В тифлисский полицейский участок пришла какая-то армянка и, разливаясь в три ручья, сообщила:
-- Моего мужа украли!
Пристав удивился.
-- Как украли? Что ты врешь! Будто это самовар какой или сапоги... Кто украл?
-- Разбойники. Пришли к нам и взяли его.
-- Да что же они его, в узел, что ли, завязали?
-- Зачем в узел? Просто взяли и увели в горы.
-- Странно... Ну, для чего он им нужен? Будь он еще съедобный...
-- Они выкуп хотят. Тысячу рублей за мужа требуют!
-- А ты не давай! -- посоветовал после долгого раздумья пристав.
-- Да как же не дать, ежели мне без мужа никак невозможно. Или пусть полиция мне его отыщет, или выкуп платить надо.
-- Отыскать... Это легко сказать -- отыщите! Ты говоришь -- в горы его увели?
-- В горы.
-- Ну, вот видишь! Как же его найти... Гор много есть: Кавказские, Уральские, Карпатские, Монбланы разные... Нешто так сразу найдешь...
Армянка повалилась в ноги.
-- Найдите, ваше благородие!
На другой день в участок пришли три женщины и двое мужчин.
-- Что нужно?
-- Господин пристав! Ради Бога! Разбойники нынешней ночью увели наших мужей!
Пристав заинтересовался.
-- Да как же они их увели? Неужели так: привязали веревкой за ноги и утащили?
-- Мы уже не знаем как... Только знаем, что увели в горы. Вы уже отыщите их, господин пристав!
-- Легко ли сказать: отыщите! Гор, братцы, много есть -- Кордильеры, Тибетская возвышенность, Уральские... Впрочем, сделаю, что могу.
Вечером пристав снарядился в экспедицию: взял сто стражников, пушку и пошел по направлению к горам. Подошел к первой горе, потрогал ее рукой, почесался:
-- Здоровая, шельма!
В голове у него мелькали грандиозные планы: срыть все горы, чтобы некуда было уводить горожан... Или расклеить везде обязательное постановление, воспрещающее увоз в горы под угрозой штрафа в 500 рублей с заменой в случае несостоятельности...
Но, по зрелом размышлении, у пристава явилась третья идея, наиболее удобоисполнимая и не менее радикальная: он вернулся в город, произвел обыск у одной заподозренной сельской учительницы и выслал двух евреев-музыкантов:
-- Посмотрим, осмелится ли кто теперь уводить мирных граждан в горы?
К его удивлению, на другой день пришло известие, что разбойники увели в горы полтораста граждан, а еще через день -- пятьсот.
Пристав сделал последнюю отчаянную попытку: выслал аптекарского ученика и оштрафовал трех гимназистов за ношение оружия.
К концу недели было уведено около шести тысяч!
Убыль граждан росла с головокружительной быстротой. Разъезжая со стражниками по безлюдным улицам, пристав втайне уже жалел, что выслал музыкантов и аптекарского ученика:
-- Все-таки народонаселения было бы больше.
Наконец -- это было в ясный солнечный день -- город опустел окончательно. Разбойники уже не показывались в городе, запропастившись в своих горах, и только самые неугомонные из них еще изредка наезжали на безлюдный город, уводили те жалкие крохи, которые накапливались из приезжего элемента, -- и опять пропадали.
Пристав делал все, что мог: расклеил обязательные постановления о вреде увоза в горы и запретил въезд в город труппе акробатов, среди которых было двое под фамилией Юделевичей.
Однажды, когда он, печальный, брел по вымершей улице, на него налетели несколько джигитов и пристав впервые узнал всю простоту их приемов, лишенных завязывания в узел и привязывания веревкой за ногу.
Узнал также пристав адрес тех гор, которые служили джигитам местом для заселения уведенными гражданами, и увидел он в глухой котловине целый город, шумный, многолюдный, пополненный теми тысячами народа, которых в свое время лишился Тифлис.
-- Да это тот же Тифлис! -- воскликнул удивленный и обрадованный пристав.
Поселился.
Назвал город Тифлисом и построил себе участок.
И пока не было на этом месте полиции, не считалось оно городом.
А как появился участок, тут все и увидели, что это -- такой же город...
Когда же джигиты узнали, что в "Новом Тифлисе" завелась полиция, то сейчас же стали увозить граждан, но уже не в горы, а из гор в долину -- на место прежнего Тифлиса.
Чем эта история кончится -- неизвестно.