Это было в Петербурге во время выборов в Государственную Думу.
Председатель избирательной комиссии и члены хлопотали с раннего утра.
-- Дадут ли нам достаточный наряд полиции?
-- А что?
-- Как что? Вы шутите? Избиратели как сунут сразу, то и столы, и урны, и нас сметут, как щепочки! Вы шутите?.. Толпа, а тем более громадная, многотысячная -- это слепой, стихийный зверь, который все сметает на своем пути!!.
-- Вы думаете -- могут произойти беспорядки?
-- Ходынка будет! [Ходынка -- трагические события на Ходынском поле в северо-западной части Москвы (в начале современного Ленинградского проспекта) 18 мая 1896 г. во время раздачи царских подарков по случаю коронации Николая II. Во время давки погибло 1389 человек, изувечено 1300.]
И когда председатель и члены избирательной комиссии подъехали к помещению, где стояли урны -- в глазах всех читалась затаенная тревога и страх перед грядущим.
-- Странно, -- сказал председатель. -- Уже без пяти минут девять, а я не вижу никого из избирателей! Я думал -- толпа будет...
Член комиссии зловеще улыбнулся.
-- Погодите, погодите! Без пяти минут девять -- еще не девять... Толпа аккуратна -- этот стихийный зверь -- и явится ровно в девять часов сплошным, все сокрушающим на своем пути потоком.
И комиссия, бледная, притихшая, вся ушла в нервное ожидание.
За стеной пробило девять часов.
-- Видите -- уже девять! -- сказал председатель.
-- Да, что-то странное... Может быть, те часы спешат?.. Нет, правильно! Ничего не понимаю!
С улицы донесся гул, топот и громкие крики.
-- Вот оно! -- растерянно воскликнул член комиссии и, подойдя к окну, распахнул его. -- Идут.
-- Идут!
Крики сделались слышнее.
-- Нно, подлая! Пустых бочков ей везти тяжело!
-- Хлесни ее, Пантелей, под брюхо!
-- Экая стерва, лошаденка... Ннно!!.
-- Это не то, -- сказал член комиссии, отходя от окна. -- Это ломовики пустые бочки везут.
Члены комиссии и председатель приняли позы терпеливого ожидания и застыли... Пробило десять часов.
-- Я с вами согласен, -- сказал ядовито председатель члену. -- Толпа -- стихийный слепой зверь! И потому толпа слепо, стихийно -- не идет.
-- Не понимаю! Может, они часы, в которые начинаются выборы, перепутали? Думают, что начало в 9 часов вечера.
-- Или не 21-го, 22-го сентября, -- поддержал другой член.
-- Или не сентября, а октября...
-- Или, -- едко улыбнулся председатель, -- не в 1912 году, а в 1922... Молчите уж луше!
Один из членов комиссии подошел к окну и, взглянув на улицу, воскликнул:
-- Смотрите, смотрите! Там стоит густая толпа... Что это значит? Почему они не идут сюда?
-- Где? Где?
Все подскочили к окну.
-- Это не избиратели! Вечно вы напутаете!
-- Это наряд полиции...
-- Так зачем же целая толпа?
-- Чтобы не допускать давки и беспорядка от скопления избирателей.
-- Скорей бы уж они скоплялись, -- с мучительной тоской в глазах прошептал председатель.
* * *
-- Идет, идет! -- закричал один из членов, смотревший в окно.
-- Кто идет? Где?..
-- Штатский какой-то... Наверное, избиратель.
-- Сюда идет?
-- Нет... Завернул за угол... скрылся! Подлец!..
Далеко где-то ухнула пушка.
-- Двенадцать часов! -- сказали члены комиссии, вынимая часы. -- Да и тощища же!
-- Идет, идет! Еще один идет.
-- Сюда?
-- Нет, кажется...
-- Крикните ему.
Член комиссии распахнул окно, перевесился на улицу и закричал:
-- Эй, как вас... Молодой человек! Господин избиратель!! Сюда, здесь! Здесь урны. Пожалуйте! Не бойтесь -- полиция вас не тронет. Заходите!..
-- Идет?
-- Нет, -- сказал член комиссии, откидываясь в комнату. -- Махнул рукой, крикнул что-то и пошел дальше. Странный человек!
Один из членов пожал плечами, подошел к телефону и позвонил:
-- Барышня... Что? Нет, мне никакого номера не надо... Скажите, барышня... У нас сегодня 21 число? Что? Наверно? Благодарю вас. Вы, барышня, вероятно, слышали или читали, что выборы на сегодня назначены? Что? Действительно, на сегодня? Благодарю вас!
Он отошел от телефона и сказал:
-- Выборы сегодня. Это бесспорно.
-- Идет! -- сказал член у окна.
-- Кто идет?
-- Дождь.
-- Господа, -- сказал председатель. -- Я немножно вздремну, а если кто придет -- вы меня разбудите.
-- Ладно. А я пойду скажу городовым, чтобы они наловили штук десять избирателей, да притащили сюда.
-- Слушайте... Законно ли это?
-- А что же делать. Не пустовать же урнам, в самом деле... Да, ведь, мы и не будем задерживать пойманных. Отберем бюллетени и сейчас же отпустим.
* * *
-- Ведут, ведут! -- закричал экспансивный член, стороживший у окна.
-- Кого ведут?
-- Избирателей!
Несколько городовых вошли, стуча сапогами и ведя под руку каких-то испуганных упирающихся людей.
-- Успокойтесь, -- ласково сказал председатель. -- Вам дурного не сделают... Сколько всего? Шесть человек? Да зачем же вы, ребята, дам хватали? Три дамы здесь. Извините, сударыни... Вы можете идти. А вы, молодой человек... Здравствуйте! Как поживаете? Сколько вам лет?
-- Чичирнадцать.
-- Маловато. Можете идти... Впрочем... Эй, слушайте! Через одиннадцать лет приходите... Не забудете? Пожалуйста. А вы кто такой?
Один из пойманных упал на колени и сказал, простирая руки:
-- Ваше благородие! Это не я!.. Это Лукашка Хромой!..
-- Что такое?.. Какой Лукашка?
-- Хромой! Это они вчерась торговку зарезали с Василием... А я смотрел только... Ваше благородие! Все, как на духу расскажу!.. Убежал это я из тюрьмы, иду, а смотрю -- аны торговку режут. Аны этто режут, а я смотрю... Господин судья! Дозвольте вам...
-- Черт знает, что!.. Какой-то беглый. Уведите его. А вы кто, господин? Не желаете ли кого-нибудь избрать в Думу?
Последний из приведенных, мещанин в толстом картузе, хитро прищурился и сказал:
-- Нет-с. Не желаю-с!
-- До почему же?
-- А вот -- потому-с. Знаем мы, что это значит -- избрать.
-- Да что же вы такое знаете? Это очень просто: подписываете бюллетень, и по удостоверении личности, опускаете вот сюда.
-- Да-с? Подписываете? Опускаете? Ха-ха-ха! Знаем мы эти штуки... Попадались!
-- Может, вы что-нибудь другое думаете! Господи! Что же мы, жулики какие, что ли?
-- Нет-с, зачем же такое слово... А только знаем мы это. Учены часто... Ваше благородие! Отпустите вы меня... Ей-Богу. Что вам нужно? Три, пять рублей на приют какой-нибудь дам, а больше -- верьте совести -- не могу.
-- Уходите! Бестолковая вы голова.
Председатель вздохнул и устало опустился в кресло.
Сгущались ранние петербургские сумерки.
-----
-- Идет, идет!
В комнату вошел мастеровой, снял благоговейно шапку и перекрестился.
-- Драсте. Не опоздал? Сапожники мы.
Все встрепенулись.
-- А-а!.. Молодой человек! Здравствуйте.
Председатель подошел к нему и долго тряс его руку.
-- Очень, очень вам благодарны, что зашли. Садитесь, пожалуйста. Вы курите?
-- Мерси. Курну.
-- Ну, как ваши дела?
-- Сапожники мы.
-- Бюллетень захватили? А то, без бюллетеня, трудно исполнять гражданский долг.
-- Сполнять-то я -- сполню. А только кого писать?
Избиратель вынул бюллетень, положил палец на нижнюю губу и задумался.
-- Писать могу -- кого хочу?
-- Конечно! Это дело вашей совести.
Избиратель взял перо и написал кривыми буквами:
-- Григориваныч Набойкин. Видали? Могу я Набойкина выбрать, а?
Председатель улыбнулся.
-- Конечно, можете. Кто же это такой? Я о таком не слышал.
-- Это я-с!
Он попрощался, взял у председателя еще пару папирос и, прищелкнув пальцами, вышел.
* * *
Пробило девять часов.
Председатель встал, потянулся и сказал:
-- Окончены выборы. Если они прошли и в других участках так же, то я знаю имя человека, имеющего большие шансы пройти в Думу.
-- Кто же он? Кто? -- спросили с лихорадочным любопытством члены комиссии.
-- Сапожник Григорий Иваныч Набойкин.