете.