Когда вошел в столовую маленький Жорж, супруги очень обрадовались.
-- Жоржик! -- воскликнул Балтахин. -- Душа общества! Очень рад вас видеть...
-- Миленький Жоржик! -- захлопала в ладоши Елена Ивановна. -- Вот-то прелесть, что вы пришли...
Неизвестно почему Балтахин назвал Жоржа душой общества... Наоборот, Жоржик был маленький скромный человек, с вечно потупленным взором и застенчивостью в движениях. Весь он был эластичный, мягкий, деликатный, и, если на румяных устах его появлялась изредка улыбка, он сейчас же и гасил ее, пряча в нависших ярко-рыжих усах.
Его все любили за эту мягкость и деликатность.
Он уселся за стол, придвинул к себе стакан чаю, благожелательно взглянул из-под опущенных век на супругов Балтахиных.
-- Вот, Жоржик, -- сказал Балтахин. -- Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.
-- Ай-я-яй, -- покачал головой Жоржик. -- Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить?
-- Да ведь мне же скорей со стороны видно -- ревнив он или не ревнив, -- засмеялась Елена Ивановна.
-- Положим, это верно, -- мягко сказал Жоржик. -- Действительно, со стороны виднее...
-- Со стороны? Да позвольте... Если я в себе чувствую отсутствие ревности, если ее нет -- вот, понимаете, -- нет! Хоть ты что хочешь делай -- нет ее, да и только... Как же меня хотят убедить в таком случае, что она есть?
-- Да, -- сказал Жоржик, обращаясь к Елене Ивановне. -- Как же так можно убеждать человека?
-- Он просто не отдает себе отчета!
-- Да что вы! Это нехорошо. Разве можно не отдавать себе отчета?
-- Кто, я? Я не отдаю себе отчета?
-- Можно, -- сказала Елена Ивановна.
Жоржик подтвердил:
-- Можно.
Балтахин пожал плечами.
-- Какая чепуха! Это все равно, если бы у меня не болел зуб, а ты бы стала уверять, что у меня зуб болит... Это ведь одно и то же...
-- Конечно, одно и то же, -- кивнул головой Жоржик.
-- Ну, так вот... Значит, вы, Жоржик, согласны со мной, что ревность, как чувство субъективное, скорее всего может чувствоваться мною -- ревнующим или неревнующим, -- чем другими...
-- Понятно, -- задумчиво сказал Жоржик. -- Это ясно как день.
-- Да ведь он, -- обратилась Балтахина к Жоржику, -- может думать, что ничего не чувствует, а на самом деле в глубине души будет раздираем муками ревности.
-- Да что вы? -- покачал головой Жоржик. -- Неужели он такой?
-- Уверяю вас -- такой.
-- Это нехорошо, -- огорчился Жоржик.
-- Ну вот поговорите с этой женщиной, -- воскликнул Балтахин. -- Она больше меня знает: раздирает меня внутри что-нибудь или нет?..
-- В самом деле, -- сказал Жоржик. -- Откуда вы можете это знать?
-- Ах! -- нетерпеливо махнул рукой Балтахин. -- Женщина всегда останется женщиной!
-- Да уж... это так. Эти женщины -- действительно... женская логика.
-- Ну вот! Ты видишь -- почему же Жоржик меня понимает, а ты не можешь понять?..
-- Почему? -- воскликнула обиженная немного жена. -- Да потому, что я тебя уже давно раскусила.
-- Ага! -- сказал Жоржик. -- Значит, вас раскусили? Ишь ты... Его раскусили, а он сидит как ни в чем не бывало.
-- Ты? Ты?! Меня раскусила? -- воскликнул разгоряченный Балтахин. -- Ну, знаешь ли...
-- Да уж, знаете ли, -- возмущенно вздернул плечами Жоржик. -- Это действительно...
-- Ты?! Меня?!
-- Пожалуйста, без патетических восклицаний... Да! Я тебя раскусила. Ха-ха... Подумаешь, какая загадочная натура... Почему же в таком случае ты не отпустил меня на лето в имение к Кандауровым?
-- А-а, батенька, -- воскликнул Жоржик. -- Так вот оно что? Значит, вы ее не отпустили к Кандауровым?
-- Да... представьте себе, Жоржик... Я уверена -- он не отпустил меня потому, что туда съезжается на лето много молодежи, студентов. Как вам это нравится?
-- Возмутительно, -- вздернул плечами Жоржик.
-- Ну, скажите вы, человек беспристрастный! Если бы вы были женаты, как он, неужели вы бы не отпустили меня на лето куда-нибудь?
-- Что вы! -- сказал Жоржик. -- За кого вы меня считаете. Конечно бы отпустил.
-- Вот вы и поговорите с ней! -- стукнул кулаком по столу Балтахин. -- Она уверена, что я не отпустил ее, потому что ревную к каким-то молокососам?! Как вам это понравится?
-- Кому же это может понравиться? -- сочувственно сказал Жоржик. -- Нравиться тут нечему.
-- Ага! Вот видишь... Это в твоей голове, может быть, студенты занимают какое-нибудь место, а я, матушка моя, человек серьезный!
-- Глупо! -- раздраженно сказала жена. -- Не забывай, что ты говоришь при постороннем человеке.
-- Да, действительно... -- сказал Жоржик. -- Такие вещи при постороннем немножко не того.
-- Ну, Жоржик, знаете, если я вижу человека, который говорит идиотские абсурды, -- я и при постороннем замечу ему это...
-- Спасибо за комплимент, -- злобно вскричала Елена Ивановна. -- Заслужила... Стоило выходить за такого человека замуж, отдавать ему жизнь...
-- А в самом деле? -- спросил Жоржик, оживляясь. -- Зачем вы это сделали? Охота была...
-- Да уж спросите... Клялся меня на руках носить, под золотым колпаком держать...
-- Вот тебе... -- меланхолически прошептал Жоржик. -- То клялся и то и другое сделать, а потом обманул... Ох эти мужья...
-- Выслушайте меня, Жоржик, -- крикнул муж, цепляясь за его руки. -- Ради бога... Вы должны меня понять. Она, эта вот женщина, говорит, что я клялся на руках ее носить... Да! Может быть, это и было... Но если человек мечтал носить на руках всю жизнь любимое существо, а у него потом на руках оказался мешок с отрубями, как он должен поступить?
-- Ясное дело -- как, -- мужественно, не колеблясь, сказал Жоржик.
-- Если я мешок с отрубями, -- захлебываясь от слез вскричала жена, -- то что же ты такое?! Что он такое, Жоржик?
-- Он? -- презрительно взглянув на мужа, переспросил Жоржик.
-- Да, он... Мужчина... Рыцарь! Способны были бы вы, Жоржик, даже не любя женщину, назвать ее мешком с отрубями?..
-- Что вы, что вы!
-- А способны были бы вы, Жоржик, -- воскликнул Балтахин, -- жить бок о бок с нелепой женщиной и выслушивать ежедневно ее благоглупости?..
-- Трудновато... -- ответил Жоржик. -- Это уж, знаете, нужно ангельское терпение...
-- Ты вот как говоришь? -- сверкая глазами и дрожа от возмущения, воскликнула жена. -- Почему же ты в таком случае не разведешься со мной?
-- А в самом деле, Владимир Васильич?.. Почему бы...
-- Ты спрашиваешь, почему я с тобой не разведусь? Ты меня спрашиваешь -- почему? Как вам, Жоржик, понравится этот вопрос?
-- Да уж... вопросец...
Жена ударила кулаком по сухарнице.
-- А я тебе скажу, почему ты со мной не разведешься... Потому, что через полчаса по уходе Жоржика будешь валяться у меня в ногах и просить прощения!..
-- Неужели вы это сделаете? -- изумился Жоржик.
-- Конечно, сделает! Будет уверять в своей любви, плакать, говорить, что жить без меня не может...
-- Однако... поступочки, -- пожал плечами Жоржик.
-- Што-сс? И вы серьезно думаете, Жоржик, что я это сделаю? Так я тебе скажу, кто ты такая: ты психопатка, больная манией величия!! Неужели вы этого не замечаете?
-- Подлец! -- крикнула жена и, закрыв лицо носовым платком, выбежала в другую комнату.
-- Да... -- сказал Жоржик. -- Действительно, ваше положение тяжелое. Ну, я пойду домой. До свиданья.
-- Всего хорошего, Жоржик. Заходите... Я так рад видеть вас.
-- Жо-о-оржик! -- донесся из другой комнаты голос Елены Ивановны. -- Идите-ка сюда.
-- Что прикажете? -- спросил Жоржик, входя к ней.
-- Ну, Жоржик? Как вы назовете эту жизнь?
-- Да как же: ад!
-- Можно ужиться с этим слабоумным ипохондриком?
-- Ну, уж знаете -- это трудно. Не очень-то уживешься тут.
-- Могли бы вы поступить так с женой?
-- Что вы, что вы, -- возразил Жоржик. -- Разве можно? Ну, я пойду. Посидел, попил чайку -- и баста.
-- Заходите, Жоржик! Ради бога. Я так рада вас видеть!!! Вы такой... хороший! Такой сердечный... Вы так откликаетесь.